Терехов Роман. Авантюрист

   Второй смотрел на меня чуть презрительно и вскользь, больше уделяя внимания лидерам сквернавцев. Стоя вполоборота, прикрывал левый бок и спину своего напарника. Его ладони с обманчивой небрежностью покоились на рукоятях богато отделанных двуствольных пистолетов, выставляя на всеобщее обозрение гибрид защитных перчаток и кастетов, оснащенных неизменными магическими «стразами». Пистолеты находились в кобурах на бедрах. Еще два пистоля непонятной конструкции показывали свои ребристые вытертые до светлых пятен рукояти из-за спины. Узкие коробчатые пульницы занимали на поясном ремне все свободное место.
   Его правый локоть защищал стальной наруч необычной конфигурации с тремя внушительной величины камнями на внешней стороне. Физический щит, причем какой-то мудреный, догадался я. Из холодного оружия я разглядел только нож в ножнах на правом плече – по всей видимости, метательный. Дорогостоящий и избыточный арсенал для линейного офицера, но в самый раз для ганфайтера-фанатика.
   Моя способность определять гамионы работала вполсилы, подсказывая, что у него имеется крупный амулет под броней на груди и какие-то смертельные штуковины притаились за голенищами его шикарных сапог черной кожи. Носил он зеленые штаны с нашитыми наколенниками и серебряным орнаментом на лампасах, стилизованным под клубки земноводных. Довершала наряд налобная повязка из зеленой ткани в виде двух змей, держащих в пастях по гамиону с неизвестными мне функциями. Правильно они опасались сквернавцев. Тут и меньшее количество дорогих игрушек, чем на них понавешано, серьезный повод убить и ограбить. Неужели эти персонажи командовали княжескими стрелками? Тогда анархические эскапады Буяна и Молчуна вполне обоснованны.
   – Вы говорите по-имперски, сэр? – обратился я ровным деловым тоном к лидеру в красных доспехах.
   – Ужасный колониальный акцент… И одет, как босяк, – игнорируя вопрос, но не спуская с меня глаз, проговорил «красный» своему бдительному напарнику.
   – На дупарского пана совсем не похож, – поддержал беседу тот. – Наверное, он из так называемых окультуренных русинов.
   В соответствии с его ожиданиями, при намеке на мое неимперское происхождение я скорчил оскорбленную мину, затем якобы быстро взял себя в руки и весьма достоверно изобразил сдержанные аплодисменты патриция уличному актеришке, подчеркивая неуместность насмешки.
   Секунду-другую мы разглядывали друг друга. Под имперской каской и банданой происходила напряженная работа мысли. Кажется, не только сквернавские лидеры стали прислушиваться к нашему разговору, поскольку базар-вокзал во вражеских рядах, точнее, кругах сошел на нет.
   – Позвольте, господа! – натуральным образом завелся я. – Я барон весьма уважаемой фамилии и офицер Армии Освобождения, а вот кто вы такие?
   – Ты откуда такой взялся, чучело? – безразлично выплюнул вопрос мне в лицо меднолицый лидер.
   – Я не помню этого Пиноккио среди прочих, кэп, – с легким беспокойством констатировал «зеленый» ганфайтер, теребя рукояти своих пистолетов.
   – Я настаиваю, назовитесь!
   – Даггер Бладлеттер, капитан, – после небольшой паузы представился «красный».
   – Джевелин Гринснейк, первый офицер, – с издевательской улыбкой качнул лбом «зеленый». По совокупности признаков он, скорее всего, левша. Вон и левый бок босса подпер, чтобы оставить себе простор для работы. На правой – наруч со щитом, мощи которого двоих прикрыть хватит, и нож не просто для дополнительной защиты плеча висит. Чувствуется, что снаряжение и совместные действия этой боевой пары продуманы и отработаны.
   – Господа офицеры, назову вам свое настоящее имя. – Не упустил возможности дать противнику понять, что раскусил их уловку с кличками. – Барон Богдан Романов. Офицер Армии Освобождения, командир отдельного отряда стрелков, батальон князя Белоярова.
   Мои собеседники удивленно переглянулись. Еще бы! Изменники знали всех своих сослуживцев в лицо, и те, кто не перешел на их сторону, уже сутки кормили ворон.
   Хотел было полезть в бутылку, потребовав уточнения, офицерами какой армии являются мои противники, но чуйка подсказала мне, что подобная глупость может плохо кончится. Озвучь я нелепое требование о срочной капитуляции, и смеяться они закончат уже над моим трупом. Как мне еще потянуть время? Когда же сработает Слеза?!
   – И что с тобой прикажешь делать, уважаемый барон? – Вопрос «капитана» не предвещал ничего хорошего.
   Один из сквернавцев в шутовских шляпах, видимо, понимающий имперский язык лучше других, при именовании моего титула занятно хрюкнул. Эта паскуда еще глумиться будет! – внутри не просто все закипело – заклокотало.
   Сквозь раздражение осознал, кого мне напомнили эти двое. Работа парами, манера представляться вымышленными именами, превосходная экипировка вкупе с серьезной биографией, отраженной на лицах. Люди для грязной работы. Судя по уровню наглости, состоят либо состояли на службе у самого крупного и поэтому бесцеремонного государства на планете. Внешняя разведка Империи, если я ничего не путаю при работе с багажом знаний моего подселенца. Кстати, где он скрывается, когда мне так нужна его помощь?
   Испугаться скорой и нелепой смерти я не успел. Ибо умирать начали они.
   Когда уже совсем отчаялся, что Слеза когда-нибудь при моей жизни сработает и прихлопнет всех супостатов аки навозных мух, то ощутил полоской кожи под браслетом покалывание. Мегагамион вошел в контакт с моими энергетическими потоками, забирая часть силы для активации. Долгих десять секунд ничего не происходило, только неприятные ощущения в правой руке нарастали. Прозвучал эпитафией риторический вопрос офицера-изменника, «зеленый» поигрывал пистолетом. Потерявшие терпение сквернавцы продолжали шуметь, смердеть и толкаться как ни в чем не бывало.
   С ближними врагами внезапно приключились жестокие и забавные метаморфозы: слова застряли в их глотках, вместо галдежа вырвались на свободу облачка концентрированной тьмы. И без того гнусные рожи перекосило, а тела выгнуло против воли. Глаза моих недавних собеседников мгновенно остекленели, на заносчивых лицах вздулись черные сетки сосудов, заметные под внезапно побледневшей и истончившейся кожей. Оснащенные и подготовленные против всевозможных угроз, они ничего не смогли сделать против силы священного Дерева.
   Блюющие черными невесомыми «пикселями» сквернавцы во множестве валились мусорными мешками, образуя вокруг меня настоящую свалку подрагивающих тел. Большинство опадало к моим ногам без признаков жизни, но некоторые умудрялись более чем правдоподобно агонизировать – энергично сучили конечностями, барахтались и хрипели. Задними рядами врагов овладела паника – они еще не успели осознать, что происходит нечто из ряда вон, но та волна, что выбила поганые души из ближайших ко мне рядов и повалила наземь среднюю часть толпы, спровоцировала массовую истерику, дойдя до окраины. Забавно было наблюдать, как искажались лица тех, кто видел гибель подельников. В следующую секунду успевшие лишь испугаться сами валились на землю в судорогах, роняя оружие. И это продолжалось и продолжалось. Никаких внешних спецэффектов – разноцветных волн или «лучей смерти», – не считая последних выдохов крупнозернистого черного пара из вражьих глоток.
   Завороженный зрелищем магического геноцида, я медленно поворачивал голову, радостно удивляясь происходящему. В реальность мое сознание вернула острая боль. Повязка, маскирующая браслет, вспыхнула прозрачным, но весьма жарким пламенем. Тряпица сгорела в считаные мгновения, сквозь облачко невесомого пепла ударил нестерпимо яркий свет. Отвернувшись и закрыв глаза левым локтем, я задрал руку с браслетом над головой. С трудом сделал шаг, другой, утвердился на бездыханных телах павших офицеров-изменников. Чтобы божественный свет разошелся дальше, чтобы ни одна тварь не ушла, не ощутив на своей шкуре гнева Асеня. Я ликовал не из-за появившейся вдруг надежды на спасение, а от того, что вершился правый суд: свет рассеивал тьму, чистота уничтожала скверну, порядок одолевал хаос.
   Вдоль моего позвоночника от земли к браслету словно пробегали молнии – на какое-то время внутри меня не осталось ничего, кроме крика боли и радости, рвущегося наружу сквозь бесконечный лабиринт моего существа.
   Внезапно в глазах свет померк. Лишь ударившись коленями о металл доспехов, я понял, что ноги мои подкосились, и, переживая сильнейшее опустошение, обессиленно упал на трупы поверженных врагов.
   Краткий миг тишины взорвался нечеловеческими воплями. Я и не надеялся, что сила Асеня удавит всех подлецов и негодяев. Однако результат превзошел ожидания. Треть супостатов, а также большинство их домашних питомцев гарантированно отдали концы, еще треть билась в конвульсиях с неясным исходом, остальные же с воем, закрыв ладонями глаза и прихрамывая, разбредались прочь.
   Раздались первые выстрелы. Пока непонятно, кто стрелял, – Белов или кто-то из вражеских командиров уцелел и пытался остановить бегство, сплотить бандитов.
   Как можно быстрее поднялся на ноги посреди поля смерти, сжимая готовый к бою револьвер. В левой руке болталась цепь с амулетом – я умудрился на ощупь «затрофеить» у «красного» защитный камешек. Ему уже все равно, а мне точно еще пригодится.
 
   Никаких сигналов к атаке своему отряду заранее не назначил, поэтому, утвердившись на ногах, отыскал взглядом придорожные заросли, скрывающие русинов, и помахал револьвером в направлении мечущихся врагов. Сам же рысаком метнулся к развалинам, чтобы не мешать стрелкам исполнять их прямые обязанности – поражать огнем растерянных и оглушенных врагов.
   Не помня себя, несколько раз перепрыгнул неподвижные трупы, растолкал группу ошалевших и, похоже, ослепших врагов и оказался у крепостной стены.
   Рядом с пушкой приходили в себя трое одинаково обмундированных в кожаные доспехи солдат. Невзирая на русые волосы и простые располагающие лица, расстрелял расчет в упор. С оружием – значит, враг, а уж внешность дело десятое.
   Припал спиной к стене. Провел взглядом по кругу. Перезарядил. Револьвер отправился в кобуру – на замену ему схватил новенькую короткую винтовку с примкнутым штыком, выпавшую из рук убитого артиллериста. Как и в предыдущих случаях, пальцы взаимодействовали с механизмом сами. Мягко отошел назад пахнущий ружейным маслом затвор, и глазам предстало донце пули, плотно сидящей в стволе. Одно движение, неразличимое на фоне боевого шума клацанье металла, и оружие готово к бою.
   Через баррикаду камней неуклюже перевалился сквернавец с обнаженным палашом в дрожащей руке. Едва мои глаза встретились с мутными бельмами, как гулкий выстрел трофейной винтовки, казалось, одним лишь грохотом проломил его череп, отправив в Бездну вслед за пушкарями.
   Как только я юркнул в укрытие, многоголосый вой поверженных силой Асеня сквернавцев распался на отдельные вопли. В ту же секунду поле боя накрыл дружный залп десятка ружей. Эти жалкие брызги свинца принимающая сторона скорее всего не заметила. В картину боя вписался скорострельный «мастерворк» Белова. Через несколько томительных секунд в хаотично мечущуюся толпу врезался еще один залп, выбив из нее новую порцию воя подранков, панических воплей и топота убегающих. Вновь секунды, наполненные воплями, и еще залп! Гром русинского «Ура!» на время заглушил все прочие звуки.
   Отняв у трупа пульницу с боекомплектом к моему трофею, я выглянул наружу полюбоваться, как развивает первоначальный успех мое подразделение.
   Жидкая цепь русинских стрелков с «дербанками» наперевес схлестнулась с дюжиной чумазых коротышек, побежавших от страха вместо своего лагеря в сторону тракта. Заработали глефы – любо-дорого посмотреть! Кое-где пошли в ход штыки и приклады, но все же большая часть бойцов продолжала заряжать и стрелять. Очнувшиеся после гнева Асеня враги поспешили присоединиться к «веселью», но создать численного перевеса им не удалось. Русины били подбегающих бандитов по одному, а в поединке грудь на грудь щуплые и дезориентированные противники проигрывали даже безусым рекрутам. На флангах стрелковой цепи самоотверженно трудились Яр и Тур. Головы сквернавцев летели на землю, как падалица с больной яблони во время бури.
   Группа Молчуна, прикрывавшая мой эффектный выход, двигалась на соединение со мной по кратчайшему маршруту, так быстро, насколько это возможно по плотно лежащим трупам и агонизирующим телам. Кадет расчищал путь, постреливая с обеих рук из подобранных пистолетов, Молчун хладнокровно пронзил штыком трофейной винтовки пару взбешенных котов, рвущихся с ремней, намотанных на мертвые руки хозяев. Скачущий разъяренным бабуином Трындец то орудовал топориком левой рукой, то метал кистень на длинной цепочке с правой, заканчивая земной путь раненых и ослепленных врагов.
   Звуки битвы перехлестывали через стену. Под неудержимым натиском стрелков и древичей едва опомнившиеся враги бросились в пролом, намереваясь укрыться от смертельных залпов внутри крепостных стен. Один из бегущих – желтокожий с длинными жидкими волосами, заплетенными в несколько сальных косичек, – бросился на меня с ятаганом. Я ловко парировал удар карабином, уберегая пальцы от скользнувшего вдоль ствола лезвия, и, прежде чем успел что-либо сделать, подоспевший ко мне на помощь Молчун пырнул сквернавца штыком ниже ребер и откинул его ногой. Хрясь! – мастер-стрелок с силой пронзил горло упавшего врага примкнутым к стволу клинком. За его спиной колыхнулся арбалет, – подобрав такой же карабин, как у меня, мастер-стрелок не бросил свое штатное оружие в пылу схватки.
   Трясущимися руками я перезарядил трофей и, не целясь, выстрелил в ближайшего на удивление крупного урода с занесенным над головой топором. Молчун ловко приветил штыком и этого и с природной грацией крестьянина, словно сноп вилами, уложил поверх трупа с распоротым горлом чуть более свежий.
   Грянул «мастерворк» кадета – рогатая, залитая темной кровью тварюга уткнулась мордой в острые обломки и в агонии заскребла когтями по каменной кладке. Картина вызвала в моей душе острое ликование, подселенец «аплодировал стоя».
   – Браво, Евгений!
   Белов от переизбытка чувств сыпал какими-то рифмами и лихорадочно перезаряжал «мастерворк». Опустошенные шестиствольные пистолеты со знакомыми потертостями на рукоятках валялись рядом.
   Поддавшись азарту, я разрядил барабан в спины бегущих врагов. Не спешите осуждать – враг есть враг, а спина – весьма удобная мишень. Пораженный в нее тупоконечной пулей противник выбывает из строя так же надежно, как получивший свой заслуженный свинец в грудь или живот. Естественно, не дал ни одного промаха, отдельные пули застревали только во втором теле – мощь оружия на фоне скромной отдачи впечатляла. Следом за мной по бегущим бандитам отработали Белов и Молчун. В результате «центральная аллея», ведущая к донжону, покрылась слоем мертвых и умирающих. На минутку спрятался за колесо фуры, чтобы перезарядить револьвер и осмотреться.
   Возникла убежденность, что пора уже приступать к обязанностям командира. За стеной с медвежьим рычанием вместо «Ура» отряд Буяна штыками и прикладами добивал остатки сквернавцев. Ослепленные и напуганные бандиты попытались укрыться в полузасыпанном рву, кто-то посчитал себя самым умным и притворился мертвым – дошла очередь и до него.
   Желающие напасть на нас закончились – деморализованные и часто безоружные бандиты поодиночке проскакивали через бреши в стене справа и слева, скрываясь под двухколесными телегами, груженными военным имуществом в тюках, ящиках, бочках и мешках. По этому лабиринту сквернавцы расползлись, как тараканы. Выкуривай их теперь отсюда! – досадливо сплюнул сухой и черной слюной. Несколько вражин засели между фрагментами стен, обрушенных в стародавние времена, и даже осмелились стрелять в ответ. Дурным примером им послужили несколько винтовочных выстрелов из башни в нашу сторону.
   Мой взгляд скользнул по пушке, установленной на лафете с большими, в половину человеческого роста, колесами. Как я успел заметить, когда расстреливал артиллеристов, жерло орудия представляло собой многорядное «сито». Неужели картечница? Прежде чем начинать поиски пленных, нам предстоит штурм центрального узла вражеской обороны. Геройствовать голыми руками не хотелось категорически. Возникла идея переслать осажденным на пробу пару-тройку гостинцев. Неважно, что картечь, – залп с такого расстояния не успеет разлететься и порубит ворота в щепки. Изнутри их наверняка подпирала баррикада, так что картечница могла бы нас здорово выручить при штурме.
   Белов схватил меня за плечо и покачал головой. Господа Даггер и Джевелин, мир их праху, выбрали вместительную и хорошо сохранившуюся единственную башню замка своей ставкой, казармой и складом. Уцелевшие офицеры-изменники с прислугой собрались защищать этот рубеж до конца: и дело тут не в награбленных ценностях, а в их паршивых жизнях. Совершенно очевидно, спастись бегством им не светило.
   От обстрела из бойниц донжона нашу троицу скрывал высокий тентованный фургон с толстыми бортами, груженный деревянными ящиками. Но позиция картечницы простреливалась противником просто отлично. Парочка фанатов многоствольных «пушек» легко создаст высокую плотность огня, что ставило крест на идее применить картечницу. Чего-чего, а оружия и боеприпасов у этих вояк наверняка в избытке. Бурное воображение нарисовало картину: офицеры палят в нас, а ружья и пистолеты им перезаряжают декольтированные маркитантки своими ловкими пальчиками. И ведь не жаль сучкам маникюра.
   – Буян, берегись башни! – своевременно крикнул Молчун.
   Несколько русинов укрылись за обломками стены с правой стороны «ворот». Я заметил, насколько неудобна пехотная «дербанка» для действий сидя и лежа. К счастью, некоторые солдаты самостоятельно разжились трофейными пистолетами разных конструкций. Находчивые и сообразительные у меня ребятушки! Подходящее оружие нашли да позицию выбрали с умом, чтобы нас прикрывать.
   Враги, избежавшие пули или штыка, бежали без оглядки в лес, бросив оружие, амуницию и раненых. Отдельного стрелка назначили наблюдать за лагерем и кромкой леса, а ну как вернутся сквернавцы… Внутри крепости перестрелка разгоралась.
   Гарнизон донжона в самом начале боя заперся и отказался впустить внутрь спасавшихся бегством сквернавцев. К некоторым из них странным образом вернулся боевой дух, и они принялись рьяно оборонять ворота, игнорируя маневр и укрытия. Очень быстро у залитых кровью створок выросла гора тел, создав нам еще одно препятствие.
   Несколько минут ответная стрельба противника не давала русинским стрелкам поднять головы. Сказывалась поддержка из башни, а также преимущество в скорости перезарядки казнозарядных «винтарей» и пистолетов перед «дербанками». И без того мой скромный отряд понес новые потери.
   Но в дело вновь вступила наша смертоносная троица, и ответная пальба из башни быстро затихла. Сломив попытку организованного сопротивления, мы занялись истреблением прячущихся между грузами и телегами бандитов. То кадет давил сквернавцев огнем, а я ловил их на смене позиции, то я наводил шороху из револьвера, заставляя противника нервничать и переводить заряды, тогда как Молчун и Белов получали возможность целиться и убирали злодеев на выбор. Игра шла, что называется, в одни ворота. Стрелки в основном били по бойницам донжона, прикрывая нас.
   – Где Трындец, мастер? – крикнул я, переживая за судьбу всеобщего любимца.
   – А я ему пастырь? – отозвался тот, подстреливая очередного сквернавца между телегами. Ничто так не захватывает, как стрельба по живым и трудным мишеням.
   Пока что в наше надежное убежище залетали лишь деревянная щепа и каменная крошка. Одна из ответных пуль срикошетила и завертелась волчком у моих ног.
   «А ведь могла бы и в голову! – мелькнула мысль, от которой сделалось неуютно. – Время! Время! Время! Быстро пришли, быстро ушли, как заправские грабители банков. А пока буксуем, не ровен час к осажденным подмога придет», – накручивал я себя, надеясь, что найду какое-то решение, способное переломить ситуацию.
   – Буян, ты меня слышишь? – крикнул вверх.
   – Да, вашбродь! – через некоторое время прозвучал ответ.
   – Как сам? Доложи о потерях!
   – В порядке. Двое ранены легко.
   – Полусотня, слушай приказ! По возможности собрать трофеи, но под пули не подставляйтесь. Подели стрелков на две группы – одна остается с нами, другую веди вдоль стены со стороны их лагеря. Надо перекрыть гадам другие пути отхода.
   Вот так, пусть слышат и мочатся в подштанники. Нас тут полсотни вышедших из лесу поквитаться диких русинов. Пощады не будет никому!
   – Так точно, вашбродие, сделаем, – рыкнул Буян во всю мощь, подыгрывая мне. – Первое капральство и гренадеры, за мной!
   Мелкие камни зашуршали под солдатскими ботинками. Воцарилось относительное затишье, прерываемое стонами раненых и редкими выстрелами с обеих сторон. Гарнизон башни выразил свое отношение к нашему маневру несколькими безрезультатными выстрелами.
   Мимо нас прямо по вражеским телам, взволнованно храпя, проскакала приземистая большеголовая лошадка рыжего окраса. Где-то за донжоном конюшня? – посетила меня мысль. Ну конечно же, ведь лошади и таскали все эти обозы! Тягловые ратаи и куланы, вот кто! Возникшая в глубинах моего разума поговорка «Мир дурака полон открытий» совершенно четко указала мне на интеллектуальную активность подселенца. Как же ты вовремя, камрад! Небось опять расскажешь мне кучу второстепенной шелухи вместо совета, как одолеть супостата с наименьшими потерями?!
   Я, Белов и Молчун использовали передышку, чтобы перезарядить все наличное оружие, пополнить арсенал и боекомплект за счет покойных артиллеристов. Кулек пистолетов и пульниц приволок рекрут Нил, оставшийся при Молчуне, чтобы перезаряжать оружие. Парень морщился при каждом вдохе – видно, получил в драке по ребрам или ушибся о камни. Так или иначе, каждый из нас приобрел несколько саднящих царапин или синяков, но, к счастью, обошлось без серьезных повреждений, требующих лечения.
   – Братушки, выручайте! Братушки, мы здесь! – донеслось откуда-то из-под земли.
   Справа от нашей позиции вспыхнула скоротечная рукопашная схватка: хэканье, удар тела о деревянный ящик, треск рвущейся ткани, – после чего над землей поднялась лестница. Из башни раздался хлесткий винтовочный выстрел, затем целая серия пистолетных. Лестница подрубленным деревом рухнула вперед.
   – Бей по бойницам все, кто может! – приказал я, понимая, что опоздал прикрыть неизвестного бойца, обнаружившего зиндан с пленными.
   Со всех сторон крепостной стены по врагу грянули «дербанки» и трофейные «стволы». Несколько секунд каменную облицовку бойниц энергично клевала «стая хищных птиц».
   – Молчун, Белов, на помощь туда, скорее! Я прикрою!
   В ту же секунду послал пулю прямо в темный узкий провал над воротами. Бойцы одним рывком преодолели заваленную вражескими телами аллею. Следом рванул Нил, и я не успел остановить бойца. Вражеский свинец ударил его в грудь и голову. Падая, молодой русин развернулся и не рухнул ничком, а словно лег на спину, продолжая смотреть в небо.
   Едва высунул голову, чтобы отомстить, как получил деревянной щепой в щеку. Едва не в левый глаз. Пули рвали воздух над головой, одинаково зло били в новые ящики и в старые стены. А как же мой трофейный щит? Я ведь не зря накинул его на шею! Камень подмигнул мне половинным зарядом. Похоже, он уже не раз спас мне жизнь, надо быть осторожнее!
   Снова дали залп мои стрелки. Кадет и мастер-стрелок, укрывшись за арбой, разрядили свои ружья по врагу. Позади них поднялся, опираясь на кулак и рукоять кинжала, контуженый сквернавец, но кто-то из русинов опередил меня, вогнав подранку свинцовый гостинец меж лопаток.
   Мы постреливали по бойницам. Противник вяло отвечал. Из-под земли продолжал молить о спасении хор солдатских голосов. Ситуация сложилась патовая: штурмовать башню наличными силами мне не представлялось возможным, а освободить пленных под огнем загнанных в угол крыс и вовсе из области фантастики.
 
   Однако жизнь в очередной раз показала, что безвыходных ситуаций не бывает. Нам оставалось только повернуть дело к своей пользе. Сначала в одной из бойниц мелькнул белый лоскут. Затем из соседней высунулось копье с белой рубахой, привязанной за рукав. Универсальный символ перемирия энергично поднимался и опускался, насколько позволяла узкая бойница. Либо у осажденных банально сдали нервы, либо они решили потянуть время или измыслили какое коварство.
   – Прекратить огонь! – крикнул я своим бойцам, оставаясь в укрытии и подозревая подвох.
   – Не стрелять! – передали мой приказ по цепочке. – Не высовываться!
   В наступившей тишине из башни донеслись крики на русинском:
   – Не стреляйте! Переговоры!
   – Я буду говорить только со старшим офицером! – пытаясь набить себе цену, прокричал осажденным. А засевшим с той стороны «аллеи трупов» Молчуну и Белову вполголоса сказал: