Терри Грант. Любовь – игра для двоих

   Этторе беспечно пожал плечами.
   – Я пока еще не решил, что мне ему написать… Хотя, думаю, что в первую очередь мне необходимо его поздравить. Ведь он несколько месяцев назад стал владельцем собственного детективного агентства. А что касается языка, то работа отнимает у нас с Клаусом слишком много времени, которого не хватает на то, чтобы делать карьеру полиглотов. Поэтому Клаус, как и я, плохо знает английский, и совсем не знает итальянского. А я, как вы уже догадались, совсем не знаю немецкого…
   – Но как же вы общались с ним в Базеле? – удивленно поинтересовалась Даниэла.
   – При устном общении нам вполне хватало плохого английского и жестикуляции, – с улыбкой объяснил Этторе. – А вот с письменным, как вы сами понимаете, возникает много сложностей. Одна орфография чего стоит…
   Даниэла улыбнулась в ответ.
   – Почему бы вам в таком случае не оснастить свой ноутбук электронным переводчиком? Сейчас существует множество подобных программ…
   Этторе бросил на нее взгляд, в котором ясно читались возмущение и упрек.
   – Разве может электронная программа уловить все нюансы текста, который написал человек? Разве смогла бы она так же лаконично и в то же время полно, как вы, перевести мне это письмо?
   Даниэла лукаво улыбнулась.
   – Выходит, без меня вам никак не обойтись? – с притворным смирением поинтересовалась она, решив не расспрашивать своего собеседника о причине, по которой он пренебрегает общением со своим приятелем по телефону.
   Этторе развел руками.
   – Выходит, так, синьорина Ламбретти.
   Даниэла немного подумала.
   – А почему вы не обратились с просьбой о помощи к своим студентам? – поинтересовалась она. – Ведь наверняка кто-нибудь из них знает немецкий.
   Этторе отрицательно покачал головой.
   – Даже если и так, они обязательно что-нибудь напутали бы при переводе. Ведь все они слишком увлечены криминалистикой. Им интересно только то, что связано с раскрытием преступлений.
   – Вот как? А что же, по-вашему, интересно мне? – с любопытством спросила она. – Немецкий язык?
   Этторе устремил на нее задумчивый взгляд.
   – Знаете, я бы ответил на ваш вопрос так: в данный момент вы и сами не можете точно определить, что именно вам интересно… А также, кого именно вы хотели бы видеть рядом с собой… – осторожно добавил он.
   Даниэла замерла на стуле, изучая невидящим взглядом монитор ноутбука.
   А ведь он попал в точку, мысленно заметила она. Вслух же тихо спросила:
   – Это вы мне сейчас сказали, как полицейский или как преподаватель университета?
   Этторе перевел взгляд на кофейную чашку.
   – Как мужчина, – тоже тихо ответил он.
   – А те двое, они в вас мирно уживаются? – по-прежнему уставившись в монитор, поинтересовалась Даниэла.
   – Полицейский и преподаватель? – уточнил Этторе.
   Даниэла утвердительно кивнула.
   – По-моему, вполне мирно, – немного подумав, ответил он. – Несмотря на то, что теперь первый вынужден уступить место второму…
   Даниэла наконец перевела взгляд на своего собеседника.
   – А почему вы вынудили его сделать это? – серьезным тоном спросила она.
   Этторе улыбнулся одними глазами.
   – Я не вынуждал. Он сам. А после нашей встречи в университете и вовсе сдался. Ведь быть наставником такой очаровательной студентки, как вы, это его давняя мечта, – шутливо добавил он.
   Даниэла поспешно отвела взгляд.
   – Ну пока что ни одна из ваших личностей моим наставником не является, – рассудительно заметила она.
   – В настоящее время да, – согласился Этторе. – Но все еще может измениться… – философским тоном продолжил он.
   Даниэла усмехнулась. Боюсь, что вашим смелым планам насчет перемен в моей профессиональной деятельности уже не суждено сбыться, синьор Ампьери, подумала она.
   А вслух поинтересовалась:
   – А кто из тех двоих пригласил меня в это кафе? Полицейский или преподаватель?
   Этторе бросил на нее лукавый взгляд.
   – Ну… Они договорились, что будут приглашать вас по очереди. Как вы думаете, кто из них будет сидеть за этим столиком вместе с вами в следующий раз?
   Даниэла пожала плечами.
   – Пока не знаю.
   – В таком случае, чтобы узнать это, вам не остается ничего другого, кроме как принять это приглашение, – широко улыбнувшись, проговорил он. – Тем более что в ближайшие дни мне понадобится ваша помощь в написании ответного письма Клаусу…
   Даниэла улыбнулась в ответ.
   – Я подумаю над этим приглашением, синьор Ампьери, – тихо проговорила она.
   А также над тем, в качестве кого я его приму, мысленно продолжила она. В качестве преподавателя итальянского языка или студентки, прилежно его изучающей…
 
   От остановки, расположенной напротив университета, вновь отъезжал очередной автобус, но Даниэла, не обратив на него внимания, как и на предыдущие, с тоской разглядывала на дисплее мобильного фотографию своего бывшего жениха.
   Что же ты наделал, Джанни? – мысленно спрашивала она его. Почему не захотел выслушать меня? Почему позволил уехать? Ведь, если бы тогда ты разрешил мне все объяснить, то сейчас я не терзалась бы мыслями о том, идти ли мне сегодня на встречу с Этторе или нет…
   Даниэла осторожно провела кончиками пальцев по дисплею мобильного, словно и в самом деле прикасалась к лицу Джанни.
   Представляешь, сегодня утром я снова встретила его в университете, и он предложил мне встретиться с ним в семь часов в том же кафе, мысленно продолжила она свой рассказ, будто Джанни и вправду мог ее слышать. Я сразу же позвонила Лоредане и рассказала ей о знакомстве с Этторе в баре, о своем обмане по поводу студентки, об услуге, которую он оказал нам, вмешавшись в беседу с полицейскими, о мобильнике, отнятом у уличного воришки, а также о неожиданной встрече с ним в университете… Я попросила у нее совета, и она, конечно, попыталась убедить меня, что я должна пойти на эту встречу, сказав, что все эти случайности, произошедшие со мной в последние дни, очень романтичны и о них мечтают миллионы девушек… А еще она сказала, что эта интрижка с Этторе поможет мне забыть тебя… Но я сказала, что не уверена в этом… Что я вряд ли последую ее совету… И вот теперь я в полной растерянности… Я не знаю, что мне делать, устремив на фотографию Джанни умоляющий взгляд, мысленно пожаловалась она… и тут услышала за спиной голос Этторе:
   – Можно узнать, что вы так увлеченно разглядываете на дисплее своего мобильного? – поинтересовался он, осторожно положив подбородок ей на плечо. – Наверное, какой-нибудь забавный видеоролик?
   Даниэла поспешно отпрянула от него, спрятав телефон за спину.
   – Нет, это фотографии, – сухо объяснила она.
   – Вот как? И что же такое увлекательное на них запечатлено?
   Даниэла неопределенно пожала плечами.
   – Разные достопримечательности, архитектурные памятники.
   – Находящиеся в славном городе Лугано, надо полагать, – бросив на нее внимательный взгляд, проговорил Этторе.
   Даниэла вскинула брови в притворном удивлении.
   – Почему вы так решили?
   Этторе улыбнулся.
   – Просто догадался. Вы ведь говорили мне при первой нашей встрече, что приехали оттуда совсем недавно… А вот я никогда не был в этом городе. Может, позволите взглянуть? – Он протянул руку, но она поспешно спрятала мобильный в сумочку.
   – Вы не сможете в них ничего разглядеть… Снимки получились размытыми, – извиняющимся тоном объяснила она.
   Этторе понимающе кивнул. Затем огляделся вокруг.
   – Знаете, мне вдруг пришла в голову одна интересная мысль… – задумчиво проговорил он. – Почему бы нам вместо того, чтобы целый вечер сидеть в кафе, не посвятить его прогулке по родному Милану? Все равно письмо для Клауса я еще не придумал… А вы наверняка соскучились по знакомым с детства улицам… К тому же я мог бы научить вас делать качественные фотоснимки. Ведь я все-таки учитель. Хотя пока еще и не ваш… – шутливо добавил он.
 
   Побродив немного по улицам, Даниэла и Этторе решили заглянуть в галерею Брера. Полюбовавшись ее многочисленными шедеврами, они остановились возле картины Хайеса, изображающей целующуюся пару, облаченную в средневековые одежды. Некоторое время Этторе, склонив голову набок, заинтересованно разглядывал ее, затем, осторожно оглядевшись вокруг, проговорил, понизив голос:
   – По-моему, это изображение вполне достойно того, чтобы сохранить его уменьшенную копию на память.
   Даниэла недоуменно уставилась на своего спутника.
   – Какую еще копию? Что вы задумали? – с беспокойством спросила она.
   – То, что и обещал: научить вас делать качественные фотоснимки, – спокойно объяснил Этторе и, протянув к ней руку, распорядился: – Давайте сюда свой телефон.
   Даниэла бросила испуганный взгляд на стоявшего в нескольких метрах от них музейного смотрителя.
   – А вы уверены, что здесь можно фотографировать? – прошептала она.
   – Не уверен, – тоже шепотом ответил Этторе, проследив за ее взглядом. – Но преодоление запрета всегда придает остроту ощущениям.
   – Это что, первая заповедь полицейского? – с улыбкой поинтересовалась Даниэла.
   Этторе тоже улыбнулся в ответ.
   – Нет, это первая заповедь мужчины, желающего произвести впечатление на отчаянную девушку, – тихо проговорил он, с каждым словом все приближая свои губы к ее переливающимся нежно-розовым блеском губам.
   – Отчаянную? – машинально переспросила Даниэла, устремив зачарованный взгляд на своего спутника, и вдруг, резко отстранившись от него, с натянутой улыбкой поинтересовалась: – Это вы меня имеете в виду?
   – А что, разве не так?
   Даниэла пожала плечами.
   – Вообще-то я себя такой никогда не считала…
   – А вот я сразу понял, что вы именно такая, – проговорил Этторе. – Еще в ту минуту, когда увидел вас в баре… А уж когда вы бросились босиком на помощь своей подруге, то и вовсе развеяли этим поступком мои последние сомнения… Кстати, а вы часто бываете в том баре?
   Даниэла отрицательно качнула головой.
   – Если честно, в прошлый раз я была там впервые после возвращения из Швейцарии.
   Этторе удивленно вскинул брови.
   – Какое удивительное совпадение… Я тоже был там впервые после возвращения из командировки… Кстати сказать, тоже из Швейцарии, хотя и не из Лугано… Вы не находите, что у нас с вами много общего? – немного помедлив, спросил он.
   Даниэла бросила на него ироничный взгляд.
   – Так уж и много? Всего лишь недавнее пребывание в разных городах одной и той же страны и случайный выбор одного и того же бара… Который, кстати, за меня сделала моя подруга, – добавила она.
   – Вот как? В таком случае, можно сказать, что она выбрала не только бар, но и нашу с вами дальнейшую судьбу, – тихо проговорил Этторе.
   И, если учесть тот факт, что я никогда не доверила бы этой экстремалке выбрать для меня даже цвет губной помады, то остается только гадать, чем обернется для нас обоих тот судьбоносный поход в бар, подумала про себя Даниэла.
   – Но вас, похоже, не радует это обстоятельство? – с тревогой в голосе поинтересовался Этторе.
   И не успела Даниэла ему что-либо возразить, как из кармана его пиджака послышалась звонкая трель мобильного.
   – Теперь нам уже вряд ли удастся незаметно сделать фотографию картины, – с улыбкой заметила она, показав кивком на встрепенувшегося смотрителя.
   – Ничего, через несколько минут его бдительность рассеется, – поспешил успокоить ее Этторе, но, взглянув на дисплей. вдруг заметно смутился и, нажав кнопку ответа, отошел в сторону, еле слышно разговаривая о чем-то со своим собеседником.
   Даниэла отвернулась, сделав вид, будто ее внимание всецело занимает понравившаяся им обоим картина. Но через несколько секунд осторожно повернула голову, чтобы украдкой понаблюдать за выражением лица Этторе. И тот, заметив ее взгляд, вновь смутился и поспешно отступил в глубь зала, спрятавшись за прохаживающимися вдоль стен посетителями.
   Так я и знала! – с досадой воскликнула про себя Даниэла. Это наверняка звонит та самая Барбара, с которой они, по его словам, «просто знакомые»… Лгун несчастный… Просто знакомые… Подумать только… Да с самого начала было понятно, что он неравнодушен к этой Барбаре… И письмо ему необходимо было прочесть только потому, что в нем говорилось о ней… А я всего лишь исполняла роль переводчика… А теперь всего лишь роль первой попавшейся девушки, оказавшейся поблизости в тот момент, когда ему было особенно тоскливо… Наверняка он поссорился с Барбарой перед отъездом из Базеля, вот и мучился все это время, не решаясь сделать первый шаг к примирению… А теперь, когда она сама позвонила, мое общество ему больше ни к чему… Готова поклясться чем угодно, что он уже проклинает себя за свое скоропалительное решение пригласить меня на прогулку и лихорадочно придумывает какую-нибудь отговорку, чтобы прекратить нашу экскурсию… Что ж, думаю, я поступлю великодушно, если избавлю его от объяснений…
   Решительно перекинув ремешок сумочки через плечо, Даниэла быстрым шагом направилась к выходу из зала. Но, не пройдя и нескольких шагов, услышала позади взволнованный голос Этторе:
   – Постойте, синьорина Ламбретти… Куда же вы?
   – Куда-нибудь, где мне не придется выслушивать ваше вранье, – не оборачиваясь, ответила Даниэла.
   – Мое вранье? – растерянно переспросил он. – Что вы имеете в виду?
   – Вы и сами это отлично знаете, – холодно откликнулась Даниэла. – Так же отлично, как и немецкий язык, на котором вы наверняка только что разговаривали с Барбарой… Кстати, при случае передавайте ей привет от меня… Как от двоюродной сестры вашего коллеги, которая является для вас просто знакомой… Вы ведь всегда именно так представляете друг другу тех женщин, которых намереваетесь внести в свой донжуанский список? – с легкой иронией поинтересовалась она и, не дожидаясь ответа на свой вопрос, вышла из зала.
   Проходя мимо одного из смотрителей, она, поинтересовалась у него, понизив голос:
   – В этой галерее ведь не разрешается фотографировать картины, не правда ли?
   Смотритель с готовностью закивал.
   – Конечно, синьорина. Это строго запрещено.
   – Для всех? – вновь поинтересовалась Даниэла.
   – Для всех, – подтвердил смотритель.
   – Но, видимо, не все это знают… – продолжила Даниэла, – потому что в том зале, из которого я только что вышла, один синьор в оливковом пиджаке пытается сфотографировать картину Хайеса… Я подумала, что вас может заинтересовать мое наблюдение, – заметила она и направилась к лестнице.