Страница:
– Разве вы не заметили, как сегодня утром приветствовала вас толпа? – Мередит рассмеялась. – Жители деревни не хотят вашей помощи. Они требуют, чтобы вы убрались отсюда.
Он криво усмехнулся:
– Это просто сборище идиотов.
– Да, но они сильные и здоровые идиоты. И могут причинить вам немало неприятностей. А Гидеон Майлз, между прочим, не простак.
– Гидеон Майлз? – фыркнул Рис. – Кто он для вас?
Неужели в его голосе прозвучала ревность? Конечно, ее это не должно было волновать, но волновало. Так волновало, что даже сердце заколотилось.
– Гидеон – мой деловой партнер. И друг. – «А также – контрабандист, который не задумываясь пустит в ход оружие», – мысленно добавила Мередит. Откашлявшись, она продолжала: – Каковы ваши планы, Рис?
– Жениться на вас.
Ее снова затрясло от возбуждения.
– А помимо этого?
– Собираюсь взять на себя обязанности лорда. Хочу дать деревне какие-то средства. И восстановить поместье. Хотя на это уйдет время.
– Восстановить? Восстановить Нетермур-Холл? Но зачем вам это?
Она знала, каким было его детство в том доме. Так зачем же он хотел возродить Нетермур-Холл? Не говоря уже о том, что Гидеон Майлз и его приятели никогда этого не допустят.
– И как же вы этого добьетесь? Ведь местные не станут на вас работать.
– Станут, если им хорошо заплатить.
Мередит покачала головой:
– Те, кто постарше, ненавидели вашего отца. А те, кто помоложе, выросли, слушая страшные истории, основанные на местных суевериях и сказках. Они будут бояться вас.
– Что ж, если никто не согласится, придется привезти рабочих из Плимута или Эксетера.
– Но это вам дорого обойдется.
– У меня есть земли на севере, которые можно продать. И недавно я получил наследство. Правда, недостаточное, чтобы восстановить Нетермур-Холл в его былом величии. Но если деньги разумно вложить, то можно отстроить дом. И еще на жизнь кое-что останется.
А если вложения окажутся неудачными? Что тогда? Он снова уедет?
Почему-то ей казалось, что другого выхода нет.
– Вам больше не понадобится все это делать, когда выйдете за меня, – заметил он, оглядывая комнату. – Я имею в виду – работать. Я обеспечу и вас, и вашего отца.
При упоминании об отце у нее сжалось сердце. Черт побери, почему Рис все усложняет?!
– Но мне нравится работать здесь, – запротестовала Мередит. – Я горжусь тем, что сделала из этого места, и у меня еще полно планов.
– Вы сможете сделать гораздо больше, став хозяйкой поместья.
– Рис… вы так наивны.
Он приподнял брови:
– Меня обвиняют в наивности? Должен сказать, никогда не думал, что этот день настанет. Я собираюсь высечь сегодняшнюю дату на мемориальной табличке.
– Вы забыли, какова здешняя жизнь. Сейчас лето, но вы должны вспомнить, каковы здесь зимы. Холодные, одинокие, тоскливые. Вы, возможно, не захотите здесь жить. А мы научились жить без лорда. Так что лучше уезжайте.
– Я никуда не уеду.
– Черт возьми, но почему?
На месте Риса она, Мередит, точно уехала бы!
– Потому что такова моя судьба.
Мередит с тихим стоном поставила локти на стол и закрыла лицо ладонями.
– Вы не верите мне. – Он вздохнул, подавшись вперед. – Я это знаю, что не верите. Но когда человек, подобный мне, так часто оказывается на границе между двумя мирами, он повсюду видит руку судьбы. Иногда при ярких вспышках, иногда в тенях. Это все равно что открыть совершенно новый цвет, который не могут видеть обычные люди. Но я-то его вижу.
Он взял ее за руки и убрал ладони от лица.
– Когда вы смотрите на меня, Мерри, этот цвет сияет в ваших глазах. Говорю вам, наша встреча предназначалась судьбой.
Сердце Мередит затрепетало.
– И почему вы так в этом уверены?
– Вот, смотрите…
Он обвел рукой накрытый стол. Несколько булочек, маленькие глиняные горшочки с маслом и джемом. Две кружки кофе и блюдо свежих сливок. Тарелки же были расставлены кое-как, а на скатерть просыпались крошки. Вряд ли все это напоминало знаки судьбы, но… Кажется, она поняла, что имел в виду Рис. Оба они были озарены теплым светом, под которым невозможно скрыть друг от друга недостатки. Сегодня утром она даже не причесалась как следует. На взгляд любого постороннего они выглядели супружеской парой, не один, а тысячу раз завтракавшей вместе.
Рис окинул ее взглядом и вновь заговорил:
– Все это кажется таким правильным, таким привычным, верно?
Да-да, конечно. Она чувствовала, что так и должно быть. Но именно это ее и пугало.
– Не борись с собой, – посоветовал Рис. – Выходи за меня.
Не бороться? Но сам-то он вел себя нечестно. Его не было четырнадцать лет, а теперь он явился как ни в чем не бывало и обещает выполнить все свои обязанности и никогда не покидать ее? Просит ее и жителей деревни забыть о добытом тяжким трудом благополучии и отдать свое будущее ему в руки?
Он предлагал мечту. Но при этом намеревался вынудить ее распроститься с надежной реальностью, чтобы осуществить эту мечту.
Однако она не могла так рисковать, основываясь на единственном почти поцелуе и невидимом блеске «судьбы». И поэтому заставила себя сказать:
– Нет, Рис, я не могу стать вашей женой.
Его глаза вспыхнули, и ей показалось, что он рассердился. Как странно. Ведь все это время он был невозмутим и сдержан – даже перед разъяренными жителями деревни. Но сейчас она увидела прежнего Риса – буйного, злого, неукротимого. И неотразимого.
Однако через несколько секунд он сумел справиться со своими эмоциями. И теперь снова был невозмутим.
Из всех причин, по которым он должен был покинуть деревню, эта казалась самой важной. Она не вынесет мысли о том, что его характер навеки сломлен.
– Так что же… – спросил Рис.
Она встала и тихо сказала:
– У вас впереди длинный день.
– Так и есть, миссис Мэддокс. – Он тоже встал из-за стола. – Да, так и есть.
– Приказать Деррилу оседлать вашего коня?
– Нет-нет, пусть отдохнет денек.
Мередит нахмурилась:
– Значит… Вы собираетесь остаться еще на ночь?
– Я собираюсь остаться навсегда.
Она так расстроилась, что снова села.
– Вы не слышали меня, милорд? Простите, если неясно выразилась, но…
Господи, хватит ли у нее сил отказать ему дважды? Один раз и то было ужасно трудно.
Он улыбнулся и направился к двери. Обернувшись, сказал:
– Не волнуйтесь, Мерри Лейн, я вас слышал. Вы сказали, что не выйдете за меня. Но я знаю, что это обязательно случится. Только не сейчас.
После того как Рис исчез наверху, Мередит стала искать себе дела, и это оказалось нетрудно – работы всегда было хоть отбавляй. А этим утром… Чем бессмысленнее занятие, тем лучше.
Она как раз убрала со стола, когда пришла миссис Уэр и принялась за стряпню. Мередит же предстояло выгладить скатерти и почистить оловянные кружки. Завтра приезжает почтовый дилижанс, и в зависимости от погоды и состояния дорог кучер иногда останавливался в «Трех гончих», чтобы дать отдых лошадям и позволить пассажирам поесть и выпить.
Перед полуденным наплывом посетителей Мередит выбрала минутку, чтобы прочитать оставленную вчера Гидеоном газету. Она разгладила ее на стойке бара. Хотя газеты предназначались для посетителей, читала их только Мередит. Читала все, каждую страницу. Во время войны она искала упоминания о Рисе и иногда, после сражений, находила отчеты о храбрых деяниях его полка или списки погибших, в которых, к счастью, его имя не значилось.
Сегодня она чувствовала себя так, словно откроет газету – и найдет заголовок: «Рис Сент-Мор вернулся в Девоншир».
Что ж, если она увидит эти слова напечатанными, то, возможно, поверит, что это правда. Хотя она сомневалась, что даже репортеры «Таймса» смогут найти логическое объяснение сцены, происходившей за сегодняшним завтраком. Возможно, заголовок должен гласить: «Обедневшая хозяйка гостиницы отвергает предложение лорда». А под заголовком – добавление мелкими буквами: «Обоих засадили в Бедлам».
– Оставил твой бочонок с мадерой в кладовой, – объявил появившийся Гидеон Майлз. Он поставил на стойку керамическую статуэтку. – А это занесло прибоем в пещеру неподалеку от Плимута.
– Неужели? – Мередит взяла фарфоровую пастушку и поднесла к свету. Изящная, искусно раскрашенная. Само совершенство. – Какая на вид хрупкая, просто поразительно. – Она покачала головой. – Неужели эта вещица выдержала бурные волны и удар о каменистый берег.
– Удивительно, не правда ли? – с невинным видом заметил Гидеон, широко улыбаясь. Он был дьявольски красив и знал это. И не только знал, но и пользовался. Посредник между контрабандистами девонширского побережья и рынками Бристоля и Лондона – Гидеон пользовался своим лукавым обаянием, чтобы набивать себе карманы, поэтому был весьма собой доволен.
– Эта пастушка – настоящее чудо. – Мередит улыбнулась.
– Подумал, что она будет хорошо выглядеть в одной из твоих заново обставленных комнат. Добавляет аристократический штрих.
– Вот именно. Ты очень заботлив, Гидеон. Я благодарна тебе.
Его бровь дернулась.
– В чем же выражается твоя благодарность?
Просто невозможный человек!
– В пинте эля.
– Черт, а я-то надеялся, что благодарность потянет на ночь в постели. Но и от выпивки не откажусь. В следующий раз притащу нитку изумрудов.
– Вряд ли подобные вещи часто вымывает прибоем. – Мередит усмехнулась и поставила перед Гидеоном кружку с элем.
Он хитро улыбнулся:
– Нужно знать, где искать.
Гидеон одним глотком осушил половину кружки. Когда же опустил ее, выражение его лица изменилось и он спросил:
– Что Эшуорт делает в Девоншире?
– Откуда мне знать?
Он пристально посмотрел на нее, как бы давая понять, что ни на секунду не поверил в ее неведение.
Мередит пожала плечами.
– Но ведь он унаследовал эти земли, не так ли? И естественно, решил взглянуть на свое наследство. – Старательно изображая безразличие, она добавила: – Возможно, хочет выполнять обязанности лорда Эшуорта.
Гидеон кашлянул.
– К чему ему это? С таким же успехом я мог бы выполнять обязанности старого викария.
Он деланно ухмыльнулся, но в глазах промелькнула обида. Гидеон Майлз осиротел в детстве, когда его родители умерли от лихорадки. Викарий взял мальчика к себе, приютил и много лет обучал. Но когда деньги перестали поступать, священник покинул деревню и бросил Гидеона, предоставив ему самому о себе заботиться.
– А разве ты не хотел бы стать викарием? – спросила Мередит.
Он рассмеялся.
– Но я серьезно, – запротестовала она. – Думаю, ты стал бы лучшим священником, чем думаешь. Хотя ты стараешься выглядеть лихим парнем, сердце у тебя доброе. – Она коснулась пальцем фарфорового ягненка, примостившегося у ног хозяйки. – И острый ум к тому же. Ты слишком умен для жалкого занятия контрабандой.
Гидеон отвел глаза, но ей показалось, что шея его покраснела.
– В этих местах выбор довольно ограничен, верно?
Он пожал плечами:
– Мне эта жизнь вполне подходит. Но в последнее время я почти привык к целомудрию.
Мередит сделала вид, что не заметила выразительного взгляда. Она сказала Рису правду: Гидеон был ее деловым партнером и другом, не более. Да, он мужчина интересный, наделенный природным обаянием. И конечно же, охотно откликнулся бы, пригласи она его в свою постель. Но он слишком ей нравился, чтобы все испортить ради ночи-другой наслаждений. Вот почему все любовники, с которыми она спала после смерти Мэддокса, были недолгими постояльцами гостиницы. Никакого риска влюбиться.
Оглядываясь назад… Может, именно потому ее всегда так влекло к Рису. Он всегда был в движении – бегал, скакал на коне, дрался, сражался на континенте. Человек, никогда не сидевший на одной месте.
Но теперь он вернулся, поклявшись сделать именно это. То есть оставаться на одном месте.
– Он сказал, что хочет восстановить Нетермур-Холл, – вырвалось у нее.
Гидеон с проклятием ударил кружкой о стойку.
– Какого дьявола?! Зачем ему это понадобилось?! Здесь только бесплодные, ничего не стоящие пустоши!
– Да, я знаю, но Рис сказал…
Она поспешно прикусила язык, но было уже поздно. Глаза Гидеона сверкнули.
– О, уже Рис? Вот как? Настолько успели сблизиться?
– Нет, не настолько. Впрочем, это не твое дело.
– Вот уж нет. Это именно мое дело! – Гидеон понизил голос. – Да-да, мое дело. Я не могу допустить его присутствия здесь. И ты, Мередит, не можешь. Эшуорт уже выбил меня из графика. Если он останется здесь, моей торговле конец. А если моей торговле придет конец, то ты не будешь получать дешевые товары для гостиницы. Если же гостиница пострадает, пострадает вся деревня. Этот человек навлечет на нас одни беды.
– Знаю-знаю. – Мередит нахмурилась, пытаясь отскрести пятно на стойке, которое существовало там много лет и не поддавалось никаким усилиям его стереть. – Я тоже пыталась объяснить ему, но…
Она осеклась. Нельзя же было сказать: «Но он настаивал, чтобы я вышла за него».
Приняв молчание Мередит за искреннюю тревогу, Гидеон сжал ее запястье.
– Не волнуйся, Мерри. Он не пробудет в деревне долго. Так или иначе, но я об этом позабочусь.
Мередит кивнула, зная, что Гидеон сдержит слово. Конечно, это очень любезно с его стороны, но ей ничто не поможет, особенно после прикосновения Риса прошедшей ночью. Она все еще ощущала его ласку. И конечно же, помнила его слова.
«Все это кажется таким правильным, таким привычным, верно»?
Она мысленно встряхнулась и постаралась не думать об этом.
– Если ни один человек в округе не станет работать на него, выполнять его поручения или что-то ему продавать, он скоро будет вынужден сдаться. А если нет… Что ж, есть другие способы убеждения.
– Вроде сегодняшних факелов? – спросила Мередит.
Гидеон выругался и покачал головой:
– Нет, для этого требуются настоящие люди и настоящее оружие. Не толпа болванов и полоумный конюх с ведром воды.
– Кстати, о Дерриле… Пора звать его и отца к обеду, – заметила Мередит.
– Неужели докричишься до самого Нетермура? Да, голос у тебя громкий, но… Это поразило бы даже меня.
– О чем вы? Деррил не в Нетермуре. Я только что видела его.
– Не Деррил. Твой отец.
– Мой отец? В Нетермуре? Но что он делает там?
Гидеон пожал плечами и снова припал к кружке.
– Спроси у него. Или своего друга Риса. Они уехали туда вместе. Мой человек только что принес мне новости.
Мередит отложила тряпку.
– Впрочем, мне все равно, – продолжал Гидеон. – Симонсы уже нагружают пони. Мы погоним их к Двум Дубам, а оттуда – кружным путем. И пусть Эшуорт и твой отец торчат там хоть целый день.
– Нет, не выйдет, если от меня хоть что-то зависит! – воскликнула Мередит в волнении. Отец не должен был находиться на пустоши под полуденным солнцем. Такое напряжение могло подорвать его здоровье.
Гидеон был прав. Присутствие Риса обернется для всех бедой. Она потребует от Риса, чтобы тот оставил ее отца в покое, забыл о своих дурацких предложениях и сегодня же убрался из деревни. А она постарается выбросить его из головы и будет жить так, как жила.
Да-да, у каждого из них своя собственная жизнь.
Глава 5
Он криво усмехнулся:
– Это просто сборище идиотов.
– Да, но они сильные и здоровые идиоты. И могут причинить вам немало неприятностей. А Гидеон Майлз, между прочим, не простак.
– Гидеон Майлз? – фыркнул Рис. – Кто он для вас?
Неужели в его голосе прозвучала ревность? Конечно, ее это не должно было волновать, но волновало. Так волновало, что даже сердце заколотилось.
– Гидеон – мой деловой партнер. И друг. – «А также – контрабандист, который не задумываясь пустит в ход оружие», – мысленно добавила Мередит. Откашлявшись, она продолжала: – Каковы ваши планы, Рис?
– Жениться на вас.
Ее снова затрясло от возбуждения.
– А помимо этого?
– Собираюсь взять на себя обязанности лорда. Хочу дать деревне какие-то средства. И восстановить поместье. Хотя на это уйдет время.
– Восстановить? Восстановить Нетермур-Холл? Но зачем вам это?
Она знала, каким было его детство в том доме. Так зачем же он хотел возродить Нетермур-Холл? Не говоря уже о том, что Гидеон Майлз и его приятели никогда этого не допустят.
– И как же вы этого добьетесь? Ведь местные не станут на вас работать.
– Станут, если им хорошо заплатить.
Мередит покачала головой:
– Те, кто постарше, ненавидели вашего отца. А те, кто помоложе, выросли, слушая страшные истории, основанные на местных суевериях и сказках. Они будут бояться вас.
– Что ж, если никто не согласится, придется привезти рабочих из Плимута или Эксетера.
– Но это вам дорого обойдется.
– У меня есть земли на севере, которые можно продать. И недавно я получил наследство. Правда, недостаточное, чтобы восстановить Нетермур-Холл в его былом величии. Но если деньги разумно вложить, то можно отстроить дом. И еще на жизнь кое-что останется.
А если вложения окажутся неудачными? Что тогда? Он снова уедет?
Почему-то ей казалось, что другого выхода нет.
– Вам больше не понадобится все это делать, когда выйдете за меня, – заметил он, оглядывая комнату. – Я имею в виду – работать. Я обеспечу и вас, и вашего отца.
При упоминании об отце у нее сжалось сердце. Черт побери, почему Рис все усложняет?!
– Но мне нравится работать здесь, – запротестовала Мередит. – Я горжусь тем, что сделала из этого места, и у меня еще полно планов.
– Вы сможете сделать гораздо больше, став хозяйкой поместья.
– Рис… вы так наивны.
Он приподнял брови:
– Меня обвиняют в наивности? Должен сказать, никогда не думал, что этот день настанет. Я собираюсь высечь сегодняшнюю дату на мемориальной табличке.
– Вы забыли, какова здешняя жизнь. Сейчас лето, но вы должны вспомнить, каковы здесь зимы. Холодные, одинокие, тоскливые. Вы, возможно, не захотите здесь жить. А мы научились жить без лорда. Так что лучше уезжайте.
– Я никуда не уеду.
– Черт возьми, но почему?
На месте Риса она, Мередит, точно уехала бы!
– Потому что такова моя судьба.
Мередит с тихим стоном поставила локти на стол и закрыла лицо ладонями.
– Вы не верите мне. – Он вздохнул, подавшись вперед. – Я это знаю, что не верите. Но когда человек, подобный мне, так часто оказывается на границе между двумя мирами, он повсюду видит руку судьбы. Иногда при ярких вспышках, иногда в тенях. Это все равно что открыть совершенно новый цвет, который не могут видеть обычные люди. Но я-то его вижу.
Он взял ее за руки и убрал ладони от лица.
– Когда вы смотрите на меня, Мерри, этот цвет сияет в ваших глазах. Говорю вам, наша встреча предназначалась судьбой.
Сердце Мередит затрепетало.
– И почему вы так в этом уверены?
– Вот, смотрите…
Он обвел рукой накрытый стол. Несколько булочек, маленькие глиняные горшочки с маслом и джемом. Две кружки кофе и блюдо свежих сливок. Тарелки же были расставлены кое-как, а на скатерть просыпались крошки. Вряд ли все это напоминало знаки судьбы, но… Кажется, она поняла, что имел в виду Рис. Оба они были озарены теплым светом, под которым невозможно скрыть друг от друга недостатки. Сегодня утром она даже не причесалась как следует. На взгляд любого постороннего они выглядели супружеской парой, не один, а тысячу раз завтракавшей вместе.
Рис окинул ее взглядом и вновь заговорил:
– Все это кажется таким правильным, таким привычным, верно?
Да-да, конечно. Она чувствовала, что так и должно быть. Но именно это ее и пугало.
– Не борись с собой, – посоветовал Рис. – Выходи за меня.
Не бороться? Но сам-то он вел себя нечестно. Его не было четырнадцать лет, а теперь он явился как ни в чем не бывало и обещает выполнить все свои обязанности и никогда не покидать ее? Просит ее и жителей деревни забыть о добытом тяжким трудом благополучии и отдать свое будущее ему в руки?
Он предлагал мечту. Но при этом намеревался вынудить ее распроститься с надежной реальностью, чтобы осуществить эту мечту.
Однако она не могла так рисковать, основываясь на единственном почти поцелуе и невидимом блеске «судьбы». И поэтому заставила себя сказать:
– Нет, Рис, я не могу стать вашей женой.
Его глаза вспыхнули, и ей показалось, что он рассердился. Как странно. Ведь все это время он был невозмутим и сдержан – даже перед разъяренными жителями деревни. Но сейчас она увидела прежнего Риса – буйного, злого, неукротимого. И неотразимого.
Однако через несколько секунд он сумел справиться со своими эмоциями. И теперь снова был невозмутим.
Из всех причин, по которым он должен был покинуть деревню, эта казалась самой важной. Она не вынесет мысли о том, что его характер навеки сломлен.
– Так что же… – спросил Рис.
Она встала и тихо сказала:
– У вас впереди длинный день.
– Так и есть, миссис Мэддокс. – Он тоже встал из-за стола. – Да, так и есть.
– Приказать Деррилу оседлать вашего коня?
– Нет-нет, пусть отдохнет денек.
Мередит нахмурилась:
– Значит… Вы собираетесь остаться еще на ночь?
– Я собираюсь остаться навсегда.
Она так расстроилась, что снова села.
– Вы не слышали меня, милорд? Простите, если неясно выразилась, но…
Господи, хватит ли у нее сил отказать ему дважды? Один раз и то было ужасно трудно.
Он улыбнулся и направился к двери. Обернувшись, сказал:
– Не волнуйтесь, Мерри Лейн, я вас слышал. Вы сказали, что не выйдете за меня. Но я знаю, что это обязательно случится. Только не сейчас.
После того как Рис исчез наверху, Мередит стала искать себе дела, и это оказалось нетрудно – работы всегда было хоть отбавляй. А этим утром… Чем бессмысленнее занятие, тем лучше.
Она как раз убрала со стола, когда пришла миссис Уэр и принялась за стряпню. Мередит же предстояло выгладить скатерти и почистить оловянные кружки. Завтра приезжает почтовый дилижанс, и в зависимости от погоды и состояния дорог кучер иногда останавливался в «Трех гончих», чтобы дать отдых лошадям и позволить пассажирам поесть и выпить.
Перед полуденным наплывом посетителей Мередит выбрала минутку, чтобы прочитать оставленную вчера Гидеоном газету. Она разгладила ее на стойке бара. Хотя газеты предназначались для посетителей, читала их только Мередит. Читала все, каждую страницу. Во время войны она искала упоминания о Рисе и иногда, после сражений, находила отчеты о храбрых деяниях его полка или списки погибших, в которых, к счастью, его имя не значилось.
Сегодня она чувствовала себя так, словно откроет газету – и найдет заголовок: «Рис Сент-Мор вернулся в Девоншир».
Что ж, если она увидит эти слова напечатанными, то, возможно, поверит, что это правда. Хотя она сомневалась, что даже репортеры «Таймса» смогут найти логическое объяснение сцены, происходившей за сегодняшним завтраком. Возможно, заголовок должен гласить: «Обедневшая хозяйка гостиницы отвергает предложение лорда». А под заголовком – добавление мелкими буквами: «Обоих засадили в Бедлам».
– Оставил твой бочонок с мадерой в кладовой, – объявил появившийся Гидеон Майлз. Он поставил на стойку керамическую статуэтку. – А это занесло прибоем в пещеру неподалеку от Плимута.
– Неужели? – Мередит взяла фарфоровую пастушку и поднесла к свету. Изящная, искусно раскрашенная. Само совершенство. – Какая на вид хрупкая, просто поразительно. – Она покачала головой. – Неужели эта вещица выдержала бурные волны и удар о каменистый берег.
– Удивительно, не правда ли? – с невинным видом заметил Гидеон, широко улыбаясь. Он был дьявольски красив и знал это. И не только знал, но и пользовался. Посредник между контрабандистами девонширского побережья и рынками Бристоля и Лондона – Гидеон пользовался своим лукавым обаянием, чтобы набивать себе карманы, поэтому был весьма собой доволен.
– Эта пастушка – настоящее чудо. – Мередит улыбнулась.
– Подумал, что она будет хорошо выглядеть в одной из твоих заново обставленных комнат. Добавляет аристократический штрих.
– Вот именно. Ты очень заботлив, Гидеон. Я благодарна тебе.
Его бровь дернулась.
– В чем же выражается твоя благодарность?
Просто невозможный человек!
– В пинте эля.
– Черт, а я-то надеялся, что благодарность потянет на ночь в постели. Но и от выпивки не откажусь. В следующий раз притащу нитку изумрудов.
– Вряд ли подобные вещи часто вымывает прибоем. – Мередит усмехнулась и поставила перед Гидеоном кружку с элем.
Он хитро улыбнулся:
– Нужно знать, где искать.
Гидеон одним глотком осушил половину кружки. Когда же опустил ее, выражение его лица изменилось и он спросил:
– Что Эшуорт делает в Девоншире?
– Откуда мне знать?
Он пристально посмотрел на нее, как бы давая понять, что ни на секунду не поверил в ее неведение.
Мередит пожала плечами.
– Но ведь он унаследовал эти земли, не так ли? И естественно, решил взглянуть на свое наследство. – Старательно изображая безразличие, она добавила: – Возможно, хочет выполнять обязанности лорда Эшуорта.
Гидеон кашлянул.
– К чему ему это? С таким же успехом я мог бы выполнять обязанности старого викария.
Он деланно ухмыльнулся, но в глазах промелькнула обида. Гидеон Майлз осиротел в детстве, когда его родители умерли от лихорадки. Викарий взял мальчика к себе, приютил и много лет обучал. Но когда деньги перестали поступать, священник покинул деревню и бросил Гидеона, предоставив ему самому о себе заботиться.
– А разве ты не хотел бы стать викарием? – спросила Мередит.
Он рассмеялся.
– Но я серьезно, – запротестовала она. – Думаю, ты стал бы лучшим священником, чем думаешь. Хотя ты стараешься выглядеть лихим парнем, сердце у тебя доброе. – Она коснулась пальцем фарфорового ягненка, примостившегося у ног хозяйки. – И острый ум к тому же. Ты слишком умен для жалкого занятия контрабандой.
Гидеон отвел глаза, но ей показалось, что шея его покраснела.
– В этих местах выбор довольно ограничен, верно?
Он пожал плечами:
– Мне эта жизнь вполне подходит. Но в последнее время я почти привык к целомудрию.
Мередит сделала вид, что не заметила выразительного взгляда. Она сказала Рису правду: Гидеон был ее деловым партнером и другом, не более. Да, он мужчина интересный, наделенный природным обаянием. И конечно же, охотно откликнулся бы, пригласи она его в свою постель. Но он слишком ей нравился, чтобы все испортить ради ночи-другой наслаждений. Вот почему все любовники, с которыми она спала после смерти Мэддокса, были недолгими постояльцами гостиницы. Никакого риска влюбиться.
Оглядываясь назад… Может, именно потому ее всегда так влекло к Рису. Он всегда был в движении – бегал, скакал на коне, дрался, сражался на континенте. Человек, никогда не сидевший на одной месте.
Но теперь он вернулся, поклявшись сделать именно это. То есть оставаться на одном месте.
– Он сказал, что хочет восстановить Нетермур-Холл, – вырвалось у нее.
Гидеон с проклятием ударил кружкой о стойку.
– Какого дьявола?! Зачем ему это понадобилось?! Здесь только бесплодные, ничего не стоящие пустоши!
– Да, я знаю, но Рис сказал…
Она поспешно прикусила язык, но было уже поздно. Глаза Гидеона сверкнули.
– О, уже Рис? Вот как? Настолько успели сблизиться?
– Нет, не настолько. Впрочем, это не твое дело.
– Вот уж нет. Это именно мое дело! – Гидеон понизил голос. – Да-да, мое дело. Я не могу допустить его присутствия здесь. И ты, Мередит, не можешь. Эшуорт уже выбил меня из графика. Если он останется здесь, моей торговле конец. А если моей торговле придет конец, то ты не будешь получать дешевые товары для гостиницы. Если же гостиница пострадает, пострадает вся деревня. Этот человек навлечет на нас одни беды.
– Знаю-знаю. – Мередит нахмурилась, пытаясь отскрести пятно на стойке, которое существовало там много лет и не поддавалось никаким усилиям его стереть. – Я тоже пыталась объяснить ему, но…
Она осеклась. Нельзя же было сказать: «Но он настаивал, чтобы я вышла за него».
Приняв молчание Мередит за искреннюю тревогу, Гидеон сжал ее запястье.
– Не волнуйся, Мерри. Он не пробудет в деревне долго. Так или иначе, но я об этом позабочусь.
Мередит кивнула, зная, что Гидеон сдержит слово. Конечно, это очень любезно с его стороны, но ей ничто не поможет, особенно после прикосновения Риса прошедшей ночью. Она все еще ощущала его ласку. И конечно же, помнила его слова.
«Все это кажется таким правильным, таким привычным, верно»?
Она мысленно встряхнулась и постаралась не думать об этом.
– Если ни один человек в округе не станет работать на него, выполнять его поручения или что-то ему продавать, он скоро будет вынужден сдаться. А если нет… Что ж, есть другие способы убеждения.
– Вроде сегодняшних факелов? – спросила Мередит.
Гидеон выругался и покачал головой:
– Нет, для этого требуются настоящие люди и настоящее оружие. Не толпа болванов и полоумный конюх с ведром воды.
– Кстати, о Дерриле… Пора звать его и отца к обеду, – заметила Мередит.
– Неужели докричишься до самого Нетермура? Да, голос у тебя громкий, но… Это поразило бы даже меня.
– О чем вы? Деррил не в Нетермуре. Я только что видела его.
– Не Деррил. Твой отец.
– Мой отец? В Нетермуре? Но что он делает там?
Гидеон пожал плечами и снова припал к кружке.
– Спроси у него. Или своего друга Риса. Они уехали туда вместе. Мой человек только что принес мне новости.
Мередит отложила тряпку.
– Впрочем, мне все равно, – продолжал Гидеон. – Симонсы уже нагружают пони. Мы погоним их к Двум Дубам, а оттуда – кружным путем. И пусть Эшуорт и твой отец торчат там хоть целый день.
– Нет, не выйдет, если от меня хоть что-то зависит! – воскликнула Мередит в волнении. Отец не должен был находиться на пустоши под полуденным солнцем. Такое напряжение могло подорвать его здоровье.
Гидеон был прав. Присутствие Риса обернется для всех бедой. Она потребует от Риса, чтобы тот оставил ее отца в покое, забыл о своих дурацких предложениях и сегодня же убрался из деревни. А она постарается выбросить его из головы и будет жить так, как жила.
Да-да, у каждого из них своя собственная жизнь.
Глава 5
Напрягая мускулы, Рис поднял из зарослей утесника обломок поросшего лишайником камня. Капли пота струились по его обнаженной спине, когда он тащил камень наверх. Швырнув его на землю, Рис, утирая лоб, спросил:
– Как, по-вашему, этот достаточно велик? – Теперь камни образовали почти три стороны прямоугольника. Еще несколько часов работы – и у него получится разметка для фундамента. – Может, стоило сделать пошире?
– Но разметка будет почти так же велика, как гостиница, – заметил Джордж Лейн. – А вы ведь планировали построить коттедж.
– Да, верно. – И это будет лучший коттедж на свете.
Мередит увидит его, сразу поймет, что он действительно решил здесь остаться. И действительно решил жениться на ней. Правда, он не был удивлен тем, что она не торопилась за него замуж.
Жених-то он незавидный… Разве что в банке лежит немного денег. И едва ли она прельстится его внешностью и манерами. Но как только увидит, что он действительно намеревается построить дом и заботиться о деревенских жителях, наверняка передумает. Мерри умная женщина и понимает, когда ситуация складывается благоприятно для нее. Вышла же она за старика Мэддокса. Вряд ли это был брак по любви.
– Где вы собираетесь врезать дверь? – спросил Лейн, обходя почти завершенный прямоугольник.
– Вон там. Чтобы выходила на северо-восток.
– Так, чтобы она не смотрела на развалины? Что ж, я понимаю вас. Хочется как можно реже их видеть.
– Нет, это из-за ветра. Чтобы он меньше задувал, – пояснил Рис.
Старик пожал плечами:
– Что ж, как хотите.
Рис поставил камень рядом с остальными. Конечно, суеверия глубоко въелись в души здешних жителей, но неужели Джордж Лейн верит в истории с привидениями, которые так любит рассказывать Деррил Тьюкс?
– Развалины тут ни при чем, – продолжал он. – А вон та небольшая равнина – лучшее место для новой конюшни. И коттедж конюха должен смотреть на нее всеми окнами, не находите?
– Конюшня? – Опершись на костыль, Лейн снял мягкую фетровую шляпу и повертел ее в скрюченных пальцах. – Хотите заново выстроить конюшню?
– Я хочу заново выстроить все, – заявил Рис. – Начиная с конюшни. Я член клуба, который называется «Стад-клуб». Членство в нем позволяет привести кобыл к жеребцу по кличке Осирис.
– Осирис?! – Руки старика затряслись. – Тот самый Осирис?! Лучший жеребец страны?!
– Так вы о нем слышали?
– Слышал ли?… – Лейн рассмеялся. – Да ведь в спортивных газетах только о нем и пишут. Но я слышал, его продали какому-то лорду… Как же его имя?…
– Харклиффу. Лео Чатуику, маркизу Харклиффу. Но он умер.
– Вот как? Вы его знали?
– Да, немного. – Рис пожал плечами. – Но мы не были близкими друзьями.
Он прошел немного дальше и поставил ногу на другой камень, раскачивая его, чтобы легче было вынуть. Камень был квадратным и сидел неглубоко. Наверняка отлетел от старого дома. Скатился вниз после пожара.
Немного подумав, Рис решил не трогать этот камень. Подошел к другому и одним пинком вывернул его из земли.
– Так или иначе, но теперь я владею одной пятой этого жеребца. Думаю к следующему году привести к нему несколько кобыл. Мне нужна конюшня. И главный конюх, конечно.
– А вы… – Лейн помолчал. – Неужели вы говорите обо мне?
– А разве есть другие кандидаты? – Рис осмотрелся и с усмешкой добавил: – Что-то не вижу их.
Джордж с присвистом выдохнул. Нашел большой булыжник и, усевшись на него, положил рядом костыль.
– Но я калека…
– Знаю. – Еще бы не знать. Ведь именно из-за него пострадал Лейн.
– Я, разумеется, найму конюхов. Вам не придется делать тяжелую работу. Будете просто приглядывать за ними. В этих местах никто, кроме вас, не умеет ухаживать и тренировать породистых лошадей.
Лейн тихо выругался. Но когда Рис украдкой взглянул на него, оказалось, что старик улыбался.
– Почтовые лошади! – неожиданно выпалил Лейн. – Не собираетесь их разводить? Это очень поможет Мерри с гостиницей.
– Почему бы нет? – Рис оставил камень в покое и присел рядом со стариком. – Но вам больше не придется тревожиться за дочь. Поэтому я и строю такой большой коттедж.
Лейн нахмурился:
– Должно быть, я уже слишком стар… Что-то никак вас не пойму…
– Вообще-то этот дом для вас. И вскоре мы все трое станем называть его своим.
– Трое?… – удивился старик.
– Вы, я и Мередит. – Лучше объяснить все сейчас. Все равно старик скоро узнает. – Мистер Лейн, я намерен жениться на вашей дочери.
Придется все предоставить судьбе. Женитьба на Мередит – идеальное решение. Прекрасное в своей простоте – как безоблачное небо над головой. Дав обет у алтаря, он, Рис, возьмет на себя ответственность за благоденствие не только Мередит, но и ее отца и всей деревни. Теперь он это понимал. На конюшне будут выращивать скаковых и почтовых лошадей и выгодно продавать. Когда же заново отстроят Нетермур-Холл, он сможет дать работу доброй половине деревни, а остальные проживут на его заказах. Гостиница же по-прежнему будет открыта… Просто нужно будет нанять управляющего.
Планов Риса хватило бы на долгие годы. Возможно, на десятилетия. Странное это было ощущение – перестать жить одним днем. Но на душе было легко. Он слышал, что джентльмены его круга, унаследовавшие титул и поместья, относились к своим обязанностям как к бремени. Но как ни странно, он, Рис, был рад этим обязанностям.
Лейн долго молчал. Наконец пробормотал:
– Хотите сделать Мередит своей женой?
– Да, – кивнул Рис. Он был уверен, что именно судьба так решила, но не стал объяснять это старику.
– А вы уже сказали Мерри?
– Да, сказал.
– И что же?… – Лейн склонил голову, глядя куда-то вдаль, за плечо Риса. – Теперь я понимаю, почему она так растерянна…
Обернувшись, Рис увидел поднявшуюся к ним Мередит. На руке у нее висела корзинка. Ветер трепал ее пряди, выбившиеся из прически. Приблизившись, она откинула с лица волосы и спросила:
– Что здесь происходит?
– Я строю дом, – ответил Рис.
– Дом? Чей дом?
– Наш. Временный, конечно. Просто каменный коттедж. Понадобится время, чтобы восстановить Нетермур-Холл. Возможно, годы. Ведь нужно нанять архитектора, мастера, рабочих… Поэтому я решил, что мы пока поживем здесь. А потом отдадим коттедж твоему отцу.
Он указал в сторону равнины:
– А там будут конюшни.
Мередит удивленно осматривалась. Казалось, она совершенно ничего не понимала.
– Конечно, все это еще только планы… Но дайте мне несколько дней. Скоро я начну выкладывать стены, и картина станет яснее.
– Вы собираетесь строить дом собственными руками?
– Ну да. Если придется. Хотя предпочел бы нанять местных жителей. Но после сегодняшнего представления вряд ли они поторопятся принять мои предложения. – По крайней мере сначала. Когда же увидят, насколько серьезны его, Риса, намерения, то будут рады новому соседу. Или деньгам, которые тот станет им платить.
Ну а пока он поработает в одиночку. Именно так он завоевал уважение своих солдат – никогда не заставлял их делать то, что мог сделать сам. Например, полировать пуговицы своего мундира. Или рыть могилы… И уж конечно, он никогда не колебался перед тем, как повести их в бой.
– Я очень рад, Мерри, что вы здесь. Скажите, какая вам понадобится кухня? Хотите, чтобы она выходила на склон или в сторону холма? Учитывая, какие тут дуют ветры, лучше иметь камин на стороне холма. Так уходит меньше жара. Но склон холма – ближе к ручью, так что воду таскать недалеко…
Она положила руку на его локоть, и он мгновенно замолчал. Ее прикосновение было очень приятным. Пожалуй, даже слишком…
– Я уже сказала, что не могу выйти за вас, – напомнила Мередит.
– Да, помню.
– Думаете вам удастся уговорить меня, склонив отца на свою сторону?
Рис пожал плечами, а старик заявил:
– Мерри, мы будем разводить скаковых лошадей. И почтовых, для гостиницы.
– Вот как? Это все милорд тебе сказал? – Она окинула Риса холодным, жестким взглядом, вне всякого сомнения, призванным устрашить.
Но Рис видел множество устрашающих взглядов и на этот не обратил особого внимания.
Тут Мередит крепко сжала его плечо и тихо сказала:
– Нам нужно поговорить, Рис. С глазу на глаз.
– Да, конечно.
Тело Мередит наполнилось чудесными ощущениями, когда Рис, обняв ее за талию, отвел в сторону. Ладонь его была так велика, что прикрывала не только ее поясницу. Большой палец поместился под лопаткой, а мизинец лег на бедро.
Едва они отошли на несколько шагов, он повернулся к ней и спросил:
– Итак, о чем вы хотите поговорить?
Господи, как она может думать ясно, когда он так на нее смотрит?! Обнаженный до пояса, потный, с бугрящимися мышцами и с кожей, загоревшей до красноватой бронзы. Она попыталась опустить глаза, но это оказалось ошибкой. Его бриджи слишком уж плотно облегали бедра, как и все остальное.
Мередит с огромным усилием снова подняла глаза. Но солнце сегодня было таким ярким, что она прикрыла лоб ладонью.
– Рис, что вы делаете?
– Я уже объявил. Строю дом. Обозначаю фундамент.
Она оглянулась на тщательно выложенный прямоугольник. На заднем плане возвышались останки Нетермур-Холла, стоявшие будто грозный часовой над пришедшими сюда людьми. Как можно строить новый дом здесь, в тени этого ужасного места?
– Моему отцу это вредно. Он старый человек и хромает уже четырнадцать лет. Он не должен делать тяжелую работу.
– Это я делаю тяжелую работу. А он всего лишь дает советы.
– Не имеет значения. Вы держите его весь день под палящим солнцем. Уже одно это плохо для его сердца. Не говоря уж о том, что вы забиваете ему голову разговорами о конюшнях и скаковых лошадях.
– А мне кажется, он очень рад, – заметил Рис.
Мередит должна была признать, что отец выглядел сейчас вполне счастливым и более здоровым, чем прежде. Казался воодушевленным, энергичным… Но если эти планы насчет лошадей пойдут прахом, то он будет в отчаянии.
– Уверена, что он взволнован. И в этом вся проблема. Вы постоянно твердите ему о вещах, которым не суждено сбыться. Повторяю, это вредит его сердцу. – «А заодно и моему тоже», – подумала она.
– Как, по-вашему, этот достаточно велик? – Теперь камни образовали почти три стороны прямоугольника. Еще несколько часов работы – и у него получится разметка для фундамента. – Может, стоило сделать пошире?
– Но разметка будет почти так же велика, как гостиница, – заметил Джордж Лейн. – А вы ведь планировали построить коттедж.
– Да, верно. – И это будет лучший коттедж на свете.
Мередит увидит его, сразу поймет, что он действительно решил здесь остаться. И действительно решил жениться на ней. Правда, он не был удивлен тем, что она не торопилась за него замуж.
Жених-то он незавидный… Разве что в банке лежит немного денег. И едва ли она прельстится его внешностью и манерами. Но как только увидит, что он действительно намеревается построить дом и заботиться о деревенских жителях, наверняка передумает. Мерри умная женщина и понимает, когда ситуация складывается благоприятно для нее. Вышла же она за старика Мэддокса. Вряд ли это был брак по любви.
– Где вы собираетесь врезать дверь? – спросил Лейн, обходя почти завершенный прямоугольник.
– Вон там. Чтобы выходила на северо-восток.
– Так, чтобы она не смотрела на развалины? Что ж, я понимаю вас. Хочется как можно реже их видеть.
– Нет, это из-за ветра. Чтобы он меньше задувал, – пояснил Рис.
Старик пожал плечами:
– Что ж, как хотите.
Рис поставил камень рядом с остальными. Конечно, суеверия глубоко въелись в души здешних жителей, но неужели Джордж Лейн верит в истории с привидениями, которые так любит рассказывать Деррил Тьюкс?
– Развалины тут ни при чем, – продолжал он. – А вон та небольшая равнина – лучшее место для новой конюшни. И коттедж конюха должен смотреть на нее всеми окнами, не находите?
– Конюшня? – Опершись на костыль, Лейн снял мягкую фетровую шляпу и повертел ее в скрюченных пальцах. – Хотите заново выстроить конюшню?
– Я хочу заново выстроить все, – заявил Рис. – Начиная с конюшни. Я член клуба, который называется «Стад-клуб». Членство в нем позволяет привести кобыл к жеребцу по кличке Осирис.
– Осирис?! – Руки старика затряслись. – Тот самый Осирис?! Лучший жеребец страны?!
– Так вы о нем слышали?
– Слышал ли?… – Лейн рассмеялся. – Да ведь в спортивных газетах только о нем и пишут. Но я слышал, его продали какому-то лорду… Как же его имя?…
– Харклиффу. Лео Чатуику, маркизу Харклиффу. Но он умер.
– Вот как? Вы его знали?
– Да, немного. – Рис пожал плечами. – Но мы не были близкими друзьями.
Он прошел немного дальше и поставил ногу на другой камень, раскачивая его, чтобы легче было вынуть. Камень был квадратным и сидел неглубоко. Наверняка отлетел от старого дома. Скатился вниз после пожара.
Немного подумав, Рис решил не трогать этот камень. Подошел к другому и одним пинком вывернул его из земли.
– Так или иначе, но теперь я владею одной пятой этого жеребца. Думаю к следующему году привести к нему несколько кобыл. Мне нужна конюшня. И главный конюх, конечно.
– А вы… – Лейн помолчал. – Неужели вы говорите обо мне?
– А разве есть другие кандидаты? – Рис осмотрелся и с усмешкой добавил: – Что-то не вижу их.
Джордж с присвистом выдохнул. Нашел большой булыжник и, усевшись на него, положил рядом костыль.
– Но я калека…
– Знаю. – Еще бы не знать. Ведь именно из-за него пострадал Лейн.
– Я, разумеется, найму конюхов. Вам не придется делать тяжелую работу. Будете просто приглядывать за ними. В этих местах никто, кроме вас, не умеет ухаживать и тренировать породистых лошадей.
Лейн тихо выругался. Но когда Рис украдкой взглянул на него, оказалось, что старик улыбался.
– Почтовые лошади! – неожиданно выпалил Лейн. – Не собираетесь их разводить? Это очень поможет Мерри с гостиницей.
– Почему бы нет? – Рис оставил камень в покое и присел рядом со стариком. – Но вам больше не придется тревожиться за дочь. Поэтому я и строю такой большой коттедж.
Лейн нахмурился:
– Должно быть, я уже слишком стар… Что-то никак вас не пойму…
– Вообще-то этот дом для вас. И вскоре мы все трое станем называть его своим.
– Трое?… – удивился старик.
– Вы, я и Мередит. – Лучше объяснить все сейчас. Все равно старик скоро узнает. – Мистер Лейн, я намерен жениться на вашей дочери.
Придется все предоставить судьбе. Женитьба на Мередит – идеальное решение. Прекрасное в своей простоте – как безоблачное небо над головой. Дав обет у алтаря, он, Рис, возьмет на себя ответственность за благоденствие не только Мередит, но и ее отца и всей деревни. Теперь он это понимал. На конюшне будут выращивать скаковых и почтовых лошадей и выгодно продавать. Когда же заново отстроят Нетермур-Холл, он сможет дать работу доброй половине деревни, а остальные проживут на его заказах. Гостиница же по-прежнему будет открыта… Просто нужно будет нанять управляющего.
Планов Риса хватило бы на долгие годы. Возможно, на десятилетия. Странное это было ощущение – перестать жить одним днем. Но на душе было легко. Он слышал, что джентльмены его круга, унаследовавшие титул и поместья, относились к своим обязанностям как к бремени. Но как ни странно, он, Рис, был рад этим обязанностям.
Лейн долго молчал. Наконец пробормотал:
– Хотите сделать Мередит своей женой?
– Да, – кивнул Рис. Он был уверен, что именно судьба так решила, но не стал объяснять это старику.
– А вы уже сказали Мерри?
– Да, сказал.
– И что же?… – Лейн склонил голову, глядя куда-то вдаль, за плечо Риса. – Теперь я понимаю, почему она так растерянна…
Обернувшись, Рис увидел поднявшуюся к ним Мередит. На руке у нее висела корзинка. Ветер трепал ее пряди, выбившиеся из прически. Приблизившись, она откинула с лица волосы и спросила:
– Что здесь происходит?
– Я строю дом, – ответил Рис.
– Дом? Чей дом?
– Наш. Временный, конечно. Просто каменный коттедж. Понадобится время, чтобы восстановить Нетермур-Холл. Возможно, годы. Ведь нужно нанять архитектора, мастера, рабочих… Поэтому я решил, что мы пока поживем здесь. А потом отдадим коттедж твоему отцу.
Он указал в сторону равнины:
– А там будут конюшни.
Мередит удивленно осматривалась. Казалось, она совершенно ничего не понимала.
– Конечно, все это еще только планы… Но дайте мне несколько дней. Скоро я начну выкладывать стены, и картина станет яснее.
– Вы собираетесь строить дом собственными руками?
– Ну да. Если придется. Хотя предпочел бы нанять местных жителей. Но после сегодняшнего представления вряд ли они поторопятся принять мои предложения. – По крайней мере сначала. Когда же увидят, насколько серьезны его, Риса, намерения, то будут рады новому соседу. Или деньгам, которые тот станет им платить.
Ну а пока он поработает в одиночку. Именно так он завоевал уважение своих солдат – никогда не заставлял их делать то, что мог сделать сам. Например, полировать пуговицы своего мундира. Или рыть могилы… И уж конечно, он никогда не колебался перед тем, как повести их в бой.
– Я очень рад, Мерри, что вы здесь. Скажите, какая вам понадобится кухня? Хотите, чтобы она выходила на склон или в сторону холма? Учитывая, какие тут дуют ветры, лучше иметь камин на стороне холма. Так уходит меньше жара. Но склон холма – ближе к ручью, так что воду таскать недалеко…
Она положила руку на его локоть, и он мгновенно замолчал. Ее прикосновение было очень приятным. Пожалуй, даже слишком…
– Я уже сказала, что не могу выйти за вас, – напомнила Мередит.
– Да, помню.
– Думаете вам удастся уговорить меня, склонив отца на свою сторону?
Рис пожал плечами, а старик заявил:
– Мерри, мы будем разводить скаковых лошадей. И почтовых, для гостиницы.
– Вот как? Это все милорд тебе сказал? – Она окинула Риса холодным, жестким взглядом, вне всякого сомнения, призванным устрашить.
Но Рис видел множество устрашающих взглядов и на этот не обратил особого внимания.
Тут Мередит крепко сжала его плечо и тихо сказала:
– Нам нужно поговорить, Рис. С глазу на глаз.
– Да, конечно.
Тело Мередит наполнилось чудесными ощущениями, когда Рис, обняв ее за талию, отвел в сторону. Ладонь его была так велика, что прикрывала не только ее поясницу. Большой палец поместился под лопаткой, а мизинец лег на бедро.
Едва они отошли на несколько шагов, он повернулся к ней и спросил:
– Итак, о чем вы хотите поговорить?
Господи, как она может думать ясно, когда он так на нее смотрит?! Обнаженный до пояса, потный, с бугрящимися мышцами и с кожей, загоревшей до красноватой бронзы. Она попыталась опустить глаза, но это оказалось ошибкой. Его бриджи слишком уж плотно облегали бедра, как и все остальное.
Мередит с огромным усилием снова подняла глаза. Но солнце сегодня было таким ярким, что она прикрыла лоб ладонью.
– Рис, что вы делаете?
– Я уже объявил. Строю дом. Обозначаю фундамент.
Она оглянулась на тщательно выложенный прямоугольник. На заднем плане возвышались останки Нетермур-Холла, стоявшие будто грозный часовой над пришедшими сюда людьми. Как можно строить новый дом здесь, в тени этого ужасного места?
– Моему отцу это вредно. Он старый человек и хромает уже четырнадцать лет. Он не должен делать тяжелую работу.
– Это я делаю тяжелую работу. А он всего лишь дает советы.
– Не имеет значения. Вы держите его весь день под палящим солнцем. Уже одно это плохо для его сердца. Не говоря уж о том, что вы забиваете ему голову разговорами о конюшнях и скаковых лошадях.
– А мне кажется, он очень рад, – заметил Рис.
Мередит должна была признать, что отец выглядел сейчас вполне счастливым и более здоровым, чем прежде. Казался воодушевленным, энергичным… Но если эти планы насчет лошадей пойдут прахом, то он будет в отчаянии.
– Уверена, что он взволнован. И в этом вся проблема. Вы постоянно твердите ему о вещах, которым не суждено сбыться. Повторяю, это вредит его сердцу. – «А заодно и моему тоже», – подумала она.