Страница:
– Ты же слышал, что сказала Дарина, – ответил другой, постарше, сведя косматые брови.
– Ага. Слышал. П-проблемы с источником, п-поэтому мы едем в Зеленоград за новым – вот и все, что она сказала, по сути д-дела. Готовьте клыки, когти и п-пистолеты, так это называется.
– Иначе сами станете мясом, – прибавил кто-то с задних сидений.
– А я н-не хочу становиться мясом! – взревел Влад. – Или хочу п-понять, п-по крайней мере, ради чего я кидаю свое д-драгоценное мясо на алтарь ч-чужих интересов!
– О-хо-хо-хо… – протянул маах`керу с косматыми бровями. – В каких это заведениях тебя научили так изъясняться? Почему же чужих? Это наши интересы. Не будет источника – маги ослабнут. Стая останется без защиты, и нас всех будут ждать большие, большие, большие проблемы.
– Л-лично я не м-маг! – зло отрезал Влад. – А п-постоять за себя могу и сам, без з-заклинаний.
И он продемонстрировал бицепсы. Сзади одобрительно загудели.
– А ну прекратили все разговоры! – рявкнул густобровый. – Да что на вас нашло, ребята? Неужели вы думаете, что хранительница не о вас печется?
– Вообще-то да…
– Оно так, но все-таки, – раздалось неуверенно.
– Н-не знаю. Но у меня т-такое чувство, что п-половина из нас сегодня сдохнет н-ни за что! – хмуро проговорил Митич. – Б-бензином еще воняет… Д-да мы тут как звери в клетке!
– Ты еще скажи: как шавки, которых везут на убой! – осадил его густобровый. – Каждый сам выбирает: шавкой ему быть или волком. Запомните! К тому же, возможно, до драки не дойдет.
– Д-да как же, не д-дойдет! – вновь взвился Влад. – Ведь хозяева города – с-сатра! С-сатра, козлы в-вонючие! Они нас на дух не п-переносят. Как Дарина д-думает выкупать у них источник – мне вот, уб-богому, не ясно.
– Не отдадут, – подал голос кто-то в хвосте автобуса.
– Станислав сказал, что у нас есть право на источник, – серьезно заявил густобровый. – Наши предки жили здесь до войны и умирали в войну…
– Д-да слышали уже, – махнул рукой Влад. – Но какое дело с-сатра до этого?
Он замолчал и отвернулся к окну.
– Сатра придется с этим считаться, – спокойно добавил густобровый.
Они въехали в город уже в темноте, и пока их никто не останавливал.
Теодоракес из рода Акалонов был одним из заместителей префекта Зеленоградского округа Москвы. Естественно, у него имелись другие имя и фамилия, человеческие, но те, кто видел сквозь Пелену, называли его именно так.
Сатра из клана Акалонов пришли в Зеленоград в день основания города, одновременно с Часовщиками. Только те стекались в молодой город со всей страны – на заводы, в конструкторские бюро, в институты, а представители зеленой сферы прибыли из близлежащих районов. Они пустили корни в населенном пункте среди лесов и озер и считали Зеленоград своим.
Теодоракес был среднего роста, крепок и бородат, как все сатра, а светло-серый костюм от Армани скрывал сильно волосатое тело и вывернутые назад колени. Ботинки Теодоракес не носил – мало кому из представителей зеленой сферы приходило в голову покупать обувь.
Копыта с успехом скрыты от непосвященных окружающих Пеленой – сложнейшим из заклинаний, благодаря которому гости из погибших миров живут, не шокируя людей внешним видом.
Здание префектуры располагалось не в центре города, как следовало бы ожидать, а ближе к его юго-восточной окраине, и находилось оно на холме. На этом же холме угнездились: «свечка» бизнес-центра, о которой после терактов в США ходили анекдоты (якобы американцы собирались перебираться в эту башню взамен снесенных), Дворец культуры, супермаркет «Седьмой континент», сбербанк и несколько небольших магазинов и офисов.
Окна кабинета Теодоракеса выходили на парк Победы, туда, где в каскаде фонтанов помещался главный источник зеленоградских Акалонов.
С противоположной стороны мимо холма пролегал Савелкинский проезд, соединявший два муниципальный района: Матушкино и Савелки, а перпендикулярно ему проходил Центральный проспект, тянувшийся по мосту через озеро Ангстрем и переходивший в Солнечную аллею, на которой занял почетное место институт электронной техники.
В этот вечер Теодоракес задержался на работе допоздна. В связи с недавними терактами префект взвалил на него заботу о безопасности детских учреждений. А это значило, что он лично должен проконтролировать, все ли калитки в детских садах и школах своевременно запираются на замок.
Толку от такой заботы было немного, людям это больше мешало, зато возни и нервов – предостаточно.
Наконец Теодоракес встал из-за письменного стола, намереваясь ехать домой. Но в этот момент ожил внутренний телефон: звонил начальник службы безопасности.
Теодоракес снял трубку:
– В чем дело, Георгий?
– В город въехали маах`керу.
– То есть? – не сразу понял Теодоракес.
– Четыре автобуса «Мерседес» с оборотнями въехали в Зеленоград.
– Когда?
– Минут десять-пятнадцать назад, с Пятницы. Движутся по старому мосту. Я вызвал магов, взял на себя смелость.
– Вот не было печали… Так они через пять минут здесь будут. Как их до сих пор не остановили?
– А основания? Едут с московскими номерами. Автобусы якобы туристические. А на въезде в город с той стороны постов ГИБДД нет, вы же знаете. Ну а в городе – как засекли, так сразу приняли меры.
– Источники?..
– Прикрыты, как обычно.
– Хорошо. Все силы сюда. Не дадим застать себя врасплох.
– А они, похоже, уже здесь…
– Сейчас я выйду, разберемся.
Теодаракес швырнул трубку и кинулся к окну, выходившему на Центральный проспект: с моста съезжали автобусы. Кроме них, Теодоракес разглядел еще и темно-синий «Бентли». Въехав в парк Победы, машины остановились на берегу озера Ангстрем.
Теодоракес вызвал охрану и спустился вниз. Во двор префектуры как раз въехал «рафик» и несколько автобусов с сатра. Начальник службы безопасности клана Акалонов подошел к Теодоракесу:
– Маах`керу настаивают на переговорах лично с вами, шеф.
– Москвичи?
– Да, Серохвосты с ВДНХ.
– Что за поразительная наглость? – изумился Теодоракес. – Вторглись без предупреждения в чужой город и ставят условия!
– Все так, – кивнул начальник службы безопасности. – Но, может быть, имеет смысл…
– Давай, поехали, – не дослушав, махнул рукой Теодоракес.
Он сел в свою «Тойоту» и в сопровождении вооруженного эскорта двинулся к парку Победы.
Навстречу выбравшемуся из машины фактическому хозяину Зеленограда направились вышедшие из «Бентли» хранительница закона маах`керу Дарина и маг Станислав.
Оба были одеты просто и неброско – главное для маах`керу не щегольнуть туалетом, а вовремя расстаться с ним. В некотором отдалении от них держались высыпавшие из автобусов бойцы.
Главу клана Акалонов сопровождали три телохранителя – такие же бородатые сатра. Следом за ним направились выбравшиеся из рафика маги. Незваные гости явно ничего не боялись, что окончательно разозлило заместителя префекта.
– Приветствуем тебя, почтенный Теодоракес из клана Акалонов, да будет вечно легок твой бег, зелен твой лес и богат твой город! – выдала Дарина ритуальную фразу.
– И да будут маги твоего клана искусны и благополучны, – добавил Станислав.
– Не кажется ли вам, уважаемые, что ваши приветствия несколько запаздывают? – сухо спросил Теодоракес. – Если у вас какое-то дело ко мне, что мешало вам договориться о встрече заранее? Или вы забыли, что есть устройство, именуемое телефоном?
– Жизненная необходимость, почтенный Теодоракес, – сказала Дарина. – Только жизненная необходимость. Мы просим разрешения арендовать один из ваших источников. Любой, на выбор клана Акалонов.
– Что? – изумленно переспросил сатра.
Он решил, что ослышался.
– Мы предлагаем шесть амулетов-эхо за право аренды источника и по семь тысяч условных единиц ежемесячно.
– Вы шутите, уважаемые? – холодно спросил Теодоракес.
– Ни в коем случае, – ответил Станислав.
Амулеты, которые в других сферах назывались не иначе как «эхо маах`керу», давали возможность быстро связаться друг с другом и попросить помощи. Конечно, существуют мобильные телефоны, но оборотню, находящемуся в звериной ипостаси, довольно проблематично ими воспользоваться. Для сатра с их склонностью прибегать к мимикрии это тоже очень ценная вещь. Когда-то их сделали в своих мастерских Часовщики – мастера на все руки, и сделали именно для маах`керу, по их заказу.
– Нет! – отрезал Теодоракес.
В городе с двумястами с лишним тысячами населения уживались представители девяти сфер: сатра, дейвона, верог, джинна, Часовщики, Наблюдатели, слаш, альвы и, конечно, люди. Но пускать сюда еще и маах`керу, которых сатра с незапамятных времен не любили, Теодоракес был совершенно не намерен.
Дарина и Станислав, казалось, не были разочарованы ответом.
– Назовите вашу цену, – громко, так что услышал каждый из присутствующих, заявила Дарина.
– Невозможно. Мы не сдаем в аренду источники. И более того, ни один клан в Зеленограде без нашего согласия не отдаст вам источник. Так что не старайтесь.
– К сожалению, у нас нет выбора, – спокойно произнес маг-оборотень. – Жизненная необходимость. Мы приехали сюда с намерением получить источник и возьмем его любой ценой. Но нам бы очень хотелось уладить дело без кровопролития и не ссориться с будущими соседями.
– Вот как? – усмехнулся Теодоракес. – С каких это пор маах`керу претендуют на чужую собственность? Влияние кризиса?
Последнее он произнес уже с сарказмом – все знали, что «фиолетовые» очень гордятся своим благородством: оборотни никогда не брали чужого.
– По крайней мере два источника Зеленограда наши по праву первенства! – с достоинством ответил Станислав.
– Вот даже как? – изумился Теодоракес. – Ну-ка, ну-ка, интересно. А известно ли уважаемым господам, что наш клан, клан Акалонов, находится в городе со дня основания? С пятьдесят восьмого года. Раньше здесь появились разве что «коричневые» и Часовщики, да и то это спорный вопрос. Дейвона, альвы, слаш и Наблюдатели пришли значительно позже. Джинна и верог – так и вовсе после развала Союза. А ваших в городе, извините, не было.
Станислав гордо поднял голову:
– Мы потомки тех маах`керу, что погибли здесь в годы войны.
– О! – с искусственным пафосом воскликнул сатра. – Это, разумеется, меняет дело. И все равно: нет!
Маг-оборотень нахмурился:
– Вы не оставляете нам выбора.
– Вы угрожаете мне, милейший Станислав? – искренне удивился Теодоракес.
– Нет. Мы лишь оставляем за собой полную свободу действий.
Теодоракес поднял брови, как бы осмысливая услышанное, затем перевел взгляд на стоявшего рядом молодого мага Дениса. Тот фактически исполнял обязанности первого чародея клана.
– Убирайтесь вон, господа, – произнес Денис очень вежливо, если только можно высказать такое вежливо. – Вы явились без предупреждения, ведете себя бесцеремонно и на что рассчитываете – непонятно.
– А вот на что, – улыбнувшись, произнес Станислав и поднял руку.
В ту же секунду раздался выстрел.
Станислав рефлекторно схватился рукой за грудь, под пальцами расплывалось темное пятно. Он упал, даже не вскрикнув. Это уже мало кто видел, потому что маах`керу и сатра тут же бросились друг на друга.
Телохранители, образовав коридор, закрыли Теодоракеса, помогая ему покинуть место общей свалки.
С обеих сторон прогремело еще несколько выстрелов, застрекотавший было «калашников» сразу же захлебнулся.
Никто уже не пытался сохранять видимость игры по правилам и уважение к противной стороне. Сатра и маах`керу с ненавистью дрались, те, у кого было оружие, – пустили его в ход.
Всем известно, что оборотни обладают гораздо большей силой и выносливостью, находясь в зверином облике, но битва началась стихийно – обратиться успели не все. Кто-то лихорадочно скидывал с себя одежду и был застрелен на месте, кто-то бросился в бой в человеческом обличье, выставив нож или кинжал, а то и просто кулаки.
Но некоторые маах’керу, перекинувшись, в исступлении вцепились противнику в горло, поддерживаемые горечью от потери мага, которого в этой свалке просто растоптали.
– Валите отсюда, шавки остроухие! – завизжал один из Акалонов.
Но никто ему не ответил.
Влад Митич выхватил из-за пояса длинный изогнутый нож и бросился на ближайшего противника – низкорослого, но очень могучего сатра, в руке у которого был короткий кинжал с трехгранным лезвием. Сатра казался неповоротливым, но удивительно легко увернулся от обрушившегося на него удара, оказавшись у Влада за спиной, так что тот едва не пропустил удар сзади.
Разозлившись, он принялся делать выпад за выпадом, пытаясь достать противника. Но тот двигался так легко и быстро, словно кости его были резиновыми. Влад начал жалеть о том, что не переменил облик.
Огненными вспышками взрывались пущенные магами друг в друга заклинания. Влад старался не попасть под этот «перекрестный огонь»: ему надо было достать противника во что бы то ни стало.
Быстро, как молния, взвилась рука соперника с оружием. Влад, скорее рефлекторно, нежели успевая сообразить, выставил верхний блок. Сатра отпрыгнул, уворачиваясь от тут же последовавшего удара снизу.
Маах`керу вновь начал стремительно наступать. Он оттеснял «зеленого» к берегу. Тот вновь сделал выпад – на этот раз обманный. Защитив верхним блоком шею и грудь, Влад получил удар ножом в живот. Перед глазами все поплыло. Зажимая рану пальцами, из-под которых сочилась кровь, маах`керу отступил на шаг назад.
Быстро, как фокусник, переложив нож в руке лезвием наружу, он сделал всего одно движение. Легким поперечным взмахом Влад перерезал противнику горло. Сатра рухнул с берега в воду, вряд ли успев понять, что произошло.
Денис, фактически спровоцировавший побоище, предложив «фиолетовым» убираться вон, сотворил «призрачный клинок». Противник попался серьезный: густобровый маах`керу – слабый маг, но очень хороший воин. Созданный им «щит» – оборонительное заклинание – почти не попадал под удары «призрачного клинка», а сам оборотень то и дело бросался в контратаку.
Поняв, что силой и ловкостью ему не превзойти маах`керу, Денис напустил на того «муравьиный чих».
В самом начале драки густобровый скинул куртку, оставшись в одной майке. Мохнатые руки «фиолетового» оказались незащищенными, из выреза майки выглядывала волосатая грудь.
С руки Дениса вдруг сорвалась призрачная летучая мышь и впорхнула прямо в вырез майки оборотня. Маах`керу скривился и рефлекторно подался назад, ощутив, как все его тело, покрытое волосами, начало невыносимо зудеть.
Густобровый на несколько мгновений отвлекся, и сатра добил его «призрачным клинком», вновь стремительно вылетевшим из его кулака. Получив режущий удар, тот осел на землю и уже не поднялся.
В ту же секунду на Дениса налетел наколдованный непонятно кем «осиный рой» – стайка черных капель с прозрачными крылышками. От «призрачного клинка» сатра не осталось и следа. А в следующее мгновение мощным ударом в челюсть мага отправили в нокаут.
А битва продолжалась. От схлестнувшихся заклинаний трещали, гнулись и ломались ветви, свистел ветер. Небо над городом, и без того темное, совсем почернело, звезды пропали. В эту ночь не одно дерево упало на оставленный во дворе автомобиль, а на стройке по соседству рухнул подъемный кран.
Маах`керу в свалке приходилось туго: энергия, расходуемая на заклинания, стремительно таяла.
Из гущи сражения выбралась девушка-оборотень. Никем не замеченная на фоне темных деревьев, она двинулась по невысокому склону влево, туда, где на узкой асфальтовой дорожке за кустами боярышника стояла синяя «Тойота» Теодоракеса.
Предводитель клана «зеленых» в отличие от хранительницы закона, находившейся в самом пекле битвы, не участвовал в сражении. Он предпочел наблюдать и выбрал для этого отличное место.
Замерев в тени дерева и почти не дыша, маах`керу разглядывала сидевших в салоне. Зрение у уроженцев фиолетовой сферы в темноте куда острее, чем у людей, и поэтому от нее не укрылось досадливое нетерпение на лице сатра. Кроме Теодоракеса и шофера, в машине было двое охранников.
Что ж, чем больше – тем лучше!
Достав гранату, девушка извлекла из нее чеку, выждала несколько секунд и метнула в машину. Прогремел взрыв, и дальнейшего маах`керу не видела: взрывной волной ее отбросило далеко в сторону моста.
Денис очнулся и, поднявшись с земли, быстро оценил обстановку и сотворил новое заклинание.
У Дарины сильно закружилась голова, в глазах потемнело, почва начала уходить из-под ног.
«Ветер перемен», – поняла хранительница закона, отчаянно сопротивляясь заклинанию.
Это заклинание полностью отключает вестибулярный аппарат. Стоит попасть под его воздействие – перестаешь понимать, где небо и где земля, словно находишься на стремительно несущейся по кругу карусели.
Дарина все еще стояла на ногах, хотя голова отчаянно кружилась, к горлу подкатывала тошнота, звенело в ушах. Что и говорить, использовать заклинания в таком состоянии хранительница закона маах`керу не могла, не могла она и сражаться.
– Слушайте все! – мощный, словно из мегафона, голос разнесся над парком. – Предлагаю прекратить бессмысленную драку!
Голос принадлежал Денису, но казалось, говорит каждое дерево.
– Маах`керу, забирайте своих и уходите! Мы не будем вас преследовать! Но если вы еще раз попытаетесь хотя бы посмотреть в сторону Зеленограда, обещаю: у ваших потомков не будет возможности вспомнить легендарное прошлое отцов и дедов!
Дарина не могла понять, что это: иллюзия или какое-то заклинание, усиливающее звук? И еще она чувствовала, как действие «ветра перемен» исчезло.
Но и у нее не осталось сил.
– Хорошо! – сказала хранительница единственное, что было возможно в данной ситуации.
Ураган прекратился.
Оборотни собирали остатки своего войска и спешно грузились в автобусы.
Погибших оказалось не так много, но каждый из оставшихся в живых был серьезно ранен. Раны быстро заживут, однако возможность получить здесь источник утеряна навсегда, это хранительница хорошо понимала.
Пока они возвращались домой, в Москву. Но что дальше? Этого она не знала.
И некому теперь дать ей нужный совет: Станислав, столько лет служивший ей опорой и утешением, замолчал навсегда. Его тело погрузили в первый автобус вместе с другими погибшими – кроме тех, кто остался в водах Ангстрема.
И еще одна мысль не давала Дарине покоя: ни среди живых, ни среди убитых не нашли ее дочь. Амулет-эхо, который должен был находиться у девушки, безмолвствовал. Это могло означать, что она без сознания или погибла, ведь потерять амулет или отобрать его нельзя.
Не в силах заплакать, хранительница смотрела прямо перед собой.
Ей оставалось только надеяться и ждать.
Глава 3
– Ага. Слышал. П-проблемы с источником, п-поэтому мы едем в Зеленоград за новым – вот и все, что она сказала, по сути д-дела. Готовьте клыки, когти и п-пистолеты, так это называется.
– Иначе сами станете мясом, – прибавил кто-то с задних сидений.
– А я н-не хочу становиться мясом! – взревел Влад. – Или хочу п-понять, п-по крайней мере, ради чего я кидаю свое д-драгоценное мясо на алтарь ч-чужих интересов!
– О-хо-хо-хо… – протянул маах`керу с косматыми бровями. – В каких это заведениях тебя научили так изъясняться? Почему же чужих? Это наши интересы. Не будет источника – маги ослабнут. Стая останется без защиты, и нас всех будут ждать большие, большие, большие проблемы.
– Л-лично я не м-маг! – зло отрезал Влад. – А п-постоять за себя могу и сам, без з-заклинаний.
И он продемонстрировал бицепсы. Сзади одобрительно загудели.
– А ну прекратили все разговоры! – рявкнул густобровый. – Да что на вас нашло, ребята? Неужели вы думаете, что хранительница не о вас печется?
– Вообще-то да…
– Оно так, но все-таки, – раздалось неуверенно.
– Н-не знаю. Но у меня т-такое чувство, что п-половина из нас сегодня сдохнет н-ни за что! – хмуро проговорил Митич. – Б-бензином еще воняет… Д-да мы тут как звери в клетке!
– Ты еще скажи: как шавки, которых везут на убой! – осадил его густобровый. – Каждый сам выбирает: шавкой ему быть или волком. Запомните! К тому же, возможно, до драки не дойдет.
– Д-да как же, не д-дойдет! – вновь взвился Влад. – Ведь хозяева города – с-сатра! С-сатра, козлы в-вонючие! Они нас на дух не п-переносят. Как Дарина д-думает выкупать у них источник – мне вот, уб-богому, не ясно.
– Не отдадут, – подал голос кто-то в хвосте автобуса.
– Станислав сказал, что у нас есть право на источник, – серьезно заявил густобровый. – Наши предки жили здесь до войны и умирали в войну…
– Д-да слышали уже, – махнул рукой Влад. – Но какое дело с-сатра до этого?
Он замолчал и отвернулся к окну.
– Сатра придется с этим считаться, – спокойно добавил густобровый.
Они въехали в город уже в темноте, и пока их никто не останавливал.
Теодоракес из рода Акалонов был одним из заместителей префекта Зеленоградского округа Москвы. Естественно, у него имелись другие имя и фамилия, человеческие, но те, кто видел сквозь Пелену, называли его именно так.
Сатра из клана Акалонов пришли в Зеленоград в день основания города, одновременно с Часовщиками. Только те стекались в молодой город со всей страны – на заводы, в конструкторские бюро, в институты, а представители зеленой сферы прибыли из близлежащих районов. Они пустили корни в населенном пункте среди лесов и озер и считали Зеленоград своим.
Теодоракес был среднего роста, крепок и бородат, как все сатра, а светло-серый костюм от Армани скрывал сильно волосатое тело и вывернутые назад колени. Ботинки Теодоракес не носил – мало кому из представителей зеленой сферы приходило в голову покупать обувь.
Копыта с успехом скрыты от непосвященных окружающих Пеленой – сложнейшим из заклинаний, благодаря которому гости из погибших миров живут, не шокируя людей внешним видом.
Здание префектуры располагалось не в центре города, как следовало бы ожидать, а ближе к его юго-восточной окраине, и находилось оно на холме. На этом же холме угнездились: «свечка» бизнес-центра, о которой после терактов в США ходили анекдоты (якобы американцы собирались перебираться в эту башню взамен снесенных), Дворец культуры, супермаркет «Седьмой континент», сбербанк и несколько небольших магазинов и офисов.
Окна кабинета Теодоракеса выходили на парк Победы, туда, где в каскаде фонтанов помещался главный источник зеленоградских Акалонов.
С противоположной стороны мимо холма пролегал Савелкинский проезд, соединявший два муниципальный района: Матушкино и Савелки, а перпендикулярно ему проходил Центральный проспект, тянувшийся по мосту через озеро Ангстрем и переходивший в Солнечную аллею, на которой занял почетное место институт электронной техники.
В этот вечер Теодоракес задержался на работе допоздна. В связи с недавними терактами префект взвалил на него заботу о безопасности детских учреждений. А это значило, что он лично должен проконтролировать, все ли калитки в детских садах и школах своевременно запираются на замок.
Толку от такой заботы было немного, людям это больше мешало, зато возни и нервов – предостаточно.
Наконец Теодоракес встал из-за письменного стола, намереваясь ехать домой. Но в этот момент ожил внутренний телефон: звонил начальник службы безопасности.
Теодоракес снял трубку:
– В чем дело, Георгий?
– В город въехали маах`керу.
– То есть? – не сразу понял Теодоракес.
– Четыре автобуса «Мерседес» с оборотнями въехали в Зеленоград.
– Когда?
– Минут десять-пятнадцать назад, с Пятницы. Движутся по старому мосту. Я вызвал магов, взял на себя смелость.
– Вот не было печали… Так они через пять минут здесь будут. Как их до сих пор не остановили?
– А основания? Едут с московскими номерами. Автобусы якобы туристические. А на въезде в город с той стороны постов ГИБДД нет, вы же знаете. Ну а в городе – как засекли, так сразу приняли меры.
– Источники?..
– Прикрыты, как обычно.
– Хорошо. Все силы сюда. Не дадим застать себя врасплох.
– А они, похоже, уже здесь…
– Сейчас я выйду, разберемся.
Теодаракес швырнул трубку и кинулся к окну, выходившему на Центральный проспект: с моста съезжали автобусы. Кроме них, Теодоракес разглядел еще и темно-синий «Бентли». Въехав в парк Победы, машины остановились на берегу озера Ангстрем.
Теодоракес вызвал охрану и спустился вниз. Во двор префектуры как раз въехал «рафик» и несколько автобусов с сатра. Начальник службы безопасности клана Акалонов подошел к Теодоракесу:
– Маах`керу настаивают на переговорах лично с вами, шеф.
– Москвичи?
– Да, Серохвосты с ВДНХ.
– Что за поразительная наглость? – изумился Теодоракес. – Вторглись без предупреждения в чужой город и ставят условия!
– Все так, – кивнул начальник службы безопасности. – Но, может быть, имеет смысл…
– Давай, поехали, – не дослушав, махнул рукой Теодоракес.
Он сел в свою «Тойоту» и в сопровождении вооруженного эскорта двинулся к парку Победы.
Навстречу выбравшемуся из машины фактическому хозяину Зеленограда направились вышедшие из «Бентли» хранительница закона маах`керу Дарина и маг Станислав.
Оба были одеты просто и неброско – главное для маах`керу не щегольнуть туалетом, а вовремя расстаться с ним. В некотором отдалении от них держались высыпавшие из автобусов бойцы.
Главу клана Акалонов сопровождали три телохранителя – такие же бородатые сатра. Следом за ним направились выбравшиеся из рафика маги. Незваные гости явно ничего не боялись, что окончательно разозлило заместителя префекта.
– Приветствуем тебя, почтенный Теодоракес из клана Акалонов, да будет вечно легок твой бег, зелен твой лес и богат твой город! – выдала Дарина ритуальную фразу.
– И да будут маги твоего клана искусны и благополучны, – добавил Станислав.
– Не кажется ли вам, уважаемые, что ваши приветствия несколько запаздывают? – сухо спросил Теодоракес. – Если у вас какое-то дело ко мне, что мешало вам договориться о встрече заранее? Или вы забыли, что есть устройство, именуемое телефоном?
– Жизненная необходимость, почтенный Теодоракес, – сказала Дарина. – Только жизненная необходимость. Мы просим разрешения арендовать один из ваших источников. Любой, на выбор клана Акалонов.
– Что? – изумленно переспросил сатра.
Он решил, что ослышался.
– Мы предлагаем шесть амулетов-эхо за право аренды источника и по семь тысяч условных единиц ежемесячно.
– Вы шутите, уважаемые? – холодно спросил Теодоракес.
– Ни в коем случае, – ответил Станислав.
Амулеты, которые в других сферах назывались не иначе как «эхо маах`керу», давали возможность быстро связаться друг с другом и попросить помощи. Конечно, существуют мобильные телефоны, но оборотню, находящемуся в звериной ипостаси, довольно проблематично ими воспользоваться. Для сатра с их склонностью прибегать к мимикрии это тоже очень ценная вещь. Когда-то их сделали в своих мастерских Часовщики – мастера на все руки, и сделали именно для маах`керу, по их заказу.
– Нет! – отрезал Теодоракес.
В городе с двумястами с лишним тысячами населения уживались представители девяти сфер: сатра, дейвона, верог, джинна, Часовщики, Наблюдатели, слаш, альвы и, конечно, люди. Но пускать сюда еще и маах`керу, которых сатра с незапамятных времен не любили, Теодоракес был совершенно не намерен.
Дарина и Станислав, казалось, не были разочарованы ответом.
– Назовите вашу цену, – громко, так что услышал каждый из присутствующих, заявила Дарина.
– Невозможно. Мы не сдаем в аренду источники. И более того, ни один клан в Зеленограде без нашего согласия не отдаст вам источник. Так что не старайтесь.
– К сожалению, у нас нет выбора, – спокойно произнес маг-оборотень. – Жизненная необходимость. Мы приехали сюда с намерением получить источник и возьмем его любой ценой. Но нам бы очень хотелось уладить дело без кровопролития и не ссориться с будущими соседями.
– Вот как? – усмехнулся Теодоракес. – С каких это пор маах`керу претендуют на чужую собственность? Влияние кризиса?
Последнее он произнес уже с сарказмом – все знали, что «фиолетовые» очень гордятся своим благородством: оборотни никогда не брали чужого.
– По крайней мере два источника Зеленограда наши по праву первенства! – с достоинством ответил Станислав.
– Вот даже как? – изумился Теодоракес. – Ну-ка, ну-ка, интересно. А известно ли уважаемым господам, что наш клан, клан Акалонов, находится в городе со дня основания? С пятьдесят восьмого года. Раньше здесь появились разве что «коричневые» и Часовщики, да и то это спорный вопрос. Дейвона, альвы, слаш и Наблюдатели пришли значительно позже. Джинна и верог – так и вовсе после развала Союза. А ваших в городе, извините, не было.
Станислав гордо поднял голову:
– Мы потомки тех маах`керу, что погибли здесь в годы войны.
– О! – с искусственным пафосом воскликнул сатра. – Это, разумеется, меняет дело. И все равно: нет!
Маг-оборотень нахмурился:
– Вы не оставляете нам выбора.
– Вы угрожаете мне, милейший Станислав? – искренне удивился Теодоракес.
– Нет. Мы лишь оставляем за собой полную свободу действий.
Теодоракес поднял брови, как бы осмысливая услышанное, затем перевел взгляд на стоявшего рядом молодого мага Дениса. Тот фактически исполнял обязанности первого чародея клана.
– Убирайтесь вон, господа, – произнес Денис очень вежливо, если только можно высказать такое вежливо. – Вы явились без предупреждения, ведете себя бесцеремонно и на что рассчитываете – непонятно.
– А вот на что, – улыбнувшись, произнес Станислав и поднял руку.
В ту же секунду раздался выстрел.
Станислав рефлекторно схватился рукой за грудь, под пальцами расплывалось темное пятно. Он упал, даже не вскрикнув. Это уже мало кто видел, потому что маах`керу и сатра тут же бросились друг на друга.
Телохранители, образовав коридор, закрыли Теодоракеса, помогая ему покинуть место общей свалки.
С обеих сторон прогремело еще несколько выстрелов, застрекотавший было «калашников» сразу же захлебнулся.
Никто уже не пытался сохранять видимость игры по правилам и уважение к противной стороне. Сатра и маах`керу с ненавистью дрались, те, у кого было оружие, – пустили его в ход.
Всем известно, что оборотни обладают гораздо большей силой и выносливостью, находясь в зверином облике, но битва началась стихийно – обратиться успели не все. Кто-то лихорадочно скидывал с себя одежду и был застрелен на месте, кто-то бросился в бой в человеческом обличье, выставив нож или кинжал, а то и просто кулаки.
Но некоторые маах’керу, перекинувшись, в исступлении вцепились противнику в горло, поддерживаемые горечью от потери мага, которого в этой свалке просто растоптали.
– Валите отсюда, шавки остроухие! – завизжал один из Акалонов.
Но никто ему не ответил.
Влад Митич выхватил из-за пояса длинный изогнутый нож и бросился на ближайшего противника – низкорослого, но очень могучего сатра, в руке у которого был короткий кинжал с трехгранным лезвием. Сатра казался неповоротливым, но удивительно легко увернулся от обрушившегося на него удара, оказавшись у Влада за спиной, так что тот едва не пропустил удар сзади.
Разозлившись, он принялся делать выпад за выпадом, пытаясь достать противника. Но тот двигался так легко и быстро, словно кости его были резиновыми. Влад начал жалеть о том, что не переменил облик.
Огненными вспышками взрывались пущенные магами друг в друга заклинания. Влад старался не попасть под этот «перекрестный огонь»: ему надо было достать противника во что бы то ни стало.
Быстро, как молния, взвилась рука соперника с оружием. Влад, скорее рефлекторно, нежели успевая сообразить, выставил верхний блок. Сатра отпрыгнул, уворачиваясь от тут же последовавшего удара снизу.
Маах`керу вновь начал стремительно наступать. Он оттеснял «зеленого» к берегу. Тот вновь сделал выпад – на этот раз обманный. Защитив верхним блоком шею и грудь, Влад получил удар ножом в живот. Перед глазами все поплыло. Зажимая рану пальцами, из-под которых сочилась кровь, маах`керу отступил на шаг назад.
Быстро, как фокусник, переложив нож в руке лезвием наружу, он сделал всего одно движение. Легким поперечным взмахом Влад перерезал противнику горло. Сатра рухнул с берега в воду, вряд ли успев понять, что произошло.
Денис, фактически спровоцировавший побоище, предложив «фиолетовым» убираться вон, сотворил «призрачный клинок». Противник попался серьезный: густобровый маах`керу – слабый маг, но очень хороший воин. Созданный им «щит» – оборонительное заклинание – почти не попадал под удары «призрачного клинка», а сам оборотень то и дело бросался в контратаку.
Поняв, что силой и ловкостью ему не превзойти маах`керу, Денис напустил на того «муравьиный чих».
В самом начале драки густобровый скинул куртку, оставшись в одной майке. Мохнатые руки «фиолетового» оказались незащищенными, из выреза майки выглядывала волосатая грудь.
С руки Дениса вдруг сорвалась призрачная летучая мышь и впорхнула прямо в вырез майки оборотня. Маах`керу скривился и рефлекторно подался назад, ощутив, как все его тело, покрытое волосами, начало невыносимо зудеть.
Густобровый на несколько мгновений отвлекся, и сатра добил его «призрачным клинком», вновь стремительно вылетевшим из его кулака. Получив режущий удар, тот осел на землю и уже не поднялся.
В ту же секунду на Дениса налетел наколдованный непонятно кем «осиный рой» – стайка черных капель с прозрачными крылышками. От «призрачного клинка» сатра не осталось и следа. А в следующее мгновение мощным ударом в челюсть мага отправили в нокаут.
А битва продолжалась. От схлестнувшихся заклинаний трещали, гнулись и ломались ветви, свистел ветер. Небо над городом, и без того темное, совсем почернело, звезды пропали. В эту ночь не одно дерево упало на оставленный во дворе автомобиль, а на стройке по соседству рухнул подъемный кран.
Маах`керу в свалке приходилось туго: энергия, расходуемая на заклинания, стремительно таяла.
Из гущи сражения выбралась девушка-оборотень. Никем не замеченная на фоне темных деревьев, она двинулась по невысокому склону влево, туда, где на узкой асфальтовой дорожке за кустами боярышника стояла синяя «Тойота» Теодоракеса.
Предводитель клана «зеленых» в отличие от хранительницы закона, находившейся в самом пекле битвы, не участвовал в сражении. Он предпочел наблюдать и выбрал для этого отличное место.
Замерев в тени дерева и почти не дыша, маах`керу разглядывала сидевших в салоне. Зрение у уроженцев фиолетовой сферы в темноте куда острее, чем у людей, и поэтому от нее не укрылось досадливое нетерпение на лице сатра. Кроме Теодоракеса и шофера, в машине было двое охранников.
Что ж, чем больше – тем лучше!
Достав гранату, девушка извлекла из нее чеку, выждала несколько секунд и метнула в машину. Прогремел взрыв, и дальнейшего маах`керу не видела: взрывной волной ее отбросило далеко в сторону моста.
Денис очнулся и, поднявшись с земли, быстро оценил обстановку и сотворил новое заклинание.
У Дарины сильно закружилась голова, в глазах потемнело, почва начала уходить из-под ног.
«Ветер перемен», – поняла хранительница закона, отчаянно сопротивляясь заклинанию.
Это заклинание полностью отключает вестибулярный аппарат. Стоит попасть под его воздействие – перестаешь понимать, где небо и где земля, словно находишься на стремительно несущейся по кругу карусели.
Дарина все еще стояла на ногах, хотя голова отчаянно кружилась, к горлу подкатывала тошнота, звенело в ушах. Что и говорить, использовать заклинания в таком состоянии хранительница закона маах`керу не могла, не могла она и сражаться.
– Слушайте все! – мощный, словно из мегафона, голос разнесся над парком. – Предлагаю прекратить бессмысленную драку!
Голос принадлежал Денису, но казалось, говорит каждое дерево.
– Маах`керу, забирайте своих и уходите! Мы не будем вас преследовать! Но если вы еще раз попытаетесь хотя бы посмотреть в сторону Зеленограда, обещаю: у ваших потомков не будет возможности вспомнить легендарное прошлое отцов и дедов!
Дарина не могла понять, что это: иллюзия или какое-то заклинание, усиливающее звук? И еще она чувствовала, как действие «ветра перемен» исчезло.
Но и у нее не осталось сил.
– Хорошо! – сказала хранительница единственное, что было возможно в данной ситуации.
Ураган прекратился.
Оборотни собирали остатки своего войска и спешно грузились в автобусы.
Погибших оказалось не так много, но каждый из оставшихся в живых был серьезно ранен. Раны быстро заживут, однако возможность получить здесь источник утеряна навсегда, это хранительница хорошо понимала.
Пока они возвращались домой, в Москву. Но что дальше? Этого она не знала.
И некому теперь дать ей нужный совет: Станислав, столько лет служивший ей опорой и утешением, замолчал навсегда. Его тело погрузили в первый автобус вместе с другими погибшими – кроме тех, кто остался в водах Ангстрема.
И еще одна мысль не давала Дарине покоя: ни среди живых, ни среди убитых не нашли ее дочь. Амулет-эхо, который должен был находиться у девушки, безмолвствовал. Это могло означать, что она без сознания или погибла, ведь потерять амулет или отобрать его нельзя.
Не в силах заплакать, хранительница смотрела прямо перед собой.
Ей оставалось только надеяться и ждать.
Глава 3
– До шестьдесят пятой годовщины великой Победы осталось двадцать семь дней…
Телевизор едва не лопался от сквозившего в голосе диктора патриотического пафоса. Мелькали кадры из хроники Великой Отечественной войны, призывая помнить, скорбеть, гордиться… Звучала музыка, то бравурная, то лирическая. На экране бежали, стреляли, с криками «ура» неслись в атаку и падали люди, дейвона, гр-хч-сг-от…
Карим Сатин валялся на диване, наслаждаясь последними часами отдыха перед ночным дежурством. Он был, как всегда, в хорошем настроении несмотря на мерзкую погоду, задержку обещанной премии и предстоящую тяжелую ночь. А в том, что смена вновь предстоит напряженная, он почти не сомневался: количество травм и аварий в Зеленограде с приходом весны не только не уменьшилось, но даже наоборот – возросло.
Население увеличивалось, темп жизни ускорялся, горожане жили в постоянно нараставшем ритме: торопились на работу, бежали с работы, летели утром в детские сады и школы, стремясь забросить полусонных отпрысков в «заведения» до образования настоящих пробок. А пробки в маленьком городке встречались почти московского масштаба. Не замечали светофоров, не включали «поворотники», иногда не пропускали пешеходов… Тем, кто ходил пешком или пользовался общественным транспортом, приходилось еще хуже.
И несмотря на то что период зимних отморожений и гололеда прошел, город никак не мог перестроиться на «летнее время» – травмпункты поликлиник и травматологическое отделение городской больницы едва ли не дымились от нескончаемого потока пострадавших. Причем жертвами происшествий чаще всего становились люди, уроженцы гостевых сфер больше заботились о своей жизни и здоровье.
Такого не было давно, обычно в апреле для врачей-травматологов и среднего медперсонала наступает небольшая передышка до полного открытия сезона роликов, скейтов, велосипедов, а теперь еще и популярного паркура.
Но в этом году обошлось без нее.
Медики стонали, но Карим ни на что не жаловался. Ему нравилась работа, нравился коллектив, вызывал симпатию новый главный врач, изо всех сил старавшийся поднять провинциальную больницу до европейского уровня. А главное – он любил своих пациентов. Поэтому на дежурство всегда шел с удовольствием.
Вот и сейчас ничто не могло вывести Карима из состояния равновесия, даже заказной телевизионный патриотизм и навязчивое мелькание по «ящику» георгиевских ленточек, хотя многие коллеги не стеснялись высказываться по поводу лицемерия властей, вспоминавших о ветеранах лишь накануне очередной «даты».
Карим родился полукровкой. Отец его был обычным человеком, а мать принадлежала к сфере дейвона, к «серым». Поэтому чуть ли не весь клан ждал от Карима небывалых чудес, выдающихся способностей и вообще всяческих особенностей. Полукровки, как правило, обладают какими-то уникальными свойствами, всем известно: полукровки самые умные, самые красивые, талантливые и прочая и прочая.
Карим действительно был красавчиком: вьющиеся каштановые волосы, огромные глаза, длинные ресницы. С возрастом прибавились мускулы, где надо, и сохранился правильный, характерный для человека овал лица, а не «треугольник» дейвона – слишком узкий подбородок и широкие скулы. Впрочем, скулы действительно были широкими, но это лишь придавало их обладателю колорита.
В детстве Карим ничем не болел и к врачам не ходил.
Лицом к лицу с эскулапами он столкнулся только в военкомате, уже будучи старшеклассником. И когда он понял, что ни один из тамошних врачей не видит сквозь Пелену и не замечает его рогов и хвоста, он был поражен. В тот день Карим поклялся себе, что всегда будет стоять на страже чужого здоровья, и не важно, существо какой сферы нуждается в помощи.
Так он оказался в мединституте, потом в интернатуре по хирургии, а затем в ординатуре по травматологии.
Кроме общей программы, он занимался еще и на кафедре, изучающей болезни «чужих», что позже ему очень пригодилось. Родители не возражали. Все родственники по материнской линии – клан, к которому принадлежали дейвона, – тем более одобряли выбор. Врачи среди представителей всех сфер, кроме коричневой, очень ценились. Карим втайне гордился уважением со стороны материнской родни и, считая необходимым придерживаться традиций дейвона, носил на шее медальон с изображением свирепой львиной морды, символа клана.
За что и был прозван еще на пятом курсе «язычником» – пожилой анестезиолог заметил медальон, когда Карим переодевался на операцию. С тех пор юноша стал прятать украшение под мороком. Знак видеть перестали, но прозвище осталось.
Карим поднялся с дивана, потягиваясь, словно кот. Подошел к шкафу и стал надевать джинсы, то и дело поглядывая сквозь белоснежный тюль на улицу и качая головой – за окном не на шутку разбушевалась буря: крутило, вертело, завывало, гнуло к земле деревья.
Он заканчивал застегивать рубашку, когда вошла мать.
– Сынок, не ходи сегодня, – с тревогой сказала она. – Поменяйся.
– Что ты, мам, в последний момент? Кого ж я найду? – он подошел и чмокнул ее в щеку, потом зашагал в прихожую.
– Говорю тебе: останься дома! Это необычный ураган. В городе война. – Она умоляюще сложила руки на груди.
– Какая война? С кем? Откуда ты знаешь? – натянувший куртку Карим настороженно взглянул на мать.
– Нам звонили. Мать клана хочет, чтоб все были осторожнее. Пока точно неизвестно, кто и с кем, но дерутся в парке Победы. В городе чужаки, сынок.
– Должно быть, сатра, кого они еще туда пустят? – пробормотал Карим. – Тем более я должен быть на своем месте.
Он подхватил сумку, сделал матери прощальный жест и шмыгнул за дверь.
Лифт пришел быстро, и через пару минут Карим был уже на улице.
Седьмой микрорайон, где он жил, как и любой другой микрорайон старого города, совершенно не походил на все остальные. По-умному это называлось «имел индивидуальную застройку». Дома здесь были двух видов: пять двенадцатиэтажных одноподъездных серых «башен», в одной из которых и жил Карим, и пять длинных не менее серых четырехподъездных девятиэтажек. Имелся также детский сад, одна штука, и магазин, тоже одна штука.
До больницы можно было добраться минуты за полторы, требовалось лишь миновать двор и перейти через узкую дорогу с односторонним движением.
Выйдя из подъезда, Карим еще сильнее ощутил тревогу – поблизости, совсем рядом, что-то происходило. Он обернулся в сторону Ледового дворца – ощущение угрозы шло откуда-то от озера, и, возможно, война, если это все-таки война, действительно бушевала в парке Победы.
Телевизор едва не лопался от сквозившего в голосе диктора патриотического пафоса. Мелькали кадры из хроники Великой Отечественной войны, призывая помнить, скорбеть, гордиться… Звучала музыка, то бравурная, то лирическая. На экране бежали, стреляли, с криками «ура» неслись в атаку и падали люди, дейвона, гр-хч-сг-от…
Карим Сатин валялся на диване, наслаждаясь последними часами отдыха перед ночным дежурством. Он был, как всегда, в хорошем настроении несмотря на мерзкую погоду, задержку обещанной премии и предстоящую тяжелую ночь. А в том, что смена вновь предстоит напряженная, он почти не сомневался: количество травм и аварий в Зеленограде с приходом весны не только не уменьшилось, но даже наоборот – возросло.
Население увеличивалось, темп жизни ускорялся, горожане жили в постоянно нараставшем ритме: торопились на работу, бежали с работы, летели утром в детские сады и школы, стремясь забросить полусонных отпрысков в «заведения» до образования настоящих пробок. А пробки в маленьком городке встречались почти московского масштаба. Не замечали светофоров, не включали «поворотники», иногда не пропускали пешеходов… Тем, кто ходил пешком или пользовался общественным транспортом, приходилось еще хуже.
И несмотря на то что период зимних отморожений и гололеда прошел, город никак не мог перестроиться на «летнее время» – травмпункты поликлиник и травматологическое отделение городской больницы едва ли не дымились от нескончаемого потока пострадавших. Причем жертвами происшествий чаще всего становились люди, уроженцы гостевых сфер больше заботились о своей жизни и здоровье.
Такого не было давно, обычно в апреле для врачей-травматологов и среднего медперсонала наступает небольшая передышка до полного открытия сезона роликов, скейтов, велосипедов, а теперь еще и популярного паркура.
Но в этом году обошлось без нее.
Медики стонали, но Карим ни на что не жаловался. Ему нравилась работа, нравился коллектив, вызывал симпатию новый главный врач, изо всех сил старавшийся поднять провинциальную больницу до европейского уровня. А главное – он любил своих пациентов. Поэтому на дежурство всегда шел с удовольствием.
Вот и сейчас ничто не могло вывести Карима из состояния равновесия, даже заказной телевизионный патриотизм и навязчивое мелькание по «ящику» георгиевских ленточек, хотя многие коллеги не стеснялись высказываться по поводу лицемерия властей, вспоминавших о ветеранах лишь накануне очередной «даты».
Карим родился полукровкой. Отец его был обычным человеком, а мать принадлежала к сфере дейвона, к «серым». Поэтому чуть ли не весь клан ждал от Карима небывалых чудес, выдающихся способностей и вообще всяческих особенностей. Полукровки, как правило, обладают какими-то уникальными свойствами, всем известно: полукровки самые умные, самые красивые, талантливые и прочая и прочая.
Карим действительно был красавчиком: вьющиеся каштановые волосы, огромные глаза, длинные ресницы. С возрастом прибавились мускулы, где надо, и сохранился правильный, характерный для человека овал лица, а не «треугольник» дейвона – слишком узкий подбородок и широкие скулы. Впрочем, скулы действительно были широкими, но это лишь придавало их обладателю колорита.
В детстве Карим ничем не болел и к врачам не ходил.
Лицом к лицу с эскулапами он столкнулся только в военкомате, уже будучи старшеклассником. И когда он понял, что ни один из тамошних врачей не видит сквозь Пелену и не замечает его рогов и хвоста, он был поражен. В тот день Карим поклялся себе, что всегда будет стоять на страже чужого здоровья, и не важно, существо какой сферы нуждается в помощи.
Так он оказался в мединституте, потом в интернатуре по хирургии, а затем в ординатуре по травматологии.
Кроме общей программы, он занимался еще и на кафедре, изучающей болезни «чужих», что позже ему очень пригодилось. Родители не возражали. Все родственники по материнской линии – клан, к которому принадлежали дейвона, – тем более одобряли выбор. Врачи среди представителей всех сфер, кроме коричневой, очень ценились. Карим втайне гордился уважением со стороны материнской родни и, считая необходимым придерживаться традиций дейвона, носил на шее медальон с изображением свирепой львиной морды, символа клана.
За что и был прозван еще на пятом курсе «язычником» – пожилой анестезиолог заметил медальон, когда Карим переодевался на операцию. С тех пор юноша стал прятать украшение под мороком. Знак видеть перестали, но прозвище осталось.
Карим поднялся с дивана, потягиваясь, словно кот. Подошел к шкафу и стал надевать джинсы, то и дело поглядывая сквозь белоснежный тюль на улицу и качая головой – за окном не на шутку разбушевалась буря: крутило, вертело, завывало, гнуло к земле деревья.
Он заканчивал застегивать рубашку, когда вошла мать.
– Сынок, не ходи сегодня, – с тревогой сказала она. – Поменяйся.
– Что ты, мам, в последний момент? Кого ж я найду? – он подошел и чмокнул ее в щеку, потом зашагал в прихожую.
– Говорю тебе: останься дома! Это необычный ураган. В городе война. – Она умоляюще сложила руки на груди.
– Какая война? С кем? Откуда ты знаешь? – натянувший куртку Карим настороженно взглянул на мать.
– Нам звонили. Мать клана хочет, чтоб все были осторожнее. Пока точно неизвестно, кто и с кем, но дерутся в парке Победы. В городе чужаки, сынок.
– Должно быть, сатра, кого они еще туда пустят? – пробормотал Карим. – Тем более я должен быть на своем месте.
Он подхватил сумку, сделал матери прощальный жест и шмыгнул за дверь.
Лифт пришел быстро, и через пару минут Карим был уже на улице.
Седьмой микрорайон, где он жил, как и любой другой микрорайон старого города, совершенно не походил на все остальные. По-умному это называлось «имел индивидуальную застройку». Дома здесь были двух видов: пять двенадцатиэтажных одноподъездных серых «башен», в одной из которых и жил Карим, и пять длинных не менее серых четырехподъездных девятиэтажек. Имелся также детский сад, одна штука, и магазин, тоже одна штука.
До больницы можно было добраться минуты за полторы, требовалось лишь миновать двор и перейти через узкую дорогу с односторонним движением.
Выйдя из подъезда, Карим еще сильнее ощутил тревогу – поблизости, совсем рядом, что-то происходило. Он обернулся в сторону Ледового дворца – ощущение угрозы шло откуда-то от озера, и, возможно, война, если это все-таки война, действительно бушевала в парке Победы.