Страница:
Он вернулся на пост и включил камеры внешнего обзора. Все та же абсолютная пустота заполнила экраны. Это было невероятно. Он подумал, что и телевидение вышло из строя. С нервозностью, необычной для человека его закалки, Маоган включил все приборы, служившие кораблю глазами и ушами. По укоренившейся привычке он считывал ответы вслух:
– Прямо обзор – 0.
– Телевидение – 0.
– Радиотелескоп, – он заколебался, – 0. Щелчком он сдвинул фуражку на затылок.
– Это невозможно! Весь белый свет сошел с ума! Он продолжил свои исследования.
– Магнетометр – ответ – 0.
– Внешний термометр – абсолютный 0.
– Ноль, ноль, ноль! – закричал он. – Везде только ноль!
В первый раз за долгие годы ему жутко захотелось курить и он пожалел, что на корабле нет ни одной сигареты. Подумав несколько секунд, он решительно направился к выходной камере.
Скафандры находились в боксах внутри шлюзовой камеры. В окружавшей его со всех сторон тишине Маоган натянул свой скафандр, проверил, работают ли ракеты индивидуального двигателя. Тщательно осмотрел крепление кабеля, соединяющего скафандр с кораблем. Закончив все приготовления, он вошел в люк, который почти не пострадал при взлете, и провалился в пустоту.
Маоган был старым космическим волком, и никогда ни при каких обстоятельствах хладнокровие, здравый смысл и ясность мышления не покидали его. Это был первый случай, когда, выбравшись наружу, он чуть не завыл от тоски, охватившей его.
Впечатление от пустоты, полнейшего отсутствия жизни было настолько невыносимо, что Маоган, объятый паникой, через несколько секунд потянул за кабель и вернулся в шлюзовую камеру.
Он стянул с себя скафандр, надел форму и вернулся на центральный пост. Маогану теперь все было ясно. "Алкиноос", запущенный при отлете по произвольной траектории, затерялся в бесконечности. Он заблудился в пространстве, а, возможно, и во времени.
Раздался звук шагов, и в центральную рубку вошел Роллинг. Как и полагалось, он был разбужен через полчаса после пробуждения командира корабля.
Когда штурман вошел в рубку, с его лица еще не сошло то рассеянное выражение, которое обычно бывает после выхода из анабиоза. Но, увидев Маогана на своем посту, он радостно улыбнулся.
– Ну как, коммодор? Можно сказать, дело было жаркое, но мы выиграли.
Маоган обернулся и несколько секунд разглядывал Роллинга молча. Потом, тяжело вздохнув, произнес:
– Старина, кажется, нам не до шуток. Боюсь, что мы можем считать себя на том свете.
Вот уже два часа коммодор и штурман пытались хоть как-то прояснить ситуацию, в которую они попали. Электронный мозг неустанно поглощал горы вводимой в него информации, но ответ каждый раз выдавал один и тот же: "Расчет сделан быть не может, необходимы координаты места отлета".
Посовещавшись, они решили не будить ни членов экипажа, ни шахтеров до тех пор, пока не найдут какое-либо приемлемое решение. Но чтобы найти выход из этого тупика, электронному мозгу требовались корректно поставленные условия, а именно этого они сделать не могли.
Маоган снова включил климатизатор, и оба они принялись за работу, засучив рукава. Роллинг, только что закончивший подъем гигантского зеркала оптического телескопа, повернулся к Маогану.
– Это наш последний шанс, Жорж!
С помощью рукоятки коммодор медленно и очень осторожно раскрыл купол обсерватории корабля. Нужно было быть очень внимательным при обращении с внешними приборами, сильно пострадавшими при взлете. Жара, различные виды радиации, фактор "Ф" – все это разрушающе действовало на броню, которая стала хрупкой, как стекло.
– Купол раскрыт, – объявил Маоган. Послышался шум мотора телескопа. Роллинг не стал
восстанавливать прямой обзор, а сразу начал запись на сверхчувствительную кассету. При этом Маоган поворачивал корабль так, чтобы телескоп мог охватить все пространство вокруг корабля.
Как только осмотр закончился, Роллинг снял кассету и вставил ее в анализатор.
– Коммодор, есть свечение! У нас появились данные для электронного мозга!
Индикаторы подтверждали свечение, прибор работал, и оба космонавта с тревогой ждали появления перфокарты, которая должна была вынести приговор.
Жизнь или смерть будут записаны на ней простыми знаками. Машина, просчитывающая варианты с невероятной скоростью, на этот раз, казалось, не закончит никогда.
Когда же, наконец, выползла узкая полоска бумаги с результатами анализа, Маоган и Роллинг переглянулись. Ни один из них не решался взять ее первым.
Тогда Маоган протянул руку.
– Ну? – затаив дыхание, одними губами промолвил Роллинг.
– Можно сказать, что мы находимся в пространстве между двумя галактиками, – произнес Маоган сдавленным голосом. – Только какая-то дьявольская энергия могла нас забросить в такую невообразимую даль. Даже время кажется спутанным и уменьшенным.
Снова воцарилось молчание.
– Самое близкое галактическое скопление расположено на расстоянии в…
Он посмотрел на Роллинга, и глаза его были похожи на две льдинки.
– … 50 миллионов парсеков, и это скопление убегает от нас со скоростью 10000 километров в секунду.
Роллинг побледнел.
– Это неслыханно. Известно, что Вселенная постоянно расширяется. Но только наиболее отдаленные от центра галактики перемещаются с подобной скоростью. Мы попали на край света. Это тот самый случай.
– Я знаю, – кивнул Маоган. – Мне самому трудно в это поверить. Наш мозг устроен так, что не в состоянии воспринимать подобные пространства…
Продолжая разговор, Маоган нащупал у себя в кармане старинную зажигалку. Этот бесполезный предмет, купленный когда то у известного ювелира в Париже и доставшийся ему по наследству, был для него своеобразным талисманом, памятью о Земле, игрушкой, которая успокаивала и отвлекала от мрачных мыслей.
Выпустив раза три синий язычок пламени, он снова убрал ее в карман.
_ Край света, Роллинг. Это так, и с этим ничего не
поделаешь. Как говорил один из моих предков, не тот, которому принадлежала зажигалка, а другой, еще более древний, тот, который был королевским корсаром в Сен-Мало во времена деревянного флота: "Когда ветер надувает па-pусa, надо этим пользоваться, или наплевать на все и идти на риск".
Он похлопал Роллинга по спине.
– Ну! Старина, встряхнитесь же, наконец! Если дьявол нас сюда забросил, то он нас отсюда и вытащит.
Роллинг внимательно смотрел на Маогана, хотя выглядел по-прежнему неуверенно.
– Но, коммодор, дьявол здесь ни при чем, Я думаю, здесь идет речь о космической физике. Течение времени у нас перепутано. Оно замедленно, оно почти не существует.
Он потер лоб.
– Вы прекрасно знаете, что когда "Алкиноос" начал пространственный переход, время на нем остановилось. Вы только что говорили о паруснике. Мы как раз в другом положении: ветер больше не раздувает наши паруса, мы больше не можем двигаться.
Взгляд Маогана стал суровым.
– Вы правильно меня поняли, Роллинг. Именно на это я и намекал, рассказывая о своем предке. Когда ветер слабеет, нужно ставить все паруса.
– Все паруса? – Роллинг все еще не мог понять, куда клонит коммодор.
– Конечно, – начал объяснять Маоган. – Паруса – это улавливатели, которые реагируют на ход времени. Мы сделаем их гигантскими, у нас на борту достаточно для этого материала. Ну же, старина, – он потрепал Роллинга по плечу, – разбудите всех специалистов. На борту есть люди, умеющие работать. С их помощью мы через десять дней соорудим улавливатели такой величины, как фок-мачта.
Глаза коммодора блестели, Роллингу показалось, что тот сошел с ума.
– Чего вы ждете, штурман? Вы слышали, я отдал приказ?
Официальный тон встряхнул Роллинга, он выпрямился.
– Слушаюсь, коммодор! – ответил он четко.
Вот уже три дня, как разбуженные специалисты работали не покладая рук. Самым трудным оказался для всех выход в открытый космос. На околоземной орбите это было бы приятной прогулкой: светящийся в солнечных лучах голубой шар радовал близостью человеческой жизни. В районе Млечного Пути, далеко от Солнца, открытый космос тоже имел своеобразную прелесть: мерцающий свет миллиардов звезд обладал каким-то неведомым завораживающим свойством. Жизнь искрилась и напоминала о себе повсюду.
Здесь же царствовала абсолютная ночь, безнадежная пустая бездна. Ужас и тоска охватывали даже самых закаленных, видавших виды космонавтов, когда они, облаченные в скафандры, ныряли вслед за Роллингом в ПУСТОТУ. К счастью, довольно быстро удалось установить прожекторы, и они ограничили это НИЧТО, перегородив своими лучами зону вокруг корабля, которая за несколько часов приняла вид строительной площадки.
Маоган не оставлял попыток определить местоположение корабля с помощью отражателя большего объема. Один из специалистов, Генек, сверливший отверстие для толстого кабеля высокого напряжения, обратил его внимание на трещину в обшивке корабля.
– Металл везде такой, – пробормотал он озабоченно в микрофон и протянул коммодору несколько отломавшихся кусков обшивки. Посмотрите.
Маоган молча взял куски металла, и, включив индивидуальный двигатель, направился к люку.
Анализ обшивки показал, что структура металла довольно сильно изменилась под влиянием потока частиц, излучаемых Сверхновой. Да и воздействие высокой температуры тоже заметно отразилось на металле. Обшивка стала хрупкой, как фарфор.
Закончив анализ, Маоган нажал кнопку селектора внутренней связи.
– Роллинг, зайдите ко мне.
Через несколько минут Роллинг разглядывал куски обшивки, которые крошились в его руках.
– Это конец! – вздохнул он.
– Нет, Роллинг, нет, – твердо возразил Маоган. – При мгновенном переходе корабль не подвергается опасности, корпус выдержит. Но если мы доберемся до какой-нибудь галактики, опасность резко возрастет. При столкновении с метеоритом средних размеров "Алкиноос" расколется как пустой орех. Надо увеличить число детекторов, Роллинг. Займитесь этим лично. Не нужно, чтобы остальные знали о нашем новом несчастье.
– Разумеется, я удвою их число, – в голосе Роллинга
звучала неуверенность. – Но боюсь, что больше мы никогда не сможем сесть. Первая же попытка, которую мы предпримем, будет фатальной для нас, мы все погибнем.
– Если мы будем осторожны, все пройдет нормально.
Штурман покачал бритой наголо головой.
– Математически невозможно, так как физические законы…
Маоган прервал Роллинга, положив ему руку на плечо.
– Видите ли, Роллинг, вы замечательный специалист. Без ваших обширных знаний, без сомнения, мы бы не выпутались. Но техника вас ослепляет, старина, – он пристально смотрел на Роллинга своими ясными улыбающимися глазами. – Если бы Христофор Колумб знал теорию вероятности, он никогда бы не отправился открывать Америку, – Маоган улыбнулся, – а мы бы не влипли в эту заваруху.
Хмурое худощавое лицо Роллинга не прояснилось. С видом фаталиста он махнул рукой.
– Что бы вы ни говорили, коммодор, у меня нет иллюзий. Мы заблудились на вечные времена, – он протянул Маогану лист бумаги. – Я только что закончил расчеты. Абсолютно точно, что у нас есть один шанс на двадцать четыре миллиона восемьсот тридцать две тысячи, что мы когда-нибудь увидим Землю.
Маоган пожал плечами, направился к переборке и, достав что-то из контейнера, вернулся. В руках у него была бутылка.
– Смотрите сюда, Роллинг. Я уверен, что в виски вы не разбираетесь. Как и большинство людей, – он взял два стакана и с изяществом их наполнил. – Нужно десять лет, чтобы получился хороший напиток.
Подняв стакан, он с удовольствием посмотрел на янтарную жидкость.
– Здесь у нас неуловимая смесь алкоголя, получаемого из пшеничных зерен. Как он получается, проанализировать невозможно. Нужно, чтобы процесс шел сам собой в дубовых бочках. Вот поэтому старое выдержанное виски так редко… – он протянул стакан Роллингу. – Так же, как и настоящее шампанское, бордо, некоторые сыры. Я не отказываюсь жить по законам моего времени, Роллинг, но когда какой-нибудь из ваших машин удастся произвести бутылку настоящего виски, я уйду на пенсию.
Роллинг тупо смотрел в свой стакан. Он не любил алкоголя. Да, по правде говоря, никто и не знал, что любил этот человек с проницательным математическим складом ума и страстью к древним забытым языкам.
Лукаво усмехаясь, Маоган чокнулся стаканом о стакан.
– Выпьем, штурман. За успех, за возвращение на Землю!
Глава 4
Глава 5
– Прямо обзор – 0.
– Телевидение – 0.
– Радиотелескоп, – он заколебался, – 0. Щелчком он сдвинул фуражку на затылок.
– Это невозможно! Весь белый свет сошел с ума! Он продолжил свои исследования.
– Магнетометр – ответ – 0.
– Внешний термометр – абсолютный 0.
– Ноль, ноль, ноль! – закричал он. – Везде только ноль!
В первый раз за долгие годы ему жутко захотелось курить и он пожалел, что на корабле нет ни одной сигареты. Подумав несколько секунд, он решительно направился к выходной камере.
Скафандры находились в боксах внутри шлюзовой камеры. В окружавшей его со всех сторон тишине Маоган натянул свой скафандр, проверил, работают ли ракеты индивидуального двигателя. Тщательно осмотрел крепление кабеля, соединяющего скафандр с кораблем. Закончив все приготовления, он вошел в люк, который почти не пострадал при взлете, и провалился в пустоту.
Маоган был старым космическим волком, и никогда ни при каких обстоятельствах хладнокровие, здравый смысл и ясность мышления не покидали его. Это был первый случай, когда, выбравшись наружу, он чуть не завыл от тоски, охватившей его.
Впечатление от пустоты, полнейшего отсутствия жизни было настолько невыносимо, что Маоган, объятый паникой, через несколько секунд потянул за кабель и вернулся в шлюзовую камеру.
Он стянул с себя скафандр, надел форму и вернулся на центральный пост. Маогану теперь все было ясно. "Алкиноос", запущенный при отлете по произвольной траектории, затерялся в бесконечности. Он заблудился в пространстве, а, возможно, и во времени.
Раздался звук шагов, и в центральную рубку вошел Роллинг. Как и полагалось, он был разбужен через полчаса после пробуждения командира корабля.
Когда штурман вошел в рубку, с его лица еще не сошло то рассеянное выражение, которое обычно бывает после выхода из анабиоза. Но, увидев Маогана на своем посту, он радостно улыбнулся.
– Ну как, коммодор? Можно сказать, дело было жаркое, но мы выиграли.
Маоган обернулся и несколько секунд разглядывал Роллинга молча. Потом, тяжело вздохнув, произнес:
– Старина, кажется, нам не до шуток. Боюсь, что мы можем считать себя на том свете.
Вот уже два часа коммодор и штурман пытались хоть как-то прояснить ситуацию, в которую они попали. Электронный мозг неустанно поглощал горы вводимой в него информации, но ответ каждый раз выдавал один и тот же: "Расчет сделан быть не может, необходимы координаты места отлета".
Посовещавшись, они решили не будить ни членов экипажа, ни шахтеров до тех пор, пока не найдут какое-либо приемлемое решение. Но чтобы найти выход из этого тупика, электронному мозгу требовались корректно поставленные условия, а именно этого они сделать не могли.
Маоган снова включил климатизатор, и оба они принялись за работу, засучив рукава. Роллинг, только что закончивший подъем гигантского зеркала оптического телескопа, повернулся к Маогану.
– Это наш последний шанс, Жорж!
С помощью рукоятки коммодор медленно и очень осторожно раскрыл купол обсерватории корабля. Нужно было быть очень внимательным при обращении с внешними приборами, сильно пострадавшими при взлете. Жара, различные виды радиации, фактор "Ф" – все это разрушающе действовало на броню, которая стала хрупкой, как стекло.
– Купол раскрыт, – объявил Маоган. Послышался шум мотора телескопа. Роллинг не стал
восстанавливать прямой обзор, а сразу начал запись на сверхчувствительную кассету. При этом Маоган поворачивал корабль так, чтобы телескоп мог охватить все пространство вокруг корабля.
Как только осмотр закончился, Роллинг снял кассету и вставил ее в анализатор.
– Коммодор, есть свечение! У нас появились данные для электронного мозга!
Индикаторы подтверждали свечение, прибор работал, и оба космонавта с тревогой ждали появления перфокарты, которая должна была вынести приговор.
Жизнь или смерть будут записаны на ней простыми знаками. Машина, просчитывающая варианты с невероятной скоростью, на этот раз, казалось, не закончит никогда.
Когда же, наконец, выползла узкая полоска бумаги с результатами анализа, Маоган и Роллинг переглянулись. Ни один из них не решался взять ее первым.
Тогда Маоган протянул руку.
– Ну? – затаив дыхание, одними губами промолвил Роллинг.
– Можно сказать, что мы находимся в пространстве между двумя галактиками, – произнес Маоган сдавленным голосом. – Только какая-то дьявольская энергия могла нас забросить в такую невообразимую даль. Даже время кажется спутанным и уменьшенным.
Снова воцарилось молчание.
– Самое близкое галактическое скопление расположено на расстоянии в…
Он посмотрел на Роллинга, и глаза его были похожи на две льдинки.
– … 50 миллионов парсеков, и это скопление убегает от нас со скоростью 10000 километров в секунду.
Роллинг побледнел.
– Это неслыханно. Известно, что Вселенная постоянно расширяется. Но только наиболее отдаленные от центра галактики перемещаются с подобной скоростью. Мы попали на край света. Это тот самый случай.
– Я знаю, – кивнул Маоган. – Мне самому трудно в это поверить. Наш мозг устроен так, что не в состоянии воспринимать подобные пространства…
Продолжая разговор, Маоган нащупал у себя в кармане старинную зажигалку. Этот бесполезный предмет, купленный когда то у известного ювелира в Париже и доставшийся ему по наследству, был для него своеобразным талисманом, памятью о Земле, игрушкой, которая успокаивала и отвлекала от мрачных мыслей.
Выпустив раза три синий язычок пламени, он снова убрал ее в карман.
_ Край света, Роллинг. Это так, и с этим ничего не
поделаешь. Как говорил один из моих предков, не тот, которому принадлежала зажигалка, а другой, еще более древний, тот, который был королевским корсаром в Сен-Мало во времена деревянного флота: "Когда ветер надувает па-pусa, надо этим пользоваться, или наплевать на все и идти на риск".
Он похлопал Роллинга по спине.
– Ну! Старина, встряхнитесь же, наконец! Если дьявол нас сюда забросил, то он нас отсюда и вытащит.
Роллинг внимательно смотрел на Маогана, хотя выглядел по-прежнему неуверенно.
– Но, коммодор, дьявол здесь ни при чем, Я думаю, здесь идет речь о космической физике. Течение времени у нас перепутано. Оно замедленно, оно почти не существует.
Он потер лоб.
– Вы прекрасно знаете, что когда "Алкиноос" начал пространственный переход, время на нем остановилось. Вы только что говорили о паруснике. Мы как раз в другом положении: ветер больше не раздувает наши паруса, мы больше не можем двигаться.
Взгляд Маогана стал суровым.
– Вы правильно меня поняли, Роллинг. Именно на это я и намекал, рассказывая о своем предке. Когда ветер слабеет, нужно ставить все паруса.
– Все паруса? – Роллинг все еще не мог понять, куда клонит коммодор.
– Конечно, – начал объяснять Маоган. – Паруса – это улавливатели, которые реагируют на ход времени. Мы сделаем их гигантскими, у нас на борту достаточно для этого материала. Ну же, старина, – он потрепал Роллинга по плечу, – разбудите всех специалистов. На борту есть люди, умеющие работать. С их помощью мы через десять дней соорудим улавливатели такой величины, как фок-мачта.
Глаза коммодора блестели, Роллингу показалось, что тот сошел с ума.
– Чего вы ждете, штурман? Вы слышали, я отдал приказ?
Официальный тон встряхнул Роллинга, он выпрямился.
– Слушаюсь, коммодор! – ответил он четко.
Вот уже три дня, как разбуженные специалисты работали не покладая рук. Самым трудным оказался для всех выход в открытый космос. На околоземной орбите это было бы приятной прогулкой: светящийся в солнечных лучах голубой шар радовал близостью человеческой жизни. В районе Млечного Пути, далеко от Солнца, открытый космос тоже имел своеобразную прелесть: мерцающий свет миллиардов звезд обладал каким-то неведомым завораживающим свойством. Жизнь искрилась и напоминала о себе повсюду.
Здесь же царствовала абсолютная ночь, безнадежная пустая бездна. Ужас и тоска охватывали даже самых закаленных, видавших виды космонавтов, когда они, облаченные в скафандры, ныряли вслед за Роллингом в ПУСТОТУ. К счастью, довольно быстро удалось установить прожекторы, и они ограничили это НИЧТО, перегородив своими лучами зону вокруг корабля, которая за несколько часов приняла вид строительной площадки.
Маоган не оставлял попыток определить местоположение корабля с помощью отражателя большего объема. Один из специалистов, Генек, сверливший отверстие для толстого кабеля высокого напряжения, обратил его внимание на трещину в обшивке корабля.
– Металл везде такой, – пробормотал он озабоченно в микрофон и протянул коммодору несколько отломавшихся кусков обшивки. Посмотрите.
Маоган молча взял куски металла, и, включив индивидуальный двигатель, направился к люку.
Анализ обшивки показал, что структура металла довольно сильно изменилась под влиянием потока частиц, излучаемых Сверхновой. Да и воздействие высокой температуры тоже заметно отразилось на металле. Обшивка стала хрупкой, как фарфор.
Закончив анализ, Маоган нажал кнопку селектора внутренней связи.
– Роллинг, зайдите ко мне.
Через несколько минут Роллинг разглядывал куски обшивки, которые крошились в его руках.
– Это конец! – вздохнул он.
– Нет, Роллинг, нет, – твердо возразил Маоган. – При мгновенном переходе корабль не подвергается опасности, корпус выдержит. Но если мы доберемся до какой-нибудь галактики, опасность резко возрастет. При столкновении с метеоритом средних размеров "Алкиноос" расколется как пустой орех. Надо увеличить число детекторов, Роллинг. Займитесь этим лично. Не нужно, чтобы остальные знали о нашем новом несчастье.
– Разумеется, я удвою их число, – в голосе Роллинга
звучала неуверенность. – Но боюсь, что больше мы никогда не сможем сесть. Первая же попытка, которую мы предпримем, будет фатальной для нас, мы все погибнем.
– Если мы будем осторожны, все пройдет нормально.
Штурман покачал бритой наголо головой.
– Математически невозможно, так как физические законы…
Маоган прервал Роллинга, положив ему руку на плечо.
– Видите ли, Роллинг, вы замечательный специалист. Без ваших обширных знаний, без сомнения, мы бы не выпутались. Но техника вас ослепляет, старина, – он пристально смотрел на Роллинга своими ясными улыбающимися глазами. – Если бы Христофор Колумб знал теорию вероятности, он никогда бы не отправился открывать Америку, – Маоган улыбнулся, – а мы бы не влипли в эту заваруху.
Хмурое худощавое лицо Роллинга не прояснилось. С видом фаталиста он махнул рукой.
– Что бы вы ни говорили, коммодор, у меня нет иллюзий. Мы заблудились на вечные времена, – он протянул Маогану лист бумаги. – Я только что закончил расчеты. Абсолютно точно, что у нас есть один шанс на двадцать четыре миллиона восемьсот тридцать две тысячи, что мы когда-нибудь увидим Землю.
Маоган пожал плечами, направился к переборке и, достав что-то из контейнера, вернулся. В руках у него была бутылка.
– Смотрите сюда, Роллинг. Я уверен, что в виски вы не разбираетесь. Как и большинство людей, – он взял два стакана и с изяществом их наполнил. – Нужно десять лет, чтобы получился хороший напиток.
Подняв стакан, он с удовольствием посмотрел на янтарную жидкость.
– Здесь у нас неуловимая смесь алкоголя, получаемого из пшеничных зерен. Как он получается, проанализировать невозможно. Нужно, чтобы процесс шел сам собой в дубовых бочках. Вот поэтому старое выдержанное виски так редко… – он протянул стакан Роллингу. – Так же, как и настоящее шампанское, бордо, некоторые сыры. Я не отказываюсь жить по законам моего времени, Роллинг, но когда какой-нибудь из ваших машин удастся произвести бутылку настоящего виски, я уйду на пенсию.
Роллинг тупо смотрел в свой стакан. Он не любил алкоголя. Да, по правде говоря, никто и не знал, что любил этот человек с проницательным математическим складом ума и страстью к древним забытым языкам.
Лукаво усмехаясь, Маоган чокнулся стаканом о стакан.
– Выпьем, штурман. За успех, за возвращение на Землю!
Глава 4
Выдержки из бортового журнала «Алкиноос».
"… Как это часто бывает, прогнозы Роллинга оказались слишком пессимистичными. Наше путешествие в другую галактику прошло нормально.
Эта неизвестная нам ранее галактика очень красива. Беспорядочное скопление звезд, расположенных друг к другу гораздо ближе, чем в Млечном Пути, придает космосу странный праздничный вид.
Теперь мы будем искать подходящую планету для посадки и ремонта корабля…"
«Алкиноос», 12 июля 2131 года
«… Я только что посмотрел на часы и был ошеломлен, поняв, что гигантским уловителям потребовалось почти восемь месяцев для накопления энергии, достаточной для пространственного прыжка, который вывел нас из той ужасной бездны, в которой мы все чуть не подохли от тоски и безысходности. Это рекорд длительности. Обычно, путешествуя по Млечному Пути, мы укладывались за десять секунд…»
«Алкиноос», 14 июля 2131 года
"… Я не счел нужным будить людей, нам грозит еще много опасностей. Пока мы в полной неизвестности. Вот уже два дня оптический телескоп ищет для нас точку возможного приземления. Уже сделано шесть миллионов снимков звезд, которые сейчас непрерывно изучаются электронным мозгом.
«Алкиноос», 16 июля 2131 года
«… Противометеоритная тревога. Детектор сработал вовремя – мы сманеврировали и избежали столкновения. Роллинг и в самом деле первоклассный специалист…»
«Алкиноос», 17 июля 2131 года
"… Победа! Мы отыскали звездную систему, аналогичную нашей. Нас ждет планета типа Земли. Спектроскоп определил, что атмосфера этой планеты содержит кислород, азот, есть вода. Безусловно, есть риск, что планета обитаема. Мы можем встретить население. Но кого? На каком уровне сознания?
Мы назвали ее Гадес. Это печальное имя навеяно бездной, из которой мы выбрались…"
«Алкиноос», 21 июля 2131 года
"… Итак, мы на орбите Гадеса. Расстояние до него еще слишком велико, чтобы различить детали на поверхности. Но надо быть настороже…
… метеоритный детектор урчит. Включается автопилот, и мы избегаем столкновения…
Это оказался не метеорит, а странный шар. Сейчас он летит рядом с «Алкиноосом». Я вижу его в иллюминатор. Абсолютно сферической формы, он, кажется, сделан из гладкого и очень блестящего материала. У шара нет ни иллюминаторов, ни антенны. Это удивительно, так как он летит по орбите, обычной для искусственного спутника.
Но если это так, то для чего он предназначен? Больше всего он похож на светящийся игральный шарик, диаметром около двух метров. Если это искусственный спутник, то выглядит он довольно примитивно.
Роллинг вышел, чтобы рассмотреть этот шар вблизи. Он захватил с собой кой-какие инструменты и попытается взять образец металла для анализатора. Сейчас я наблюдаю, как Роллинг парит рядом с шаром. Создается впечатление, что шар передвигается не самостоятельно…
Роллинг возвращается.
Он доложил, что шар состоит из неизвестного нам, очень прочного материала, который не удалось получить для проведения анализа. Все, что мы поняли на данный момент: шар, безусловно, искусственный. Он не подает никаких сигналов и не имеет внешней защиты…
Мы продолжаем свой путь. Выясняется, что встреченный нами искусственный шар не единственный. Планету обвивают две гирлянды одинаковых шаров, расположенных
прямо перпендикулярно друг к другу. Шары находятся на одинаковом расстоянии друг от друга и движутся с одинаковой скоростью. Роллинг предложил взять на буксир один из шаров для более тщательного его изучения. Я запретил. Нам надо быть очень осторожными и не завести себе ненароком неожиданных врагов. Предназначение шаров выяснить пока не удалось…
… Роллинг вновь выразил желание выйти в открытый космос, чтобы произвести непосредственный анализ шара. Он вооружился для этого необходимыми приборами.
Довольно забавное зрелище: Роллинг, оседлав шар, как Мюнхгаузен пушечное ядро, соорудил на нем немыслимую систему креплений и пытается воспользоваться своими приборами. Кажется, ему что-то удалось понять, он делает мне сигналы рукой…
… Шары покрыты мириадами микроскопических граней. Комментарии, как говорится, излишни…
Мы, между тем, расположились на околоземной орбите, но движемся по-прежнему очень осторожно, опасаясь повредить корпус. Меня очень беспокоят шары. Если это какая-то система обнаружения, то мы, без сомнения, давно раскрыты. То, что нас до сих пор никто не атаковал, несколько обнадеживает. Но все-таки я отдал приказ разбудить артиллеристов, кто знает, как может обернуться дело.
«Алкиноос», 22 июля 2131 года
"… Мы прождали целый день, опасаясь каких-либо действий с поверхности. Но так как ничего не случилось, я начал посадку. Сейчас мы проходим верхние слои атмосферы Гадеса. Только бы не перегрелся корпус. Через несколько минут посадка…
Мы над океаном, он синий и безбрежный. Стоит хорошая погода. Теперь на небольшой скорости к экватору…
Высота полета 5000 метров. Показалась земля. Земля пустынна. Скалы, кругом только скалы. Выхо-дит, Гадес необитаем. Теперь поднимемся к северу…
Мы крутимся вот уже несколько часов. Гадес – отличная планета. Горные цепи, покрытые снегом равнины, реки и озера проносятся у нас перед глазами. Но ни ма-лейших признаков жизни. Здесь идут дожди, стоят туманы светит солнце. Здесь есть теплые и холодные страны, времена года, но нет жизни…
Сейчас мы летим на высоте 300 метров со скоростью 200 км в час. По-прежнему не встречается никаких признаков жизни. Вся планета – огромная пустыня, которую легко можно превратить в рай.
Присутствие шаров кажется еще более загадочным. Кто же и когда их запустил? Зачем? Может быть, это следы исчезнувшей цивилизации?
… Но в то же время отсутствие жизни на планете нам удобно. Теперь надо найти подходящее место для посадки. Нас устроит достаточно большая площадка для стоянки в районе с умеренным климатом. Кроме того, хотелось бы, чтобы поблизости был водоем с пресной водой и месторождение железной руды. Запускаем детекторы…
… Вот мы его и нашли. Чудное место. Река здесь впадает в море. Открытое месторождение железа, неподалеку залежи медной руды. На горизонте горы с пологими склонами. Полдень по местному времени. Мы садимся…
… То, чего я больше всего опасался, произошло. При посадке корпус раскололся. Но в принципе мы этого ожидали.
Нам ничего не остается, как приниматься за работу. Сейчас настало время разбудить весь экипаж…"
"… Как это часто бывает, прогнозы Роллинга оказались слишком пессимистичными. Наше путешествие в другую галактику прошло нормально.
Эта неизвестная нам ранее галактика очень красива. Беспорядочное скопление звезд, расположенных друг к другу гораздо ближе, чем в Млечном Пути, придает космосу странный праздничный вид.
Теперь мы будем искать подходящую планету для посадки и ремонта корабля…"
«Алкиноос», 12 июля 2131 года
«… Я только что посмотрел на часы и был ошеломлен, поняв, что гигантским уловителям потребовалось почти восемь месяцев для накопления энергии, достаточной для пространственного прыжка, который вывел нас из той ужасной бездны, в которой мы все чуть не подохли от тоски и безысходности. Это рекорд длительности. Обычно, путешествуя по Млечному Пути, мы укладывались за десять секунд…»
«Алкиноос», 14 июля 2131 года
"… Я не счел нужным будить людей, нам грозит еще много опасностей. Пока мы в полной неизвестности. Вот уже два дня оптический телескоп ищет для нас точку возможного приземления. Уже сделано шесть миллионов снимков звезд, которые сейчас непрерывно изучаются электронным мозгом.
«Алкиноос», 16 июля 2131 года
«… Противометеоритная тревога. Детектор сработал вовремя – мы сманеврировали и избежали столкновения. Роллинг и в самом деле первоклассный специалист…»
«Алкиноос», 17 июля 2131 года
"… Победа! Мы отыскали звездную систему, аналогичную нашей. Нас ждет планета типа Земли. Спектроскоп определил, что атмосфера этой планеты содержит кислород, азот, есть вода. Безусловно, есть риск, что планета обитаема. Мы можем встретить население. Но кого? На каком уровне сознания?
Мы назвали ее Гадес. Это печальное имя навеяно бездной, из которой мы выбрались…"
«Алкиноос», 21 июля 2131 года
"… Итак, мы на орбите Гадеса. Расстояние до него еще слишком велико, чтобы различить детали на поверхности. Но надо быть настороже…
… метеоритный детектор урчит. Включается автопилот, и мы избегаем столкновения…
Это оказался не метеорит, а странный шар. Сейчас он летит рядом с «Алкиноосом». Я вижу его в иллюминатор. Абсолютно сферической формы, он, кажется, сделан из гладкого и очень блестящего материала. У шара нет ни иллюминаторов, ни антенны. Это удивительно, так как он летит по орбите, обычной для искусственного спутника.
Но если это так, то для чего он предназначен? Больше всего он похож на светящийся игральный шарик, диаметром около двух метров. Если это искусственный спутник, то выглядит он довольно примитивно.
Роллинг вышел, чтобы рассмотреть этот шар вблизи. Он захватил с собой кой-какие инструменты и попытается взять образец металла для анализатора. Сейчас я наблюдаю, как Роллинг парит рядом с шаром. Создается впечатление, что шар передвигается не самостоятельно…
Роллинг возвращается.
Он доложил, что шар состоит из неизвестного нам, очень прочного материала, который не удалось получить для проведения анализа. Все, что мы поняли на данный момент: шар, безусловно, искусственный. Он не подает никаких сигналов и не имеет внешней защиты…
Мы продолжаем свой путь. Выясняется, что встреченный нами искусственный шар не единственный. Планету обвивают две гирлянды одинаковых шаров, расположенных
прямо перпендикулярно друг к другу. Шары находятся на одинаковом расстоянии друг от друга и движутся с одинаковой скоростью. Роллинг предложил взять на буксир один из шаров для более тщательного его изучения. Я запретил. Нам надо быть очень осторожными и не завести себе ненароком неожиданных врагов. Предназначение шаров выяснить пока не удалось…
… Роллинг вновь выразил желание выйти в открытый космос, чтобы произвести непосредственный анализ шара. Он вооружился для этого необходимыми приборами.
Довольно забавное зрелище: Роллинг, оседлав шар, как Мюнхгаузен пушечное ядро, соорудил на нем немыслимую систему креплений и пытается воспользоваться своими приборами. Кажется, ему что-то удалось понять, он делает мне сигналы рукой…
… Шары покрыты мириадами микроскопических граней. Комментарии, как говорится, излишни…
Мы, между тем, расположились на околоземной орбите, но движемся по-прежнему очень осторожно, опасаясь повредить корпус. Меня очень беспокоят шары. Если это какая-то система обнаружения, то мы, без сомнения, давно раскрыты. То, что нас до сих пор никто не атаковал, несколько обнадеживает. Но все-таки я отдал приказ разбудить артиллеристов, кто знает, как может обернуться дело.
«Алкиноос», 22 июля 2131 года
"… Мы прождали целый день, опасаясь каких-либо действий с поверхности. Но так как ничего не случилось, я начал посадку. Сейчас мы проходим верхние слои атмосферы Гадеса. Только бы не перегрелся корпус. Через несколько минут посадка…
Мы над океаном, он синий и безбрежный. Стоит хорошая погода. Теперь на небольшой скорости к экватору…
Высота полета 5000 метров. Показалась земля. Земля пустынна. Скалы, кругом только скалы. Выхо-дит, Гадес необитаем. Теперь поднимемся к северу…
Мы крутимся вот уже несколько часов. Гадес – отличная планета. Горные цепи, покрытые снегом равнины, реки и озера проносятся у нас перед глазами. Но ни ма-лейших признаков жизни. Здесь идут дожди, стоят туманы светит солнце. Здесь есть теплые и холодные страны, времена года, но нет жизни…
Сейчас мы летим на высоте 300 метров со скоростью 200 км в час. По-прежнему не встречается никаких признаков жизни. Вся планета – огромная пустыня, которую легко можно превратить в рай.
Присутствие шаров кажется еще более загадочным. Кто же и когда их запустил? Зачем? Может быть, это следы исчезнувшей цивилизации?
… Но в то же время отсутствие жизни на планете нам удобно. Теперь надо найти подходящее место для посадки. Нас устроит достаточно большая площадка для стоянки в районе с умеренным климатом. Кроме того, хотелось бы, чтобы поблизости был водоем с пресной водой и месторождение железной руды. Запускаем детекторы…
… Вот мы его и нашли. Чудное место. Река здесь впадает в море. Открытое месторождение железа, неподалеку залежи медной руды. На горизонте горы с пологими склонами. Полдень по местному времени. Мы садимся…
… То, чего я больше всего опасался, произошло. При посадке корпус раскололся. Но в принципе мы этого ожидали.
Нам ничего не остается, как приниматься за работу. Сейчас настало время разбудить весь экипаж…"
Глава 5
Звуками, похожими на мяуканье, сирена небольшой мощности извещала об открытии камер анабиоза. Шахтеры, выходя, потягивались, разминали затекшие члены, похлопывали друг друга по плечам и обменивались шутками. Пробуждение было приятным. Последнее, что они запомнили, было поспешное бегство с Алонита-2, неведомая опасность. Вглядываясь в лица своих соседей по камерам, обросших и похудевших, многие понимали, что путешествие было долгим. Сирена умолкла.
– Прошу внимания, – раздался голос Роллинга. – Прослушайте инструкцию. Сейчас все примут душ, приведут себя в порядок, затем наденут рабочую одежду и построятся у выходной камеры для доклада. Командир корабля Жорж Маоган будет говорить с вами.
После некоторого молчания Роллинг продолжил:
– Членов экипажа и охрану прошу выйти немедленно, Личные вещи пока остаются в каютах.
Это сообщение вывело многих из радостно-возбужденного состояния, предчувствия скорой встречи с домом. Все поняли, что они еще не на Земле и путешествие не закончено. Заключенные забеспокоились. В шуме возбужденных голосов резко выделялся хрипловатый бас Слима Орвала. Это был наиболее опасный и авторитетный в уголовной среде рецидивист, осужденный к двадцати годам заключения за космический разбой. Овладев девяностометровой миниатюрной ракетой со сверхмощным излучателем, он с бандой из шести человек захватывал грузовые корабли, перевозящие стриферилл. Полиции пришлось достаточно погоняться, прежде чем они смогли арестовать его.
– Не волнуйтесь, ребята, – прогудел его хриплый голос, – если они сделают нам какую-нибудь пакость, мы сумеем постоять за себя. Меня врасплох не застанешь. К тому же этот корабль начинен автоматикой и не очень труден в управлении.
– Ты прав, Слим! Мы хотим домой! Мы достаточно поишачили на этих чертовых шахтах!
– С Алонита едва ноги унесли! Пусть везут нас на Землю!
Штуфф, выходивший последним, подошел к Орвалу.
– Послушай, Слим, не заводи людей понапрасну. Мы же еще не знаем, что случилось. Наверное, у коммодора есть веские причины для такого приказа.
Его фигура нависла над Слимом. Но тот, небольшой и коренастый, с лицом, узким как лезвие ножа, и горящими глазами, весь комок энергии и злости, не испугался.
– А-а, тебе все-таки удалось выбраться оттуда, Штуфф, – протянул он. – Но похоже, ты так ничего и не понял.
Орвал засунул руки в карманы, ухмыляясь, снизу вверх дерзко посматривал на великана.
– Ну что ж, сейчас нет времени. Мы поговорим с тобой позднее.
Толпа снова возбужденно загудела, а кто-то сзади крикнул:
– Погоди, Штуфф. Мы еще расправимся с тобой.
Штуфф медленно повернулся и, не торопясь, двинулся к кричавшему. Шум мгновенно стих. Заключенные молча расступались, пропуская его. Тот, кто еще недавно, прячась за спинами своих товарищей, был так воинственно настроен, стоял сейчас, парализованный страхом, не решаясь сдвинуться с места.
– Ты что-то сказал, Джеф? Или я ослышался? – От отчаяния и страха Джеф резко взвизгнул и ударил коленом Штуффа. Он попал в низ живота. Неожиданная боль заставила Штуффа согнуться. И тут же со всех сторон бросились на него уголовники. Только секунду длилось замешательство великана. Он распрямился, сбросив с себя всех нападавших и, схватив за горло Джефа, стал трясти его, приговаривая.
– Не говори больше таких слов, Джеф. Ты слышишь меня, а? Я тебя спрашиваю, ты меня слышишь?
– Будет лучше, Штуфф, если ты прекратишь это, – прорычал Слим, – не время впутываться в истории.
Ослепленная яростью толпа не заметила, как раздвинулись створки, маскирующие парализующие излучатели.
Короткая вспышка, и все оказались на полу, извиваясь от боли.
Раздался голос Маогана.
– Прошу всех успокоиться. Я должен вам сообщить следующее: корабль в аварийном состоянии. У нас вынужденная посадка. Следуя космическому кодексу, я объявляю военное положение.
Вне себя от боли, но еще больше от шока, вызванного словами коммодора, люди молча поднимались и строились.
Спустя некоторое время они, все сто семьдесят пять человек, уже принявшие душ и чисто выбритые, стояли перед Маоганом.
Наконец-то они почувствовали твердую почву под ногами. Удушающая жара Алонита-2, ураган, обжигающие брызги океана все казалось кошмарным сном. Ласковый теплый вечер, шум прибоя напоминали Землю. Люди с любопытством и робостью вглядывались в этот новый мир.
Коммодор был окружен членами экипажа, одетыми в голубую военную форму и с излучателями на поясах. Команда находилась в полной боевой готовности, способная в считанные мгновения подавить любой бунт.
– Как вам уже было объявлено, на корабле произошла авария. Мы совершили вынужденную посадку на неизвестной планете, – в голосе Маогана звучал металл.
Коммодор сделал два шага вперед.
– Вы все не новички в космосе, но до сих пор вам приходилось бывать только на освоенных планетах. Здесь же мы совершенно одни. Рассчитывать на чью-то помощь извне не приходится. Сколько мы здесь пробудем, зависит только от нас. Я изложу вам правила, которым вы будете должны неукоснительно подчиняться.
Он отчеканивал фразы с тем, чтобы каждое слово дошло до понимания этой разношерстной орды. Охранники в голубом выразительно держали руки на излучателях.
– Вы плохо начали, – продолжал Маоган, – но ваша нервозность вполне объяснима. Поэтому данный конфликт мы оставим без последствий. Но впредь прошу уяснить: дисциплина будет железной. Итак, я запрещаю выходить за пределы лагеря, это первое. Второе, о любых неожиданных и неизвестных явлениях необходимо немедленно сообщать командиру корабля. Третье, я запрещаю вступать в какой-либо контакт с любой формой жизни, если она будет обнаружена, не предупредив об этом специалиста по освоению. И самое главное, не прибегайте к насилию, не делайте ничего такого, что могло бы вызвать подозрения в вашей агрессивности.
Жорж Маоган замолчал. Никто не шелохнулся.
– Поймите только одно: эта планета выглядит мертвой, но мы не уверены в этом до конца. В любой момент могут возникнуть враждебные силы, и тогда наше положение станет безвыходным. Наша задача уйти отсюда незамеченными и постараться не принести вреда этой планете.
– Прошу внимания, – раздался голос Роллинга. – Прослушайте инструкцию. Сейчас все примут душ, приведут себя в порядок, затем наденут рабочую одежду и построятся у выходной камеры для доклада. Командир корабля Жорж Маоган будет говорить с вами.
После некоторого молчания Роллинг продолжил:
– Членов экипажа и охрану прошу выйти немедленно, Личные вещи пока остаются в каютах.
Это сообщение вывело многих из радостно-возбужденного состояния, предчувствия скорой встречи с домом. Все поняли, что они еще не на Земле и путешествие не закончено. Заключенные забеспокоились. В шуме возбужденных голосов резко выделялся хрипловатый бас Слима Орвала. Это был наиболее опасный и авторитетный в уголовной среде рецидивист, осужденный к двадцати годам заключения за космический разбой. Овладев девяностометровой миниатюрной ракетой со сверхмощным излучателем, он с бандой из шести человек захватывал грузовые корабли, перевозящие стриферилл. Полиции пришлось достаточно погоняться, прежде чем они смогли арестовать его.
– Не волнуйтесь, ребята, – прогудел его хриплый голос, – если они сделают нам какую-нибудь пакость, мы сумеем постоять за себя. Меня врасплох не застанешь. К тому же этот корабль начинен автоматикой и не очень труден в управлении.
– Ты прав, Слим! Мы хотим домой! Мы достаточно поишачили на этих чертовых шахтах!
– С Алонита едва ноги унесли! Пусть везут нас на Землю!
Штуфф, выходивший последним, подошел к Орвалу.
– Послушай, Слим, не заводи людей понапрасну. Мы же еще не знаем, что случилось. Наверное, у коммодора есть веские причины для такого приказа.
Его фигура нависла над Слимом. Но тот, небольшой и коренастый, с лицом, узким как лезвие ножа, и горящими глазами, весь комок энергии и злости, не испугался.
– А-а, тебе все-таки удалось выбраться оттуда, Штуфф, – протянул он. – Но похоже, ты так ничего и не понял.
Орвал засунул руки в карманы, ухмыляясь, снизу вверх дерзко посматривал на великана.
– Ну что ж, сейчас нет времени. Мы поговорим с тобой позднее.
Толпа снова возбужденно загудела, а кто-то сзади крикнул:
– Погоди, Штуфф. Мы еще расправимся с тобой.
Штуфф медленно повернулся и, не торопясь, двинулся к кричавшему. Шум мгновенно стих. Заключенные молча расступались, пропуская его. Тот, кто еще недавно, прячась за спинами своих товарищей, был так воинственно настроен, стоял сейчас, парализованный страхом, не решаясь сдвинуться с места.
– Ты что-то сказал, Джеф? Или я ослышался? – От отчаяния и страха Джеф резко взвизгнул и ударил коленом Штуффа. Он попал в низ живота. Неожиданная боль заставила Штуффа согнуться. И тут же со всех сторон бросились на него уголовники. Только секунду длилось замешательство великана. Он распрямился, сбросив с себя всех нападавших и, схватив за горло Джефа, стал трясти его, приговаривая.
– Не говори больше таких слов, Джеф. Ты слышишь меня, а? Я тебя спрашиваю, ты меня слышишь?
– Будет лучше, Штуфф, если ты прекратишь это, – прорычал Слим, – не время впутываться в истории.
Ослепленная яростью толпа не заметила, как раздвинулись створки, маскирующие парализующие излучатели.
Короткая вспышка, и все оказались на полу, извиваясь от боли.
Раздался голос Маогана.
– Прошу всех успокоиться. Я должен вам сообщить следующее: корабль в аварийном состоянии. У нас вынужденная посадка. Следуя космическому кодексу, я объявляю военное положение.
Вне себя от боли, но еще больше от шока, вызванного словами коммодора, люди молча поднимались и строились.
Спустя некоторое время они, все сто семьдесят пять человек, уже принявшие душ и чисто выбритые, стояли перед Маоганом.
Наконец-то они почувствовали твердую почву под ногами. Удушающая жара Алонита-2, ураган, обжигающие брызги океана все казалось кошмарным сном. Ласковый теплый вечер, шум прибоя напоминали Землю. Люди с любопытством и робостью вглядывались в этот новый мир.
Коммодор был окружен членами экипажа, одетыми в голубую военную форму и с излучателями на поясах. Команда находилась в полной боевой готовности, способная в считанные мгновения подавить любой бунт.
– Как вам уже было объявлено, на корабле произошла авария. Мы совершили вынужденную посадку на неизвестной планете, – в голосе Маогана звучал металл.
Коммодор сделал два шага вперед.
– Вы все не новички в космосе, но до сих пор вам приходилось бывать только на освоенных планетах. Здесь же мы совершенно одни. Рассчитывать на чью-то помощь извне не приходится. Сколько мы здесь пробудем, зависит только от нас. Я изложу вам правила, которым вы будете должны неукоснительно подчиняться.
Он отчеканивал фразы с тем, чтобы каждое слово дошло до понимания этой разношерстной орды. Охранники в голубом выразительно держали руки на излучателях.
– Вы плохо начали, – продолжал Маоган, – но ваша нервозность вполне объяснима. Поэтому данный конфликт мы оставим без последствий. Но впредь прошу уяснить: дисциплина будет железной. Итак, я запрещаю выходить за пределы лагеря, это первое. Второе, о любых неожиданных и неизвестных явлениях необходимо немедленно сообщать командиру корабля. Третье, я запрещаю вступать в какой-либо контакт с любой формой жизни, если она будет обнаружена, не предупредив об этом специалиста по освоению. И самое главное, не прибегайте к насилию, не делайте ничего такого, что могло бы вызвать подозрения в вашей агрессивности.
Жорж Маоган замолчал. Никто не шелохнулся.
– Поймите только одно: эта планета выглядит мертвой, но мы не уверены в этом до конца. В любой момент могут возникнуть враждебные силы, и тогда наше положение станет безвыходным. Наша задача уйти отсюда незамеченными и постараться не принести вреда этой планете.