Страница:
Итак, в конце концов, Телери потерпели поражение, и большая часть их моряков, живших в Альквалонде, была безжалостно убита. Потому что нольдорцы стали свирепыми и ужасными, а у Телери сил было меньше, и оружием они не обладали, только большей частью слабыми луками. И тогда нольдорцы увели их белые корабли и, как могли, стали грести вдоль побережья на север.
И Ольве воззвал к Оссе, но тот не пришел, потому что Валар запретили препятствовать силой бегству Нольдора. Но Уинен оплакивала моряков Телери, и море поднялось в гневе против убийц, так что многие из кораблей потерпели крушение, а те, кто плыл на них, утонули.
Об убийстве родичей в Альквалонде подробнее рассказано в том плаче, который называется "Нольдоланте", "Гибель Нольдора", созданный Маглором незадолго до его смерти.
Однако большая часть нольдорцев спаслась, и когда шторм кончился, они продолжали свой путь, некоторые на кораблях, другие - по суше. Дорога была долгой и все более трудной по мере того, как они шли вперед.
Прошло много времени их похода в безмерной ночи, и вот они наконец пришли к северным пределам охраняемого королевства на границах безжизненной пустоши Арамана, гористой и холодной. И там они внезапно увидели темную фигуру, стоявшую на высокой скале, нависшей над берегом. Некоторые утверждают, что то был не простой вестник Манве, а сам Мандос.
И они услышали громкий голос, торжественный и ужасный, приказавший им остановиться и обратиться в слух. Тогда они замерли и стояли тихо, и из конца в конец войска Нольдора был слышен этот голос, изрекший проклятие и пророчество. Оно стало называться Пророчеством Севера или Судьбой Нольдора.
Многое в нем было предсказано темными словами, смысла которых нольдорцы не понимали, пока несчастья не обрушились на них впоследствии, но все слышали проклятье, обращающее тех, кто не остался и не искал покровительства и прощения Валар.
-- Бесчисленные слезы прольете вы, и Валар оградят от вас Валинор, и не впустят вас, и даже эхо ваших сетований не проникнет за горы. Гнев Валар лежит на доме Феанора от запада вплоть до крайнего востока. И на всех, кто последует за ним, также ляжет этот гнев. Их клятва будет вести их всех и все же предаст их. И те сокровища, которые они поклялись вернуть себе, всегда будут ускользать от них. Злом обернется все то, что они начнут хорошо, и изменой родичу родича, и страхом предательства! Лишенными наследия они останутся навсегда!
Вы пролили кровь вашего рода и опозорили страну Амана. За кровь вы заплатите кровью! И жить вы будете за пределами Амана, в Тени смерти. Потому что, хотя Эру дал вам неограниченный срок жизни в Эа, и болезнь не может коснуться вас, все же вы можете быть убиты и будете убиты! Оружием, мучениями и горем! И ваши бездомные души придут тогда к Мандосу. И там долго вы будете ждать и тосковать о своих телах, и найдете мало сострадания, хотя бы все, кого вы убили, умоляли за вас. А те, кому суждено терпеть лишения в Среднеземелье, кто не придет к Мандосу, будут ощущать растущую усталость от мира, как тяжелую рану, и станут увядать и покажутся печальными тенями той юной расе, что придет следом. Так сказали Валар!
Тогда многие дрогнули, но Феанор укрепил свое сердце и сказал:
-- Мы дали клятву и нелегкую! Мы сдержим ее! Нам угрожают многими бедами, и не последняя из них измена! Но одно не было сказано: что нам предстоит страдать от трусости. Поэтому я заявляю, что мы пойдем дальше, и к этому приговору я добавлю: те дела, что мы совершим, сохранятся в песнях до конца дней Арда!
Но Финарфин в этот час покинул поход и повернул обратно, исполненный печали и ожесточив свое сердце против дома Феанора из-за своего родства с Ольве из Альквалонде. И многие из его народа ушли вместе с ним, грустно возвращаясь тем же путем, пока не увидели снова вдали луч Миндона на Туна, все еще сияющий в ночи.
И так наконец они вернулись в Валинор. Там они получили прощение Валар, и Финарфин был поставлен править остатками Нольдора в Благословенном королевстве. Но его сыновей не было с ним, потому что они не покинули сыновей Фингольфина, и весь народ Фингольфина все еще продолжал идти вперед, связанный узами родства и волей Феанора и опасаясь предстать перед судом Валар, так как не все они были безвинны в убийстве родичей в Альквалонде. Кроме того, Фингон и Тургон обладали горячими и смелыми сердцами и хотели довести дело, к которому они приложили свои руки, до печального конца если он должен быть печальным.
Так основное войско продолжало свой путь, и зло, что было предсказано, быстро начало свою работу.
Наконец нольдорцы оказались далеко на севере Арда и увидели первые ледяные глыбы, плавающие в море, и поняли, что теперь они приблизились к Хелкараксе. Потому что между страной Амана, что на севере изгибалась к востоку, и побережьем Эндора (что означает Среднеземелье), отклоняющимся к западу, существовал узкий пролив, через который холодные воды окружающего моря и волны Белегаэра проникали друг в друга. Там лежали обширные болота и смертельно холодные туманы, а морские течения были полны сталкивающихся ледяных гор и толстого слоя битого льда. Таков был Хелкараксе, и никто еще не отважился ступить на его поверхность, кроме Валар и Унголиант.
Поэтому Феанор остановился, и нольдорцы принялись спорить, какой курс им следует держать сейчас. Но они стали испытывать сильные страдания от холода и нескончаемых туманов, через которые не мог пробиться ни один звездный луч. И многие стали сожалеть о том, что отправились в путь, и роптать, особенно те, что последовали за Фингольфином. Они прокляли Феанора и называли его причиной всех бед Эльдара.
Феанор же, осведомленный об этом, держал совет со своими сыновьями, и только два пути видели они, чтобы спастись из Арамана и попасть в Эндор: пешком через пролив или на кораблях. Но Хелкараксе они считали непроходимым, а кораблей было слишком мало. Много их погибло во время долгого путешествия, оставалось же недостаточно, чтобы переправить одновременно все огромное войско. К тому же, никто не хотел ожидать на западном берегу, пока другие переправятся первыми: страх предательства уже пробудился среди нольдорцев.
Поэтому Феанору и сыновьям пришла мысль: неожиданно захватить все суда и тут же отправится. Они удерживали власть над флотом со времени битвы в гавани, и на кораблях находились лишь те, кто сражался там и был связан с Феанором. И, как будто по его желанию, с северо-запада подул ветер, и Феанор ускользнул тайно со всеми, кого он считал верными ему, и вышел в море, оставив Фингольфина в Арамане. И так как море в том месте было нешироким, то, направившись к востоку и отчасти к югу, он пересек пролив без потерь и первым из всех нольдорцев снова ступил на берега Среднеземелья. Высадка Феанора произошла в устье морского залива, который назывался Дренгист и уходил в Дор-Ломин.
Но когда все высадились, Маэдрос, старший сын Феанора, в свое время друг Фингона - до того, как ложь Моргота легла между ними, сказал отцу:
-- Какие корабли и каких гребцов выделишь ты теперь для возвращения и кого они перевезут в первую очередь? Доблестного Фингона?
Тогда Феанор язвительно засмеялся и воскликнул:
-- Никого! Тех, кого я оставил сзади, я не считаю утратой. Они оказались бесполезным грузом в дороге. Пусть те, что проклинают мое имя, проклинают меня и дальше и хнычут, возвращаясь в клетки Валар! Сжечь корабли!
И Маэдрос отошел в сторону, а Феанор приказал предать корабли огню. Так в той местности, что была названа Лосгар, у выхода из залива Дренгист в огромном костре, ярком и ужасном, погибли красивейшие из всех кораблей, плававших когда-- либо в море. И Фингольфин со своим народом видел издалека красные отсветы на облаках: и все поняли, что их предали...
Таковы были первые плоды убийства родичей и Судьбы Нольдора.
Тогда Фингольфин, видя, что Феанор оставил его, чтобы он погиб в Арамане или со стыдом вернулся в Валинор, исполнился горечи. Но теперь он, как никогда прежде, желал любым путем попасть в Среднеземелье и снова встретиться с Феанором.
Он и его войско долго блуждали, перенося тяжкие страдания, но их мужество и стойкость росли вместе с лишениями. Потому что это был могучий народ, старшие дети бессмертного Эру Илюватара, только что покинувшие Благословенное королевство и еще не узнавшие усталости Земли. Юным был огонь их сердец и, ведомые Фингольфином и его сыновьями, а также Финродом и Галадриэль, они отважились проникнуть на крайний север и, не найдя другого пути, преодолели ужас перед Хелкараксе и страшными ледяными горами.
Впоследствии немногие из деяний Нольдора превзошли эту отчаянную переправу в отваге или в несчастьях. Там погибла Эленве, жена Тургона, и еще много других. Войско стало значительно меньше, когда Фингольфин вступил наконец во внешние земли.
Малую любовь к Феанору и его сыновьям питали те, кто добрался все же до берега следом за Фингольфином и чьи трубы трубили в Среднеземелье при первом восходе луны.
Ч А С Т Ь 10.
О Р О Д Е С И Н Д А Р
Как было уже сказано, в Среднеземелье возросло могущество Эльве и Мелиан, и все эльфы Белерианда, от моряков Кирдана до бродяг - охотников из Синих гор, что за рекой Гелион, признали Эльве своим повелителем.
Элу Тингол звался он на языке своего народа, король Серая мантия. А народ этот назывался Синдар, Серые эльфы освещенного звездами Белерианда. И хотя они были Мориквенди, под властью Тингола и покровительством Мелиан Синдар стали самыми прекрасными, мудрыми и искусными из всех эльфов Среднеземелья. И в конце первой эпохи пленения Мелькора, когда на всей земле воцарилось спокойствие, и слава Валинора была в зените, тогда в мир пришла Лютиен, единственный ребенок Тингола и Мелиан.
Хотя большая часть Среднеземелья лежала погруженная в сон Яванны, находившийся под властью Мелиан Белерианд был полон жизни и радости, и яркие звезды сияли там, как серебряные огни. И тогда в лесу Нелдорет родилась Лютиен, и белые цветы Имфредиль, подобные звездам, выбились из земли, чтобы приветствовать ее.
Случилось так, что во вторую эпоху пленения Мелькора в Белерианд из-за Эред Люина, Синих гор, пришли гномы. Они называли себя "Хазад", но Синдар дали им имя "Наугрим", малорослый народ, и "Гоннхиррим" - мастера камня.
Далеко к востоку находились самые древние поселения Наугрим, но на восточных склонах Эред Люина они вырыли для себя огромные залы. Соорудили большие постройки в манере, свойственной их роду. На языке гномов эти города назывались Габилгатол и Туманзахар. Габилгатол располагался севернее горы Долмед, и эльфы называли его на своем языке "Белегост" и "Никлебург". А южнее в глубину уходили подземелья Туманзахара. Эльфы говорили о нем: "Ногрод", - и это означает: "Подземная постройка".
Самым же огромным из поселений гномов был Хазад-дум, рудник гномов: "Хадходроид" на языке эльфов. А впоследствии, в пору его заката, Хазад-дум назывался "Мориа". Он находился далеко в туманных горах, за многими лигами Эриадора, и до эльдарцев доходили о нем лишь слухи, источником которых были слова гномов из Синих гор.
Из Ногрода и Белегоста Наугрим пришли в Белерианд, и эльфы исполнились изумления, потому что считали себя единственными живыми существами в Среднеземелье, умеющими объясняться с помощью слов и создавать что-либо руками, и что все остальные - это птицы и звери. Но они не могли понять ни слова из речи Наугрим, казавшейся им громоздкой и неприятной, и мало кто среди Эльдара сумел овладеть ею.
Гномы же оказались быстрыми на ученье и предпочитали обучаться наречию эльфов, чем научить своему языку чужую расу.
Из эльдарцев мало кто бывал в Ногроде и Белегосте, разве что Эол из Нан Эльмота и Маэглин, его сын. Гномы же вели торговлю в Белерианде и проложили широкую дорогу, что проходила у подножия отрогов горы Долмед, а дальше следовала вдоль реки Аскар, пересекая Гелион через Сарн-Атрад, Каменную переправу, где позже произошла битва.
Дружба между Наугрим и Эльдаром всегда была прохладной, хотя и те, и другие извлекали из нее много пользы. Но в то время беды, что легли между ними, еще не случились, и король Тингол радушно принял гномов.
Однако Наугрим в более поздние времена охотнее дружили с Нольдором, чем с другими эльфами или людьми - из-за их общей любви и преклонения перед Ауле. А драгоценные камни Нольдора они ценили больше всех других богатств.
Уже во тьме Арда гномы создали великие работы, потому что с первых дней появления их отцов они были удивительно искусны в обработке металла и камня. Но в древнее время они предпочитали железо и медь серебру и золоту.
Как и все Майяр, Мелиан обладала даром предвидения, и когда миновала вторая эпоха заключения Мелькора, она напомнила Тинголу, что мир Арда не будет длиться вечно.
Поэтому Тингол начал думать, какое ему следует соорудить для себя королевское жилище, чтобы оно было крепким и надежным, если зло вновь проснется в Среднеземелье.
И король обратился за помощью и советом к гномам Белегоста. Они немедля пришли ему на помощь, потому что в те дни усталость не была знакома им и карлики охотно брались за новую работу. И хотя они вообще всегда требовали плату за все, что делали, было ли то для них удовольствием или стоило тяжкого труда, сейчас они работали бесплатно. Потому что Мелиан обучила гномов многому, что они стремились узнать, а Тингол одарил их прекрасным жемчугом. Он получил жемчуга от Сирдана, а добывали их в огромном количестве на мелководье у острова Балар. Однако Наугрим не видели раньше ничего, подобного жемчугу, и высоко ценили его. Среди жемчужин одна была с голубиное яйцо, и блеск ее напоминал звездный свет на морской пене.
"Нимфелос" называлась она, и вождь гномов Белегоста ценил ее больше, чем гору богатств.
Поэтому Наугрим долго и с радостью трудились для Тингола и придумали для него жилище, подобно их собственным, вырытое глубоко в земле. Там, где Эсгалдуин сбегал вниз, отделяя Нелдорет от Региона, посреди леса возвышался скалистый холм, и река протекала у его подножия. Здесь гномы сделали вход во дворец Тингола и построили каменный мост через реку, и только по нему можно было попасть к воротам. За воротами начинались широкие туннели, уходившие к широким залам и глубоким подземельям, вырубленным в основном камне, таким многочисленным и большим, что этому жилищу дали название Менегрот, Тысяча пещер.
Но эльфы тоже принимали участие в той работе и вместе с гномами, каждый своим собственным искусством, воплощали в жизнь замыслы Мелиан, создавая подобие лежащего за морем удивительного и прекрасного Валинора.
Колонны Менегрота были вырезаны в виде буков Ороме: ствол, ветви и листья, и освещали их золотые фонари. Там, как в садах Лориена, пели соловьи, были и серебряные фонтаны, и мраморные бассейны, и полы из разноцветных камней. Резные фигуры животных и птиц разбегались по стенам или же взбирались вверх по карнизам и колоннам, или выглядывали среди ветвей, оплетенных множеством цветов.
И с течением лет Мелиан и ее девушки заполнили залы сотканными завесами, на которых можно было увидеть деяния Валар и многое другое, что происходило в Арда со времени ее начала. И даже изображения вещей, которым еще предстояло явиться. То было прекраснейшее жилище из всех, какими владели короли, когда-либо правившие к востоку от моря.
И когда строительство Менегрота было закончено, а мир еще царил в королевстве Тингола и Мелиан, Наугрим то и дело переходили через горы и посещали эту страну. Но они редко бывали в Фаласе, потому что ненавидели шум моря и боялись смотреть на волны. И в Белерианд из внешнего мира не доходили ни слухи, ни вести.
Но с наступлением третьей эпохи заключения Мелькора гномов охватило беспокойство, и они обратились к королю Тинголу, сказав, что Валар не до конца выкорчевали зло на севере, и теперь остатки его умножились за эти годы во мраке, снова выступили и бродят повсюду.
-- К востоку от гор, - сказали гномы, - появились ужасные звери, и твой древний род, что живет там, спасается от них с равнин на холмы.
И скоро злые существа пришли дальше в Белерианд, перейдя через горы или поднявшись с юга через мрачные леса. Там были волки, а может быть, существа, что принимали обличье волков, и другие порождения мрака. И в числе их орки, разрушившие впоследствии Белерианд. Но они были малочисленны и осторожны и пока только разнюхивали дороги в стране, ожидая возвращения своего господина.
Откуда они пришли или кем они были - эльфы тогда еще не знали, предполагая, что это, возможно, одичавшие Авари, ставшие злыми и жестокими.
Поэтому Тингол стал думать об оружии, в котором прежде его народ не испытывал нужды. И первое оружие для них выковали Наугрим, потому что они были весьма искусны в этой работе. Но ни один из них не превзошел мастеров Ногрода, из которых самым знаменитым считался кузнец Тельхар.
Воинственной расой в древности были Наугрим и свирепо сражались с любым, кто наносил им обиду: будь то слуги Мелькора, Эльдар, Авари или дикие звери, а нередко и родичи гномов из других поселений и королевств.
Синдар вскоре научились от них кузнечному ремеслу, но все, даже нольдорцы, не смогли превзойти гномов в искусстве закалки стали, а так же в создании кольчуг из соединенных колец - их впервые изобрели кузнецы Белегоста.
В результате в те времена Синдар хорошо вооружились и изгнали из страны всех злых существ, и там снова воцарился мир. Но в своих арсеналах Тингол продолжал накапливать запасы топоров, копий и мечей, высоких шлемов, длинных рубашек из блестящей кольчуги, потому что гномы делали оружие, которое не ржавело со временем и продолжало сиять, как будто его подвергли полировке. И в свое время оно оказалось полезным для Тингола.
Как рассказывают, когда Телери задержались на берегах Великой реки, на границах западных стран Среднеземелья, Ленве из рода Ольве покинул поход Эльдара. Мало что известно из скитаний Нандора, той части Телери, которую он увел вниз по Андуину.
Некоторые, как говорят, надолго поселились в лесах Долины великой реки, а другие, перейдя Эред Нимрайс, Белые горы, снова пришли на север и проникли в дикие области Эриадора между Эред Люином и дальней частью Туманных гор.
Эта группа Нандорцев стала лесным народом и не имела стального оружия. Появление ужасных зверей севера исполнило их великого страха, как и объявили Наугрим королю Тинголу в Менегроте.
Поэтому Денетор (сын Ленве), услышав о могуществе Тингола, о его величии и о мире в его королевстве, собрал из своего рассеявшегося народа такое войско, какое смог, и повел его через горы в Белерианд.
Тингол принял их радушно, как долго отсутствовавших, но вернувшихся родичей, и они поселились в Оссирианде, стране семи рек.
О долгих годах мира, что проследовали за приходом Денетора, рассказано мало. В те дни, как говорят, менестрель Даэрон, главный хранитель знаний в королевстве Тингола, изобрел свои руны; и Наугрим, посещавшие Тингола, изучили их и были очень довольны этим, оценив искусство Даэрона выше, чем Синдар, его собственный народ.
Благодаря Наугрим, Кирт, руны, проникли через горы на восток и вошли в знания многих народов. Однако Синдар редко пользовались ими, и когда началась война, многое, что сохранялось в памяти, погибло в руинах Дориата.
В те дни в Белерианде свободно бродили эльфы и текли реки, сияли звезды, а ночные цветы струили свой аромат. И красота Мелиан была в зените, а прелесть Лютиен наполняла весенний рассвет.
В Белерианде, подобный повелителям Майяр, восседал на своем троне Тингол, чью власть ничего не тревожило, чьей радостью был наполнен воздух, которым дышала страна изо дня в день. Чьи спокойные мысли охватывали мир от его высот до глубин.
В Белерианд все еще иногда приезжал великий Ороме, проносясь, подобно ветру, через горы, и звук его рога покрывал бесчисленные лиги страны, озаренные звездным светом. И эльфы боялись его великолепия и вида его лица, и громкого топота копыт Нахара.
Но когда Валарома отзывался эхом в холмах, эльфы знали, что все злые существа далеко убегают оттуда.
Но вот случилось так, что приблизился конец блаженства, и рассвет Валинора сменился его сумерками. Потому что, как рассказывают и как известно всем из летописей и многих песен, Мелькор с помощью Унголиант погубил деревья Валар и бежал, вернувшись в Среднеземелье.
Далеко на севере произошло сражение Моргота и Унголиант, и великий крик Моргота эхом прокатился через Белерианд, и весь народ этой страны вздрогнул от страха. Потому что, хотя никто не знал, что предвещает этот крик, все почувствовали в нем предвестие смерти.
Вскоре Унголиант бежала с севера и явилась в королевство короля Тингола, и ужас тьмы окружал ее.
Но власть Мелиан остановила ее, и Унголиант не вошла в Нелдорет, но надолго поселилась в тени обрыва, которым Дор- Финион падал к югу. И те места стали известны как Эред Горгорот - Горы Ужаса, и никто не отваживался посещать те места или хотя бы подходить близко. Жизнь и свет там были подавлены, и все воды несли яд.
А Моргот, как было уже сказано, вернулся в Ангбанд и отстроил его заново, а над входом в него возвел дымящиеся башни Тангородрима. И врата Моргота находились всего лишь в ста пятидесяти лигах от моста Менегрота: и не далеко, и не слишком близко.
Теперь орки, умножившиеся во мраке земли, стали сильными и злобными, а их темный владыка вложил в них страсть к разрушениям и убийствам.
И вот они вышли из врат Ангбанда, скрытых клубами тумана, что создал Моргот, и бесшумно проникали в предгорья севера. Оттуда огромная армия неожиданно вторглась в Белерианд и атаковала короля Тингола.
В это время в его обширном королевстве многие эльфы свободно бродили в необжитых местах или мирно жили небольшими общинами далеко друг от друга, и только возле Менегрота, в центре королевства, и вдоль Фаласа, в стране моряков, народ был многочисленнее.
Но орки вторглись с другой стороны Менегрота - и из лагерей на востоке между Келоном и Гелионом, и с запада, с равнин между Сирионом и Нарогом.
Они появились по всей стране, и Тингол оказался отрезанным от Кирдана из Эглареста. Поэтому он воззвал к Денетору, и из Региона, за Аросом, явились большие силы эльфов, а также из Оссирианда.
Так началась первая битва из войн в Белерианде.
Восточное войско орков оказалось зажато между армиями Эльдара к северу от Андрама, на полпути между Аросом и Гелионом. Оно было полностью разгромлено, а тех, кто бежал от великого избиения, подстерегали топоры Наугрим, вышедших из горы Долмед, и мало кто из орков вернулся в Ангбанд.
Но победа досталась эльфам дорогой ценой, потому что воины Оссирианда были легко вооружены и не могли равняться с орками, обутыми и одетыми в железо, оснащенными огромными копьями с широким лезвием.
Денетор был отрезан и окружен на холме Амон Эреб. Там он и погиб и с ним все его ближайшие родичи. Войско Тингола не успело прийти ему на помощь. Но смерть Денетора была жестоко отомщена, когда Тингол зашел в тыл оркам и убивал их во множестве, и народ Оссирианда с тех пор оплакивал Денетора и не избирал нового короля.
После битвы некоторые из них вернулись в Оссирианд, и принесенные ими вести наполнили великим страхом остатки их народа, так что впоследствии они никогда больше не вступали в открытую войну, но держались осторожно и скрыто. Их называли "Ланквенди" - Зеленые эльфы - из-за их одеяния цвета листвы.
Но многие отправились на север и вошли в охраняемое королевство Тингола, и смешались с его народом.
Когда же Тингол вернулся в Менегрот, он узнал, что войско орков на западе одержало победу и оттеснило Сирдана к самому краю моря. Поэтому Тингол отозвал из укреплений Нелдорета и Региона весь свой народ, кто мог услышать его призыв. И Мелиан, используя свое могущество, окружила всю ту местность невидимой стеной, "Поясом Мелиан", и с тех пор никто не мог проникнуть туда против ее воли или воли короля Тингола, если только пришедший не обладал большим могуществом, чем у Майяр Мелиан.
И с тех пор никто не мог проникнуть туда. И эта внутренняя страна, долго называвшаяся "Эгладор", стала впоследствии именоваться Дориатом, Охраняемым королевством, страной Пояса.
В ее пределах все еще сохранялся бдительный мир, но вне ее господствовали опасность и великий страх, и слуги Моргота бродили, где им вздумается, исключая только обнесенные стенами гавани Фаласа.
Но близились новые события, которых никто не мог предвидеть: ни Моргот в своих подземельях, ни Мелиан в Менегроте, потому что после смерти деревьев никакие новости не приходили из Амана: ни с помощью вестников или духов, ни из сонных видений.
В это самое время Феанор перебрался через море на Белых кораблях Телери и высадился в заливе Дренгист, и там, в Лосгаре, сжег корабли.
Ч А С Т Ь 11.
О С О Л Н Ц Е И Л У Н Е И О Т О М ,
К А К С К Р Ы Л С Я В А Л И Н О Р
Рассказывают, что после бегства Мелькора Валар долго сидели недвижимо на своих тронах в Круге Судьбы, но они не бездействовали, как заявил Феанор в безумии своего сердца. Ибо Валар могут творить многие вещи в мыслях своих лучше, чем руками, и могут держать совет друг с другом, не обмениваясь ни словом.
Так бодрствовали они в ночи Валинора, и мысли их возвращались к тому времени, когда не было Эа, и уходили вперед к ее концу. Но ни могущество, ни мудрость не облегчили их печаль. И больше, чем гибель деревьев, они оплакивали совращение Феанора - из всех деяний Мелькора одно из самых пагубных, потому что Феанор был создан великим во всем: телом и разумом, доблестью и выносливостью, красотой и сообразительностью, искусством и силой, и многим другим. И ему не было равных среди детей Илюватара, и жаркое пламя пылало в нем.
И Ольве воззвал к Оссе, но тот не пришел, потому что Валар запретили препятствовать силой бегству Нольдора. Но Уинен оплакивала моряков Телери, и море поднялось в гневе против убийц, так что многие из кораблей потерпели крушение, а те, кто плыл на них, утонули.
Об убийстве родичей в Альквалонде подробнее рассказано в том плаче, который называется "Нольдоланте", "Гибель Нольдора", созданный Маглором незадолго до его смерти.
Однако большая часть нольдорцев спаслась, и когда шторм кончился, они продолжали свой путь, некоторые на кораблях, другие - по суше. Дорога была долгой и все более трудной по мере того, как они шли вперед.
Прошло много времени их похода в безмерной ночи, и вот они наконец пришли к северным пределам охраняемого королевства на границах безжизненной пустоши Арамана, гористой и холодной. И там они внезапно увидели темную фигуру, стоявшую на высокой скале, нависшей над берегом. Некоторые утверждают, что то был не простой вестник Манве, а сам Мандос.
И они услышали громкий голос, торжественный и ужасный, приказавший им остановиться и обратиться в слух. Тогда они замерли и стояли тихо, и из конца в конец войска Нольдора был слышен этот голос, изрекший проклятие и пророчество. Оно стало называться Пророчеством Севера или Судьбой Нольдора.
Многое в нем было предсказано темными словами, смысла которых нольдорцы не понимали, пока несчастья не обрушились на них впоследствии, но все слышали проклятье, обращающее тех, кто не остался и не искал покровительства и прощения Валар.
-- Бесчисленные слезы прольете вы, и Валар оградят от вас Валинор, и не впустят вас, и даже эхо ваших сетований не проникнет за горы. Гнев Валар лежит на доме Феанора от запада вплоть до крайнего востока. И на всех, кто последует за ним, также ляжет этот гнев. Их клятва будет вести их всех и все же предаст их. И те сокровища, которые они поклялись вернуть себе, всегда будут ускользать от них. Злом обернется все то, что они начнут хорошо, и изменой родичу родича, и страхом предательства! Лишенными наследия они останутся навсегда!
Вы пролили кровь вашего рода и опозорили страну Амана. За кровь вы заплатите кровью! И жить вы будете за пределами Амана, в Тени смерти. Потому что, хотя Эру дал вам неограниченный срок жизни в Эа, и болезнь не может коснуться вас, все же вы можете быть убиты и будете убиты! Оружием, мучениями и горем! И ваши бездомные души придут тогда к Мандосу. И там долго вы будете ждать и тосковать о своих телах, и найдете мало сострадания, хотя бы все, кого вы убили, умоляли за вас. А те, кому суждено терпеть лишения в Среднеземелье, кто не придет к Мандосу, будут ощущать растущую усталость от мира, как тяжелую рану, и станут увядать и покажутся печальными тенями той юной расе, что придет следом. Так сказали Валар!
Тогда многие дрогнули, но Феанор укрепил свое сердце и сказал:
-- Мы дали клятву и нелегкую! Мы сдержим ее! Нам угрожают многими бедами, и не последняя из них измена! Но одно не было сказано: что нам предстоит страдать от трусости. Поэтому я заявляю, что мы пойдем дальше, и к этому приговору я добавлю: те дела, что мы совершим, сохранятся в песнях до конца дней Арда!
Но Финарфин в этот час покинул поход и повернул обратно, исполненный печали и ожесточив свое сердце против дома Феанора из-за своего родства с Ольве из Альквалонде. И многие из его народа ушли вместе с ним, грустно возвращаясь тем же путем, пока не увидели снова вдали луч Миндона на Туна, все еще сияющий в ночи.
И так наконец они вернулись в Валинор. Там они получили прощение Валар, и Финарфин был поставлен править остатками Нольдора в Благословенном королевстве. Но его сыновей не было с ним, потому что они не покинули сыновей Фингольфина, и весь народ Фингольфина все еще продолжал идти вперед, связанный узами родства и волей Феанора и опасаясь предстать перед судом Валар, так как не все они были безвинны в убийстве родичей в Альквалонде. Кроме того, Фингон и Тургон обладали горячими и смелыми сердцами и хотели довести дело, к которому они приложили свои руки, до печального конца если он должен быть печальным.
Так основное войско продолжало свой путь, и зло, что было предсказано, быстро начало свою работу.
Наконец нольдорцы оказались далеко на севере Арда и увидели первые ледяные глыбы, плавающие в море, и поняли, что теперь они приблизились к Хелкараксе. Потому что между страной Амана, что на севере изгибалась к востоку, и побережьем Эндора (что означает Среднеземелье), отклоняющимся к западу, существовал узкий пролив, через который холодные воды окружающего моря и волны Белегаэра проникали друг в друга. Там лежали обширные болота и смертельно холодные туманы, а морские течения были полны сталкивающихся ледяных гор и толстого слоя битого льда. Таков был Хелкараксе, и никто еще не отважился ступить на его поверхность, кроме Валар и Унголиант.
Поэтому Феанор остановился, и нольдорцы принялись спорить, какой курс им следует держать сейчас. Но они стали испытывать сильные страдания от холода и нескончаемых туманов, через которые не мог пробиться ни один звездный луч. И многие стали сожалеть о том, что отправились в путь, и роптать, особенно те, что последовали за Фингольфином. Они прокляли Феанора и называли его причиной всех бед Эльдара.
Феанор же, осведомленный об этом, держал совет со своими сыновьями, и только два пути видели они, чтобы спастись из Арамана и попасть в Эндор: пешком через пролив или на кораблях. Но Хелкараксе они считали непроходимым, а кораблей было слишком мало. Много их погибло во время долгого путешествия, оставалось же недостаточно, чтобы переправить одновременно все огромное войско. К тому же, никто не хотел ожидать на западном берегу, пока другие переправятся первыми: страх предательства уже пробудился среди нольдорцев.
Поэтому Феанору и сыновьям пришла мысль: неожиданно захватить все суда и тут же отправится. Они удерживали власть над флотом со времени битвы в гавани, и на кораблях находились лишь те, кто сражался там и был связан с Феанором. И, как будто по его желанию, с северо-запада подул ветер, и Феанор ускользнул тайно со всеми, кого он считал верными ему, и вышел в море, оставив Фингольфина в Арамане. И так как море в том месте было нешироким, то, направившись к востоку и отчасти к югу, он пересек пролив без потерь и первым из всех нольдорцев снова ступил на берега Среднеземелья. Высадка Феанора произошла в устье морского залива, который назывался Дренгист и уходил в Дор-Ломин.
Но когда все высадились, Маэдрос, старший сын Феанора, в свое время друг Фингона - до того, как ложь Моргота легла между ними, сказал отцу:
-- Какие корабли и каких гребцов выделишь ты теперь для возвращения и кого они перевезут в первую очередь? Доблестного Фингона?
Тогда Феанор язвительно засмеялся и воскликнул:
-- Никого! Тех, кого я оставил сзади, я не считаю утратой. Они оказались бесполезным грузом в дороге. Пусть те, что проклинают мое имя, проклинают меня и дальше и хнычут, возвращаясь в клетки Валар! Сжечь корабли!
И Маэдрос отошел в сторону, а Феанор приказал предать корабли огню. Так в той местности, что была названа Лосгар, у выхода из залива Дренгист в огромном костре, ярком и ужасном, погибли красивейшие из всех кораблей, плававших когда-- либо в море. И Фингольфин со своим народом видел издалека красные отсветы на облаках: и все поняли, что их предали...
Таковы были первые плоды убийства родичей и Судьбы Нольдора.
Тогда Фингольфин, видя, что Феанор оставил его, чтобы он погиб в Арамане или со стыдом вернулся в Валинор, исполнился горечи. Но теперь он, как никогда прежде, желал любым путем попасть в Среднеземелье и снова встретиться с Феанором.
Он и его войско долго блуждали, перенося тяжкие страдания, но их мужество и стойкость росли вместе с лишениями. Потому что это был могучий народ, старшие дети бессмертного Эру Илюватара, только что покинувшие Благословенное королевство и еще не узнавшие усталости Земли. Юным был огонь их сердец и, ведомые Фингольфином и его сыновьями, а также Финродом и Галадриэль, они отважились проникнуть на крайний север и, не найдя другого пути, преодолели ужас перед Хелкараксе и страшными ледяными горами.
Впоследствии немногие из деяний Нольдора превзошли эту отчаянную переправу в отваге или в несчастьях. Там погибла Эленве, жена Тургона, и еще много других. Войско стало значительно меньше, когда Фингольфин вступил наконец во внешние земли.
Малую любовь к Феанору и его сыновьям питали те, кто добрался все же до берега следом за Фингольфином и чьи трубы трубили в Среднеземелье при первом восходе луны.
Ч А С Т Ь 10.
О Р О Д Е С И Н Д А Р
Как было уже сказано, в Среднеземелье возросло могущество Эльве и Мелиан, и все эльфы Белерианда, от моряков Кирдана до бродяг - охотников из Синих гор, что за рекой Гелион, признали Эльве своим повелителем.
Элу Тингол звался он на языке своего народа, король Серая мантия. А народ этот назывался Синдар, Серые эльфы освещенного звездами Белерианда. И хотя они были Мориквенди, под властью Тингола и покровительством Мелиан Синдар стали самыми прекрасными, мудрыми и искусными из всех эльфов Среднеземелья. И в конце первой эпохи пленения Мелькора, когда на всей земле воцарилось спокойствие, и слава Валинора была в зените, тогда в мир пришла Лютиен, единственный ребенок Тингола и Мелиан.
Хотя большая часть Среднеземелья лежала погруженная в сон Яванны, находившийся под властью Мелиан Белерианд был полон жизни и радости, и яркие звезды сияли там, как серебряные огни. И тогда в лесу Нелдорет родилась Лютиен, и белые цветы Имфредиль, подобные звездам, выбились из земли, чтобы приветствовать ее.
Случилось так, что во вторую эпоху пленения Мелькора в Белерианд из-за Эред Люина, Синих гор, пришли гномы. Они называли себя "Хазад", но Синдар дали им имя "Наугрим", малорослый народ, и "Гоннхиррим" - мастера камня.
Далеко к востоку находились самые древние поселения Наугрим, но на восточных склонах Эред Люина они вырыли для себя огромные залы. Соорудили большие постройки в манере, свойственной их роду. На языке гномов эти города назывались Габилгатол и Туманзахар. Габилгатол располагался севернее горы Долмед, и эльфы называли его на своем языке "Белегост" и "Никлебург". А южнее в глубину уходили подземелья Туманзахара. Эльфы говорили о нем: "Ногрод", - и это означает: "Подземная постройка".
Самым же огромным из поселений гномов был Хазад-дум, рудник гномов: "Хадходроид" на языке эльфов. А впоследствии, в пору его заката, Хазад-дум назывался "Мориа". Он находился далеко в туманных горах, за многими лигами Эриадора, и до эльдарцев доходили о нем лишь слухи, источником которых были слова гномов из Синих гор.
Из Ногрода и Белегоста Наугрим пришли в Белерианд, и эльфы исполнились изумления, потому что считали себя единственными живыми существами в Среднеземелье, умеющими объясняться с помощью слов и создавать что-либо руками, и что все остальные - это птицы и звери. Но они не могли понять ни слова из речи Наугрим, казавшейся им громоздкой и неприятной, и мало кто среди Эльдара сумел овладеть ею.
Гномы же оказались быстрыми на ученье и предпочитали обучаться наречию эльфов, чем научить своему языку чужую расу.
Из эльдарцев мало кто бывал в Ногроде и Белегосте, разве что Эол из Нан Эльмота и Маэглин, его сын. Гномы же вели торговлю в Белерианде и проложили широкую дорогу, что проходила у подножия отрогов горы Долмед, а дальше следовала вдоль реки Аскар, пересекая Гелион через Сарн-Атрад, Каменную переправу, где позже произошла битва.
Дружба между Наугрим и Эльдаром всегда была прохладной, хотя и те, и другие извлекали из нее много пользы. Но в то время беды, что легли между ними, еще не случились, и король Тингол радушно принял гномов.
Однако Наугрим в более поздние времена охотнее дружили с Нольдором, чем с другими эльфами или людьми - из-за их общей любви и преклонения перед Ауле. А драгоценные камни Нольдора они ценили больше всех других богатств.
Уже во тьме Арда гномы создали великие работы, потому что с первых дней появления их отцов они были удивительно искусны в обработке металла и камня. Но в древнее время они предпочитали железо и медь серебру и золоту.
Как и все Майяр, Мелиан обладала даром предвидения, и когда миновала вторая эпоха заключения Мелькора, она напомнила Тинголу, что мир Арда не будет длиться вечно.
Поэтому Тингол начал думать, какое ему следует соорудить для себя королевское жилище, чтобы оно было крепким и надежным, если зло вновь проснется в Среднеземелье.
И король обратился за помощью и советом к гномам Белегоста. Они немедля пришли ему на помощь, потому что в те дни усталость не была знакома им и карлики охотно брались за новую работу. И хотя они вообще всегда требовали плату за все, что делали, было ли то для них удовольствием или стоило тяжкого труда, сейчас они работали бесплатно. Потому что Мелиан обучила гномов многому, что они стремились узнать, а Тингол одарил их прекрасным жемчугом. Он получил жемчуга от Сирдана, а добывали их в огромном количестве на мелководье у острова Балар. Однако Наугрим не видели раньше ничего, подобного жемчугу, и высоко ценили его. Среди жемчужин одна была с голубиное яйцо, и блеск ее напоминал звездный свет на морской пене.
"Нимфелос" называлась она, и вождь гномов Белегоста ценил ее больше, чем гору богатств.
Поэтому Наугрим долго и с радостью трудились для Тингола и придумали для него жилище, подобно их собственным, вырытое глубоко в земле. Там, где Эсгалдуин сбегал вниз, отделяя Нелдорет от Региона, посреди леса возвышался скалистый холм, и река протекала у его подножия. Здесь гномы сделали вход во дворец Тингола и построили каменный мост через реку, и только по нему можно было попасть к воротам. За воротами начинались широкие туннели, уходившие к широким залам и глубоким подземельям, вырубленным в основном камне, таким многочисленным и большим, что этому жилищу дали название Менегрот, Тысяча пещер.
Но эльфы тоже принимали участие в той работе и вместе с гномами, каждый своим собственным искусством, воплощали в жизнь замыслы Мелиан, создавая подобие лежащего за морем удивительного и прекрасного Валинора.
Колонны Менегрота были вырезаны в виде буков Ороме: ствол, ветви и листья, и освещали их золотые фонари. Там, как в садах Лориена, пели соловьи, были и серебряные фонтаны, и мраморные бассейны, и полы из разноцветных камней. Резные фигуры животных и птиц разбегались по стенам или же взбирались вверх по карнизам и колоннам, или выглядывали среди ветвей, оплетенных множеством цветов.
И с течением лет Мелиан и ее девушки заполнили залы сотканными завесами, на которых можно было увидеть деяния Валар и многое другое, что происходило в Арда со времени ее начала. И даже изображения вещей, которым еще предстояло явиться. То было прекраснейшее жилище из всех, какими владели короли, когда-либо правившие к востоку от моря.
И когда строительство Менегрота было закончено, а мир еще царил в королевстве Тингола и Мелиан, Наугрим то и дело переходили через горы и посещали эту страну. Но они редко бывали в Фаласе, потому что ненавидели шум моря и боялись смотреть на волны. И в Белерианд из внешнего мира не доходили ни слухи, ни вести.
Но с наступлением третьей эпохи заключения Мелькора гномов охватило беспокойство, и они обратились к королю Тинголу, сказав, что Валар не до конца выкорчевали зло на севере, и теперь остатки его умножились за эти годы во мраке, снова выступили и бродят повсюду.
-- К востоку от гор, - сказали гномы, - появились ужасные звери, и твой древний род, что живет там, спасается от них с равнин на холмы.
И скоро злые существа пришли дальше в Белерианд, перейдя через горы или поднявшись с юга через мрачные леса. Там были волки, а может быть, существа, что принимали обличье волков, и другие порождения мрака. И в числе их орки, разрушившие впоследствии Белерианд. Но они были малочисленны и осторожны и пока только разнюхивали дороги в стране, ожидая возвращения своего господина.
Откуда они пришли или кем они были - эльфы тогда еще не знали, предполагая, что это, возможно, одичавшие Авари, ставшие злыми и жестокими.
Поэтому Тингол стал думать об оружии, в котором прежде его народ не испытывал нужды. И первое оружие для них выковали Наугрим, потому что они были весьма искусны в этой работе. Но ни один из них не превзошел мастеров Ногрода, из которых самым знаменитым считался кузнец Тельхар.
Воинственной расой в древности были Наугрим и свирепо сражались с любым, кто наносил им обиду: будь то слуги Мелькора, Эльдар, Авари или дикие звери, а нередко и родичи гномов из других поселений и королевств.
Синдар вскоре научились от них кузнечному ремеслу, но все, даже нольдорцы, не смогли превзойти гномов в искусстве закалки стали, а так же в создании кольчуг из соединенных колец - их впервые изобрели кузнецы Белегоста.
В результате в те времена Синдар хорошо вооружились и изгнали из страны всех злых существ, и там снова воцарился мир. Но в своих арсеналах Тингол продолжал накапливать запасы топоров, копий и мечей, высоких шлемов, длинных рубашек из блестящей кольчуги, потому что гномы делали оружие, которое не ржавело со временем и продолжало сиять, как будто его подвергли полировке. И в свое время оно оказалось полезным для Тингола.
Как рассказывают, когда Телери задержались на берегах Великой реки, на границах западных стран Среднеземелья, Ленве из рода Ольве покинул поход Эльдара. Мало что известно из скитаний Нандора, той части Телери, которую он увел вниз по Андуину.
Некоторые, как говорят, надолго поселились в лесах Долины великой реки, а другие, перейдя Эред Нимрайс, Белые горы, снова пришли на север и проникли в дикие области Эриадора между Эред Люином и дальней частью Туманных гор.
Эта группа Нандорцев стала лесным народом и не имела стального оружия. Появление ужасных зверей севера исполнило их великого страха, как и объявили Наугрим королю Тинголу в Менегроте.
Поэтому Денетор (сын Ленве), услышав о могуществе Тингола, о его величии и о мире в его королевстве, собрал из своего рассеявшегося народа такое войско, какое смог, и повел его через горы в Белерианд.
Тингол принял их радушно, как долго отсутствовавших, но вернувшихся родичей, и они поселились в Оссирианде, стране семи рек.
О долгих годах мира, что проследовали за приходом Денетора, рассказано мало. В те дни, как говорят, менестрель Даэрон, главный хранитель знаний в королевстве Тингола, изобрел свои руны; и Наугрим, посещавшие Тингола, изучили их и были очень довольны этим, оценив искусство Даэрона выше, чем Синдар, его собственный народ.
Благодаря Наугрим, Кирт, руны, проникли через горы на восток и вошли в знания многих народов. Однако Синдар редко пользовались ими, и когда началась война, многое, что сохранялось в памяти, погибло в руинах Дориата.
В те дни в Белерианде свободно бродили эльфы и текли реки, сияли звезды, а ночные цветы струили свой аромат. И красота Мелиан была в зените, а прелесть Лютиен наполняла весенний рассвет.
В Белерианде, подобный повелителям Майяр, восседал на своем троне Тингол, чью власть ничего не тревожило, чьей радостью был наполнен воздух, которым дышала страна изо дня в день. Чьи спокойные мысли охватывали мир от его высот до глубин.
В Белерианд все еще иногда приезжал великий Ороме, проносясь, подобно ветру, через горы, и звук его рога покрывал бесчисленные лиги страны, озаренные звездным светом. И эльфы боялись его великолепия и вида его лица, и громкого топота копыт Нахара.
Но когда Валарома отзывался эхом в холмах, эльфы знали, что все злые существа далеко убегают оттуда.
Но вот случилось так, что приблизился конец блаженства, и рассвет Валинора сменился его сумерками. Потому что, как рассказывают и как известно всем из летописей и многих песен, Мелькор с помощью Унголиант погубил деревья Валар и бежал, вернувшись в Среднеземелье.
Далеко на севере произошло сражение Моргота и Унголиант, и великий крик Моргота эхом прокатился через Белерианд, и весь народ этой страны вздрогнул от страха. Потому что, хотя никто не знал, что предвещает этот крик, все почувствовали в нем предвестие смерти.
Вскоре Унголиант бежала с севера и явилась в королевство короля Тингола, и ужас тьмы окружал ее.
Но власть Мелиан остановила ее, и Унголиант не вошла в Нелдорет, но надолго поселилась в тени обрыва, которым Дор- Финион падал к югу. И те места стали известны как Эред Горгорот - Горы Ужаса, и никто не отваживался посещать те места или хотя бы подходить близко. Жизнь и свет там были подавлены, и все воды несли яд.
А Моргот, как было уже сказано, вернулся в Ангбанд и отстроил его заново, а над входом в него возвел дымящиеся башни Тангородрима. И врата Моргота находились всего лишь в ста пятидесяти лигах от моста Менегрота: и не далеко, и не слишком близко.
Теперь орки, умножившиеся во мраке земли, стали сильными и злобными, а их темный владыка вложил в них страсть к разрушениям и убийствам.
И вот они вышли из врат Ангбанда, скрытых клубами тумана, что создал Моргот, и бесшумно проникали в предгорья севера. Оттуда огромная армия неожиданно вторглась в Белерианд и атаковала короля Тингола.
В это время в его обширном королевстве многие эльфы свободно бродили в необжитых местах или мирно жили небольшими общинами далеко друг от друга, и только возле Менегрота, в центре королевства, и вдоль Фаласа, в стране моряков, народ был многочисленнее.
Но орки вторглись с другой стороны Менегрота - и из лагерей на востоке между Келоном и Гелионом, и с запада, с равнин между Сирионом и Нарогом.
Они появились по всей стране, и Тингол оказался отрезанным от Кирдана из Эглареста. Поэтому он воззвал к Денетору, и из Региона, за Аросом, явились большие силы эльфов, а также из Оссирианда.
Так началась первая битва из войн в Белерианде.
Восточное войско орков оказалось зажато между армиями Эльдара к северу от Андрама, на полпути между Аросом и Гелионом. Оно было полностью разгромлено, а тех, кто бежал от великого избиения, подстерегали топоры Наугрим, вышедших из горы Долмед, и мало кто из орков вернулся в Ангбанд.
Но победа досталась эльфам дорогой ценой, потому что воины Оссирианда были легко вооружены и не могли равняться с орками, обутыми и одетыми в железо, оснащенными огромными копьями с широким лезвием.
Денетор был отрезан и окружен на холме Амон Эреб. Там он и погиб и с ним все его ближайшие родичи. Войско Тингола не успело прийти ему на помощь. Но смерть Денетора была жестоко отомщена, когда Тингол зашел в тыл оркам и убивал их во множестве, и народ Оссирианда с тех пор оплакивал Денетора и не избирал нового короля.
После битвы некоторые из них вернулись в Оссирианд, и принесенные ими вести наполнили великим страхом остатки их народа, так что впоследствии они никогда больше не вступали в открытую войну, но держались осторожно и скрыто. Их называли "Ланквенди" - Зеленые эльфы - из-за их одеяния цвета листвы.
Но многие отправились на север и вошли в охраняемое королевство Тингола, и смешались с его народом.
Когда же Тингол вернулся в Менегрот, он узнал, что войско орков на западе одержало победу и оттеснило Сирдана к самому краю моря. Поэтому Тингол отозвал из укреплений Нелдорета и Региона весь свой народ, кто мог услышать его призыв. И Мелиан, используя свое могущество, окружила всю ту местность невидимой стеной, "Поясом Мелиан", и с тех пор никто не мог проникнуть туда против ее воли или воли короля Тингола, если только пришедший не обладал большим могуществом, чем у Майяр Мелиан.
И с тех пор никто не мог проникнуть туда. И эта внутренняя страна, долго называвшаяся "Эгладор", стала впоследствии именоваться Дориатом, Охраняемым королевством, страной Пояса.
В ее пределах все еще сохранялся бдительный мир, но вне ее господствовали опасность и великий страх, и слуги Моргота бродили, где им вздумается, исключая только обнесенные стенами гавани Фаласа.
Но близились новые события, которых никто не мог предвидеть: ни Моргот в своих подземельях, ни Мелиан в Менегроте, потому что после смерти деревьев никакие новости не приходили из Амана: ни с помощью вестников или духов, ни из сонных видений.
В это самое время Феанор перебрался через море на Белых кораблях Телери и высадился в заливе Дренгист, и там, в Лосгаре, сжег корабли.
Ч А С Т Ь 11.
О С О Л Н Ц Е И Л У Н Е И О Т О М ,
К А К С К Р Ы Л С Я В А Л И Н О Р
Рассказывают, что после бегства Мелькора Валар долго сидели недвижимо на своих тронах в Круге Судьбы, но они не бездействовали, как заявил Феанор в безумии своего сердца. Ибо Валар могут творить многие вещи в мыслях своих лучше, чем руками, и могут держать совет друг с другом, не обмениваясь ни словом.
Так бодрствовали они в ночи Валинора, и мысли их возвращались к тому времени, когда не было Эа, и уходили вперед к ее концу. Но ни могущество, ни мудрость не облегчили их печаль. И больше, чем гибель деревьев, они оплакивали совращение Феанора - из всех деяний Мелькора одно из самых пагубных, потому что Феанор был создан великим во всем: телом и разумом, доблестью и выносливостью, красотой и сообразительностью, искусством и силой, и многим другим. И ему не было равных среди детей Илюватара, и жаркое пламя пылало в нем.