Томан Николай Владимирович. Просчет мистера Бергоффа

Томан Николай
Просчет мистера Бергоффа

   Николай Томан
   Просчет мистера Бергоффа
   Повесть
   1. ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ РЫБОЛОВ
   На нем был легкий, хорошо сшитый серый костюм. В зубах дымилась дорогая папироса. Короткими взмахами весел он гнал вниз по течению Волги легкий однопарный ялик, на корме которого лежали спиннинг с набором блесен, десятка полтора кружков, бадейка для живцов, багор, зевник, экстрактор и другие рыболовные принадлежности.
   - Опять, видно, к нам за живцами этот чудак, - усмехнулся бригадир рыболовецкой колхозной артели, принимавший улов на моторный бот.
   Ялик, в самом деле, подплыл к рыбачьей флотилии. Гребец пустил весла по борту и, добродушно улыбаясь, поздоровался с бригадиром. Поинтересовавшись, как идут дела в артели, предложил закурить и спросил:
   - Не одолжите ли живцов?
   - Это можно, - отозвался бригадир. - Сколько вам?
   - Да вот не знаю, как брать будет, - задумался рыболов, поднимая со дна ялика пустую бадейку. - Погода-то, кажется, к ветру?
   - Да, к вечеру ждем ветра, - подтвердил бригадир.
   - Сильного? - заинтересовался рыболов.
   - Порядочного. Баллов так пять - шесть, с дальнейшим усилением.
   - Надолго, значит?
   - Может, и на недельку заладит.
   Рыболов, видимо, остался доволен полученными сведениями. Приветливая улыбка не сходила с его сытого лица. В порыве благодарности он снова достал коробку с папиросами и почти всю роздал рыбакам. Ему наполнили бадейку живцами. Он поставил ее на прежнее место в ялике и, уже попрощавшись, будто невзначай, спросил:
   - А насчет ветра по местным приметам предположение делаете или как?
   - Мы кустарщиной не занимаемся, - усмехнулся молодой рыбак. - Нас метеорологическая станция обслуживает. Прогноз дает на несколько дней.
   Рыболов еще раз кивнул колхозникам и взялся за весла.
   Когда он отъехал довольно далеко, пожилой рыбак, член правления рыболовецкого колхоза, покачал головой и заметил:
   - Не правится мне этот рыболов.
   - Чего так, дядя Семен? - спросил бригадир.
   - Все ветром интересуется. Вчера, думал, случайно это, а сегодня опять вот.
   -Ну, так что же? - удивился бригадир. - Для рыбака погода - дело важное.
   - Так-то оно так, - задумчиво произнес дядя Семен, - только присмотрелся я к его рыболовному снаряжению: как в магазине - все новенькое. Да и кто же кружками на течении ловит? Видом опять же не похож он на местных любителей, тех, что я знаю.
   Минут пять дядя Семен сосредоточенно размышлял, потом подозвал парнишку и шепнул ему что-то на ухо. Парнишка проворно сел в лодку и поплыл, огибая островок. Часа через полтора он вернулся и доложил дяде Семену:
   - Он для вида только порыбалил: забросил раза два спиннинг, а кружки и не ставил даже. Расплатился с Охрименко за ялик и ушел в город. Живцов в воду выпустил, а жерлицы Охрименко подарил. "На память", говорит.
   - Ну, а кто он таков? - допытывался дядя Семен. - Поинтересовался?
   - А как же! Охрименко его хорошо знает. Он у него третий раз ялик нанимал. Говорит, что из гостиницы "Волга", вроде иностранный турист какой-то.
   2. ДЕЛО НОМЕР 00113
   Майор Дубравин долго рассматривал стеклянные осколки, разложенные на чистом листе белой бумаги. Осколки были разной формы. Стекло самое обыкновенное, прозрачное и не очень тонкое. Но по всему чувствовалось, что майора эти простые стекляшки очень интересовали. Он терпеливо соединял их, хотя стоило это немалого труда, и пытался возможно точнее измерить диаметр получавшейся трубочки.
   Лишь на короткое время оставлял он это занятие, принимаясь ходить по кабинету и вполголоса напевать любимую песню: "Летят перелетные птицы".
   Укрепившись, наконец, в каком-то твердом мнении, майор вышел из-за стола и открыл дверь в соседнюю комнату.
   - Товарищ Глебов, - обратился он к старшему лейтенанту, разбиравшему картотеку. - Вы не помните, каков был диаметр той, первой?
   Старший лейтенант посмотрел запись.
   - Пятнадцать миллиметров, товарищ майор, - доложил он.
   - Так-с, - задумчиво проговорил Дубравин, прохаживаясь перед фронтом книжных шкафов, в стеклах которых отражалась его высокая фигура. - Диаметры совпадают!
   Старший лейтенант, белокурый молодой человек, терпеливо ждал. По упрямо сведенным бровям начальника он заранее знал, что вопросов будет немало.
   - Как, по-вашему, - продолжал майор, - случайность это?
   - Полагаю, нет, - твердо ответил Глебов.
   - Почему?
   Майор остановился и, чуть прищурившись, посмотрел в глаза старшему лейтенанту.
   - Совпадает ведь не только диаметр, - ответил тот, - но и место находки полотно железной дороги.
   - Резонно, - майор одобрительно кивнул.
   - Содержание пробирок, - продолжал старший лейтенант, - по-видимому, тоже одинаковое.
   - Ну, это, положим, нужно еще доказать. Вы имеете в виду разновидность Aphidodea? - спросил Дубравин, слегка приподняв брови.
   - Так точно. В первом случае это ведь бесспорно?
   - Бесспорно, - согласился Дубравин.
   - А во втором - может быть допущено. Знаете, как в математике.
   - Я очень ценю вашу лаконичность, - улыбнулся майор, - но на этот раз прошу высказаться подробнее.
   - Слушаюсь, - отозвался старший лейтенант и стал выкладывать свои соображения: - Путевой обходчик, который обнаружил пробирку номер два, сначала обратил внимание на травяной покров у полотна дороги. Ощупывая траву, он порезал пальцы об осколки стекла и только тогда их заметил. От стекла шел неприятный запах, так же как и от травы вокруг. Это и побудило обходчика доставить нам осколки пробирки. Судя по его описанию внешнего вида травы, мы и тут имеем дело с Aphidodea.
   Майор помедлил немного и спросил:
   - Вы поинтересовались тем, в какое время путевой обходчик делал обход железнодорожного полотна?
   - Так точно.
   - Понимаете, для чего я это спрашиваю?
   - Вы хотите знать, какие поезда прошли перед тем, как обходчик обнаружил осколки пробирки? В промежуток между предпоследним и последним его обходом прошел только один поезд - скорый номер пятьдесят девять.
   - Значит, тот же самый поезд?
   - Так точно, тот же самый.
   Майор походил в задумчивости по комнате и уже у дверей своего кабинета спросил:
   - Кто из специалистов выехал на место происшествия?
   - Выехал сам товарищ Сердечный.
   - Очень хорошо, - с удовлетворением отметил майор.
   Через несколько минут старший лейтенант снова услышал его голос:
   - Прошу вас, товарищ Глебов, приготовить мне все документы, касающиеся этого дела.
   - И сообщение рыбаков тоже? - спросил старший лейтенант.
   - Безусловно.
   Когда все, что просил майор, лежало на его столе, он тщательно пересмотрел документы, сам наколол их на металлическую планку и четко написал на верхней крышке папки:
   "Дело No 00113".
   3. МЕТЕОРОЛОГ НЕЧАЕВ
   Загорелый, с крупными чертами лица, с волосами, выгоревшими на солнце, Василий Нечаев стоял на берегу Волги, облицованном огромными каменными плитами, и задумчиво смотрел на веселую игру утренних лучей в широкой волжской волне.
   - Ну, хватит вам, - потянула его за рукав флотской куртки Галина Сугробова.
   - Знали бы вы, Галина Сергеевна, до чего тяжело уходить от Волги в вашу пустыню... Ну, да что теперь говорить об этом, решение принято, и точка.
   Нечаев по-военному, четко повернулся к высокой стройной девушке в светлом платье, приложил руку к лакированному козырьку фуражки и шутливо произнес:
   - Разрешите доложить, товарищ агролесомелиоратор: волжский метеоролог Василий Иванович Нечаев в полном вашем распоряжении.
   Нечаев взглянул украдкой на Галину и тяжело вздохнул. А Галина сразу как-то заторопилась и сказала почти строго:
   - Не будем, в таком случае, терять времени.
   Однако, не выдержав строгого тона, она рассмеялась и добавила весело:
   - По коням!
   С этими словами Галина села за руль открытого автомобиля и включила мотор. Нечаев положил на заднее сиденье два своих чемодана и уселся рядом с Сугробовой.
   С Нечаевым Галина познакомилась года два назад в Саратове, где он работал на волжской метеорологической станции, а она училась в агролесомелиоративном институте. Когда Галина, окончив институт, уехала в астраханскую полупустыню, между молодыми людьми завязалась переписка.
   Случилось, что метеоролог опорного пункта, на котором работала Сугробова, уволился по состоянию здоровья. Оставшись без службы погоды, директор пункта, Михаил Александрович Птицын, сам ездил в область, просил дать ему метеоролога, но в отделе кадров никого не были в резерве. Тогда Галина, вспомнив о Нечаеве, написала ему письмо, горячо убеждая перевестись на службу в управление лесного хозяйства.
   Недели две после этого от Нечаева не было писем. Галина уже начала сомневаться в успехе своего предложения, как вдруг получила короткую телеграмму:
   "Встречайте двадцать второго пароходом Молотов тчк Нечаев".
   И вот он приехал сегодня.
   - Удивительно как-то у меня все получается, - заметил Василий, когда машина тронулась. - Помню, во время войны я, речник, все время во флот рвался, а меня убедили в пехоте остаться, говорили, что главный фарватер войны по суше проходит.
   Он протер ладонью пыльное лобовое стекло машины и добавил:
   - Вот и теперь - столько лет проработал на переднем крае трудового волжского фронта, возглавлял метеорологическую службу на одном из его участков, мечтал и дальше воевать там с ветрами, с непогодами, а вы меня опять переубедили. Отчего это происходит, спрашивается? От бесхарактерности моей, что ли?
   - Нет, не от бесхарактерности, - серьезно ответила Галина. - От сознательности. Перед вами теперь шире стоит задача. Придется повоевать не за отдельный участок Волги, а за все Поволжье. Передний край этой борьбы лежит не по фарватеру Волги, а гораздо восточнее - по линии Уральск - Калмыково Гурьев. Где же вам быть, Василий Иванович, как не на переднем крае войны с песками и суховеями?
   Нечаев только вздыхал потихоньку да искоса поглядывал на красивый, строгий профиль Галины. Машина шла асфальтированной магистралью города к одной из его окраин уходящих в зеленые заросли Волго-Ахтубинской поймы. Миновав пригород и многочисленные ерики и ильмени, вышла она, наконец, на песчаную дорогу, пролегавшую через степь.
   Нечаев был задумчив, и Галине казалось, что он не очень доволен переводом на новую работу.
   - Вы не унывайте, Василий Иванович, - говорила она, стараясь ободрить его, - не жалейте, что на предложение мое согласились. Большим, интересным делом будете у нас заниматься.
   Но Нечаев не нуждался в утешении. Он был одним из тех людей, которые, однажды приняв какое-нибудь решение, уже не раздумывают долго о том, правильно ли они поступили.
   Теперь он думал только о пустыне, в которой придется вести службу погоды, и ему уже казалось, что работа будет необычайно увлекательной. Ведь если север с его ледяными полями именуют кухней погоды, то и пустыни с их перегретыми солнцем песчаными пространствами тоже не могут не повлиять на метеорологические явления. И кто знает, может быть, ему, молодому метеорологу Василию Нечаеву, выпадет счастье открыть что-нибудь новое в секретах погоды, которые, как известно, далеко еще не все разгаданы. Нет, он ничуть не жалел, что согласился поехать в пустыню.
   - Да вы меня не агитируйте больше, Галина Сергеевна, - улыбаясь, сказал Нечаев, слегка коснувшись руки Сугробовой. - Позвольте лучше снять мою походную куртку. Жарковато тут у вас.
   - Боюсь, что ваше флотское обмундирование не очень будет гармонировать с фоном нашей полупустыни, - пошутила Галина.
   - Оно мне очень дорого, Галина Сергеевна, - серьезно ответил Нечаев, - в нем я любое пекло выдержу, а что касается вашей пустыни, то я уже горю нетерпением познакомиться с ее романтикой.
   - Смотря о какой романтике вы мечтаете, Василий Иванович, - усмехнулась Галина. - Если о самумах, песчаных штормах и прочей экзотике, то всего этого уже нет.
   - То, что нет самумов, я и сам знаю, - заметил Нечаев, - но неужели нет и барханов?
   - Не только барханов, Василий Иванович, но и обнаженных песков почти нигде вы теперь не увидите. Да вот взгляните-ка вокруг.
   Галина отняла руку от руля и указала вперед. За ветровым стеклом машины распростерлась до самого горизонта ровная местность, покрытая зелеными, желтыми и бурыми пятнами.
   - Этот пестрый ковер вокруг - степная растительность.
   - А под ней пески?
   - Да, те самые пески, которые собирались когда-то в барханы, засыпали водоемы и реки, наступали некогда на целые поселки, угрожали Волге... Вглядитесь, растительность эта не скудна! Много лет назад был тут посеян песчаный овес, а теперь растут и кумарчик, и май-камбак, и кара-камбак, и люцерна, и многие другие травы. И ведь все это, в основном, дело рук человека. Советские люди сеяли все эти травы, чтобы закрепить пески, получить пастбища для скота, создать с помощью многолетних трав структурную почву, сделать возможным земледелие
   Они ехали степью, самой молодой степью в Советском Союзе, и им все чаше попадались бахчи и посевы под защитой молодых лесных полос, посадки вокруг искусственных прудов, стада овец на пастбищах.
   - Трудно даже поверить, что тут были пески когда-то! - воскликнул Нечаев, удивленно покачивая головой.
   - Это "когда-то" было всего несколько лет назад, - засмеялась Галина.
   - А что это там? - спросил Нечаев, слегка приподнимаясь с сиденья. Железная дорога, кажется?
   - Да, железная дорога. Разве она была бы мыслима без сплошных, дорогостоящих оград, если бы мы не закрепили травами пески вдоль полотна? Ее заносило бы песком.
   Дорога, по которой вела машину Галина, шла теперь рядом с железнодорожной линией, и Василий Нечаев, всматриваясь вперед, видел, как далеко впереди сходились в одну точку блестящие полоски рельсов.
   - Позвольте, а что это за трава тут такая? - воскликнул метеоролог. Будто вылиняла...
   Сугробова резко свернула с дороги и подъехала к траве. По взволнованному лицу ее Нечаев догадался, что с травой произошло что-то необычное.
   Остановив машину, Галина торопливо вышла из нее. Опустившись на колени, она выдернула пучок травы и внимательно стала рассматривать высушенные солнцем, сморщенные стебельки. Нечаев присоединился к ней и стал разгребать ногой увядшие травы. Они полегли на довольно большом пространстве, будто обессилев от чего-то.
   - Не вижу в этом ничего особенного, - спокойно заметил Нечаев. - Травы ведь тоже болеют. Почему вы так взволновались?
   - Как же вы этого не понимаете? - удивленно вскинула тонко очерченные брови Галина. - Ведь если это болезнь, то повальная. Смотрите: вокруг ни один стебелек не выжил, всех подкосило. Ничего подобного здесь никогда не было.
   Вырвав с корнем пучок песчаного овса, Галина резко поднялась на ноги.
   - Смотрите, Василий Иванович, - почему-то шепотом произнесла она. Видите?
   Нечаев нагнулся над пучком травы и не без труда разглядел каких-то маленьких, бесцветных насекомых, плотно усеявших стебельки.
   - Похоже, что какой-то особый вид тли, - заявила Галина. - Нет ли у вас какой-нибудь плотно закрывающейся коробки?
   - Вот, пожалуйста. - Нечаев вытащил из кармана плоскую коробку из пластмассы, разукрашенную затейливыми узорами. - Сам смастерил когда-то.
   Галина взяла портсигар, вытряхнула из него табачные крошки, продула и протерла донышко, крышку и боковые стенки и положила в него несколько стебельков травы, особенно густо усеянных насекомыми.
   4. НАШЕСТВИЕ НЕИЗВЕСТНОГО ВРАГА
   Галина сосредоточенно вела машину по зыбкой песчаной дороге. Она задумалась над чем-то и даже не взглянула ни разу на Нечаева, будто его и не было рядом с ней. Он догадывался, что ее, по-видимому, так обеспокоили эти странные насекомые, и все чаще поглядывал на девушку, желая помочь ей чем-нибудь, но не знал, как это сделать.
   - Может быть, я сяду за руль? - произнес он, наконец, заметив, что Галина все увеличивала скорость. - Я ведь неплохой шофер.
   - Нет, Василий Иванович, - ответила Сугробова. - Я лучше вас знаю дорогу и привыкла тут ездить.
   Помолчав немного, Галина заметила:
   - Меня очень тревожат эти насекомые. Нужно скорее показать их Оресту Викентьевичу, нашему энтомологу. Кто знает, не повредят ли они нашим степям? Вы ведь только общее представление имеете, Василий Иванович, сколько труда положено на преобразование этих полупустынь. А это самоотверженный героический труд многих людей, труд, увенчавшийся успехом, несмотря на все устрашающие предсказания буржуазной и, в частности, американской науки. Противники наши утверждали, что ни насаждение леса, ни земледелие немыслимы при количестве осадков ниже 300 миллиметров в год. Мы же закладываем здесь не только леса, но и фруктовые сады и виноградники, и они растут. Мы выращиваем здесь пшеницу, хотя среднее количество осадков в этих краях ниже 300 миллиметров в год. По засушливости земли эти мало чем отличаются от пустыни Гоби.
   - И вы полагаете, что эти тли, - Нечаев кивнул на коробочку с насекомыми, положенную Галиной на сиденье, - могут представить серьезную опасность?
   - Все зависит от того, как быстро они губят травы, - ответила Галина. Когда я вчера утром проезжала, здесь ничего не было, а теперь, видите, поражен такой большой участок.
   Машина между тем миновала посадки тамарисков, и за ними тотчас же открылся вид на зеленый массив, один из опорных пунктов, в котором была расположена "штаб-квартира" Михаила Александровича Птицына.
   Чем ближе подъезжала машина, тем отчетливее видел Нечаев широкие полосы кустов и уже довольно больших деревьев, принимавших на себя первые удары суховеев. Как боевые редуты, сплошными зелеными валами прикрывали они подступы к территории опорного пункта. Под их защитой раскинулись поля, бахчи и виноградники.
   Нечаев знал уже обо всем этом, но то, что он увидел теперь собственными глазами, показалось ему чудеснее всех рассказов Деревья, посаженные в былых песках, принялись прекрасно. Они особенно вытянулись там, где посадки производились гнездовым способом. Местами молодые деревья бросали такую густую тень, что казалось, будто машина ныряла вдруг в темный тоннель.
   Удивили Василия и виноградники разнообразием лоз. Видно, и в самом деле были тут те пятнадцать различных сортов, о которых писала ему Галина. Хотелось остановиться, осмотреть внимательнее и бахчи и виноградники, но Сугробова, не сбавляя скорости, вела машину в глубь территории опорного пункта.
   Она остановила ее возле деревянного здания и, оставив Нечаева в машине, взбежала по лесенке на веранду. Навстречу ей шел высокий худощавый мужчина в белом костюме.
   - Орест Викентьевич! - воскликнула Галина. - У меня срочное дело к вам. Хотелось бы только, чтобы и Михаил Александрович меня послушал. Где он сейчас?
   - Уехал, - почесывая острую, седеющую бородку, рассеянно ответил Орест Викентьевич Шмелев и тотчас же вынул из кармана маленькую стеклянную коробочку.
   - Вот полюбуйтесь-ка, Галина Сергеевна, - протянул он коробочку почти к самому носу Сугробовой. - Фруктового клопика сегодня обнаружил. Как вам это нравится? Не успел с яблоневой молью расправиться, как на сцену уже новый типаж появляется
   - Это ведь только нарисованные сады стоят незыблемо, - усмехнулась Галина, отводя в сторону руку Шмелева с коробочкой, - а за живые сады борись да борись.
   - А я не борюсь разве? - заволновался Орест Викентьевич, засовывая коробочку с фруктовыми клопиками в верхний карман пиджака. - Не воюю разве с этой нечистью?
   Но Галина перебила его:
   - Куда же, однако, уехал Михаил Александрович?
   - В областной комитет партии. Доклад гам будет делать о перспективах преобразования полупустынных степей в оазисные и использования их для нужд сельского хозяйства области.
   - Как? - удивилась Галина. - Он ведь на следующей неделе должен был делать этот доклад.
   - Должен был на следующей неделе, - спокойно согласился Шмелев. - Однако вызвали сегодня. Часа три, как вылетел на самолете.
   - Досадно, что я не застала его, - задумчиво проговорила Галина. - Нужно было бы ему знать об этом, прежде чем в обком ехать. Кто знает, что это за насекомые...
   - Да вы толком расскажите, в чем дело-то? - Шмелев удивленно посмотрел поверх пенсне на Сугробову.
   - С докладом Михаила Александровича может нехорошо получиться, - ответила Галина. - Он расскажет в обкоме, что мы окончательно покорили пески, что наши степи вполне обеспечат кормовую базу крупному животноводству, а у нас вдруг появились эти удивительные тли...
   - Не понимаю вас что-то... - проговорил Орест Викентьевич, протирая пенсне. - О каких тлях речь?
   Галина подала энтомологу портсигар Нечаева.
   - Вот, посмотрите-ка на этих насекомых, Орест Викентьевич.
   Шмелев достал из бокового кармана лупу и внимательно стал рассматривать стебельки травы.
   - Явные представители надсемейства мелких полужесткокрылых, классифицировал он насекомых. - Подотряд Гомоптера.
   - А пояснее нельзя? - нетерпеливо сказала Галина.
   - Попросту же говоря, - продолжал Шмелев, - мы имеем перед собой разновидность тлей. Какую-то необычайную разновидность, к тому же. Я такой еще не видел ни разу.
   Галина, передавая Оресту Викентьевичу портсигар с насекомыми, не взглянула на них, а теперь, посмотрев в раскрытую коробочку, воскликнула:
   - Да тут их гораздо больше, чем было. Мыслимое ли дело, размножаться так быстро?
   - Обыкновенные тли имеют в год до шестнадцати поколений, а эта разновидность, видимо, особенно плодовитая. У тлей ведь вообще широко распространено явление живорождения и партеногенеза.
   - Значит, нельзя терять ни минуты, - решительно заявила Галина. - Садитесь скорее в машину, Орест Викентьевич, и мы поедем к месту происшествия.
   - Но позвольте, - запротестовал Шмелев. - Я не могу так сразу... У меня подагра, как вам, очевидно, известно. Смею вас уверить, что ничего не может быть хуже подагры для энтомолога, которому по штату положено целыми днями с резвостью школьника гоняться за жучками да бабочками.
   - Не до шуток теперь, - поморщилась Галина.
   - Дайте, по крайней мере, хоть переодеться.
   - Некогда тратить время на переодевание, Орест Викентьевич,- проговорила Галина тоном, не терпящим возражений. - Вызывайте своих помощников с ранцевыми опрыскивателями - и мы выезжаем. Необходимо возможно скорее сообщить в область точные сведения о вредителях и размерах повреждений. Действуйте же!
   Сбежав по лесенке веранды, Сугробова подошла к Нечаеву.
   - Василий Иванович, видите вон тот домик? - спросила она, указывая на видневшееся за деревьями строение. - Это метеорологическая станция. Место вашей работы. Свяжитесь, пожалуйста, с областным метеорологическим управлением, узнайте прогноз погоды на ближайшие два-три дня. Я к вам сейчас радиста нашего пришлю.
   Нечаев взял чемоданы, накинул на плечи флотскую куртку и пошел к метеостанции. Его нагнал вскоре молодой человек, выбежавший из центрального здания опорного пункта.
   - Позвольте представиться, - весело проговорил он. - Радист Калашников. Разрешите помочь вам.
   И он, несмотря на протесты Нечаева, взял один из чемоданов и, весело болтая, пошел рядом с метеорологом.
   Пока Галина осматривала мотор машины, перегревшийся на солнцепеке, а заведующий хозяйством опорного пункта Иманбеков заправлял бензобак и заливал свежей водой радиатор, Орест Викентьевич, вопреки своей обычной медлительности, успел вызвать двух своих помощников с ранцевыми опрыскивателями и усадил их в машину.
   Когда все приготовления к отъезду были закончены, подошел Нечаев. Галина познакомила его с Орестом Викентьевичем и спросила:
   - Как с ветром?
   - Пять баллов.
   - А в ближайшие дни?
   - По данным областного управления, должен усилиться.
   - Поехали! - скомандовала Галина, энергично тряхнув головой, отчего развязались волосы, пучком скрепленные на затылке, и упали на плечи.
   5. В ПОРАЖЕННОЙ ЗОНЕ
   Орест Викентьевич сидел рядом с Галиной, а помощники его устроились на заднем сиденье. Галина почти не разговаривала и лишь изредка отвечала на вопросы энтомолога, болтавшего без умолку.
   - Ужасная вещь - эти стихийные бедствия, - говорил он глуховатым голосом. - Сколько страшных нашествий знает история. Да зачем далеко ходить, вот вам недавний пример. Именно эти края подверглись в 1912 году нашествию лугового мотылька и были ужасно опустошены. В тот год был неплохой урожай в тех местах близ Волги, где возможно было земледелие. Начинали уже созревать хлеба и овощи на бахчах, зеленели травы на лугах и вдруг из Волго-Ахтубинской поймы фронтом в сотки километров двинулись на луга и посевы необозримые массы гусениц лугового мотылька.
   Повернувшись к Галине, Орест Викентьевич поинтересовался, помнит ли она это нашествие гусениц, на что Галина ответила, что помнить этого она не могла, так как ее и на свете еще не было в то время, но что о таком бедствии ей, конечно, известно.
   - Да-с, - удовлетворившись этой справкой, продолжал Шмелев, - страшное было время. За короткий срок вся территория заволжских полей и лугов превратилась в мертвое черное пространство, на котором не осталось не только хлебов, но даже полыни. Чтобы вы имели наглядное представление, скажу вам, что гусеницы ползли слоем более чем в десять сантиметров. Когда они переходили полотно железной дороги Астрахань - Саратов, поезда прекращали движение, так как паровозные колеса буксовали в массе раздавленных насекомых.
   - Ну, хватит вам, Орест Викентьевич, расписывать эти ужасы, - недовольно поморщилась Галина. - То, что было возможно в царской России, немыслимо в Советском Союзе. Надеюсь, вы понимаете это?