Томас Дью. Не бей копытом

   Во-вторых, Бонни Данди влипла во что-то серьезное, а она была моей подзащитной, и она только что посоветовала мне не лезть в их дела. Я был бы не против не лезть, но тогда как я объясню все Кэрол Данди, моей клиентке?
   В-третьих, Дженни Шофилд, моя жена, сидела у Мамы Фрацеллини.
   На шоссе я нашел придорожную телефонную будку в полутора кварталах от дороги в каньон, которая шла мимо дома Уайли. Я вошел в будку и набрал, насколько помнил, номер Маминого заведения. Он оказался неправильным, и пришлось покопаться в книге. Я набрал снова, и Мама ответила.
   - Привет, Мама, - сказал я, - это Пит...
   - Слушай, ты - загремела она. - Твоя бедная жена сидит тут и кусает пальцы - почему ты не заботишься о бедной бамбино...
   - Слушай, Мама, - сказал я, - просто дай ей трубку, ладно?
   - Угу, - сказала она и ушла.
   Дженни подошла быстро. Наверно, она сидела у Мамы на кухне, может даже рыдала у Мамы на коленях. Голос у неё был напряженным.
   - Ну, давай, - начала она. - Скажи мне что-нибудь.
   - М-м...как ты?
   - Просто здорово.
   - Извини за задержку и прочее. Был, вообще-то, занят.
   - Угу, - сказала она.
   - Э... Миссис Данди там?
   - Та блондинка? Да. Она в своем номере - отдыхает.
   - Ты сделаешь кое-что для меня?
   - Пока не знаю.
   - Скажи ей, этой блондинке, что Бонни в порядке, и я присматриваю за ней.
   - Кто такая Бонни?
   - Нет времени объяснять. Я буду держать связь.
   - Слушай ...
   Вверху на выезде из каньона небесно-голубой "ягуар"застыл на повороте, ожидая просвета в потоке машин на шоссе.
   - Больше нет времени, - бросил я. - Сделай это, хорошо? Ради старой дружбы?
   - Пит ...
   "Ягуар" нашел просвет, пересек несколько полос и свернул на юг к Санта Монике.
   - Бонни только-только стартует, - сказал я в трубку, - направляется на юг. Пока, малышка.
   - Питер Шоф...
   Я повесил трубку и вышел из будки. Моя машина стояла у обочины в нескольких ярдах. Пока я дошел до нее, "ягуар" исчез в сверкающих километрах стали и хрома, простиравшихся в южном направлении, насколько видит глаз. Однако, если рассчитывать, что я смогу её отыскать в самом ближайшем времени, сильное движение было на руку. Другим благоприятным фактором было то, что"ягуар" нетрудно будет обнаружить среди тысяч шедевров Детройта.
   Но только через час и тридцать миль пути я, наконец, нагнал Бонни Данди.
   Глава 6
   .
   Гретхен была с ней. В четыре тридцать пополудни они двигались через Ньюпорт Бич, не превышая ограничения скорости, но и не плетясь. Бонни сидела за рулем, и вела она хорошо. "Ягуар" мягко притормаживал, мягко набирал скорость и выбирал оптимальные кривые. Я был в четверти мили и на дюжину машин позади, когда они остановились при въезде на окраине Корона дель Мар. В этой точке, поскольку ответвлений от шоссе было немного, появилась вероятность того, что они проедут до Сан Диего.
   В Лагуна Бич движение было черепашьим, но они прилично нагнали время на отрезке до Капистрано, и к тому моменту, как выбрались на фривей, шли с очень неплохой скоростью. Поток машин стал реже, и мне пришлось отстать на целых полмили. Я терял их при обгонах и снова находил на прямой.
   Желудок у меня сводило от голода, а голова пухла от вопросов. Что происходило между Бонни и Кэрол? Должно быть, нечто большее, чем просто разногласия из-за любовной связи. Бонни, похоже, не была сражена смертью Эль Лобо - у меня было чувство, что её попытка утопиться была фальшью - но кто мог знать, что у неё в голове. Как в эту картину вписывалась Гретхен Уайли? Кто был лидером здесь - Бонни или Гретхен? А может Джордж? Нет, не Джордж. Где Гретхен взяла денег, чтобы купить и содержать свой"тандерберд"? А если у неё есть средства, почему она живет в унылом каньоне в хижине с таким сумасшедшим и нищим битником, как Джордж? И насколько Кэрол знает обо всем этом?
   Мы проехали через Дель Мар и поднялись наверх к парку секвой Торри. На объездной дороге у Ла Джолла они вышли на шоссе и устремились к Сан Диего. Я потерял их на короткое время в бетонных ущельях авиационных заводов, затем отыскал в окрестностях Сити Холл, как раз вовремя, чтобы заметить их встающими в очередь на паром в Коронадо.
   Движение шло с моей стороны. Я остановился у светофора напротив паромной переправы, как раз, когда "ягуар" вкатывался на паром, и когда свет сменился, я оказался вторым в очереди на следующий. Эти плоскодонные суда следовали друг за другом, встречаясь на середине пролива, и я высчитал, что прибуду в Коронадо всего на три-четыре минуты позднее. Я надеялся, что скоро они сделают ещё одну остановку для отдыха. У меня ничего не было в желудке ещё с тех мартини предыдущим вечером, не считая кофе у Гретхен, и я чувствовал, как у меня образовывались язвы, пока я ждал.
   Я выстрадал недолгую поездку на пароме и начал искать их на Орандж Авеню в Коронадо. Боковые улицы исследовать не стал, а продолжал двигаться туда, куда, как я надеялся, они направлялись. Но я не увидел их, пока не выехал на Сильвер Стрэнд, уже на полпути к Империал Бич, последнему мало-мальски населенному месту к северу от Тихуаны. Тут уже легко было держать их в поле зрения.
   Пока мы приближались к границе, у меня возник ещё один вопрос. Пересечение границы между Мексикой и США несовершеннолетними без сопровождения недавно стало считаться нежелательным. Сейчас, конечно, Бонни ехала с Гретхен. Это дало мне повод поразмышлять, была ли Гретхен компаньонкой, или просто сопровождающей для безопасности. я надеялся, что одна из них или обе вспомнят, что надо закрыть пятно на заднем сиденье.
   Мне не стоило беспокоиться. Когда они подъехали к контрольному посту на американской стороне, где обычно машины заставляют выстраиваться в один ряд, девушки просто помахали дежурному офицеру, тот помахал в ответ, и они поехали дальше, в Мексику.
   Движение через границу было приличным, и когда я миновал мексиканский пропускной пункт, то снова потерял Ягуар. Это не особенно меня беспокоило. Я знал, что они были в Байя Калифорния, а там трудно заблудиться, пока ты на машине. Там очень немного мест, куда машина могла бы проехать.
   По крайней мере так я предполагал.
   В центре Тихуаны все жило в нетерпеливом ожидании воскресной гулянки. Паркометров было немного и, и стояли они далеко один от другого. Я медленно прокатился вверх по разукрашенной главной улице, вдоль заведений со стриптизом, торговых рядов для туристов и гостиниц. На втором круге я увидел "ягуар", приткнувшийся у тротуара напротив гостиницы "Барселона". Бонни с Гретхен все ещё сидели в машине. Я нашел паркометр в соседнем квартале. Когда я вышел из машины, Бонни и Гретхен покинули "ягуар" и входили в заведение, которое называлось "Бомба Клаб". Пришлось вернуться назад, к гостинице "Барселона" на противоположной стороне улицы.
   У них была комната на втором этаже с видом на улицу; я снял её, зарегистрировавшись под именем Джо Пурдье, и заплатил авансом за две ночи вперед. Я сомневался, что у меня будет много времени для сна. Это было просто предосторожностью, - штаб-квартирой на всякий случай.
   - Вы хотите подняться к себе, сеньор?
   - Нет, грасиас, - сказал я. - Позже.
   - Си, сеньор.
   Я забрал ключ, сел в кресло напротив витрины и стал ждать, что произойдет на той стороне улицы. Спустя несколько минут я вернулся к стойке и написал телеграмму Дженни на адрес Мамы Фразеллини. Телеграмма гласила:
   "ОСТАНОВИЛСЯ В ГОСТИНИЦЕ БАРСЕЛОНА. ВСЕ ПРИБЫЛИ
   БЛАГОПОЛУЧНО. ЦЕЛУЮ, ДЖО ПУРДЬЕ."
   Дженни поймет. Хорошо бы она послала мне чистое белье, но при сложившихся обстоятельствах просить её об этом было бы слишком.
   Голодные колики у меня уже стали настолько жуткими, что игнорировать их я больше не мог. Пошел в примыкавший к гостинице ресторан, занял столик у выхода на улицу и заказал какую-то дичь и пиво. Пища проваливалась в мой желудок, как камни в пустой бочонок, но когда я привык к ней, она стала вкуснее. Я почти прикончил еду, когда Бонни вышла из заведения и направилась к "ягуару".
   Я подписал счет, прошел через вестибюль и пошел за машиной в соседний квартал. Когда я завел мотор, Бонни проехала мимо. Теперь она была одна.
   Я смотрел в зеркало, пока мы ехали в противоположные стороны, удаляясь друг от друга. Она повернула направо на первом же перекрестке, что означало, что она, вероятно, не возвращалась к границе. Я повернул налево и остановился, не доезжая следующей улицы, в ожидании. Через минуты полторы выехала она, направляясь на юг в сторону Агуа Калиэнтэ, и к развилке на шоссе, где можно было свернуть на восток к Текате или на юг к Энсенада.
   Пришлось дать ей два квартала форы, прежде чем пристроиться сзади.
   Мы ехали к Агуа Калиэнтэ, между нами были три машины. Когда мы приближались к городской окраине, она постепенно увеличила скорость. Машины, которые служили мне защитным экраном, отвернули одна за другой, и я отстал, давая ей достаточно пространства. Я был в нескольких кварталах позади, когда она достигла развилки и промчалась мимо ипподрома, все ещё идя на юг.
   Береговая линия в Байя Калифорния очень изрезанная, и шоссе, проложенное вдоль нее, оставляет желать много лучшего. Например, ограждения по внешнему радиусу в тех местах, где в сотне футов внизу видна скалистая полоса прибоя. Во-вторых, на некоторых крутых виражах вы настолько отклоняетесь от центра тяжести, что могли бы положить машину на бок одной только силой гравитации. Все это, а также солнце, бьющее в глаза на каждом повороте, не давало возможности постоянно держать "ягуар" в поле зрения. Однако я продолжал ехать, поскольку, как я уже сказал, здесь было трудно заблудиться.
   С левой стороны, когда вы едете на юг, - горы, типичная, с высохшей растительностью, бурая Калифорнийская сьерра, простирающаяся на юг и восток. Изредка узкая грязная дорога отворачивает в пересеченную сельскую местность, но ни одна из таких дорог не выглядит действительно проходимой хоть на какое-то расстояние.
   Поэтому я не был готов к тому, что, потеряв "ягуар"из виду далеко впереди и одолев неожиданный поворот в сторону моря, увижу Бонни. Она была в пятидесяти ярдах от меня и шла пешком. Шла по левой стороне шоссе в сторону Энсенада. На ней было то же легкое платье, которое она надела в доме Гретхен, и она несла сумочку, тяжело свисавшую с её правой руки. Я не видел оставленной ею машины и понятия не имел, где она могла её бросить.
   Она не оглянулась, когда я приблизился, и не повернула головы, пока я не остановился рядом.
   - Похоже, тебя надо подвезти, - сказал я.
   Она спокойно посмотрела на меня карими глазами. Ее грудь вздымалась и опускалась, как если бы она недавно бежала.
   - Ну, вот, - сказала она, - вот и мистер Шофилд.
   Она сказала это таким тоном, что у меня появилось нехорошее чувство она предвидела, даже ждала, моего появления.
   - У меня кончился бензин, - сказала она.
   - О-о - протянул я. - Ты собиралась шагать до Энсенада?
   Она и бровью не повела. Сумочку она держала обеими руками и смотрела вниз на дорогу.
   - Нет, мистер Шофилд, Я хотела возвращаться в Тихуану. Потом вспомнила, что ближе к Розарита. Поэтому я повернула.
   - Где ты оставила машину?
   Она неопределенно указала рукой на юг.
   - Там, недалеко.
   Итак, много времени пройти не могло. Я был не так уж далеко позади нее, и ей пришлось бежать, чтобы преодолеть это расстояние назад, к Тихуане, до места, где я её нашел.
   - Я мог бы дотянуть твою машину до Розарита, - сказал я. - Ты могла бы там заправиться.
   - Хорошо бы.
   - Ну, тогда садись.
   Я открыл дверь, но она не торопилась садиться. Она посмотрела в одну сторону, потом в другую. Наконец, она направилась к машине. Я вышел ей помочь. Послышался звук, напоминавший неожиданный раскат грома, или рев сильного прибоя, разбивавшегося о скалы внизу под нами. Но звуки были слишком близкие для грозы и слишком недолгие для прибоя.
   Мы посмотрели друг на друга, и выражение глаз Бонни поменялось, но она не отвела глаз и не проявила сомнений, сесть ли ей в машину. Она села, положив сумочку на колени, строго на своем краю сиденья.
   - Похоже, что-то рвануло, - сказал я.
   Она не сказала ничего.
   - Прямо? - спросил я.
   Она кивнула.
   - Сразу за следующим поворотом.
   Я поехал вперед, но не слишком быстро. Следующий поворот был резко налево, и когда я повернул, то увидел, как дорога опускается назад, к береговой линии, длинной пологой дугой, кромка которой немного поднималась и шла по краю обрыва. Слева был обнаженный каменистый участок, где шли земляные работы. Я взял в сторону, чтобы объехать их, и сразу впереди, за обломками породы, увидел переднюю часть потрепанного грузовика, повернутого носом к шоссе под прямым углом. Толстяк в сомбреро стоял, опираясь на левое переднее крыло, и сворачивал сигаретку. Неожиданно он вышел на дорогу перед нами и поднял руку. Я ударил по тормозам и сумел остановить машину буквально в паре дюймов от него.
   Бережно неся свое брюшко, он подтрусил к опущенному стеклу. Опершись на него, как будто у нас в запасе была вечность, он сказал:
   - Слушайте, сеньор, - грузовик, он не ходит. Вы его буксировать, правда?
   Я смотрел на грузовик. Я не видел номеров табличку, но во всем остальном он был точно таким же, как и грузовик, который завернул к Кэрол Данди и забрал тело Эль Лобо.
   - Сожалею, - сказал я. - сейчас не могу. У этой юной леди там внизу на дороге кончился бензин там. Как только мы сможем завести её машину, мы вернемся и поможем вам.
   Он засмеялся. Я чувствовал, как его брюхо трется о дверцу машины. Бонни схватилась за ручку двери.
   - Все в порядке, - сказал я. - Просто сиди смирно.
   Толстяк снова засмеялся.
   - Сеньор - вы не понимает, - сказал он.
   - Я понимаю, - сказал я.
   Я включил первую скорость и Бонни вышла из машины.
   - Слушай, Бонни, - начал я.
   Что-то мелькнуло в окне. Я взглянул и увидел, что толстяк показывает мне через опущенное стекло длинное узкое лезвие ножа.
   - Сеньор, вы сейчас выйдете, - мягко сказал он.
   - Послушай, Панчо
   Лезвие сверкнуло навстречу моему лицу, и я пригнулся. Панчо просунул руку и ухватил меня за рубашку.
   - Сеньор, - сказал он, - не заставляйте меня зарезать вас в машине - в ней будет так грязно...
   Теперь он говорил очень серьезно, а я был зажат между рулевым колесом и спинкой сиденья. Бонни стояла посреди дороги перед машиной. Я не мог решить, подставила она меня, или просто, испугавшись, бежала. Нож был слишком близко к моему лицу, чтобы пытаться выскользнуть, пока мексиканец держит меня за рубашку. Это была крепкая, нейлоновая рубашка, и вряд ли мне удалось бы вырваться.
   - Ладно, здесь командуешь ты, - сказал я, сдаваясь.
   Его хватка на моей рубашке ослабела, и он взялся за ручку дверцы снаружи как раз, когда я схватил её изнутри. Я открыл дверцу быстрее, чем он рассчитывал, и резко навалился на неё так, что он потерял равновесие. Он попытался схватить меня снова, но я ударил его дверцей и выскочил из машины прямо на него. Когда я оказался на дороге, он отступил назад, сжимая в правой руке нож, готовый для удара.
   Я не видел Бонни и не слышал её, и я приходил к неприятному выводу, что она меня подставила, когда Панчо замахнулся. К счастью, обувь у него была скользкая. Он сделал ложный выпад левым плечом вперед, но опорная нога у него была не та. Поэтому, когда я, сделав резкий полукруг, оказался сзади него, он не смог развернуться сразу. Я ударил его по ребрам, но он был такой жирный, словно обернутый подушками, что просто застонал и, качнувшись назад в повороте, махнул ножом. Я уклонился от ножа, но поскользнулся на мелком гравии и рухнул на руки и на одно колено.
   Я увидел взмах ножа, и в тот же момент услышал, как Бонни закричала что-то на испанском. Нож на мгновение застыл, и я вскочил, целясь сцепленными руками ему в живот. Это уберегло меня от ножа, но я недооценил бойцовские навыки Панчо. Он ударил меня ногой в тот момент, когда я бросился на него, и носок его ботинка вошел в замечательный, плотный контакт с моей челюстью. В глазах у меня померкло, и я почувствовал, как голова моя раздулась до размеров арбуза, а затем медленно стала сжиматься. Она ещё не успела сжаться, когда он ударил меня снова, пониже левого уха, и я схватил его за ноги. Но уже было слишком поздно. Я терял сознание. Я боролся ещё секунду, но глубокая тьма сомкнулась, как крылья гигантской летучей мыши, и я ничего не почувствовал, падая на дорогу.
   Глава 7
   .
   Когда я пришел в себя, солнце садилось. Они перевалили меня на край дороги, к скалистой стене и придорожному хламу. Панчо и Бонни не было. Моя машина стояла там, где был грузовик, только была развернута задом к шоссе. В голове у меня словно работали кузнечные меха, раздуваясь и плотно сжимаясь, а свой рот я ощущал как кусок сырого гамбургера. Один глаз затек и не открывался, а нос, по всей видимости, был свернут набок, хоть и не сломан. Я испытывал сильнейшую потребность сунуть все это в воду.
   Я медленно перевернулся. Тщательно, одно за другим, я подтянул колени и оперся на руки. Моя голова висела так низко, что волосами я подметал гравий. Подняв голову выше, я пополз через шоссе со скоростью околевающего мерина. Это, наверное, заняло у меня минут пять. Наконец я добрался до противоположной обочины и высунулся достаточно, чтобы взглянуть вниз на прибой. Он был в сотне футов внизу за отвесными скалами, стоящими частоколом. Пришлось отказался от мысли спускаться к воде.
   Но мое путешествие не было напрасным. В уже неярком дневном свете, далеко внизу среди омытых прибоем камней, я увидел "ягуар" в том месте, где они его спустили под откос. Вместе с ним они спустили и запятнанное кровью заднее сиденье, и, вполне вероятно, хотя я не собирался лезть вниз, чтобы это проверить, - тело тореро Эль Лобо. Наконец-то он нашел успокоение. Я никогда не знал Эль Лобо, но то, как обошлись с его телом, было позором для небесно-голубого "ягуара", - и моей Золотой Девушки. С этого момента золотую девушку придется спасать кому-нибудь другому. Трудно будет сказать об этом Кэрол, но ясно, что это работа для кого-то более достойного, чем я. Может быть, на уровне совместного проекта департаментов здравоохранения и социальной защиты Мексики и Соединенных Штатов.
   Я прополз полпути до машины, потом поднялся на ноги. Равновесие я стал терять прежде, чем достиг её, поэтому последние несколько шагов пролетел рывком. Открыл дверцу, сел на край сиденья, высунув голову наружу, и сидел так, пока не прошел приступ тошноты. К тому времени, когда я расположился за рулем и завел мотор, уже стемнело.
   Я начал выводить машину обратно на шоссе, пользуясь одним здоровым глазом. В голове все ещё шумело так, что я не услышал бы реактивного самолета, взлетающего прямо над головой. По крайней мере, это послужило мне оправданием, когда я не услышал шум грузовика. Я проехал десять-двенадцать футов, когда с южной стороны на дороге неожиданно вспыхнули фары. Я услышал дикий скрежет тормозов и скользящих шин, и мне удалось сбросить скорость и свернуть с шоссе, но было слишком поздно. Последовал удар, треск и лязг заднего бампера, повисшего в воздухе. Как оказалось, одно из задних крыльев тоже было сильно повреждено.
   Я осторожно выполз из машины, цепляясь за дверцы, и двинулся к её задней части, где стал ждать, пока выйдет кто-нибудь из грузовика. Это был большой грузовик, доверху груженый чем-то, похожим на овощи. Шофер не спешил. Я слышал, как он бормотал что-то по-испански, и это что-то звучало как очень грязные ругательства.
   Наконец он выбрался из кабины, в ленивой, разболтанной манере, и вдруг мне стало казаться, что смотрю один и тот же фильм второй раз за одну и ту же ночь и без всякого перерыва. Это был тощий темноволосый юнец со шрамом, которого я видел в то утро, вместе с Панчо, на въезде к Кэрол. Я бросил взгляд на грузовик. На правом борту, в отраженном свете передних фар, я разобрал слова:
   РАНЧО ДЕ ЛОС КОМПАДРЕС, ТЕКАТА, НИЖНЯЯ КАЛИФОРНИЯ
   Юнец вразвалку вышел на середину дороги, сунул руки в карманы и сплюнул.
   - Сеньор -.., - сказал он.
   Грузовик почти не пострадал. Я был не в состоянии драться с этим парнем. Я только хотел в гостиницу и в постель.
   - Очень сожалею, - сказал я и полез в карман. - Сколько?
   Он пожал плечами, передернувшись.
   - Но хабло инглес.
   - Кванто динеро? - повторил я.
   Я вынул те несколько мелких купюр, которые имел при себе. Даже если он не читал и не говорил по-английски, он, несомненно, был обучен узнавать портреты американских президентов на зеленых бумажках. Я помахал парой пятерок и несколькими однодолларовыми. Для таких, как он, это был ощутимый улов, но он посмотрел на них как на пригоршню сушенных бобов.
   Где-то позади грузовика стукнула дверь автомобиля. Мы занимали изрядно места на проезжей части, и все, на что я мог надеяться, так это на то, что кто-бы там ни намеревался проехать, он окажется дружелюбным американским туристом на пути домой. На долгом пути домой.
   Темноволосый юнец отступал в сторону по мере приближения шагов позади грузовика. Звук шагов был слабый, сухой. Они принадлежали высокому, худощавому человеку, лет, может быть, восьмидесяти. Одежда на нем была вся в строгом, испанском стиле высшего класса; узкие черные брюки, белая рубашка с черным галстуком-шнурком, черный пояс и черная плоская широкополая шляпа. Он был сложен наподобие куска проволоки, и он нес себя так прямо, что я бы мог его использовать в качестве измерительной линейки. Он был как пришелец из другого мира, - старого мира гасиенд, вакерос и пеонов. Но лицо его говорило о том, что он может стать крепким, настоящим другом или самым безжалостным врагом, в зависимости от обстоятельств.
   Он выпалил какое-то стаккато по-испански, из которого я уловил только то, что он называл шофера грузовика Мигелем. Хорошо, когда знаешь хоть имена, подумал я.
   Мигель пробурчал что-то в ответ, и старикан повернулся ко мне. Каблуки его щелкнули.
   - Сеньор, - сказал он на прекрасном английском, - имею честь представиться: дон Луис Альварес, ваш покорный слуга.
   Я попытался тоже щелкнуть каблуками и чуть не упал лицом вниз.
   - Пит Шофилд, - сказал я. - Рад познакомиться с вами.
   Это прозвучало довольно бледно.
   - Сожалею об этом происшествии, - сказал дон Луис. - Разрешите мне помочь вам.
   - О, не думаю, что это серьезно, - сказал я. - Просто ...
   Но он привык быть главным.
   - Я настаиваю, - сказал он. - Это был мой водитель, и, следовательно, я отвечаю.
   Это было очень любезно с его стороны, решил я. Такое нынче не часто встречается.
   Мигель стоял рядом с кислым видом, но когда старикан заорал на него, отдавая распоряжения, он подпрыгнул. Я не понимал приказов, я просто стоял рядом с Сеньором Доном Луисом Альваресом и старался удержаться на ногах.
   Я видел, что для дона Луиса процесс помощи мне оказался непростым. Сначала Мигель сел в мою машину и отогнал её поближе к скалистой стене, развернув по направлению к Тихуане. Затем он сел в грузовик, выровнял его на дороге, медленно проехал вверх, мимо моей машины и поставил его впереди. Это было не так просто, как на словах, потому, что к грузовику буксирными тросами был прицеплен длинный черный лимузин. Лимузину было лет двадцать пять, но он был очень блестящим и хорошо ухоженным, со всеми атрибутами, включая стеклянную перегородку между передним и задним сиденьем.
   Мигель вышел из машины и пошел отцеплять лимузин.
   - Вы должны быть моим гостем, - заявил дон Луис.
   - Ну, что же, - сказал я, - большое спасибо, но мне действительно нужно вернуться в Тихуану...
   - Я настаиваю. Очевидно, вы ранен. Вы не сможете получить медицинскую помощь в Тихуане. Вы должны поехать на мою гасиенду.
   - О, ранения, - отмахнулся я, - я их получил не...
   - Эль Ранчо де лос Компадрес, - сказал Дон Луис. - Вам будет там уютно.
   Я заткнулся насчет моих ранений.
   Мигель отцепил лимузин и вывел его на свободную часть дороги. Потом сел в мою машину, завел её и поставил позади грузовика, там, где до того стоял лимузин.
   - Есть одно неудобство, - сказал Дон Луис. - Я не вожу автомобиль. Если бы вы были так любезны...
   - О, конечно, - сказал я. - Но вам не стоит так беспокоиться...
   Он пролаял что-то Мигелю, который подпрыгнул.
   Дон Луис щелкнул каблуками и поклонился.
   - Если вы будете так добры присоединиться - ... - сказал он, указывая на лимузин.
   Мы пошли вместе. Мигель держал дверь открытой с другой стороны от водителя, и Дон Луис немного неуклюже забрался на переднее сиденье. Мигель закрыл дверь, обошел машину и открыл для меня другую. Я сел за руль и несколько секунд вспоминал, как управляли этими старыми автомобилями. Мигель держал дверь, наблюдая за мной. Я ему широко улыбнулся.
   - Мучас грасиас, - сказал я.
   Он что-то пробурчал и закрыл дверь. Когда мы отъезжали, он доставал проволоку подвязать бампер моей машины, чтобы тот не тащился по мостовой.
   Когда я приспособился, старичок-лимузин побежал хорошо.
   Дон Луис сидел очень прямо на своем сиденьи и, помимо указаний как проехать к ранчо, хранил молчание. Видимо, в порядке особой любезности он не задавал вопросов. Потому и мне было не очень удобно его расспрашивать, хотя масса вопросов вертелась у меня на языке.
   Ворота Эль Ранчо де лос Компадрес появились в пятнадцати милях по дороге к Тихуане и приблизительно в трех милях от самого города. Это были два высоких столба с перекладиной и чем-то вроде гербового щита, показывавшего, кто был владельцем этого места. Мы свернули на грязную дорогу и, проехав по ней, оказались в широкой пустынной долине. Строения ранчо стояли в двух милях от дороги, и, насколько я мог различить в свете фар, представляли собой хаотично разбросанные покосившиеся хижины, сараи и корали по обе стороны "касы" - поместья в испанском стиле. По всем мыслимым стандартам, это ранчо из всех, которые я когда-либо видел, меньше всех походило на процветающее хозяйство.