Томас Дью. Не бей копытом

   - О, да ...
   Она повернулась, слегка задев своими коленями мои. Ее дыхание было теплым и приятно ласкало мне шею. Я услышал, как что-то невнятно бормочу.
   - Что вы сказали? - спросила она.
   - Я просто размышлял о Гретхен Уайли, бегающей туда-сюда, оставляя бедного Джорджа совсем одного там, в каньоне. Или он тоже ездил?
   - Нет, Джордж оставался дома.
   - В ванне?
   - Откуда мне знать.
   - Я и не имел в виду, что ты должна знать.
   Ее голос изменился. Я посмотрел на её лицо - она плакала. Я просунул руку ей под шею, она на мгновение прильнула ко мне, потом снова колыхнула бедрами, отворачиваясь. Ее правая рука осталась где-то внизу, как символ беспомощности - или одиночества.
   - Извини, - сказал я. - Я не хотел тебя расстроить.
   - Я думаю, эта была пустая трата времени, - сказала она, - таскать Гретхен туда и сюда. Я думаю, что на самом-то деле я и есть обыкновенная потаскуха.
   - Нет...
   Теперь она громко плакала, слезы лились из её хорошеньких глаз мимо носа и собирались на её сильном, круглом подбородке. Только профессиональный садист отказался бы утешить её. Я обнял её одной рукой и попытался положить другую, но она отвернулась и продолжала плакать.
   - Что бы вы ни думали, - всхлипывала она, - я действительно любила Эль Лобо.
   - Я верю, - сказал я.
   - Но Эль Лобо мертв.
   - Если ты его любила, мне жаль.
   - Он проделал такой путь в Лос Анжелес, чтобы увидеть меня, а его убили!
   Я ещё раз попытался её обнять. Она моментально отозвалась, прильнув ко мне. Но рука её легла под простыню, словно она хотела коснуться меня, но не решилась этого сделать.
   - Мистер Шофилд ...
   - Да, милая ...
   Ледяной, острый, как игла, кончик какого-то предмета неожиданно уперся мне в живот, в диафрагму, впрочем, не порезав кожу. Я втянул живот и лежал, не шевелясь, глядя на нее, моя правая рука была скована у неё под головой, моя левая - беспомощна. Одно движение, - и она проткнет своим стилетом самую мягкую часть моего тела. Лицо мое покрылось каплями пота. Эта маленькая стерва незаметно вытащила нож из сумочки и, пока лежала, все время держала его под рукой, выжидая удобный момент. Я посмотрел на её лицо со следами слез и не мог не восхититься ей. Но проклятый нож при каждом вдохе царапал мне живот.
   - Твоя взяла, - осторожно признал я. - Что дальше?
   - Кто убил Эль Лобо? - она смотрела мне прямо в глаза.
   - Я - не - знаю ...
   Я думал, что знаю, но не был уверен, и сейчас я, как никогда, старался казаться искренним.
   - Это вы с Кэрол, да?
   - Нет!
   - Я вас знаю, частных детективов, - сказала она. - За деньги вы сделаете что угодно. Кэрол наняла тебя убить Эль Лобо и положить тело в гараж, чтобы я нашла...
   - Ты ошибаешься, - сказал я. - Она не знала, как оно попало туда. Она пыталась спрятать тело, чтобы ты его не увидела.
   Нож вошел достаточно глубоко в кожу. Я от неожиданности втянул диафрагму и почувствовал, как теплая струйка крови скатывается по животу в районе солнечного сплетения. Я попытался отодвинуться, но она была тут как тут, и держала нож своей крепкой молодой хваткой. Я не мог отвести этот острый кончик.
   - Слушай, Бонни, - сказал я, - ты все неправильно поняла.
   - Я хочу правду, мистер Шофилд, - сказала она. - Все, что вы должны сделать, это сказать мне правду. Если вы признаетесь, что убили Эль Лобо, я перестану. Если вы не скажете - мне придется убить вас.
   - Это безумие!
   - Не говорите мне, что я сумасшедшая, мистер Шофилд. Я хорошо знаю, что делаю.
   - Я не хотел сказать, что ты сумасшедшая.
   - Почему вы убили Эль Лобо?
   Наши глаза встретились. Я испытывал непреодолимое желание заглянуть под простыню, чтобы оценить шансы, но боялся сделать такую попытку. Потому я лежал, замерев. Я просто глядел на неё сквозь капельки пота на ресницах и думал:"Милое дитя, если я из этого выберусь, то лично позабочусь спустить с твоего прекрасного зада не меньше дюйма его роскошной кожи."
   Это были лишь хвастливые угрозы, не произнесенные вслух. Она провела кончиком ножа, и я втянул живот, сдерживая дыхание.
   - Мистер Шофилд, - сказала она, - я предупреждаю...
   В дверь постучали. Я посмотрел Бонни в глаза, глядевшие на меня в упор. Стук повторился.
   - Если ты сейчас ткнешь меня ножом, и я закричу, тебя схватят с поличным и повесят за это.
   - Заткнись, - прошипела она, уколов меня ножом.
   - Когда-нибудь приходилось сидеть в мексиканской тюрьме?
   Ее лицо напряглось. Я чувствовал острый кончик ножа, упиравшийся в диафрагму. Стук повторился ещё раз, довольно громко. Я открыл рот, и Бонни опять кольнула меня, снова порезав до крови.
   "Ах ублюдок Эль Лобо, - подумал я. И ещё один ублюдок...
   Дверь распахнулась. Неожиданно и широко, ударившись в стену и отскочив.
   Гневный женский голос воскликнул:
   - О, нет! НЕТ, НЕТ, НЕТ!
   Лицо Бонни съежилось, как намокший бумажный пакет. Она затряслась. Нож плясал у меня под ребрами. Я взглянул поверх её взъерошенной головы на непредставившегося визитера и, сказать по правде, на мгновение обмер.
   Вы догадались. Это была Дженни, - миссис Питер Шофилд, - и была она, как говорится, на точке кипения.
   Глава 10
   .
   Бонни снова плакала, уткнувшись в меня. Я заставил себя поднять взгляд на Дженни, - та стояла в своей обычной негодующей позе, уперев кулачки в бедра, и смотрела сверху на нас. Я не знал, что сказать.
   Дженни несколько слов нашла. Я не буду их повторять. Она выпалила свою тираду, но отнюдь не выпустила пар. Ее лицо меняло выражение, отражая кипение мыслей, и я смотрел на неё как завороженный. Она и в самом деле выглядела величественно. Казалось, она была в тридцать футов ростом, и глаза её напоминали сигнальные огни десятитонного грузовика.
   Неожиданно она наклонилась, схватила край простыни у Бонни под подбородком и сдернула её с кровати. Так мы и лежали, с ножом между нами, в крови - и под жирным потолком. По тому, как она захлопала глазами, я видел, что нож и кровь её притормозили. Заодно она хорошо разглядела, что я был в трусах. Но это были детали. Начнем с того, что оставалось невыясненным, как мы попали в такое положение.
   Теперь Бонни дрожала, как лист. Она была смелой девушкой. Она не боялась водить дружбу с такими типами, как Панчо и Мигель. Она не боялась лечь со мной в постель и, вполне возможно, располосовать мне ножом живот. Но она испугалась Дженни Шофилд, и испугалась всерьез. Губы у неё посинели, и я слышал, как стучат её зубы.
   - Вставай, - процедила Дженни сквозь зубы.
   По части того, что она хотела, вопросов не было, но Бонни была слишком напугана, чтобы сразу встать. Дженни шагнула к ней, и Бонни торопливо сползла с кровати на колени, как-то наконец сумев подняться на ноги. Дженни указала на ванную.
   - Туда! - приказала она.
   Бонни покорно направилась в ванную.
   - Подожди! - сказала Дженни.
   Бонни автоматически остановилась, спиной к нам. Дженни подошла, чуть сбоку, хорошо примерилась и влепила ей оплеуху, один из самых великолепных шлепков, которые я когда-либо видел.
   - Ай! - раздался вопль Бонни.
   - Иди туда! - сказала Дженни.
   Бонни устремилась в ванную. Она начала закрывать дверь, но Дженни её распахнула. Один за другим она собрала нежные предметы туалета, валявшиеся кучей на кресле, и швырнула их следом. Бонни пятилась, пока не наткнулась на унитаз, - дальше пятиться было некуда. Дженни швырнула ей туфли, не пытаясь попасть. Бонни замерла у фаянсового предмета, как загипнотизированная. Дженни взялась за дверную ручку.
   - Будь так любезна, - сказала она громко и отчетливо, - прикрыть свою маленькую, детскую, развратную задницу.
   И со стуком захлопнула дверь.
   Наступило молчание, - всеобщее, упорное, длившееся, казалось, лет тридцать. Я состарился, умер, родился вновь, полдюжины раз перебрал времена года и в уме предавал Эль Лобо, дона Луиса Альвареса, Панчо, Мигеля, а также губернатора Байя Калифорния в руки испанской инквизиции. С полсотни раз я беззвучно прочищал горло. Наконец оно повиновалось.
   - Кхм... Дженни - начал я.
   - Питер Шофилд, - сказала она спокойно, - пытаясь мне что-то сказать сейчас, ты рискуешь получить в суде девяносто лет выплаты мне содержания, каждый месяц и точно в срок.
   Она расхаживала рядом с кроватью, бросая взгляды в сторону ванной комнаты. На девятом или десятом повороте и спустя три минуты после того, как она шлепнула Бонни по заду, она подошла к двери.
   - Я бы для вечернего приема могла одеться быстрее.
   Три секунды спустя дверь ванной комнаты приоткрылась на пару дюймов. Дженни отступила. Дверь приоткрылась шире, Бонни бочком устремилась к выходу. Она была полностью одета. Глаза её покраснели, губы дрожали. Мне было жаль её, и я хотел подмигнуть ободряюще, но боялся, что Дженни увидит. Понурив голову, она открыла дверь и вышла.
   Не меньше минуты спина Дженни держалась прямо. Потом плечи её начали опускаться и обмякать. Она медленно повернулась, лицо её было сумрачным и жалким. Неловко ступила, удержала себя, потом рухнула в кресло и начала колотить по ручке - сильно и методично - крепко сжатым кулачком.
   - О-о! - простонала она, с трудом подавляя слезы. - О, черт, черт бы побрал весь этот поганый мир!
   Потом она заплакала.
   Это была одна из тех домашних ситуаций, в которых единственное, что может сделать нормальный американский мужчина, это лежать, не шевелясь, и не открывая рта. Я старался выдерживать это, как мог, но, в конце концов, дал трещину. Не очень широкую, небольшую. Следя одним глазом за Дженни и двигаясь с великой осторожностью, я перебрался на кровати туда, откуда мог дотянуться до телефона. Я снял трубку, и очень скоро кто-то ответил. Я назвал свое имя и номер комнаты.
   - Си, сеньор? - ответил парень.
   - Принеси бутылку выпивки, - сказал я.
   - Си, какой именно, сеньор?
   - Какая, к черту, разница?
   Я положил трубку. Немного погодя Дженни встала из кресла и пошла в ванную. Я остался лежать. Я посмотрел рядом с собой, туда, где сумасшедшая золотая девушка по-воровски лежала со своим стилетом. Я чувствовал, как у меня стягивает место, где засыхала кровь, и подумал, что надо хотя бы вытереть её, но потом решил оставить так. Это было все, что я мог предъявить в качестве свидетельских показаний в свою защиту. Я бы хотел, чтобы крови было немного побольше. Я взял нож и поразмыслил над тем, а не сделать ли свидетельство в пользу защиты более убедительным, потом отверг эту затею, как несерьезную. Бросил нож на кровать рядом с собой, и как раз Дженни вышла из ванной комнаты.
   Она умылась, и поправила прическу, и выглядела очень неплохо. Все ещё как недавняя рана, чувствительная, но чистая, свежая и здоровая. Она избегала смотреть прямо в глаза, но, время от времени, бросала взгляд в моем направлении. Вскоре она открыла сумочку, порылась в ней, что-то достала и подошла к кровати.
   - Вот, - сказала она. - Есть пакет первой помощи.
   Она протянула мне таблетку и я взял её.
   - Спасибо, - сказал я.
   Она, в общем-то, не хотела пойти дальше этого, но её выучка медицинской сестры не позволяла оставить все как есть. Потом посмотрела на нож.
   - На этом чертовом ноже, наверно, все виды мексиканских микробов, проворчала она.
   - И вправду немного побаливает, - кивнул я. - Вроде уже гноится.
   Она вынула из своей сумочки что-то еще, пошла в ванную и вернулась с какими-то влажными салфетками. Склонившись надо мной, она, как губкой, промокнула мою небольшую рану. Дженни делала это не слишком-то нежно, но эффективно.
   - Дай-ка мне, - сказала она.
   Я отдал ей пластырь, она развернула его и приклеила на место. Я напряг мышцы живота, чтобы ей было удобнее его клеить на твердом, но она сделала вид, что не заметила. Обычно она восторгалась моими брюшными мышцами.
   Кто-то постучал в дверь.
   - Идите к черту, - буркнула Дженни.
   - Это, наверное, выпивка, которую я заказал.
   - О-о, - протянула она.
   За дверью оказался мальчишка-посыльный с тележкой, на которой стояли бутылки - джин, бурбон, виски-скотч и текила. Дженни глянула назад, в комнату.
   - Какую, сир? - спросила она.
   - Вот та пожалуй подойдет.
   - Куанто динеро? Сколько это стоит? - я услышал, как она спросила мальчишку. У них начался торг, Дженни что-то тихо бормотала, и когда он закончился, она стала владелицей бутылки виски-скотч.
   В ванной комнате были стаканы в стерильной пластиковой обертке. Она принесла их, налила виски в каждый, подала мне один и встала у кровати, держа свой и глядя на меня.
   - Что это было - решили покончить с собой вдвоем? - спросила она.
   - Ты ведь не видела на ней ни царапины, верно? - спросил я.
   - Я не особо её рассматривала.
   - Сказать тебе правду, - я тоже.
   Она подняла брови на неимоверную высоту.
   - Она тебя заставила, да? Под угрозой ножа, будучи крупнее, сильнее и агрессивнее, чем ты, она заставила тебя раздеть её и уложить в постель.
   - Это правда, - кивнул я. - Ты появилась как раз вовремя, чтобы предотвратить ужасное изнасилование.
   - Как получилось, что она оставила тебя в трусах?
   - Именно на этом я и провел черту.
   Она сделала медленный, небольшой круг по комнате.
   - О, боже, - сказала она. - Сначала мать, потом дочь. Раз начав, ты всегда доводишь дело до конца, не так ли?
   - Откуда ты узнала, чья она дочь?
   Она поморгала и посмотрела на свой стакан.
   - Сильное фамильное сходство. По всем параметрам.
   - Очень здорово подмечено, - сказал я.
   Спустя некоторое время я спросил:
   - Что привело тебя сюда, ко мне в этот час, так внезапно?
   - А разве ты хочешь это знать?
   - Умный ответ.
   Мы целеустремленно шли к тому, чтобы завязать хорошую перепалку с грязными взаимными обвинениями, а я очень этого не хотел.
   - Я не собираюсь опускаться до мелочных выяснений и намерен все объяснить, хочешь ты этого или нет, - сказал я.
   Дженни достала из сумочки какие-то штучки, села в кресло и принялась делать маникюр.
   - Слушаю, - сказала она.
   Я стал рассказывать ей в деталях, начиная с момента, когда я позвонил ей, затем о позавчерашних событиях на пляже. Когда я дошел до Мигеля, дона Луиса и грузовика, она начала смотреть на меня странно, и вдруг мне все это стало казаться немыслимо смехотворным. Я решил опустить всю непонятную чепуху насчет ранчо и прочее. Тем не менее, нужно было объяснить визит Бонни.
   - Ты меня слушаешь? - спросил я.
   - Я ещё здесь, в комнате, - буркнула она. - Нет необходимости кричать.
   - Я не кричал.
   - Ладно, не начинай.
   Я постарался овладеть собой.
   - Я находился в довольно любопытной ситуации, - сказал я.
   - Могу понять, - сказала она. - Подтвержденное свидетельствами изнасилование...
   - Опять ты!
   - Не кричи!
   - Господи, если бы мне пришлось снова...
   - Что бы было?
   - Ничего, дорогая.
   Она закончила маникюр, убрала свои штучки и встала. Она проделала обычный женский ритуал, который всегда сопровождает их приготовления к тому, чтобы своим появлением осчастливить окружающий мир. Огладила платье, проводя руками по своим приятной формы бедрам. Взбила волосы. Наклонившись, поочередно подняла ноги и разгладила чулки от лодыжек вверх; у неё были чудесные тонкие лодыжки. Наблюдая за ней, я начал испытывать знакомое приятно-щекочущее ощущение.
   - Ну что же, - сказал я. - Думаю, мы можем спокойно отправляться домой. Дело закончено.
   Она взяла сумочку и пошла к двери.
   - Приятного путешествия.
   Она вышла. Я начал вставать с кровати, когда она снова вошла. Сумочка была открыта.
   - Я почти забыла, - сказала она, - зачем приехала.
   Она вынула руку из сумки и что-то бросила мне. Это были деньги. Пять хрустящих новых стодолларовых банкнот.
   - Это послала блондинка, - сказала она. - Она освобождает тебя от дальнейшей ответственности.
   Она снова вышла, а я уставился на деньги, валявшиеся на постели. Затем я собрал их и положил на тумбочку. Дверь отворилась, и опять появилась Дженни.
   - Что ты имел в виду, сказав, что дело закончено? - спросила она.
   - Бонни Данди, - сказал я. - Дело было в ней. Я пытался удержать её здесь, пока не смогу найти способ отправить домой...
   Дженни открыла рот.
   - Бонни Данди! Ты хочешь сказать, что это её имя?
   - Да. Понимаешь, она...
   Дженни захохотала.
   - Бонни Данди? - повторила она, заходясь от смеха. - О, нет!
   Она хохотала на пределе своих великолепных легких. Она снова вышла за дверь, и я слышал, как она смеялась, не переставая, пока спускалась вниз. Больше она не возвращалась.
   Я принял душ, оделся и пропустил пару стаканчиков. Побродил по комнате, решая, ехать мне домой или несколько дней поболтаться в Тихуане и потратить деньги Кэрол, выжидая, пока Дженни не придет в себя. Положил деньги в карман шортов, налил себе ещё и сел со стаканом на кровать.
   Я тоскливо глядел в окно на блеклую утром в понедельник улицу, и внезапно у меня появилось ощущение, что я опять переживаю уже пережитое; словно время сбилось назад, как игла на заезженной пластинке. Все было четким, ясным и узнаваемым, как мое лицо в зеркале. Я смотрел на "Бомба Клаб" на противоположной стороне улицы, а перед ним был припаркован небесно-голубой "ягуар".
   Я помигал, потряс головой, выпил и взглянул снова. Он был там. Он не только был похож по цвету, дизайну и типу на тот небесно-голубой "ягуар", который Панчо сбросил на скалы, - у него был тот же номерной знак.
   Или это был тот "ягуар", который сбросили? Я ведь не видел, как он падал. А после, полуслепой, в наступавшей темноте я видел машину, разбившуюся на камнях. Но какую машину?
   Это должен быть тот "ягуар". Я был слишком близко за ними, чтобы позволить им уйти в сторону незаметно. Это определенно был "ягуар", за которым я позавчера следовал от Лос Анджелеса до Тихуаны.
   Существовало только одно объяснение. Было два "ягуара". Во всем, исключая номер двигателя и прочие технические детали, машина через дорогу напротив была копией той, которую они сбросили под откос.
   Но почему машины-близнецы?
   Зачем та запасная шина в сарае на ранчо?
   Теперь я мог уже сделать вполне определенный вывод, что эль Ранчо де лос Компадрес было штаб-квартирой крупных операций по контрабанде наркотиков. Но это была лишь общая констатация.
   Был ли Дон Луис так хитер, чтобы проворачивать это дело, играя роль дряхлого старика, помешанного на исторической несправедливости? Или он был невинной, нечего не подозревающей жертвой международной банды, которая просто использовала его и его возможности?
   Какую роль в этом играла Бонни Данди? Знала ли она, что делает?
   Был ещё один вопрос: какая разница? После всего, что случилось, какое мне было дело?
   Я знал ответ. Я не смог бы это объяснить, и у меня не было времени пытаться это сделать, но разница существовала. И поэтому мне было дело.
   Я подобрал нож, который оставила Бонни, вытер пятна засохшей крови на острие. Быстро осмотрел его, нашел едва выступающую кнопку возле рукоятки и нажал. Тонкое лезвие исчезло в рукоятке, как змеиное жало. Я ещё раз выкинул и убрал лезвие. Механизм работал великолепно - гладко, остро и смертельно. Я положил нож в карман.
   Уходя, я не потрудился закрыть дверь, спустился в холл, вышел из гостиницы и зашагал через улицу к "Бомба Клаб".
   Глава 11
   .
   Как и все подобные притоны, "Бомба клаб" в понедельник утром находился в состоянии депрессии. В воздухе висела тяжелая вонь вчерашнего пива. Не было слышно ни смеха, ни музыки. Не было даже проституток. Однако бар уже работал и когда я вошел, там находились двое посетителей. Они сидели в дальнем конце бара, в задней части практически пустой комнаты. Одним из посетителей была Бонни, золотая девушка, а вторым - Мигуель, шофер грузовика.
   Я забрался на табуретку в центре стойки, повернувшись к ним боком. Когда я уселся и заказал бутылку пива, они возобновили прерванный разговор. Прислушиваться к их беседе я не пытался - слишком далеко.
   Немного погодя Бонни взяла свою сумочку, прошла к двери, на которой было написано "Мухерес"-женщина по-испански-и пробыла там довольно долго. Мигуэль заказал ещё пива и почти допил его к тому времени, когда она вернулась. Она не стала вновь садиться, а положила сумочку на стул и подождала. Через пару минуты Мигуэль допил свое пиво, поднялся и они вместе направились в заднюю часть бара.
   Я соскользнул с табурета и двинулся следом. По дороге я сунул руку в карман, где лежал нож с выкидным лезвием, и проверил его работу, так как он мог в случае необходимости оказаться полезным. Они прошли сводчатым коридором, в котором я их догнал. Коридор был узким и там едва хватило места для нас троих. В конце коридора находилась дверь, выходящая наружу. Бонни шла немного впереди Мигуэля, а я оказался непосредственно за его спиной.
   - Альто! Стой! - тихо сказал я по-испански.
   Он замер на месте, а я вытащил нож.
   - Слушай внимательно, - сказал я.
   В коридоре было тихо и когда я нажал кнопку и освободил лезвие, то послышался щелчок - не очень громкий, но в то же время достаточно громкий, чтобы можно было понять, о чем идет речь.
   - Этот нож у твоей спины, Мигуэль, - сказал я. - Так что стой спокойно.
   Бонни обернулась и неуверенно посмотрела назад. Глаза у неё были припухшими и красными, а на щеках остались следы слез.
   - Бонни, - сказал я, - выйди через переднюю дверь, сядь в свою машину и подожди меня там.
   - Мистер Шофилд...
   - Делай, что говорю, - оборвал я.
   - Пожалуйста... - начала она. - Я очень сожалею о той сцене, которую устроила вашей жене и обо всем остальном, но...
   - Делай, как я сказал, Бонни, - повторил я.
   Мигуэль пошевелился и я слегка ткнул его слева в поясницу. Он снова замер.
   - Все будет хорошо, Бонни, - сказал я.
   Она взглянула на Мигуэля, потом на заднюю дверь, но затем подчинилась, проскользнула мимо Мигуэля и я слышал, как её каблуки простучали по полу в сторону двери.
   - Очень хорошо, Мигуэль, - сказал я. - Иди вперед - и только вперед. Вамос! Иди!
   Он двинулся не сразу и я слегка уколол его. После этого он пошел. Он подошел к задней двери, открыл её и вышел в аллею. Я подождал, пока дверь не захлопнулась, повернулся, прошел через забегаловку и вышел наружу. Бонни сидела на переднем сидении "ягуара" на месте водителя. Я обошел машину и сел рядом с ней. Она даже не взглянула на меня.
   - Во что ты впуталась? - спросил я.
   - Вы все равно ничего не сможете с этим поделать,..
   - Нет, думаю, что смогу.
   - Пожалуйста, мистер Шофилд, вы не понимаете...
   - Кое-что я понимаю. Я знаю, что смогу повести эту машину, причем ты будешь сидеть в ней, пересечь границу и доехать до твоего дома, где ты окажешься в безопасности.
   - Нет, вы не сможете этого сделать, - сказала она. - Это все равно, что совершить самоубийство.
   Она повернула ко мне свое милое, убитое горем лицо.
   - Мистер Шофилд, - сказала она, - вы даже не представляете насколько вы были близки к смерти вчера вечером - там, на дороге.
   - Тогда почему же меня не убили? - спросил я.
   - Потому что...я кричала и умоляла Панчо до тех пор, пока он не сдался. Но он все равно убьет вас. Он собирался бросить вас там вместе с машиной и... с Эль Лобо...
   - А почему ты остановила его?
   - Потому что...потому что вы хорошо отнеслись ко мне...вы мне помогли...
   - Позволь мне ещё раз помочь тебе.
   - Вы не сможете!
   Я схватил её за руки и повернул к себе. Она зажмурилась, потом медленно открыла глаза.
   - И ты собираешься сидеть здесь, прекрасная восемнадцатилетняя американская девушка, и говорить мне, что если я отвезу тебя домой, в твою собственную страну, в Лос-Анжелес, то это будет самоубийством?
   На её лице появилось твердое упрямое выражение.
   - Эль Лобо мертв? - спросила она.
   - Да, но послушай, Бонни...
   - Тогда, пожалуйста, мистер Шофилд, ради Бога, оставьте меня в покое!
   Все её существо от пяток до кончиков волос выражало это желание. Я отпустил её и она повернулась к двери и поискала что-то под рулем. Затем она открыла свою сумочку и вытащила оттуда ключи.
   - Но если ты не отправишься домой, - сказал я, - если ты сейчас начнешь делать то, что, как ты думаешь, ты должна делать...
   - О, я не думаю, мистер Шофилд!
   - Разве это не будет таким же самоубийством, только немного растянутым по времени?
   - Нет. Это мой единственный шанс.
   Я взглянул на нее. Убедить её было невозможно.
   - Хорошо, Бонни, - сказал я, открывая свою дверь. - Желаю тебе удачи.
   Я вышел, закрыл дверь и на мгновение наклонился к открытому окну. Она вставила одной рукой ключ в замок зажигания, а кулаком другой руки отбивала по рулевому колесу медленный размеренный ритм. Глаза её были закрыты, а губы шевелились.
   - Еще раз, - услышал я, как она сказала, словно пытаясь уговорить себя в чем-то. - Еще только раз.
   Это выглядело так, словно меня здесь уже не было. Я повернулся, перешел улицу и остановился перед отелем. Я видел, как "ягуар" выехал со стоянки, повернул на улицу и направился к северу.
   Моя машина стояла за углом в боковой улочке. Я попытался вспомнить, осталось ли у меня в отеле что-нибудь из того, что следовало забрать с собой. И в конце концов пришел к мысли, что там нет ничего стоящего, если не считать бутылки виски.
   На прощанье я взглянул на вестибюль отеля и увидел у большого окна женщину, глядевшую в мою сторону. Это была Кэрол Данди. Пришлось собрал нервы в кулак и войти внутрь
   Она была изумительна, как всегда. Мне почему-то оказалось очень трудно взглянуть ей в лицо.
   - Выпьешь что-нибудь? - спросил я.
   Она кивнула и мы пошли к бару. В отличие от того заведения, которое именовалось "Бомбой", здесь было прохладно и чисто, он был модно и нарядно отделан. Мы сели у стойки, она достала сигарету и я дал прикурить. Заказали виски с содовой. Я достал новенькие хрустящие банкноты, которые она прислала мне с Дженни, и передвинул их по полированной деревянной стойке.