Поэтому проводник советовал тихо ожидать, спрятавшись за деревьями, пока медведь кончит свой обед и вздумает сойти на землю. Он будет спускаться по лестнице спиной, и если они поступят осторожно, то могут стрелять в него почти в упор.
   Вся эта осторожность противоречила нетерпеливому характеру Ивана, но из уважения к мнению брата он сдался.
   Все трое стали за деревья, которые составляли что-то вроде треугольника, центр которого занимал тапанг, а проводник, не имевший ружья, стоял возле дерева со своим криссом в руке, готовый нанести медведю последний удар, в случае, если бы тот был только ранен.
   Для охотников, впрочем, не было никакой опасности. Небольшой медведь на Борнео опасен только для пчел, белых муравьев и других насекомых, которых он собирает языком. Он, однако же, царапается и кусается, если слишком приблизиться к нему; но в сущности он так же безопасен, как робкая лань.
   Все произошло совершенно так, как объяснил даяк. Медведь, окончив свой обед, спустился вниз спиной, и, без сомнения, сошел бы на землю, но, прежде, чем он был на половине дороги, Иван, не в силах удержать своего нетерпения, выстрелил и промахнулся. Он повторил выстрел дробью и также неудачно.
   Естественным следствием его выстрелов был испуг медведя; он начал снова подниматься, что делал почти также ловко, как кошка, и на одну минуту казалось, что он скроется. Но Алексей, подстерегавший движения брата, был наготове, и когда медведь остановился, он выстрелил в свою очередь, целясь в голову. Вероятно, пуля достигла цели, потому что животное вместо того, чтобы подняться выше, осталось на ветке и, казалось, с трудом держалось на ней.
   В эту минуту раздался выстрел Пушкина и вдруг медведь, выпустив ветку, свалился безжизненной массой к ногам охотников. Случись это на несколько сантиметров ближе, Пушкину бы не устоять. К счастью, как ни было мало расстояние, оно спасло жизнь старого гренадера.
   Если бы тело животного упало на гренадера с такой высоты, оно убило бы его, и смерть солдата была бы такой же мгновенной, как и смерть медведя.
   Потому, оценив опасность, от которой он только что избавился, бедный Пушкин не мог преодолеть волнения и взгляд его на минуту затуманился, но скоро к нему опять возвратилось хорошее расположение духа.
   Глава XLVII
   КАПУСТОЕД
   Наши путешественники, считая свое дело на Борнео законченным, готовились отправиться на Суматру, где живет медведь, известный под именем ursus malayanus; но перед выездом из Самбаса их уверили, что он находится также и на Борнео.
   Этот вид медведя встречается реже, чем медведь с оранжевой грудью; туземцы, отличные проводники, но весьма неважные анатомы, когда дело идет о классификации и породах, утверждали, что оба эти вида существуют на их острове, а даяк, которого Гродоновы щедро вознаградили за услуги, обещал, что если они пожелают пойти с ним в одно известное ему место, то он покажет им бруанга крупной породы. По сделанному проводником описанию Алексей легко узнал ursus malayanus; тот, которого он убил, был ursus euryspilus.
   Раз можно было найти этого медведя там где они были, зачем же отправляться за ним на Суматру? Нашим молодым людям и без того еще оставалось путешествовать довольно много, и они начали уже утомляться. И, притом, было вполне естественно, что после такого долгого отсутствия, перенеся такую усталость и вытерпев столько опасностей, им хотелось поскорее домой насладиться всеми удовольствиями комфортабельной жизни в своем красивом дворце на берегах Невы. Потому они решились последовать за проводником в эту новую экспедицию.
   Они шли целый день и к вечеру прибыли на то место, где даяк надеялся встретить больших бруангов. Раньше следующего дня они не могли начать охоты. Они остановились и устроили свой лагерь. Менее чем за час проводник смастерил шалаш из бамбука и покрыл его большими банановыми листьями. Они находились среди рощи или, лучше сказать, среди пальмового леса, состоящего из той породы пальм, которая называется у туземцев нибон и принадлежит к виду аренгов.
   Аренг принадлежит к семейству капустных пальм, называемых так потому, что местные жители едят ее молодые листья, как европейцы едят капусту. Листья ее чрезвычайной белизны и имеют вкус орехов; любители ставят их гораздо выше листьев кокоса и даже выше капустной пальмы Западной Индии. Жители Борнео и других островов Индийского архипелага употребляют нибон для изготовления многих предметов. Ее круглый ствол идет на бревна для их домов. Распиленная на доски, она употребляется для пола. Из оболочки, в которой есть цветы, получают сладкий сок, из которого делают сахар, - от чего произошло название ее arenda saccharifera - и который после брожения превращается в опьяняющую жидкость. Ствол содержит в изобилии саго. Наконец, из жилок, которые находятся в листьях, делают перья для письма и стрелы для духовых ружей.
   Вид этого прекрасного дерева заинтересовал Алексея, но было уже слишком поздно, чтобы рассматривать его. Оставшиеся полчаса дневного времени были употреблены им на постройку шалаша, в этом все помогали даяку.
   На другой день, рано утром, Алексей, мучимый любопытством по поводу нибона, решился пройтись по лесу, надеясь увидеть одно из этих деревьев в цвету; его брат, Пушкин и проводник остались в шалаше готовить завтрак.
   Алексей довольно далеко углубился в лес, не встречая того, что искал. Но так как он шел наудачу, всматриваясь в листья пальм, то приметил одну пальму, ствол которой очень заметно качался. Он остановился послушать и услышал, что кто-то срывает листья с дерева, и в особенности с того, движение которого его поразило. Но он видел только ствол, а причина шума и движения дерева, казалось, была на вершине, в листьях.
   Алексей пожалел, что не взял своего ружья, но не от страха, так как на вершине пальмы не могло быть ни слона, ни носорога, а это единственные страшные четвероногие в лесах Борнео, потому что королевский тигр, хотя довольно распространен на Яве и Суматре, не водится на этом счастливом острове.
   Итак, не из страха наш молодой русский пожалел, что кроме ножа, с ним не было другого оружия, но от мысли, что он теряет случай застрелить редкой породы зверя, который, судя по движению дерева, должен быть очень крупных размеров.
   Нельзя выразить словами, как увеличилось сожаление охотника, когда, подойдя к дереву и взглянув вверх, он увидел среди ветвей медведя, настоящего ursus malayanus. Это был он: его черная шуба, его желтоватая морда и белый полумесяц на груди. Он лакомился листьями аренга, и крохи от его стола покрывали землю у подножия пальмы.
   Алексей вспомнил тогда, что такова обычная манера поведения малайского медведя, любимую пищу которого составляет пальмовая капуста, и который часто нападает на кокосовые плантации, где истребляет сотни деревьев прежде, чем удается его убить. Этот аренговый лес, поставлявший ему столько капусты, сколько он мог пожелать, и был местом, где всегда можно его найти.
   Алексей знал, что эта порода встречается реже другой, по крайней мере, на этом острове, и еще больше огорчился отсутствию ружья. Нападать на животное с одним ножом было бы также нелепо, как и опасно, потому что малайский медведь противник более страшный, чем медведь с острова Борнео.
   Бруанг давно уже заметил неприятеля у подножия дерева. Он прервал свой обед, и, испуская жалобные крики, застыл в оборонительной позе. Принятое им положение ясно доказывало, что он не имел никакого намерения спуститься на землю, пока охотник будет там. Алексей несколько раз ударил палкой по дереву и сделал еще несколько движений, чтобы его испугать, но без малейшего успеха.
   Первой мыслью охотника было как-то известить товарищей. Если бы он мог это сделать, они подошли бы к нему с ружьями. Это был самый простой и лучший план, и Алексей поспешил исполнить его, закричав изо всех сил. Он звал их в продолжение десяти минут и ждал почти столько же, но не получил ответа, и никто не пришел к нему.
   Что делать? Идти за ними, значит - дать медведю время спуститься и уйти. Тогда он непременно спасется, потому что невероятно было бы отыскать в лесу его след. С другой стороны, Алексей не мог оставаться и ждать, пока медведь спустится на землю. Да и даже в этом случае он не был уверен, удастся ли ему убить медведя или хотя бы одолеть.
   Вдруг у него блеснула счастливая мысль. Он отступил на два шага и скрылся за широкими листьями дикого банана, где животное не могло его увидеть. Так как утро было свежее, то на нем был плащ. Он его снял и нацепил как мог искуснее на палку, которой стучал по дереву. Сверху он надел на палку свою шляпу и таким образом сделал что-то в виде пугала.
   Затем он осторожно приблизился, скрываясь под банановыми листьями. Пугало, напротив, было помещено так, чтобы медведь его видел; потом, надеясь на свою хитрость, достойную Ганнибала, Алексей скрылся без малейшего шума.
   Отойдя настолько далеко, что его не могли услышать, он ускорил шаг и возвратился в лагерь.
   Вооружиться и отправиться для него и товарищей было делом одной минуты, а через двадцать минут они все четверо стояли возле пальмы, где увидели, что хитрость Алексея вполне удалась.
   Медведь все еще сидел между листьями нибона; четыре пули, отправленные в белое пятно на его груди, свалили его с дерева мертвым.
   Даяк был очень обижен тем, что на этот раз не он сам отыскал медведя; но узнав, что все равно ему выдадут всю обещанную награду, скоро утешился.
   Ободренные этим счастливым началом, наши герои решились воспользоваться целым днем после завтрака и продолжить охоту, результатом которой были не только другой бруанг, но еще и rimau dahan, или волнистый тигр, самое красивое животное из всей кошачьей породы, шкура которого должна была блистательно занять свое место среди собранных трофеев в музее Гродоновских палат.
   Этой охотой закончились похождения молодых Гродоновых в Восточном архипелаге, и из Самбаса они направились через Малакский пролив в Бенгальский залив, чтобы попасть в крупнейший южноазиатский центр - город Калькутту.
   Глава XLVIII
   КОНЬ В БЕДЕ
   Итак, наши охотники направлялись к великой горной цепи Гималаев.
   Там они рассчитывали найти три породы медведей, различающихся по росту, виду, некоторым привычкам и даже по месту жительства, так как, хотя все они водятся в Гималайских горах, но каждый живет почти исключительно в своей особой зоне. Это следующие породы: большегубый медведь, тибетский медведь и желтый медведь, или снеговой.
   Первый получил свое название из-за привычки вытягивать губы, особенно нижнюю, чтобы схватить пищу. Густые пряди шерсти, покрывающие шею и почти все тело, так же как длинные серповидные когти, придают ему сходство с животным, называемым ленивцем.
   Этот медведь меньше европейского, но его наиболее крупные экземпляры приближаются к последнему по размерам. Его шерсть длиннее, чем у кого бы то ни было из его собратьев, на верхней стороне шеи она может достигать более фута длины. На затылке шерсть разделяется надвое поперечным пробором так, что передние волосы падают медведю на глаза, придавая ему неуклюжий и глупый вид, задние же в виде гривы откинуты к спине.
   Большегубый медведь бывает обыкновенно черного цвета с несколькими коричневыми пятнами. На груди выделяется белое треугольное пятно; морда грязно-белого, переходящего в желтый, цвета. Любопытна его способность вытягивать губы дюйма на три вперед, складывая их трубочкой, чтобы удобнее было сосать. Этой особенностью природа наградила его, очевидно, для того, чтобы питаться термитами, его главной пищей. Длинные загнутые когти помогают ему расковыривать тот род цемента, из которого эти насекомые строят свои необычайные жилища. Он ест также фрукты и сочные овощи; едва ли нужно прибавлять, что он страстно любит мед и обворовывает ульи.
   Несмотря на комические роли, которым обучают ручного большегубого медведя фокусники, он иногда разыгрывает и трагедии, особенно когда находится среди дикой природы. Он не нападает на человека без причины, и если его оставить в покое, проходит мимо: но, будучи ранен или раздражен, дерется с таким же упорством, как черный американский медведь. Индусы боятся его, но, главным образом, из-за опустошений, которые он производит на плантациях сахарного тростника.
   Ленивый или большегубый медведь живет не только в Гималайских горах. Эти горы являются лишь северной границей его обширного царства.
   Он водится на всем Индостанском полуострове и даже на Цейлоне, встречается также в Декане, в горах, окружающих Бенгальскую провинцию, и в Непале, но дальше этого к северу он не поднимается, что доказывает его любовь к жаркому климату, несмотря на густую шерсть.
   Вместо того, чтобы прятаться в уединении, вдали от жилищ, он скорее ищет общества человека, не из любви к нему, а просто, чтобы воспользоваться его трудами. Он всегда устраивает себе жилище по соседству с какой-нибудь деревней, чтобы вволю опустошать поля. Он живет и в лесах, но предпочитает им кустарниковую поросль и джунгли, выбирая себе под логовище природное углубление или яму, вырытую каким-нибудь другим животным.
   Из Калькутты наши путешественники направились на северо-запад, к горам. Они намеревались проникнуть в Гималаи через княжество Сикким, или Непальское королевство, и, зная, что большегубый медведь очень распространен в этих странах, все время держались начеку.
   В самом деле, они во многих местах были свидетелями опустошений, произведенных этим животным на обработанных полях, и видели по дороге много его следов.
   Но, несмотря на многочисленные доказательства присутствия большегубого медведя во всей Бенгальской провинции, наши охотники встретили его лишь у подошвы Гималайских гор, в Тераи. Это название носит полоса земли, покрытая лесом и джунглями, шириной приблизительно в тридцать миль, тянущаяся параллельно южному склону Гималайской цепи во всю ее длину, от Афганистана до Китая.
   Во всей этой области настолько нездоровый климат, что она остается почти необитаемой; местные уроженцы, с детства привыкшие к этому воздуху, насыщенному миазмами, еще переносят его, но горе европейцу, замешкавшемуся в Тераи: он может быть уверен, что найдет там свою могилу...
   Несмотря на такой вредный климат, самые крупные четвероногие: слон, носорог, лев, тигр, олень, пантера и леопард, - питают, по-видимому, особое пристрастие к этому месту. Большегубый медведь бродит там по лесам и по прогалинам, где в изобилии находит термитов. Наши охотники не могли не встретить его там.
   Они вошли в лес, в котором росли дубы, кедры и другие деревья, покрывающие возвышенность, у подошвы которой находилась маленькая деревня, где они расположили свою главную квартиру.
   Достигнув возвышенности, они сошли с лошадей, чтобы лучше осмотреть вершины деревьев, где надеялись найти свою дичь, и привязали лошадей к ветвям большого кедра.
   В тот день удача отвернулась от них. Они везде видели многочисленные следы присутствия медведей, но не встретили ни одного из этих животных.
   Был уже полдень, и так как им сказали, что вечер - самое благоприятное время для охоты, то они решились возвратиться к своим лошадям и ждать захода солнца. Движение разбудило в них аппетит, а завтрак и несколько часов отдыха под большим кедром должны были восстановить их силы и дать возможность подготовиться к охоте, с большей надеждой на успех при наступлении ночи.
   Но, приближаясь к месту, где охотники оставили лошадей, они услышали ржание и, что их удивило, глухой звук и непрестанный топот. Удивление их еще более усилилось, когда, подойдя к кедру, они увидели своих трех лошадей, прыгающих и старающихся оторвать повода. Они были привязаны каждая к отдельной ветке, на расстоянии нескольких метров одна от другой, и все три страшно ржали, казалось, без видимой причины.
   Алексею и его брату было известно, что в Гималайских горах есть один род овода, которого боятся не только животные, но и человек: они уже испытали это на себе. Но эти насекомые водятся только в низинах и было маловероятно опасаться их в этих лесах, поднявшихся на 3000 метров выше уровня моря.
   Не были ли это пчелы?
   Может быть, рой их находился по соседству, или даже на ветвях этого самого кедра, и присутствие их вызвало тревогу, в которой они застали своих лошадей?
   Они готовы были уже поверить этому объяснению, когда внимание их было привлечено предметом, разрешившим задачу совсем иным образом.
   Одна из лошадей казалась более испуганной, и в то время как она рвалась и прыгала, глаза ее были устремлены вверх. Охотники взглянули в том направлении и между листьями кедра увидели огромную черную массу, расположившуюся на одной из ветвей, как раз над местом, где привязана была лошадь.
   Едва они успели узнать ту самую дичь, которую отыскивали целое утро, как медведь, словно кошка, бросился на спину лошади. Конь страшно заржал; ужас как будто удвоил его силы; он сломал ветвь, удерживающую его, и пустился в лес с медведем, уцепившимся за его спину.
   Деревья, растущие вокруг, были почти все молодые и тонкие; но так как они росли густо, то конь со своим необыкновенным всадником мог продвигаться с трудом, и ослепленный ужасом, спотыкался почти на каждом шагу. Вдруг он остановился, как бы удерживаемый магической силой. Зрители, удивленные этой сценой, не могли объяснить ее себе; но так как они были недалеко, то скоро и узнали причину остановки. Медведь одною из своих толстых лап схватился за дерево, а другою крепко держался за седло. Таким образом, он некоторое время удерживал коня, но скоро началась борьба, продолжавшаяся несколько секунд. Конь делал страшные усилия, чтобы вырваться, медведь энергично тянул седло к себе и всеми силами держался за дерево. К счастью для коня, седло было довольно подержанное. Подпруга лопнула; седло осталось в когтях медведя, а конь, освободившись, воспользовался этим счастливым случаем. Он радостно заржал и бросился в лес; теперь он был в безопасности. А медведь - напротив: его бедствия только начинались.
   В то время как, придерживая лошадь одною лапою, он другою уцепился за дерево (это была молодая сосна), оно наклонилось до того, что вершина его стала касаться седла. Когда подпруга лопнула, упругий ствол выпрямился с такою силою, что не только выскользнул из лапы медведя, но и отбросил его на несколько шагов на землю, где он лежал оглушенный, или, по крайней мере, до того удивленный, что его на минуту можно было считать мертвым.
   Эта минута не была потеряна нашими охотниками. Они подбежали на расстояние десяти шагов к животному и выстрелили все трое одновременно, что помешало ему встать. На лапы он встал лишь по прибытии его шкуры в Петербург, где из нее сделали чучело и поместили в музее при Гродоновских палатах.
   Глава XLIX
   СНЕГОВОЙ МЕДВЕДЬ
   На гораздо большей высоте в Гималайских горах обитает снеговой медведь. Порода эта получила от натуралистов странное название солового медведя (ursus isabellinus). Масть его разнообразится от белой до темно-бурой. Гималайские охотники знают его под названиями бурого, красного, желтого, белого, серо-белого, серебристого и белоснежного - что доказывает не только, сколько мастей попадается в одной породе, но и как последовательно изменяются оттенки у одного и того же индивидуума, сообразно с временем года или с возрастом животного.
   Из всех названий наиболее подходящим представляется снеговой медведь. Приняв его, можно избежать путаницы названий, так как некоторые из них даны уже разновидностям ursus americanus и ursus ferox. Скажем более, оно как нельзя лучше применимо к гималайскому медведю, ибо он по преимуществу обитает в поясе, поросшем травою, без деревьев, между линией вечных снегов и лесистыми скатами, на которые заходит лишь в известное время года.
   Для отличия его от других пород следует не особенно полагаться на его цвет. Весною шерсть у него длинная, пушистая, меняющая свой цвет от желтого до рыжего, но чаще - от серого до серебристого. Летом эта длинная шерсть вылезает и заменяется более короткой и более темной, которая становится длиннее в свою очередь и принимает гораздо более светлый оттенок. Самки темнее самцов, а у медвежат вокруг шеи имеется белое кольцо, которое исчезает с возрастом.
   Снеговой медведь подвержен спячке. С наступлением холодов он забирается в какую-нибудь пещеру, откуда выходит только тогда, когда солнце пригреет землю, и на опушках лесов покажется молоденькая травка. Там он бродит целое лето, питаясь травою и кореньями, а также пресмыкающимися и насекомыми, которых может поймать. Осенью он ходит по лесам, отыскивая ягоды и орехи, и в это время года, подобно своему собрату, черному медведю, проникает на возделанные земли и даже в сады полакомиться плодами и молодыми колосьями, из которых рисовые составляют его любимое блюдо.
   Будучи от природы плотоядным, он ест однако иногда и мясо и нередко опустошает козьи и овечьи стада, пасущиеся на горных высотах. В этих случаях он не боится человека и нападает на пастухов, которые вздумают защищать свое стадо. Среди более или менее странных продуктов, составляющих пищу снегового медведя, можно поместить на первом плане червей и скорпионов. Он иногда довольно долго их ищет, роя землю и переворачивая камни. Иногда он перемещает такие глыбы, какие человеку не поднять.
   Однажды именно за таким занятием наши охотники увидели снегового медведя. Они уже встречали многих и ранили двоих, но последние успели скрыться. На этот раз охотники были счастливее.
   Они с трудом взбирались по узкому ущелью, которое, несмотря на то, что уже была осень, загромождалось снегом, оставшимся от зимы. Снег был твердый, так что приходилось прорубать ступеньки. Целью этого трудного восхождения было отыскать медведя, который несколько минут назад прошел по этой самой дороге и следы которого отчетливо отпечатались на снегу.
   Ступая с максимально возможной осторожностью, охотники подошли к самому верху ущелья. Взглянув из-за утеса, они увидели небольшую площадку, покрытую травой. Везде торчали большие камни, очевидно, оторванные от горы, продолжавшей подниматься за площадкою.
   Но они обрадовались больше всего, когда увидели медведя, по всей вероятности, того самого, за которым они следили. Он был от них не более как в десяти саженях и в чрезвычайно странной позе: в передних лапах держал камень громадной величины и, очевидно, хотел его переложить на другое место. Все трое охотников прицелились и дали залп. Пули попали в зверя; он бросил камень, а сам не упал, но, оборотясь, с диким ревом бросился на неприятелей.
   Охотникам некогда было заряжать ружья, а оставалось только бежать по ущелью, по которому они только что прошли, так как появиться на площадке значило идти навстречу медведю. Но спускаться было делом нелегким. Не успели они сделать несколько шагов, как убедились в невозможности держаться на гладком снегу. Не было у них и времени прорубить новые ступеньки или искать старые. Единственное средство спасения было - сесть на снег и спускаться в таком положении. Не успела им придти в голову эта мысль, как уже была приведена в исполнение; они сидя спустились по крутому скату, умеряя ружьями быстроту спуска, и таким образом достигли равнины.
   Очутившись внизу, они обернулись. Медведь стоял наверху и, по-видимому, колебался, спускаться ли ему в свою очередь или оставить преследование. Он стоял так, что охотники намеревались дать по нему новый залп, как, вдруг, к своему сожалению заметили, что стволы их ружей были наполнены снегом.
   В то время, как они считали медведя потерянным для себя, он продвинулся вперед, словно задумав спуститься, но вместо обыкновенного способа покатился кубарем, повинуясь скорее посторонней силе, нежели собственной воле. Действительно, обессилев от потери крови, он упал в ущелье и покатился, не будучи в состоянии остановиться.
   Через минуту медведь лежал без движения у ног охотников, которые, однако, из предосторожности все-таки еще и закололи его.
   Глава L
   ПОСЛЕДНЯЯ ОХОТА
   Не имея больше на кого охотиться в Гималайских горах, наши путешественники спустились с гор в равнины Индостана и прошли через полуостров до Бомбея. Оттуда по Индийскому океану и Персидскому заливу они прибыли в порт Бассору на Евфрате. Поднявшись потом по одному из притоков этой реки, Тигру, они посетили знаменитый Багдад. Целью их было добраться до снежных вершин Ливана, где они надеялись встретить сирийского медведя. Выехав из Багдада с турецким караваном, они достигли Дамаска, где оставались очень недолго для необходимых расспросов, и прямо направились в Ливан.
   В этой горной цепи живет сирийский медведь (ursus syriacus), открытый, впрочем, совсем недавно. Все натуралисты сомневались в существовании медведя в Сирии, подобно тому, как они отрицают до сих пор его присутствие в Африке. Будучи вынужденными сознаться в ошибке, иные хотят видеть в сирийском медведе только разновидность ursus arctos; но это мнение не выдерживает критики. По форме, цвету и большей части своих привычек сирийский медведь существенно отличается от бурого северного. Он живет не в лесах, а на открытых местах или в скалах, и, подобно гималайскому, держится преимущественно возле линии вечных снегов.
   Цвет его разнообразится между серо-пепельным и буро-рыжим, но изменяется сообразно с временем года. Шерсть у него короткая, отчего он кажется тоньше и меньше многих из своих собратьев.