Страница:
В отсеке миссис Рамп-Годди ворам удалось разжиться лишь несколькими удостоверениями личности покойной. Помимо нее, в камере находились замороженные тушки Типпи, Ниппи и Бэби Попо — трех ее самых любимых кошек. Согласно воле покойной, они должны были последовать за ней в своих собственных небольших криогенных камерах. К несчастью, законодательство не позволило это сделать. А может быть то была месть со стороны живущих.
Так что «Дом вечного сна» медленно плыл по орбите вокруг Земли, полагаясь на автоматику и большой слой изолирующей пены. Ковчег с его обитателями был давно забыт всеми, не считая нескольких людей, которые ежемесячно являлись на заседания суда, да тех, кто работал в управлении по разрушающимся орбитальным объектам НАСА3, или как еще его называли, «Мусорной группе».
Когда неожиданный импульс электромагнитного шума прошел через солнечную систему, разразилась паника, едва обычно говорливые человеческие существа обнаружили, что все многоузловые системы связи отключились. Никому и в голову не пришло взглянуть на небо. Не догадались это сделать и бюрократы из НАСА, ломавшие голову над тем, что еще мог натворить электромагнитный импульс.
Для них прошло незамеченным, что за последние двадцать минут ионосфера, лежащая в пятистах километрах под килем платформы, поглотила огромное количество сильного ультрафиолетового излучения в результате взрыва на Солнце.
Плотность воздуха на такой высоте достаточно мала и составляет величину, варьирующуюся от двух миллионных до пяти биллионных грамма на кубический метр. Он не пригоден для дыхания, и его трудно назвать атмосферой, однако, пусть слабые и размытые, границы «воздушного океана» планеты существуют. Составляющие их частицы, в большинстве своем не целые молекулы легких газов, а ионизированные атомы, обладают массой и подчиняются физическим принципам, в том числе, закону равновесия. Другими словами, части молекул остаются на той же высоте, поскольку в результате столкновений давление газов, подпитываемое солнечным излучением, позволяет им преодолевать силу притяжения.
Это простейший пример из физики: подогрейте газ — и давление начнет расти. Будет расти объем, если газ не содержится в стальной емкости или любом другом закрытом пространстве.
В течение двадцати с небольшим минут, когда первая волна наведенной солнечным взрывом электромагнитной энергии проходила через Землю, температура в нижних слоях ионосферы под действием постоянного притока мощного излучения утроилась. Непрерывно расширяющиеся газы рванулись ввысь, повысив плотность материи в прилегающих к орбите платформы слоях в пятьдесят раз.
Реакция была мгновенной, платформа словно ударилась о стену.
Всего за пять минут платформа потеряла восемьсот метров высоты. Поскольку движение теперь происходило в сравнительно более плотной атмосфере, скорость спутника продолжала падать, ну а давление все росло и росло.
Тупой нос корабля завибрировал. В отсутствие рулей стабилизации корпус задрался вверх. Поскольку отсутствовали приборы управления, способные исправить создавшуюся ситуацию, платформе не удалось достичь равновесия в этом положении, и она перевернулась. Еще несколько секунд и платформа полностью потеряла управление, выделывая в воздухе пируэты.
Ускоренный подогрев корпуса платформы, вызванный аэродинамическим трением, совершенно не учитывался конструкторами корабля. Швы треснули и начали расползаться. Панели принялись давить друг на друга, сжимая и выгибая внутренние поверхности.
Подобно летящему с лестницы кирпичу, «Дом вечного сна» опускался на все более низкие орбиты. Уже на закате дня, где-то над западной Африкой, периоды относительной стабильности корпуса сократились до нескольких секунд.
Над южной Танзанией на высоте 475 километров, оболочка корпуса стала нагреваться сильнее.
К высоте двухсот километров корпус накалился докрасна.
На высоте ста километров, над северным побережьем Мадагаскара, от платформы стали отваливаться части корпуса. Если быть более точным, скорость платформы, по-прежнему превышавшая двадцать тысяч километров в час, привела к тому, что корпус стал частично плавиться. За кораблем потянулся яркий след горячих ионизированных газов, смешанных с раскаленными до бела частицами стали и полимеров.
Внутри могильника царил настоящий хаос. Заполненные жидким азотом ванны, в которых покоились усопшие, больше не могли поддерживать постоянную низкую температуру. Холодные газы стали вскипать, вырываясь из трубок и превращая в пепел ткань.
Когда корпус раскрылся, ворвавшаяся внутрь струя перегретого воздуха быстро воспламенила всю органику и приборы, сделанные из металлов с температурой плавления ниже тысячи трехсот градусов по Цельсию.
На последней стадии приземления оставшиеся обломки медленно двигались в плотных нижних слоях атмосферы. Они падали в Индийский океан почти вертикально, постоянно ускоряясь на девять и восемь десятых в секунду за секунду.
В конце концов, несколько железных обломков размером чуть больше кулака да догорающие угольки, напоминающие пепел покойных, развеваемый индийцами над Гангом, медленно опустились в залитые солнцем голубые воды океана.
Поворот…
Поворот…
Поворот…
Поворот…
Три находящиеся под давлением отсека на концах корабля, выполненного в форме буквы «У», были всего-навсего ракушками. Правда они были заставлены кроватями и прочей мебелью, там имелись полы и переборки, вентиляторы и воздухоосвежители, водопровод и система поддержки гравитации, гидропонная станция и различное медицинское оборудование. Однако в лечебнице не было ни самостоятельно работавших кибера, ни врачей с искусственным интеллектом, ни даже калькулятора. В наличии были лишь терминалы, установленные в наиболее доступных местах, то бишь в коридорах, медицинских палатах и центральном офисе, однако из-за статики на экранах ничего не было видно.
Паттерсон хотела связаться с кем-нибудь и рассказать о своих бедах, но связи не было. В ее распоряжении остались лишь кухарка да рассыльный, которые успели ретироваться в свои модули. На долю Меган выпало сидеть в своем офисе на этаже со средним уровнем гравитации и ждать неизвестно чего.
Положив ногу на ногу и опершись локтями о край стола, Меган пыталась унять волнение и гнев. Ничего не получалось. От охватившего ее волнения она принялась нервно постукивать ногой. Через мгновение до Меган дошло, что что-то не так. Она взглянула под ноги и обнаружила, что нервно водит туфлей взад-вперед. Пытаясь сдержать себя, Меган хотела остановиться, но вместо этого нога заходила еще быстрее, словно играла в веревочку.
Конечно, виноваты в случившемся те, кто сейчас на земле. Эти бухгалтеры-счетоводы сделали ее номинально ответственной за целую станцию, а сами поддерживали связь через отраженный луч, столь чувствительный к помехам любого рода. Самым невыносимым для Меган была эта зависимость от них, сидящих дома в тепле и уюте.
Через минуту она описывала ногой дугу в добрых тридцать сантиметров. Так можно и слететь со стула, подумала девушка. Самое время прекратить ребячество и заняться чем-нибудь полезным.
Меган твердо уперлась в пол, но стул продолжал вибрировать. Стол ходил ходуном. Что происходит, в конце концов?
Она положила руку на стол и почувствовала вибрацию. Меган вся напряглась и тут заметила, что трясутся и стены, и пол, повинуясь импульсам, исходящим откуда-то из глубины корпуса.
Меган в тревоге вскочила на ноги. Неужели началось то, о чем предупреждала служба наблюдений? Но почему так скоро? Нажав на кнопку селектора, она связалась с рассыльным, исполнявшим также обязанности техника станции.
— Дилки? Ты у себя?
— Да, мисс Паттерсон, — ответил после секундного колебания абонент.
— Ты чувствуешь тряску или что-то в этом роде?
— М-м, не думаю, мэм.
— Приложи руку к ближайшей стене! Все трясется и извивается как живой угорь. Я во втором отсеке и то слышу какой-то гул снизу.
— Ну, мэм, так не определить. Вы знаете, у каждого из модулей есть своя резонирующая частота. Поэтому, если вы что-то слышите, то это вовсе не означает, что у нас идет точно такой же звук.
— Черт побери, Дилки, я говорю, что станция ходит ходуном и может развалиться на части! Я хочу, чтобы ты выяснил причину.
— А я еще раз пытаюсь объяснить вам, что не знаю причины. Как я могу понять в чем дело, если ничего не чувствую? Неразумно думать, что мужчина…
— Конец связи, — оборвала его Меган.
Толчки усиливались. Девушка привстала со стула, который практически плыл по комнате из-за слабой гравитации, и нетвердыми шагами направилась к окну. Эти чертовы окна в модулях были сделаны, чтобы привлечь покупателей и, согласно сводке службы контроля, являлись одной из причин неравномерного вращения комплекса. Прижавшись к окну, она увидела зрелище, от которого едва не свалилась в обморок.
Третий отсек, модуль, который был в два раза длиннее двух других, тронулся с места. Боковая сторона отсека, окрашенная в белый цвет, при нормальных условиях не могла попасть в поле видимости, так как находилась в зените в трети пути от оси вращения, сейчас же она сдвинулась почти на девяносто градусов вправо.
Меган опустилась на корточки, пытаясь увеличить угол обзора через иллюминатор, который располагался практически на одной оси с центром комплекса. Она едва могла различить модуль и его незакрепленные стыковочные лопасти, но глаза ее искали вовсе не это.
Вот, наконец! Справа, выделяясь на фоне плывущих облаков, четко просматривались две петли кабелей высокого напряжения и колено гофрированного стыковочного коридора, в котором размещался подъемник, проход, кабели телекоммуникаций и крепежные элементы, соединявшие главный корпус со свободным модулем. Пока Меган смотрела, мотки кабелей сделались шире и развернулись еще раз, образовав теперь уже четыре петли.
Третий блок опускался прямо на корпус.
Меган Паттерсон наблюдала, как разрыв между модулем и верхней частью основного корпуса продолжает сокращаться. Даже когда меду блоками еще оставалось свободное расстояние порядка сорока метров, иллюминатор, у которого она стояла, снова начал сдвигаться вправо. Девушка прижалась к раме плечом, но движение продолжалось.
Хотя, скорее это ее сносит влево какой-то силой.
Физику Меган изучала очень мало, хотя для присвоения квалификации специалиста, годного к работе на орбите, ей был прочитан курс по базовым принципам динамики вращения. Если она движется влево безо всяких усилий с ее стороны, то, значит, комната или модуль, или вся станция, в зависимости от обстоятельств, теряют скорость. На ее тело не действовала никакая сила, кроме инерции, ее положение оставалось стабильным. Это комплекс, неведомо почему, меняет направление движения.
Девушка бросила взгляд на стол, стремясь подтвердить правильность гипотезы. Да, все так, оставленная на столе книга, также не лежала на месте. Она соскользнула влево, удерживаемая лишь силой трения обложки и вращением самого стола.
Движение было плавным и скорее напоминало постоянное давление. Меган была глубоко признательна конструкторам комплекса, пожелавшим воссоздать хотя бы небольшую гравитацию на корабле, просто напоминание пациентам, в большинстве своем людям преклонного возраста, где должен находиться «низ». Если бы конструкция корабля предполагала вращение станции с полным ускорением, то Меган просто шмякнуло бы о стену, и еще неизвестно, удалось бы ей сохранить целыми и невредимыми руки и шею. Давление продолжало расти, и вскоре Меган почувствовала, что не может удержаться на месте, цепляясь за узенький комингс иллюминатора. Выставив руки вперед, Меган быстрым шагом направилась к ближайшей переборке. Она едва успела расставить пошире ладони, чтобы сдержать удар.
Паттерсон ударилась о стену, развернулась и… свободно поплыла, расставив руки и разведя ноги в стороны. Вращение исчезло.
БУММ!
Стены кабинета Меган задрожали, словно от удара колокола.
Раздался скрежет. Из-за избыточного давления воздух едва проходил в легкие, в ушах стоял непрекращающийся гул, напоминавший работу гидравлического пресса.
Трам-тамм!
Гул перешел в серию ударов, которые постепенно затихли, как эхо в горном каньоне.
Меган поняла, что третий отсек вошел в сцепление с основным модулем.
Удар!
Стук!
Звон!
Треск!
Доктор Гари Ашер, управляющий гериатрическими космическими лечебницами компании, прислушивался к возвращающимся сигналам. Из-за продолжающегося возмущения волн он давно уже отложил в сторону шлемофон и перчатки виртуальной реальности, обычно позволявшей ему поддерживать тесную связь с пациентами. Сейчас он использовал только голосовую связь, поскольку было меньше статических разрывов. Ашер мог только надеяться, что в ходе непредвиденного сбоя в сети ни с кем из двух тысяч четырехсот находившихся на орбите пациентов не произошло рецидива, требующего его внимания и совета.
На пульте немедленно зажглась красная лампочка, означавшая срочный вызов. Вызов шел из канала станции А-18-37Ц-626. Наверное у них мертвый, а дежурная медсестра боится выйти на связь. Такие вещи случались сплошь и рядом.
Натянув шлемофон и надев перчатки, Ашер принял этот вызов первым.
— …Помогите мне! — работала только звуковая связь, и Ашер ничего не видел и не чувствовал, а поэтому мог судить о ситуации на орбите как угодно.
— Мы распадаемся на части! — кричала в трубку девушка, — эта штуковина трясется как в лихорадке!
— Мисс, м-м… — доктор быстро справился со списком абонентов, — а-а, мисс Паттерсон! Говорит доктор Ашер из Холливилля… У вас проблемы по медицинской части?
— Медицинской? Естественно, по медицинской! У меня на борту четыре сотни старичков с расстройством желудка, поскольку станция совершенно перестала вращаться. Ну а лекарство от такого недуга явно не по вашей специальности. А сейчас освободите линию и соедините меня с кем-нибудь из инженерного отдела!
— Сестра, боюсь, что из-за статики…
— Делай, что я тебе говорю!
Поскольку передача велась на фоне шумов, которые и могли быть вызваны статикой, однако больше походили на скрежет и стук металла, Ашер подумал, что женщина и впрямь не бредит наяву. Он снова посмотрел директории и попытался дозвониться в технический отдел.
К счастью, после ленча прошло уже достаточно много времени, и кто-то взял на себя труд поднять трубку:
— Техотдел, Рамирес слушает.
— Рамирес, говорит доктор Ашер из медицинского контроля. Похоже, у нас возникла проблема с клиникой 37-Ц, я хотел бы…
— Это медицинская проблема?
— Нет, дежурная сестра уверена, что станция потеряла вращение.
— Черт побери! Еще одна страдающая космоболезнью. Если она в истерике, то…
— Я думаю, что вам лучше поговорить с ней самой.
— Соедини.
Ашер так и поступил. Вернувшись к пульту, он заметил, что на нем горели уже две красные лампочки.
Тр-рах!
Бумм!
Бамм!
Бомм!
Воздух вокруг был наполнен людскими и нечеловеческими звуками одновременно. Стенания и крики напуганных до смерти пациентов перемежались с треском и скрежетом трех основных модулей, тершихся друг о друга и срывавших внешние панели с оболочки комплекса. Этот самый тип с Земли, Рамирес, сказал, чтобы она не придавала им значения, пока не услышит низкий свист, который может перерасти в сплошной шумовой фон.
Он посоветовал ей начать оповещение пациентов и членов персонала и собрать их всех в стыковочном узле станции, который являлся самым крепким модулем комплекса, а затем наглухо закрыть внутренние люки. Может быть, таким образом им удастся пережить последствия аварии на борту.
Рамирес уклонился от ответа на вопрос, не собираются ли они начать немедленную эвакуацию. «Условия не позволяют сделать это», — сказал он, хотя для Меган осталось полной загадкой, какие условия имелись ввиду. Сейчас, когда комплекс практически трещал по швам, о чем еще могла идти речь, недоумевала девушка.
Прямо по курсу показался один из старичков-пациентов, Роджер Кахилл, 91 года от роду. Меган захватила его с собой, хотя по-прежнему не могла решить, как он, или кто-либо другой, сумеет преодолеть проход, ведущий от модуля к центральному узлу. Проход мотало из стороны в сторону, словно змею с перебитой шеей.
— Э-эй! — закричал ей на ухо Кахилл. — Почему вы… Куда мы движемся?
— Наверх, в центральный узел… Вы думаете, что доковыляете на своих двоих?
— Точно так, моя дорогая. Знаете, я был такелажником в первой колонии на Луне в тридцать четвертом году. Почему бы и нет?
— Великолепно, дедуля! Ну тогда давай, — с этими словами Меган сообщила Кахиллу необходимое ускорение.
И отодвинула занавеску, развевавшуюся у входа в следующую каютку, принадлежавшую восьмидесяти семилетней Мэри Хэмптон. Меган просунула голову внутрь и обнаружила женщину в дальнем углу, между кроватью и столиком. По ее уставившимся в никуда глазам Меган поняла, что женщина или умерла, или находится в глубоком обмороке.
— Дайте мне руку, — прокричала девушка, подплывая к ней.
Ответа не последовало.
Меган наклонилась и попыталась разжать судорожно уцепившиеся за край матраса пальцы, однако кисть сжалась еще сильнее.
— Пойдемте! Нам нужно бежать!
Ответа по-прежнему не было.
Меган повернулась и поплыла прочь из комнаты. Тратить время на одну пациентку, когда ее ждали еще 392 человека, было просто непозволительно.
К этому времени коридоры и переходы станции были уже заполнены людьми. Одни впали в оцепенение, иные бились в истерике, но большинство пациентов были лишь слегка встревожены и живо интересовались происходящим.
— Вверх! — закричала что было мочи Меган. — Вверх на следующий уровень. Нам нужно подняться в стыковочный модуль!
— Куда-куда? — переспросила плывшая неподалеку женщина.
— В центральный узел, где вы были.
Мужчина рядом с Меган попытался опустить ноги и пройти по проходу пешком, но к своему глубокому удивлению сделал в воздухе сальто-мортале и врезался в двух других пациентов.
— Не пытайтесь идти! — снова закричала девушка. — Плывите! Плывите в воздухе!
Две женщины попытались в нерешительности поплыть брассом, однако их медленные слабые телодвижения так ни к чему и не привели.
На них у Меган тоже не было времени, оттолкнувшись от ближайшей переборки, она рванулась мимо женщин в коридор, пересекла еще один уровень и продолжала плыть наверх, вернее, к тому месту, где при нормальном вращении находился верхний уровень комплекса, связанный кабелями.
К этому времени Меган стало очень жарко. Поскольку гравитации не было, пот не собирался в капельки, а тек по лицу струйками. Свободная одежда немного облегчала страдания, привнося на мгновение прохладу, но ненадолго. На верхнем ярусе парило как в печи, и Меган едва не сделалось дурно.
Корабль продолжало трясти из стороны в сторону. Несмотря на невесомость, Меган приходилось то и дело держаться за различные выступающие части, чтобы не стать игрушкой разбушевавшейся неведомой стихии. Ничего, утешала она себя, в трубе станет полегче, ведь та была гибкой и с мягкими прокладками внутри.
По-прежнему созывая пациентов, Меган ухватилась за внутренние кабели, чтоб попасть в проход, ведущий к стыковочному узлу. Тут она замерла.
Кабели были горячими на ощупь.
Меган протянула руку, чтобы исследовать стену туннеля, состоящую из стальных колец, разделенных полосами из полимерных волокон. Они также нагрелись, а пластиковое покрытие стало скользким и липким на ощупь, что было уже совсем плохо. Однако надо двигаться вперед. Полученные инструкции с Земли оказались весьма разумными.
Меган медленно протиснулась в извивающуюся трубу. Всякий раз, когда она касалась стен, на костюме появлялись серые полосы от волокон и коричневые пятна от соприкосновения со сталью. Костюм постепенно расползался на части.
Девушке очень хотелось плыть дальше, но свои обязанности надо было исполнить до конца. Словно лосось в бурной воде, Меган, высунула голову из люка и прокричала еще раз:
— Сюда! Все наверх!
Когда Меган развернулась и хотела плыть дальше, внутри стыковочного отсека образовалась щель длиной около метра. Она так и не услышала стона ветра, который подхватил ее тело и бросил в светящийся поток нагретых ионов, ворвавшийся внутрь погибающей станции.
Хлоп
Хлоп
Хлоп
Хлоп
Джимми ничего не знал о лучах, направляемых от метеорных следов, о солнечных взрывах или электромагнитной интерференции. В конце концов, ему было всего десять лет от роду. Он знал только, что экран видео неожиданно поблек, и зарябило в глазах в точности как в день, когда папа пытался настроить параболическую антенну. Когда стало нечем заняться дома, мама отправила сына погулять на свежем воздухе и немного позагорать.
Мальчику показалось, что солнце пылало слишком ярко, песок был чересчур белым и сверкающим. В белесом небе не было ни облачка.
Джимми собрался было вырыть себе яму в песке и забраться туда, но вспомнил, что забыл лопатку и ведро дома. Да и песок оказался слишком горячим, чтоб его можно было копать руками.
Мальчик огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь занятия. Может быть, в песке найдется ракушка или камушек, который можно будет зашвырнуть в море. Прикрыв глаза тыльной стороной ладони, мальчик, подражая индейцу, всмотрелся вдаль. Сначала он взглянул на север, потом обратил взор на юг…
Что это?!
Ближе к востоку, достаточно низко, чтобы можно было заметить, блеснула длинная белая молния, похожая на росчерк пера на бумаге, или на старинную деревянную спичку, которые тетя Палома порой использовала на кухне, высекая маленький сноп желтых искр и слабого дымка, чиркая по коробку. Однако на сей раз след рассыпался по безоблачному, иссиня-белому небу.
Джимми убрал руку. След окончательно исчез над горизонтом.
Мальчик совсем было собрался уйти, как три новые, значительно большие по размеру и яркости искры пролетели над его плечом. Мальчик проводил их взглядом, пока искорки не исчезли.
Что это могло значить?
Джимми посмотрел на север, на юг, затем задрал голову и прищурился, глядя на самый краешек раскаленной добела монетки, которую звали Солнцем, и про которую мама говорила, что на нее никогда, никогда не надо смотреть.
Так что «Дом вечного сна» медленно плыл по орбите вокруг Земли, полагаясь на автоматику и большой слой изолирующей пены. Ковчег с его обитателями был давно забыт всеми, не считая нескольких людей, которые ежемесячно являлись на заседания суда, да тех, кто работал в управлении по разрушающимся орбитальным объектам НАСА3, или как еще его называли, «Мусорной группе».
Когда неожиданный импульс электромагнитного шума прошел через солнечную систему, разразилась паника, едва обычно говорливые человеческие существа обнаружили, что все многоузловые системы связи отключились. Никому и в голову не пришло взглянуть на небо. Не догадались это сделать и бюрократы из НАСА, ломавшие голову над тем, что еще мог натворить электромагнитный импульс.
Для них прошло незамеченным, что за последние двадцать минут ионосфера, лежащая в пятистах километрах под килем платформы, поглотила огромное количество сильного ультрафиолетового излучения в результате взрыва на Солнце.
Плотность воздуха на такой высоте достаточно мала и составляет величину, варьирующуюся от двух миллионных до пяти биллионных грамма на кубический метр. Он не пригоден для дыхания, и его трудно назвать атмосферой, однако, пусть слабые и размытые, границы «воздушного океана» планеты существуют. Составляющие их частицы, в большинстве своем не целые молекулы легких газов, а ионизированные атомы, обладают массой и подчиняются физическим принципам, в том числе, закону равновесия. Другими словами, части молекул остаются на той же высоте, поскольку в результате столкновений давление газов, подпитываемое солнечным излучением, позволяет им преодолевать силу притяжения.
Это простейший пример из физики: подогрейте газ — и давление начнет расти. Будет расти объем, если газ не содержится в стальной емкости или любом другом закрытом пространстве.
В течение двадцати с небольшим минут, когда первая волна наведенной солнечным взрывом электромагнитной энергии проходила через Землю, температура в нижних слоях ионосферы под действием постоянного притока мощного излучения утроилась. Непрерывно расширяющиеся газы рванулись ввысь, повысив плотность материи в прилегающих к орбите платформы слоях в пятьдесят раз.
Реакция была мгновенной, платформа словно ударилась о стену.
Всего за пять минут платформа потеряла восемьсот метров высоты. Поскольку движение теперь происходило в сравнительно более плотной атмосфере, скорость спутника продолжала падать, ну а давление все росло и росло.
Тупой нос корабля завибрировал. В отсутствие рулей стабилизации корпус задрался вверх. Поскольку отсутствовали приборы управления, способные исправить создавшуюся ситуацию, платформе не удалось достичь равновесия в этом положении, и она перевернулась. Еще несколько секунд и платформа полностью потеряла управление, выделывая в воздухе пируэты.
Ускоренный подогрев корпуса платформы, вызванный аэродинамическим трением, совершенно не учитывался конструкторами корабля. Швы треснули и начали расползаться. Панели принялись давить друг на друга, сжимая и выгибая внутренние поверхности.
Подобно летящему с лестницы кирпичу, «Дом вечного сна» опускался на все более низкие орбиты. Уже на закате дня, где-то над западной Африкой, периоды относительной стабильности корпуса сократились до нескольких секунд.
Над южной Танзанией на высоте 475 километров, оболочка корпуса стала нагреваться сильнее.
К высоте двухсот километров корпус накалился докрасна.
На высоте ста километров, над северным побережьем Мадагаскара, от платформы стали отваливаться части корпуса. Если быть более точным, скорость платформы, по-прежнему превышавшая двадцать тысяч километров в час, привела к тому, что корпус стал частично плавиться. За кораблем потянулся яркий след горячих ионизированных газов, смешанных с раскаленными до бела частицами стали и полимеров.
Внутри могильника царил настоящий хаос. Заполненные жидким азотом ванны, в которых покоились усопшие, больше не могли поддерживать постоянную низкую температуру. Холодные газы стали вскипать, вырываясь из трубок и превращая в пепел ткань.
Когда корпус раскрылся, ворвавшаяся внутрь струя перегретого воздуха быстро воспламенила всю органику и приборы, сделанные из металлов с температурой плавления ниже тысячи трехсот градусов по Цельсию.
На последней стадии приземления оставшиеся обломки медленно двигались в плотных нижних слоях атмосферы. Они падали в Индийский океан почти вертикально, постоянно ускоряясь на девять и восемь десятых в секунду за секунду.
В конце концов, несколько железных обломков размером чуть больше кулака да догорающие угольки, напоминающие пепел покойных, развеваемый индийцами над Гангом, медленно опустились в залитые солнцем голубые воды океана.
Поворот…
Поворот…
Поворот…
Поворот…
ОРБИТАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС 37-Ц НА ВЫСОТЕ 625 КИЛОМЕТРОВ НАД УРОВНЕМ МОРЯ, 21 МАРТА, 19:24 ЕДИНОГО ВРЕМЕНИ
Когда связь между гериатрической лечебницей на орбите и наземным компьютерным узлом прервалась, Меган Паттерсон едва не сошла с ума. Обрыв связи означал потерю доступа к счетам пациентов, платежной ведомости, медицинскими программами, развлечениями, описями имеющегося в запасе и спискам на доставку, инженерному обеспечению, мониторингу, контролю высоты и десятку других функций, которые должен был исполнять управляющий станцией.Три находящиеся под давлением отсека на концах корабля, выполненного в форме буквы «У», были всего-навсего ракушками. Правда они были заставлены кроватями и прочей мебелью, там имелись полы и переборки, вентиляторы и воздухоосвежители, водопровод и система поддержки гравитации, гидропонная станция и различное медицинское оборудование. Однако в лечебнице не было ни самостоятельно работавших кибера, ни врачей с искусственным интеллектом, ни даже калькулятора. В наличии были лишь терминалы, установленные в наиболее доступных местах, то бишь в коридорах, медицинских палатах и центральном офисе, однако из-за статики на экранах ничего не было видно.
Паттерсон хотела связаться с кем-нибудь и рассказать о своих бедах, но связи не было. В ее распоряжении остались лишь кухарка да рассыльный, которые успели ретироваться в свои модули. На долю Меган выпало сидеть в своем офисе на этаже со средним уровнем гравитации и ждать неизвестно чего.
Положив ногу на ногу и опершись локтями о край стола, Меган пыталась унять волнение и гнев. Ничего не получалось. От охватившего ее волнения она принялась нервно постукивать ногой. Через мгновение до Меган дошло, что что-то не так. Она взглянула под ноги и обнаружила, что нервно водит туфлей взад-вперед. Пытаясь сдержать себя, Меган хотела остановиться, но вместо этого нога заходила еще быстрее, словно играла в веревочку.
Конечно, виноваты в случившемся те, кто сейчас на земле. Эти бухгалтеры-счетоводы сделали ее номинально ответственной за целую станцию, а сами поддерживали связь через отраженный луч, столь чувствительный к помехам любого рода. Самым невыносимым для Меган была эта зависимость от них, сидящих дома в тепле и уюте.
Через минуту она описывала ногой дугу в добрых тридцать сантиметров. Так можно и слететь со стула, подумала девушка. Самое время прекратить ребячество и заняться чем-нибудь полезным.
Меган твердо уперлась в пол, но стул продолжал вибрировать. Стол ходил ходуном. Что происходит, в конце концов?
Она положила руку на стол и почувствовала вибрацию. Меган вся напряглась и тут заметила, что трясутся и стены, и пол, повинуясь импульсам, исходящим откуда-то из глубины корпуса.
Меган в тревоге вскочила на ноги. Неужели началось то, о чем предупреждала служба наблюдений? Но почему так скоро? Нажав на кнопку селектора, она связалась с рассыльным, исполнявшим также обязанности техника станции.
— Дилки? Ты у себя?
— Да, мисс Паттерсон, — ответил после секундного колебания абонент.
— Ты чувствуешь тряску или что-то в этом роде?
— М-м, не думаю, мэм.
— Приложи руку к ближайшей стене! Все трясется и извивается как живой угорь. Я во втором отсеке и то слышу какой-то гул снизу.
— Ну, мэм, так не определить. Вы знаете, у каждого из модулей есть своя резонирующая частота. Поэтому, если вы что-то слышите, то это вовсе не означает, что у нас идет точно такой же звук.
— Черт побери, Дилки, я говорю, что станция ходит ходуном и может развалиться на части! Я хочу, чтобы ты выяснил причину.
— А я еще раз пытаюсь объяснить вам, что не знаю причины. Как я могу понять в чем дело, если ничего не чувствую? Неразумно думать, что мужчина…
— Конец связи, — оборвала его Меган.
Толчки усиливались. Девушка привстала со стула, который практически плыл по комнате из-за слабой гравитации, и нетвердыми шагами направилась к окну. Эти чертовы окна в модулях были сделаны, чтобы привлечь покупателей и, согласно сводке службы контроля, являлись одной из причин неравномерного вращения комплекса. Прижавшись к окну, она увидела зрелище, от которого едва не свалилась в обморок.
Третий отсек, модуль, который был в два раза длиннее двух других, тронулся с места. Боковая сторона отсека, окрашенная в белый цвет, при нормальных условиях не могла попасть в поле видимости, так как находилась в зените в трети пути от оси вращения, сейчас же она сдвинулась почти на девяносто градусов вправо.
Меган опустилась на корточки, пытаясь увеличить угол обзора через иллюминатор, который располагался практически на одной оси с центром комплекса. Она едва могла различить модуль и его незакрепленные стыковочные лопасти, но глаза ее искали вовсе не это.
Вот, наконец! Справа, выделяясь на фоне плывущих облаков, четко просматривались две петли кабелей высокого напряжения и колено гофрированного стыковочного коридора, в котором размещался подъемник, проход, кабели телекоммуникаций и крепежные элементы, соединявшие главный корпус со свободным модулем. Пока Меган смотрела, мотки кабелей сделались шире и развернулись еще раз, образовав теперь уже четыре петли.
Третий блок опускался прямо на корпус.
Меган Паттерсон наблюдала, как разрыв между модулем и верхней частью основного корпуса продолжает сокращаться. Даже когда меду блоками еще оставалось свободное расстояние порядка сорока метров, иллюминатор, у которого она стояла, снова начал сдвигаться вправо. Девушка прижалась к раме плечом, но движение продолжалось.
Хотя, скорее это ее сносит влево какой-то силой.
Физику Меган изучала очень мало, хотя для присвоения квалификации специалиста, годного к работе на орбите, ей был прочитан курс по базовым принципам динамики вращения. Если она движется влево безо всяких усилий с ее стороны, то, значит, комната или модуль, или вся станция, в зависимости от обстоятельств, теряют скорость. На ее тело не действовала никакая сила, кроме инерции, ее положение оставалось стабильным. Это комплекс, неведомо почему, меняет направление движения.
Девушка бросила взгляд на стол, стремясь подтвердить правильность гипотезы. Да, все так, оставленная на столе книга, также не лежала на месте. Она соскользнула влево, удерживаемая лишь силой трения обложки и вращением самого стола.
Движение было плавным и скорее напоминало постоянное давление. Меган была глубоко признательна конструкторам комплекса, пожелавшим воссоздать хотя бы небольшую гравитацию на корабле, просто напоминание пациентам, в большинстве своем людям преклонного возраста, где должен находиться «низ». Если бы конструкция корабля предполагала вращение станции с полным ускорением, то Меган просто шмякнуло бы о стену, и еще неизвестно, удалось бы ей сохранить целыми и невредимыми руки и шею. Давление продолжало расти, и вскоре Меган почувствовала, что не может удержаться на месте, цепляясь за узенький комингс иллюминатора. Выставив руки вперед, Меган быстрым шагом направилась к ближайшей переборке. Она едва успела расставить пошире ладони, чтобы сдержать удар.
Паттерсон ударилась о стену, развернулась и… свободно поплыла, расставив руки и разведя ноги в стороны. Вращение исчезло.
БУММ!
Стены кабинета Меган задрожали, словно от удара колокола.
Раздался скрежет. Из-за избыточного давления воздух едва проходил в легкие, в ушах стоял непрекращающийся гул, напоминавший работу гидравлического пресса.
Трам-тамм!
Гул перешел в серию ударов, которые постепенно затихли, как эхо в горном каньоне.
Меган поняла, что третий отсек вошел в сцепление с основным модулем.
Удар!
Стук!
Звон!
Треск!
КОРПОРАЦИЯ «ДЕЙС ИЗ ХОЛДИНГС КОРПОРЭЙТИД», ХОЛЛИВИЛЛЬ, ШТАТ ДЭЛАВЕР, 13:34 АТЛАНТИЧЕСКОГО ВРЕМЕНИ
Связь возвращалась так же быстро, как и нарушилась. Еще минуту назад антенны радиостанций бесцельно зондировали небо, получая в ответ лишь заряды статики, однако теперь внимательный слушатель мог уже различить в эфире обрывки голосов, криков, визгов, напоминавших фантасмагорию, в которой, однако, присутствовал смысл. Мгновением позже стали прослушиваться слова, затем законченные фразы. Естественно, что прерванные сорок минут назад радиограммы канули в лету, и теперь передачи время от времени прерывались всплесками статики, а в голосах звучала плохо прикрытая паника. По крайней мере, линии вновь были открыты для связи.Доктор Гари Ашер, управляющий гериатрическими космическими лечебницами компании, прислушивался к возвращающимся сигналам. Из-за продолжающегося возмущения волн он давно уже отложил в сторону шлемофон и перчатки виртуальной реальности, обычно позволявшей ему поддерживать тесную связь с пациентами. Сейчас он использовал только голосовую связь, поскольку было меньше статических разрывов. Ашер мог только надеяться, что в ходе непредвиденного сбоя в сети ни с кем из двух тысяч четырехсот находившихся на орбите пациентов не произошло рецидива, требующего его внимания и совета.
На пульте немедленно зажглась красная лампочка, означавшая срочный вызов. Вызов шел из канала станции А-18-37Ц-626. Наверное у них мертвый, а дежурная медсестра боится выйти на связь. Такие вещи случались сплошь и рядом.
Натянув шлемофон и надев перчатки, Ашер принял этот вызов первым.
— …Помогите мне! — работала только звуковая связь, и Ашер ничего не видел и не чувствовал, а поэтому мог судить о ситуации на орбите как угодно.
— Мы распадаемся на части! — кричала в трубку девушка, — эта штуковина трясется как в лихорадке!
— Мисс, м-м… — доктор быстро справился со списком абонентов, — а-а, мисс Паттерсон! Говорит доктор Ашер из Холливилля… У вас проблемы по медицинской части?
— Медицинской? Естественно, по медицинской! У меня на борту четыре сотни старичков с расстройством желудка, поскольку станция совершенно перестала вращаться. Ну а лекарство от такого недуга явно не по вашей специальности. А сейчас освободите линию и соедините меня с кем-нибудь из инженерного отдела!
— Сестра, боюсь, что из-за статики…
— Делай, что я тебе говорю!
Поскольку передача велась на фоне шумов, которые и могли быть вызваны статикой, однако больше походили на скрежет и стук металла, Ашер подумал, что женщина и впрямь не бредит наяву. Он снова посмотрел директории и попытался дозвониться в технический отдел.
К счастью, после ленча прошло уже достаточно много времени, и кто-то взял на себя труд поднять трубку:
— Техотдел, Рамирес слушает.
— Рамирес, говорит доктор Ашер из медицинского контроля. Похоже, у нас возникла проблема с клиникой 37-Ц, я хотел бы…
— Это медицинская проблема?
— Нет, дежурная сестра уверена, что станция потеряла вращение.
— Черт побери! Еще одна страдающая космоболезнью. Если она в истерике, то…
— Я думаю, что вам лучше поговорить с ней самой.
— Соедини.
Ашер так и поступил. Вернувшись к пульту, он заметил, что на нем горели уже две красные лампочки.
Тр-рах!
Бумм!
Бамм!
Бомм!
ОРБИТАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС 37-Ц, 625 КИЛОМЕТРОВ НАД УРОВНЕМ МОРЯ, 19:43 ЕДИНОГО ВРЕМЕНИ
Очутившись нежданно-негаданно в невесомости, Меган Паттерсон пыталась плыть по воздуху, размахивая руками и поджимая ноги, когда никакой опоры, чтобы оттолкнуться, ей не попадалось. Отсеки и коридоры второго блока были заполнены различными движущимися в беспорядке предметами — тарелками, чашками, судками с едой, пакетиками с кофе, чаем и сливками, лекарствами, книгами, бумагами, свободными капсулами, стульями, кушетками, циновками, сгустками рвоты и другими отходами жизнедеятельности. Иные били ей по лицу, другие застревали в волосах, но Меган ничего не замечала.Воздух вокруг был наполнен людскими и нечеловеческими звуками одновременно. Стенания и крики напуганных до смерти пациентов перемежались с треском и скрежетом трех основных модулей, тершихся друг о друга и срывавших внешние панели с оболочки комплекса. Этот самый тип с Земли, Рамирес, сказал, чтобы она не придавала им значения, пока не услышит низкий свист, который может перерасти в сплошной шумовой фон.
Он посоветовал ей начать оповещение пациентов и членов персонала и собрать их всех в стыковочном узле станции, который являлся самым крепким модулем комплекса, а затем наглухо закрыть внутренние люки. Может быть, таким образом им удастся пережить последствия аварии на борту.
Рамирес уклонился от ответа на вопрос, не собираются ли они начать немедленную эвакуацию. «Условия не позволяют сделать это», — сказал он, хотя для Меган осталось полной загадкой, какие условия имелись ввиду. Сейчас, когда комплекс практически трещал по швам, о чем еще могла идти речь, недоумевала девушка.
Прямо по курсу показался один из старичков-пациентов, Роджер Кахилл, 91 года от роду. Меган захватила его с собой, хотя по-прежнему не могла решить, как он, или кто-либо другой, сумеет преодолеть проход, ведущий от модуля к центральному узлу. Проход мотало из стороны в сторону, словно змею с перебитой шеей.
— Э-эй! — закричал ей на ухо Кахилл. — Почему вы… Куда мы движемся?
— Наверх, в центральный узел… Вы думаете, что доковыляете на своих двоих?
— Точно так, моя дорогая. Знаете, я был такелажником в первой колонии на Луне в тридцать четвертом году. Почему бы и нет?
— Великолепно, дедуля! Ну тогда давай, — с этими словами Меган сообщила Кахиллу необходимое ускорение.
И отодвинула занавеску, развевавшуюся у входа в следующую каютку, принадлежавшую восьмидесяти семилетней Мэри Хэмптон. Меган просунула голову внутрь и обнаружила женщину в дальнем углу, между кроватью и столиком. По ее уставившимся в никуда глазам Меган поняла, что женщина или умерла, или находится в глубоком обмороке.
— Дайте мне руку, — прокричала девушка, подплывая к ней.
Ответа не последовало.
Меган наклонилась и попыталась разжать судорожно уцепившиеся за край матраса пальцы, однако кисть сжалась еще сильнее.
— Пойдемте! Нам нужно бежать!
Ответа по-прежнему не было.
Меган повернулась и поплыла прочь из комнаты. Тратить время на одну пациентку, когда ее ждали еще 392 человека, было просто непозволительно.
К этому времени коридоры и переходы станции были уже заполнены людьми. Одни впали в оцепенение, иные бились в истерике, но большинство пациентов были лишь слегка встревожены и живо интересовались происходящим.
— Вверх! — закричала что было мочи Меган. — Вверх на следующий уровень. Нам нужно подняться в стыковочный модуль!
— Куда-куда? — переспросила плывшая неподалеку женщина.
— В центральный узел, где вы были.
Мужчина рядом с Меган попытался опустить ноги и пройти по проходу пешком, но к своему глубокому удивлению сделал в воздухе сальто-мортале и врезался в двух других пациентов.
— Не пытайтесь идти! — снова закричала девушка. — Плывите! Плывите в воздухе!
Две женщины попытались в нерешительности поплыть брассом, однако их медленные слабые телодвижения так ни к чему и не привели.
На них у Меган тоже не было времени, оттолкнувшись от ближайшей переборки, она рванулась мимо женщин в коридор, пересекла еще один уровень и продолжала плыть наверх, вернее, к тому месту, где при нормальном вращении находился верхний уровень комплекса, связанный кабелями.
К этому времени Меган стало очень жарко. Поскольку гравитации не было, пот не собирался в капельки, а тек по лицу струйками. Свободная одежда немного облегчала страдания, привнося на мгновение прохладу, но ненадолго. На верхнем ярусе парило как в печи, и Меган едва не сделалось дурно.
Корабль продолжало трясти из стороны в сторону. Несмотря на невесомость, Меган приходилось то и дело держаться за различные выступающие части, чтобы не стать игрушкой разбушевавшейся неведомой стихии. Ничего, утешала она себя, в трубе станет полегче, ведь та была гибкой и с мягкими прокладками внутри.
По-прежнему созывая пациентов, Меган ухватилась за внутренние кабели, чтоб попасть в проход, ведущий к стыковочному узлу. Тут она замерла.
Кабели были горячими на ощупь.
Меган протянула руку, чтобы исследовать стену туннеля, состоящую из стальных колец, разделенных полосами из полимерных волокон. Они также нагрелись, а пластиковое покрытие стало скользким и липким на ощупь, что было уже совсем плохо. Однако надо двигаться вперед. Полученные инструкции с Земли оказались весьма разумными.
Меган медленно протиснулась в извивающуюся трубу. Всякий раз, когда она касалась стен, на костюме появлялись серые полосы от волокон и коричневые пятна от соприкосновения со сталью. Костюм постепенно расползался на части.
Девушке очень хотелось плыть дальше, но свои обязанности надо было исполнить до конца. Словно лосось в бурной воде, Меган, высунула голову из люка и прокричала еще раз:
— Сюда! Все наверх!
Когда Меган развернулась и хотела плыть дальше, внутри стыковочного отсека образовалась щель длиной около метра. Она так и не услышала стона ветра, который подхватил ее тело и бросил в светящийся поток нагретых ионов, ворвавшийся внутрь погибающей станции.
Хлоп
Хлоп
Хлоп
Хлоп
БОКА РАТОН, ШТАТ ФЛОРИДА, 13:58 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ
На пляже партнера для игр не было. Джимми Долорес некоторое время пытался слушать шум волн, но ему это быстро наскучило. Стоял полный штиль, и желания хотя бы намочить ноги в этих лениво перекатывающихся волнах у мальчика так и не появилось.Джимми ничего не знал о лучах, направляемых от метеорных следов, о солнечных взрывах или электромагнитной интерференции. В конце концов, ему было всего десять лет от роду. Он знал только, что экран видео неожиданно поблек, и зарябило в глазах в точности как в день, когда папа пытался настроить параболическую антенну. Когда стало нечем заняться дома, мама отправила сына погулять на свежем воздухе и немного позагорать.
Мальчику показалось, что солнце пылало слишком ярко, песок был чересчур белым и сверкающим. В белесом небе не было ни облачка.
Джимми собрался было вырыть себе яму в песке и забраться туда, но вспомнил, что забыл лопатку и ведро дома. Да и песок оказался слишком горячим, чтоб его можно было копать руками.
Мальчик огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь занятия. Может быть, в песке найдется ракушка или камушек, который можно будет зашвырнуть в море. Прикрыв глаза тыльной стороной ладони, мальчик, подражая индейцу, всмотрелся вдаль. Сначала он взглянул на север, потом обратил взор на юг…
Что это?!
Ближе к востоку, достаточно низко, чтобы можно было заметить, блеснула длинная белая молния, похожая на росчерк пера на бумаге, или на старинную деревянную спичку, которые тетя Палома порой использовала на кухне, высекая маленький сноп желтых искр и слабого дымка, чиркая по коробку. Однако на сей раз след рассыпался по безоблачному, иссиня-белому небу.
Джимми убрал руку. След окончательно исчез над горизонтом.
Мальчик совсем было собрался уйти, как три новые, значительно большие по размеру и яркости искры пролетели над его плечом. Мальчик проводил их взглядом, пока искорки не исчезли.
Что это могло значить?
Джимми посмотрел на север, на юг, затем задрал голову и прищурился, глядя на самый краешек раскаленной добела монетки, которую звали Солнцем, и про которую мама говорила, что на нее никогда, никогда не надо смотреть.