Страница:
Димитрис что-то сказал по-гречески — слишком быстро, чтобы Челси могла понять. В ответ отец добродушно усмехнулся.
— Похоже, мое мнение не разделяют.
— Некоторые дети проявляют ранние способности, — настаивала Челси. — Надеюсь, вы не возражаете против моего присутствия, — добавила она смущенно. — Ванная внизу была занята, вот я и поднялась наверх в поисках другой. Дверь была открыта, Димитрис не спал…
— Разумеется, я не думаю, что вы его разбудили, — последовал сухой ответ. — А где Ледра?
Челси подождала, что ответит Димитрис, но тот молчал, вновь занявшись игрой.
— Я ее не видела, — произнесла она, — но я здесь всего несколько минут.
Димитрис снова заговорил по-гречески с надеждой в голосе, однако на сей раз отец отрицательно покачал головой.
— Завтра, — пообещал он. — Сейчас надо спать.
В чем бы ни состояла просьба, ребенок принял отказ без возражений. Вероятно, потому, что знал: протестами ничего не добьешься. Челси подоткнула одеяло, когда мальчик снова юркнул в постель, и еле удержалась, чтобы не поцеловать его в макушку. Ее щеки горели, когда она выпрямилась и встретилась с изучающим взглядом Никоса.
— Кажется, вы умеете уложить ребенка спать, — заметил он.
— Иногда я присматриваю за двумя детьми моей сестры, — призналась она.
— Так и должно быть у женщины, — тихо произнес он — Думаю, вы изображаете современную женщину больше для внешнего эффекта, чем по убеждению.
Челси усмехнулась.
— А на самом деле я милая девушка со старомодными взглядами.
Его губы дрогнули в усмешке.
— Я бы не стал заходить так далеко.
Димитрис с любопытством переводил взгляд с одного на другую Челси выпрямилась, решив, что пора уходить.
— Спокойной ночи, Димитрис, — улыбнулась она мальчику.
— Лучше бы ты была моей няней, а не Ледра, — прозвучал неожиданный ответ.
Не зная, что ему сказать, Челси рассмеялась, взъерошила темные волосы, ощутив сожаление оттого, что больше не увидит мальчика. И Димитрис, и его отец обладали каким-то особым обаянием.
Никос взял у сына игрушку, положил подальше, потом вышел вслед за Челси из комнаты и закрыл дверь.
— Вы очень быстро завоевали доверие моего сына, — заметил он.
— Для иностранки, хотите сказать?
— Дети не придают значения подобным вещам. Они видят суть человека.
Слава Богу, не всю суть, мелькнула мысль.
— Лучше я спущусь вниз, — торопливо произнесла Челси. — Может, госпожа Пандроссос уже собирается домой, мы приехали на одной машине.
— То, что вы приехали с ними, не означает, что вы должны с ними и уехать, — ответил Никос ровным голосом. — Я хочу, чтобы вы остались.
Заглянув в его темные глаза, Челси ощутила толчок в сердце, пульс участился.
— У вас есть и другие гости.
— Они меня не интересуют так, как вы. — Он неожиданно протянул к ней руки, привлек к себе, взял ее лицо в ладони, погладил губы большими пальцами. — Я хочу вас, ylikia. А вы хотите меня. Почему мы должны отказывать себе в удовольствии?
— Что вы предлагаете? — охрипшим голосом пролепетала Челси, с трудом преодолевая желание отбросить осторожность и сделать то, о чем, как ей казалось, будет потом вспоминать как о лучших минутах своей жизни. — Найти кровать прямо сейчас?
— Это вряд ли возможно. — Никос рассмеялся низким, волнующим смехом. — Час, проведенный вместе, не удовлетворит ни вас, ни меня. Я хочу провести с вами ночь.
— Едва ли это возможно.
— Нет ничего невозможного, — ответил он с уверенностью человека, не знавшего поражений ни водной сфере жизни. — Если мы захотим, мы это сделаем.
Доказывать, что она не разделяет его желаний, — пустая трата времени, поняла Челси. Никос точно знает, какие вызывает у нее чувства. Опыт у него богатый. Будь он женат — другое дело. А так…
Ее мысли окончательно смешались, когда он наклонил голову и коснулся губами ее рта. Потом притянул ближе, его руки заскользили по ее телу, повторяя его стройные изгибы, прожигая огнем шелковую ткань костюма.
Она остро ощутила желание Никоса, когда он нашел ее грудь, не стесненную бюстгальтером, услышала, как он пробормотал что-то непонятное. Его рука скользнула вниз, потом вверх по обнаженной, трепещущей плоти и наконец накрыла отвердевший холмик. Челси впервые в жизни испытала утонченное наслаждение, вызванное прикосновением его сильных пальцев. По ее телу пробежала дрожь.
Словно сама по себе, ее рука поднялась, схватила его запястье и остановила движение.
— Не надо, — с трудом выговорила она. — Пожалуйста, Никос. Хватит!
— Пока хватит, — тихо уточнил он, убирая руку. — Согласен, место неподходящее. Но вы будете моей.
— Только если соглашусь.
Он лишь улыбнулся, когда она отстранилась, и не предпринял попытки задержать.
— Согласитесь, потому что хотите меня. Потому что ваше тело не позволит вам отказать мне.
— Плотью управляет разум! — выпалила Челси, отчего его улыбка стала еще шире.
— Посмотрим.
Это должно прекратиться, твердо заявила себе Челси, и немедленно!
— Нет, поскольку завтра я покидаю Скалос.
— Уехать так скоро после приезда — значит оскорбить гостеприимство моей тети. Хотите ее обидеть?
— Если на то пошло, думаю, она будет только рада моему отъезду. Не говоря уж о Флорине…
Смуглое лицо Никоса Напряглось, добродушие исчезло.
— Я спросил вчера вечером, спрашиваю и сейчас: какое вам дело до Флорины?
«Спрашиваю» прозвучало как «требую», подумала Челси, увидев стальной блеск в его глазах. Ладно, сам напросился.
— Должно быть, вам известно, какие чувства питает к вам кузина, — начала она. — Вы не находите, что уж слишком долго держите ее в подвешенном состоянии?
— Мне известно, что думают она и ее мать последние три года, — резко бросил он. — Но это не накладывает на меня никаких обязательств. Если я решу взять в жены другую женщину, выбор будет за мной. — Он на мгновение умолк, словно понял, что сказал больше, чем собирался, а потом выразительно добавил: — Забудьте о Флорине. Она не стоит вашего внимания.
— Есть предложение получше: давайте все забудем, — ровным тоном сказала Челси. — Утром я попрошу Диона отвезти меня на Скиатос, а оттуда двинусь дальше.
Никос равнодушно пожал плечами, лицо его приняло непроницаемое выражение.
— Как хотите.
Не столько хочу, сколько должна, подумала Челси, следуя за ним к лестнице. Чего не испытал, о том не тоскуешь, гласит народная мудрость. Так оно или нет, но лучше поверить.
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Похоже, мое мнение не разделяют.
— Некоторые дети проявляют ранние способности, — настаивала Челси. — Надеюсь, вы не возражаете против моего присутствия, — добавила она смущенно. — Ванная внизу была занята, вот я и поднялась наверх в поисках другой. Дверь была открыта, Димитрис не спал…
— Разумеется, я не думаю, что вы его разбудили, — последовал сухой ответ. — А где Ледра?
Челси подождала, что ответит Димитрис, но тот молчал, вновь занявшись игрой.
— Я ее не видела, — произнесла она, — но я здесь всего несколько минут.
Димитрис снова заговорил по-гречески с надеждой в голосе, однако на сей раз отец отрицательно покачал головой.
— Завтра, — пообещал он. — Сейчас надо спать.
В чем бы ни состояла просьба, ребенок принял отказ без возражений. Вероятно, потому, что знал: протестами ничего не добьешься. Челси подоткнула одеяло, когда мальчик снова юркнул в постель, и еле удержалась, чтобы не поцеловать его в макушку. Ее щеки горели, когда она выпрямилась и встретилась с изучающим взглядом Никоса.
— Кажется, вы умеете уложить ребенка спать, — заметил он.
— Иногда я присматриваю за двумя детьми моей сестры, — призналась она.
— Так и должно быть у женщины, — тихо произнес он — Думаю, вы изображаете современную женщину больше для внешнего эффекта, чем по убеждению.
Челси усмехнулась.
— А на самом деле я милая девушка со старомодными взглядами.
Его губы дрогнули в усмешке.
— Я бы не стал заходить так далеко.
Димитрис с любопытством переводил взгляд с одного на другую Челси выпрямилась, решив, что пора уходить.
— Спокойной ночи, Димитрис, — улыбнулась она мальчику.
— Лучше бы ты была моей няней, а не Ледра, — прозвучал неожиданный ответ.
Не зная, что ему сказать, Челси рассмеялась, взъерошила темные волосы, ощутив сожаление оттого, что больше не увидит мальчика. И Димитрис, и его отец обладали каким-то особым обаянием.
Никос взял у сына игрушку, положил подальше, потом вышел вслед за Челси из комнаты и закрыл дверь.
— Вы очень быстро завоевали доверие моего сына, — заметил он.
— Для иностранки, хотите сказать?
— Дети не придают значения подобным вещам. Они видят суть человека.
Слава Богу, не всю суть, мелькнула мысль.
— Лучше я спущусь вниз, — торопливо произнесла Челси. — Может, госпожа Пандроссос уже собирается домой, мы приехали на одной машине.
— То, что вы приехали с ними, не означает, что вы должны с ними и уехать, — ответил Никос ровным голосом. — Я хочу, чтобы вы остались.
Заглянув в его темные глаза, Челси ощутила толчок в сердце, пульс участился.
— У вас есть и другие гости.
— Они меня не интересуют так, как вы. — Он неожиданно протянул к ней руки, привлек к себе, взял ее лицо в ладони, погладил губы большими пальцами. — Я хочу вас, ylikia. А вы хотите меня. Почему мы должны отказывать себе в удовольствии?
— Что вы предлагаете? — охрипшим голосом пролепетала Челси, с трудом преодолевая желание отбросить осторожность и сделать то, о чем, как ей казалось, будет потом вспоминать как о лучших минутах своей жизни. — Найти кровать прямо сейчас?
— Это вряд ли возможно. — Никос рассмеялся низким, волнующим смехом. — Час, проведенный вместе, не удовлетворит ни вас, ни меня. Я хочу провести с вами ночь.
— Едва ли это возможно.
— Нет ничего невозможного, — ответил он с уверенностью человека, не знавшего поражений ни водной сфере жизни. — Если мы захотим, мы это сделаем.
Доказывать, что она не разделяет его желаний, — пустая трата времени, поняла Челси. Никос точно знает, какие вызывает у нее чувства. Опыт у него богатый. Будь он женат — другое дело. А так…
Ее мысли окончательно смешались, когда он наклонил голову и коснулся губами ее рта. Потом притянул ближе, его руки заскользили по ее телу, повторяя его стройные изгибы, прожигая огнем шелковую ткань костюма.
Она остро ощутила желание Никоса, когда он нашел ее грудь, не стесненную бюстгальтером, услышала, как он пробормотал что-то непонятное. Его рука скользнула вниз, потом вверх по обнаженной, трепещущей плоти и наконец накрыла отвердевший холмик. Челси впервые в жизни испытала утонченное наслаждение, вызванное прикосновением его сильных пальцев. По ее телу пробежала дрожь.
Словно сама по себе, ее рука поднялась, схватила его запястье и остановила движение.
— Не надо, — с трудом выговорила она. — Пожалуйста, Никос. Хватит!
— Пока хватит, — тихо уточнил он, убирая руку. — Согласен, место неподходящее. Но вы будете моей.
— Только если соглашусь.
Он лишь улыбнулся, когда она отстранилась, и не предпринял попытки задержать.
— Согласитесь, потому что хотите меня. Потому что ваше тело не позволит вам отказать мне.
— Плотью управляет разум! — выпалила Челси, отчего его улыбка стала еще шире.
— Посмотрим.
Это должно прекратиться, твердо заявила себе Челси, и немедленно!
— Нет, поскольку завтра я покидаю Скалос.
— Уехать так скоро после приезда — значит оскорбить гостеприимство моей тети. Хотите ее обидеть?
— Если на то пошло, думаю, она будет только рада моему отъезду. Не говоря уж о Флорине…
Смуглое лицо Никоса Напряглось, добродушие исчезло.
— Я спросил вчера вечером, спрашиваю и сейчас: какое вам дело до Флорины?
«Спрашиваю» прозвучало как «требую», подумала Челси, увидев стальной блеск в его глазах. Ладно, сам напросился.
— Должно быть, вам известно, какие чувства питает к вам кузина, — начала она. — Вы не находите, что уж слишком долго держите ее в подвешенном состоянии?
— Мне известно, что думают она и ее мать последние три года, — резко бросил он. — Но это не накладывает на меня никаких обязательств. Если я решу взять в жены другую женщину, выбор будет за мной. — Он на мгновение умолк, словно понял, что сказал больше, чем собирался, а потом выразительно добавил: — Забудьте о Флорине. Она не стоит вашего внимания.
— Есть предложение получше: давайте все забудем, — ровным тоном сказала Челси. — Утром я попрошу Диона отвезти меня на Скиатос, а оттуда двинусь дальше.
Никос равнодушно пожал плечами, лицо его приняло непроницаемое выражение.
— Как хотите.
Не столько хочу, сколько должна, подумала Челси, следуя за ним к лестнице. Чего не испытал, о том не тоскуешь, гласит народная мудрость. Так оно или нет, но лучше поверить.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Когда они вышли из дома на верхнюю террасу, солнце еще висело над горной грядой, озаряя теплым светом лица оставшихся гостей. Челси заметила Элини, но Диона поблизости не было.
— Я видел, как Элини Верикиу подошла к вам, — сказал Никос, перехватив ее взгляд. — О чем вы говорили?
— Просто болтали. Интересно, откуда такое любопытство?
— Поначалу у меня сложилось другое впечатление. — Сильная рука взяла ее под локоть, отвела от верхней ступеньки лестницы, по которой Челси уже собиралась спускаться. Он развернул ее лицом к себе и впился в глаза девушки испытующим взглядом. — Вы сказали ей что-то такое, отчего ее поведение изменилось. Я хочу знать, о чем шла речь.
— Зачем же было ждать так долго, чтобы спросить? — осведомилась Челси, не желая признавать эмоций, которые пробуждало в ней каждое его прикосновение.
На его губах заиграла ироничная усмешка.
— Меня занимали более важные проблемы. Если предположить, что предметом вашей беседы явился Дион, то что вы сказали Элини, что вызвало такую радостную улыбку на ее лице?
— Правду, — ответила Челси, не желая лукавить. — Что он ее любит.
Отпустив Челси, Никос, прищурившись, изучал ее лицо.
— Вы это знаете наверняка или предполагаете?
— Дион мне сам признался. Он использовал меня, чтобы заставить Элини ревновать.
Темные брови сдвинулись.
— Вы приехали с ним на Скалос, зная о его намерении?
— А почему нет? — Челси расслышала оправдательные нотки в собственном голосе и постаралась убрать их. — Мы же друзья.
По словам Диона, вы познакомились всего несколько дней назад. За столь короткое время едва ли может возникнуть крепкая дружба, способная подвигнуть на подобный поступок.
— Значит, я неисправимый романтик, — парировала она. — На все готова, лишь бы помочь влюбленным! Хотя должна признать: такого благоприятного результата я не ожидала.
— Благоприятного для кого? — упорствовал Никос. — Вы полагаете, что достаточно хорошо знаете Диона, чтобы быть уверенной в серьезности его чувств, о которых он заявляет?
Синие глаза Челси сверкнули под его пристальным взглядом Она собралась с духом.
— Он явно с ума сходит по этой девушке.
Губы Никоса презрительно изогнулись.
— Потому что она сопротивляется его обаянию — или сопротивлялась до сих пор. Как долго продлится интерес Диона, если она сдастся, — большой вопрос.
Дольше, чем твой интерес ко мне, если я сдамся, подумала Челси. Вслух она упрямо заявила:
— Его интерес не иссякнет. Я в этом уверена.
— Вы уже заверили Элини в его любви. Остается надеяться, что вы правы, — последовал безапелляционный ответ. — Вы несете прямую ответственность за любой моральный ущерб, который может быть нанесен девушке.
Челси и сама это понимала. Правда, ее уже здесь не будет, когда наступит развязка, но утешение слабое. Она совершила ошибку, позволив себе вмешаться в дела Диона. Чем скорее она покинет остров, тем лучше — для всех.
Резко повернувшись, чтобы спуститься вниз, она почувствовала, как ее каблук зацепился за край каменной ступеньки, отчего она качнулась вперед, а лодыжка вывернулась: ее пронзила резкая боль. От падения вниз Челси спасла только быстрая реакция Никоса: он, можно сказать, удержал ее на лету. От ужасной боли у девушки потемнело в глазах.
От ее вскрика все взгляды обратились на них. Увидев побелевшее лицо Челси, Никос перевел взгляд на ее ногу, которую она старалась держать на весу, и пробормотал что-то резкое и короткое себе под нос. В следующую секунду он подхватил ее на руки и понес в дом.
— Со мной все в порядке, — слабо запротестовала Челси, стараясь не обращать внимания на боль. — Просто ушиб. Через минуту пройдет.
— Пройдет, когда вы сможете наступать на ногу, — о тозвался он. — Возможно, у вас перелом.
Если судить по ощущениям, которые она испытывала, это нечто более серьезное, чем простой вывих, заключила Челси. Лодыжка опухала прямо на глазах. Года полтора назад она вот так же оступилась, спускаясь по лестнице, упала и покатилась вниз Тогда боль была гораздо слабее. Что делать, если это перелом? Просто страшно и подумать…
Никос отдал кому-то, кого Челси не видела, краткое распоряжение, прошел сквозь широкий дверной проем в просторную двусветную гостиную и положил Челси на широкий, удобный диван.
Опустившись на одно колено, он уложил поврежденную ногу на низкий, мягкий пуфик, завернул до колена брючину, чтобы рассмотреть получше. Челси закусила губу, боясь закричать от боли, когда он начал осторожно снимать с ее ноги туфлю.
— Танцевать в ближайшее время вы точно не сможете, — заявил он. — Пока наложим компресс, но без врача нам явно не обойтись…
— На острове есть врач? — удивилась Челси. Никос отрицательно качнул головой.
— Можно вызвать по телефону с материка. Несколько минут на вертолете.
— Уверена, вы зря так беспокоитесь.
— Я сам решу, что зря, а что не зря, — последовал непреклонный ответ. — Постарайтесь не двигаться, а я пойду позвоню.
В гостиной телефона не было. Челси ничего не оставалось, кроме как продолжать лежать на диване, когда он вышел из комнаты Острая боль превратилась в тупую и усиливалась от малейшего движения.
Тот же молодой человек, что подзывал Никоса к телефону, принес тазик с холодной водой, бинты и большой кусок ваты в плетеной корзинке. Поставив все на пол у ее ног, он сочувственно покачал головой, глядя на распухшую щиколотку.
— Доктор скоро прийти, — заверил юноша. Челси в этом не сомневалась. Вызов Никоса Пандроссоса повлечет за собой немедленные действия. Сомневалась она в другом: нужен ли ей врач вообще? Холодный компресс снимет опухоль, а ночной отдых довершит исцеление — во всяком случае она на это надеялась.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Челси принялась рассматривать обстановку. Белые стены, как и везде в доме, увешаны красивыми картинами, яркий бухарский ковер на полу излучает тепло и уют. Будучи мультимиллионером, Никос в отличие от тетки явно не желал афишировать свое богатство. Простота и удобство — вот, видимо, его кредо в быту. В подобном доме она могла бы жить счастливо. Только вряд ли ей это светит.
Завидев Никоса, Челси попыталась сесть прямее и закусила нижнюю губу, когда лодыжка повернулась на пуфике.
— Мне уже гораздо лучше, — солгала она. — К утру все пройдет, я уверена.
— Решать будет доктор, — отозвался Никос. Челси беспомощно наблюдала, как он снова опустился на колено, взял кусок ваты и намочил его в тазике с водой.
— Пусть этим займется кто-нибудь из слуг, — запротестовала она.
Никос бросил на нее ироничный взгляд.
— По-вашему, я унижаюсь, снисходя до подобной операции?
— Нет, ну что вы! Я только хотела сказать… — Что, Челси, ты хотела сказать? — спросила она себя. Если Никос не видит ничего предосудительного в своих действиях, то зачем ей беспокоиться? — Мне жаль, что я причиняю столько хлопот, — пробормотала она. — Так глупо с моей стороны!..
— С каждым может случиться, — успокоил ее Никос, выжимая вату. — Я однажды тоже повредил лодыжку, катаясь на лыжах в Альпах.
Челси с трудом улыбнулась.
— Звучит более героически, чем падение с лестницы.
— Боль была такая же. — Он осторожно приложил вату к опухшему суставу. — Сейчас нужен холод.
Глядя на его длинные, сильные пальцы, чувствуя, как участилось сердцебиение, она прерывисто сказала:
— Вам неудобно в такой позе. Надо бы…
— Если мне будет неудобно, я сменю позу, — перебил он почти с раздражением. — Перестаньте указывать мне, что я должен или не должен делать!
Природное чувство юмора наконец-то вернулось к Челси.
— Извините, сэр, — послушно пролепетала она. — Я забылась.
Никос бросил на нее сердитый взгляд, но тут же смягчился, заметив озорные искорки в ее глазах.
— Похоже, поврежденной лодыжки маловато, чтобы вас укротить, — сухо заметил он.
Компресс согрелся. Никос снял вату, снова намочил в воде, в которой плавали кубики льда, выжал, положил на опухшее место, встав на другое колено. Челси открыла рот, чтобы запротестовать, но тут же вспомнила о недавней перепалке и шутливо произнесла:
— Должно быть, немного найдется женщин, которые могут похвастаться, что Никос Пандроссос стоял перед ними на коленях.
— Ни одной не припоминаю. — Он поднял на нее темные глаза и улыбнулся медленной, дразнящей улыбкой. — До сих пор я не считал такое положение желательным.
Завидев в его глазах разгорающееся пламя, Челси поспешила спрятаться за обезоруживающей наивностью.
— Хотите сказать «необходимым»?
Он приподнял бровь.
— По-вашему, мне не хватает знания английского языка?
— Нет, — возразила она, — вы прекрасно говорите по-английски. Просто я не в силах представить себе, что какой-нибудь грек сочтет хоть чуточку желательным оказаться в столь униженном положении перед женщиной.
— Раболепие — состояние ума, а не действие. Ни один грек, достойный звания мужчины, не позволит женщине управлять собой, это верно, но он может преклонить колени перед ее красотой, не теряя при этом самоуважения.
Челси затруднялась подыскать подходящий дерзкий ответ. Сердце билось, как сумасшедшее. Глядя в смуглое мужественное лицо Никоса и забыв на мгновение о поврежденной лодыжке, она испытала острое желание наклониться и поцеловать его — то есть дать волю эмоциям, которые он в ней пробуждал. Он хочет ее, она хочет его. Что плохого в том, если они насладятся разделенным желанием?
Правда, при данных обстоятельствах это практически не осуществимо и неразумно, напомнил ей внезапный приступ боли. Да и при любых иных тоже. Никос, возможно, способен бездумно предаваться наслаждению, но она — другое дело. В него так легко влюбиться без оглядки, но куда заведет ее эта любовь?
— Язык проглотили? — любезно осведомился он.
— Онемела от вашего красноречия.
— Похоже на то.
Никос в очередной раз снял вату, намочил ее, потом взял эластичный бинт и, предварительно наложив вату на распухшее место, очень ловко забинтовал ногу.
— Вот и все, что можно пока сделать, — заключил он, вставая. — Только не двигайтесь. Пока врач вас не осмотрит, нога должна быть в полном покое.
— Ваша тетя, наверно, теряется в догадках, что здесь происходит, — сказала Челси. — И Дион тоже.
Словно в ответ на упоминание его имени, в дверях появился Дион и уставился на забинтованную лодыжку Челси с озабоченным видом.
— Я только что узнал, что ты упала. Плохо дело?
— Узнаем, когда приедет врач, — ответил его кузен, прежде чем Челси успела открыть рот.
Дион заколебался.
— Когда он приедет?
— Уже в пути, — сообщил Никос. — Что бы ни было — перелом или растяжение, будет проще, если Челси останется здесь, пока не начнет ходить. А значит, ей понадобятся одежда и прочие вещи.
— Но я не могу… — начала Челси и тут же беспомощно замолчала, когда Никос обратил на нее грозный взгляд.
— Незачем возить вас по острову, когда здесь есть все необходимое. Дион сейчас же съездит домой и заберет ваши вещи.
По лицу Диона было видно, что приказ ему не по душе, но он не сделал ни малейшей попытки оспорить его, повернулся и, не говоря ни слова, вышел. Приказы Никоса не обсуждаются, усмехнулась Челси. Ей уже это знакомо.
Конечно, никакой острой необходимости оставаться здесь нет, думала Челси. Даже если она и не могла наступать на ногу, совсем несложно было отнести ее в машину. Госпожа Пандроссос, возможно, не слишком обрадовалась бы, оказавшись с инвалидом на руках, но, заметив, какой интерес проявляет к гостье мужчина, которого она прочила в мужья своей дочери, она, вероятно, скорее смирилась бы с этим, чем оставила бы ее на его попечении.
Разумеется, все эти соображения Челси не имели никакого значения. Никос принял решение, значит, она останется здесь. Больше всего ее беспокоила его конечная цель. Небольшой вывих — она не сомневалась, что так оно и есть, — не препятствие к занятиям любовью, что наверняка он и имел в виду в отношении ее. Это даже можно рассматривать как преимущество — в том смысле, что травма не позволит ей убежать.
— Если вы боитесь, что я могу воспользоваться вашим состоянием, то это напрасно. — Никос словно прочитал ее мысли. — Все произойдет с вашего согласия, уверяю вас.
— Слово «если» в вашем лексиконе имеется? — осведомилась она с вызовом.
— «Если» предполагает сомнение, а мы оба знаем неизбежность того, что должно случиться между нами, — последовал невозмутимый ответ. — Нам суждено было встретиться, вам и мне.
Я зря сотрясаю воздух, вздохнула Челси. Его уверенность нельзя поколебать словами. Если он имеет в виду то, что сказал насчет согласия, значит, мяч был на ее поле.
Не очень-то обнадеживающая мысль, если учесть, как редко она одерживала верх в подобных играх.
Тут их внимание привлек стрекот вертолета.
Никос подошел к ближайшему окну посмотреть на него.
— Скоро стемнеет, — заметила Челси. — Ему удастся улететь?
— Посадочная площадка ярко освещена, так что никаких проблем. Пилоты привыкли летать и днем, и ночью.
— Значит ли это, что вы сами пользуетесь вертолетами для деловых поездок?
— Иногда, когда время поджимает.
— Но здесь, на острове, вертолет не держите?
— С ним легче на материке.
Похоже, Никос предпочитает другие транспортные средства — например яхту, которую Челси видела у берега.
Сама она никогда не плавала на яхте. Волнующее, должно быть, ощущение — скользить по водной глади, ветер надувает паруса, на губах вкус соли. Ощущение еще более острое, если рядом Никос. Одна ее подруга однажды несколько цинично заметила, что мужчины употребляют женский род, говоря о лодках и машинах, потому что предпочитают думать, что могут обращаться с женщинами с таким же искусством. К большинству это не относится, но Никос…
Появление смуглого мужчины небольшого роста с потрепанным кожаным чемоданчиком в руках, с какими обычно ходят врачи, вернуло ее на землю. В светлых брюках и спортивной рубашке, небритый, он был совсем не похож на лощеного, безукоризненно одетого эскулапа, которого она ожидала увидеть.
Никос приветствовал его по-гречески, подвел к Челси, представил как доктора Калвоса.
Каковы бы ни были ее соображения относительно его внешности, доктор Калвос определенно знал свое дело. Когда он, сняв повязку, начал осматривать травмированную лодыжку, Челси невольно напряглась, но его руки оказались на редкость умелыми.
— Думаю, перелома нет, — сообщил он немного погодя, — но наступать на ногу нельзя, пока не спадет опухоль. Вам нужен полный покой.
— Так оно и будет, — заверил его Никос, не дав Челси и рта раскрыть.
Он проводил Кальвоса к выходу и тут же вернулся.
— Я же говорила, что ничего страшного не случилось, — выпалила она. — Незачем было беспокоить доктора. А вдруг он в это время кому-нибудь действительно понадобился бы?
— Его бы вызвали. И потом, причина была, — твердо возразил Никос. — Калвос посоветовал принимать аспирин, если будет сильная боль.
— Обезболивающее мне ни к чему, — возразила Челси. — Уже почти не болит. Я могла бы с легкостью… — Она поморщилась, сделав невольное движение, и увидела ироничную улыбку Никоса.
— С легкостью не получится. Добрый доктор вернется через два дня. А до тех пор… — Он многозначительно помолчал, в глазах блеснул дьявольский огонек. — До тех пор вы в моей власти.
— Не рассчитывайте на это, — слабым голосом пролепетала Челси.
— Отчего же?
Он оперся коленом на диван рядом с ней, повернул ее голову к себе. Поцелуй был бесконечно легкий, сначала губы лишь скользнули по ее губам и лишь потом заставили их раскрыться. От прикосновения его языка ее пульс участился. Беспомощная перед окатившей ее волной страсти, она ответила на поцелуй, руки сами потянулись к его широкой груди.
— Видите? — тихо произнес Никос, подняв голову — Вы не можете ни в чем мне отказать.
— Можно привести лошадь к воде… — пробормотала Челси дрожащим голосом.
Он издал низкий, рокочущий смешок.
— Если вы хотите сказать, что она будет пить, только если захочет, я бы ответил, что это уже произошло. Вы жаждете меня так же сильно, как я вас, и эта жажда должна быть удовлетворена.
Как странно, в смятении думала Челси: то, что прозвучало бы чересчур слащаво в устах англичанина, здесь воспринимается совсем по-другому. Если Никос так легко говорит слова любви сейчас, на что же он способен в пылу страсти?
— Ваши гости, наверно, недоумевают, куда вы пропали, — сменила она тему, прервав собственные размышления. — Прошло, должно быть, больше часа с тех пор, как вы принесли меня сюда.
— Большинство уже ушли, — равнодушно отозвался Никос. — Об остальных позаботятся. — Он встал, не поцеловав ее, отчего ее охватили смешанные чувства — облегчение и разочарование, и продолжил: — Комната для вас, наверно, уже готова. Думаю, мне следует отнести вас туда и дать вам возможность отдохнуть. Ваши вещи принесут, как только Дион их привезет.
Он подкрепил слова делами, наклонившись, чтобы подхватить Челси на руки, стараясь не задеть больную лодыжку. Она с усилием подавила порыв положить голову на его могучее плечо и мужественно держала ее прямо, пока он ее нес.
Кроме слуги, пересекавшего холл, никого не было видно. Челси порадовалась этому не хватало еще любопытствующих зрителей.
— Расслабьтесь, — посоветовал Никос, подходя к лестнице. — Я не собираюсь вас ронять.
Последовать его совету Челси никак не удавалось: каждый нерв в ее теле трепетал от ощущения близости Никоса.
В спальне Никос опустил Челси на двуспальную кровать и выпрямился, глядя на нее сверху испытующим взглядом. Она напряглась, ожидая его следующего движения.
— Ваша травма пока важнее всего остального, — сказал он. — К тому времени, когда я вернусь из Афин…
— Вы уезжаете?
Его медленная улыбка стала ответом на разочарование, которого она не сумела скрыть.
— Всего на три дня. Может, даже меньше.
— По делам?
— Никакая другая причина не заставила бы меня покинуть вас!
— Но я не могу оставаться здесь в ваше отсутствие, — запротестовала она.
Улыбка стала еще шире.
— Рад, что мое отсутствие так важно для вас.
— Я не то имела в виду…
— Не лукавьте. Мы оба будем считать минуты доследующей встречи. А до тех пор, — продолжал он, не давая ей возможности ответить, — вы не должны вставать. Ледра вам поможет, если понадобится. Еду тоже будут приносить.
Синие глаза Челси сверкнули.
— Если вы думаете, что я собираюсь провести целых три дня, сидя здесь в четырех стенах…
Приказ врача. Что касается развлечений, я распоряжусь, чтобы вам принесли что-нибудь почитать на английском, так что скучать не придется.
— Я видел, как Элини Верикиу подошла к вам, — сказал Никос, перехватив ее взгляд. — О чем вы говорили?
— Просто болтали. Интересно, откуда такое любопытство?
— Поначалу у меня сложилось другое впечатление. — Сильная рука взяла ее под локоть, отвела от верхней ступеньки лестницы, по которой Челси уже собиралась спускаться. Он развернул ее лицом к себе и впился в глаза девушки испытующим взглядом. — Вы сказали ей что-то такое, отчего ее поведение изменилось. Я хочу знать, о чем шла речь.
— Зачем же было ждать так долго, чтобы спросить? — осведомилась Челси, не желая признавать эмоций, которые пробуждало в ней каждое его прикосновение.
На его губах заиграла ироничная усмешка.
— Меня занимали более важные проблемы. Если предположить, что предметом вашей беседы явился Дион, то что вы сказали Элини, что вызвало такую радостную улыбку на ее лице?
— Правду, — ответила Челси, не желая лукавить. — Что он ее любит.
Отпустив Челси, Никос, прищурившись, изучал ее лицо.
— Вы это знаете наверняка или предполагаете?
— Дион мне сам признался. Он использовал меня, чтобы заставить Элини ревновать.
Темные брови сдвинулись.
— Вы приехали с ним на Скалос, зная о его намерении?
— А почему нет? — Челси расслышала оправдательные нотки в собственном голосе и постаралась убрать их. — Мы же друзья.
По словам Диона, вы познакомились всего несколько дней назад. За столь короткое время едва ли может возникнуть крепкая дружба, способная подвигнуть на подобный поступок.
— Значит, я неисправимый романтик, — парировала она. — На все готова, лишь бы помочь влюбленным! Хотя должна признать: такого благоприятного результата я не ожидала.
— Благоприятного для кого? — упорствовал Никос. — Вы полагаете, что достаточно хорошо знаете Диона, чтобы быть уверенной в серьезности его чувств, о которых он заявляет?
Синие глаза Челси сверкнули под его пристальным взглядом Она собралась с духом.
— Он явно с ума сходит по этой девушке.
Губы Никоса презрительно изогнулись.
— Потому что она сопротивляется его обаянию — или сопротивлялась до сих пор. Как долго продлится интерес Диона, если она сдастся, — большой вопрос.
Дольше, чем твой интерес ко мне, если я сдамся, подумала Челси. Вслух она упрямо заявила:
— Его интерес не иссякнет. Я в этом уверена.
— Вы уже заверили Элини в его любви. Остается надеяться, что вы правы, — последовал безапелляционный ответ. — Вы несете прямую ответственность за любой моральный ущерб, который может быть нанесен девушке.
Челси и сама это понимала. Правда, ее уже здесь не будет, когда наступит развязка, но утешение слабое. Она совершила ошибку, позволив себе вмешаться в дела Диона. Чем скорее она покинет остров, тем лучше — для всех.
Резко повернувшись, чтобы спуститься вниз, она почувствовала, как ее каблук зацепился за край каменной ступеньки, отчего она качнулась вперед, а лодыжка вывернулась: ее пронзила резкая боль. От падения вниз Челси спасла только быстрая реакция Никоса: он, можно сказать, удержал ее на лету. От ужасной боли у девушки потемнело в глазах.
От ее вскрика все взгляды обратились на них. Увидев побелевшее лицо Челси, Никос перевел взгляд на ее ногу, которую она старалась держать на весу, и пробормотал что-то резкое и короткое себе под нос. В следующую секунду он подхватил ее на руки и понес в дом.
— Со мной все в порядке, — слабо запротестовала Челси, стараясь не обращать внимания на боль. — Просто ушиб. Через минуту пройдет.
— Пройдет, когда вы сможете наступать на ногу, — о тозвался он. — Возможно, у вас перелом.
Если судить по ощущениям, которые она испытывала, это нечто более серьезное, чем простой вывих, заключила Челси. Лодыжка опухала прямо на глазах. Года полтора назад она вот так же оступилась, спускаясь по лестнице, упала и покатилась вниз Тогда боль была гораздо слабее. Что делать, если это перелом? Просто страшно и подумать…
Никос отдал кому-то, кого Челси не видела, краткое распоряжение, прошел сквозь широкий дверной проем в просторную двусветную гостиную и положил Челси на широкий, удобный диван.
Опустившись на одно колено, он уложил поврежденную ногу на низкий, мягкий пуфик, завернул до колена брючину, чтобы рассмотреть получше. Челси закусила губу, боясь закричать от боли, когда он начал осторожно снимать с ее ноги туфлю.
— Танцевать в ближайшее время вы точно не сможете, — заявил он. — Пока наложим компресс, но без врача нам явно не обойтись…
— На острове есть врач? — удивилась Челси. Никос отрицательно качнул головой.
— Можно вызвать по телефону с материка. Несколько минут на вертолете.
— Уверена, вы зря так беспокоитесь.
— Я сам решу, что зря, а что не зря, — последовал непреклонный ответ. — Постарайтесь не двигаться, а я пойду позвоню.
В гостиной телефона не было. Челси ничего не оставалось, кроме как продолжать лежать на диване, когда он вышел из комнаты Острая боль превратилась в тупую и усиливалась от малейшего движения.
Тот же молодой человек, что подзывал Никоса к телефону, принес тазик с холодной водой, бинты и большой кусок ваты в плетеной корзинке. Поставив все на пол у ее ног, он сочувственно покачал головой, глядя на распухшую щиколотку.
— Доктор скоро прийти, — заверил юноша. Челси в этом не сомневалась. Вызов Никоса Пандроссоса повлечет за собой немедленные действия. Сомневалась она в другом: нужен ли ей врач вообще? Холодный компресс снимет опухоль, а ночной отдых довершит исцеление — во всяком случае она на это надеялась.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Челси принялась рассматривать обстановку. Белые стены, как и везде в доме, увешаны красивыми картинами, яркий бухарский ковер на полу излучает тепло и уют. Будучи мультимиллионером, Никос в отличие от тетки явно не желал афишировать свое богатство. Простота и удобство — вот, видимо, его кредо в быту. В подобном доме она могла бы жить счастливо. Только вряд ли ей это светит.
Завидев Никоса, Челси попыталась сесть прямее и закусила нижнюю губу, когда лодыжка повернулась на пуфике.
— Мне уже гораздо лучше, — солгала она. — К утру все пройдет, я уверена.
— Решать будет доктор, — отозвался Никос. Челси беспомощно наблюдала, как он снова опустился на колено, взял кусок ваты и намочил его в тазике с водой.
— Пусть этим займется кто-нибудь из слуг, — запротестовала она.
Никос бросил на нее ироничный взгляд.
— По-вашему, я унижаюсь, снисходя до подобной операции?
— Нет, ну что вы! Я только хотела сказать… — Что, Челси, ты хотела сказать? — спросила она себя. Если Никос не видит ничего предосудительного в своих действиях, то зачем ей беспокоиться? — Мне жаль, что я причиняю столько хлопот, — пробормотала она. — Так глупо с моей стороны!..
— С каждым может случиться, — успокоил ее Никос, выжимая вату. — Я однажды тоже повредил лодыжку, катаясь на лыжах в Альпах.
Челси с трудом улыбнулась.
— Звучит более героически, чем падение с лестницы.
— Боль была такая же. — Он осторожно приложил вату к опухшему суставу. — Сейчас нужен холод.
Глядя на его длинные, сильные пальцы, чувствуя, как участилось сердцебиение, она прерывисто сказала:
— Вам неудобно в такой позе. Надо бы…
— Если мне будет неудобно, я сменю позу, — перебил он почти с раздражением. — Перестаньте указывать мне, что я должен или не должен делать!
Природное чувство юмора наконец-то вернулось к Челси.
— Извините, сэр, — послушно пролепетала она. — Я забылась.
Никос бросил на нее сердитый взгляд, но тут же смягчился, заметив озорные искорки в ее глазах.
— Похоже, поврежденной лодыжки маловато, чтобы вас укротить, — сухо заметил он.
Компресс согрелся. Никос снял вату, снова намочил в воде, в которой плавали кубики льда, выжал, положил на опухшее место, встав на другое колено. Челси открыла рот, чтобы запротестовать, но тут же вспомнила о недавней перепалке и шутливо произнесла:
— Должно быть, немного найдется женщин, которые могут похвастаться, что Никос Пандроссос стоял перед ними на коленях.
— Ни одной не припоминаю. — Он поднял на нее темные глаза и улыбнулся медленной, дразнящей улыбкой. — До сих пор я не считал такое положение желательным.
Завидев в его глазах разгорающееся пламя, Челси поспешила спрятаться за обезоруживающей наивностью.
— Хотите сказать «необходимым»?
Он приподнял бровь.
— По-вашему, мне не хватает знания английского языка?
— Нет, — возразила она, — вы прекрасно говорите по-английски. Просто я не в силах представить себе, что какой-нибудь грек сочтет хоть чуточку желательным оказаться в столь униженном положении перед женщиной.
— Раболепие — состояние ума, а не действие. Ни один грек, достойный звания мужчины, не позволит женщине управлять собой, это верно, но он может преклонить колени перед ее красотой, не теряя при этом самоуважения.
Челси затруднялась подыскать подходящий дерзкий ответ. Сердце билось, как сумасшедшее. Глядя в смуглое мужественное лицо Никоса и забыв на мгновение о поврежденной лодыжке, она испытала острое желание наклониться и поцеловать его — то есть дать волю эмоциям, которые он в ней пробуждал. Он хочет ее, она хочет его. Что плохого в том, если они насладятся разделенным желанием?
Правда, при данных обстоятельствах это практически не осуществимо и неразумно, напомнил ей внезапный приступ боли. Да и при любых иных тоже. Никос, возможно, способен бездумно предаваться наслаждению, но она — другое дело. В него так легко влюбиться без оглядки, но куда заведет ее эта любовь?
— Язык проглотили? — любезно осведомился он.
— Онемела от вашего красноречия.
— Похоже на то.
Никос в очередной раз снял вату, намочил ее, потом взял эластичный бинт и, предварительно наложив вату на распухшее место, очень ловко забинтовал ногу.
— Вот и все, что можно пока сделать, — заключил он, вставая. — Только не двигайтесь. Пока врач вас не осмотрит, нога должна быть в полном покое.
— Ваша тетя, наверно, теряется в догадках, что здесь происходит, — сказала Челси. — И Дион тоже.
Словно в ответ на упоминание его имени, в дверях появился Дион и уставился на забинтованную лодыжку Челси с озабоченным видом.
— Я только что узнал, что ты упала. Плохо дело?
— Узнаем, когда приедет врач, — ответил его кузен, прежде чем Челси успела открыть рот.
Дион заколебался.
— Когда он приедет?
— Уже в пути, — сообщил Никос. — Что бы ни было — перелом или растяжение, будет проще, если Челси останется здесь, пока не начнет ходить. А значит, ей понадобятся одежда и прочие вещи.
— Но я не могу… — начала Челси и тут же беспомощно замолчала, когда Никос обратил на нее грозный взгляд.
— Незачем возить вас по острову, когда здесь есть все необходимое. Дион сейчас же съездит домой и заберет ваши вещи.
По лицу Диона было видно, что приказ ему не по душе, но он не сделал ни малейшей попытки оспорить его, повернулся и, не говоря ни слова, вышел. Приказы Никоса не обсуждаются, усмехнулась Челси. Ей уже это знакомо.
Конечно, никакой острой необходимости оставаться здесь нет, думала Челси. Даже если она и не могла наступать на ногу, совсем несложно было отнести ее в машину. Госпожа Пандроссос, возможно, не слишком обрадовалась бы, оказавшись с инвалидом на руках, но, заметив, какой интерес проявляет к гостье мужчина, которого она прочила в мужья своей дочери, она, вероятно, скорее смирилась бы с этим, чем оставила бы ее на его попечении.
Разумеется, все эти соображения Челси не имели никакого значения. Никос принял решение, значит, она останется здесь. Больше всего ее беспокоила его конечная цель. Небольшой вывих — она не сомневалась, что так оно и есть, — не препятствие к занятиям любовью, что наверняка он и имел в виду в отношении ее. Это даже можно рассматривать как преимущество — в том смысле, что травма не позволит ей убежать.
— Если вы боитесь, что я могу воспользоваться вашим состоянием, то это напрасно. — Никос словно прочитал ее мысли. — Все произойдет с вашего согласия, уверяю вас.
— Слово «если» в вашем лексиконе имеется? — осведомилась она с вызовом.
— «Если» предполагает сомнение, а мы оба знаем неизбежность того, что должно случиться между нами, — последовал невозмутимый ответ. — Нам суждено было встретиться, вам и мне.
Я зря сотрясаю воздух, вздохнула Челси. Его уверенность нельзя поколебать словами. Если он имеет в виду то, что сказал насчет согласия, значит, мяч был на ее поле.
Не очень-то обнадеживающая мысль, если учесть, как редко она одерживала верх в подобных играх.
Тут их внимание привлек стрекот вертолета.
Никос подошел к ближайшему окну посмотреть на него.
— Скоро стемнеет, — заметила Челси. — Ему удастся улететь?
— Посадочная площадка ярко освещена, так что никаких проблем. Пилоты привыкли летать и днем, и ночью.
— Значит ли это, что вы сами пользуетесь вертолетами для деловых поездок?
— Иногда, когда время поджимает.
— Но здесь, на острове, вертолет не держите?
— С ним легче на материке.
Похоже, Никос предпочитает другие транспортные средства — например яхту, которую Челси видела у берега.
Сама она никогда не плавала на яхте. Волнующее, должно быть, ощущение — скользить по водной глади, ветер надувает паруса, на губах вкус соли. Ощущение еще более острое, если рядом Никос. Одна ее подруга однажды несколько цинично заметила, что мужчины употребляют женский род, говоря о лодках и машинах, потому что предпочитают думать, что могут обращаться с женщинами с таким же искусством. К большинству это не относится, но Никос…
Появление смуглого мужчины небольшого роста с потрепанным кожаным чемоданчиком в руках, с какими обычно ходят врачи, вернуло ее на землю. В светлых брюках и спортивной рубашке, небритый, он был совсем не похож на лощеного, безукоризненно одетого эскулапа, которого она ожидала увидеть.
Никос приветствовал его по-гречески, подвел к Челси, представил как доктора Калвоса.
Каковы бы ни были ее соображения относительно его внешности, доктор Калвос определенно знал свое дело. Когда он, сняв повязку, начал осматривать травмированную лодыжку, Челси невольно напряглась, но его руки оказались на редкость умелыми.
— Думаю, перелома нет, — сообщил он немного погодя, — но наступать на ногу нельзя, пока не спадет опухоль. Вам нужен полный покой.
— Так оно и будет, — заверил его Никос, не дав Челси и рта раскрыть.
Он проводил Кальвоса к выходу и тут же вернулся.
— Я же говорила, что ничего страшного не случилось, — выпалила она. — Незачем было беспокоить доктора. А вдруг он в это время кому-нибудь действительно понадобился бы?
— Его бы вызвали. И потом, причина была, — твердо возразил Никос. — Калвос посоветовал принимать аспирин, если будет сильная боль.
— Обезболивающее мне ни к чему, — возразила Челси. — Уже почти не болит. Я могла бы с легкостью… — Она поморщилась, сделав невольное движение, и увидела ироничную улыбку Никоса.
— С легкостью не получится. Добрый доктор вернется через два дня. А до тех пор… — Он многозначительно помолчал, в глазах блеснул дьявольский огонек. — До тех пор вы в моей власти.
— Не рассчитывайте на это, — слабым голосом пролепетала Челси.
— Отчего же?
Он оперся коленом на диван рядом с ней, повернул ее голову к себе. Поцелуй был бесконечно легкий, сначала губы лишь скользнули по ее губам и лишь потом заставили их раскрыться. От прикосновения его языка ее пульс участился. Беспомощная перед окатившей ее волной страсти, она ответила на поцелуй, руки сами потянулись к его широкой груди.
— Видите? — тихо произнес Никос, подняв голову — Вы не можете ни в чем мне отказать.
— Можно привести лошадь к воде… — пробормотала Челси дрожащим голосом.
Он издал низкий, рокочущий смешок.
— Если вы хотите сказать, что она будет пить, только если захочет, я бы ответил, что это уже произошло. Вы жаждете меня так же сильно, как я вас, и эта жажда должна быть удовлетворена.
Как странно, в смятении думала Челси: то, что прозвучало бы чересчур слащаво в устах англичанина, здесь воспринимается совсем по-другому. Если Никос так легко говорит слова любви сейчас, на что же он способен в пылу страсти?
— Ваши гости, наверно, недоумевают, куда вы пропали, — сменила она тему, прервав собственные размышления. — Прошло, должно быть, больше часа с тех пор, как вы принесли меня сюда.
— Большинство уже ушли, — равнодушно отозвался Никос. — Об остальных позаботятся. — Он встал, не поцеловав ее, отчего ее охватили смешанные чувства — облегчение и разочарование, и продолжил: — Комната для вас, наверно, уже готова. Думаю, мне следует отнести вас туда и дать вам возможность отдохнуть. Ваши вещи принесут, как только Дион их привезет.
Он подкрепил слова делами, наклонившись, чтобы подхватить Челси на руки, стараясь не задеть больную лодыжку. Она с усилием подавила порыв положить голову на его могучее плечо и мужественно держала ее прямо, пока он ее нес.
Кроме слуги, пересекавшего холл, никого не было видно. Челси порадовалась этому не хватало еще любопытствующих зрителей.
— Расслабьтесь, — посоветовал Никос, подходя к лестнице. — Я не собираюсь вас ронять.
Последовать его совету Челси никак не удавалось: каждый нерв в ее теле трепетал от ощущения близости Никоса.
В спальне Никос опустил Челси на двуспальную кровать и выпрямился, глядя на нее сверху испытующим взглядом. Она напряглась, ожидая его следующего движения.
— Ваша травма пока важнее всего остального, — сказал он. — К тому времени, когда я вернусь из Афин…
— Вы уезжаете?
Его медленная улыбка стала ответом на разочарование, которого она не сумела скрыть.
— Всего на три дня. Может, даже меньше.
— По делам?
— Никакая другая причина не заставила бы меня покинуть вас!
— Но я не могу оставаться здесь в ваше отсутствие, — запротестовала она.
Улыбка стала еще шире.
— Рад, что мое отсутствие так важно для вас.
— Я не то имела в виду…
— Не лукавьте. Мы оба будем считать минуты доследующей встречи. А до тех пор, — продолжал он, не давая ей возможности ответить, — вы не должны вставать. Ледра вам поможет, если понадобится. Еду тоже будут приносить.
Синие глаза Челси сверкнули.
— Если вы думаете, что я собираюсь провести целых три дня, сидя здесь в четырех стенах…
Приказ врача. Что касается развлечений, я распоряжусь, чтобы вам принесли что-нибудь почитать на английском, так что скучать не придется.