Страница:
Никос отобрал у нее бокал, поставил на столик, потом взял ее за плечи, понуждая встать. С добродушной усмешкой вгляделся в ее напряженное лицо.
— Тебе трудно подчинить свою волю моей?
— Воля тут ни при чем, — возразила она. — Равно как и то обстоятельство, что ты мужчина, а я женщина. Я лишь гость в твоей стране и не вправе оспаривать ваши обычаи, даже если считаю их устаревшими.
Никос наклонил голову.
— Твое мнение принято во внимание.
— Не обращайся со мной так снисходительно! — возмутилась она, не в силах больше сдерживаться. — Как будто у меня вообще нет права голоса.
— Конечно, нет. Как ты сама только что отметила, здесь ты не имеешь никаких прав, потому что не являешься гражданкой Греции, — последовал невозмутимый ответ. — Сам не знаю, почему я позволяю тебе такие вольности.
— Позволяешь?! Ах ты… — Она замолчала, заметив веселые искорки в его глазах, и рассмеялась. — Ты меня дразнишь! — упрекнула она.
— Мне нравится тебя сердить. В гневе ты великолепна.
Он коснулся губами ее губ так легко, что она едва почувствовала их прикосновение; его руки скользнули вверх по ее предплечьям, не давая ей шевельнуться. Да она и не собиралась сопротивляться, наоборот — готова была растаять в его объятиях.
Однако Никос то, что начал, тут же и прервал, отстранив ее от себя с уже знакомой решительностью.
— Остальное оставим на потом, — заявил он. — Сначала надо пообедать.
Меньше всего Челси хотелось есть. Она подозревала, что и ему тоже, но, если он хочет доказать, что способен ждать, она тоже сможет.
Во время трапезы недостатка в темах для беседы не было. Челси поддерживала разговор, запретив себе думать о том, что должно было произойти. Она расспрашивала его о работе, очарованная рассказами об управлении компанией такого масштаба.
— У нас в Англии о тебе так мало знают, — неосторожно заметила она в какой-то момент. — То есть о твоей личной жизни.
— Пусть так и будет, — кивнул он. — Моя личная жизнь касается только меня. Любой журналист, который попытался бы сунуть нос в мои дела, жестоко раскаялся бы.
Он говорил спокойно, но сомневаться в серьезности его намерений не приходилось. Невольная дрожь пробежала по телу Челси. Если он узнает, кто она, нет никакой надежды убедить его, что ее первоначальный замысел давно растаял как дым.
Хотя откуда он узнает? Дион единственный, кому она доверилась, а у него нет причин выдавать ее. Все равно она через несколько недель уедет, а потом это уже не будет иметь никакого значения.
Они вернулись в гостиную — выпить коньяку и поболтать о пустяках. К половине одиннадцатого, видя, что Никос не проявляет намерения удалиться, Челси больше не могла выдержать напряжения.
— Пожалуй, пойду спать, — непринужденно сказала она.
— Если ты устала, — отозвался он ровным тоном, — тогда, конечно, иди.
— Я не устала, — возразила она слишком поспешно и тут же добавила: — Мы все собирались лечь пораньше, чтобы выспаться перед завтрашней прогулкой.
— Значит, сегодня ты не желаешь моего общества?
Нет… я имею в виду… не в этом дело, — она окончательно запуталась и умолкла, сердито глядя на него. Сидит себе на диване как ни в чем не бывало, еще и улыбается. — Ах ты… гад! — вырвалось у нее. Темные брови сошлись на переносице, улыбка исчезла.
— Как ты меня назвала9
Челси робко взглянула на него, не в силах определить, серьезно он говорит или нет.
— Какая разница, как назвать? — сказала она, пытаясь свести все к шутке.
— Если меня сравнивают с тварью, которая ползает в пыли, — очень большая. — Он сел прямее, лицо застыло как маска, отчего у нее мурашки пробежали по спине — Немедленно извинись!
Или что? — гадала она и решила, что лучше дать задний ход и ничего не выяснять.
— Ладно, прости, — пробормотала она. — Я не хотела тебя обидеть.
Он приподнял одну бровь.
— Мужчины в твоей стране находят сказанное тобой слово милым?
— Не.. совсем.
— Но они не возражали бы против такого определения?
— Нет. Ну, не так серьезно во всяком случае. — Челси сделала беспомощный жест. — Послушай, просто иногда ляпнешь что-нибудь не подумав..
— Я никогда ничего не говорю не подумав.
— Я не о тебе. — Она снова замолчала, глядя на него с подозрением. — Ты снова меня разыграл?
Внезапная улыбка сделала его лицо почти мальчишеским.
— Если ты хочешь сказать, что я тебя поддразниваю, возможно, да, чуть-чуть. Английский язык располагает к неправильной интерпретации. Конечно, я не готов к тому, что меня будут регулярно обзывать. Понимаешь?
— Конечно, Никос, — кивнула она с притворным смирением.
Добродушие в его взгляде сменилось более волнующей эмоцией. Его глаза впитывали каждую черточку ее лица, обрамленного золотистыми волосами, округлые формы ее тела, задержались на длинных, загорелых ногах, открытых коротким красным платьем.
— Подойди ко мне, — тихо попросил он. Команда или приглашение? Ей было все равно.
Она в секунду преодолела разделявшее их расстояние и скользнула в его объятия, с наслаждением ощущая его мощь, гладкость его кожи, любя заключенную в нем мужественность. Ей хотелось кричать о своей любви, но разве он услышит?
— Я хочу тебя, — шепнула она у его губ. — Сколько еще ждать?
— Какая нескромность! А ведь еще недавно была девственницей, — поддразнил он.
— Сам виноват — показал, чего мне не хватало в жизни, — парировала она.
— В таком случае нам следует расширить твой опыт.
Подхватив Челси под колени, он без усилий встал с дивана и направился к двери, неся ее легко, как пушинку. Она положила голову ему на плечо, забыв о своих сомнениях и страхах.
Первая ночь была полна восторгов, но эта превзошла самые смелые мечты. Лежа в объятиях Никоса, глядя в его счастливое лицо, освещенное лунным светом, Челси надеялась, что достойная замена Ледре найдется еще нескоро.
Интересно, что же все-таки случилось с незадачливой няней и ее любовником? В том, что Никос сумеет упрятать преступную парочку за решетку, Челси не сомневалась. Им повезет, если он ограничится подобным наказанием. Когда он ушел от нее в тот вечер, у него был такой вид, словно он готов применить самые суровые меры.
Никос пошевелился во сне, пробормотал что-то невнятное. Челси попробовала лечь поудобнее, но его руки лишь крепче обняли ее. Темные глаза открылись, их взгляд прояснился. Она думала, что удовлетворила свои желания, но ошиблась. Никос позаботился об этом. Он всегда сумеет позаботиться об этом, мелькнула смутная мысль, когда они снова слились в жарком объятии.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Тебе трудно подчинить свою волю моей?
— Воля тут ни при чем, — возразила она. — Равно как и то обстоятельство, что ты мужчина, а я женщина. Я лишь гость в твоей стране и не вправе оспаривать ваши обычаи, даже если считаю их устаревшими.
Никос наклонил голову.
— Твое мнение принято во внимание.
— Не обращайся со мной так снисходительно! — возмутилась она, не в силах больше сдерживаться. — Как будто у меня вообще нет права голоса.
— Конечно, нет. Как ты сама только что отметила, здесь ты не имеешь никаких прав, потому что не являешься гражданкой Греции, — последовал невозмутимый ответ. — Сам не знаю, почему я позволяю тебе такие вольности.
— Позволяешь?! Ах ты… — Она замолчала, заметив веселые искорки в его глазах, и рассмеялась. — Ты меня дразнишь! — упрекнула она.
— Мне нравится тебя сердить. В гневе ты великолепна.
Он коснулся губами ее губ так легко, что она едва почувствовала их прикосновение; его руки скользнули вверх по ее предплечьям, не давая ей шевельнуться. Да она и не собиралась сопротивляться, наоборот — готова была растаять в его объятиях.
Однако Никос то, что начал, тут же и прервал, отстранив ее от себя с уже знакомой решительностью.
— Остальное оставим на потом, — заявил он. — Сначала надо пообедать.
Меньше всего Челси хотелось есть. Она подозревала, что и ему тоже, но, если он хочет доказать, что способен ждать, она тоже сможет.
Во время трапезы недостатка в темах для беседы не было. Челси поддерживала разговор, запретив себе думать о том, что должно было произойти. Она расспрашивала его о работе, очарованная рассказами об управлении компанией такого масштаба.
— У нас в Англии о тебе так мало знают, — неосторожно заметила она в какой-то момент. — То есть о твоей личной жизни.
— Пусть так и будет, — кивнул он. — Моя личная жизнь касается только меня. Любой журналист, который попытался бы сунуть нос в мои дела, жестоко раскаялся бы.
Он говорил спокойно, но сомневаться в серьезности его намерений не приходилось. Невольная дрожь пробежала по телу Челси. Если он узнает, кто она, нет никакой надежды убедить его, что ее первоначальный замысел давно растаял как дым.
Хотя откуда он узнает? Дион единственный, кому она доверилась, а у него нет причин выдавать ее. Все равно она через несколько недель уедет, а потом это уже не будет иметь никакого значения.
Они вернулись в гостиную — выпить коньяку и поболтать о пустяках. К половине одиннадцатого, видя, что Никос не проявляет намерения удалиться, Челси больше не могла выдержать напряжения.
— Пожалуй, пойду спать, — непринужденно сказала она.
— Если ты устала, — отозвался он ровным тоном, — тогда, конечно, иди.
— Я не устала, — возразила она слишком поспешно и тут же добавила: — Мы все собирались лечь пораньше, чтобы выспаться перед завтрашней прогулкой.
— Значит, сегодня ты не желаешь моего общества?
Нет… я имею в виду… не в этом дело, — она окончательно запуталась и умолкла, сердито глядя на него. Сидит себе на диване как ни в чем не бывало, еще и улыбается. — Ах ты… гад! — вырвалось у нее. Темные брови сошлись на переносице, улыбка исчезла.
— Как ты меня назвала9
Челси робко взглянула на него, не в силах определить, серьезно он говорит или нет.
— Какая разница, как назвать? — сказала она, пытаясь свести все к шутке.
— Если меня сравнивают с тварью, которая ползает в пыли, — очень большая. — Он сел прямее, лицо застыло как маска, отчего у нее мурашки пробежали по спине — Немедленно извинись!
Или что? — гадала она и решила, что лучше дать задний ход и ничего не выяснять.
— Ладно, прости, — пробормотала она. — Я не хотела тебя обидеть.
Он приподнял одну бровь.
— Мужчины в твоей стране находят сказанное тобой слово милым?
— Не.. совсем.
— Но они не возражали бы против такого определения?
— Нет. Ну, не так серьезно во всяком случае. — Челси сделала беспомощный жест. — Послушай, просто иногда ляпнешь что-нибудь не подумав..
— Я никогда ничего не говорю не подумав.
— Я не о тебе. — Она снова замолчала, глядя на него с подозрением. — Ты снова меня разыграл?
Внезапная улыбка сделала его лицо почти мальчишеским.
— Если ты хочешь сказать, что я тебя поддразниваю, возможно, да, чуть-чуть. Английский язык располагает к неправильной интерпретации. Конечно, я не готов к тому, что меня будут регулярно обзывать. Понимаешь?
— Конечно, Никос, — кивнула она с притворным смирением.
Добродушие в его взгляде сменилось более волнующей эмоцией. Его глаза впитывали каждую черточку ее лица, обрамленного золотистыми волосами, округлые формы ее тела, задержались на длинных, загорелых ногах, открытых коротким красным платьем.
— Подойди ко мне, — тихо попросил он. Команда или приглашение? Ей было все равно.
Она в секунду преодолела разделявшее их расстояние и скользнула в его объятия, с наслаждением ощущая его мощь, гладкость его кожи, любя заключенную в нем мужественность. Ей хотелось кричать о своей любви, но разве он услышит?
— Я хочу тебя, — шепнула она у его губ. — Сколько еще ждать?
— Какая нескромность! А ведь еще недавно была девственницей, — поддразнил он.
— Сам виноват — показал, чего мне не хватало в жизни, — парировала она.
— В таком случае нам следует расширить твой опыт.
Подхватив Челси под колени, он без усилий встал с дивана и направился к двери, неся ее легко, как пушинку. Она положила голову ему на плечо, забыв о своих сомнениях и страхах.
Первая ночь была полна восторгов, но эта превзошла самые смелые мечты. Лежа в объятиях Никоса, глядя в его счастливое лицо, освещенное лунным светом, Челси надеялась, что достойная замена Ледре найдется еще нескоро.
Интересно, что же все-таки случилось с незадачливой няней и ее любовником? В том, что Никос сумеет упрятать преступную парочку за решетку, Челси не сомневалась. Им повезет, если он ограничится подобным наказанием. Когда он ушел от нее в тот вечер, у него был такой вид, словно он готов применить самые суровые меры.
Никос пошевелился во сне, пробормотал что-то невнятное. Челси попробовала лечь поудобнее, но его руки лишь крепче обняли ее. Темные глаза открылись, их взгляд прояснился. Она думала, что удовлетворила свои желания, но ошиблась. Никос позаботился об этом. Он всегда сумеет позаботиться об этом, мелькнула смутная мысль, когда они снова слились в жарком объятии.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Прогулка на яхте удалась на славу. Во многом благодаря прекрасной погоде, заключила Челси. Если бы небо затянули облака и дул северный ветер, настроение было бы не то.
— Есть особое удовольствие в борьбе со стихиями, — отозвался Никос, когда она поделилась своими мыслями. — Риск важен для жизни, если хочешь жить на полную катушку.
Пристегнутый ремнем безопасности, Димитрис находился наверху в носовой части яхты, где мог наблюдать за дельфинами, выпрыгивающими из воды. Убедившись, что с ним все в порядке, Челси перевела взгляд на Никоса, любуясь его литым телом в белых шортах и облегающей майке.
— Я бы подумала, что ты получаешь все необходимые тебе острые ощущения в бизнесе, — заметила она.
— В каком-то смысле да, вероятно. Но работа лишь часть жизни.
— У некоторых вся жизнь заключается в работе.
— Никос бросил на нее вопросительный взгляд.
— Ты имеешь в виду конкретного человека?
Она хотела ответить отрицательно, но передумала.
— Моего отца, — призналась она.
— А чем он занимается?
— Он гражданский инженер. Часто ездит за границу. В детстве я редко его видела.
— Жаль, — согласился он, — но такова специфика его профессии. Ваша семья, по-видимому, ни в чем не нуждалась, верно?
— В материальном отношении — да.
— И каждую свободную минуту он проводил с семьей?
Челси заколебалась.
— Наверно, да, но…
— Тогда тебе повезло больше, чем другим. Лучше иметь отца, который приходит домой, когда возможно, чем вообще никакого.
Намек был едва уловим, но определенно присутствовал.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя эгоистичной стервой, — криво усмехнулась Челси.
Улыбнувшись, он окинул ее внимательным взглядом. Она лежала на палубе в узеньком бикини, волосы рассыпались вокруг головы золотым ореолом.
— Ты несправедлива к себе. На стерву ты никак не похожа.
— Ты понимаешь, о чем я. — Челси попыталась улыбнуться в ответ, но улыбка не получилась. — Просто я никогда не смотрела на отца с такой точки зрения.
— Попробуй в следующий раз, когда вы увидитесь, взглянуть на него другими глазами.
В следующий раз, когда она увидит отца, здесь ее уже не будет, мелькнула удручающая мысль. Челси отогнала ее. Как Никос сам сказал, лучше немного, чем ничего.
Димитрис подошел к ним, возбужденно щебеча что-то по-гречески, Челси не переставала удивляться его способности легко переходить с одного языка на другой. Ее знание греческого заметно улучшилось за последние дни, но все еще оставляло желать лучшего. Димитрис от души потешался над ее ошибками.
Никос позволил сыну помочь ему управлять яхтой, поставив мальчика перед собой, чтобы он тоже мог держать штурвал. Челси наблюдала за ними со смутной завистью. Если Никос не любил свою жену, сына он определенно обожает.
Кроме смуглой кожи, между ними было мало сходства. Подобно Диону, Димитрис явно унаследовал привлекательность от матери; он скорее Аполлон, чем Геркулес. Несомненно одно: со временем Димитрис превратится в неотразимого красавца.
Этот день запомнится ей навсегда. Никос взял с собой переносной холодильник, до отказа набитый едой и напитками. Он бросил якорь у небольшого островка, где обитали только птицы, и повез своих пассажиров в шлюпке на белый песчаный пляж. Со стороны они могли показаться обычной семьей, устроившей на берегу пикник, думала Челси, всем сердцем желая, чтобы так оно и было. Она любила и отца, и сына. Потерять их обоих, когда ее время пребывания кончится, будет невыносимо.
Усилием воли она запретила себе думать о грустном. Живи сегодняшним днем — вот лучшая политика.
Обнаружив мелкий водоем, образовавшийся в расщелинах скал, Димитрис выразил желание остаться здесь. Его отец предложил поискать что-нибудь получше. Челси мысленно согласилась с ребенком. Место райское, компания тоже — что еще нужно?
— Я объелась, — заявила она, растянувшись на коврике, который Никос предусмотрительно захватил с собой. — Буду лежать до тех пор, пока моя талия не придет в норму.
Никос наклонился, положил руку на ее обнаженный живот, отметив непроизвольное сокращение мышц под пальцами.
— Твоя талия такая же, как всегда, тонкая, как тростинка, — сказал он. — Каждая линия твоего тела — радость для глаз. — Его голос, низкий, чувственный, возбуждал ее до головокружения. — Будь мы одни, я бы увидел его во всей красе.
— Едва ли мое бикини можно назвать надежным прикрытием, — пробормотала Челси и заметила озорной огонек в его глазах.
— Твой купальник прячет от меня те части тела, которые меня особенно волнуют. Прекрасную грудь, которую мои губы жаждут целовать, и то тайное местечко, куда не проникал ни один мужчина, кроме меня. — Его голос упал до шепота, но каждое слово прозвучало отчетливо. — Я знаю, какая ты на ощупь и на вкус, agapi mou. Ты…
— Перестань, прошу тебя, — не выдержала Челси. Она вся дрожала. — Это нечестно!
— По отношению к нам обоим, — согласился Никос. — Но разве разочарование не бывает полезным для души?
— Не знаю, насколько оно полезно для души, — усмехнулась Челси, — но для тела — просто ужасно. Я чувствую себя так, словно провела три раунда на ринге с Рокки Марциано.
Никос расхохотался и растянулся рядом с ней.
— Никогда, — заявил он, — не встречал такой женщины, как ты!
— Я англичанка, — легко ответила она. — К риторике не привыкла.
Он повернул к ней голову.
— Тебя смущают мои комплименты?
— Нет, — возразила она. — Хотя смутили бы, если бы так выражался мой соотечественник.
— Англичане люди действия, — хмыкнул Никос. — Они не тратят времени на слова.
Учитывая свой ограниченный опыт, Челси не могла подтвердить или опровергнуть это заявление, хотя те мужчины, с которыми она в прошлом целовалась, определенно не были многословны.
— Вероятно, им надо брать уроки у греков, — лукаво улыбнулась она. — Хотя разве не французы считаются лучшими любовниками?
Она вскрикнула, когда Никос перевернул ее на спину и слегка шлепнул пониже спины.
— Это тебе за дерзость. Французы не в той лиге. Челси состроила гримаску.
— Ты хитростью воспользовался своим преимуществом!
— Точно, — невозмутимо согласился он. — Воспользовался поводом потрогать особенно восхитительную часть твоей анатомии.
Дольше сохранять серьезность было невозможно, Челси рассмеялась.
— Ты неисправим, — упрекнула она.
— Верно, но если мы останемся здесь еще на какое-то время, ты обгоришь. Надо намазаться кремом.
Челси неохотно села, потянулась к мягкой кожаной сумке, достала флакон, который у нее тут же отобрали.
— Я сам тебя натру, где ты не достанешь, — предложил Никос. — Ложись.
Она без возражений подчинилась, сердце забилось быстрее. Если это еще один предлог дотронуться до нее, она ничего не имеет против.
Прохладная жидкость, которую он капнул ей на спину между лопаток, заставила ее ахнуть. Движение гибких пальцев, втирающих жидкость в кожу, наполнило тело теплом и негой. Положив голову на сложенные руки, Челси плавала в море блаженства, пока он гладил ее спину. О, как хочется остановить мгновение, мечтала она, подобно тому, как фотоаппарат схватывает изображение, чтобы потом достать фотографию и вспомнить прошлое во всех подробностях.
Когда он закончил, Челси с большой неохотой вернулась на землю и, избегая его взгляда, села, чтобы завершить процедуру. Время удержать нельзя. Чудесные мгновения ушли навсегда.
Они оставались на острове до тех пор, пока солнце не склонилось к горизонту. Когда яхта взяла курс на Скалос, Димитрис начал засыпать. Глаза у него закрывались. Челси уложила мальчика в кровать в одной из двух кают, оснащенных всем необходимым.
На такой яхте можно жить постоянно, подумала она. Наслаждаясь полным комфортом. Конечно, Никос не согласился бы на подобный вариант. Его дом на Скалосе, у него масса обязательств. Возможно, в будущем, пресытившись миром бизнеса, он сможет позволить себе путешествие к далеким землям, но ее рядом с ним уже не будет.
Она взяла чашку кофе на палубу и немного забеспокоилась, завидев впереди зловещую черноту.
— Надвигается гроза, — подтвердил Никос. — Боюсь, мы не успеем добраться до Скалоса.
Сердце у нее упало. Никос увеличил скорость, «Афродита» рассекала волны, качаясь из стороны в сторону, и Челси начала ощущать первые признаки морской болезни.
Когда начался дождь, Никос настоял, чтобы она спустилась вниз. Длился он минут двадцать, и вскоре снова стало тихо. Челси отважилась подняться на палубу и увидела, что Никос промок до нитки, а с головы стекают струйки воды.
Предвидя нечто подобное, она держала наготове полотенце и тут же подала ему, глядя, как он вытирает черную шевелюру. Майку он снял, чтобы выжать, под гладкой кожей переливались мышцы. Еще одна картинка в копилку памяти, хотя, конечно, никакая память не заменит реальность.
Подчинившись внезапному порыву, она подошла к нему, пробежалась кончиками пальцев по позвоночнику, поцеловала влажную кожу. Никос тихо вскрикнул, по спине прокатилась дрожь. Когда-нибудь он не будет больше так остро реагировать на ее прикосновение, но не сейчас… то время еще не пришло. Некоторое утешение, хоть и слабое.
Было начало седьмого, когда они бросили якорь в бухте Скалоса. Немного поспав, Димитрис выглядел бодрым и энергичным и не хотел, чтобы день кончался. Придется позволить ему лечь попозже, а то он не заснет, решила Челси, пока они ехали к дому.
Внутрь они вошли все вместе — как обычная семья, возвращающаяся с прогулки. Челси надела шорты и отглаженную белую рубашку поверх своего бикини, но почувствовала себя совершенно голой под презрительным взглядом незнакомой женщины, вышедшей из гостиной.
Великолепная фигура, которую подчеркивал строгий зеленый костюм, явно сшитый на заказ, черные, блестящие волосы зачесаны наверх, красивое лицо, которое могло бы украсить обложку модного журнала, — она являла собой поразительное зрелище, способное свести с ума любого мужчину. Завидев гостью, Никос остановился как вкопанный.
Он обратился к ней по-гречески, удивив Челси резковатостью тона. Она уловила имя — Маргерита.
Не ожидавшая, как показалось Челси, столь холодного приема, женщина горячо заговорила, скорее умоляюще, чем сердито. Хоть Челси и не понимала ни слова, интуиция подсказала ей, в чем дело. Эта женщина — афинская любовница Никоса, явившаяся сюда без приглашения, чем вызвала неудовольствие хозяина дома.
— Я отведу Димитриса наверх, хорошо? — ровным голосом предложила Челси.
Никос глянул в ее сторону. Брови нахмурены, губы сжаты.
— Хорошо, — буркнул он.
— Может, сначала представишь меня своей гостье, — добавила Челси, обидевшись на нелюбезность его тона.
С минуту она думала, что он откажется, но он лишь коротко кивнул.
— Маргерита Александрос — Челси Ловатт.
— Челси одарила новую знакомую сладкой улыбкой.
— Khero poll[7].
В ответ она получила не улыбку, а высокомерный взгляд и краткое приветствие. Димитрис потянул Челси за руку, явно стремясь поскорее уйти отсюда.
Оставив Никоса разбираться с гостьей, они отправились наверх. Внутри у Челси все переворачивалось. Хоть она и подозревала, что у Никоса есть в Афинах постоянная подруга, столкнуться с ней нос к носу оказалось крайне неприятно. Ошибки быть не может. Именно Маргерита Александрос звонила сюда вчера вечером, когда он вернулся, именно от нее Никос пришел к ней, Челси.
— Почему папа не хочет, чтобы эта тетя была здесь? — с любопытством спросил Димитрис, — Он сказал, что она зря приехала.
— Может, твой папа просто не любит незваных гостей, — осторожно объяснила Челси. — Думаю, сегодня тебе точно придется принять ванну. Смотри, у тебя ноги в мазуте.
— Я измазался, когда лазил по скалам, — кивнул мальчик. — Папа говорит, мазут остается после больших кораблей, когда они очищают свои баки неле… — Он нахмурился, вспоминая нужное слово. — Ну, я забыл, как это называется…
— Нелегально, — подсказала Челси. — Ничего, хорошенько поскребем в мыльной воде, и все отойдет.
Судя по выражению лица Димитриса, подобная перспектива его явно не прельщала. Плескаться в лужах — одно, а сидеть в ванне — совсем другое.
В восемь часов, чистый и накормленный, Димитрис мгновенно заснул, едва голова коснулась подушки. Челси приняла душ, надела голубое платье-тунику, стоя перед зеркалом и глядя на свое отражение грустными глазами. Последние два часа она не видела ни Никоса, ни его подружку. Да и не хотела видеть. Сама мысль о том, что придется сидеть за столом напротив Маргериты Александрос, была невыносима.
Похоже, все кончено. Этого и следовало ожидать. Увидев любовницу Никоса воочию, Челси никогда уже не сможет избавиться от неприятных видений: Никос целует ее красивый рот, ласкает соблазнительное тело, шепчет слова, которые так легко слетают с его губ…
Она нарочно задержалась минут на десять против назначенного времени и обнаружила Никоса в гостиной в полном одиночестве.
— Я извиняюсь за нелепое вторжение, — произнес он без всяких вступлений. — Это больше не повторится.
— Что ты с ней сделал? — осведомилась Челси, не скрывая иронии. — Отослал спать без ужина?
— Отослал туда, где ее место, — ответил он. — Она не должна была приезжать.
— Потому что ты предпочитаешь держать своих женщин врозь?
Никос внимательно наблюдал за ней.
— Я не владею ни одной женщиной.
— А-а, ты просто пользуешься той, что подворачивается под руку. — Она хотела сохранить холодный тон, но слова вырвались сами: — Она твоя любовница, не так ли? Постоянная, в отличие от временной?
Выражение его лица не изменилось.
— Считаешь, что я тобой пользуюсь?
Гнев мгновенно улетучился, оставив Челси беззащитной перед болью.
— Ладно, я не права, — охрипшим голосом буркнула она. — Никто меня не принуждал соглашаться. Наверно, я просто не подхожу для подобной ситуации.
Не сводя с нее пристального взгляда, Никос спросил ровным тоном:
— Что ты хочешь этим сказать?
Последнее слово непременно должно остаться за ним, подумала Челси и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
— По-моему, мне пора уезжать.
— Ты обещала остаться до тех пор, пока я не найду замену Ледре. Хочешь наказать Димитриса за мои грехи?
— Это называется эмоциональный шантаж!
— Называй, как хочешь. Ты дала слово.
— То было раньше.
— Ты знала, что произойдет между нами. Это было неизбежно. И, разумеется, не думала, что я вел целомудренный образ жизни до твоего появления.
— Дело не в целомудрии или в его отсутствии. Меня другое беспокоит, — с трудом выговорила Челси. — Мне не нравится, что вчера ты пришел ко мне прямо от нее.
Темные брови сошлись на переносице.
— Думаешь, так оно и было?
— А разве нет? — спросила она после паузы.
— Нет.
Простое отрицание весило больше, чем целый поток возмущенных объяснений. Челси смотрела на него в полном замешательстве.
— Даже если и так, ты же не будешь отрицать, что она твоя любовница?
Никос пожал плечами.
— Между нами нет формальной договоренности.
— Но ты ее содержишь?
— У Маргериты имеются собственные средства, вполне достаточные для удовлетворения ее нужд. — В его тоне появились первые признаки нетерпения, темные глаза сверкнули. — Будешь продолжать меня отчитывать?
Челси прикусила губу, признавая его право на раздражение. В своей настойчивости она зашла слишком далеко. Никто не давал ей права критиковать его образ жизни или осуждать.
— Извини, — буркнула она после паузы. — Я перешла границы. Просто мне не нравится быть частью любовного треугольника.
Для этого, — сухо ответил Никос, — Маргерите пришлось бы жить здесь. Сегодня она впервые появилась на Скалосе. — Он помолчал, продолжая смотреть на Челси с непроницаемым выражением лица. — Как по-твоему, пришло бы ей в голову отправиться в это путешествие, если бы я навестил ее пару дней назад?
Всматриваясь в него блестящими глазами, Челси медленно ответила:
—Думаю, нет.
—Она приехала, — продолжал он тем же безразличным тоном, — потому что я не давал знать о себе всю последнюю неделю. Меня занимали другие проблемы.
Челси смотрела на него во все глаза, отчаянно пытаясь поверить и одновременно понимая, что разницы, в сущности, нет никакой, потому что в их отношениях нет постоянства.
Никос решил животрепещущую проблему сам: подошел к ней и с силой привлек к себе. Она хотела отстраниться, но лишь на секунду. В будущем ее ожидает невыносимая сердечная боль, но сейчас он с ней, и она не в силах устоять.
— Все еще хочешь уехать? — тихо спросил он спустя несколько минут.
Положив голову на его широкую грудь, Челси не могла найти в себе сил, чтобы открыть глаза, не то чтобы принимать судьбоносные решения.
—Во всяком случае не сейчас, — пробормотала она.
—Вот и хорошо, потому что сейчас я не готов тебя отпустить.
Только тогда, когда он сам захочет, мелькнула мысль. У нее еще есть время подготовиться.
— Даю слово, — добавил он, не повышая голоса, — пока мы вместе, никого больше не будет.
Челси поверила, потому что он все-таки решил дать такое обещание, хотя мог не обременять себя ничем подобным Больше ей ничего не надо.
Следующие двадцать четыре часа были настоящим блаженством, во всех отношениях. Они снова вышли в море на «Афродите», остановились на соседнем островке, чтобы осмотреть развалины небольшой часовни, прежде чем направиться в море на весь день. Челси научилась управлять яхтой, по крайней мере в спокойных водах. И даже сумела поставить парус. Вот такой хорошей оказалась она ученицей. Никос, явно довольный ее готовностью разделить с ним его увлечение, не скупился на похвалу.
Еще одно очко в мою пользу, думала она. Хотя вряд ли у нее будет возможность продолжать морское образование, когда она окажется дома.
Нет, долой грустные мысли! Дом там, где сердце, а сейчас ее сердце здесь.
Димитрис был на седьмом небе от счастья, проводя эти дни с отцом, которого боготворил. Челси нравилось слушать, как они вдвоем обсуждают вопросы, которые ей и в голову не приходили в пятилетнем возрасте. Иногда она тоже могла вставить словечко, например объяснила Димитрису, как делается журнал, который он листал.
— Тебе приходилось заниматься подобной работой? — поинтересовался Никос.
В его тоне не было ни тени подозрения, но Челси все равно поежилась. Самый подходящий момент сказать ему правду, но она не могла на это решиться, боясь его реакции. Обман есть обман, в какую обертку его ни заворачивай.
— Нет, — покачала она головой. — Просто нахваталась кое-чего. Между прочим, ты настоящий кладезь информации, — добавила она в надежде увести его от опасной темы. — Просто ходячая энциклопедия!
— Есть особое удовольствие в борьбе со стихиями, — отозвался Никос, когда она поделилась своими мыслями. — Риск важен для жизни, если хочешь жить на полную катушку.
Пристегнутый ремнем безопасности, Димитрис находился наверху в носовой части яхты, где мог наблюдать за дельфинами, выпрыгивающими из воды. Убедившись, что с ним все в порядке, Челси перевела взгляд на Никоса, любуясь его литым телом в белых шортах и облегающей майке.
— Я бы подумала, что ты получаешь все необходимые тебе острые ощущения в бизнесе, — заметила она.
— В каком-то смысле да, вероятно. Но работа лишь часть жизни.
— У некоторых вся жизнь заключается в работе.
— Никос бросил на нее вопросительный взгляд.
— Ты имеешь в виду конкретного человека?
Она хотела ответить отрицательно, но передумала.
— Моего отца, — призналась она.
— А чем он занимается?
— Он гражданский инженер. Часто ездит за границу. В детстве я редко его видела.
— Жаль, — согласился он, — но такова специфика его профессии. Ваша семья, по-видимому, ни в чем не нуждалась, верно?
— В материальном отношении — да.
— И каждую свободную минуту он проводил с семьей?
Челси заколебалась.
— Наверно, да, но…
— Тогда тебе повезло больше, чем другим. Лучше иметь отца, который приходит домой, когда возможно, чем вообще никакого.
Намек был едва уловим, но определенно присутствовал.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя эгоистичной стервой, — криво усмехнулась Челси.
Улыбнувшись, он окинул ее внимательным взглядом. Она лежала на палубе в узеньком бикини, волосы рассыпались вокруг головы золотым ореолом.
— Ты несправедлива к себе. На стерву ты никак не похожа.
— Ты понимаешь, о чем я. — Челси попыталась улыбнуться в ответ, но улыбка не получилась. — Просто я никогда не смотрела на отца с такой точки зрения.
— Попробуй в следующий раз, когда вы увидитесь, взглянуть на него другими глазами.
В следующий раз, когда она увидит отца, здесь ее уже не будет, мелькнула удручающая мысль. Челси отогнала ее. Как Никос сам сказал, лучше немного, чем ничего.
Димитрис подошел к ним, возбужденно щебеча что-то по-гречески, Челси не переставала удивляться его способности легко переходить с одного языка на другой. Ее знание греческого заметно улучшилось за последние дни, но все еще оставляло желать лучшего. Димитрис от души потешался над ее ошибками.
Никос позволил сыну помочь ему управлять яхтой, поставив мальчика перед собой, чтобы он тоже мог держать штурвал. Челси наблюдала за ними со смутной завистью. Если Никос не любил свою жену, сына он определенно обожает.
Кроме смуглой кожи, между ними было мало сходства. Подобно Диону, Димитрис явно унаследовал привлекательность от матери; он скорее Аполлон, чем Геркулес. Несомненно одно: со временем Димитрис превратится в неотразимого красавца.
Этот день запомнится ей навсегда. Никос взял с собой переносной холодильник, до отказа набитый едой и напитками. Он бросил якорь у небольшого островка, где обитали только птицы, и повез своих пассажиров в шлюпке на белый песчаный пляж. Со стороны они могли показаться обычной семьей, устроившей на берегу пикник, думала Челси, всем сердцем желая, чтобы так оно и было. Она любила и отца, и сына. Потерять их обоих, когда ее время пребывания кончится, будет невыносимо.
Усилием воли она запретила себе думать о грустном. Живи сегодняшним днем — вот лучшая политика.
Обнаружив мелкий водоем, образовавшийся в расщелинах скал, Димитрис выразил желание остаться здесь. Его отец предложил поискать что-нибудь получше. Челси мысленно согласилась с ребенком. Место райское, компания тоже — что еще нужно?
— Я объелась, — заявила она, растянувшись на коврике, который Никос предусмотрительно захватил с собой. — Буду лежать до тех пор, пока моя талия не придет в норму.
Никос наклонился, положил руку на ее обнаженный живот, отметив непроизвольное сокращение мышц под пальцами.
— Твоя талия такая же, как всегда, тонкая, как тростинка, — сказал он. — Каждая линия твоего тела — радость для глаз. — Его голос, низкий, чувственный, возбуждал ее до головокружения. — Будь мы одни, я бы увидел его во всей красе.
— Едва ли мое бикини можно назвать надежным прикрытием, — пробормотала Челси и заметила озорной огонек в его глазах.
— Твой купальник прячет от меня те части тела, которые меня особенно волнуют. Прекрасную грудь, которую мои губы жаждут целовать, и то тайное местечко, куда не проникал ни один мужчина, кроме меня. — Его голос упал до шепота, но каждое слово прозвучало отчетливо. — Я знаю, какая ты на ощупь и на вкус, agapi mou. Ты…
— Перестань, прошу тебя, — не выдержала Челси. Она вся дрожала. — Это нечестно!
— По отношению к нам обоим, — согласился Никос. — Но разве разочарование не бывает полезным для души?
— Не знаю, насколько оно полезно для души, — усмехнулась Челси, — но для тела — просто ужасно. Я чувствую себя так, словно провела три раунда на ринге с Рокки Марциано.
Никос расхохотался и растянулся рядом с ней.
— Никогда, — заявил он, — не встречал такой женщины, как ты!
— Я англичанка, — легко ответила она. — К риторике не привыкла.
Он повернул к ней голову.
— Тебя смущают мои комплименты?
— Нет, — возразила она. — Хотя смутили бы, если бы так выражался мой соотечественник.
— Англичане люди действия, — хмыкнул Никос. — Они не тратят времени на слова.
Учитывая свой ограниченный опыт, Челси не могла подтвердить или опровергнуть это заявление, хотя те мужчины, с которыми она в прошлом целовалась, определенно не были многословны.
— Вероятно, им надо брать уроки у греков, — лукаво улыбнулась она. — Хотя разве не французы считаются лучшими любовниками?
Она вскрикнула, когда Никос перевернул ее на спину и слегка шлепнул пониже спины.
— Это тебе за дерзость. Французы не в той лиге. Челси состроила гримаску.
— Ты хитростью воспользовался своим преимуществом!
— Точно, — невозмутимо согласился он. — Воспользовался поводом потрогать особенно восхитительную часть твоей анатомии.
Дольше сохранять серьезность было невозможно, Челси рассмеялась.
— Ты неисправим, — упрекнула она.
— Верно, но если мы останемся здесь еще на какое-то время, ты обгоришь. Надо намазаться кремом.
Челси неохотно села, потянулась к мягкой кожаной сумке, достала флакон, который у нее тут же отобрали.
— Я сам тебя натру, где ты не достанешь, — предложил Никос. — Ложись.
Она без возражений подчинилась, сердце забилось быстрее. Если это еще один предлог дотронуться до нее, она ничего не имеет против.
Прохладная жидкость, которую он капнул ей на спину между лопаток, заставила ее ахнуть. Движение гибких пальцев, втирающих жидкость в кожу, наполнило тело теплом и негой. Положив голову на сложенные руки, Челси плавала в море блаженства, пока он гладил ее спину. О, как хочется остановить мгновение, мечтала она, подобно тому, как фотоаппарат схватывает изображение, чтобы потом достать фотографию и вспомнить прошлое во всех подробностях.
Когда он закончил, Челси с большой неохотой вернулась на землю и, избегая его взгляда, села, чтобы завершить процедуру. Время удержать нельзя. Чудесные мгновения ушли навсегда.
Они оставались на острове до тех пор, пока солнце не склонилось к горизонту. Когда яхта взяла курс на Скалос, Димитрис начал засыпать. Глаза у него закрывались. Челси уложила мальчика в кровать в одной из двух кают, оснащенных всем необходимым.
На такой яхте можно жить постоянно, подумала она. Наслаждаясь полным комфортом. Конечно, Никос не согласился бы на подобный вариант. Его дом на Скалосе, у него масса обязательств. Возможно, в будущем, пресытившись миром бизнеса, он сможет позволить себе путешествие к далеким землям, но ее рядом с ним уже не будет.
Она взяла чашку кофе на палубу и немного забеспокоилась, завидев впереди зловещую черноту.
— Надвигается гроза, — подтвердил Никос. — Боюсь, мы не успеем добраться до Скалоса.
Сердце у нее упало. Никос увеличил скорость, «Афродита» рассекала волны, качаясь из стороны в сторону, и Челси начала ощущать первые признаки морской болезни.
Когда начался дождь, Никос настоял, чтобы она спустилась вниз. Длился он минут двадцать, и вскоре снова стало тихо. Челси отважилась подняться на палубу и увидела, что Никос промок до нитки, а с головы стекают струйки воды.
Предвидя нечто подобное, она держала наготове полотенце и тут же подала ему, глядя, как он вытирает черную шевелюру. Майку он снял, чтобы выжать, под гладкой кожей переливались мышцы. Еще одна картинка в копилку памяти, хотя, конечно, никакая память не заменит реальность.
Подчинившись внезапному порыву, она подошла к нему, пробежалась кончиками пальцев по позвоночнику, поцеловала влажную кожу. Никос тихо вскрикнул, по спине прокатилась дрожь. Когда-нибудь он не будет больше так остро реагировать на ее прикосновение, но не сейчас… то время еще не пришло. Некоторое утешение, хоть и слабое.
Было начало седьмого, когда они бросили якорь в бухте Скалоса. Немного поспав, Димитрис выглядел бодрым и энергичным и не хотел, чтобы день кончался. Придется позволить ему лечь попозже, а то он не заснет, решила Челси, пока они ехали к дому.
Внутрь они вошли все вместе — как обычная семья, возвращающаяся с прогулки. Челси надела шорты и отглаженную белую рубашку поверх своего бикини, но почувствовала себя совершенно голой под презрительным взглядом незнакомой женщины, вышедшей из гостиной.
Великолепная фигура, которую подчеркивал строгий зеленый костюм, явно сшитый на заказ, черные, блестящие волосы зачесаны наверх, красивое лицо, которое могло бы украсить обложку модного журнала, — она являла собой поразительное зрелище, способное свести с ума любого мужчину. Завидев гостью, Никос остановился как вкопанный.
Он обратился к ней по-гречески, удивив Челси резковатостью тона. Она уловила имя — Маргерита.
Не ожидавшая, как показалось Челси, столь холодного приема, женщина горячо заговорила, скорее умоляюще, чем сердито. Хоть Челси и не понимала ни слова, интуиция подсказала ей, в чем дело. Эта женщина — афинская любовница Никоса, явившаяся сюда без приглашения, чем вызвала неудовольствие хозяина дома.
— Я отведу Димитриса наверх, хорошо? — ровным голосом предложила Челси.
Никос глянул в ее сторону. Брови нахмурены, губы сжаты.
— Хорошо, — буркнул он.
— Может, сначала представишь меня своей гостье, — добавила Челси, обидевшись на нелюбезность его тона.
С минуту она думала, что он откажется, но он лишь коротко кивнул.
— Маргерита Александрос — Челси Ловатт.
— Челси одарила новую знакомую сладкой улыбкой.
— Khero poll[7].
В ответ она получила не улыбку, а высокомерный взгляд и краткое приветствие. Димитрис потянул Челси за руку, явно стремясь поскорее уйти отсюда.
Оставив Никоса разбираться с гостьей, они отправились наверх. Внутри у Челси все переворачивалось. Хоть она и подозревала, что у Никоса есть в Афинах постоянная подруга, столкнуться с ней нос к носу оказалось крайне неприятно. Ошибки быть не может. Именно Маргерита Александрос звонила сюда вчера вечером, когда он вернулся, именно от нее Никос пришел к ней, Челси.
— Почему папа не хочет, чтобы эта тетя была здесь? — с любопытством спросил Димитрис, — Он сказал, что она зря приехала.
— Может, твой папа просто не любит незваных гостей, — осторожно объяснила Челси. — Думаю, сегодня тебе точно придется принять ванну. Смотри, у тебя ноги в мазуте.
— Я измазался, когда лазил по скалам, — кивнул мальчик. — Папа говорит, мазут остается после больших кораблей, когда они очищают свои баки неле… — Он нахмурился, вспоминая нужное слово. — Ну, я забыл, как это называется…
— Нелегально, — подсказала Челси. — Ничего, хорошенько поскребем в мыльной воде, и все отойдет.
Судя по выражению лица Димитриса, подобная перспектива его явно не прельщала. Плескаться в лужах — одно, а сидеть в ванне — совсем другое.
В восемь часов, чистый и накормленный, Димитрис мгновенно заснул, едва голова коснулась подушки. Челси приняла душ, надела голубое платье-тунику, стоя перед зеркалом и глядя на свое отражение грустными глазами. Последние два часа она не видела ни Никоса, ни его подружку. Да и не хотела видеть. Сама мысль о том, что придется сидеть за столом напротив Маргериты Александрос, была невыносима.
Похоже, все кончено. Этого и следовало ожидать. Увидев любовницу Никоса воочию, Челси никогда уже не сможет избавиться от неприятных видений: Никос целует ее красивый рот, ласкает соблазнительное тело, шепчет слова, которые так легко слетают с его губ…
Она нарочно задержалась минут на десять против назначенного времени и обнаружила Никоса в гостиной в полном одиночестве.
— Я извиняюсь за нелепое вторжение, — произнес он без всяких вступлений. — Это больше не повторится.
— Что ты с ней сделал? — осведомилась Челси, не скрывая иронии. — Отослал спать без ужина?
— Отослал туда, где ее место, — ответил он. — Она не должна была приезжать.
— Потому что ты предпочитаешь держать своих женщин врозь?
Никос внимательно наблюдал за ней.
— Я не владею ни одной женщиной.
— А-а, ты просто пользуешься той, что подворачивается под руку. — Она хотела сохранить холодный тон, но слова вырвались сами: — Она твоя любовница, не так ли? Постоянная, в отличие от временной?
Выражение его лица не изменилось.
— Считаешь, что я тобой пользуюсь?
Гнев мгновенно улетучился, оставив Челси беззащитной перед болью.
— Ладно, я не права, — охрипшим голосом буркнула она. — Никто меня не принуждал соглашаться. Наверно, я просто не подхожу для подобной ситуации.
Не сводя с нее пристального взгляда, Никос спросил ровным тоном:
— Что ты хочешь этим сказать?
Последнее слово непременно должно остаться за ним, подумала Челси и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
— По-моему, мне пора уезжать.
— Ты обещала остаться до тех пор, пока я не найду замену Ледре. Хочешь наказать Димитриса за мои грехи?
— Это называется эмоциональный шантаж!
— Называй, как хочешь. Ты дала слово.
— То было раньше.
— Ты знала, что произойдет между нами. Это было неизбежно. И, разумеется, не думала, что я вел целомудренный образ жизни до твоего появления.
— Дело не в целомудрии или в его отсутствии. Меня другое беспокоит, — с трудом выговорила Челси. — Мне не нравится, что вчера ты пришел ко мне прямо от нее.
Темные брови сошлись на переносице.
— Думаешь, так оно и было?
— А разве нет? — спросила она после паузы.
— Нет.
Простое отрицание весило больше, чем целый поток возмущенных объяснений. Челси смотрела на него в полном замешательстве.
— Даже если и так, ты же не будешь отрицать, что она твоя любовница?
Никос пожал плечами.
— Между нами нет формальной договоренности.
— Но ты ее содержишь?
— У Маргериты имеются собственные средства, вполне достаточные для удовлетворения ее нужд. — В его тоне появились первые признаки нетерпения, темные глаза сверкнули. — Будешь продолжать меня отчитывать?
Челси прикусила губу, признавая его право на раздражение. В своей настойчивости она зашла слишком далеко. Никто не давал ей права критиковать его образ жизни или осуждать.
— Извини, — буркнула она после паузы. — Я перешла границы. Просто мне не нравится быть частью любовного треугольника.
Для этого, — сухо ответил Никос, — Маргерите пришлось бы жить здесь. Сегодня она впервые появилась на Скалосе. — Он помолчал, продолжая смотреть на Челси с непроницаемым выражением лица. — Как по-твоему, пришло бы ей в голову отправиться в это путешествие, если бы я навестил ее пару дней назад?
Всматриваясь в него блестящими глазами, Челси медленно ответила:
—Думаю, нет.
—Она приехала, — продолжал он тем же безразличным тоном, — потому что я не давал знать о себе всю последнюю неделю. Меня занимали другие проблемы.
Челси смотрела на него во все глаза, отчаянно пытаясь поверить и одновременно понимая, что разницы, в сущности, нет никакой, потому что в их отношениях нет постоянства.
Никос решил животрепещущую проблему сам: подошел к ней и с силой привлек к себе. Она хотела отстраниться, но лишь на секунду. В будущем ее ожидает невыносимая сердечная боль, но сейчас он с ней, и она не в силах устоять.
— Все еще хочешь уехать? — тихо спросил он спустя несколько минут.
Положив голову на его широкую грудь, Челси не могла найти в себе сил, чтобы открыть глаза, не то чтобы принимать судьбоносные решения.
—Во всяком случае не сейчас, — пробормотала она.
—Вот и хорошо, потому что сейчас я не готов тебя отпустить.
Только тогда, когда он сам захочет, мелькнула мысль. У нее еще есть время подготовиться.
— Даю слово, — добавил он, не повышая голоса, — пока мы вместе, никого больше не будет.
Челси поверила, потому что он все-таки решил дать такое обещание, хотя мог не обременять себя ничем подобным Больше ей ничего не надо.
Следующие двадцать четыре часа были настоящим блаженством, во всех отношениях. Они снова вышли в море на «Афродите», остановились на соседнем островке, чтобы осмотреть развалины небольшой часовни, прежде чем направиться в море на весь день. Челси научилась управлять яхтой, по крайней мере в спокойных водах. И даже сумела поставить парус. Вот такой хорошей оказалась она ученицей. Никос, явно довольный ее готовностью разделить с ним его увлечение, не скупился на похвалу.
Еще одно очко в мою пользу, думала она. Хотя вряд ли у нее будет возможность продолжать морское образование, когда она окажется дома.
Нет, долой грустные мысли! Дом там, где сердце, а сейчас ее сердце здесь.
Димитрис был на седьмом небе от счастья, проводя эти дни с отцом, которого боготворил. Челси нравилось слушать, как они вдвоем обсуждают вопросы, которые ей и в голову не приходили в пятилетнем возрасте. Иногда она тоже могла вставить словечко, например объяснила Димитрису, как делается журнал, который он листал.
— Тебе приходилось заниматься подобной работой? — поинтересовался Никос.
В его тоне не было ни тени подозрения, но Челси все равно поежилась. Самый подходящий момент сказать ему правду, но она не могла на это решиться, боясь его реакции. Обман есть обман, в какую обертку его ни заворачивай.
— Нет, — покачала она головой. — Просто нахваталась кое-чего. Между прочим, ты настоящий кладезь информации, — добавила она в надежде увести его от опасной темы. — Просто ходячая энциклопедия!