Страница:
– Около половины двенадцатого. – В два шага он добрался до единственного удобного стула, на который и опустился с явным намерением задержаться. – Легла пораньше?
– Совсем было собралась, – ответила она, но он, как обычно, не заметил ее иронии. Глядя на него, Керри вдруг поняла, что в нем что-то изменилось: чувствовался какой-то сдерживаемый восторг, вызвавший ее любопытство.
– Где ты был? – спросила девушка.
– Гулял, – Филип широко улыбнулся, – гулял и разговаривал.
– Как ее зовут? – спросила она, подождав минуту.
– Что, так заметно? Джин. Джин Маккензи. Она с Шотландских островов, учится на первом курсе. Я встретил ее в понедельник. Керри… – за стеклами очков глаза его блестели, – с тобой так было, чтобы ты кого-нибудь встретила, один только раз взглянула и сразу поняла?
– Поняла… что?
– Что перед тобой единственный человек, с которым ты можешь быть счастлива? Целиком и полностью счастлива?
Она немного задержалась с ответом.
– Нет, – сказала она наконец. – Не совсем так. А она отвечает тебе тем же?
– Пожалуй, еще рано судить, – сказал Филип, подумав. – Но ей со мной нравится, и у нас ужасного много общего. Неплохо для начала, да?
– Очень неплохо, я бы сказала, – ответила. Керри с невольной завистью в голосе. Помолчав немного, она медленно продолжила: – Ты уверен, что ничего не преувеличиваешь, Филип? Я хочу сказать, иногда можно увлечься первыми впечатлениями, а потом… – она не докончила.
– А потом обнаружить, что твой кумир слова доброго не стоит? – подсказал он. – Нет, Джин не такая. Она тебе понравится. – Взгляд его упал на текст, лежавший на ночном столике, и он быстро сказал: – Я все болтаю и болтаю о себе и даже не спросил, как у тебя сегодня дела. Говорила снова с Максвеллом?
– Нет. Он был… занят.
– Как и следовало ожидать, я полагаю, от человека в его положении. – Филип подождал немного и затем вопросительно поднял брови. – Итак?..
– Было очень интересно. Про Уоррена Трента не зря столько говорят! – Теперь, по крайней мере, ее энтузиазм был вполне естественным и непринужденным. – Он умеет наметить образ двумя-тремя словами.
– Ты хочешь сказать, он говорит вам, как именно надо играть ту или другую роль? А я всегда считал, что это дело актера.
– Так оно и есть. Но хороший режиссер всегда предлагает подход к персонажу, чтобы в итоге создать единое впечатление. Ведь он видит пьесу как нечто целое, тогда как каждый из нас думает только о своей роли. – Керри наклонилась вперед, обхватив руками колени и сосредоточившись на этой мысли. – Шекспира можно толковать по-разному. Вообрази, какая получилась бы путаница, если бы каждый следовал своим представлениям.
– Что до меня, я бы этого и не заметил, – усмехнулся Филип. – Мне Шекспир не по душе.
– Потому, вероятно, что у твоих учителей не хватало воображения, – возразила она тоже с улыбкой. – Меня немного занесло. Но ты сам напросился.
– Просто стараюсь проявить разумный интерес. – Он смотрел на нее некоторое время с несколько странным выражением. – Жаль, что тебе здесь не с кем поговорить. Ведь у тебя есть потребность в обществе людей, близких тебе по духу?
– Ты говоришь так, словно мы с тобой с разных планет, – засмеялась девушка и, подумав немного, добавила: – Да, приятно было бы иметь рядом кого-то, кто говорит с тобой на одном языке, но ведь есть еще и другие соображения. Во всяком случае, в ближайшие несколько недель у меня не будет недостатка в профессиональном общении.
– Надо думать, – Филип тяжело поднялся на ноги. – Пора мне идти и дать тебе выспаться. Нельзя же тебе явиться на репетицию с мешками под глазами. – У двери он остановился, повернулся и, не глядя на нее, быстро сказал: – Керри, если ты решишь перебраться в более удобное место, скажешь мне, ладно? Видишь ли, Джин… там, где она живет, не очень хорошо, и я подумал, что раз ты получила эту роль и будешь теперь неплохо зарабатывать…
– То смогу получше устроиться? – закончила она за него. – А почему бы тебе на ней не жениться, и тогда она переехала бы к тебе?
– Я не могу себе этого сейчас позволить, даже если бы она и согласилась, – ответил он рассудительно. – И моя комната мала для двоих… – Он взглянул на нее. – Это мне так, пришла идея. Если ты не собираешься съезжать, так тому и быть. Я спрошу миссис О'Киф, не освобождается ли помещение у кого из соседей.
– Да, – сказала она. – Спроси, конечно. Покойной ночи, Филип.
Когда он вышел, Керри долго лежала, тоскливо глядя в потолок. Бесполезно повторять, что все осталось без изменений. С этого момента она уже полностью предоставлена самой себе. С Филипом все будет по-прежнему, она была в этом уверена, он останется ее другом, но простота их отношений уйдет в прошлое. Уже не забежишь ночью в халате поверх пижамы на чашку кофе. Эта Джин, похоже, особа такого типа, что не одобрит и не поймет такой непринужденной манеры общения.
Так, как же быть с комнатой? Быть может, это эгоизм с ее стороны: оставаться здесь, когда она может себе позволить что-нибудь получше, в то время как той, другой, это не по средствам? С точки зрения Филипа было бы, разумеется, приятно жить рядом с девушкой, в которую он влюбился с первого взгляда. И не только приятно, но и целесообразно, так как если он ошибся, то ему будет легче обнаружить это, живя с ней под одной крышей, чем когда он будет видеть ее от случая к случаю и при самых благоприятных обстоятельствах.
Прежде чем заснуть, Керри решила во всяком случае поискать себе другую квартиру. А если Филип тем временем найдет что-то для Джин, все их проблемы разрешатся сами собой.
* * *
Первое, что увидела Керри, подходя к театру на следующее утро, был темно-синий «ровер». Паула в брючном костюме в сопровождении Райана входила через служебный вход. Керри попятилась, не желая быть замеченной. Она вошла только тогда, когда, по ее мнению, они уже достаточно ее опередили.
Как и раньше, сцена была слабо освещена. Райан и Паула, миновав группы болтавших между собой актеров, присоединились к Уоррену в первом ряду партера.
За ними лежал пустой зал, где несколько человек заканчивали утреннюю уборку. Несмотря на гул голосов и время от времени взрывы смеха, атмосфера казалась холодной и застывшей – повсюду ощущалась ожидавшая заполнения пустота.
Керри остановилась в кулисах, чувствуя себя несколько нерешительно и очень одиноко. Лиз разговаривала с кем-то, кажется, с Адрианом. Увидев Керри, она сказала ему что-то, и оба они подошли к ней.
– Адриан спрашивал, видела ли я тебя, – весело приветствовала ее Лиз. – Ты только вошла или осматривала гримерные?
– Только вошла.
– А почему вы вчера сбежали? – спросил Адриан.
– Я не сбежала. Просто хотела избавить вас от лишнего беспокойства, вот и все.
Он засмеялся:
– Милочка, будь это беспокойство, я бы не стал предлагать свои услуги. К самопожертвованию я не склонен.
– Этому я могу поверить, – сказала Керри и улыбнулась им обоим. – Лиз, есть у нас время пробежать нашу сцену до начала репетиции?
Адриан посмотрел на часы:
– У вас восемь с половиной минут. Уоррен всегда начинает точно в назначенное время.
Ровно через восемь с половиной минут все были налицо. Уоррен Трент пригласил участвовавших в первом акте на сцену и начал закладывать основу спектакля. В эти первые дни он создавал остов, на котором должна была держаться вся постановка. Так работали не все режиссеры, это был его собственный метод. Он не черпал свои идеи, изучая текст пьесы, а предпочитал обрести вдохновение по мере того, как актеры вживались в свои роли.
Насколько хорошо он изучил саму пьесу, Керри стало ясно уже в начале второй сцены, когда он вывел восемь действующих лиц, в числе которых была и она, двумя группами из разных дверей, вместо того, чтобы дать им войти всем вместе, как это традиционно делалось. Так получалось куда более естественно, когда в ответ на вопрос Хармианы, где предсказатель, Алексас вызывает его из группы вновь пришедших, вместо того, чтобы указать ей на кого-то, вошедшего с нею вместе.
Керри не заметила, как пролетело время. В час был сделан перерыв на ланч, состоявший из кофе и сандвичей, а в половине второго снова приступили к работе. Когда до премьеры всего три недели, не остается времени на еду. Слушая за кулисами, как Цезарь и Леонид вникали в сложности своего диалога, Керри могла только позавидовать профессионализму этих превосходных актеров, которые уже сегодня могли привнести подлинную жизнь в характеры своих персонажей. Сама она была не в силах избавиться от некоторой скованности и прекрасно сознавала, что ее Хармиана все еще оставалась марионеткой, безжизненной схемой, лишенной внутреннего содержания. Это была ее вечная проблема. Она входила в роль медленно, вслушиваясь, экспериментируя и выжидая, прежде чем приступить к созданию образа. Автоматическое повторение предыдущей интерпретации не удовлетворило бы не только Уоррена, но и ее саму.
– Думаете о пьесе? – раздался знакомый насмешливый голос рядом с ней, заставив ее вздрогнуть. – Или еще о чем-нибудь?
Керри невольно напряглась.
– Я думала, – сказала она медленно, – как мало у меня опыта по сравнению с вами. Мне еще так многому надо учиться.
– То же самое можно сказать о всех нас. – Тон Райана немного изменился. – Опыт приходит со временем и тренировкой, но учиться приходится всю жизнь. Ведь вы же не думали, что в этом или любом другом виде искусства может наступить момент, когда вы все постигнете?
– Нет, конечно. Я просто… – Девушка запнулась и скорее почувствовала, чем увидела его улыбку.
– Утверждаете очевидное, желая, вероятно, чтобы вас успокоили и разуверили? Что бы вы хотели, чтобы я вам сказал?
– Ничего, – Керри закусила губу. – Я знаю, что у меня неважно вышло.
Ответ последовал быстрый и жесткий:
– Да, неважно. Так что же? Сегодня первая репетиция, первая попытка создать что-то, бывшее до сих пор лишь словами на бумаге. Только глупец может ожидать сейчас вдохновенного исполнения.
Ну что ж, она получила по заслугам, подумала Керри с горечью, вслух же сказала:
– Вы считаете, что неприятную правду лучше говорить в открытую, мистер Максвелл?
– В вашем случае это просто необходимо. Подумайте, были бы вы здесь сейчас, если бы Уоррен не нашел в вас нужных ему качеств?
– Это мнение только мистера Трента? – вырвалось у нее.
Он помолчал немного.
– Вы хотите знать, имел ли я какое-нибудь отношение к тому, что вы получили роль?
В первый раз Керри открыто взглянула на него, сразу же уловив в серых глазах загадочное выражение.
– Мне казалось… – начала она, но тут же остановилась и затем добавила уклончиво: – Вы были так добры ко мне в тот день.
– Правда? – Это его, казалось, позабавило. – Меня редко обвиняли в этом качестве. Так вы решили, что один великодушный поступок неизбежно ведет к другому?
– Нет… то есть да. Я хочу сказать… – она сконфуженно замолчала.
– Вы что-то запутались. Станет ли вам легче, если я заверю вас, что вы здесь исключительно благодаря своим способностям? – Не дожидаясь ответа, Максвелл продолжал: – Роль Хармианы очень важна, требует в высшей степени тонкого подхода. Стоит только поспешить, и вы ее потеряете, так и не найдя образа. Запомните это.
– Запомню, – сказала девушка, – и благодарю вас.
– Опять? Более благодарной особы мне еще не приходилось встречать. – После небольшой паузы он сказал небрежно: – Хотите еще маленький совет?
– Разумеется.
– Держитесь подальше от Адриана Воэна.
Она в изумлении вскинула на него глаза:
– Я думала, вы имеете в виду профессиональный совет.
– А совет все же недурен.
В Керри зашевелилось раздражение.
– Почему, собственно? – спросила она. – Что в Адриане плохого?
– Для вас – много чего. Во-первых, он слишком стар для вас.
– Ему от силы тридцать один – тридцать два, и потом, – она вздернула подбородок, – по-моему это мне решать.
Максвелл смотрел на нее насмешливо.
– Своенравное создание! Вам знакома поговорка об игре с огнем? Почему вы не хотите дождаться, пока на горизонте не покажется рыцарь на белом коне? Так было бы надежнее.
– К вашему сведению, – сказала девушка холодно, – моя карьера для меня важнее всех рыцарей на конях – белой или любой другой масти.
– Вы себе противоречите. Будучи фаталисткой, вы должны принять то, что посылает судьба.
– Включая и Адриана? – осведомилась она резко.
Неожиданно его серые глаза сверкнули:
– Не разыгрывайте передо мной опытную светскую женщину. На эту роль здесь найдется множество других, более способных исполнительниц.
Это, по всей вероятности, соответствовало действительности. Она стала пристально смотреть на сцену в надежде, что он поймет намек и оставит ее в покое.
Но Райан не имел такого намерения.
– Я слышал, вы по-прежнему живете в Кемберуэлле, – сказал он. – Было бы гораздо удобнее перебраться поближе к театру, пока идет пьеса. Не говоря уж о том, что так безопаснее. Вы не собирались поискать другую квартиру?
– У меня не было для этого времени.
– А теперь будет еще меньше, – справедливо заметил ее собеседник и через секунду-другую сказал: – Вы бы не возражали снять квартиру пополам с кем-то? Мне кажется, вы неплохо ладите с моей племянницей?
– Вашей племянницей? – Керри уставилась на него в полном недоумении и вдруг широко раскрыла глаза, когда ее осенило. – Вы имеете в виду Лиз?
– Да. И чтобы избавить вас от поспешных заключений, скажу, что не имел представления, что она пробовалась на роль Иры, пока не увидел списка исполнителей на прошлой неделе. Никто не знает о нашем родстве и знать не должен. Лиз намерена преуспеть благодаря своим собственным достоинствам.
– Молодец! Я никому не скажу ни слова.
– Уверен. А как насчет квартиры? Лиз нуждается в обществе, и вы ей нравитесь.
– Она меня совсем не знает.
Максвелл пожал плечами.
– Некоторым не нужен целый месяц, чтобы составить впечатление. А она вам нравится?
– Да. Да, очень.
– Тогда в чем проблема?
Керри смущенно развела руками.
– Мне это может быть не по средствам.
– Вполне по средствам. Половина того, что платит Лиз, немногим больше того, что вы платите сейчас.
– А потом? – Керри сознавала, что она нарочно усложняет ситуацию, но почему-то не могла остановиться. – Когда пьеса сойдет со сцены? Если я не найду сразу что-нибудь еще, мне придется съехать.
– Вряд ли, если я не переоцениваю ваш здравый смысл. Но почему не отложить мысли об этом до поры до времени? В настоящий момент вам так было бы удобнее, и Лиз поселилась бы с кем ей хочется.
– А почему она не предложила мне сама? Мы с ней говорили во время ланча.
– В присутствии дюжины других. Кроме того, она думала, что у меня лучше получится. – Улыбка тронула углы его рта. – Не вынуждайте меня вернуться к ней с известием о неудаче.
Да, это было бы для него впервые в жизни, подумала Керри. Райан Максвелл был человеком, который неизменно добивался своей цели, какова бы она ни была. Она не могла объяснить себе самой нежелание принять такое заманчивое предложение. Лиз очень милая девушка, было бы чудесно иметь рядом кого-то, с кем можно потолковать о своих делах. Об удобствах квартиры в центре и говорить не приходилось. Почему же она колеблется?
– Хорошо, – услышала она свой собственный голос. – Я найду ее в перерыве и предложу встретиться после репетиции, чтобы все обсудить. Должна сказать, такая идея – просто совершенство.
– Совершенство каждый понимает по-своему, – что-то циничное прозвучало в его голосе. Глаза Райана были устремлены теперь на сцену. – Вам следовало быть на другой стороне, все остальные выходят слева.
– Ой! – Керри поспешно обернулась, встретила взгляд Паулы, устремленный на нее через сцену, и почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. – Вы думаете, мне лучше пройти за кулисами?
– Не стоит, если не хотите, чтобы Уоррен сорвал голос, призывая вас. Идите прямо отсюда и скажите, что это я отвлек ваше внимание. – И он слегка подтолкнул ее вперед.
– А вот и вы, милочка! – В обращении Уоррена была бездна сарказма. – Я понимаю, конечно, что прошло уже целых двадцать минут с тех пор, как мы обсудили все выходы в этой сцене. Но я все-таки полагал, что эту информацию можно было удержать в памяти столь длительное время. Слева, милочка, слева! А вы вышли справа!
Уголком глаза Керри увидела ухмыляющегося Райана и почувствовала, что лицо у нее вспыхнуло. Ну да ладно, она не первая вызвала сегодня сарказм режиссера и, уж конечно, не будет последней. Внешне спокойно она сказала «извините!» и присоединилась к ожидавшему ее трио. Очаровательные губы Паулы сложились в издевательскую улыбку:
– Бедный Уоррен, – протянула она, обращаясь к стоящему рядом с ней Адриану. – Тяжело ему приходится.
Это было не самое лучшее начало для сцены, в которой у Клеопатры с Хармианой было несколько диалогов, И Керри почувствовала, что Паула придала особое выражение словам «Зубы, говорю, тебе я выбью, если ты мне снова поставишь рядом с Цезарем того, кто лучше всех на свете». Паула во многом походила на Клеопатру в этой первой части пьесы, подумала Керри немного позже, уходя со сцены. Это уже после смерти Антония, когда царица Египта предстает действительно заслуживающей своего титула, от исполнительницы потребуются настоящие мастерство и эмоциональная сила.
Когда Уоррен остановил репетицию, он несколько неожиданно объявил, что удовлетворен тем, как идут дела.
– Отдохните хорошенько за ночь, – сказал он в заключение своей краткой речи для поддержания духа актеров, и все облегченно рассмеялись.
Через десять минут после того, как они вышли из театра, сидя за столиком в кафе, Керри сказала Лиз немного застенчиво:
– Не знаю, почему ты хочешь, чтобы я с тобой поселилась. Это действительно твое желание?
– Конечно, – Лиз наклонилась к ней, ее хорошенькое личико светилось оживлением. – Керри, я знаю, мы чудесно уживемся. Мы примерно ровесницы, и у нас общие интересы. Одно только меня смущает: ты не против того, чтобы спать в одной комнате? Там две кровати. Вся квартира довольно просторная. И я не храплю… по крайней мере, я так думаю.
– Ну, если и храпишь, я всегда смогу закрыть ухо подушкой, – улыбнулась Керри.
– Значит, согласна? Замечательно! Когда переберешься?
– Вообще-то я должна была бы предупредить мою теперешнюю хозяйку за неделю, но поскольку я знаю человека, которому нужна комната, думаю, мы как-нибудь это уладим. – Керри пожалела немного, что уже больше не увидится с Филипом. – Я тебе завтра дам знать, хорошо?
– Прекрасно. Первое, что я сделаю, когда приду домой, это порасчищу свое барахло. У меня дурная привычка разбрасывать вещи где попало, когда живу одна. Знаешь, а почему бы тебе не зайти сейчас ко мне на час-другой? Осмотришься и выберешь себе постель. Я тебя представлю моей… нашей квартирной хозяйке. Она свирепая, но только с виду. Райан мгновенно ее покорил, когда зашел в первый раз. – Лиз усмехнулась. – Он это умеет. Не будь он моим дядей, я бы сама в него влюбилась.
– Как-то странно: мужчина тридцати четырех лет – дядя двадцатидвухлетней девушки, – сказала Керри с напускной небрежностью. – Я хочу сказать, он не похож на чьего бы то ни было дядю.
– Понимаю тебя. Дядя всегда представляется провинциалом с трубкой. Он ведь намного моложе моей матери, хотя они очень похожи. Я бы хотела познакомить тебя с родителями, Керри. Они приедут на премьеру.
– Буду очень рада. – Ругая себя за болтливость, она не утерпела и добавила: – Ты должна гордиться, что один из выдающихся актеров Англии твой родственник.
– Тебе следовало бы сказать, самый выдающийся… Хотя Райан, конечно, стал бы это отрицать. Он просто чудо, правда? Хоть бы частичка его таланта перепала мне! Должно же что-то быть и во мне, раз у меня такой родственник?
– Подожди немного, – засмеялась Керри. – Опыт за сутки не приобретешь.
– Ты прямо как Райан. Это одна из его любимых фраз.
Ну вот, опять Райан, подумала Керри. Боже мой, неужели она уже говорит его словами?
– Так ты его дядей не называешь?
– Ну конечно, нет. Он бы этого не потерпел – говорит, что такое обращение не согласуется с его обликом. Во всяком случае, наше родство – это фамильная тайна. Просто подумать не могу, что могла бы получить роль только потому, что Райан Максвелл – брат моей матери.
– Ты думаешь, так могло бы быть?
– Было же с другими. А как тебе показалась Паула Винсент?
Неожиданный вопрос на какое-то мгновение застал Керри врасплох. К счастью, отвечать ей не пришлось, Лиз сделала это за нее:
– Лично я не могу понять, что Райан в ней находит… Ну, вообще-то могу, хотя внешность еще не все, а всем известно, какая она стерва.
– Но не по отношению к Райану, наверное, – предположила Керри без всякого выражения. Она опять не смогла остановиться, хотя и возненавидела себя за это. – Если она в него влюблена…
– Влюблена в него? Чушь! Единственное, что любит Паула, кроме себя, это роскошь. Она, конечно, им увлечена. Про какую женщину этого не скажешь?
Вот именно, про какую? Керри почувствовала, что у нее пересохло в горле.
– Но вокруг так много привлекательных мужчин. Почему она ухватилась за твоего дядю, если не любит его?
– А потому, что он, как принято говорить, выгодная партия, вот почему! Если она, не дай Бог, его на себе женит, то будет как сыр в масле кататься.
– Но она сама отнюдь не бедная.
– Да, по твоим и моим понятиям, но у нее очень большие запросы.
– Ты, видно, много о ней знаешь.
– Неудивительно. Я о ней все специально выведала, когда Райан стал с ней всюду появляться. – Лиз с заговорщическим видом наклонилась к Керри. – Знаешь…
– Нет! – вырвалось у Керри слишком резко, настолько велико было ее отвращение к самой себе. – Я и так проявила слишком много любопытства. Все это меня не касается.
– Да и меня тоже, если на то пошло, – вздохнула Лиз, все еще с насмешливым огоньком в глазах. – Я чувствую, ты будешь оказывать на меня хорошее влияние, Керри Уэст.
Нельзя было не улыбнуться ей в ответ. Затем беседа перешла на другие, обычные темы. Только где-то в глубине ее сознания все еще звучали слова, сказанные Лиз: «Если она его на себе женит, то будет как сыр в масле кататься». Но Райан не женится, не может он жениться на такой женщине.
3
– Совсем было собралась, – ответила она, но он, как обычно, не заметил ее иронии. Глядя на него, Керри вдруг поняла, что в нем что-то изменилось: чувствовался какой-то сдерживаемый восторг, вызвавший ее любопытство.
– Где ты был? – спросила девушка.
– Гулял, – Филип широко улыбнулся, – гулял и разговаривал.
– Как ее зовут? – спросила она, подождав минуту.
– Что, так заметно? Джин. Джин Маккензи. Она с Шотландских островов, учится на первом курсе. Я встретил ее в понедельник. Керри… – за стеклами очков глаза его блестели, – с тобой так было, чтобы ты кого-нибудь встретила, один только раз взглянула и сразу поняла?
– Поняла… что?
– Что перед тобой единственный человек, с которым ты можешь быть счастлива? Целиком и полностью счастлива?
Она немного задержалась с ответом.
– Нет, – сказала она наконец. – Не совсем так. А она отвечает тебе тем же?
– Пожалуй, еще рано судить, – сказал Филип, подумав. – Но ей со мной нравится, и у нас ужасного много общего. Неплохо для начала, да?
– Очень неплохо, я бы сказала, – ответила. Керри с невольной завистью в голосе. Помолчав немного, она медленно продолжила: – Ты уверен, что ничего не преувеличиваешь, Филип? Я хочу сказать, иногда можно увлечься первыми впечатлениями, а потом… – она не докончила.
– А потом обнаружить, что твой кумир слова доброго не стоит? – подсказал он. – Нет, Джин не такая. Она тебе понравится. – Взгляд его упал на текст, лежавший на ночном столике, и он быстро сказал: – Я все болтаю и болтаю о себе и даже не спросил, как у тебя сегодня дела. Говорила снова с Максвеллом?
– Нет. Он был… занят.
– Как и следовало ожидать, я полагаю, от человека в его положении. – Филип подождал немного и затем вопросительно поднял брови. – Итак?..
– Было очень интересно. Про Уоррена Трента не зря столько говорят! – Теперь, по крайней мере, ее энтузиазм был вполне естественным и непринужденным. – Он умеет наметить образ двумя-тремя словами.
– Ты хочешь сказать, он говорит вам, как именно надо играть ту или другую роль? А я всегда считал, что это дело актера.
– Так оно и есть. Но хороший режиссер всегда предлагает подход к персонажу, чтобы в итоге создать единое впечатление. Ведь он видит пьесу как нечто целое, тогда как каждый из нас думает только о своей роли. – Керри наклонилась вперед, обхватив руками колени и сосредоточившись на этой мысли. – Шекспира можно толковать по-разному. Вообрази, какая получилась бы путаница, если бы каждый следовал своим представлениям.
– Что до меня, я бы этого и не заметил, – усмехнулся Филип. – Мне Шекспир не по душе.
– Потому, вероятно, что у твоих учителей не хватало воображения, – возразила она тоже с улыбкой. – Меня немного занесло. Но ты сам напросился.
– Просто стараюсь проявить разумный интерес. – Он смотрел на нее некоторое время с несколько странным выражением. – Жаль, что тебе здесь не с кем поговорить. Ведь у тебя есть потребность в обществе людей, близких тебе по духу?
– Ты говоришь так, словно мы с тобой с разных планет, – засмеялась девушка и, подумав немного, добавила: – Да, приятно было бы иметь рядом кого-то, кто говорит с тобой на одном языке, но ведь есть еще и другие соображения. Во всяком случае, в ближайшие несколько недель у меня не будет недостатка в профессиональном общении.
– Надо думать, – Филип тяжело поднялся на ноги. – Пора мне идти и дать тебе выспаться. Нельзя же тебе явиться на репетицию с мешками под глазами. – У двери он остановился, повернулся и, не глядя на нее, быстро сказал: – Керри, если ты решишь перебраться в более удобное место, скажешь мне, ладно? Видишь ли, Джин… там, где она живет, не очень хорошо, и я подумал, что раз ты получила эту роль и будешь теперь неплохо зарабатывать…
– То смогу получше устроиться? – закончила она за него. – А почему бы тебе на ней не жениться, и тогда она переехала бы к тебе?
– Я не могу себе этого сейчас позволить, даже если бы она и согласилась, – ответил он рассудительно. – И моя комната мала для двоих… – Он взглянул на нее. – Это мне так, пришла идея. Если ты не собираешься съезжать, так тому и быть. Я спрошу миссис О'Киф, не освобождается ли помещение у кого из соседей.
– Да, – сказала она. – Спроси, конечно. Покойной ночи, Филип.
Когда он вышел, Керри долго лежала, тоскливо глядя в потолок. Бесполезно повторять, что все осталось без изменений. С этого момента она уже полностью предоставлена самой себе. С Филипом все будет по-прежнему, она была в этом уверена, он останется ее другом, но простота их отношений уйдет в прошлое. Уже не забежишь ночью в халате поверх пижамы на чашку кофе. Эта Джин, похоже, особа такого типа, что не одобрит и не поймет такой непринужденной манеры общения.
Так, как же быть с комнатой? Быть может, это эгоизм с ее стороны: оставаться здесь, когда она может себе позволить что-нибудь получше, в то время как той, другой, это не по средствам? С точки зрения Филипа было бы, разумеется, приятно жить рядом с девушкой, в которую он влюбился с первого взгляда. И не только приятно, но и целесообразно, так как если он ошибся, то ему будет легче обнаружить это, живя с ней под одной крышей, чем когда он будет видеть ее от случая к случаю и при самых благоприятных обстоятельствах.
Прежде чем заснуть, Керри решила во всяком случае поискать себе другую квартиру. А если Филип тем временем найдет что-то для Джин, все их проблемы разрешатся сами собой.
* * *
Первое, что увидела Керри, подходя к театру на следующее утро, был темно-синий «ровер». Паула в брючном костюме в сопровождении Райана входила через служебный вход. Керри попятилась, не желая быть замеченной. Она вошла только тогда, когда, по ее мнению, они уже достаточно ее опередили.
Как и раньше, сцена была слабо освещена. Райан и Паула, миновав группы болтавших между собой актеров, присоединились к Уоррену в первом ряду партера.
За ними лежал пустой зал, где несколько человек заканчивали утреннюю уборку. Несмотря на гул голосов и время от времени взрывы смеха, атмосфера казалась холодной и застывшей – повсюду ощущалась ожидавшая заполнения пустота.
Керри остановилась в кулисах, чувствуя себя несколько нерешительно и очень одиноко. Лиз разговаривала с кем-то, кажется, с Адрианом. Увидев Керри, она сказала ему что-то, и оба они подошли к ней.
– Адриан спрашивал, видела ли я тебя, – весело приветствовала ее Лиз. – Ты только вошла или осматривала гримерные?
– Только вошла.
– А почему вы вчера сбежали? – спросил Адриан.
– Я не сбежала. Просто хотела избавить вас от лишнего беспокойства, вот и все.
Он засмеялся:
– Милочка, будь это беспокойство, я бы не стал предлагать свои услуги. К самопожертвованию я не склонен.
– Этому я могу поверить, – сказала Керри и улыбнулась им обоим. – Лиз, есть у нас время пробежать нашу сцену до начала репетиции?
Адриан посмотрел на часы:
– У вас восемь с половиной минут. Уоррен всегда начинает точно в назначенное время.
Ровно через восемь с половиной минут все были налицо. Уоррен Трент пригласил участвовавших в первом акте на сцену и начал закладывать основу спектакля. В эти первые дни он создавал остов, на котором должна была держаться вся постановка. Так работали не все режиссеры, это был его собственный метод. Он не черпал свои идеи, изучая текст пьесы, а предпочитал обрести вдохновение по мере того, как актеры вживались в свои роли.
Насколько хорошо он изучил саму пьесу, Керри стало ясно уже в начале второй сцены, когда он вывел восемь действующих лиц, в числе которых была и она, двумя группами из разных дверей, вместо того, чтобы дать им войти всем вместе, как это традиционно делалось. Так получалось куда более естественно, когда в ответ на вопрос Хармианы, где предсказатель, Алексас вызывает его из группы вновь пришедших, вместо того, чтобы указать ей на кого-то, вошедшего с нею вместе.
Керри не заметила, как пролетело время. В час был сделан перерыв на ланч, состоявший из кофе и сандвичей, а в половине второго снова приступили к работе. Когда до премьеры всего три недели, не остается времени на еду. Слушая за кулисами, как Цезарь и Леонид вникали в сложности своего диалога, Керри могла только позавидовать профессионализму этих превосходных актеров, которые уже сегодня могли привнести подлинную жизнь в характеры своих персонажей. Сама она была не в силах избавиться от некоторой скованности и прекрасно сознавала, что ее Хармиана все еще оставалась марионеткой, безжизненной схемой, лишенной внутреннего содержания. Это была ее вечная проблема. Она входила в роль медленно, вслушиваясь, экспериментируя и выжидая, прежде чем приступить к созданию образа. Автоматическое повторение предыдущей интерпретации не удовлетворило бы не только Уоррена, но и ее саму.
– Думаете о пьесе? – раздался знакомый насмешливый голос рядом с ней, заставив ее вздрогнуть. – Или еще о чем-нибудь?
Керри невольно напряглась.
– Я думала, – сказала она медленно, – как мало у меня опыта по сравнению с вами. Мне еще так многому надо учиться.
– То же самое можно сказать о всех нас. – Тон Райана немного изменился. – Опыт приходит со временем и тренировкой, но учиться приходится всю жизнь. Ведь вы же не думали, что в этом или любом другом виде искусства может наступить момент, когда вы все постигнете?
– Нет, конечно. Я просто… – Девушка запнулась и скорее почувствовала, чем увидела его улыбку.
– Утверждаете очевидное, желая, вероятно, чтобы вас успокоили и разуверили? Что бы вы хотели, чтобы я вам сказал?
– Ничего, – Керри закусила губу. – Я знаю, что у меня неважно вышло.
Ответ последовал быстрый и жесткий:
– Да, неважно. Так что же? Сегодня первая репетиция, первая попытка создать что-то, бывшее до сих пор лишь словами на бумаге. Только глупец может ожидать сейчас вдохновенного исполнения.
Ну что ж, она получила по заслугам, подумала Керри с горечью, вслух же сказала:
– Вы считаете, что неприятную правду лучше говорить в открытую, мистер Максвелл?
– В вашем случае это просто необходимо. Подумайте, были бы вы здесь сейчас, если бы Уоррен не нашел в вас нужных ему качеств?
– Это мнение только мистера Трента? – вырвалось у нее.
Он помолчал немного.
– Вы хотите знать, имел ли я какое-нибудь отношение к тому, что вы получили роль?
В первый раз Керри открыто взглянула на него, сразу же уловив в серых глазах загадочное выражение.
– Мне казалось… – начала она, но тут же остановилась и затем добавила уклончиво: – Вы были так добры ко мне в тот день.
– Правда? – Это его, казалось, позабавило. – Меня редко обвиняли в этом качестве. Так вы решили, что один великодушный поступок неизбежно ведет к другому?
– Нет… то есть да. Я хочу сказать… – она сконфуженно замолчала.
– Вы что-то запутались. Станет ли вам легче, если я заверю вас, что вы здесь исключительно благодаря своим способностям? – Не дожидаясь ответа, Максвелл продолжал: – Роль Хармианы очень важна, требует в высшей степени тонкого подхода. Стоит только поспешить, и вы ее потеряете, так и не найдя образа. Запомните это.
– Запомню, – сказала девушка, – и благодарю вас.
– Опять? Более благодарной особы мне еще не приходилось встречать. – После небольшой паузы он сказал небрежно: – Хотите еще маленький совет?
– Разумеется.
– Держитесь подальше от Адриана Воэна.
Она в изумлении вскинула на него глаза:
– Я думала, вы имеете в виду профессиональный совет.
– А совет все же недурен.
В Керри зашевелилось раздражение.
– Почему, собственно? – спросила она. – Что в Адриане плохого?
– Для вас – много чего. Во-первых, он слишком стар для вас.
– Ему от силы тридцать один – тридцать два, и потом, – она вздернула подбородок, – по-моему это мне решать.
Максвелл смотрел на нее насмешливо.
– Своенравное создание! Вам знакома поговорка об игре с огнем? Почему вы не хотите дождаться, пока на горизонте не покажется рыцарь на белом коне? Так было бы надежнее.
– К вашему сведению, – сказала девушка холодно, – моя карьера для меня важнее всех рыцарей на конях – белой или любой другой масти.
– Вы себе противоречите. Будучи фаталисткой, вы должны принять то, что посылает судьба.
– Включая и Адриана? – осведомилась она резко.
Неожиданно его серые глаза сверкнули:
– Не разыгрывайте передо мной опытную светскую женщину. На эту роль здесь найдется множество других, более способных исполнительниц.
Это, по всей вероятности, соответствовало действительности. Она стала пристально смотреть на сцену в надежде, что он поймет намек и оставит ее в покое.
Но Райан не имел такого намерения.
– Я слышал, вы по-прежнему живете в Кемберуэлле, – сказал он. – Было бы гораздо удобнее перебраться поближе к театру, пока идет пьеса. Не говоря уж о том, что так безопаснее. Вы не собирались поискать другую квартиру?
– У меня не было для этого времени.
– А теперь будет еще меньше, – справедливо заметил ее собеседник и через секунду-другую сказал: – Вы бы не возражали снять квартиру пополам с кем-то? Мне кажется, вы неплохо ладите с моей племянницей?
– Вашей племянницей? – Керри уставилась на него в полном недоумении и вдруг широко раскрыла глаза, когда ее осенило. – Вы имеете в виду Лиз?
– Да. И чтобы избавить вас от поспешных заключений, скажу, что не имел представления, что она пробовалась на роль Иры, пока не увидел списка исполнителей на прошлой неделе. Никто не знает о нашем родстве и знать не должен. Лиз намерена преуспеть благодаря своим собственным достоинствам.
– Молодец! Я никому не скажу ни слова.
– Уверен. А как насчет квартиры? Лиз нуждается в обществе, и вы ей нравитесь.
– Она меня совсем не знает.
Максвелл пожал плечами.
– Некоторым не нужен целый месяц, чтобы составить впечатление. А она вам нравится?
– Да. Да, очень.
– Тогда в чем проблема?
Керри смущенно развела руками.
– Мне это может быть не по средствам.
– Вполне по средствам. Половина того, что платит Лиз, немногим больше того, что вы платите сейчас.
– А потом? – Керри сознавала, что она нарочно усложняет ситуацию, но почему-то не могла остановиться. – Когда пьеса сойдет со сцены? Если я не найду сразу что-нибудь еще, мне придется съехать.
– Вряд ли, если я не переоцениваю ваш здравый смысл. Но почему не отложить мысли об этом до поры до времени? В настоящий момент вам так было бы удобнее, и Лиз поселилась бы с кем ей хочется.
– А почему она не предложила мне сама? Мы с ней говорили во время ланча.
– В присутствии дюжины других. Кроме того, она думала, что у меня лучше получится. – Улыбка тронула углы его рта. – Не вынуждайте меня вернуться к ней с известием о неудаче.
Да, это было бы для него впервые в жизни, подумала Керри. Райан Максвелл был человеком, который неизменно добивался своей цели, какова бы она ни была. Она не могла объяснить себе самой нежелание принять такое заманчивое предложение. Лиз очень милая девушка, было бы чудесно иметь рядом кого-то, с кем можно потолковать о своих делах. Об удобствах квартиры в центре и говорить не приходилось. Почему же она колеблется?
– Хорошо, – услышала она свой собственный голос. – Я найду ее в перерыве и предложу встретиться после репетиции, чтобы все обсудить. Должна сказать, такая идея – просто совершенство.
– Совершенство каждый понимает по-своему, – что-то циничное прозвучало в его голосе. Глаза Райана были устремлены теперь на сцену. – Вам следовало быть на другой стороне, все остальные выходят слева.
– Ой! – Керри поспешно обернулась, встретила взгляд Паулы, устремленный на нее через сцену, и почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. – Вы думаете, мне лучше пройти за кулисами?
– Не стоит, если не хотите, чтобы Уоррен сорвал голос, призывая вас. Идите прямо отсюда и скажите, что это я отвлек ваше внимание. – И он слегка подтолкнул ее вперед.
– А вот и вы, милочка! – В обращении Уоррена была бездна сарказма. – Я понимаю, конечно, что прошло уже целых двадцать минут с тех пор, как мы обсудили все выходы в этой сцене. Но я все-таки полагал, что эту информацию можно было удержать в памяти столь длительное время. Слева, милочка, слева! А вы вышли справа!
Уголком глаза Керри увидела ухмыляющегося Райана и почувствовала, что лицо у нее вспыхнуло. Ну да ладно, она не первая вызвала сегодня сарказм режиссера и, уж конечно, не будет последней. Внешне спокойно она сказала «извините!» и присоединилась к ожидавшему ее трио. Очаровательные губы Паулы сложились в издевательскую улыбку:
– Бедный Уоррен, – протянула она, обращаясь к стоящему рядом с ней Адриану. – Тяжело ему приходится.
Это было не самое лучшее начало для сцены, в которой у Клеопатры с Хармианой было несколько диалогов, И Керри почувствовала, что Паула придала особое выражение словам «Зубы, говорю, тебе я выбью, если ты мне снова поставишь рядом с Цезарем того, кто лучше всех на свете». Паула во многом походила на Клеопатру в этой первой части пьесы, подумала Керри немного позже, уходя со сцены. Это уже после смерти Антония, когда царица Египта предстает действительно заслуживающей своего титула, от исполнительницы потребуются настоящие мастерство и эмоциональная сила.
Когда Уоррен остановил репетицию, он несколько неожиданно объявил, что удовлетворен тем, как идут дела.
– Отдохните хорошенько за ночь, – сказал он в заключение своей краткой речи для поддержания духа актеров, и все облегченно рассмеялись.
Через десять минут после того, как они вышли из театра, сидя за столиком в кафе, Керри сказала Лиз немного застенчиво:
– Не знаю, почему ты хочешь, чтобы я с тобой поселилась. Это действительно твое желание?
– Конечно, – Лиз наклонилась к ней, ее хорошенькое личико светилось оживлением. – Керри, я знаю, мы чудесно уживемся. Мы примерно ровесницы, и у нас общие интересы. Одно только меня смущает: ты не против того, чтобы спать в одной комнате? Там две кровати. Вся квартира довольно просторная. И я не храплю… по крайней мере, я так думаю.
– Ну, если и храпишь, я всегда смогу закрыть ухо подушкой, – улыбнулась Керри.
– Значит, согласна? Замечательно! Когда переберешься?
– Вообще-то я должна была бы предупредить мою теперешнюю хозяйку за неделю, но поскольку я знаю человека, которому нужна комната, думаю, мы как-нибудь это уладим. – Керри пожалела немного, что уже больше не увидится с Филипом. – Я тебе завтра дам знать, хорошо?
– Прекрасно. Первое, что я сделаю, когда приду домой, это порасчищу свое барахло. У меня дурная привычка разбрасывать вещи где попало, когда живу одна. Знаешь, а почему бы тебе не зайти сейчас ко мне на час-другой? Осмотришься и выберешь себе постель. Я тебя представлю моей… нашей квартирной хозяйке. Она свирепая, но только с виду. Райан мгновенно ее покорил, когда зашел в первый раз. – Лиз усмехнулась. – Он это умеет. Не будь он моим дядей, я бы сама в него влюбилась.
– Как-то странно: мужчина тридцати четырех лет – дядя двадцатидвухлетней девушки, – сказала Керри с напускной небрежностью. – Я хочу сказать, он не похож на чьего бы то ни было дядю.
– Понимаю тебя. Дядя всегда представляется провинциалом с трубкой. Он ведь намного моложе моей матери, хотя они очень похожи. Я бы хотела познакомить тебя с родителями, Керри. Они приедут на премьеру.
– Буду очень рада. – Ругая себя за болтливость, она не утерпела и добавила: – Ты должна гордиться, что один из выдающихся актеров Англии твой родственник.
– Тебе следовало бы сказать, самый выдающийся… Хотя Райан, конечно, стал бы это отрицать. Он просто чудо, правда? Хоть бы частичка его таланта перепала мне! Должно же что-то быть и во мне, раз у меня такой родственник?
– Подожди немного, – засмеялась Керри. – Опыт за сутки не приобретешь.
– Ты прямо как Райан. Это одна из его любимых фраз.
Ну вот, опять Райан, подумала Керри. Боже мой, неужели она уже говорит его словами?
– Так ты его дядей не называешь?
– Ну конечно, нет. Он бы этого не потерпел – говорит, что такое обращение не согласуется с его обликом. Во всяком случае, наше родство – это фамильная тайна. Просто подумать не могу, что могла бы получить роль только потому, что Райан Максвелл – брат моей матери.
– Ты думаешь, так могло бы быть?
– Было же с другими. А как тебе показалась Паула Винсент?
Неожиданный вопрос на какое-то мгновение застал Керри врасплох. К счастью, отвечать ей не пришлось, Лиз сделала это за нее:
– Лично я не могу понять, что Райан в ней находит… Ну, вообще-то могу, хотя внешность еще не все, а всем известно, какая она стерва.
– Но не по отношению к Райану, наверное, – предположила Керри без всякого выражения. Она опять не смогла остановиться, хотя и возненавидела себя за это. – Если она в него влюблена…
– Влюблена в него? Чушь! Единственное, что любит Паула, кроме себя, это роскошь. Она, конечно, им увлечена. Про какую женщину этого не скажешь?
Вот именно, про какую? Керри почувствовала, что у нее пересохло в горле.
– Но вокруг так много привлекательных мужчин. Почему она ухватилась за твоего дядю, если не любит его?
– А потому, что он, как принято говорить, выгодная партия, вот почему! Если она, не дай Бог, его на себе женит, то будет как сыр в масле кататься.
– Но она сама отнюдь не бедная.
– Да, по твоим и моим понятиям, но у нее очень большие запросы.
– Ты, видно, много о ней знаешь.
– Неудивительно. Я о ней все специально выведала, когда Райан стал с ней всюду появляться. – Лиз с заговорщическим видом наклонилась к Керри. – Знаешь…
– Нет! – вырвалось у Керри слишком резко, настолько велико было ее отвращение к самой себе. – Я и так проявила слишком много любопытства. Все это меня не касается.
– Да и меня тоже, если на то пошло, – вздохнула Лиз, все еще с насмешливым огоньком в глазах. – Я чувствую, ты будешь оказывать на меня хорошее влияние, Керри Уэст.
Нельзя было не улыбнуться ей в ответ. Затем беседа перешла на другие, обычные темы. Только где-то в глубине ее сознания все еще звучали слова, сказанные Лиз: «Если она его на себе женит, то будет как сыр в масле кататься». Но Райан не женится, не может он жениться на такой женщине.
3
Обосноваться в квартире неподалеку от Рассел-сквер не составило особого труда. Хотя в ней не было умопомрачительной роскоши, но спальня на двоих и гостиная были отделаны и меблированы со вкусом в строгом современном стиле, а в маленькой, но продуманно распланированной кухне имелось все необходимое. Самое большое удовольствие доставила Керри ванна, где она могла блаженствовать хоть полчаса, и никто не стучал в дверь, требуя, чтобы она немедленно выходила.
До театра было пятнадцать минут ходу, а в плохую погоду или если разленишься, несколько минут на метро до Пикадилли Серкус. Керри чаще всего ходила пешком, таща за собой упирающуюся Лиз, для которой каждое холодное мартовское утро было кошмаром.
– Ты фанатичка, – разворчалась она как-то раз, кутаясь на ветру в воротник пальто. – От этого свежего воздуха мы только обморозимся.
– Зато весной ты меня благодарить будешь, когда у тебя на щеках расцветут розы, – рассмеялась Керри.
– Пусть только расцветут, я на тебя в суд подам! Мой стиль – интересная бледность. – Преувеличенно содрогнувшись, она заговорила другим тоном: – Между прочим, нас завтра приглашают на вечеринку.
– Вот как? – отозвалась Керри. – А кто?
– Сосед сверху. Ты еще не познакомилась с Ноэлем? Он манекенщик и такой экстравагантный, никогда не знаешь, в каком виде он может предстать. Но, должна признать, он очень обаятелен.
– Если это тот, в розово-сиреневом костюме с золотой цепью вместо пояса, то я его видела. Мы вчера вечером столкнулись на лестнице, когда я выходила разменять несколько шиллингов для газового счетчика.
– Это и был Ноэль, но, наверное, в очень будничном настроении, если тебе больше ничего в глаза не бросилось. Он звонил сегодня утром, когда ты принимала душ. – Помолчав, она спросила небрежно: – Он сказал, мы можем привести своих знакомых. Ты пригласишь Адриана?
Керри не была уверена, что ей вообще захочется идти. Для нее репетиции были большой нагрузкой, требующей сосредоточенности, невозможной без ночного отдыха. В то же время она не хотела испортить Лиз удовольствие, которое та явно предвкушала от этой вечеринки.
– Адриан, может, и не захочет пойти, – сказала она, давая себе внутреннее обещание последовать тогда его примеру.
* * *
– Завтра? – спросил Адриан, когда она несколько неуверенно пригласила его во время ланча. – Предложение немного позднее, милочка, но ради вас я готов отставить все остальное. При одном условии, однако.
Ее рука, подносившая сандвич ко рту, застыла в воздухе:
– Каком?
– Что состоится наш ужин, который мы планировали на прошлой неделе. И на этот раз никаких уверток. – Он провел пальцем по ее щеке.
Чувствуя, что Райан смотрит на них со своего места, Керри пошла по пути наименьшего сопротивления.
– Хорошо. Только я должна быть дома к одиннадцати.
– Что я слышу, Золушкин час сдвинулся? А в пятницу тоже будет действовать это правило?
До театра было пятнадцать минут ходу, а в плохую погоду или если разленишься, несколько минут на метро до Пикадилли Серкус. Керри чаще всего ходила пешком, таща за собой упирающуюся Лиз, для которой каждое холодное мартовское утро было кошмаром.
– Ты фанатичка, – разворчалась она как-то раз, кутаясь на ветру в воротник пальто. – От этого свежего воздуха мы только обморозимся.
– Зато весной ты меня благодарить будешь, когда у тебя на щеках расцветут розы, – рассмеялась Керри.
– Пусть только расцветут, я на тебя в суд подам! Мой стиль – интересная бледность. – Преувеличенно содрогнувшись, она заговорила другим тоном: – Между прочим, нас завтра приглашают на вечеринку.
– Вот как? – отозвалась Керри. – А кто?
– Сосед сверху. Ты еще не познакомилась с Ноэлем? Он манекенщик и такой экстравагантный, никогда не знаешь, в каком виде он может предстать. Но, должна признать, он очень обаятелен.
– Если это тот, в розово-сиреневом костюме с золотой цепью вместо пояса, то я его видела. Мы вчера вечером столкнулись на лестнице, когда я выходила разменять несколько шиллингов для газового счетчика.
– Это и был Ноэль, но, наверное, в очень будничном настроении, если тебе больше ничего в глаза не бросилось. Он звонил сегодня утром, когда ты принимала душ. – Помолчав, она спросила небрежно: – Он сказал, мы можем привести своих знакомых. Ты пригласишь Адриана?
Керри не была уверена, что ей вообще захочется идти. Для нее репетиции были большой нагрузкой, требующей сосредоточенности, невозможной без ночного отдыха. В то же время она не хотела испортить Лиз удовольствие, которое та явно предвкушала от этой вечеринки.
– Адриан, может, и не захочет пойти, – сказала она, давая себе внутреннее обещание последовать тогда его примеру.
* * *
– Завтра? – спросил Адриан, когда она несколько неуверенно пригласила его во время ланча. – Предложение немного позднее, милочка, но ради вас я готов отставить все остальное. При одном условии, однако.
Ее рука, подносившая сандвич ко рту, застыла в воздухе:
– Каком?
– Что состоится наш ужин, который мы планировали на прошлой неделе. И на этот раз никаких уверток. – Он провел пальцем по ее щеке.
Чувствуя, что Райан смотрит на них со своего места, Керри пошла по пути наименьшего сопротивления.
– Хорошо. Только я должна быть дома к одиннадцати.
– Что я слышу, Золушкин час сдвинулся? А в пятницу тоже будет действовать это правило?