Троицкий Андрей Борисович. Звонок другу (Бумер - 1)

   - Ну, рассказывай. Как жизнь?
   - Что рассказывать? - Ольшанский потер кончиками пальцев сломанный нос. - Разве по мне не видно? Хорошо базарить, когда фарт катит. А тут одна непруха.
   Лага снял трубку трезвонившего телефона, с кем-то коротко переговорил, закончив разговор, посмотрел на собеседника пустыми глазами, словно старался вспомнить, о чем, собственно, шла речь. И вообще: кто сидит перед ним.
   - Ты извини, - сказал Лага. - Только у меня времени буквально пятнадцать минут. Если можно, короче.
   - Хорошо. Понял.
   Ольшанский чувствовал себя скованно, говорил не то, что готовился сказать. Надо было вспомнить старую дружбу, потрепаться об общих знакомых, живых и мертвых, а потом перейти к делу. А он начал с мелочных оправданий. Чтобы немного развязался язык, хотелось глотнуть чего-нибудь покрепче газированной воды, но Лага не предложил вмазать по сто за встречу, а самому просить не хотелось. Пришлось перейти к сути проблемы.
   - Я пришел к тебе с просьбой. Впрочем, к тебе только с просьбами идут. Короче, тут один штымп меня круто обул. Да что там обул, блядская муха... Он меня в дерьмо окунул и обратно на свет божий не вытащил.
   - Вообще-то я в курсе твоих проблем. Сорока на хвосте принесла. Ты открыл зал игровых автоматов, а тебе что-то там разбили, испортили. И тебе по носу перепало. Так?
   Да, у плохих вестей длинные ноги. Вот уже Лага все знает.
   - Этот кекс со своей бригадой увел мой бумер, - сказал Ольшанский, и голос его задрожал. - Лучше бы он с моей любимой бабой потерся. А потом забрал ее в наложницы или продал в публичный дом. Единственное, чего я хочу, - найти того мудилу. И сделать из него мусор, потому что нет понта оставлять его живым.
   - Единственная просьба, - Елагин выразительно поморщился. - Не в службу, а в дружбу. Поработай немного над своей лексикой. Сейчас как-то не модно ботать по фене, руки распальцовывать, вспоминать прежние ходки, чалки и прочую дребедень. Отошло все это. Сейчас в моде хорошие мальчики с манерами и правильной речью. В свое время мне самому пришлось попотеть, чтобы вжиться в эту роль. В столице не очень любят провинциальные замашки и феню. Понимаешь?
   - Без проблем, - кивнул Толмач. - Поработаю над лексикой. Так вот, помоги мне найти этот кусок... Кусок грязи. Я должен ответить.
   - Когда ты позвонил, я решил, что тебе нужны деньги, чтобы подняться, сказал Елагин. - Честно говоря, я даже в банке заказал некоторую сумму. Не думал, что ты попросишь навести справки о каком-то бандите. Я готов помочь деньгами. Но прошу тебя, не ввязывайся в эти дела. Будь выше. Договорились?
   - Не в этот раз, - Ольшанский покачал головой.
   - Послушай меня. Я в Москве нажил кое-какой опыт. Если ты начнешь этим заниматься, то не вылезешь из этой каши, пока...
   Ольшанский про себя продолжил мысль Лаги: не вылезешь из этой каши, пока самого в деревянный бушлат не упакуют. Сначала станешь стрелять ты, потом сам станешь мишенью. Но все это хренотень, рассуждения на общие темы. Если бы дело касалось самого Елагина, он наверняка заговорил бы по-другому. Сам взялся бы за автомат или поручил грязную работу своим парням. Ясно одно: Лага вряд ли поможет в розысках угонщиков бумера. Но можно попросить денег. Тут он не откажет. Язык чесался сказать, что фанеры нужно много. Впрочем, это как прикидывать. Это для Ольшанского - много, у Лаги деньгам совсем другой счет.
   - Итак, сколько тебе требуется?
   - Нисколько, - бухнул Ольшанский.
   - Брось. Предстоит закупить полтора десятка новых игральных автоматов, - сказал Лага, решив, что старому корешу просто неловко просить взаймы, сам пришел на помощь. - Решено: с деньгами я улажу. На остальное, ремонт игрового зала и бильярдные столы, наверное, сам наскребешь.
   - Наскребу, - кивнул Ольшанский. - Но, повторяю, я пришел не за деньгами, за информацией. Мне нужен мой бумер. И я знаю, что его увел профессионал. Я знаю, как этот человек выглядит. Рост выше среднего, спортивного сложения, лет тридцать с хвостиком. И зовут его - Костян. Вот тебе для памяти.
   Он положил на стол листок, исписанный мелким, но разборчивым почерком.
   - Все, что я о нем знаю. Приметы и прочее. Живет где-то в районе Таганки.
   - Не забивай себе голову, Витя, - Лага, кажется, начинал терять терпение. Он всегда нервничал, когда люди его не понимали. - Если деньги нужны на тачку, это тоже не самая большая проблема. Купишь новый бумер, рассчитаешься со мной, когда разбогатеешь. Надеюсь, это произойдет совсем скоро. Никаких расписок или процентов. Мы ведь старые друзья. Ведь твой бумер это обычная серийная тачка. Это не "Астин Мартин" ручной сборки.
   - Мне не нужна новая тачка, - Ольшанский упрямо сжал губы. - Я хочу обратно свою.
   - Когда-нибудь вы встретитесь с этим Костей, потому что мир слишком тесен. И потолкуете. Но не сейчас. Тебе нельзя начинать на новом месте с разборок.
   Ольшанский отвел взгляд. Он следил за голубем, севшим на подоконник. Птичка взмахивала крыльями, но почему-то не улетала. Надо признать, что разговора не получилось. Он приперся сюда, в чем-то оправдывался, порол какую-то хренотень... И, в конце концов, услышал "нет".
   - Мне нужен мой бумер, - повторил Ольшанский. - Ты поможешь?
   Лага без всякой причины вдруг сделался грустным. Потухла улыбка, исчез огонек в глазах, уголки губ опустились.
   - Ничего обещать не могу, - тихо сказал он. - В Москве за год угоняют больше двенадцати тысяч машин. Не единиц. Тысяч. И это официальная статистика. Значит, умножай на два, а то и на три. Примерно половина из этих тачек пропадет, не оставляя никакого следа. Понимаешь? Вообще никакого следа. Будто их в природе не существовало. Если бы этот бизнес был под контролем двух-трех больших бригад, ты бы получил все данные уже сегодня вечером. Но в городе полно всякой мелочи, о которой почти ничего не известно. Ни серьезным людям, ни ментам.
   - Тебе помогают с информацией менты?
   - Какая разница? - вопросом на вопрос ответил Лага. - Вообще-то у меня несколько источников информации. И все заслуживают доверия.
   - Этот чувак профи. Значит, должен состоять на ментовском учете. Скорее всего, он уже судим. Можно найти, если очень захотеть. Я буду должен тебе, как говорится, по гроб жизни.
   - Судим... По какой статье? Когда прописался на зоне? Когда откинулся?
   - Не знаю. Я ведь с ним не вел душевных разговоров. Этот Костя был знаком с Ваней Глотовым. Помнишь его? В Краснодаре вы встречались.
   - Смутно. Такой седой мужик, вольтанутый на картах и девчонках, правильно?
   - Точно, - кивнул Ольшанский. - Глотова замочили буквально на днях.
   - Правда, замочили? А я не слышал.
   - На его могиле еще земля не осела. Классный был мужик. Его пристрелили где-то в области. То ли в Мытищах, то ли в Балашихе. Может быть, он проиграл в карты чужие деньги, это с ним случалось. А кредитор не захотел долго ждать. А может, по-другому вышло. Глотов выполнял для меня кое-какие поручения. Короче, я видел его в компании с этим Костей. Мне тут среди ночи в голову мысль интересная стукнулась. Возможно, Ивана этот Костя и прибрал. Чувствую, он на все способен.
   - X-м, интересно.
   - Вот и мне интересно. Бумер назад получить. А заодно уж и за Ивана...
   Ольшанский потер ладонью лоб. Он почувствовал, что известие о смерти Глотова не произвело на хозяина кабинета глубокого впечатления, даже вскользь не задело. Жаль. На этой струнке можно было бы сыграть. Месть за погибшего друга, святое дело и все такое прочее.
   - Но сколько в Москве похожих людей, ты хоть соображаешь? - Лага поставил на стол локти и уткнулся лбом в раскрытые ладони, чувствуя первый приступ мигрени. - Сколько в Москве лиц тридцати с хвостиком лет, состоящих на учете или уже снятых с него. Тысяча? Пять? Двадцать пять? Пятьдесят? Или все сто?
   - Не знаю.
   - Какой же ты упертый. И дался тебе этот бумер. Господи, о чем мы вообще говорим... Ладно. Раз деньги тебе не требуются, улаживай эту проблему сам. А насчет тачки... Я, конечно, наведу справки.
   - Черт, что же мне делать?
   - Не сходи с ума, береги здоровье.
   - Так ты мне поможешь?
   - Предупреждаю сразу: дело тухлое. Шансов почти нет. Поэтому ни на что не надейся.
   Лага поднялся из-за стола, давая понять, что время вышло и разговор подошел к логическому завершению. Виктору Ольшанскому ничего не оставалось, как встать и, тряхнув руку бывшего друга, убраться восвояси.
   Раннее утро встретило путников мелким дождиком и туманом. Телефон в кармане Ошпаренного зазвонил в тот момент, когда Димон смежил веки, стараясь хоть ненадолго вздремнуть. Он поднес трубку к уху.
   - Але, але...
   Короткие гудки отбоя. Димон выругался, спрятал трубку в карман. Но через минуту телефон вновь ожил.
   - Але, - крикнул Ошпаренный. - Але, бля...
   На этот раз ни голоса, ни гудков отбоя.
   - Тишина какая-то, - сказал Димон.
   - Похоже, пробивоны, - очнулся от дремоты Килла. - Вычисляют, где мы.
   - Нездоровая канитель, - согласился Кот. - Надо мобилы вырубать. Нас могут по ним пропасти.
   - Мою трубу вообще никто не знает, - возразил Рама. Всю ночь он провел за баранкой, а сна ни в одном глазу.
   - Знают или не знают, ты чего думаешь, там лохи сидят? - Кот нахмурился. - Мой номер тоже никто кроме вас не знает. Надо вырубать.
   Кот похлопал себя по карманам, пошарил в куртке.
   - Что-то я свою трубу найти не могу. Никто не видел?
   Килла осмотрел заднее сиденье, толкнул Димона. Тот глянул на резиновый коврик у себя под ногами, нагнулся, пошарил рукой под сиденьем. Пусто.
   - Бензин кончается, - сказал Рама. - Сколько нам еще?
   - Километров двести, если по прямой, - ответил Кот. - А так больше выйдет.
   - Не доедем ни хрена.
   - Да ладно, сейчас с какого-нибудь "зилка" сольем, - махнул рукой Килла.
   - Черт, где же труба? - вертелся на заднем сиденье Кот. - Куда я ее сунул?
   - Может, ты ее у Кулибина оставил? - предположил Килла.
   Ошпаренный отключил свой мобильник.
   - Батарейки тоже отсоедините, - сказал Кот.
   - Батарейки? - Рама засмеялся. - Ты чего жути нагоняешь? Джеймса Бонда насмотрелся?
   - Да ладно, Рама, реальная маза, труба все равно сигнал дает, - ответил Кот, по третьему кругу проверяя собственные карманы.
   - Снимайте, а то всю плешь проедите, - Рама передал свой мобильник Коту. - Заправка скоро.
   - А чего, лаве ни у кого нет? - спросил Кот. - На даче все будет. Нормально отсидимся.
   - Двадцатка есть, - объявил Килла, вытаскивая из кармана пару мятых купюр.
   Повернули к заправке, остановили бумер у бензоколонки. Вокруг пустота: окошко оператора закрыто, машин нет, людей тоже не видно. Рама вышел из машины, открыв багажник, вытащил магнитолу "Кенвуд", пылившуюся в дальнем углу. Подошел к ржавой будке, постучал в стекло, забранное решеткой, на которую проволокой прикрепили картонку с надписью "перерыв". Он постучал настойчивее, но не дождался ответа. Услышав звуки музыки, зашел за угол. За будкой стоял мотороллер, на багажнике магнитола. Пацан лет пятнадцати в каскетке и толстом свитере трясется под рэп.
   - Слышь, а кто-нибудь попроще есть? - крикнул Рама.
   Пацан, вздрогнув от неожиданности, шагнул вперед к мотороллеру, вырубил магнитолу.
   И уставился на Раму широко раскрытыми глазами, не зная, чего ждать от раннего посетителя. То ли по ушам огребешь, то ли денег немного срубишь.
   - Нет, уехали все.
   - Бензин можно замутить как-нибудь?
   - Не знаю. Нет никого. О, твоя? - Малый показал пальцем на бумер. Классная тачка. Бэха семерка. Это семьсот какая?
   - Пятидесятая.
   - Пятилитровая?
   - Ну. Так чего с бензином?
   - Не знаю я, - пацан пожал плечами. - Нет никого.
   Рама протянул парню магнитолу.
   - На вот. Маху засадишь кому-нибудь. "Кенвуд" нормальный, рабочий.
   - Да ладно, - малый не отрывал от бумера восторженного взгляда. - Я так налью.
   Подошел Килла, балуясь, ткнул тупым концом биты в живот пацану, скорчил страшную рожу, а потом неожиданно улыбнулся.
   - На вот, возьми, - протягивая биту, сказал он. - Будешь от лохов отбиваться.
   - Ладно, - махнул рукой парень. - Подгоняй быстрей, пока нет никого.
   Рама побежал к бумеру.
   Пацан повертел в руках биту, постучал ею по асфальту.
   - Настоящая?
   - Да приезжал тут один бейсболист из своей Америки, - сказал Килла. - А ты чего, здесь шестеришь?
   - Да делать нечего, - ответил парень. - Денег нет. Батя бухает.
   Килла вспомнил кордон, на котором служил егерем его отец. Вспомнил нравоучительные беседы бати. Захотелось сказать пацану что-нибудь такое, что любил повторять отец.
   - Ну, и чего? - Килла начал нравоучительную беседу с вранья. - Я вообще без отца рос. И в люди выбился.
   Он кивнул на бумер. Солидная тачка должна неоспоримо свидетельствовать о том, что Килла уважаемый человек, далеко не последний винтик общественного механизма. Пролив ведра пота, он кое-чего достиг в жизни, приложив для достижения высоких целей свои руки и голову. Ясно же, простые смертные на БМВ седьмой серии не катаются. И теперь Килла получил право наставлять на путь истинный заблудшие молодые души. Как раз вспомнилось одно из любимых отцовских изречений, которое било в самую точку. Сам Леха, сколько бы ни старался, таких слов никогда не нашел.
   - В этой жизни пока сам не возьмешь, никто тебе подарков не сделает, делая ударение на каждом слове, сказал он. - Парень ты вроде здоровый, не бестолковый, - он потрепал пацана по бейсболке. - Мог бы на стройку пойти или на завод, а?
   Неожиданное предложение устроиться на завод или стройку поставило пацана в тупик, заставило надолго задуматься об умственных способностях собеседника. На завод... Может, еще пойти улицы подметать?
   - О, - сказал он, услышав сигнал бумера. - Пойду заправлю.
   Рама вставил в бак заправочный пистолет, нажал клапан, когда к заправке подъехала темная "девятка". С заднего сиденья вылез мужик в расстегнутой кожанке на меху.
   - Ну и чего за дела? - спросил он, мусоля языком пластмассовую зубочистку. - Почему заправляемся? Заправка закрыта. Вытаскивай шланг.
   - А чего ты так разговариваешь? - удивился Рама.
   - Вытащи шланг, я сказал.
   - Откуда ты вообще нарисовался?
   - Это вообще моя заправка, - от возмущения мужик чуть не проглотил зубочистку. - Понял?
   - Твоя заправка? - Рама тянул время, ожидая, когда бак заполнится под завязку. - Тогда ладно.
   - Вытаскивай, вытаскивай.
   Рама сделал вид, что дергает "пистолет" на себя, но тот почему-то не выходит из горловины бака.
   - Чего-то не вытаскивается, - он снова подергал "пистолет". Наконец, убедившись, что бак полон, вытащил его, отошел к колонке и вставил пистолет в держатель.
   - А теперь оплачивай, - сказал мужик.
   Обернувшись к жигулю, он кивнул водиле. Тот вылез из машины. С заднего сиденья выползли еще трое.
   - Слушай, с деньгами проблемы, - сказал Рама, протягивая вперед руку с "Кенвудом". - Вот маха есть.
   - На хрена она мне упала? - заорал хозяин колонки. - Сливай бензин.
   - Что за канитель? - водила жигуля вышел вперед. - Это наша заправка. Вы чего беспределите?
   - А ты чего так базаришь? - откуда-то из-за спины Рамы выскочил Ошпаренный. - Где беспредел? Где беспредел, а?
   Кот неторопливо выбрался с заднего сиденья, про себя прикидывая расклад сил. Четверо на пятерых. Шансы неплохие. Если местечковая братва захочет жестокого мордобоя за жалкий бак бензина, что ж, пусть так и будет. Костян, сжимая кулаки, медленно двинулся вперед, прикидывая, что возьмет на себя хозяина колонки. Если вырубит его быстро, с двух-трех ударов, разберется с долговязым водилой "девятки". Лишь бы Килла не сунулся со своей пушкой, как в "Тарелке".
   В этот момент к заправке подрулил двухдверный "мерседес" кабриолет с поднятым верхом. Пацан, наливавший бензин, присвистнул, нахлобучил на глаза козырек бейсбольной кепки и, прихватив бейсбольную биту, побежал к мотороллеру, брошенному за будкой. Вскочив в седло, завел движок и по тропинке, идущей через пустырь, почесал к дороге. Мотороллер пыхтел, выпуская клубы зловонного дыма, слабый мотор захлебывался, но пацана гнал вперед страх. Казалось, сейчас на заправке произойдет что-то страшное. А все концы потом повесят на него.
   - Сейчас поговорим, - пообещал хозяин заправки. - Вы вообще кто такие? Вот и старшие подъехали.
   Костян замер на месте. Расклад менялся на глазах. Семеро против четверых. Это уже хуже, хотя шансы сохраняются.
   Из мерса вылезли двое. Невысокий парень в вязаной шапочке и стеганой черной куртке, видимо, основной в этой тусовке, подошел к своим, по очереди пожал им руки.
   - Чего у вас тут за терки? - спросил он.
   - Да вот, Серега, Андреича на бабки кинуть хотели, - пожаловался водитель жигуля.
   - Вот что, парни, - сказал Серега, обращаясь к Раме. - Этот человек работает с нами. И кинуть его не получится.
   - Никто не хочет его кидать, - ответил Петя, решив, что вранье сейчас не пройдет. - У нас реально денег нет. Вот маха есть.
   - На хрена она мне сдалась? - подал голос хозяин. - Давай оплачивай.
   - Да подожди ты, - поморщился Серега, он взял магнитолу, повертел "Кенвуд" в руках, подергал провода. - А чего? Нормальный. А то у Кольки вчера из "джилика" выдрали. Хулиганы какие-то, бля.
   Кот и Ошпаренный отступили назад, понимая, что вопрос удалось урегулировать миром, даже без мордобоя.
   - Счастливо, братва, - улыбнулся Серега.
   - И вам счастливо, - махнул рукой Кот.
   - Давайте, удачи вам. Больше не попадайте.
   * * * * *
   Серое утро не сулило старшему лейтенанту милиции Виктору Ивановичу Стрепетову ни веселых приключений, ни хорошего приработка. Дела впереди рутинные, пресные, как святая вода. Проснувшись позже обычного, он не стал долго нежиться на пуховой перине, боясь опоздать на совещание, которое сегодня организовали в районе. Сунув ноги в галоши, он вышел в сени, наскоро сполоснул лицо, долив в рукомойник кружку горячей воды. Про себя Виктор Иванович отметил, что жена Валентина Сергеевна назло ему ушла недавно, минут пять назад, хотя спешить ей было некуда и незачем. Не стала дожидаться, когда супруг проснется и на казенной милицейской машине, которую на ночь оставил во дворе, довезет ее до райцентра.
   Валентина, подозревавшая супруга в близости с Дуськой Копыловой, поселковой продавщицей из магазина "Булава", что стоит возле трассы, последние две недели ела мужа поедом, не упуская случая припомнить Виктору Ивановичу все его прежние и теперешние прегрешения, цеплялась к нему по мелочи, всеми способами отравляя и без того тусклую жизнь, нет, не жизнь существование провинциального мента.
   Не то обидно, что жена подозревает его в неверности, они, сколько живут, столько она исходит ядом. Стрепетов мужчина видный, рост четвертый, пятьдесят шестой размер, к тому же он офицер милиции, награжденный юбилейной медалью, ясное дело, на него многие бабы западают. То обидно, что промеж ним и Дуськой не было ничего. А если Стрепетов слишком часто заворачивает в "Булаву", то вовсе не за тем, чтобы с женщиной в подсобке потереться. Конечно, к продавщице старлей давно клинья подбивал, Дуська - товар первый сорт, хоть в витрине выставляй. Молодая, фигуристая и на лицо смазливая, кроме того, она женщина аккуратная, самостоятельная. Но намека на взаимность пока не видно. Дуська в душе считала Стрепетова крохобором и полным ничтожеством, который способен утюжить на трассе чайников, а как случится драка или поножовщина возле магазина, мента не дозовешься. Теперь он в "Булаве" всего-навсего водку берет, а к водке какая ревность. Но жена больше верит сплетням, чем собственному супругу.
   А Дуська сидит занозой в его сердце и вылезать не хочет.
   Вернувшись в горницу, Стрепетов натянул форменные брюки, глянул на циферблат наручных часов, решив, что проспал лишку и теперь даже пожрать по-человечески не успевает. Подойдя к столу, он схватил с блюдечка вареное яйцо, очистив его от скорлупы, затолкал в рот, глотнул холодного чаю. И тут вспомнил, что вчерашним вечером так и не проверил капкан.
   Накинув на плечи телогрейку, Стрепетов отправился на зады участка, обнесенного глухим забором. Здесь в узком проходе между курятником и дровяным сараем стоял тарелочный капкан. Дуги с острыми шипами раздвинуты, значит, лисица, на позапрошлой недели своровавшая через узкое оконце двух кур, так и не появлялась. От этой чертовой лисы вся округа стонет, у соседа через улицу майора Горобца хищница украла трех нутрий. И он капканы выставил. И результат тот же - нулевой.
   Разглядывая тронутую ржавчиной станину капкана, Стрепетов задумался: может, пружина заржавела или забилась грязью. Старлей поднял с земли короткую палку и осторожно ткнул ею в горизонтальную пластину, "тарелочку". Спусковой механизм мгновенно пришел в действие, пружина сухо щелкнула, разрубив палку пополам. Стрепетов отдернул руку. Капкан в порядке и стоит на месте. Проход между двумя сараюшками такой узкий, что к оконцу в курятник нельзя подобраться, не тронув "тарелочку". Протиснувшись между стенами сараев, Виктор Иванович осторожно положил капкан на землю, как раз под окном курятника.
   Через пять минут он вывел со двора "уазик". На развилке улиц стоял прапорщик Паша Чумаков. Видно, ждал уже долго, нос сделался сизым, а щеки порозовели. Паша залез в машину, бросил фуражку на заднее сиденье и принялся растирать ладони.
   - Как успехи с молодой женой? - облизнулся Стрепетов.
   - Как обычно: сначала женщина дает понять мужику, что принадлежит ему вся, без остатка, - ответил Паша. - Но постепенно роли меняются. Так и у меня. Загоняет под каблук. Но я еще сопротивляюсь. Из последних сил.
   Паша не прожил в браке и года, а уже успел стать философом. Значит, супружеская жизнь недолго продлится.
   - Правильно, - одобрил Стрепетов. - Не давай бабью сесть тебе на шею.
   - Как скажете, - кивнул Чумаков.
   - Манок не забыл? - спросил Стрепетов.
   - Обижаете, Виктор Иванович, - улыбнулся Паша.
   Расстегнув милицейский бушлат, он вытащил целлофановый пакет. В старую, пожелтевшую от времени газету "Сельская жизнь" был завернут канабис вперемешку с мелко порубленной сушеной петрушкой...
   Этот канабис Стрепетов незаконно конфисковал еще год назад. Тогда он остановил на трассе "шевроле" со столичными номерами и, вытряхнув из тачки двух обкуренных сопляков, учинил форменный обыск. Облазил весь салон, багажник и даже моторный отсек, но не нашел ничего, кроме нескольких кассет с похабной музыкой. Но Стрепетов не хрен в стакане, он опытный офицер милиции, тертый-перетертый мужик. Едва глянув на пацанов и девку, он четко понял, что они не "Мальборо" баловались. И продолжил обыск: отвинтил ручки, вырвал дверные панели.
   И точно, в задней дверце пацаны устроили тайник, куда засунули граммов триста травки, упакованной в герметичный пакет. Видимо, купили где-то на юге и, чтобы оправдать отпуск, везли в Москву на перепродажу. Наркотики не часто попадались старлею, но сообразительный Стрепетов шестым чувством угадал, какие необъятные горизонты открывает перед ним эта жалкая травка. Отвесив пацанам зуботычин и пинков, он выгреб из них три сотни баксов и кое-какую мелочь рублями. Отпустил их на все четыре, спрятал анашу под сиденьем "уазика".
   С тех пор не проходило и недели, чтобы Стрепетов и Паша Чумаков не заработали на той травке свою трудовую копейку. По раз и навсегда утвержденному сценарию, старлей заговаривал зубы водиле чайнику, а Паша подбрасывал канабис в открытый по требованию милиционеров багажник легковушки. Со временем канабис пересох, превратился в сухую пыль, пришлось его разбавить сушеной петрушкой...
   - Хреново, - вслух сказал Стрепетов, отвечая на собственные мысли. - То есть совсем хреново.
   - Куда уж хреновей, - отозвался подчиненный.
   Только пару лет минуло, как парень вернулся из армии, а мозги вправлять не надо, уже на месте стоят. Паша понимает начальство с полуслова, с полувзгляда, каждое слово ловит налету.
   - Да, такой пролет, - снова вздохнул Стрепетов.
   Действительно, перспектива вырисовывается совсем дохлая. На носу юбилей Стрепетова, сорок годиков как-никак стукнет. Дата. Ее в корзину не выкинешь и соседу по сходной цене не продашь. И надо бы к такому дню сшибить деньгу, чтобы отметить этот праздник широко, с размахом. Чтобы ни одного мента во всей округе трезвого не осталось. До сорокалетия всего неделя остается. Но прошедшие дни оказались такими пустыми, безденежными, наполненными мелкой суетой. Поколымить на трассу удалось выехать всего три-четыре раза, и богатых лохов совсем не попадалось, в основном нанятые шоферюги, которым травку в багажник подкладывать - только время тратить. В карманах денег едва-едва на обед в придорожной забегаловке и горючку.
   И в перспективе ничего хорошего.
   Сегодняшнее утро предстояло убить, протирая штаны на совещании РОВД, выслушивая унизительную болтовню начальства. На три следующих дня Стрепетова и Чумакова привлекали к патрулированию улиц: мэр города, избранный месяц назад, готовится вступить в должность, ради такого случая начальство решило навести большой шмон. Это значит - полный голяк, время, вычеркнутое из жизни. В райцентре - не на трассе, там не заработаешь, скорее свое потеряешь, там даже выпить нормально не дадут. Потому что на одного местного мента три проверяющих из области.
   Совещание в районе закруглилось скорее, чем думал Стрепетов. Личный состав собрали в актовом зале на первом этаже, начальник РОВД подполковник Меньшиков рассказал о том, какие праздничные мероприятия намечены в районе в связи с избранием нового градоначальника. В субботу фейерверк, танцы в главном павильоне городского парка, дискотека на частной фабрике ортопедических матрасов, бесплатное кино во Дворце культуры "Победа" и еще какая-то дребедень. От себя Меньшиков добавил, что на танцы съедется вся шпана с района, там наверняка не обойдется без поножовщины, подробный инструктаж милиционеры получат позже.