Страница:
В 1994-1996 годах в этих селениях нашли пристанище убежавшие от войны чеченцы. В каждой аварской семье – до пяти семей беженцев. В то время Басаев за оказанную помощь даже обещал газифицировать район. Хотя население само жило в бедности, занимаясь тяжелейшим террасным земледелием, они кормили, одевали чеченских беженцев. Аварцы мне рассказывали, что хотя многие боевики пришли в масках, они без труда узнали тех, кому в свое время предоставили кров и пищу.
Сразу после входа в Ансалту Басаев оповестил местное население о возможном начале бомбардировок и предложил эвакуироваться. Когда первые автомобили с женщинами и детьми выходили из села, бандиты под их прикрытием тут же стали выдвигаться на боевые позиции на окраинах населенного пункта.
В разговорах с ансалтинцами они хвастались, что получают по 10 тысяч долларов в месяц и будут сполна отрабатывать эти деньги. Основную массу боевиков составляли арабы, выходцы из Средней Азии, было несколько чернокожих и снайперша из Прибалтики. Когда один из старейшин попытался было образумить ее, напомнив об истинном предназначении женщины – хранительницы очага, та выхватила пистолет и, приставив его к голове старика, приказала заткнуться. Слава богу, не выстрелила. Вооруженные пришельцы старались держаться более или менее пристойно, но как только жители ушли, началось повальное мародерство – взламывали двери и замки, резали скот, забирали все мало-мальски ценные вещи. Особенное рвение проявляли молодые чеченцы, которые накануне рассказывали аварцам, как свято чтут они законы шариата (по которым, кстати, воровство есть тяжкий грех).
Среди аварцев особенно выделялись андийцы – жители селений Анди, Гагатли, Риквани, за всю минувшую историю враг ни разу не ступил на их землю. Тем более возмутили соседи-чеченцы, попытавшиеся силой установить здесь новые порядки. Поэтому неудивительно, что именно представители этой народности проявили себя достойными защитниками Отечества.
21 августа на позиции андийских ополченцев прибыл посланец от чеченского полевого командира Х. Исрапилова, который в ультимативной форме предложил пропустить боевиков к селению Муни, но получил категорический отказ. С этого момента боевики, подключаясь в радиосеть отрядов самообороны, обвиняли андийцев в том, что продались неверным.
Жители сел Анди, Гагатли, Риквани объявили чеченцам, что в случае появления со стороны Чечни вооруженных или даже безоружных людей они будут уничтожаться без предупреждения.
Андийский отряд самообороны сыграл решающую роль в захвате основного маршрута выдвижения боевиков – перевала Харами. Ополченцы даже сумели взять пленных с оружием и боеприпасами.
Интересно, что и чеченцы-аккинцы оборудовали в Хасавюртском и Новолакском районах боевые позиции для обороны от возможного нападения чеченских боевиков! Как видим, даже братьев по крови возмутила наглая бандитская акция.
…27 августа, уже после боев, в селах Ансалта и Тандо были обнаружены трупы наемников из Средней Азии, Ближнего Востока, а также из стран Африканского континента. Словом, какой-то международный бандитский синдикат.
При проведении «зачисток» в Рахате и Ансалте были также обнаружены личные и финансовые документы чеченских боевиков, из которых, например, явствовало, что ваххабитами через «штаб тыла джамаата Чечни и Дагестана» выплачены компенсации 63 погибшим и 122 раненым из числа бандитов. Цифры явно занижены – потери агрессоров были гораздо большими. Дело в том, что платили не всем, а только чеченцам. Ваххабиты-дагестанцы и иноземные наемники остались без компенсации.
Еще 19-20 августа, когда федеральные силы добились определенного перелома в боевых действиях, Басаев и Удугов почувствовали необходимость усилить «дозировку» идейного влияния. Поэтому планировали провозгласить нового имама Чечни и Дагестана. На эту роль определили уроженца и жителя села Гири Унцукульского района Гази-Магомед Магомедова, одного из лидеров ваххабитской, так называемой «прикаспийской республики». Однако тот отказался от предложения Ш. Басаева. И при этом высказал недовольство, что Шамиль не согласовал с ним свои военные планы. После этого даже Хаттаб перестал, кажется, доверять дагестанским ваххабитам, которых готовил в своих лагерях и которые не поддержали его на своей земле.
К вторжению вооруженных чеченских соседей – «знатоков шариата» – горцы Дагестана отнеслись резко отрицательно. Прежние отношения, основанные на взаимном уважении и поддержке, были перечеркнуты вероломством и предательством.
Кроме того, большинство духовных лидеров мусульман Дагестана стало открыто заявлять, что без поддержки России исламский мир может остаться один на один с религиозными экстремистами. Они осудили бандитизм последователей «чистого ислама». Ведь в Коране – священной книге всех мусульман – сказано: «А если кто убьет верующего умышленно, то воздаяние ему – ад для вечного пребывания там». Истинные мусульмане никогда не забывают этой заповеди. Чеченцы забыли. И не только чеченцы.
Эмир Хаттаб. Штрихи к потрету
Эмир Ибн аль-Хаттаб, в переводе с арабского – Черный араб (он же – Однорукий Ахмед), родился в 1966 году в богатой иорданской семье чеченского происхождения. Родственники прочили Эмиру светлое будущее. Но он избрал опасный путь терроризма.
Его имя значится во всех криминальных картотеках западных стран. Более десяти лет сильно хромающий при ходьбе Хаттаб путешествовал по свету с автоматом наперевес. Ему было все равно, с кем воевать. Главное – под черными знаменами «джихада». В Афганистане иорданец сражался против советских войск, в Ираке – против натовцев. Долгое время в качестве инструктора учил афганских моджахедов в пакистанских лагерях.
В январе 1995 года привез в Грозный банду из восемнадцати профессиональных убийц. Пришла пора воевать с Россией. Но война – дело жестокое, и ряды хаттабовского отряда быстро поредели. Двух арабских «командос» отправили на небеса ребята из армейского спецназа. «Братана» Абузабара убили во время нападения на мотострелковую бригаду в Буйнакске. В августе 1999-го в бою возле одного из селений Ботлихского района отошел в мир иной «правая рука» Однорукого Ахмеда – начальник штаба так называемой ваххабитской армии – Хабиб. Пали в боях с русскими и другие…
Одноруким прозвали Хаттаба не случайно. На всех пальцах его правой руки не хватает одной-двух фаланг. Но и левой рукой он стреляет искусно. Любовь к оружию, видимо, болезнь семейная. Сестра террориста, например, владеет большим оружейным магазином в США. Однако навестить сестру Хаттабу вряд ли удастся, потому что западные спецслужбы много лет ведут за ним охоту: «Рост 174-176 см, моложавого вида, смуглый, носит бороду, длинные до плеч волосы…» И стоит только Хаттабу пересечь границу, на его руках сразу защелкнутся наручники: за Черным арабом тянется шлейф зверских убийств.
Хаттаб просто обожает, как и некоторые его дружки, показательные казни, особенно над иноверцами. Медленно отрезать у пленных уши, носы, снимать скальпы… И чтобы при этом всё записывалось на видеопленку. Эти «кинодокументы» он затем демонстрирует влиятельным заграничным мусульманским «ультра» в подтверждение своей твердости курса на построение нового ваххабитского государства – от Каспийского до Черного морей.
Также на видео иорданский чеченец приказывает снимать все проведенные лично им операции и теракты. При нем постоянно находятся два кинооператора. Среди наиболее известных операций Хаттаба – теракт в Буденновске (из отряда Хаттаба участвовало 70 боевиков и все остались живы), обеспечение «коридора» банде Радуева у села Первомайское, расстрел колонны 245-го полка у селения Ярышмарды, засада у села Сержень-Юрт, нападение на мотострелков в Буйнакске (там он был ранен в плечо). Эти документальные записи были проданы зарубежным телекомпаниям за огромные деньги. Причем на всех них Черный араб без ложной скромности демонстрирует личные успехи в стрелковом, минно-взрывном, пыточном деле.
Своих подчиненных он держит в ежовых рукавицах. За малейший проступок следует жестокое наказание. Накануне нападения на Дагестан, например, за ослушание были казнены два наемника-таджика. Как всегда, момент казни опять же засняли видеокамерой.
Деньги у Хаттаба водятся, и немалые. Не секрет, что и Дудаев, и Яндарбиев, и Масхадов пользовались его финансовыми услугами еще во время первой чеченской войны. Помимо солидной валютной подпитки из Саудовской Аравии, Пакистана, Турции, Хаттаб и его «соратники» активно зарабатывали деньги похищениями людей, производством и реализацией наркотиков. Его заводы по производству опия и переработке героина, как и братьев Басаевых, были расположены в Веденском районе, в пионерском лагере «Зорька» под Шали и других местах.
Хаттаб очень религиозен. Правда, это не мешает ему заниматься запрещенной исламом торговлей наркотиками. Чечню он считает «землей Аллаха». Готов, по его словам, с удовольствием вырезать всех русских на Кавказе. И одновременно крайне нетерпим к последователям традиционного ислама (суннитам и особенно – шиитам). После кровавого сражения в Гудермесе между масхадовцами и ваххабитами, которых поддержал Черный араб, Ваха Арсанов (вице-президент Чечни) предложил Однорукому Ахмеду уехать домой, в Иорданию. Известный террорист ответил отказом. В Чечне у него авторитет, влияние, деньги. А что в Иордании? Кроме родины – ничего. Сейчас там скучно – нет войны.
Под свое кровавое ремесло Хаттаб подводит идейную базу. В его распоряжении был так называемый исламский институт Кавказа, который на деле являлся филиалом международной экстремистской организации «Братья-мусульмане». В институте «работали» 40 пре-подавателей – афганцы и арабы. 160 слушателей по утрам изучали арабский язык, догматы ваххабизма, а после обеда оттачивали мастерство терроризма. Лучшие юные богословы-экстремисты из институтского лагеря «Саид ибн Абу Вакас» отправлялись шлифовать знания дальше – в спецлагеря Пакистана и Турции.
Учебные центры Хаттаба, превратившись в конце 90-х в базу подготовки международных террористов, занимали особое место в планах мировых экстремистских организаций. Вместе с юношами из Средней Азии, Поволжья, Северного Кавказа в них обучались молодые люди из Саудовской Аравии, Иордании, Китая, Египта, Пакистана, Малайзии, других стран.
Основная база Хаттаба располагалась у селения Сержень-Юрт, на территории бывших пионерских лагерей, на левом берегу реки Хулхулау. Семь учебных лагерей носили имена пакистанцев-инструкторов. В Центральном, которым руководил непосредственно Хаттаб, обучались около ста иностранных наемников и несколько особо отличившихся чеченцев. «Абуджафар-лагерь» делал упор на обучении методам ведения партизанской войны, «Якуб-лагерь» специализировался на освоении тяжелого вооружения. В «Абубакар-лагере» растили асов-диверсантов. «Давгат-лагерь» готовил кадры идеологов, пропагандистов. Одновременно в семи лагерях обучалось около двух тысяч человек.
Учебные группы комплектовались по пять человек, пятерками они потом и воевали. В программу обучения входили ежедневные стрельбы, а также рукопашный бой, минно-подрывное дело, ориентирование на местности, выживание в экстремальных условиях… Особое внимание уделялось отработке вопросов взаимодействия, организации связи, захвату важных городских объектов и, конечно же, заложников.
Кроме того, под опекой Хаттаба находилось медресе в селе Харачой, где обучались террористы.
Во имя укрепления «дружбы между двумя народами» женился он на даргинке из села Карамахи и чеченке из Веденского района. Перед вторжением в Дагестан его часто видели на джипе «Тойота» с символикой миссии ОБСЕ. Черный араб любил также показывать заезжим журналистам свое удостоверение корреспондента одной из арабских газет.
В конце июля 1999 года в большинстве диверсионных лагерей Хаттаба состоялся выпуск молодых специалистов. А в августе «защищать диплом» их отправили в Ботлихский район. «Прикаспийскую республику» он давно объявил очередным фронтом борьбы с неверными. Но здесь Хаттаба ждал провал. Не мог похвастаться Черный араб победами и позже – во второй чеченской кампании. Особенно в горных районах. Отборные силы Хаттаба, состоявшие в основном из наемников, понесли значительные потери в ходе контртеррористической операции. Похоже, карьера наемника № 1 на Северном Кавказе движется к закату. В последнее время его действия вносят все больший раскол в ряды боевиков. Многие полевые командиры свои военные неудачи напрямую связывают с присутствием чужаков-наемников, для которых Хаттаб служил своеобразной «крышей». Большинство дагестанцев отшатнулось от «непримиримых» именно из-за нелюбви к чужеземцам. Предпочло «своих» федералов. Но Хаттаба это обстоятельство, похоже, мало смущает: он надеется на свою постоянную спутницу – удачу. Между тем, случись завтра новый зигзаг в истории «мятежной» республики, Однорукого Ахмеда чеченцы выдадут одним из первых. И это будет логичный конец бандита-наемника.
Глава 7. Снова в поход
Кадарская зона
Кадарской зоной стали называть территорию двух населенных пунктов Буйнакского района Дагестана – Карамахи и Чабанмахи, которые образовали самопровозглашенную «независимую исламскую республику», живущую по законам шариата. На всех ведущих к ним дорогах стояли шлагбаумы, посты местных боевиков и щиты зеленого цвета с предупреждающей надписью: «Стой! Здесь действуют законы шариата!»
Федеральные и республиканские законы тут отменили еще несколько лет назад. Главу администрации и начальника милиции в селе Карамахи ваххабиты расстреляли без суда и следствия (полный беспредел!)… Всех сельчан, не желавших принимать ваххабизм в качестве вероисповедания и образа жизни, просто изгнали из домов, лишив крова и имущества.
Бацилла исламского экстремизма, занесенная извне, постепенно заразила и жителей других окрестных сел. Правда, далеко не всех. Мулла соседнего Кадара (откуда, собственно, и название «Кадарская зона»), побывав на богослужении в Карамахи, призвал своих односельчан не общаться с ваххабитами.
– Они не мусульмане – они враги ислама!..
В итоге лишь единицы жителей Кадара и небольшого селения Ванашимахи приняли ваххабизм. Однако и без учета «примкнувших» исламские сектанты представляли собой серьезную силу. Свои возможности и истинные намерения они продемонстрировали еще весной 1998 года, когда под предводительством одного из своих лидеров, Надира Хачилаева, хорошо организованным большим отрядом приехали в Махачкалу (до которой всего час езды), захватили и разграбили здание Госсовета, выдвинув ряд политических условий.
Сложилось критическое положение: органы правопорядка проявляли нерешительность и без приказа «сверху» не собирались давать жесткого отпора. Видя это, лидеры Общественного движения Дагестана собрали отряды народного ополчения для защиты конституционного строя в республике. Ополченцев (противников ваххабизма) поддержало местное духовенство. Фактически в республике сформировалось нечто вроде народного фронта против исламских «ультра»: люди готовы были раз и навсегда покончить с рядившимися в религиозные одежды бандитами.
Федеральный центр в лице тогдашнего министра внутренних дел Сергея Степашина рассматривал сложившуюся ситуацию как угрозу масштабной гражданской войны. Во избежание кровопролития отказались от силовых мер и начали переговоры. В результате бандитов отпустили с миром из Махачкалы. В Карамахи и Чабанмахи их встречали как победителей. Фактически беспорядки и вандализм, учиненные ими в столице Дагестана, попытка изменения конституционного строя республики остались безнаказанными. Мало того, федеральная власть никак не прореагировала на обращение духовенства Дагестана о запрещении ваххабизма (имамы и муллы требовали поставить экстремистское сектантство вне закона).
В довершение всего – неожиданный «визит доброй воли» С. Степашина в Карамахи и Чабанмахи, да еще с двумя самолетами гуманитарной помощи, хотя уровень жизни здесь был выше, чем в других дагестанских районах. Политическая линия Центра была неоднозначно воспринята в республике. Ваххабиты расценили это прежде всего как слабость Москвы, антиваххабитски настроенные дагестанцы – как политическую профанацию, а криминальные структуры – как сигнал к вседозволенности.
Невиданного размаха достигли террор, торговля оружием и людьми, производство и транзит наркотиков.
Кстати, карамахинцы держали пальму первенства во многих преступных промыслах. Только официально зарегистрированных грузовых КамАЗов здесь числилось около 750. А сколько было неучтенных?! Фактически Кадарская зона стала перевалочной базой в торговле оружием и наркотиками. Криминальный бизнес приносил огромные барыши, а статус новой самопровозглашенной «исламской республики» вдохновлял зарубежных спонсоров закачивать долларовые инъекции для поддержания и расширения «шариатского государства».
Чеченские боевики стали частыми и регулярными гостями Кадарской зоны. А Хаттаб, как известно, даже женился (в очередной раз) на девушке из Карамахи, скрепляя альянс с дагестанскими ваххабитами еще и родственными связями. Здесь он организовал учебный центр, в котором обучал местных жителей подрывному и стрелковому делу, проводил занятия по инженерной подготовке и применению средств связи…
С самого начала ваххабитского похода на Дагестан стало ясно, что одним из главных в планах террористов является слияние Кадарской зоны с Чечней. Вбивая клин в направлении Карамахи и Чабанмахи бандиты хотели рассечь республику на две части.
Теперь и у российских властей открылись глаза: ваххабитский анклав как военно-политический лагерь представляет серьезнейшую опасность для целостности Дагестана (да и Федерации в целом) и подлежит немедленному уничтожению. Прежнее заигрывание, замирение ваххабитов Кадарской зоны ни к чему хорошему не привело. Пришлось все же прибегать к силовым методам.
Операция началась еще 28 августа 1999 года, готовилась и проводилась в основном силами МВД. Однако уже с первых шагов стали очевидными просчеты на различных уровнях руководства. План операции был упрощенным, явно недооценивалась реальная сила бандформирований, методы действий республиканской милиции и подразделений внутренних войск были неадекватны. К примеру, дагестанские милиционеры поехали наводить порядок в Карамахи на «уазиках», с пистолетами и наручниками, полагая, что такой экипировки достаточно для разоружения ваххабитских отрядов. Их встретили организованным пулеметным (!) огнем, и такое легкомыслие обернулось тяжелыми потерями – ранеными и убитыми сотрудниками. Ваххабиты действовали по всем правилам военной науки, а милиция шла брать их как какую-нибудь мелкую банду жуликов.
Удивительное дело, но и после преподанного бандитами «урока» ошибок у руководства операцией не стало меньше. Во-первых, пункт управления был расположен в Верхнем Дженгутае – за полтора десятка километров от Кадарской зоны. На таком удалении многие генералы МВД руководили операцией фактически вслепую. Во-вторых, радиосети милиции и внутренних войск находились под полным контролем бандформирований Кадарской зоны. Ваххабиты не только все прослушивали, но еще запускали «дезы», организовывали радиопомехи. В эфире – полнейший хаос. Как видим, в этом плане не было сделано серьезных выводов после первой чеченской кампании. В-третьих, между подразделениями внутренних войск и милиции не было налажено четкое взаимодействие, в результате малоосмысленные атаки без труда отражались бандитами.
В общем, за пять дней операции федеральные силы не добились значительных успехов, завязли в неэффективных перестрелках, потеряли в конце концов наступательный порыв, сникли.
Военно-политическое руководство обязано было переломить ситуацию, чему должны были способствовать и организационные и кадровые меры. 3 сентября 1999 года я был назначен руководителем оперативного штаба – командующим Объединенной группировкой федеральных сил в Республике Дагестан. В тот же день прилетел в Махачкалу и, выслушав доклады ряда должностных лиц и изучив местность по карте, уяснил обстановку. Ситуация вырисовывалась более-менее четкая. В 19.00 я доложил начальнику Генштаба А. Квашнину и министру внутренних дел В. Рушайло свое видение операции в Кадарской зоне. При этом настойчиво попросил, чтобы никто «не дергал за рукав». По опыту знал: без этого не обходится, когда в дело вовлечены силы и средства различных силовых ведомств. Чтобы избежать накладок, несогласованности, потребовал жесткого подчинения мне представителей разных федеральных структур. Иначе успеха не добиться. И Рушайло, и Квашнин одобрили мой подход и дали полный карт-бланш. Я тут же приступил к делу. Оперативно были разработаны все необходимые документы: детальное планирование, решение на проведение операции, план перегруппировки сил и средств, планирование огневого поражения, схема организационно-штатной структуры управления, установочный приказ. Мне очень помогли мои заместители: генерал-полковник М. Лабунец (от российского МВД), генерал-майор А. Магомедтагиров (МВД Дагестана), генерал-лейтенант В. Смирнов (УФСБ по Дагестану), генерал-майор С. Бондарев (ФПС), полковник С. Савченко (ФАПСИ) и другие офицеры. Большую работу проделал начальник штаба Объединенной группировки полковник В. Василенко.
Уже 4 сентября приступили к перегруппировке войск: начали вести детальную разведку и выявление сил и средств боевиков в Кадарской зоне, рекогносцировки и т.п. Старались не упустить и бытовые, житейские мелочи: выдали людям плащ-палатки и средства защиты, помыли в бане, сменили нательное белье, дали людям время для отдыха…
В тот же день войска, совершив марш, заняли позиции и рубежи согласно плану: мотострелковый батальон 242-го мотострелкового полка вышел из Каспийска и образовал 17 блокпостов вокруг Кадарской зоны на удалении около 5 километров от центра боевых действий; парашютно-десантный батальон 76-й воздушно-десантной дивизии с танковой ротой 242-го полка и пятью расчетами ПТУР выдвинулся в район села Кадар и блокировал Карамахи и Чабанмахи с юга и востока, сюда же прибыл батальон 205-й мотострелковой бригады (без двух рот) с ротой спецназа – для охраны и обороны командного пункта и артиллерийского дивизиона, а также медицинский отряд спецназначения, узел связи КП округа и артдивизион артполка. А до этого мы выслали четыре группы спецназа в ущелье Чанкурбе для разведки маршрута и сопровождения колонн. Выставили три блокпоста, чтобы предотвратить атаки боевиков.
В трех километрах севернее Нижнего Дженгутая, на полевом стане, разместили основную часть артиллерии: артдивизион и реактивный дивизион (БМ-21) 944-го самоходного артполка.
К проведению операции привлекалась армейская и фронтовая авиация. Впоследствии, правда, часть самолетов была переброшена на Новолакское направление – для уничтожения прорвавшихся 5 сентября отрядов бандитов.
Вся эта сложнейшая перегруппировка сил и средств была нами проведена настолько четко, организованно, что удалось перекрыть запланированный график. Вместо двух дней затратили на передислокацию всего сутки. Уже к исходу 4 сентября войска готовы были начать активные боевые действия. Мы создали два кольца блокирования вокруг Кадарской зоны, которые обеспечивали необходимый режим изоляции бандитов, исключали возможность их прорыва.
Однако сработала и разведка противника. От ее внимания не ускользнуло масштабное передвижение войск. Ваххабиты и внутри Кадарской зоны, и за ее пределами, в соседней Чечне, поняли, что кончилось время милицейских нарядов (вооруженных пистолетами и наручниками): «федералы» всерьез берутся за дело и шутить на этот раз не намерены. Поэтому, чтобы отвлечь наше внимание от Кадарской зоны, бандиты предприняли ряд неожиданных дерзких шагов.
Поздним вечером (около 22 часов) в Буйнакске был взорван жилой дом. Погибло 18 (из них 9 военнослужащих и членов их семей) и ранено около 100 человек.
Я немедленно выехал туда, чтобы изучить ситуацию на месте. Убедившись, что спасательные работы начаты и идет расчистка завалов, направился в штаб 136-й бригады, доложил руководству в Москву о теракте и принятых мерах, исключающих новые взрывы. Были сформированы поисковые группы из военнослужащих и представителей МВД, которые прочесали город и особенно территорию вокруг бригады. И действия их вскоре дали результат: на одной из улиц, возле госпиталя, была обнаружена автомашина ЗИЛ-130 с кунгом (хлебовозка). Автомобиль вызвал у поисковой команды подозрение, и военнослужащие внимательного его осмотрели. Оказалось, кунг был под завязку начинен магниевой смесью, а взрывное устройство с часовым механизмом было установлено на 1 час 30 минут. Видимо, террористы рассчитывали, что после взрыва жилого дома и эвакуации пострадавших масса людей соберется у входа в госпиталь (хотя таким количеством взрывчатки можно полгорода стереть с лица земли). Так бы оно и случилось, если бы не саперы. Командир инженерно-саперного батальона майор Крюков сумел обезвредить адскую машину за 10 минут до взрыва!
Сразу после входа в Ансалту Басаев оповестил местное население о возможном начале бомбардировок и предложил эвакуироваться. Когда первые автомобили с женщинами и детьми выходили из села, бандиты под их прикрытием тут же стали выдвигаться на боевые позиции на окраинах населенного пункта.
В разговорах с ансалтинцами они хвастались, что получают по 10 тысяч долларов в месяц и будут сполна отрабатывать эти деньги. Основную массу боевиков составляли арабы, выходцы из Средней Азии, было несколько чернокожих и снайперша из Прибалтики. Когда один из старейшин попытался было образумить ее, напомнив об истинном предназначении женщины – хранительницы очага, та выхватила пистолет и, приставив его к голове старика, приказала заткнуться. Слава богу, не выстрелила. Вооруженные пришельцы старались держаться более или менее пристойно, но как только жители ушли, началось повальное мародерство – взламывали двери и замки, резали скот, забирали все мало-мальски ценные вещи. Особенное рвение проявляли молодые чеченцы, которые накануне рассказывали аварцам, как свято чтут они законы шариата (по которым, кстати, воровство есть тяжкий грех).
Среди аварцев особенно выделялись андийцы – жители селений Анди, Гагатли, Риквани, за всю минувшую историю враг ни разу не ступил на их землю. Тем более возмутили соседи-чеченцы, попытавшиеся силой установить здесь новые порядки. Поэтому неудивительно, что именно представители этой народности проявили себя достойными защитниками Отечества.
21 августа на позиции андийских ополченцев прибыл посланец от чеченского полевого командира Х. Исрапилова, который в ультимативной форме предложил пропустить боевиков к селению Муни, но получил категорический отказ. С этого момента боевики, подключаясь в радиосеть отрядов самообороны, обвиняли андийцев в том, что продались неверным.
Жители сел Анди, Гагатли, Риквани объявили чеченцам, что в случае появления со стороны Чечни вооруженных или даже безоружных людей они будут уничтожаться без предупреждения.
Андийский отряд самообороны сыграл решающую роль в захвате основного маршрута выдвижения боевиков – перевала Харами. Ополченцы даже сумели взять пленных с оружием и боеприпасами.
Интересно, что и чеченцы-аккинцы оборудовали в Хасавюртском и Новолакском районах боевые позиции для обороны от возможного нападения чеченских боевиков! Как видим, даже братьев по крови возмутила наглая бандитская акция.
…27 августа, уже после боев, в селах Ансалта и Тандо были обнаружены трупы наемников из Средней Азии, Ближнего Востока, а также из стран Африканского континента. Словом, какой-то международный бандитский синдикат.
При проведении «зачисток» в Рахате и Ансалте были также обнаружены личные и финансовые документы чеченских боевиков, из которых, например, явствовало, что ваххабитами через «штаб тыла джамаата Чечни и Дагестана» выплачены компенсации 63 погибшим и 122 раненым из числа бандитов. Цифры явно занижены – потери агрессоров были гораздо большими. Дело в том, что платили не всем, а только чеченцам. Ваххабиты-дагестанцы и иноземные наемники остались без компенсации.
Еще 19-20 августа, когда федеральные силы добились определенного перелома в боевых действиях, Басаев и Удугов почувствовали необходимость усилить «дозировку» идейного влияния. Поэтому планировали провозгласить нового имама Чечни и Дагестана. На эту роль определили уроженца и жителя села Гири Унцукульского района Гази-Магомед Магомедова, одного из лидеров ваххабитской, так называемой «прикаспийской республики». Однако тот отказался от предложения Ш. Басаева. И при этом высказал недовольство, что Шамиль не согласовал с ним свои военные планы. После этого даже Хаттаб перестал, кажется, доверять дагестанским ваххабитам, которых готовил в своих лагерях и которые не поддержали его на своей земле.
К вторжению вооруженных чеченских соседей – «знатоков шариата» – горцы Дагестана отнеслись резко отрицательно. Прежние отношения, основанные на взаимном уважении и поддержке, были перечеркнуты вероломством и предательством.
Кроме того, большинство духовных лидеров мусульман Дагестана стало открыто заявлять, что без поддержки России исламский мир может остаться один на один с религиозными экстремистами. Они осудили бандитизм последователей «чистого ислама». Ведь в Коране – священной книге всех мусульман – сказано: «А если кто убьет верующего умышленно, то воздаяние ему – ад для вечного пребывания там». Истинные мусульмане никогда не забывают этой заповеди. Чеченцы забыли. И не только чеченцы.
Эмир Хаттаб. Штрихи к потрету
Эмир Ибн аль-Хаттаб, в переводе с арабского – Черный араб (он же – Однорукий Ахмед), родился в 1966 году в богатой иорданской семье чеченского происхождения. Родственники прочили Эмиру светлое будущее. Но он избрал опасный путь терроризма.
Его имя значится во всех криминальных картотеках западных стран. Более десяти лет сильно хромающий при ходьбе Хаттаб путешествовал по свету с автоматом наперевес. Ему было все равно, с кем воевать. Главное – под черными знаменами «джихада». В Афганистане иорданец сражался против советских войск, в Ираке – против натовцев. Долгое время в качестве инструктора учил афганских моджахедов в пакистанских лагерях.
В январе 1995 года привез в Грозный банду из восемнадцати профессиональных убийц. Пришла пора воевать с Россией. Но война – дело жестокое, и ряды хаттабовского отряда быстро поредели. Двух арабских «командос» отправили на небеса ребята из армейского спецназа. «Братана» Абузабара убили во время нападения на мотострелковую бригаду в Буйнакске. В августе 1999-го в бою возле одного из селений Ботлихского района отошел в мир иной «правая рука» Однорукого Ахмеда – начальник штаба так называемой ваххабитской армии – Хабиб. Пали в боях с русскими и другие…
Одноруким прозвали Хаттаба не случайно. На всех пальцах его правой руки не хватает одной-двух фаланг. Но и левой рукой он стреляет искусно. Любовь к оружию, видимо, болезнь семейная. Сестра террориста, например, владеет большим оружейным магазином в США. Однако навестить сестру Хаттабу вряд ли удастся, потому что западные спецслужбы много лет ведут за ним охоту: «Рост 174-176 см, моложавого вида, смуглый, носит бороду, длинные до плеч волосы…» И стоит только Хаттабу пересечь границу, на его руках сразу защелкнутся наручники: за Черным арабом тянется шлейф зверских убийств.
Хаттаб просто обожает, как и некоторые его дружки, показательные казни, особенно над иноверцами. Медленно отрезать у пленных уши, носы, снимать скальпы… И чтобы при этом всё записывалось на видеопленку. Эти «кинодокументы» он затем демонстрирует влиятельным заграничным мусульманским «ультра» в подтверждение своей твердости курса на построение нового ваххабитского государства – от Каспийского до Черного морей.
Также на видео иорданский чеченец приказывает снимать все проведенные лично им операции и теракты. При нем постоянно находятся два кинооператора. Среди наиболее известных операций Хаттаба – теракт в Буденновске (из отряда Хаттаба участвовало 70 боевиков и все остались живы), обеспечение «коридора» банде Радуева у села Первомайское, расстрел колонны 245-го полка у селения Ярышмарды, засада у села Сержень-Юрт, нападение на мотострелков в Буйнакске (там он был ранен в плечо). Эти документальные записи были проданы зарубежным телекомпаниям за огромные деньги. Причем на всех них Черный араб без ложной скромности демонстрирует личные успехи в стрелковом, минно-взрывном, пыточном деле.
Своих подчиненных он держит в ежовых рукавицах. За малейший проступок следует жестокое наказание. Накануне нападения на Дагестан, например, за ослушание были казнены два наемника-таджика. Как всегда, момент казни опять же засняли видеокамерой.
Деньги у Хаттаба водятся, и немалые. Не секрет, что и Дудаев, и Яндарбиев, и Масхадов пользовались его финансовыми услугами еще во время первой чеченской войны. Помимо солидной валютной подпитки из Саудовской Аравии, Пакистана, Турции, Хаттаб и его «соратники» активно зарабатывали деньги похищениями людей, производством и реализацией наркотиков. Его заводы по производству опия и переработке героина, как и братьев Басаевых, были расположены в Веденском районе, в пионерском лагере «Зорька» под Шали и других местах.
Хаттаб очень религиозен. Правда, это не мешает ему заниматься запрещенной исламом торговлей наркотиками. Чечню он считает «землей Аллаха». Готов, по его словам, с удовольствием вырезать всех русских на Кавказе. И одновременно крайне нетерпим к последователям традиционного ислама (суннитам и особенно – шиитам). После кровавого сражения в Гудермесе между масхадовцами и ваххабитами, которых поддержал Черный араб, Ваха Арсанов (вице-президент Чечни) предложил Однорукому Ахмеду уехать домой, в Иорданию. Известный террорист ответил отказом. В Чечне у него авторитет, влияние, деньги. А что в Иордании? Кроме родины – ничего. Сейчас там скучно – нет войны.
Под свое кровавое ремесло Хаттаб подводит идейную базу. В его распоряжении был так называемый исламский институт Кавказа, который на деле являлся филиалом международной экстремистской организации «Братья-мусульмане». В институте «работали» 40 пре-подавателей – афганцы и арабы. 160 слушателей по утрам изучали арабский язык, догматы ваххабизма, а после обеда оттачивали мастерство терроризма. Лучшие юные богословы-экстремисты из институтского лагеря «Саид ибн Абу Вакас» отправлялись шлифовать знания дальше – в спецлагеря Пакистана и Турции.
Учебные центры Хаттаба, превратившись в конце 90-х в базу подготовки международных террористов, занимали особое место в планах мировых экстремистских организаций. Вместе с юношами из Средней Азии, Поволжья, Северного Кавказа в них обучались молодые люди из Саудовской Аравии, Иордании, Китая, Египта, Пакистана, Малайзии, других стран.
Основная база Хаттаба располагалась у селения Сержень-Юрт, на территории бывших пионерских лагерей, на левом берегу реки Хулхулау. Семь учебных лагерей носили имена пакистанцев-инструкторов. В Центральном, которым руководил непосредственно Хаттаб, обучались около ста иностранных наемников и несколько особо отличившихся чеченцев. «Абуджафар-лагерь» делал упор на обучении методам ведения партизанской войны, «Якуб-лагерь» специализировался на освоении тяжелого вооружения. В «Абубакар-лагере» растили асов-диверсантов. «Давгат-лагерь» готовил кадры идеологов, пропагандистов. Одновременно в семи лагерях обучалось около двух тысяч человек.
Учебные группы комплектовались по пять человек, пятерками они потом и воевали. В программу обучения входили ежедневные стрельбы, а также рукопашный бой, минно-подрывное дело, ориентирование на местности, выживание в экстремальных условиях… Особое внимание уделялось отработке вопросов взаимодействия, организации связи, захвату важных городских объектов и, конечно же, заложников.
Кроме того, под опекой Хаттаба находилось медресе в селе Харачой, где обучались террористы.
Во имя укрепления «дружбы между двумя народами» женился он на даргинке из села Карамахи и чеченке из Веденского района. Перед вторжением в Дагестан его часто видели на джипе «Тойота» с символикой миссии ОБСЕ. Черный араб любил также показывать заезжим журналистам свое удостоверение корреспондента одной из арабских газет.
В конце июля 1999 года в большинстве диверсионных лагерей Хаттаба состоялся выпуск молодых специалистов. А в августе «защищать диплом» их отправили в Ботлихский район. «Прикаспийскую республику» он давно объявил очередным фронтом борьбы с неверными. Но здесь Хаттаба ждал провал. Не мог похвастаться Черный араб победами и позже – во второй чеченской кампании. Особенно в горных районах. Отборные силы Хаттаба, состоявшие в основном из наемников, понесли значительные потери в ходе контртеррористической операции. Похоже, карьера наемника № 1 на Северном Кавказе движется к закату. В последнее время его действия вносят все больший раскол в ряды боевиков. Многие полевые командиры свои военные неудачи напрямую связывают с присутствием чужаков-наемников, для которых Хаттаб служил своеобразной «крышей». Большинство дагестанцев отшатнулось от «непримиримых» именно из-за нелюбви к чужеземцам. Предпочло «своих» федералов. Но Хаттаба это обстоятельство, похоже, мало смущает: он надеется на свою постоянную спутницу – удачу. Между тем, случись завтра новый зигзаг в истории «мятежной» республики, Однорукого Ахмеда чеченцы выдадут одним из первых. И это будет логичный конец бандита-наемника.
Глава 7. Снова в поход
Кадарская зона
Кадарской зоной стали называть территорию двух населенных пунктов Буйнакского района Дагестана – Карамахи и Чабанмахи, которые образовали самопровозглашенную «независимую исламскую республику», живущую по законам шариата. На всех ведущих к ним дорогах стояли шлагбаумы, посты местных боевиков и щиты зеленого цвета с предупреждающей надписью: «Стой! Здесь действуют законы шариата!»
Федеральные и республиканские законы тут отменили еще несколько лет назад. Главу администрации и начальника милиции в селе Карамахи ваххабиты расстреляли без суда и следствия (полный беспредел!)… Всех сельчан, не желавших принимать ваххабизм в качестве вероисповедания и образа жизни, просто изгнали из домов, лишив крова и имущества.
Бацилла исламского экстремизма, занесенная извне, постепенно заразила и жителей других окрестных сел. Правда, далеко не всех. Мулла соседнего Кадара (откуда, собственно, и название «Кадарская зона»), побывав на богослужении в Карамахи, призвал своих односельчан не общаться с ваххабитами.
– Они не мусульмане – они враги ислама!..
В итоге лишь единицы жителей Кадара и небольшого селения Ванашимахи приняли ваххабизм. Однако и без учета «примкнувших» исламские сектанты представляли собой серьезную силу. Свои возможности и истинные намерения они продемонстрировали еще весной 1998 года, когда под предводительством одного из своих лидеров, Надира Хачилаева, хорошо организованным большим отрядом приехали в Махачкалу (до которой всего час езды), захватили и разграбили здание Госсовета, выдвинув ряд политических условий.
Сложилось критическое положение: органы правопорядка проявляли нерешительность и без приказа «сверху» не собирались давать жесткого отпора. Видя это, лидеры Общественного движения Дагестана собрали отряды народного ополчения для защиты конституционного строя в республике. Ополченцев (противников ваххабизма) поддержало местное духовенство. Фактически в республике сформировалось нечто вроде народного фронта против исламских «ультра»: люди готовы были раз и навсегда покончить с рядившимися в религиозные одежды бандитами.
Федеральный центр в лице тогдашнего министра внутренних дел Сергея Степашина рассматривал сложившуюся ситуацию как угрозу масштабной гражданской войны. Во избежание кровопролития отказались от силовых мер и начали переговоры. В результате бандитов отпустили с миром из Махачкалы. В Карамахи и Чабанмахи их встречали как победителей. Фактически беспорядки и вандализм, учиненные ими в столице Дагестана, попытка изменения конституционного строя республики остались безнаказанными. Мало того, федеральная власть никак не прореагировала на обращение духовенства Дагестана о запрещении ваххабизма (имамы и муллы требовали поставить экстремистское сектантство вне закона).
В довершение всего – неожиданный «визит доброй воли» С. Степашина в Карамахи и Чабанмахи, да еще с двумя самолетами гуманитарной помощи, хотя уровень жизни здесь был выше, чем в других дагестанских районах. Политическая линия Центра была неоднозначно воспринята в республике. Ваххабиты расценили это прежде всего как слабость Москвы, антиваххабитски настроенные дагестанцы – как политическую профанацию, а криминальные структуры – как сигнал к вседозволенности.
Невиданного размаха достигли террор, торговля оружием и людьми, производство и транзит наркотиков.
Кстати, карамахинцы держали пальму первенства во многих преступных промыслах. Только официально зарегистрированных грузовых КамАЗов здесь числилось около 750. А сколько было неучтенных?! Фактически Кадарская зона стала перевалочной базой в торговле оружием и наркотиками. Криминальный бизнес приносил огромные барыши, а статус новой самопровозглашенной «исламской республики» вдохновлял зарубежных спонсоров закачивать долларовые инъекции для поддержания и расширения «шариатского государства».
Чеченские боевики стали частыми и регулярными гостями Кадарской зоны. А Хаттаб, как известно, даже женился (в очередной раз) на девушке из Карамахи, скрепляя альянс с дагестанскими ваххабитами еще и родственными связями. Здесь он организовал учебный центр, в котором обучал местных жителей подрывному и стрелковому делу, проводил занятия по инженерной подготовке и применению средств связи…
С самого начала ваххабитского похода на Дагестан стало ясно, что одним из главных в планах террористов является слияние Кадарской зоны с Чечней. Вбивая клин в направлении Карамахи и Чабанмахи бандиты хотели рассечь республику на две части.
Теперь и у российских властей открылись глаза: ваххабитский анклав как военно-политический лагерь представляет серьезнейшую опасность для целостности Дагестана (да и Федерации в целом) и подлежит немедленному уничтожению. Прежнее заигрывание, замирение ваххабитов Кадарской зоны ни к чему хорошему не привело. Пришлось все же прибегать к силовым методам.
Операция началась еще 28 августа 1999 года, готовилась и проводилась в основном силами МВД. Однако уже с первых шагов стали очевидными просчеты на различных уровнях руководства. План операции был упрощенным, явно недооценивалась реальная сила бандформирований, методы действий республиканской милиции и подразделений внутренних войск были неадекватны. К примеру, дагестанские милиционеры поехали наводить порядок в Карамахи на «уазиках», с пистолетами и наручниками, полагая, что такой экипировки достаточно для разоружения ваххабитских отрядов. Их встретили организованным пулеметным (!) огнем, и такое легкомыслие обернулось тяжелыми потерями – ранеными и убитыми сотрудниками. Ваххабиты действовали по всем правилам военной науки, а милиция шла брать их как какую-нибудь мелкую банду жуликов.
Удивительное дело, но и после преподанного бандитами «урока» ошибок у руководства операцией не стало меньше. Во-первых, пункт управления был расположен в Верхнем Дженгутае – за полтора десятка километров от Кадарской зоны. На таком удалении многие генералы МВД руководили операцией фактически вслепую. Во-вторых, радиосети милиции и внутренних войск находились под полным контролем бандформирований Кадарской зоны. Ваххабиты не только все прослушивали, но еще запускали «дезы», организовывали радиопомехи. В эфире – полнейший хаос. Как видим, в этом плане не было сделано серьезных выводов после первой чеченской кампании. В-третьих, между подразделениями внутренних войск и милиции не было налажено четкое взаимодействие, в результате малоосмысленные атаки без труда отражались бандитами.
В общем, за пять дней операции федеральные силы не добились значительных успехов, завязли в неэффективных перестрелках, потеряли в конце концов наступательный порыв, сникли.
Военно-политическое руководство обязано было переломить ситуацию, чему должны были способствовать и организационные и кадровые меры. 3 сентября 1999 года я был назначен руководителем оперативного штаба – командующим Объединенной группировкой федеральных сил в Республике Дагестан. В тот же день прилетел в Махачкалу и, выслушав доклады ряда должностных лиц и изучив местность по карте, уяснил обстановку. Ситуация вырисовывалась более-менее четкая. В 19.00 я доложил начальнику Генштаба А. Квашнину и министру внутренних дел В. Рушайло свое видение операции в Кадарской зоне. При этом настойчиво попросил, чтобы никто «не дергал за рукав». По опыту знал: без этого не обходится, когда в дело вовлечены силы и средства различных силовых ведомств. Чтобы избежать накладок, несогласованности, потребовал жесткого подчинения мне представителей разных федеральных структур. Иначе успеха не добиться. И Рушайло, и Квашнин одобрили мой подход и дали полный карт-бланш. Я тут же приступил к делу. Оперативно были разработаны все необходимые документы: детальное планирование, решение на проведение операции, план перегруппировки сил и средств, планирование огневого поражения, схема организационно-штатной структуры управления, установочный приказ. Мне очень помогли мои заместители: генерал-полковник М. Лабунец (от российского МВД), генерал-майор А. Магомедтагиров (МВД Дагестана), генерал-лейтенант В. Смирнов (УФСБ по Дагестану), генерал-майор С. Бондарев (ФПС), полковник С. Савченко (ФАПСИ) и другие офицеры. Большую работу проделал начальник штаба Объединенной группировки полковник В. Василенко.
Уже 4 сентября приступили к перегруппировке войск: начали вести детальную разведку и выявление сил и средств боевиков в Кадарской зоне, рекогносцировки и т.п. Старались не упустить и бытовые, житейские мелочи: выдали людям плащ-палатки и средства защиты, помыли в бане, сменили нательное белье, дали людям время для отдыха…
В тот же день войска, совершив марш, заняли позиции и рубежи согласно плану: мотострелковый батальон 242-го мотострелкового полка вышел из Каспийска и образовал 17 блокпостов вокруг Кадарской зоны на удалении около 5 километров от центра боевых действий; парашютно-десантный батальон 76-й воздушно-десантной дивизии с танковой ротой 242-го полка и пятью расчетами ПТУР выдвинулся в район села Кадар и блокировал Карамахи и Чабанмахи с юга и востока, сюда же прибыл батальон 205-й мотострелковой бригады (без двух рот) с ротой спецназа – для охраны и обороны командного пункта и артиллерийского дивизиона, а также медицинский отряд спецназначения, узел связи КП округа и артдивизион артполка. А до этого мы выслали четыре группы спецназа в ущелье Чанкурбе для разведки маршрута и сопровождения колонн. Выставили три блокпоста, чтобы предотвратить атаки боевиков.
В трех километрах севернее Нижнего Дженгутая, на полевом стане, разместили основную часть артиллерии: артдивизион и реактивный дивизион (БМ-21) 944-го самоходного артполка.
К проведению операции привлекалась армейская и фронтовая авиация. Впоследствии, правда, часть самолетов была переброшена на Новолакское направление – для уничтожения прорвавшихся 5 сентября отрядов бандитов.
Вся эта сложнейшая перегруппировка сил и средств была нами проведена настолько четко, организованно, что удалось перекрыть запланированный график. Вместо двух дней затратили на передислокацию всего сутки. Уже к исходу 4 сентября войска готовы были начать активные боевые действия. Мы создали два кольца блокирования вокруг Кадарской зоны, которые обеспечивали необходимый режим изоляции бандитов, исключали возможность их прорыва.
Однако сработала и разведка противника. От ее внимания не ускользнуло масштабное передвижение войск. Ваххабиты и внутри Кадарской зоны, и за ее пределами, в соседней Чечне, поняли, что кончилось время милицейских нарядов (вооруженных пистолетами и наручниками): «федералы» всерьез берутся за дело и шутить на этот раз не намерены. Поэтому, чтобы отвлечь наше внимание от Кадарской зоны, бандиты предприняли ряд неожиданных дерзких шагов.
Поздним вечером (около 22 часов) в Буйнакске был взорван жилой дом. Погибло 18 (из них 9 военнослужащих и членов их семей) и ранено около 100 человек.
Я немедленно выехал туда, чтобы изучить ситуацию на месте. Убедившись, что спасательные работы начаты и идет расчистка завалов, направился в штаб 136-й бригады, доложил руководству в Москву о теракте и принятых мерах, исключающих новые взрывы. Были сформированы поисковые группы из военнослужащих и представителей МВД, которые прочесали город и особенно территорию вокруг бригады. И действия их вскоре дали результат: на одной из улиц, возле госпиталя, была обнаружена автомашина ЗИЛ-130 с кунгом (хлебовозка). Автомобиль вызвал у поисковой команды подозрение, и военнослужащие внимательного его осмотрели. Оказалось, кунг был под завязку начинен магниевой смесью, а взрывное устройство с часовым механизмом было установлено на 1 час 30 минут. Видимо, террористы рассчитывали, что после взрыва жилого дома и эвакуации пострадавших масса людей соберется у входа в госпиталь (хотя таким количеством взрывчатки можно полгорода стереть с лица земли). Так бы оно и случилось, если бы не саперы. Командир инженерно-саперного батальона майор Крюков сумел обезвредить адскую машину за 10 минут до взрыва!