Трунгпа Чогъям Ринпоче. Миф Свободы и путь медитации

   Это глубинное общение отнюдь не беспроблемно. Предположим, вы видите кого-то насквозь, а ему это не по душе; он чувствует к вам неприязнь, страх – и уходит. Что тогда делать? Вы провели свой сеанс общения до конца и во всей его целостности. Если другой человек бежит от вас, значит, таков его способ общения с вами. Вам не выпадает идти дальше. Если бы вы стали преследовать его, охотиться за ним, тогда рано или поздно вы бы показались ему демоном. Вы видите его насквозь, а у него такой сочный жир, такое съедобное мясо – прямо просится на зуб, – конечно, он сочтет вас за вампира. И чем больше вы будете преследовать этого человека, тем очевиднее будут ваши неудачи. Может быть, вы слишком неожиданно проникли в него своим взором и своим желанием, может быть, вы были чересчур проницательны. Обладая великолепным острым зрением, проникающей страстью и разумом, вы злоупотребили своим талантом, играли им. Для людей, одаренных какой-то особенной силой или энергией, вполне естественно злоупотреблять этим качеством, некстати использовать его, пытаясь заглянуть в каждый угол. Вполне очевидно, что в таком подходе чего-то не хватает; это что-то – чувство юмора. Если вы попытаетесь продвинуться слишком далеко, это будет означать, что вы не чувствуете пространства как следует. Вы чувствуете только свои взаимоотношения с этим пространством. Плохо здесь то, что вы не видите всех сторон ситуации, а потому упускаете из виду ее юмористический и иронический характер.
   Иногда люди бегут от вас потому, что хотят поиграть с вами; им не хочется прямого, честного и серьезного включения в ваш внутренний мир, им хочется игры. Но если у них есть чувство юмора, а вы его лишены, – вы становитесь демонической личностью. И вот как раз здесь вступает в дело танец. Вы танцуете с реальностью, с видимыми явлениями. Когда вам чего-то мучительно хочется, вы не действуете автоматически, не тянете руку, не устремляете взоры; вы всего лишь восхищаетесь. Вместо импульсивного порыва вы даете возможность другой стороне совершить встречное движение. Вы учитесь танцевать с ситуацией. Вам нет нужды создавать всю ситуацию в целом: вы только наблюдаете ее, работаете с ней и учитесь с ней танцевать. Она не становится вашим созданием, а скорее – взаимным танцем. Никто не думает о себе, потому что здесь – взаимное переживание.
   Когда во взаимоотношениях существует полная открытость, верность – в смысле полного доверия – проявляется автоматически; это естественная ситуация. Поскольку эти взаимоотношения становятся такими реальными, такими прекрасными и цветущими, вы больше не можете общаться таким же образом ни с кем другим – и вы оба автоматически притягиваетесь друг к другу. Но если появляется хоть какое-нибудь сомнение, если у вас возникает ощущение угрозы со стороны некоторой абстрактной возможности, тогда, несмотря на то, что ваше общение все еще прекрасно, вы начинаете сеять семена паранойи и рассматриваете общение как чистые развлечения эго.
   Если вы посеяли семена сомнения, это будет сковывать и запугивать вас, вызывая боязнь утраты общения, которое пока еще столь радостно и реально. И придет время, когда вы засомневаетесь в самом характере общения – то ли любовном, то ли агрессивном. Это недоумение приносит определенную утрату дистанции; начинается невроз. Когда вы теряете правильную перспективу, правильную дистанцию в общении, любовь превращается в ненависть. Для ненависти, как и для любви, естественно желание вступить с человеком в физическое общение; но теперь такое желание будет означать, что вы хотели бы убить его или искалечить. Если в ваши взаимоотношения включено эго, будь то взаимоотношения любви или какие угодно иные, всегда существует опасность повернуть против своего партнера. Пока существует мысль об угрозе или любого рода неуверенность, взаимоотношения любви могут превратиться в свою противоположность.

Работа с людьми

   Идея помощи друг другу не так проста, как кажется. Обычно, пытаясь помочь людям, мы становимся надоедливыми, мы предъявляем им различные требования, угнетаем их. Причина нашей надоедливости заключается в том, что мы не умеем оставаться самими собой. Нам хочется взорваться, превратиться в нечто, чтобы все узнали, как мы отчаянны. И вот мы распространяемся, вступаем без разрешения на чью-то чужую территорию; мы хотим создать еще одно большое отделение себя, не задумываясь о том, желает ли другой человек принять нас или нет. Мы вовсе не намерены полностью раскрывать свой истинный характер, а на самом деле хотим господствовать над окружающей нас ситуацией. Мы шагаем прямо через чужую территорию, не обращая внимания на установленные там правила поведения, знаки и указатели: «По траве не ходить!», «Посторонним вход воспрещен!». И всякий раз, увидев эти знаки, мы становимся еще более агрессивными и радикальными. Мы просто лезем на чужую территорию, как танк на стену. Мы не только проявляем вандализм по отношению к чужой территории, но разрушаем при этом и свою, то есть, совершаем еще и внутренний вандализм. А это и значит надоедать, вредить – и себе, и другим.
   Большинство людей избегает подобных ситуаций: они не хотят чувствовать, что стали в тягость. С другой стороны, не лучшими будут и нарочито вежливые манеры, непроницаемое лицо, корректные фразы, подчеркнуто вежливое внимание. Истинная внимательность – это не дипломатия, не умение скрываться за фасадом улыбок и светских разговоров; это нечто большее. Истинная внимательность требует много энергии и понимания, требует скорее открытия своей территории, чем вторжения на чужую. Для нее необходимы не игра в притяжение или отталкивание, не окружение своей территории электрическими проводами или магнитами – ибо весь этот арсенал оставляет мало надежды хоть чем-то помочь кому бы то ни было. Но мы не должны оставлять попыток помочь другим. Мы лишь на миг увидели, как сделать первый шаг в сторону подлинной помощи; а теперь нужно не пожалеть времени и уловить, усвоить суть дела, как бы положить ее в рот, разжевать, почувствовать вкус и проглотить. Требуется длительное время, чтобы снести свои изгороди. И первый шаг здесь заключается в том, чтобы научиться любить самих себя, подружиться с собой и больше не мучить себя. А второй шаг – общаться с людьми, устанавливать с ними взаимоотношения и по мере сил помогать им. Это длительный процесс, требующий дисциплинированного терпения.
   Научившись не надоедать, не быть в тягость, мы будем готовы к третьему шагу – бескорыстной помощи. Обыкновенно, предлагая помощь, мы ожидаем получить что-то взамен. Мы могли бы сказать своим детям: «Я хочу, чтобы вы были счастливы, поэтому вкладываю в вас все свои силы»; но за этим стоит вот что: «Я хочу, чтобы вы были счастливы, потому что хочу, чтобы и вы меня порадовали, чтобы и вы принесли мне счастье, ибо я тоже хочу быть счастливым». На третьем шаге, в акте бескорыстной помощи и истинного сострадания, мы делаем что-то не потому, что это принесет нам удовольствие, а потому, что это нужно сделать. Наш отклик бескорыстен, не централизован. Это не для них, не для меня. Это великодушие окружающего пространства.
   Но нельзя просто выйти на улицу и практиковать этот род сострадания. Сначала необходимо научиться не быть в тягость. Если мы сможем подружиться с самими собой, если пожелаем быть сами собой, не питая ненависти к отдельным своим качествам и не стараясь их скрыть, то сможем раскрыться и для других. И лишь став на путь такого раскрытия, не оглядываясь и не охраняя себя, мы – может быть окажемся в состоянии действительно помочь другим.

Восьмеричный путь

   На нашем жизненном пути множество поворотов, перекрестков и окольных дорожек; эти ответвления всех видов постоянно обольщают нас: «Питание, газ, квартира – за следующим поворотом!» Мы движемся вперед по своему главному пути, но нам постоянно что-то обещают – нужно только свернуть с него, вон там, на следующем перекрестке. Перед нами столько красочных объявлений! Нам не хочется быть там, где мы находимся, быть такими, как мы есть; нас всегда тянет куда-то в другое место, мы всегда способны свернуть с пути за ближайшим поворотом, хотя твердо знаем, что ни при каких обстоятельствах с этой дороги сходить нельзя, и хотя действительно не располагаем никаким выбором. Нам тесно там, где мы находимся, нам хочется услышать, как кто-то предлагает другую возможность, где не придется стыдиться самих себя: «Я дам вам маску, только наденьте ее!». И вы уже готовы выскочить здесь же, на этой остановке – и вот вы «спасены», притворившись кем-то другим. Вы думаете, что люди видят в вас другую личность, поскольку вы надели другую маску, маску того, кем вам хотелось бы быть.
   Буддизм не обещает ничего. Он учит нас неизменно быть самими собой, находиться там, где мы находимся; и он учит нас соответственно относиться к жизненным ситуациям. Так, очевидно, и надлежит идти по своему пути, не отвлекаясь всевозможными поворотами и остановками. Указатели сообщают: «Следующая остановка – тибетская деревня!», «Следующая остановка – японская деревня!», «Следующая остановка – нирвана!», «Следующая остановка – экспресс-просветление!», «Следующая остановка —Диснейленд!». Если вы пойдете вправо, все будет великолепно: вы действительно получите то, что вам пообещали. Но после того, как вы сходили в Диснейленд или приняли участие в Фестивале Нирваны, вам придется подумать, как вернуться домой. То есть нужно снова возвращаться на большую дорогу. Это неизбежно. Боюсь, что именно так выглядит наш основной жизненный путь, процесс, в который мы постоянно вовлечены.
   Сожалею, но я не предложу вам никаких чудесных и великолепных перспектив. Мудрость оказывается простым будничным делом. Будда видел мир таким, каков он есть; это и было его просветлением. Слово «Будда» означает «пробужденный» – то есть не спящий, в состоянии полного осознания; в этом и заключается его послание нам. Он предложил путь к пробуждению, путь, имеющий восемь аспектов; и он назвал его восьмеричным путем.
   Первый аспект, указанный Буддой, относится к правильному видению. Заблуждения, или «ошибочные взгляды», – это дело концептуализации. Кто-то шагнул в нашу сторону – и мы внезапно оледенели. Мы не только сами заморожены, но замораживаем и пространство, в котором находится приближающийся к нам человек. Мы называем его «другом» или «врагом». И этот человек проходит через замороженную ситуацию неподвижных идей – «это то», «это не то». Именно такой подход Будда называл «ошибочным видением» – несовершенным, концептуализированным мнением, когда мы не видим ситуацию такой, какая она есть. Существует, однако, возможность не замораживать пространство. Тогда человек вступает в мягкую, «смазанную» ситуацию, где и он, и я остаемся такими, какие мы есть. Такая «смазанная» ситуация вполне возможна, и она создает открытое пространство.
   Конечно, открытость можно отнести к философским понятиям; но и философия не обязательно должна быть фиксированной, неподвижной. На ситуацию можно смотреть и без идеи «смазки» как таковой, и вообще без какой-либо фиксированной идеи. Иными словами, философский подход как раз и заключается в том, чтобы видеть ситуацию такой, какая она есть: человек, который сейчас подходит ко мне, – не друг, а поэтому и не враг; это просто приближающийся ко мне человек, и мне не нужно судить о нем заранее. Это и называется правильным видением.
   Второй аспект восьмеричного пути называется правильным намерением. Обычное намерение базируется на только что описанном нами процессе. Зафиксировав данную личность в понятии, мы теперь готовы или ухватиться за этого человека, или напасть на него. Автоматически включается особый аппарат, функция которого – подготовить для приближающегося человека надувной матрац или пулемет. Это намерение; это мыслительный процесс, который соотносит мышление с действием. Когда вы сталкиваетесь с какой-то ситуацией, вы размышляете; а мышление склоняет к действию. В вашей постоянной бдительности, направленной на то, чтобы сообразовать ситуацию с личной безопасностью, намерение вырабатывается как бы внутри тисков. Эмоциональный элемент, озабоченный по поводу удовольствия или страдания, распространения или сдержанности, – одна челюсть этих тисков; тяжелый, физический аспект ситуации – другая челюсть. Ситуация заставляет вас постоянно пережевывать свое намерение, как жевательную резинку; а намерение всегда имеет вкус приглашения или нападения.
   Но, согласно Будде, существует правильное намерение. Чтобы увидеть, что это такое, мы должны сначала понять, что Будда подразумевал под «правильным». Он вовсе не хотел сказать этим словом, что «правильное» противоположно «неправильному». Его слово «правильное» означает то, что есть, а не то, что следует. Слово «правильный» здесь представляет собой перевод санскритского самьяк, которое означает «полный», «совершенный». Совершенство не нуждается в относительной помощи, не нуждается в поддержке благодаря сравнению; оно самодостаточно. «Самьяк» означает видеть жизнь такой, какая она есть, прямо ц честно, без особого подхода, без подпорок. В баре говорят: «Мне порцию чистого» – то есть не разбавленного содовой или водой; вы получаете нечто чистое. Это самьяк. Никакого разведения, никаких примесей – чистый напиток. Будда постиг, что жизнь может быть мощной и утонченной, положительной и творческой; он понял, что ей не нужны вымыслы, которые в нее подмешивают. Жизнь – это неразведенный напиток, это горячее удовольствие, горячее страдание, все жгучее, неразведенное, стопроцентной чистоты.
   Таким образом, правильное намерение означает отсутствие склонности к чему бы то ни было, кроме того, что есть. Вы не мучаетесь идеей, что жизнь могла бы быть прекрасной или могла бы быть полной страдания; вы не беспокоитесь о смысле жизни. Согласно Будде, жизнь есть страдание, жизнь есть удовольствие. Это ее самьяк, это точно и прямо: неразбавленная жизнь без каких бы то ни было добавок. Нет совершенно никакой необходимости ослаблять жизненные ситуации или усиливать их. Удовольствие как оно есть, страдание как оно есть – таковы абсолютные предпосылки Будды в его оценке намерения.
   Третий аспект восьмеричного пути – правильная речь («речь» на санскрите – вак, т. е. «произнесение», «слово», «логос»). Это означает совершенное общение, при котором говорится: «это так», а не «думаю, что это так»; «огонь горяч», а не «думаю, что огонь горяч». Огонь в самом деле горяч, естественно горяч – и это прямой подход. Такое общение и есть истинная речь. Она обозначается в санскрите словом сатья, что означает «быть истинным». Сейчас на улице темно, никто не станет возражать против этого, никому не придет в голову говорить: «Я думаю, что на улице темно» или «Уверяю вас, на улице темно». Нужен лишь необходимый минимум слов, и он верен.
   Четвертый аспект восьмеричного пути – правильная мораль, или правильная дисциплина. Если нет никого, кто навязывает дисциплину, и нет того, кому она навязывается, тогда в дисциплине в обычном смысле этого слова вообще нет нужды. Это ведет нас к пониманию правильной дисциплины, совершенной дисциплины, существование которой не связано с эго. Обычная дисциплина существует только на уровне относительных решений. Если есть дерево, должны быть и ветви; однако если дерева нет, то нет и таких вещей, как ветви. Подобным же образом, если не существует эго, вся цепь проекций становится ненужной. Правильная дисциплина есть процесс отречения подобного рода; он приводит нас к совершенной простоте.
   Все мы знакомы с сансарическим видом дисциплины, целью которой является самосовершенствование. Мы отказываемся от всевозможных вещей ради того, чтобы сделаться «лучше», а это приносит нам огромное успокоение, уверенность в том, что мы способны что-то сделать со своей жизнью. Такие формы дисциплины только усложняют без необходимости нашу жизнь, тогда как нам следует упрощать ее и жить подобно риши.
   Санскритское слово риши относится к человеку, который постоянно живет непосредственной жизнью. Тибетское слово, соответствующее риши, – трангсонг или дранг срон. Транг означает «прямой», а сонг – «справедливый». Термин относится к тому, кто ведет простую и справедливую жизнь, не добавляя осложнений в свои жизненные ситуации. Это – постоянная дисциплина, наивысшая дисциплина. Мы упрощаем жизнь, а не ввязываемся в новые мелочи, мы не выискиваем новые приправы, чтобы добавлять их к жизни.
   Пятый аспект – правильный образ жизни. Согласно Будде, правильный образ жизни означает просто зарабатывать трудом – зарабатывать доллары, фунты, франки, песо. Для того чтобы покупать пищу и платить налоги, нам нужны деньги. Это вовсе не является каким-то жестоким бременем; такова естественная ситуация. Нет необходимости надрываться ради денег, но и незачем жаловаться на необходимость работать. Чем больше энергии вы тратите, тем больше получаете. Необходимость зарабатывать деньги вовлекает в такое множество ситуаций, связанных между собой, что она пронизывает всю вашу жизнь. Стремление уклониться от работы чаще всего связано со стремлением уклониться и от других аспектов жизни.
   Люди, отвергающие материализм американского общества и отходящие от него в сторону, просто не желают взглянуть на себя прямо. Они хотели бы успокоить себя представлениями о том, что ведут философски-добродетельную жизнь; они не желают понять, что им не хочется работать с тем миром, какой есть. Мы не можем рассчитывать на помощь небесных существ. Если мы примем доктрины, которые велят нам ожидать благодати, мы не раскроемся для реальных возможностей, заключенных в ситуациях. Будда верил в причину и следствия. Например, вы рассердились на приятеля и решили порвать с ним; вы резко с ним поговорили, вышли, хлопнув дверью, и прищемили палец. Вам больно, не правда ли? Это и есть причина и следствие. Вы понимаете, что здесь налицо некоторое предостережение. Вы не обратили внимания на кармическую необходимость. И так случается все время: мы попадаем в подобные положения, когда нарушаем принцип правильного образа жизни.
   Шестой аспект – правильное усилие. Санскритское самь-ягвъяяма означает «энергия», «упорство», «напряжение». Это то же самое, что и принцип энергии бодхисатвы. Нет необходимости постоянно лезть вперед, непрерывно гнуть шею. Если вы пробуждены и открыты в жизненных ситуациях, для вас и для других людей есть возможность быть творческими, красивыми, полными юмора, приятными. Эта естественная открытость и есть правильное усилие, в противоположность всякому традиционному усилию. Правильное усилие —это видеть ситуацию в точности такой, какова она есть именно в данный момент, целиком в ней присутствовать, с удовольствием, с улыбкой. Бывают случаи, когда мы знаем, что находимся здесь, однако на самом деле не хотим принимать полного участия; а правильное усилие заключает в себе именно такое полное участие.
   Для того чтобы стало возможным правильное усилие, мы нуждаемся в просветах среди нашей беспорядочной или фантазерской болтовни; нам нужно пространство, где мы могли бы остановиться и присутствовать. Обычно кто-то за нашей спиной нашептывает какой-то соблазн, что-то нам бормочет: «Медитация – это очень хорошее занятие; но не лучше ли пойти в кино? Медитировать прекрасно; но как насчет того, чтобы повидаться с друзьями? А как быть с тем или с этим? Не почитать ли книгу? Не лечь ли спать? Не взять ли? Не сделать ли?» Беспорядочные мысли появляются постоянно: все время возникают многочисленные предложения —и для того, чтобы проявить усилие, просто не остается места. Но дело может быть и не в беспорядочных мыслях. Иногда это постоянные фантазии, мечты о возможном: «Вот приближается мой враг, а я наношу ему удар – я хочу бороться с ним, я ему покажу» или «Идет мой друг, я обнимаю его, приветствую у себя дома, оказываю гостеприимство». Так продолжается снова и снова. «Мне хочется съесть баранью отбивную, нет, целую ногу барана, говядины, лимон, мороженое. Мы с другом могли бы пойти в магазин, купить мороженого, принести домой; и у нас был бы приятнейший разговор за мороженым. Или можно было бы пойти в мексиканский ресторан, заказать тако, принести домой, опустить в соус и затем съесть, а во время еды приятно побеседовать на философские темы. Это был бы такой милый разговор – да еще при свечах и тихой музыке». Мы постоянно грезим о неисчислимых возможностях различного рода развлечений, и нет шансов для остановки, нет места для собственного пространства. Создать для себя пространство – Усилие – не-усилие и снова усилие —не-усилие – в некотором смысле очень непросто, это очень тонкое искусство: нужно уметь прекратить беспорядочную болтовню или поток воображения. Правильное усилие – это великолепно.
   Седьмой аспект – правильная внимательность, или правильное направление мысли. Правильная внимательность означает не просто осознание; она подобна процессу создания произведения искусства. В правильной внимательности больше простора, чем в правильном усилии. Если вы пьете чашку чая, вы осознаете все окружение вместе с этой чашкой. И вы можете довериться тому, что делаете, вам ничто не угрожает. Вы располагаете пространством для танца, и это создает творческую ситуацию. Пространство для вас открыто.
   Восьмой аспект восьмеричного пути – правильное самадхи, или правильная поглощенность (саммасамадхи, или самь-яксамадхи), Самадхи означает «быть самим собой», – а это подразумевает связь с пространством ситуации. Это имеет отношение как к ситуациям нашей жизни, так и к сидячей медитации. Правильная поглощенность – это вовлеченность основательная и полная, когда нет двойственности. Во время сидячей медитации вы есть одно с техникой; в жизненных ситуациях окружающий мир тоже является частью вас самих. Поэтому вы не нуждаетесь в медитации как таковой, как если бы вы были личностью, отдельной от акта медитирования и от объекта медитации. Если вы едины с живой ситуацией, такой, как она есть, медитация просто совершается сама по себе.

Обет бодхисатвы

   Прежде чем мы посвятим себя движению по пути бодхисатвы, мы должны сначала пройти хинаяну – узкий путь. Формально этот путь начинается с того момента, когда ученик находит убежище в будде, дхарме и сангхе, то есть в прямой линии учителей, в учении и в общине сотоварищей по странствию. Мы раскрываем свой невроз перед учителем, мы принимаем учение как путь и смиренно разделяем свои заблуждения со спутниками, такими же, как и мы, живыми существами. Символически мы покидаем родину, имущество и друзей; мы отказываемся от знакомой почвы, которая поддерживает наше эго, мы признаем беспомощность эго, его неспособность контролировать собственный мир и собственную безопасность. Мы оставляем свои стремления к главенству, самосохранению. Но то, что мы нашли убежище, не означает, что мы попадаем в зависимость от своего учителя, общины, от священных писаний. Это означает лишь отказ от поисков дома: мы становимся беженцами, одинокими личностями, которые должны зависеть только от самих себя. Учитель, спутник по странствию или священные писания могут показать нам на карте наше местонахождение, могут сообщить, куда мы могли бы пойти отсюда; но путешествие мы должны совершить сами. В сущности, нам не в состоянии помочь никто. Если мы будем стремиться к тому, чтобы облегчить свое одиночество, мы собьемся с пути. Вместо этого мы должны установить такие взаимоотношения с одиночеством, чтобы оно стало уединенностью.
   В хинаяне упор делается на признание своих заблуждений. В махаяне мы признаем себя буддой, пробужденным – и действуем в соответствии с этим, даже несмотря на то, что здесь могут возникнуть всевозможные сомнения и проблемы. Принятие обета бодхисатвы и вступление на путь бодхисатвы считаются в писаниях актом пробуждения бодхи, или глубинного разума. Стать пробужденным – в этом заключается способность более ясно видеть свои заблуждения. Мы с трудом переносим неприятное зрелище своих скрытых страхов и надежд, легкомыслия и невроза – перед нами открывается такой перенаселенный мир! В то же время это зрелище весьма богато. Основная идея здесь в том, что если мы ищем родства с солнцем, то нам необходимо испытать родство и с облаками, которые закрывают солнце. Таким образом, бодхисатва относится положительно и к открытому солнцу, и к закрывающим его облакам. Но сначала эти облака, эти заблуждения, которые закрывают солнце, оказываются более важными. Когда мы стараемся освободиться от уз, то в первую очередь ощущаем связанность.
   Итак, первая ступень, начальный пункт для того, чтобы стать пробужденным, чтобы присоединиться к семье будд, – это принятие обета бодхисатвы. По традиции этот обет принимается в присутствии духовного учителя, перед изображениями будд и священными писаниями – это символизирует присутствие прямой линии, семьи Будды. Практикующий дает обет, что с сегодняшнего дня и до самого просветления он посвящает свою жизнь работе с живыми существами и отказывается от достижения просветления для себя лично. Действительно, мы не в состоянии достичь просветления, пока не отбросим представление о «я», лично достигающем этого просветления. И до тех пор, пока в драме просветления присутствует центральный характер – – «я», обладающее определенными атрибутами, – нет никакой надежды на достижение просветления, потому что это ничей проект; это чрезвычайный, требующий напряженной работы проект, но его никто не осуществляет, никто не наблюдает за ним, не следит за его развертыванием. Мы не в состоянии перелить свое существо из нашего грязного старого сосуда в новый и чистый. Если мы проверим свой старый сосуд, то обнаружим, что это совершенно непрочная вещь. И такое понимание бескорыстия – отсутствия эго – может прийти только через практику медитации, которая имеет дело с беспорядочными мыслями и постепенно перерабатывает пять скандх в обратном направлении. Когда медитация становится привычным способом отношений с повседневной жизнью, человек может принять обет бодхисатвы. На этом этапе дисциплина становится внутренним свойством, а не навязанной нормой. Это подобно участию в интересном проекте, на который мы с увлечением тратим много времени и усилий; никому нет надобности подбадривать нас или угрожать нам; мы выполняем работу чисто интуитивно. Отождествление с природой будды – это работа нашей интуиции, нашей врожденной дисциплины.