Турчанинова Наталья. Рубин Карашэхра

   – Не принимает, – безучастный охранник зевнул прямо мне в лицо. – Завтра приходи.
   Он хотел захлопнуть окошечко, но неожиданно оказалось, что не может этого сделать, потому что его шею сжимает моя рука, а прямо перед его носом блестит кончик обнаженного клинка.
   – Ты у меня сейчас отправишься работать привратником прямо в рай! Давай открывай!
   Мирного демона тоже можно завести, если мотать сутки по дождю, воровать его лошадь и доставать глупыми разговорами. Привратник вытаращил глаза.
   – Вы меня лучше отпустите, благородный господин! А то ведь я могу и охрану позвать.
   – Я тебе позову!
   Продолжая держать его, я полез в карман, достал перстень Виктории и сунул под нос стражнику.
   – Открывай!
   Он узнал герб хозяйки и облегченно загремел ключами.
   – Что же вы сразу не сказали, господин! Проезжайте, конечно, только леди нет дома. Они с визитом еще утром уехали. А вы сами кто будете?
   – Родственник я ей, – сказал я хмуро. – Дальний.
   – А мальчик?
   – А мальчик поручен моим заботам… Ну, долго мы еще будем здесь торчать?!
   – Проезжайте! Проезжайте, господа!
   Ворота приоткрылись, и мы ступили на мощенный каменными плитами широкий двор.
   – Мальчик-то у вас совсем замерз, – заметил охранник, рассматривая бледного, дрожащего Энджи, которого я стащил со спины Буллфера.
   – Мы долго ехали. – Я бросил поводья «жеребца» подбежавшему мальчишке-слуге и повел Энджи в замок.
   Леди Виктория жила совсем неплохо. Я уже однажды был в этом замке. Тепло, уютно, просторно, по человеческим меркам, конечно. Неплохо было бы задержаться здесь на месяц-другой. Отдохнуть, подлечить Буллфера и… А собственно, что? Неужели я тоже начинаю верить в это его грядущее неведомое совершенство?! Великие перемены все еще ждут нас? Интересно, ангелок о чем-нибудь догадывается?
   Нас проводили на хозяйскую половину, каждого в свою комнату. Энджи переодели, уложили в постель с грелками и напоили горячим молоком. Он с трудом пробормотал что-то благодарное и мгновенно уснул. Кажется, ангелок обладал способностью засыпать где угодно и когда угодно, свалив заботы о своей безопасности на кого-нибудь другого. Полезное качество.
   Устроив Энджи, я занялся собой. Прежде всего, содрал мокрую одежду, осточертевшую кольчугу и забрался в бочку с горячей водой. В человеческом теле мыться было гораздо удобнее, и я даже получил некоторое удовольствие от этого процесса. Потом переоделся, поужинал и завалился спать. А золотой перстень для сохранности надел на палец…
 
   Разбудил меня приглушенный голос.
   – Гэл. Проснись.
   Я приоткрыл веки и увидел прямо перед собой узкие, светящиеся в темноте глаза. Сердце, громко стукнув, улетело в пятки, я едва не завопил от ужаса, но чья-то ладонь мгновенно зажала мне рот.
   – Тихо! Это я.
   Мне едва не стало дурно от облегчения.
   – Хозяин! – зашептал я, когда он отпустил меня. – Разве ж можно так пугать!
   – Вставай, – демон швырнул мне одежду. – Она едет. Нужно достойно встретить нашу леди.
   – Энджи будить? – спросил я, одеваясь.
   – Нет. Пусть спит.
   Довольный оказанным мне доверием (хоть раз в жизни обойдемся без ангелочка), я приладил к поясу ножны и сказал.
   – Я готов.
   – Тогда пошли.
   Комната Виктории была в противоположном конце коридора. Не обращая внимания на стражу, прогуливающуюся неподалеку, мы прошли прямо в покои хозяйки, а бравые ребята в начищенных кирасах не заметили нас. Буллфер был мастер на такие штуки. Видимо, этот же фокус он проделал, когда пробирался в мою спальню.
   Мы вошли в слабо освещенную комнату. Буллфер сел в кресло, я подошел к окну и отодвинул гардину. Через несколько минут в темноте замелькали огни факелов, послышались звуки рога, во дворе залаяли собаки, заржали лошади и загомонили люди. В замке поднялась суета. Госпожа возвращалась после увеселительной поездки. Скоро в коридорах раздались веселые голоса, обрывки песен, деликатный женский смех и смягченная мужская брань. Потом у самой двери кто-то остановился, прозвучало негромко: «Веселитесь, господа, я сейчас…», и в комнату вошла наша долгожданная леди. Негромко напевая, она швырнула хлыст в угол, подошла к зеркалу, посмотрела в него и вдруг стремительно обернулась, роняя на пол коробку с пудрой.
   – Кто здесь?! – пролепетала она. Ее рука потянулась к колокольчику, стоящему на столе.
   – Не нужно никого звать, моя дорогая леди, – сказал Буллфер негромко.
   Виктория вскрикнула, дернула за шнур, и светильник под потолком ярко вспыхнул, осветив комнату, кресло, в котором сидел Хозяин, меня, почтительно и безмолвно стоящего рядом с ним.
   – Святые небеса! – прошептала она. – Вы?!
   Красивая девушка. Высокая, стройная блондинка. Немного эксцентричная и взбалмошная, но в целом очень даже… На ней была алая «амазонка», расшитая золотыми цветами, и длинный белый шарф, волосы убраны в сетку, блестящую драгоценными камнями. Красивая девушка, и испуг ей идет. Приятно было смотреть на ее лицо, теряющее надменность и высокомерие.
   – Буллфер, вы?! А я слышала, что… – она прикусила губу, сообразив, что сказала лишнее.
   Хозяин подался вперед.
   – Слышали что? Что я мертв?
   – Да, – выговорила она с трудом.
   – Нет, моя дорогая, я жив. И вижу, ты очень рада этому.
   Виктория покраснела, залепетала что-то невнятное, но быстро взяла себя в руки и лучезарно улыбнулась.
   – Конечно! Простите, Хозяин. Я… я счастлива, что вы посетили мой скромный замок. Не хотите ли вина?
   – Хочу, – сказал Буллфер, рассматривая ее в упор. Виктория снова потянулась к колокольчику, но стремительно отдернула руку:
   – Нет. Я сама принесу.
   Она почти выбежала из комнаты. Булф тихо зарычал и стукнул кулаком по подлокотнику.
   – Боится. Ждет – не дождется, когда я уберусь отсюда. Уже смоталась к Хул и заверила ее в полной своей преданности. Дай мне ее перстень.
   Я поспешно стянул украшение с пальца. Буллфер надел его, полюбовался золотым блеском и довольно усмехнулся. Спустя минуту прибежала Виктория с подносом:
   – Красное вино. Как вы любите.
   Буллфер лениво потянулся за бокалом, и Виктория вздрогнула, увидев на его руке свой перстень. Ее щеки снова побелели. Я отлично понимал девушку. В прежние времена, когда Булф был в зените славы, она, конечно, хотела добиться его расположения. И добилась в конце концов. Вот он, пожалуйста, сидит в ее спальне с дареным кольцом на пальце. Правда, поздновато. Власть успела поменяться. Виктория снова защебетала какой-то вздор, но встретилась с мрачным взглядом Буллфера и растерянно замолчала.
   – Ты знаешь, что я проиграл в поединке? – спросил он после короткого молчания.
   – Да, – прошептала она, опустив глаза.
   – Ты клялась мне в верности, Виктория.
   На лице леди отразилось глубочайшее смятение, но губы заученно улыбались.
   – Я… вы всегда можете рассчитывать на мою преданность, Хозяин, но…
   – Что?!
   – Но поймите! – она всплеснула руками, и к ней неожиданно вернулись смелость и красноречие. – У меня маленький форт! Наши силы ничтожны! Чем я могу помочь вам?! У меня нет ни армии, ни денег! Десяток-другой солдат!
   – Ну, это не так уж и мало, – сказал Буллфер, явно издеваясь, но она не заметила насмешки в его голосе.
   – Не мало?! Это ничтожно мало! Из-за дождей уже третий год гибнет урожай. Замок ветшает! Мне нужно содержать свиту и кучу бедных родственников! А еще налоги!
   – Поэтому на тебе новые драгоценности, а лошадей кормят овсом и яровой пшеницей? – спросил Буллфер.
   Виктория стала пунцовой. Некоторое время Хозяин рассматривал ее с усмешкой, а потом сказал:
   – Не бойся, дорогая, я не собираюсь просить у тебя армии и требовать денег. Мне нужно убежище. На несколько недель. Потом я уйду и больше уже не побеспокою тебя.
   – На несколько недель? – недоверчиво переспросила она.
   – Да. На две, может быть, на три.
   Виктория вздохнула, опустилась на ковер у ног Буллфера, подняла голову, посмотрела в его лицо и сказала тихо:
   – Я слабая женщина, Буллфер. Обо мне некому позаботиться, кроме меня самой, и защитить меня тоже некому.
   – Некому? – хозяин недоверчиво прищурился. – А как же твой драгоценный брат?
   Она улыбнулась грустно:
   – Он не сможет защитить меня от гнева демонов… Я выживаю, как могу, Буллфер. Вы боретесь за власть: сегодня один Хозяин, завтра другой. Сегодня ты, завтра Хул, послезавтра, может быть, снова ты. А нам приходится подстраиваться под каждого… Две-три недели… Прости, Хозяин, но я не верю тебе. Ты пришел ко мне, потому что тебе больше некуда идти. Ты надеешься на что-то. На чудо?
   Буллфер положил ладонь ей па голову и заглянул в обращенные к нему печальные глаза.
   – На чудо, – сказал он хрипло.
   Леди медленно покачала головой:
   – Не бывает таких чудес. Конечно, ты можешь остаться здесь, ты можешь забрать все, что у меня есть. Но тебе не победить Хул.
   – Мне нужно время! Только время! – Его пальцы сжали белокурую волну прически, разрывая когтями алмазную сетку. – Еще два десятка дней, и я получу силу, какую ты себе даже представить не можешь.
   – Может быть, я не знаю твоих планов.
   – Обещай мне, что Хул не узнает, где я. Ты не скажешь ей, что дала мне убежище.
   Виктория опустила глаза:
   – Она догадывается, что ты остался жив, и она ищет тебя… а когда найдет… Один раз ты уже проиграл.
   – Второй раз не проиграю.
   – Если Хул узнает, что я прятала тебя, она разрушит мой замок, убьет меня и моих людей.
   – Я сам могу убить тебя, – спокойно сказал Буллфер. Виктория печально улыбнулась:
   – Как дешево вы цените человеческую жизнь. Что ж, убей, если это доставит тебе удовольствие.
   Булф взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
   – Помоги мне, и я сделаю тебя королевой.
   На ресницах Виктории заблестели слезы, она прерывисто вздохнула и прошептала:
   – Простите, Хозяин.
   Буллфер шумно задышал, пальцы его сжались в кулак, я невольно втянул голову в плечи, чувствуя, что еще немного и он сорвется. Виктория закрыла глаза, губы ее задрожали, но она не склонила головы, даже не пытаясь заслониться от ожидаемого удара. И Буллфер опустил кулак не на белокурую головку «предательницы», он треснул по хрупкой вазе, стоящей на столике рядом. Мелкие осколки со звоном посыпались на пол. Виктория не пошевелилась. Зато дверь в спальню распахнулась, и в нее стремительно вошел парень лет двадцати, светловолосый, светлоглазый, в темно-зеленой охотничьей куртке и высоких сапогах. Конечно, за пределами комнаты ничего не было слышно, поэтому он продолжал что-то легкомысленно насвистывать, помахивая левой рукой, ладонь которой была забинтована. Этот легкомысленный свист оборвался, едва парень увидел Хозяина.
   – Буллфер! – сказал он, как будто не удивившись, и опустил взгляд на Викторию.
   – Ричард! – воскликнула та, вскочила и бросилась к вошедшему, словно могла найти в объятиях брата защиту от гнева демона.
   – Хозяин просит у нас убежища на две недели, – прошептала она.
   Машинально проводя забинтованной ладонью по золотым кудрям сестры, Ричард вежливо улыбнулся Буллферу, хотя глаза его стали тревожными и настороженными.
   – Мы будем рады, если вы станете нашим гостем, – сказал он все с той же неизменной вежливостью.
   Виктория встрепенулась и отстранилась от него.
   – Нет! Ричард, мы не можем этого сделать!
   – Сестра, это наш долг.
   – Подумай, что будет с нами! Если мы оставим их здесь… Я уже отказала ему.
   – Виктория!
   – Ричард, прошу тебя! – Она схватила брата за руку, и из широко распахнутых глаз хлынули слезы. – Подумай о нас! Подумай обо мне.
   На лице Ричарда появилось выражение мучительной тоски, но он повторил:
   – Мое приглашение остается в силе.
   Тогда Виктория бросилась к Булфу:
   – Мой брат не может отказать тебе, Буллфер. Он слишком благороден и честен. Наверное, я тоже могла бы смириться… если бы погибла только я. Но этот выбор может обернуться смертью для всех людей в наших владениях. Поэтому я прошу тебя – уходи. Не губи нас. В этом нет смысла…
   Буллфер оттолкнул ее, откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза ладонью. Несколько мгновений он сидел так, молча, не шевелясь, потом поднялся и пошел к выходу. Я поспешил следом за ним. У самой двери он остановился, снял перстень с пальца и, не глядя, швырнул его на пол. Золотая безделушка покатилась по ковру под ноги поникшей Виктории.

Глава восьмая,
в которой Энджи требует справедливости, но это не вызывает одобрения у присутствующих

   Высокие башни замка давно скрылись из вида, а Буллфер все шагал и шагал, не обращая внимания на дождь, ветер и тревожные вопросы Энджи. Он забыл сменить образ, забыл, что может перенестись на нужное расстояние одним усилием воли, и просто шел, сам не зная куда. Мрачный, задумчивый… одинокий.
   На краю поля он остановился, посмотрел назад, туда, откуда бежал, и сказал тихо, каким-то чужим голосом:
   – Да, было бы проще, если бы я умер.
   – Нет! – крикнул Энджи своим тонким мальчишеским голосом. – Нет! Слышишь, нет! Это несправедливо! Подло!
   Он топнул ногой и бросился бежать, разбрызгивая грязь. Мы с Буллфером догнали его уже на вершине холма. Ползая по земле на коленях, острым обломком ветки ангелок рисовал пентаграмму. Я едва не спросил, не повредился ли он в уме от огорчения, но Буллфер, взглянув на меня, отрицательно покачал головой.
   Энджи дорисовал последнюю линию, отбросил ветку, поднялся и шагнул в круг. Ветер тут же набросился на него и принялся трепать его волосы, воротник куртки, бросать в лицо ледяные капли дождя. Но ангелок не замечал этого. Он шептал что-то едва слышно, а потом крикнул пронзительно и тоскливо, протягивая руки к кому-то неведомому.
   И его услышали.
   Пентаграмма, окружающая Энджи, засветилась ослепительным светом, пространство вокруг замерцало и разорвалось. В лицо ударил горячий ветер и нарастающий гул, похожий на удар гигантского гонга. Мне захотелось упасть, закрыть глаза, вжаться в землю. Буллфер рядом со мной тоже попятился, прикрывая глаза от белого света, бьющего из трещины, пересекающей небо. В этом невыносимом сиянии фигурка Энджи была хрупкой, тонкой, казалось, еще немного – и его сметет. И вдруг из сияющей пустоты навстречу нашему мальчишке вышел… Впервые в жизни я видел боевого ангела. Во всем его великолепии.
   Он был высок. Широкую грудь закрывали зеркальные доспехи, набранные из плотно прилегающих друг к другу пластин, на руке висел длинный отполированный щит, из ножен за спиной виднелась рукоятка меча. Размах белых крыльев казался огромным. Лицо было прекрасно и спокойно. Он равнодушно скользнул взглядом по нам с Буллфером… И не счел нужным увидеть нас. А мне вдруг подумалось, что это существо одним только взглядом смогло бы, наверное, отшвырнуть меня прочь. Что оно почти всесильно и почти непобедимо. Ему просто нет никакого дела до нас, мы для него мелкие уродливые твари, которые по какой-то причине живут под землей. Что-то типа крыс или летучих мышей. Пользы от них никакой, но зачем-то нужны. Так пусть сидят себе там и не высовываются. Я услышал, как рядом тихо зарычал Буллфер. Видимо, эти мысли пришли в голову не мне одному.
   – Эрнолтинаор! – сказал наш ангелок.
   – Ты звал меня? – Боевой ангел с легкой улыбкой смотрел на него.
   – Да! Тебя… кого-нибудь!
   – Тебе нужна моя помощь?
   – Мне… нам, – он оглянулся на нас. – Нам всем.
   Ангел чуть нахмурился, впервые «заметив» меня и Буллфера.
   – Чего ты хочешь, Энджи?
   Ангелок заволновался, крепко стиснул руки, заговорил сбиваясь:
   – Понимаешь! Буллфер… он… его лишили власти, обманом. И теперь никто, совсем никто не хочет ему помочь! Его вызвали на поединок…
   Па лице ангела появилось высокомерно-равнодушное выражение.
   – Эти подробности меня не интересуют, Энджи. Мы не вмешиваемся в жизнь демонов. Извини, но я ничем не могу тебе помочь.
   – Эрнол! А как же справедливость?! Какая разница: демон, человек или ангел?!
   – Нет, Энджи, ты сам не понимаешь, о чем просишь. – Он говорил с нашим ангелочком, словно с неразумным ребенком. – Я не буду наводить порядок в логове демонов только потому, что тебе кажется несправедливым, если одного из них вышвырнули из стаи.
   Боевой ангел повернулся, собираясь уходить, и Энджи отчаянно закричал ему вслед:
   – Подожди! Подожди же! Позови Архэл! Пусть придет Архэл!
   Белое свечение снова заклубилось, и у меня отвисла челюсть, когда я увидел… еще одного боевого ангела. Одну… На зов Энджи откликнулась девушка. Боевой ангел женского пола. Те же доспехи, щит, меч, крылатый шлем. То же ощущение непобедимой силы…
   – Боже мой, Энджи! – воскликнула она, рассматривая нас с Буллфером. – Что это?! Что за демонский сброд?! На какой помойке ты их подобрал?!
   Я крепко уцепился за локоть Булфа, чувствуя, что его начинает мелко трясти от бешенства.
   – Архэл… – пробормотал смущенный Энджи, – это не сброд, это…
   Но боевая девица не слушала его:
   – Ты с ума сошел! Таскаешься бог знает где в компании этих… этого… Немедленно отправляйся домой!
   – Архэл, нет! Я никуда не пойду! – Энджи упрямо тряхнул головой и, кажется, всхлипнул. – Я хотел просить тебя о помощи…
   – Помогать им? Демонам?!
   – Пожалуйста, хотя бы выслушай меня!
   – Нет.
   – Но послушай!
   – И слушать ничего не хочу! Идем домой.
   – Нет! Не пойду! Это мои друзья! Я их не брошу.
   – Друзья?! – Архэл удивленно вскинула идеальные дуги бровей. – Это твои друзья? Кто же в таком случае мы? Я, Эрнол…?!
   – Архэл, – сказал Энджи, чуть не плача, – послушай, это же тебе ничего не стоит. Помоги Буллферу вернуть власть, снова стать Хозяином.
   – Буллферу?.. – выговорила она имя Хозяина. – Вот этому рыжему?.. Я вижу, в своих странствиях ты окончательно лишился рассудка.
   – Архэл!
   – Энджи, я больше не хочу слушать эту ересь о дружбе с демонами. Ты немедленно отправляешься домой.
   – Нет! – сказал он твердо, но дрожащим голосом. Я останусь с ними и буду им помогать.
   – Упрямец! – воскликнула Архэл, начиная сердиться. Твою свободу никто не может ограничить, но предупреждаю, мы снимаем с себя всякую ответственность за тебя. Последний раз спрашиваю, ты идешь?
   Энджи демонстративно отвернулся, Архэл пожала плечами:
   – Как хочешь. Но я тебя предупреждаю. Все это может очень плохо для тебя закончиться.
   Ангелок промолчал. Боевой ангел еще некоторое время смотрела на него, но так и не дождалась ответа… Контуры ее тела замерцали, трещина стала затягиваться, и, как только белый свет померк, окрестные леса огласил рев взбешенного Буллфера.
   – Па помойке, значит, подобрал?! Демонский сброд?! Рыжий?! Святоши чертовы! Боевые ангелы?! Высокомерные нахалы!!!
   Он мог еще долго распространяться в том же духе, но я снова сжал его локоть и указал взглядом на Энджи. Ангелок стоял на коленях в центре пентаграммы, уткнувшись лицом в ладони, и плечи его вздрагивали. Буллфер замолчал, подошел к нему, разбивая магический круг, и сел рядом.
   – Не надо, Энджи, не расстраивайся.
   Я опустился па землю с другой стороны и поддержал хозяина:
   – Да, Энджи! Ерунда это все. Мы сами справимся, без этих…
   – Я… я просил их о помощи, о справедливости, – всхлипывал он. – А они…
   – Да плюнь ты на них. – Я достал из кармана носовой платок и сунул ему. – Подумаешь, боевые ангелы! Видали мы таких!
   – Ты не понимаешь! – воскликнул Энджи. – Они же… непобедимы. У них новые доспехи. Эта броня несокрушима! И зеркальные щиты! Они отражают любой удар, любую магическую атаку. И мечи… – Его плечи снова задрожали.
   Я посмотрел на Буллфера поверх склоненной головы Энджи.
   – Все правда, Гэл, – сказал он задумчиво. – И мечи, и щиты, и броня. Рядом с ними мы всего лишь безобидный крикливый сброд. Наше счастье, что они не хотят жить в нашем мире и боятся развязывать войну, чтобы не навредить людям. Иначе несколько десятков каких-нибудь Архэл или этих ангелов с длинным непроизносимым именем за сутки очистили бы наши подземелья от их обитателей.
   – Буллфер, но ведь ты все равно сильнее их? – задал я тот же самый наивный вопрос, который совсем недавно задавал мне Энджи.
   – Боюсь, что нет.
   – Но ты же Высший демон! У тебя боевой облик…
   – Клыки и когти против мечей, передающих энергию взрыва на расстоянии, и отражающих щитов?! Когда-то подобным оружием была сокрушена даже треть бессмертного ангельского воинства.
   Энджи распахнул глаза, хватая его за руку:
   – Как?!
   Я тоже не нашел ничего лучшего, кроме как тупо моргнуть:
   – Хозяин, я ничего не знаю об этом.
   Буллфер хмуро усмехнулся:
   – Есть древняя легенда о восставших ангелах, которые стали демонами, потому что их низвергли с Небес. Попав в грубую материю, они преображались до тех пор, пока различия между ними и нынешними ангелам и не стали очевидны. – Буллфер долгим взглядом окинул Энджи, потом опустил глаза на свою когтистую лапу и с ироничном улыбкой обернулся ко мне. – Мы с тобой, Гэл, можем считаться их прямыми потомками. Вместо белоснежных крыльев – черная кожа, вместо золотистых кудрей – жесткая щетина. И чувства: ярость, боль, жестокость, тоска – когда-то подобные нам тоже не знали этого. Но на дне Вселенной, куда упали, почти сгорев, восставшие, они потеряли и прежнее величие, и надежду, и самих себя, бывших когда-то.
   – Как это ужасно, – прошептал Энджи, плача беззвучно.
   – Поэтому ты добиваешься сверхмогущества, Бесценной Награды?! – догадался я, и тут же сообразил, что ляпнул лишнее.
   Но Буллфер только усмехнулся горько, потер усталые глаза.
   – Залез все-таки в мой дневник! Любопытство когда-нибудь погубит тебя, Гэл… Да, и поэтому тоже.
   – Ну?! – спросил я жадно, уже не боясь заслуженной кары. – Что-нибудь изменилось?!
   – Как видишь! Изменилось! Я сижу в чистом поле под дождем. Бездомный, грязный и никому не нужный!
   – Ты нужен нам, – пробормотал Энджи, поднимая заплаканные голубые глазки.
   Буллфер взглянул на него, вдруг откинулся на мокрую траву и захохотал. Слезы на глазах у ангелочка мгновенно высохли, мы переглянулись с одинаковой мыслью – а не сошел ли Булф в конце концов с ума от общего разочарования.
   – Совершенство! – сумел наконец выговорить демон. – Высшее совершенство!.. Власть!.. Могущество!.. Вы только посмотрите на нас!
   Он хохотал так заразительно, что мы с ничего не понимающим Энджи тоже начали смеяться. Громко, безудержно…
 
   Дождь прекратился, порывистый ветер гнал но небу низкие косматые тучи и пытался расшевелить тяжелую мокрую траву.
   Буллфер в задумчивости смотрел на узкую полоску неба, очистившегося от облаков на горизонте. Я грыз травинку и ковырял мокрую землю палкой. Энджи, пригорюнясь, зябко кутался в мою куртку. Кажется, он разочаровался в своих совершенных собратьях и явно потерял всякую надежду. Я решил его подбодрить.
   – Ну что, Энджи? – спросил я, поворачиваясь к нему. – Выгнали тебя твои?
   – Почему ты так решил? – удивился он, подняв на меня небесные глаза.
   – Ну как же!.. – я кивнул в сторону полустертой пентаграммы. – Она же тебе сказала, что снимает всякую ответственность и все такое…
   – Я не отвергнут, – возразил Энджи. – Я могу вернуться в любой момент, и меня примут. Но я не брошу Буллфера, раз виноват в том, что с ним произошло.
   Подумайте, какая забота! Вот нашелся радетель о благе демонов!.. А если честно, что-то в его словах меня насторожило.
   – Ну-ка, если можно поподробнее.
   Энджи устроился удобнее под моей курткой, и глаза его заблестели в подозрительном вдохновении.
   – Меня не могут изгнать, потому что любят. А любить для нас – это дать свободу. Каждый имеет право развиваться сам, как хочет, потому что однажды все равно придет к истинному пониманию мира, то есть сольется в своих чувствах с Высшей Справедливостью. Это неизбежно для всех существ. Хотя, конечно, – печально добавил он, – пока не все понимаешь, иногда совершаешь ошибки. Но за них нельзя осуждать, Гэл. – Ангел взволнованно всматривался в мое лицо, надеясь, что мне близки его переживания.
   …То есть никто из ангелов не осудит…
   Пока я понял только одно – похоже, Энджи начинает оправдываться. Вот только перед кем?.. Я взглянул на Буллфера, но тот продолжал отрешенно разглядывать небосвод и совсем не обращал на нас внимания. Тогда я решил сам придраться к странной ангельской логике.
   – Значит, пока этой вашей справедливости высшей не поймешь и не знаешь точно, что делать, твори что хочешь? Как мы, что ли, демоны? Круши, грабь, убивай!.. И никто Не осудит. Я так понимаю?
   – Нет, Гэл, – в голосе Энджи послышались мягкие наставительные нотки. – Нет. Поступки не должны причинять никому зла. Если любишь, не станешь причинять боль, наше представление о любви и есть понимание справедливости.
   Любовь, справедливость, боль, свобода – в голове у меня все перемешалось, и как-то даже она стала побаливать.
   – А ты попроще не можешь объяснить?
   – Тот, кто любит, не должен принуждать, заставлять или требовать. Ангелы имеют право только предлагать сделать выбор.
   – Чего?! – возмутился я. – А как же власть, закон? Неужели ваши ангелы такие размазни? У нас вот порядок потому что есть жесткая рука. Во всем должна быть ясность. Хозяин – правит, бесы – работают, демоны – воюют, а люди платят налоги.
   – Требование подчиняться – это проявление эгоизма. А эгоизм противоположен нашей любви, – заявил Энджи.