Страница:
Сразу скажу – мы не планировали заводить собаку, скорее, она появилась у нас вопреки нашим желаниям, особенно ее не хотел мой муж. О, как он кривился в ее сторону! Маленький комочек с первого взгляда признал в папе лидера, главу семьи, а потому даже ночью почетным эскортом провожал вожака в туалет. Как потешно было наблюдать за этим «эскортом», переваливающимся уточкой с лапки на лапку! Мне и самой не слишком нравилось целыми днями ходить с тряпкой по дому, убирать маленькие лужицы и кучки, оставленные нашим нечаянным «прибавлением семейства». Однако женское сердце – не камень, и я очень быстро привыкла к собачке. Муж же возмущался больше года. Вроде и улыбался, наблюдая за крошечным чудом-юдом, и в то же время говорил: «Пусть лучше она живет у бабушки, а я буду любить ее издалека». Однако и выгнать на улицу беззащитную кроху не мог. Так и осталась Лялька в нашем доме полноправной хозяйкой.
Время шло, и как-то совершенно незаметно оказалось, что и мужское сердце – тоже не камень. Оттаял наш папенька, полюбил собаку так, словно она жила с нами всю жизнь. И однажды я заметила, что изрядная доля наших семейных разговоров крутится вокруг Ляльки. Оказалось, что этот крошечный комочек шерсти еще больше сблизил нас с мужем. А ведь у нас и без нее были прекрасные отношения, теперь же и вовсе говорить не о чем. Теперь мой муж не может даже долго засиживаться в гостях – без конца смотрит на часы и торопит меня: «Давай собирайся, дома младшенькая ждет, волнуется. Ты же знаешь, как она не любит сидеть одна в темноте». Дада, дочка у нас теперь зовется старшенькой, а младшенькая – это Лялечка, наша крошечная псинка, собака размером с тапочек. Я притворно вздыхаю, словно нехотя встаю из-за стола, и мы вместе отправляемся домой, где нас ждет младшенькая. И я не перестаю благодарить покойную уже маму, подарившую нам столь беспокойный подарок.
Не знаю, возможно, просто собака появилась в нашей семье в очень нужный момент? Как раз тогда, когда ребенок подрос и перестал требовать нашего ежеминутного внимания. Когда нужно было найти объект для излияния не востребованной дочерью любви и ласки. Ведь неизвестно, как сложились бы наши с мужем отношения в тот период, когда ребенок потихоньку «отчаливает» из-под родительской опеки. А не наступило бы и в наших отношениях некоторого похолодания, вызванного уменьшением доли общих интересов? Быть может, я бы все больше погружалась в свои проблемы, муж – в свои, и сами бы не заметили возникшей вдруг крошечной трещинки. А когда заметили бы, эту пропасть, возможно, уже поздно было бы замазывать – никакого цемента бы не хватило! А тут совершенно органично произошла некоторая замена общих интересов. Мы с мужем не стали меньше любить дочь (ни в коем случае!!!), зато перестали мучить ее избыточной любовью, перенеся этот избыток на нового члена семьи. Прошу прощения за невольную некорректность, но владельцы собак меня поймут. Собственно, в чем прелесть собаки? Конечно, она не может заменить ребенка, но вот в такой ситуации, когда дети подросли, а внуков еще нет, собака – просто идеальный вариант. Если дети подрастают и со временем их начинает раздражать родительская любовь, то собака независимо от возраста навсегда остается существом с интеллектом трехлетнего ребенка. Вот уж где можно сюсюкаться вволю!
Еще одна оговорка. Даже с собаками нельзя сюсюкаться бездумно, если только вы не являетесь счастливым хозяином «диванной подушки». Я именно потому и обожаю маленьких собак, что их можно баловать бесконечно.
Вот представьте себе разбалованную донельзя овчарку или ротвейлера, не говоря уже о питбуль-терьере или, например, ризеншнауцере. Это уже будет не собака, а потенциальный убийца о четырех ногах. Как раз с большими собаками ни в коем случае нельзя расслабляться, там нужна строгость и еще раз строгость. Всяческие же мопсики да йоркширские терьерчики, кажется, самой природой приспособлены для баловства. Зубоньки крошечные – даже в самом страшном случае такая собака не сможет нанести ощутимого физического ущерба. Ее балуешь, с ней сюсюкаешься, а она только еще смешнее делается – и никому никакого вреда. Зато какой связующий элемент для семьи!
В общем, я не ратую за всеобщую собачизацию населения, однако с полной ответственностью утверждаю: собака, особенно маленькая, очень даже укрепляет семейные узы между супругами. Хотя, положа руку на сердце, вынуждена повторить: и собака тоже не является универсальным средством. Ну нету его в природе, нету!!!
Одна, но пламенная страсть?...
Жизнь после жизни. Семейной
Время шло, и как-то совершенно незаметно оказалось, что и мужское сердце – тоже не камень. Оттаял наш папенька, полюбил собаку так, словно она жила с нами всю жизнь. И однажды я заметила, что изрядная доля наших семейных разговоров крутится вокруг Ляльки. Оказалось, что этот крошечный комочек шерсти еще больше сблизил нас с мужем. А ведь у нас и без нее были прекрасные отношения, теперь же и вовсе говорить не о чем. Теперь мой муж не может даже долго засиживаться в гостях – без конца смотрит на часы и торопит меня: «Давай собирайся, дома младшенькая ждет, волнуется. Ты же знаешь, как она не любит сидеть одна в темноте». Дада, дочка у нас теперь зовется старшенькой, а младшенькая – это Лялечка, наша крошечная псинка, собака размером с тапочек. Я притворно вздыхаю, словно нехотя встаю из-за стола, и мы вместе отправляемся домой, где нас ждет младшенькая. И я не перестаю благодарить покойную уже маму, подарившую нам столь беспокойный подарок.
Не знаю, возможно, просто собака появилась в нашей семье в очень нужный момент? Как раз тогда, когда ребенок подрос и перестал требовать нашего ежеминутного внимания. Когда нужно было найти объект для излияния не востребованной дочерью любви и ласки. Ведь неизвестно, как сложились бы наши с мужем отношения в тот период, когда ребенок потихоньку «отчаливает» из-под родительской опеки. А не наступило бы и в наших отношениях некоторого похолодания, вызванного уменьшением доли общих интересов? Быть может, я бы все больше погружалась в свои проблемы, муж – в свои, и сами бы не заметили возникшей вдруг крошечной трещинки. А когда заметили бы, эту пропасть, возможно, уже поздно было бы замазывать – никакого цемента бы не хватило! А тут совершенно органично произошла некоторая замена общих интересов. Мы с мужем не стали меньше любить дочь (ни в коем случае!!!), зато перестали мучить ее избыточной любовью, перенеся этот избыток на нового члена семьи. Прошу прощения за невольную некорректность, но владельцы собак меня поймут. Собственно, в чем прелесть собаки? Конечно, она не может заменить ребенка, но вот в такой ситуации, когда дети подросли, а внуков еще нет, собака – просто идеальный вариант. Если дети подрастают и со временем их начинает раздражать родительская любовь, то собака независимо от возраста навсегда остается существом с интеллектом трехлетнего ребенка. Вот уж где можно сюсюкаться вволю!
Еще одна оговорка. Даже с собаками нельзя сюсюкаться бездумно, если только вы не являетесь счастливым хозяином «диванной подушки». Я именно потому и обожаю маленьких собак, что их можно баловать бесконечно.
Вот представьте себе разбалованную донельзя овчарку или ротвейлера, не говоря уже о питбуль-терьере или, например, ризеншнауцере. Это уже будет не собака, а потенциальный убийца о четырех ногах. Как раз с большими собаками ни в коем случае нельзя расслабляться, там нужна строгость и еще раз строгость. Всяческие же мопсики да йоркширские терьерчики, кажется, самой природой приспособлены для баловства. Зубоньки крошечные – даже в самом страшном случае такая собака не сможет нанести ощутимого физического ущерба. Ее балуешь, с ней сюсюкаешься, а она только еще смешнее делается – и никому никакого вреда. Зато какой связующий элемент для семьи!
В общем, я не ратую за всеобщую собачизацию населения, однако с полной ответственностью утверждаю: собака, особенно маленькая, очень даже укрепляет семейные узы между супругами. Хотя, положа руку на сердце, вынуждена повторить: и собака тоже не является универсальным средством. Ну нету его в природе, нету!!!
Одна, но пламенная страсть?...
Любовь любовью, влюбленность влюбленностью, привязанность привязанностью, но существует еще одна разновидность любви, а имен – но – страсть. И вот на такой любви, на мой взгляд, нельзя построить ничего достаточно крепкого, фундаментального. Эта любовь разрушительна, эта любовь – беда. Беда не только для самого влюбленного, но и для всех его близких.
Есть в моей копилке две потрясающе похожие друг на друга истории, настолько похожие, что я подробно расскажу одну из них, о второй упомяну лишь коротенько. Но то, что только мне известны две подобные истории, заставляет задуматься о многом. Ведь совпадения крайне редки в нашей жизни, можно даже сказать – случайны. А случайность – не что иное, как один из видов закономерности. Вот и думайте теперь, насколько исключительна та история, которую я хочу вам рассказать.
Роман Юрьевич – мужчина солидный во всех отношениях. И внешностью Бог не обидел, и разума отсыпал с щедростью. Карьера тоже сложилась довольно удачно – уже к тридцати восьми годам дослужился до заместителя директора очень крупного предприятия. Правда, на этой ступеньке карьера Романа Юрьевича и застыла – больше расти было некуда, так как сам директор был довольно молод и ни на пенсию, ни на другой ответственный пост в ближайшие лет пятнадцать – двадцать не собирался. Как и положено, имел Роман Юрьевич и семью: жена да двое детей, сын да дочь. В общем, жизнь удалась – живи да радуйся. Он и радовался. До поры до времени.
Надо сказать, что весь из себя такой положительный Роман Юрьевич имел один ма-а-аленький недостаток: имел некоторую склонность к женскому полу. В смысле, периодически устраивал себе «круизы выходного дня» – то «рыбалка», то «охота», то еще чего-нибудь хитрое затеет. Но все – сугубо для того, чтобы не потерять практику общения с женским полом, ни о чем более серьезном даже не думал, не помышлял: жена его вполне устраивала, дети опять же...
Много лет длилось такое «затишье», пока однажды не появилась на предприятии новенькая бухгалтерша. Да их там, тех бухгалтеров, был целый отдел, и все женщины. Но по закону подлости довелось Роману Юрьевичу сдавать отчетные документы о командировке именно Наталье...
Наталья к тому времени была несколько лет замужем. Муж, правда, был скорее номинальный: больше времени болтался по морям да океанам, нежели дома. Соответственно лепту свою в семью вносил в основном в виде шуршащих дензнаков. Сына же Наталья воспитывала, можно сказать, сама.
Теперь уже сложно сказать, чем был вызван первый импульс. Известно только, что исходил он не от шефа, а от подчиненной. Раньше Роман Юрьевич «шуры-муры» на службе не разводил, тут же повелся, как восьмиклассник, на светлые Натальины кудри. В общем, глазом моргнуть не успел, как оказался связан с новенькой довольно прочными узами.
Не будь Наталья его сотрудницей, эта связь наверняка не имела бы сколько-нибудь длительного продолжения – так, порезвился бы с молодухой недельку-другую, да быстренько остепенился бы. Однако все попытки Романа Юрьевича покончить с этим служебным романом разбивались в прах: только было решит для себя оставить все в прошлом, как тут же в коридоре словно случайно наткнется на бухгалтершу. Подозревал, что вся эта случайность шита белыми нитками, иногда злился, да... слаб был, ничего не мог с собой поделать.
Связь эта длилась несколько лет, то затухая, то возгораясь вновь. Наталья за это время даже успела родить чудную девчушку. Сама, может, и догадывалась, от кого, да не признавалась любовнику, ловко играя на его нервах. То заставляла его поверить в отцовство, то начисто отвергала такую возможность: мол, я честная женщина, и детей рожаю только от мужа. Неизвестно, что именно двигало Натальей: о любви с ее стороны и речи быть не могло, в финансовом плане вроде особо не нуждалась, благо муж зарабатывал неплохо. Что остается? Только физическая привязанность. Однако ж и тут промах: раньше Роман Юрьевич, может, и причислял себя к половым гигантам, да со временем очень даже засомневался в своих способностях. Вернее, в начале этого «романа» в физическом плане он был еще парень хоть куда, да за несколько лет все его способности как-то резко растерялись. Вроде и не старый ведь мужик-то, и полтинник еще не стукнул, а в голове все чаще билась жуткая мысль: «Импотент, импотент!»
Роман Юрьевич уж и не помнил, когда последний раз ласкал жену. Та, однако, делала вид, что все нормально, не хотела доставлять мужу дополнительной моральной боли. К врачам идти с такой бедой было очень стыдно: гордый был Роман Юрьевич сверх разумной меры. А примириться с жутким приговором было очень тяжело. Единственным светом в окошке для него осталась Наталья: умела, паршивка, сотворить с ним такое, что Роман Юрьевич сам себя начинал уважать. И если раньше Наталье приходилось отлавливать шефа по коридорам да умолять об очередном свидании, то теперь уже Роман Юрьевич частенько захаживал в бухгалтерию и, подсовывая финансовые документы, сверлил Наталью умоляющим взглядом.
Наталья возгордилась, стала из шефа вить веревки. Первым делом, естественно, повышенную зарплату себе выхлопотала. Потом стала допускать любовника к телу через золотые побрякушки. Говаривала при этом: «Это не для меня, это для дочки», предоставляя в очередной раз Роману Юрьевичу самому догадываться, его ли это дочь или все-таки законного Натальиного мужа. Роман Юрьевич, хоть и неплохо устроился в этой жизни, однако ж бесконечно отрывать от семьи значительные суммы на побрякушки не получалось, за что Наталья изводила его вредностью, «недопущением к телу». Злился, психовал до предынсультного состояния, да поделать с собой ничего не мог: только с Натальей чувствовал себя мужчиной. Ненавидел ее за эти вредности, за унизительную от нее зависимость, за то, что знает она его страшный секрет, а поделать с собою ничего не мог. Боялся: ведь, прерви он эту порочную связь, останется уже настоящим импотентом.
Наталья и сама уже устала от этого «романа». Денег хватало без любовника, подарки дорогие часто дарить он ей не мог, в постели не он ей удовольствие доставлял, а она ему, взамен практически ничего для молодого тела не получая. Скучно стало Наталье, неинтересно. Захотелось чего-нибудь остренького, запретного. Захотелось поиграть на грани фола. Нервишки любовничку пощекотать, да заодно радость доставить собственному телу. И, набравшись наглости, набрала Наталья хорошо знакомый домашний номер Романа Юрьевича. Времечко тщательно подобрала, чтобы дома ни хозяина не было, ни хозяйки, только двадцатисемилетний сын Андрей...
Надо сказать, отношения между отцом и сыном и без того были натянутыми. Андрей с детства был не очень прилежным ребенком, доставляя родителям куда больше хлопот, чем радости. В двадцать пять лет женился, да неудачно: целый год промучился, прежде чем удалось развестись с гулящей супругой. То ли женитьба с последующим разводом на него благотворно подействовали, то ли на конец повзрослел парень, за ум взялся, но отношения Андрея с отцом только-только начали налаживаться. И тут вдруг телефонный звонок.
– Здравствуйте, Андрей. Вы меня не знаете, я вас, по большому счету, тоже. Однако мне доводилось несколько раз видеть вас и, скажу откровенно, вы мне очень понравились. И я просто уверена, что тоже понравлюсь вам. Так может, нам с вами встретиться и познакомиться поближе?
Андрей не стал возражать. И действительно – новая знакомая ему очень понравилась. Правда, была она на несколько лет его старше, да имела двоих детей от бывшего (!) мужа – да это такие мелочи! И Андрей с головой окунулся в этот роман. Родители нарадоваться не могли тому, как изменился их сын. А тот уж и жениться собрался, о чем незамедлительно и сообщил родителям. И так расхваливал будущую свою супругу, аж глаза светились:
– Бать, а ты ее, может, и знаешь, она у тебя в бухгалтерии работает. Светленькая такая, кудрявенькая, Наталья И-я.
И вот тут Роман Юрьевич схватился за сердце...
Скандалище вышел грандиозный. Отец с сыном разругались до смерти, превратившись в смертельных врагов. Андрей, естественно, тут же прекратил отношения с Натальей. Больше всего он поражался даже не тому, что она одновременно имела более чем тесные отношения с отцом и сыном, а тому, что, будучи замужем, возила его знакомиться с матерью, представив будущим мужем, тому, что познакомила с детьми (тем, правда, представила его просто как «дядю Андрея»).
Роман Юрьевич вышел на работу только через полгода – свалил его после того скандала микроинсульт. Ненавидел мерзавку лютой ненавистью, да вынужден был периодически сталкиваться с ней в коридорах управления. Искренне надеялся, что встречи эти носили чисто случайный характер, да периодически замечал, что сталкиваться они стали все чаще и чаще. Гнал от себя подозрения, даже не здоровался с предательницей, да каждый день все снова и снова вынужден был с этой дрянью встречаться.
Наталья сначала здоровалась настороженно, опасливо. Потом, убедившись, что бывший любовник не собирается устраивать скандалов прямо в управлении, как не собирается и настаивать на ее увольнении, осмелела. Назойливо лезла на глаза, ластилась побитой собакой:
– Здравствуйте, Роман Юрьевич!
И не краснела, не бледнела, не услышав ответного приветствия, а натолкнувшись лишь на ледяной презрительный взгляд. Долго не мог понять Роман Юрьевич, зачем она все это делает. Решил – из великой к нему любви... Вроде и умный мужик, а так глупо прокололся. И почему-то все чаще бессонными ночами, лежа бревном рядом с женой, вспоминал, что вытворяла с ним Наталья. Не выдержал Роман Юрьевич, сдался, вновь нырнув в то же болото. Простил предательницу, рассорившую его до конца дней с сыном. И только после того как снова погряз в этом болоте по самое некуда, понял причину Натальиной настойчивости: оказывается, пока он отлеживался после микроинсульта, Наталья стала вдовой...
Если раньше Роман Юрьевич умолял Наталью о свиданиях, теперь уже она настаивала на встречах. Плакалась, как тяжело ей, вдове, с двумя детьми. Все чаще намекала, что девочка-то – не от покойного мужа, а от самого любимого человека на свете, от Романа Юрьевича. Настаивала на том, чтобы покинул любовник постылую супругу да женился на ней. Уж как старалась ради высокой цели, как ублажала!
Однако бросать семью в планы Романа Юрьевича не входило. Он с готовностью пользовался тем, что буквально навязывала ему Наталья, да ничего, кроме банальной связи на стороне, не планировал. Правда, отношения в семье испортились донельзя: с сыном – смертельная вражда, жена прекрасно осведомлена о его приключениях. Одна отрада – дочка ни о чем не догадывается, благо живет отдельно, под крылышком у мужа, и, не сговариваясь, вся семья оберегала ее от этой грязной истории.
Но и та обо всем узнала. Правда, только после смерти Романа Юрьевича. Следует сказать, что любила дочка отца безумно, беззаветно, как и он ее, а потому поверить в эту мерзость ей было очень нелегко. Наверное, зря мать излила на нее всю эту грязь, да не в себе, бедная, пребывала: мало того, что мужа схоронила, так и выяснилось еще, что в тот момент, когда его хватануло сердце, он ехал с очередного свидания с Натальей. Что уж там между ними вышло, а надумала бедная вдова, что это та дрянь довела мужика до последнего приступа. А стало быть, именно она ответственна за смерть Романа Юрьевича.
И тут приключилась финальная сцена этой истории, совсем уж некрасивая. Мать, зная о безумной любви дочери к отцу, так ее накрутила, так ее завела, что та поехала домой к Наталье. Наталья открыла дверь, ни о чем не подозревая:
– Вам кого?
– Могу я видеть Наталью И-ю?
– Да, я вас слушаю.
– Может, вы меня в дом пригласите? Неудобно как-то на площадке.
– Да-да, конечно, проходите.
И Наталья провела гостью в комнату. Пока все складывалось так, как и планировала себе мстительница за отцовскую поруганную честь. Вот только к хозяйке дома прижалась маленькая девочка...
– У меня к вам серьезный разговор. Было бы лучше, чтобы вы отправили ребенка в другую комнату.
– Нет-нет, ничего.
– Уберите ребенка! Она не должна услышать этот разговор!
Однако Наталья упорно отказывалась выпроводить пятилетнюю девочку из комнаты, только крепче прижимая к себе хрупкое тельце дочери. На сердце было неспокойно: кто такая, что за странная гостья? И почему у нее такие холодные, страшные глаза?
Неожиданно гостья достала из-за пазухи фото покойного отца:
– Узнаешь, тварь? Теперь поняла, кто я? Вот теперь ты знакома со всей семьей!
И, даже не пытаясь сдержать эмоции, гостья дважды со всей силы хлестнула по ненавистному лицу негодяйки...
История очень тяжелая, печальная и даже жестокая. Наверное, дочь Романа Юрьевича была не права – лично я склонна осудить ее поступок. Не будь рядом с Натальей ребенка – я бы была на ее стороне, но в том-то и дело, что Наталья категорически отказалась вывести девочку из комнаты. Страшно представить, какой шок испытал ребенок, в чьем присутствии чужая страшная тетка отхлестала маму по щекам, обозвав тварью. Наверняка этот случай не минет для ребенка бесследно: кто знает, какие комплексы будут преследовать ее всю жизнь?
С другой стороны – а разве не заслужила наказания Наталья? На мой взгляд – определенно заслужила. Вот только было бы логичнее, чтобы это наказание она получила от вдовы Романа Юрьевича или же от его сына – вот уж они-то оба являлись действующими лицами этой некрасивой истории, это они имели моральное право наказывать злодейку, но никак не дочь, объявившаяся на сцене только после смерти главного героя. Как бы сильно ни любила она отца, а не ее это было дело – мстить за его поруганную честь. Кто знает, что двигало ее матерью, когда она подбивала дочь на этот шаг? Почему не пошла к сопернице сама? Почему не сделала этого раньше, пытаясь сохранить семью? Почему не настроила на этот шаг сына, в конце концов? Хотя, пожалуй, насчет сына она была права. Отправь мать к Наталье сына с миссией великой мести, тем самым могла бы сама подтолкнуть его вновь в объятия негодяйки: ведь Роман Юрьевич-то простил, кто знает, может, и Андрей бы простил ей все подлости?
В общем, я не знаю, как было бы правильно поступить в этой ситуации. Я знаю только, что неправильно было то, что произошло при ребенке. Но вот что мне так и осталось непонятным в этой истории, так это мотивация поступков Натальи. Эту историю я знаю лишь со слов дочери Романа Юрьевича, которая, в свою очередь, знает обо всем только со слов матери, поэтому я изложила наверняка всего лишь половину правды. Увы – с Натальей мне не то что не удалось пообщаться, я даже желания такого не испытываю. Какие бы благородные порывы ею ни двигали, я просто не могу придумать сколько-нибудь правдоподобного оправдания ее поступкам. Я очень даже могу понять желание рядовой бухгалтерши закрутить роман с заместителем директора предприятия: пусть не из особой любви, пусть даже не из симпатии – сугубо из меркантильных соображений. Некрасиво – да, но по крайней мере логично и обоснованно. Могу понять ее нежелание открывать истинное отцовство своей дочери – да, женщины частенько прибегают к подобным уловкам, дабы подсадить мужика на крючок. Но я категорически отказываюсь понимать то, что, крутя роман с отцом, она САМА навязывает себя еще и сыну! Более того, она намеренно подводит его к женитьбе – ведь не зря же она сообщила ему о мнимом разводе с мужем, не зря ведь представила его своей матери как будущего мужа! А стало быть, САМА подводила двойной свой роман к финалу, к изобличению своего коварства. Как, чем все это можно объяснить?! Да еще и так, чтобы не осудить несчастную женщину, а лишь кивнуть: да, мол, может, и не очень красиво поступила бедолага, да это был единственный для нее выход. Даже моя писательская фантазия не позволяет выдумать хоть сколько-нибудь вероятную мотивировку ее поступка. В общем, в этой истории мне больше всего жалко несчастную маленькую девочку, виноватую только в том, что ее родила подлая женщина.
История эта настолько странная и нелепая, что кажется абсолютно надуманной. Если бы я не знала хорошо рассказчицу, я бы не поверила в реальность этой истории. Но уж по крайней мере я была уверена в том, что этот случай – выдающийся по своей нелепости и алогичности, абсолютно уникальный. Каково же было мое изумление, когда буквально на днях я услышала еще одну подобную историю, на сей раз... от собственной дочери! Слава Богу, она тут замешана очень даже косвенно, постольку поскольку все действо разворачивается на ее глазах. Вернее, на глазах всего коллектива, в котором работает моя дочь.
Очень респектабельный господин, назовем его Б. Г., владеет сетью журналов и радиостанций. Мужичку под пятьдесят, но выглядит максимум на тридцать восемь. Успешный бизнесмен – совершенно самостоятельно стал на ноги, удачно вложив парочку зарплат в акции. И подведомственный коллектив подобрался замечательный: люди работают не из-под палки, а сугубо из интереса. Никого не надо подгонять – как раз из той серии, когда «на работу, как на праздник». Вместе работали, вместе отдыхали. Пока не появилась в их коллективе совсем молоденькая девушка Лиза.
О том, что Лиза – любовница шефа, известно всем. Ведь еще до ее появления в коллективе она с завидной регулярностью появлялась на всех без исключения корпоративных вечеринках. В то же время и жена со взрослым сыном периодически появлялись в офисе Б. Г. В общем, классический случай: коллектив полностью в курсе событий личной жизни шефа.
Вплоть до того, что не однажды встречали Лизу в ночных клубах в жарких объятиях... правильно, великовозрастного сыночка Б. Г. Видимо, папеньке стало известно о «шалостях» любовницы с собственным сыном. Что уж за отношения сложились между родственничками – для коллектива осталось загадкой, однако, дабы ограничить свободу любовницы, Б. Г. не нашел ничего лучше, как взять ее к себе на работу. Даже должность для нее специальную придумал: «исполнительный директор». Вот и «исполняет» теперь Лиза такие лихие «танцы», что спаянный коллектив потихоньку да помаленьку стал распадаться: нравится Лизе изображать из себя не ушлую любовницу шефа, а крутую начальницу. Сует нынче свой очаровательный носик во все дела, изводит сотрудников наставлениями и дурацкими указаниями. И если раньше все работало вроде само по себе, словно отлично отлаженный механизм, то теперь этот механизм тут и там дает сбои на ровном месте сугубо по причине грубого Лизиного вмешательства в производственный процесс. Неоднократно уже пытались Лизу поставить на место, ненавязчиво намекая шефу на ее не особо логичное и полезное «руководительство», да Б. Г. только усмехается неловко, словно ему стыдно за свое дитя неразумное, однако угомонить разошедшуюся подругу мужик не в состоянии. Коллектив рассыпается, уходят профессионалы и большие умнички, справедливо полагая, что уж с их-то профессиональными навыками они без работы не останутся. И действительно не остаются – их с удовольствием прибирает к рукам конкурент Б. Г., да еще и в зарплате люди выигрывают. Правда, уже нет той радости, с которой совсем недавно шли на работу. А дело Б. Г. потихонечку хиреет: уменьшаются тиражи, скудеет ручеек рекламы – в общем, доходы падают катастрофически. И видит ведь прекрасно, и понимает все, а ничего с собой поделать не может: «подсел» на Лизоньку, словно на наркотик. Однако, что интересно, несмотря на всю свою к Лизоньке страсть, уходить из семьи не собирается.
Вот и думаю я: а может, у Б. Г. те же физические проблемы, что и у Романа Юрьевича? Уж больно похожи эти истории. И может, не так уж они редки и исключительны, как мне думалось вначале? Может, это можно назвать нормальным поведением для мужчин, скажем так, потерявших уверенность в своих мужских способностях? Именно потому и «подсаживаются» на этих Лиз да Наташ, что боятся упустить последнюю любовницу? С женой уже ничего не получается, а пытаться наладить отношения с другой женщиной стыдно – а вдруг не получится? И цепляются за Лизу, за Наташу, за Олю да за Свету. Проклиная собственную слабость, забыв о гордости и порядочности, прощают маленьким мерзавкам романы с собственными сыновьями. И может, никакая это не страсть, а одна сплошная неуверенность и глупость? О какой страсти можно говорить, деля одну распутную девку с собственным сыном?!
Есть в моей копилке две потрясающе похожие друг на друга истории, настолько похожие, что я подробно расскажу одну из них, о второй упомяну лишь коротенько. Но то, что только мне известны две подобные истории, заставляет задуматься о многом. Ведь совпадения крайне редки в нашей жизни, можно даже сказать – случайны. А случайность – не что иное, как один из видов закономерности. Вот и думайте теперь, насколько исключительна та история, которую я хочу вам рассказать.
Роман Юрьевич – мужчина солидный во всех отношениях. И внешностью Бог не обидел, и разума отсыпал с щедростью. Карьера тоже сложилась довольно удачно – уже к тридцати восьми годам дослужился до заместителя директора очень крупного предприятия. Правда, на этой ступеньке карьера Романа Юрьевича и застыла – больше расти было некуда, так как сам директор был довольно молод и ни на пенсию, ни на другой ответственный пост в ближайшие лет пятнадцать – двадцать не собирался. Как и положено, имел Роман Юрьевич и семью: жена да двое детей, сын да дочь. В общем, жизнь удалась – живи да радуйся. Он и радовался. До поры до времени.
Надо сказать, что весь из себя такой положительный Роман Юрьевич имел один ма-а-аленький недостаток: имел некоторую склонность к женскому полу. В смысле, периодически устраивал себе «круизы выходного дня» – то «рыбалка», то «охота», то еще чего-нибудь хитрое затеет. Но все – сугубо для того, чтобы не потерять практику общения с женским полом, ни о чем более серьезном даже не думал, не помышлял: жена его вполне устраивала, дети опять же...
Много лет длилось такое «затишье», пока однажды не появилась на предприятии новенькая бухгалтерша. Да их там, тех бухгалтеров, был целый отдел, и все женщины. Но по закону подлости довелось Роману Юрьевичу сдавать отчетные документы о командировке именно Наталье...
Наталья к тому времени была несколько лет замужем. Муж, правда, был скорее номинальный: больше времени болтался по морям да океанам, нежели дома. Соответственно лепту свою в семью вносил в основном в виде шуршащих дензнаков. Сына же Наталья воспитывала, можно сказать, сама.
Теперь уже сложно сказать, чем был вызван первый импульс. Известно только, что исходил он не от шефа, а от подчиненной. Раньше Роман Юрьевич «шуры-муры» на службе не разводил, тут же повелся, как восьмиклассник, на светлые Натальины кудри. В общем, глазом моргнуть не успел, как оказался связан с новенькой довольно прочными узами.
Не будь Наталья его сотрудницей, эта связь наверняка не имела бы сколько-нибудь длительного продолжения – так, порезвился бы с молодухой недельку-другую, да быстренько остепенился бы. Однако все попытки Романа Юрьевича покончить с этим служебным романом разбивались в прах: только было решит для себя оставить все в прошлом, как тут же в коридоре словно случайно наткнется на бухгалтершу. Подозревал, что вся эта случайность шита белыми нитками, иногда злился, да... слаб был, ничего не мог с собой поделать.
Связь эта длилась несколько лет, то затухая, то возгораясь вновь. Наталья за это время даже успела родить чудную девчушку. Сама, может, и догадывалась, от кого, да не признавалась любовнику, ловко играя на его нервах. То заставляла его поверить в отцовство, то начисто отвергала такую возможность: мол, я честная женщина, и детей рожаю только от мужа. Неизвестно, что именно двигало Натальей: о любви с ее стороны и речи быть не могло, в финансовом плане вроде особо не нуждалась, благо муж зарабатывал неплохо. Что остается? Только физическая привязанность. Однако ж и тут промах: раньше Роман Юрьевич, может, и причислял себя к половым гигантам, да со временем очень даже засомневался в своих способностях. Вернее, в начале этого «романа» в физическом плане он был еще парень хоть куда, да за несколько лет все его способности как-то резко растерялись. Вроде и не старый ведь мужик-то, и полтинник еще не стукнул, а в голове все чаще билась жуткая мысль: «Импотент, импотент!»
Роман Юрьевич уж и не помнил, когда последний раз ласкал жену. Та, однако, делала вид, что все нормально, не хотела доставлять мужу дополнительной моральной боли. К врачам идти с такой бедой было очень стыдно: гордый был Роман Юрьевич сверх разумной меры. А примириться с жутким приговором было очень тяжело. Единственным светом в окошке для него осталась Наталья: умела, паршивка, сотворить с ним такое, что Роман Юрьевич сам себя начинал уважать. И если раньше Наталье приходилось отлавливать шефа по коридорам да умолять об очередном свидании, то теперь уже Роман Юрьевич частенько захаживал в бухгалтерию и, подсовывая финансовые документы, сверлил Наталью умоляющим взглядом.
Наталья возгордилась, стала из шефа вить веревки. Первым делом, естественно, повышенную зарплату себе выхлопотала. Потом стала допускать любовника к телу через золотые побрякушки. Говаривала при этом: «Это не для меня, это для дочки», предоставляя в очередной раз Роману Юрьевичу самому догадываться, его ли это дочь или все-таки законного Натальиного мужа. Роман Юрьевич, хоть и неплохо устроился в этой жизни, однако ж бесконечно отрывать от семьи значительные суммы на побрякушки не получалось, за что Наталья изводила его вредностью, «недопущением к телу». Злился, психовал до предынсультного состояния, да поделать с собой ничего не мог: только с Натальей чувствовал себя мужчиной. Ненавидел ее за эти вредности, за унизительную от нее зависимость, за то, что знает она его страшный секрет, а поделать с собою ничего не мог. Боялся: ведь, прерви он эту порочную связь, останется уже настоящим импотентом.
Наталья и сама уже устала от этого «романа». Денег хватало без любовника, подарки дорогие часто дарить он ей не мог, в постели не он ей удовольствие доставлял, а она ему, взамен практически ничего для молодого тела не получая. Скучно стало Наталье, неинтересно. Захотелось чего-нибудь остренького, запретного. Захотелось поиграть на грани фола. Нервишки любовничку пощекотать, да заодно радость доставить собственному телу. И, набравшись наглости, набрала Наталья хорошо знакомый домашний номер Романа Юрьевича. Времечко тщательно подобрала, чтобы дома ни хозяина не было, ни хозяйки, только двадцатисемилетний сын Андрей...
Надо сказать, отношения между отцом и сыном и без того были натянутыми. Андрей с детства был не очень прилежным ребенком, доставляя родителям куда больше хлопот, чем радости. В двадцать пять лет женился, да неудачно: целый год промучился, прежде чем удалось развестись с гулящей супругой. То ли женитьба с последующим разводом на него благотворно подействовали, то ли на конец повзрослел парень, за ум взялся, но отношения Андрея с отцом только-только начали налаживаться. И тут вдруг телефонный звонок.
– Здравствуйте, Андрей. Вы меня не знаете, я вас, по большому счету, тоже. Однако мне доводилось несколько раз видеть вас и, скажу откровенно, вы мне очень понравились. И я просто уверена, что тоже понравлюсь вам. Так может, нам с вами встретиться и познакомиться поближе?
Андрей не стал возражать. И действительно – новая знакомая ему очень понравилась. Правда, была она на несколько лет его старше, да имела двоих детей от бывшего (!) мужа – да это такие мелочи! И Андрей с головой окунулся в этот роман. Родители нарадоваться не могли тому, как изменился их сын. А тот уж и жениться собрался, о чем незамедлительно и сообщил родителям. И так расхваливал будущую свою супругу, аж глаза светились:
– Бать, а ты ее, может, и знаешь, она у тебя в бухгалтерии работает. Светленькая такая, кудрявенькая, Наталья И-я.
И вот тут Роман Юрьевич схватился за сердце...
Скандалище вышел грандиозный. Отец с сыном разругались до смерти, превратившись в смертельных врагов. Андрей, естественно, тут же прекратил отношения с Натальей. Больше всего он поражался даже не тому, что она одновременно имела более чем тесные отношения с отцом и сыном, а тому, что, будучи замужем, возила его знакомиться с матерью, представив будущим мужем, тому, что познакомила с детьми (тем, правда, представила его просто как «дядю Андрея»).
Роман Юрьевич вышел на работу только через полгода – свалил его после того скандала микроинсульт. Ненавидел мерзавку лютой ненавистью, да вынужден был периодически сталкиваться с ней в коридорах управления. Искренне надеялся, что встречи эти носили чисто случайный характер, да периодически замечал, что сталкиваться они стали все чаще и чаще. Гнал от себя подозрения, даже не здоровался с предательницей, да каждый день все снова и снова вынужден был с этой дрянью встречаться.
Наталья сначала здоровалась настороженно, опасливо. Потом, убедившись, что бывший любовник не собирается устраивать скандалов прямо в управлении, как не собирается и настаивать на ее увольнении, осмелела. Назойливо лезла на глаза, ластилась побитой собакой:
– Здравствуйте, Роман Юрьевич!
И не краснела, не бледнела, не услышав ответного приветствия, а натолкнувшись лишь на ледяной презрительный взгляд. Долго не мог понять Роман Юрьевич, зачем она все это делает. Решил – из великой к нему любви... Вроде и умный мужик, а так глупо прокололся. И почему-то все чаще бессонными ночами, лежа бревном рядом с женой, вспоминал, что вытворяла с ним Наталья. Не выдержал Роман Юрьевич, сдался, вновь нырнув в то же болото. Простил предательницу, рассорившую его до конца дней с сыном. И только после того как снова погряз в этом болоте по самое некуда, понял причину Натальиной настойчивости: оказывается, пока он отлеживался после микроинсульта, Наталья стала вдовой...
Если раньше Роман Юрьевич умолял Наталью о свиданиях, теперь уже она настаивала на встречах. Плакалась, как тяжело ей, вдове, с двумя детьми. Все чаще намекала, что девочка-то – не от покойного мужа, а от самого любимого человека на свете, от Романа Юрьевича. Настаивала на том, чтобы покинул любовник постылую супругу да женился на ней. Уж как старалась ради высокой цели, как ублажала!
Однако бросать семью в планы Романа Юрьевича не входило. Он с готовностью пользовался тем, что буквально навязывала ему Наталья, да ничего, кроме банальной связи на стороне, не планировал. Правда, отношения в семье испортились донельзя: с сыном – смертельная вражда, жена прекрасно осведомлена о его приключениях. Одна отрада – дочка ни о чем не догадывается, благо живет отдельно, под крылышком у мужа, и, не сговариваясь, вся семья оберегала ее от этой грязной истории.
Но и та обо всем узнала. Правда, только после смерти Романа Юрьевича. Следует сказать, что любила дочка отца безумно, беззаветно, как и он ее, а потому поверить в эту мерзость ей было очень нелегко. Наверное, зря мать излила на нее всю эту грязь, да не в себе, бедная, пребывала: мало того, что мужа схоронила, так и выяснилось еще, что в тот момент, когда его хватануло сердце, он ехал с очередного свидания с Натальей. Что уж там между ними вышло, а надумала бедная вдова, что это та дрянь довела мужика до последнего приступа. А стало быть, именно она ответственна за смерть Романа Юрьевича.
И тут приключилась финальная сцена этой истории, совсем уж некрасивая. Мать, зная о безумной любви дочери к отцу, так ее накрутила, так ее завела, что та поехала домой к Наталье. Наталья открыла дверь, ни о чем не подозревая:
– Вам кого?
– Могу я видеть Наталью И-ю?
– Да, я вас слушаю.
– Может, вы меня в дом пригласите? Неудобно как-то на площадке.
– Да-да, конечно, проходите.
И Наталья провела гостью в комнату. Пока все складывалось так, как и планировала себе мстительница за отцовскую поруганную честь. Вот только к хозяйке дома прижалась маленькая девочка...
– У меня к вам серьезный разговор. Было бы лучше, чтобы вы отправили ребенка в другую комнату.
– Нет-нет, ничего.
– Уберите ребенка! Она не должна услышать этот разговор!
Однако Наталья упорно отказывалась выпроводить пятилетнюю девочку из комнаты, только крепче прижимая к себе хрупкое тельце дочери. На сердце было неспокойно: кто такая, что за странная гостья? И почему у нее такие холодные, страшные глаза?
Неожиданно гостья достала из-за пазухи фото покойного отца:
– Узнаешь, тварь? Теперь поняла, кто я? Вот теперь ты знакома со всей семьей!
И, даже не пытаясь сдержать эмоции, гостья дважды со всей силы хлестнула по ненавистному лицу негодяйки...
История очень тяжелая, печальная и даже жестокая. Наверное, дочь Романа Юрьевича была не права – лично я склонна осудить ее поступок. Не будь рядом с Натальей ребенка – я бы была на ее стороне, но в том-то и дело, что Наталья категорически отказалась вывести девочку из комнаты. Страшно представить, какой шок испытал ребенок, в чьем присутствии чужая страшная тетка отхлестала маму по щекам, обозвав тварью. Наверняка этот случай не минет для ребенка бесследно: кто знает, какие комплексы будут преследовать ее всю жизнь?
С другой стороны – а разве не заслужила наказания Наталья? На мой взгляд – определенно заслужила. Вот только было бы логичнее, чтобы это наказание она получила от вдовы Романа Юрьевича или же от его сына – вот уж они-то оба являлись действующими лицами этой некрасивой истории, это они имели моральное право наказывать злодейку, но никак не дочь, объявившаяся на сцене только после смерти главного героя. Как бы сильно ни любила она отца, а не ее это было дело – мстить за его поруганную честь. Кто знает, что двигало ее матерью, когда она подбивала дочь на этот шаг? Почему не пошла к сопернице сама? Почему не сделала этого раньше, пытаясь сохранить семью? Почему не настроила на этот шаг сына, в конце концов? Хотя, пожалуй, насчет сына она была права. Отправь мать к Наталье сына с миссией великой мести, тем самым могла бы сама подтолкнуть его вновь в объятия негодяйки: ведь Роман Юрьевич-то простил, кто знает, может, и Андрей бы простил ей все подлости?
В общем, я не знаю, как было бы правильно поступить в этой ситуации. Я знаю только, что неправильно было то, что произошло при ребенке. Но вот что мне так и осталось непонятным в этой истории, так это мотивация поступков Натальи. Эту историю я знаю лишь со слов дочери Романа Юрьевича, которая, в свою очередь, знает обо всем только со слов матери, поэтому я изложила наверняка всего лишь половину правды. Увы – с Натальей мне не то что не удалось пообщаться, я даже желания такого не испытываю. Какие бы благородные порывы ею ни двигали, я просто не могу придумать сколько-нибудь правдоподобного оправдания ее поступкам. Я очень даже могу понять желание рядовой бухгалтерши закрутить роман с заместителем директора предприятия: пусть не из особой любви, пусть даже не из симпатии – сугубо из меркантильных соображений. Некрасиво – да, но по крайней мере логично и обоснованно. Могу понять ее нежелание открывать истинное отцовство своей дочери – да, женщины частенько прибегают к подобным уловкам, дабы подсадить мужика на крючок. Но я категорически отказываюсь понимать то, что, крутя роман с отцом, она САМА навязывает себя еще и сыну! Более того, она намеренно подводит его к женитьбе – ведь не зря же она сообщила ему о мнимом разводе с мужем, не зря ведь представила его своей матери как будущего мужа! А стало быть, САМА подводила двойной свой роман к финалу, к изобличению своего коварства. Как, чем все это можно объяснить?! Да еще и так, чтобы не осудить несчастную женщину, а лишь кивнуть: да, мол, может, и не очень красиво поступила бедолага, да это был единственный для нее выход. Даже моя писательская фантазия не позволяет выдумать хоть сколько-нибудь вероятную мотивировку ее поступка. В общем, в этой истории мне больше всего жалко несчастную маленькую девочку, виноватую только в том, что ее родила подлая женщина.
История эта настолько странная и нелепая, что кажется абсолютно надуманной. Если бы я не знала хорошо рассказчицу, я бы не поверила в реальность этой истории. Но уж по крайней мере я была уверена в том, что этот случай – выдающийся по своей нелепости и алогичности, абсолютно уникальный. Каково же было мое изумление, когда буквально на днях я услышала еще одну подобную историю, на сей раз... от собственной дочери! Слава Богу, она тут замешана очень даже косвенно, постольку поскольку все действо разворачивается на ее глазах. Вернее, на глазах всего коллектива, в котором работает моя дочь.
Очень респектабельный господин, назовем его Б. Г., владеет сетью журналов и радиостанций. Мужичку под пятьдесят, но выглядит максимум на тридцать восемь. Успешный бизнесмен – совершенно самостоятельно стал на ноги, удачно вложив парочку зарплат в акции. И подведомственный коллектив подобрался замечательный: люди работают не из-под палки, а сугубо из интереса. Никого не надо подгонять – как раз из той серии, когда «на работу, как на праздник». Вместе работали, вместе отдыхали. Пока не появилась в их коллективе совсем молоденькая девушка Лиза.
О том, что Лиза – любовница шефа, известно всем. Ведь еще до ее появления в коллективе она с завидной регулярностью появлялась на всех без исключения корпоративных вечеринках. В то же время и жена со взрослым сыном периодически появлялись в офисе Б. Г. В общем, классический случай: коллектив полностью в курсе событий личной жизни шефа.
Вплоть до того, что не однажды встречали Лизу в ночных клубах в жарких объятиях... правильно, великовозрастного сыночка Б. Г. Видимо, папеньке стало известно о «шалостях» любовницы с собственным сыном. Что уж за отношения сложились между родственничками – для коллектива осталось загадкой, однако, дабы ограничить свободу любовницы, Б. Г. не нашел ничего лучше, как взять ее к себе на работу. Даже должность для нее специальную придумал: «исполнительный директор». Вот и «исполняет» теперь Лиза такие лихие «танцы», что спаянный коллектив потихоньку да помаленьку стал распадаться: нравится Лизе изображать из себя не ушлую любовницу шефа, а крутую начальницу. Сует нынче свой очаровательный носик во все дела, изводит сотрудников наставлениями и дурацкими указаниями. И если раньше все работало вроде само по себе, словно отлично отлаженный механизм, то теперь этот механизм тут и там дает сбои на ровном месте сугубо по причине грубого Лизиного вмешательства в производственный процесс. Неоднократно уже пытались Лизу поставить на место, ненавязчиво намекая шефу на ее не особо логичное и полезное «руководительство», да Б. Г. только усмехается неловко, словно ему стыдно за свое дитя неразумное, однако угомонить разошедшуюся подругу мужик не в состоянии. Коллектив рассыпается, уходят профессионалы и большие умнички, справедливо полагая, что уж с их-то профессиональными навыками они без работы не останутся. И действительно не остаются – их с удовольствием прибирает к рукам конкурент Б. Г., да еще и в зарплате люди выигрывают. Правда, уже нет той радости, с которой совсем недавно шли на работу. А дело Б. Г. потихонечку хиреет: уменьшаются тиражи, скудеет ручеек рекламы – в общем, доходы падают катастрофически. И видит ведь прекрасно, и понимает все, а ничего с собой поделать не может: «подсел» на Лизоньку, словно на наркотик. Однако, что интересно, несмотря на всю свою к Лизоньке страсть, уходить из семьи не собирается.
Вот и думаю я: а может, у Б. Г. те же физические проблемы, что и у Романа Юрьевича? Уж больно похожи эти истории. И может, не так уж они редки и исключительны, как мне думалось вначале? Может, это можно назвать нормальным поведением для мужчин, скажем так, потерявших уверенность в своих мужских способностях? Именно потому и «подсаживаются» на этих Лиз да Наташ, что боятся упустить последнюю любовницу? С женой уже ничего не получается, а пытаться наладить отношения с другой женщиной стыдно – а вдруг не получится? И цепляются за Лизу, за Наташу, за Олю да за Свету. Проклиная собственную слабость, забыв о гордости и порядочности, прощают маленьким мерзавкам романы с собственными сыновьями. И может, никакая это не страсть, а одна сплошная неуверенность и глупость? О какой страсти можно говорить, деля одну распутную девку с собственным сыном?!
Жизнь после жизни. Семейной
Мы уже рассматривали позицию «А если это любовь». Но в той главе мы рассматривали те случаи, когда эту любовь женам удалось победить, когда привязанность к семье и детям, порядочность и чувство долга перевесили влюбленность. Когда мудрыми, или не особо мудрыми способами обманутым женам удалось отстоять «свое, законное».