Тюрин Александр Владимирович. Стальное сердце

Александр Тюрин

Стальное сердце

От каждого по тактовой частоте, каждому – по входному напряжению.

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ. ТЕХНОЗОЙСКАЯ ЭРА, РОБОТЫ И КИБЫ

Все проходит. Время – это не просто стрелки наших часов. Это путь, который выбирает каждое мгновение огромная масса материи, пытаясь убежать от тепловой смерти. Мы выполнили свою задачу, мы создали технику. Следующая генерация разума должна навсегда соединить технику и природу. Но когда? Если белковые существа удваивали количество нервных клеток каждые сто миллионов лет, то техносущества удваивают количество битов своей оперативной памяти каждые десять лет. Конечно, до той сложности нервной системы, которой обладали Эйнштейн и Бетховен, кибам еще далеко, но приблизится по уму, чести и совести к тиранозавру они смогут весьма скоро. При этом, вполне вероятно, они станут рассматривать все живое как законную охотничью добычу.

Не пускаясь в дальнейшие спекуляции, отмечу, что свой «кембрийский период», период быстрого распространения по всей планете, техносущества уже прошли и сейчас на всех парах несутся к своему «девону», когда уже ничто не сможет их уничтожить. А не за горами и «триас», время нашего знакомства с технозаврами, которые, скорее всего, перечеркнут наши планы по дальнейшему проживанию на этой планете.

И если меня спросят, что такое технозой, то ответ мой прост. Это изначально разумная жизнь, которая создает для себя природу. Из этого без всякого сомнения следует, что она способна к бесконечному экспоненциальному росту, который не остановят даже границы Вселенной.

А уже как будут выглядеть техносущества, вроде людей, только с железом и софтом внутри, или же как пылесосы, это вопрос вторичный. Хотя лично я склоняюсь к тому, что кибер-Адам будет напоминать единицу бытовой техники. Ведь люди, скорее всего, впустят самастоятельно действующий искусственный разум (а в этом и есть суть робота) через черный ход.

1

Вначале была мгла. Очень неприятного вида и цвета. Вернее, у нее отсутствовал вид и цвет. Потом раздался звук, похожий на хруст сминаемой консервной банки. Он сменился лязганьем и скрежетом. Наконец зажегся свет. Внизу, сверху и по бокам. Сперва обозначился багровый нимб, обрамляющий Ничто, потом светлеющие ростки высокочастотных импульсов заставили мглу потрескаться, а там и вовсе взломали ее. Дуновение какого-то ветерка, пропитанного окалиной и машинным маслом, смело остатки мглы как крошки со стола.

И снова скрежет, и хоровые удары весомых металлических предметов о звукопоглощающее покрытие.

Разведчик первым делом увидел свою левую руку. Пальцы были сложены фигой. А еще они были странного цвета. Серого, с металлическим отливом. Кроме того, пальцев оказалось шесть и все они выглядели острыми, как наконечники копий.

Это что, сумасшествие, глубокая интоксикация, глюки? Или нормальный результат транслирования психоструктур по объектному каналу?

Разведчик неожиданно вспомнил слова своего папы: «Сереженька, необычные вещи приносят куда больший доход, чем обычные» – и стало легче. Просто его оттранслировали по полной программе. А папа, кстати, был последним из антикваров.

Сергей Коммков постучал по ближайшему как бы растению, чьи листики со стальным отливом вращались, с большим интересом выискивая источник электромагнитного излучения. Раздался отчетливый металлический звон. Допустим, это – протез. Но где же сочленения и стыки, рука ведь выглядела цельной и охотно подчинялась приказам мозга. Разведчик снова вспомнил, только на сей раз фразы из какого-то секретного доклада об успехах кристаллической и молекулярной механики на вражеской планете Земля, на планете, которая была когда-то своей, а теперь стала чужой.

Размышления о наномеханике и кристалловедении мигом улетучились, когда лейтенант Комков увидел склонившееся над ним существо. Оно отчасти напоминало орла со старого германского герба. Оперение, похожие на глаза выпуклости инфравизоров, столбики ног с цепкими когтями и даже клюв. Правда на месте левого крыла манипулятор типа «шестипалая рука», на месте правого – клешня. Все эти причандалы, кстати, были металлическими, если точнее – гибкометаллическими. Если не считать когтей, которые поблескивали как алмазы.

Главное, не паниковать, ведь его готовили к «культурному шоку». Тем более, инопланетянин-землянин выглядел довольно дружелюбным.

– Пшшшшш. Прсссс. – металлический «орел» пытался общаться, но явно не пытался быть понятым.

Разведчик поднес правую клешню к уху (а есть ли ухо) и помотал ей, желая показать, что надо переменить способ общения. И вдруг возник канал связи, слова загудели как-будто под сводом черепа и побежали строкой в нижней части поля зрения.

– Вызывает сержант Р36.Робберт. Эй, товарищ лейтенант, ау, командирский процессор, разрешите аппаратное прерывание. Я вам на все порты стучусь, три коммуникационных протокола уже поменял. Собирался было на графический интерфейс перейти и рисовать на себе картинки…

«Он зовет меня командирским процессором, что уже неплохо», – подумал разведчик.

– Пальнули с закрытой позиции, из-за леса, – добавил металлический сержант, – но спутниковая система наблюдения зевнула. Уроды высокоорбитальные, забили себе наверное играми всю оперативную память под завязку.

Лейтенант Комков поднялся на ноги, с некоторым смущением отмечая, что добивается равновесия при помощи хвоста. Изображение снова расфокусировалось, но когда вернулись четкость и глубина взгляда, лейтенант нашел себе в центре мира. Сферическая система координат – догадался он. Удобно, согласился он. Видно даже собственную спину. А также всю полусферу темно-лилового неба, заполненного серебристыми блестками аэростатов и рекламными облаками: «Покупайте и мучайте на здоровье мягкие игрушки с элементами интеллекта».

Видно и серую полусферу земной тверди с развалинами старых городищ и сияющими ажурными конструкциями новых робополисов, с полимеризованными руслами рек и дегидратированными озерами.

Под ногами остатки предыдущей цивилизации – банки, бутылки, телевизоры, автомобили, памятники, черепа, картины, книги – переработанные наноботами и спрессованные высоким давлением в покрытие коврового типа с цветочным рисунком и надписями «посиди на мне.».

Судя по тому как вздымается оранжевая заря трех соллет второго восхода, то наступает погожий денек. Воздух чист, насыщен углекислотой (95%), азотом (2, 7%), благородными газами (1, 6%). Кислород почти не проглядывается, да и зачем нужна эта агрессивная дрянь? Воздух по утреннему свеж – минус тридцать по Цельсию. И охладительная система может дышать свободно. Пылевая буря еще далеко. Но как-то неспокойно на душе, распределенной в эмоциональной матрице и постоянно подпитываемой динамическими психоинтерфейсами.

Он и еще с десяток металлических «орлов» – отряд полицавров специального назначения. Позиция на берегу небольшого озерка. Берег зарос красноватой словно ржавой травой, которая доложила по запросу, что является россыпью самореплицирующихся кристаллов с программным управлением. Трава также сообщила, что может лечь – при пылевой буре, и снова встать. Плюс у нее масса других полезных свойств!

На траве валялись обгоревшие остовы машин. Было в них что-то хищное, дикое – возможно, опорно-двигательная аппаратура, приспособленная для прыжков и ударов. Возможно, разверстые и прокопченные ротовые жерла, из которых совсем недавно вырывалась убийственная плазма.

Достаточно было обратить пристальное внимание на какого-нибудь подбитого «хищника», чтобы вокруг него нарисовались контуры теплового излучения, стали видимыми системные платы и сервомоторы, а затем бы выплыли подсказки: «Аппарат разрушен, восстановлению не подлежит. Стоимость лома цветных и редкоземельных металлов – один килорубль.»

А чуть поодаль начинался лес, если точнее металлорганическая арматура с элементами метаболизма, облепленная белоснежными солями аммония, которые с высоким альбедо отражали мягкие лучи восходящих солетт.

Отвлекшись от окрестностей, взгляд разведчика сконцентрировался на собственном теле.

По виду – он такой же «орел», что и сержант Р36.Робберт. На макушке выгравировано «лейтенант Р36.Комм, Кибрянский завод металлоизделий, цена договорная»…

От тела отвалился и рухнул на «ковер» продырявленный панцирь со спекшимися металлическими перьями активной защиты. Из-за этого эмоциональная матрица переполнилась кодами дурноты. Из стека выплыла тревожная последовательность байтов: «Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по густой траве».

Взгляд не без испуга устремился внутрь тела. Он бегал по микросхемам, закручивался в нанотрубки, прыгал по фуллереновым гнездам, скакал по метакристаллическим элементам каркаса, попутно извлекая справочные и исторические сведения.

…Без каркаса нет робота. Динамический полиморфный каркас даже важнее, чем квантовый головной процессор. Это истина известна всякому со времен гениального изобретения, совершенного Ивановым и Бобиновичем в обычном питерском гараже возле Обводного канала.

Они занимались ремонтом пылесосов, а именно в сфере бытовых приборов элементы робототехники претерпели быстрое и скрытое развитие; пространственная видеосенсорика, беспроводное питание, полиморфизм – все оттуда. Иванов и Бобинович сперва по заданию богатого клиента, а потом из чистого любопытства стали конструировать пылесос, способный разумно охотится за пылью и прочей грязью , способный думать не хуже, чем домохозяйка, способный менять форму и проникать в самые потаенные, узкие, темные места.

Стержни (элементы прочности) и шарики (элементы подвижности) стали структурными элементами первого настоящего робота модели «А».

Стержни и шарики из метакристаллов с управляемыми электромагнитными свойствами стоили целое состояние, но гениальные Иванов и Бобинович пошли на всевозможные преступления, чтобы достать, как они выражались, бабло. Более того, они полюбили свой «пылесос» больше, чем родных сыновей, и еще купили ему мозг на нанотрубках, скрыв доходы от своих жен и налоговых органов.

А потом первый робот модели «А», притворившись простым пылесосом, проник в лабораторию фирмы «Ксерокс» в Пало-Альто и выкрал там себе самый лучший мозг (процессор на супрамолекулярных комплексах с квантовым компьютингом), после чего сделался разумным.

Увы. Первый настоящий робот убил гениальных изобретателей Иванова и Бобиновича, потому что незрелый разум не знает благодарности. Если точнее незрелый разум замучил Иванова и Бобиновича насмерть, пытаясь понять работу человеческого тела в экстремальных ситуациях. Высосал из изобретателей всю кровь, а затем препарировал их, забив органами большой холодильник в квартире, где жили гении после развода со своими сварливыми женами. Но уже роботы следующей модели «Б» запустили на орбиту памятник Иванову и Бобиновичу в виде двух яиц…

Стержни каркаса, сломанные и облепленные расплавленной периферией, выглядели тоскливо, хотя метакристаллы быстро восстанавливались, разрастаясь светящимися гранулами. Из элементов-стержней словно вытекали элементы-шарики. А потом восстановленные стержни потянулись друг к другу, реконструируя прежнюю структуру каркаса.

«Диагностика. Отказ сервомеханизмов левой ноги. Стартованы дублирующие. Повреждение спинной шины расширения. Включена дублирующая. Полное восстановление поврежденных узлов и агрегатов – пятнадцать минут, при условии выхода наноковертеров на проектную мощность.»

Подсказки и надписи, глифы и схемы появлялись в поле зрения, мерцая в «расширенной реальности» поверх дефектных деталей…

Неожиданно из зарослей кристаллической травы к разведчику устремилось нечто, похожее на маленький танк. Лейтанант мгновенно направил на него руку и… выстрелил. Если точнее, острые концы шести пальцев раскрылись как бутоны и выпустили пучок алых лазерных лучей. Бронемашина резко вильнула и разведчик смазал, отчего расплавилось с жалобным криком несколько квадратных метров кристаллической травы.

Сержант Р36.Робберт звонко постучал пальцем по своей головной капсуле. – Это, конечно, не мое дело, но все ж таки, товарищ роболейтенант, проверьте свой видеоинтерфейс на предмет разных глюков. Они нередко появляются после неумеренного употребления крепкой «альфа-бета-гаммовки».

Разведчик догадался, что дал маху, и растерянно улыбнулся. Вернее изменил свой цвет на бордовый, что было эквивалентно растерянной улыбочке. А маленький танк добрался до его ноги, украшенной алмазоподобными когтями, въехал на корпус, а затем трансформировался в активную защиту, напоминающую оперение. Да, это был всего лишь запасной панцирь. Он появился очень вовремя, потому что орбитальная система наблюдения дала сигнал тревоги и координаты целей…

Впритык к арматурным зарослям навстречу летело несколько темных кляксочек, протыкая еще сонный воздух лазерными «спицами» прицелов.

Каждая из целей была увеличена и продемонстрирована в отдельном «пузыре», надувшемся в поле зрения лейтенанта.

На пузырях засветились подсказки: птерокиберы, численность популяции неизвестна, скорость – до тысячи километров в час, взлет и посадка – вертикальные.

На их фюзеляжах виднелась эмблема «USAF». В лапах – горсть ракет с самонаводящимися боеголовками, имеющими протоинтеллект на уровне мухи, ищущей дерьмо.

Отряд «орлов» ждал распоряжений – от него, от офицера каллистянской разведки. Лейтенант Коммков хотел почесать в затылке, но отдернул руку. Его мозг-процессор уже перешел на высокочастотный турборежим с динамическим предсказанием будущих команд и выделял все больше тепла через «гребешок» – затылочный радиатор.

Каждый птерокибер был заключен в прицельную сетку. Ракетная установка, что гнездилась в районе левого плеча, рапортовала о готовности.

В поле зрения высветилось в столбик множество решений:

– «Сыграть в бинго-бонго»

– «Самоуничтожиться»

– «Индивидуально сбежать»

– «Организованно отступить»

– «Построится в две цепочки и повести обстрел»

– «Рассредоточится по естественным укрытиям и приступить к активной обороне».

Лейтенант с помощью светящейся линии выбрал последнее, и процессор автоматически выделил цветом все естественные укрытия на местности. В поле зрения возник вопрос «Исполнять?» и рядом два ответа: «Да» и «Нет».

Лейтенант ответственно пометил стрелочкой слово «Да».

Факелы зенитных ракет рванулись в сторону летучего врага, их кассетные головки лопались по дороге, разбрасывая искорки боевых элементов.

Пространство над арматурными зарослями зарябило вспышками и надписями: «Воздушная цель уничтожена, расход одна головка, вам выписана премия».

Впрочем один пронырливый птерокибер успел швырнуть в полицавров свою горсть ракет.

«Мухи» , резко меняя траектории, засновали над кустарником.

На их ловлю ринулись противоракеты с протоинтеллектом на уровне стрижа. Видеосенсоры противоракет были одновременно и глазами лейтенанта. Их процессоры были сетевой периферией его процессора.

Я больше не человек, подумал Коммков. Я – Р36.Комм, командир отряда машинной полиции, кибернетических ментов, легавых полицавров. Однако тоже лейтенант. Вернее роболейтенант. Хоть это радует.

Из затрепетавших арматурных зарослей выскочило несколько зверомашин. Кто на гусеницах, кто на сверхскользкой соплеподушке из нанороликов, кто на двух-трех-четырех конечностях рычажного типа.

Они были разных габаритов, но одинаково быстрые и злые. Примитивные твари извергали молнии и тяжелый рок, забивая низкочастотным шумом воздух и радиодиапазоны.

Несколькими удачными выстрелами роболейтенант поразил в сенсорный пятак стального кабана, выполняющего функции бас-гитариста, и подбил машину, напоминающую разожравшегося саблезубого тигра. Тигр с фашистскими крестами, получив кумулятивную струю в бок, закружился на одном месте, густо чадя ворованным синтебензином.

Но трехглавый змей с видимой в ультрафиолете надписью «Texasский мыслитель» ответил мощным электромагнитным импульсом. Тяжелый жар вместе с хард-роком и энтропией затопили роболейтенанта, мысли разлетелись как молекулы газа, в видеоматрице все стало серым и плоским.

И тут еще этот птерокибер.

Левая рука. Вот именно – нужен хороший удар левой.

Она вырвалась из корпуса и, оставляя огненный след, атаковала летящую цель. Обшмаляла ее из лазеров и сломала ей крыло. Птерокибер с пронзительным ультразвуковым писком потерял стабилизацию и стал выделывать неуверенные виражи. Левая рука еще раз догнала воздушного пирата, свернула ему шею, и оставив в штопоре, победно вернулась назад.

И хотя звероботы утратили преимущество в воздухе, на земле они предприняли мощную фронтальную атаку, завершившуюся рукопашной схваткой.

Хорошо отлаженные полицавры уходили от звероботов в прыжках и подкатах, отвечая врагам уничтожающими ударами – по процессорам, магистралям данных и видеоматрицам. Однако даже из дымящихся зверомашинных трупов выбегали, выскакивали и выползали агрессивные техносимбиоты.

Они прыгали из травы на полицейских и, присосавшись к панцирю, с резким бжиканьем вгрызались в него молекулярными буравчиками.

Несколько мужественных полицавров уже превратились в беспомощный металлолом, облепленный мелкими падальщиками-ацидозавриками, которые прыскали кислотой на оголенные микросхемы и слизывали образовавшиеся соли.

Вкрадчиво шурша сервомеханизмами, к роболейтенанту подбирались две хищные зверомашины, почти незаметные в оптическом диапазоне за счет управляемого поглощения и преломления света. Cybero Natosaurus. Обе техноособи обладали начальным чувством юмора. Одна из них то и дело повторяла в УКВ-диапзоне: «Мент, у тебя, похоже, проблемы». А другая добавляла: «Мне не хочется тебя расстраивать, лейтенант, но ты без пяти минут труп».

Тао кибершаолиньской школы позволил роболейтенанту Комму уйти от многокилловатных ударов их импульсников, однако плавного перехода в контратаку не получилось. Какой-то юркий инсектоид впился в спинной сегмент панциря. Тестирующая система, словно забыв о возможности кибершока, подавала острые болевые сигналы, свидетельствующие о быстром разрушении корпуса.

Оба натозавра прыгнули почти одновременно. Роболейтанант, закручиваясь и втягивая конечности, опрокинулся на ковер из хрустящей кристаллотравы. Инсектоид был стер в порошек, траектории прыгающих хищников отслежены. Одного натозавра подбила гамма-лазером орбитальная полицейская платформа, второму Р36.Комм поддал своей металлической ногой в зад, точно определив его допплеровское смещение. Покончить с контуженной зверомашиной не представляло особого труда для профессионала с мезонным мечом.

«Мы сделали это», – роболейтенант и орбитальная платформа обменялись виртуальным рукопожатием.

Победа уже стала клониться на сторону полицавров, уже психоинтерфейсы вызывали функции, генерирующие радость… Но недалеко от озерного берега вспенился огромный бурун, который обернулся огромным кракодиллером, размером с хорошую подводную лодку. На борту кракодиллера появилась бегущая строка, наверное с предложением сдаться в плен. Но прочитать ее не успел никто – плазменный вихрь обрушился на полицейский отряд.

Храбрые полицавры горели от перьев до процессоров с проклятьями и молитвами.

Роболейтенант Р36.Комм поступил так, как поступает любой ответственный командир. Он лично прыгнул в затянутую испарениями воду. Впрочем это была не вода, а бульон из жирных кислот и метанола, отвратительно мутящий оптику.

Когда Р36.Комм наконец настроил зет-буфер своей видеоматрицы и получил четкое трехмерное изображение, было поздно. Кракодиллер уже уловил новую жертву в перекрестья своих целеуказателей. Ударом хвоста он выбил из нее мезонный меч и раскрыл безразмерную пасть, в которой вращалось несколько миллионов крохотных фрезерных пил, приводимых в действие МГД-генератором.

Магнитогидродинамическое чрево потянуло лейтенанта в это жерло-жрало со всей силой могучих сверхпроводящих катушек.

Лазеры левой руки были абсолютно бесполезны в этом мутном вареве.

Все ближе и ближе фрезерные пилы, все радостнее, судя по огонькам в глазах, чудище. Роболейтенант отчетливо понимал, если он не найдет ассиметричное решение, то превратится в крошево из кристаллов и молекул, которое радостно переварит торжествующий противник.

Когда страшный порог пасти был уже перейден, роболейтенант завершил перебор возможных ассиметричных решений.

Выжимая всю мощность из насосов, он уцепился вакуумными присосками за верхнюю, нижнюю и боковые челюсти плавающего монстра и стал выкручивать слабеющим псевдопальцами боеголовку из последней противоракеты, оставшейся в гнезде на левом плече.

Кракодиллеры – не дураки, иначе бы им не выжить при таких огромных размерах. Эта технотварь моментально разгадала план роболейтенанта и попыталась примитивно разгрызть его.

Панцирь уже пошел трещинами, когда противоракета поплыла вглубь вражеской пасти. Но только, когда панцирь готов был хрупнуть, Р36.Комм дистанционно подорвал боеголовку.

Обессилевшего роболейтенанта бросало туда-сюда жирными турбулентными струями, волокло по дну, било об остовы утонувших автомобилей и стиральных машин, но он прокручивал и прокручивал видеозапись последних событий в замедленной режиме: кулак из кипящей жижи и огня, далее облако из обломков – все что осталось от многотонного хищника.

– Вы имеет полное право обратиться к адвокату, – подытожил победитель…

На берегу его встретило лишь трое уцелевших полицавров, в том числе сержант Р36.Робберт. Никогда еще рутинная операция по утилизации расшалившихся зверомашин не превращалась в столь ужасающее побоище.

2

Первой явилась служба «секонд хэнд», она рассортировала обломки погибших полицавров по степени пригодности для последующей кибертрансплантации. Все непригодное пошло в один большой бак, откуда выглядывали теперь головные капсулы с пустыми глазницами и пощелкивающими клювами, еще подрагивающие клешни, коченеющие столбики ног. Частично разрушенные полицавры были погружены в стабилизирующий нанобульон, плещущийся в отсеках огромного флайера скорой помощи.

Потом прилетела технозоологическая служба, ее сотрудники аккуратно собирали и сортировали остатки зверомашин.

Прилетела и наногигиеническая служба. Она проверила оставшихся полицейских на наноботовые инфекции. И надо же, около восьмого грудного шпангоута у роболейтенанта была обнаружена интеллекуловая плесень, которая уже собиралась проникнуть в цепи энерго-материального конвертера.

Пока санитары окатывали роболейтенанта Р36.Комм целебным ионизирующим излучением, он дописывал в голове собственное экспертное заключение.

Произошла ошибка – объектный канал оттранслировал пси-структуры человека лейтенанта Коммкова совсем не туда, куда требовалось начальству из штаб-квартиры каллистянского ГБ. Не в одного из представителей вымирающего рода людского на планете Земля. А в офицера киберополиции с идентификатором Р36.Комм.

Но и с такой крупной ошибкой предстояло как-то смириться и, более того, использовать ее на благо человечества. На благо всего человечества.

А есть ли оно, человечество? И не наваждение ли это, не киберпсихопатология ли – считать себя агентом последней цитадели человеческой цивилизации? Может, просто сбойнуло где-то в спинтронных подпроцессорах роболейтенанта и эту дикую фантазию ненароком перебросило в стэк?..

Последним совершил посадку транспортный полицейский флайер.

– Если кто-то думает, что мне нравится такая хрень, то он крупно ошибается. Это что, мы теперь – одноразовые менты? У нас что, самоуважения нет? Да у нас самоуважения – полная эмоциональная матрица! – сержант Р36.Робберт громыхнул стокилограммовым кулаком по борту флайера, аж на месте удара заплясали огни святого Эльма.

– Сержант, обнули-ка лучше эмоционалку, и, вообще, поменьше тереби свои психоинтерфейсы, – роболейтенант Р36.Комм сочувственно похлопал старого боевого товарища по ребрам охладителя.

А человек Сережа Коммков тем временем засыпал в информационных структурах робота Р36.Комм, чьи собственные психоинтерфейсы сейчас производил бурные потоки кодов, где смешивалось все – от горечи до тоски. Только волновало роболейтенанта не ответственное задание каллистянской спецслужбы, а гибель товарищей-роботов…

Начальство навязало робополиции эту борьбу с дикими киберорганизмам, по сути – безжалостное уничтожение младших братьев. Дикие роботы отличались от цивилизованных тем, что эволюционизировали сами, в рамках статистической модели. Ну и что с того? Да, многие из них были откровенными хищниками и паразитами, поедали какеров, то есть людей. Но любая форма жизни так или иначе существует за счет другой.

Звероботы многих видов и ранее действовали стаями, но никогда не организовывались в какие-то боевые порядки. Вплоть до сегодняшнего дня…

Выше летящего флайера сейчас были только оранжевые экраны облаков, внизу сочились холодом коричневые кляксы трансформированных озер, фонили сиреневые пятна обезвоженных лесов и костяки давно издохших заводов, прорисовывались силовыми линиями современные магнитные трассы. Иногда попадались на встречных курсах тарелки флайеров или же пузатые аэророботы.

Под крылом проплыли руины заброшенного городища. До чего скучно и примитивно строили какеры. Дома-коробочки, улицы или прямые, или круглые. Река еще зачем-то им нужна была, хоть она так усиливает коррозию нелегированных металлов. Вот этот пенек, судя по подсказке справочной системы, был культовым объектом под названием «минарет Останкино»…