О «лежбищах» и «охотничьих угодьях» знали мы неплохо, потому что монстры теперь не особо скромничали. На этом фронте борьба, можно сказать, велась вничью. Только мы выбьем червяжий гарнизон из какой-нибудь их старинной крепости, вроде пивзавода «Балтика», как сразу отряды червяг перебираются в места, где народ даже и не верил, что есть на свете натуральные монстры.
И, если честно, наша санитарная «Дельта» их экспансию совсем не затормозила. Сужу по тому, что червяги принялись калечить учреждения и институты, которых раньше в упор не видели. Например, выжили людей из Публичной библиотеки – там, кстати, не обошлось без жертв, ну а книжки, стало быть, сожрали.
Короче, «коллективный разум» червяг направлял их туда, где можно было перенять «полезное» и где они чувствовали угрозу, которую надо уничтожить. И иногда казалось, что они сильно перестраховываются. Впрочем, гадам можно доверять, они же обоняют эти самые предательские квантовые состояния или глубинные пульсы, как угодно…
Потом настала очередь зоологического музея. Зачем червягам чучела? Но, говорят, они там что-то вроде почетного караула установили в экспозиции беспозвоночных животных. По ночам червяги стали ползать по Эрмитажу. Особенно много их выделений было в египетском отделе, около изваяний священного жука-скарабея. Может, у них культура уже зарождается?..
Монстры наносили визиты и в психбольницы. После этого червяги как раз и научились хорошо влиять на поведение человека-носителя, вызывая деградацию нервных тканей особыми белками-убийцами. Это получило название – инкубационная энцефалопатия.
Носитель, получив порцию яичек, как наш Андрей Иванович Воропаев, оказывался под психическим контролем монстра и все время инкубации носил матку прямо на себе! Она следила за тем, чтобы он хорошо и правильно питался, не переохлаждался и не попался нашему патрулю. Но это забота часто заканчивалась тем, что изъеденный труп обнаруживался в совершенно неожиданном месте, например, в мусорном баке. А на шее у него обнаруживались следы проколов; то есть червяга запускал ему в голову свои отростки – прямо в лимбический отдел и как-то там руководил…
В тот знаменательный сентябрьский вечерок с киношными эффектами кончалось лето, по радио наяривал казачий хор: «Черный ворон, что ты вьешься», но никто не хотел геройски помирать.
Наша патрульная группа укрывалась в фургоне неподалеку от крупного торгового центра, в подвале которого я когда-то встретил первого в своей жизни червягу. В фургоне мы занимались тем, что выясняли кто из нас «козел», в полтона постукивая по столу костяшками домино.
Но задание у нас было – очистить весь торговый центр от червяг. Велик Питер, а отступать некуда. Уже двадцать процентов городских жилых, рабочих и служебных площадей заняты червягами – и люди там вообще не показываются. Если, конечно, не считать бомжей и алкашей, которым плевать, делают из них гнезда или нет. А еще сорок процентов площадей заняты частично.
На столе, исполняя роль скатерки, лежала городская сводка санэпиднадзора за последнюю неделю, касающаяся контактов петербуржцев с монстрами. Неприятное чтиво.
Например: укусы и уколы разной степени тяжести – 128, в том числе со смертельным исходом – 18.
Прочие травмы – около 500.
Отравления и интоксикации – 1089. Плюс 203 случая с неясной этимологией.
Сопутствующие вирусные и бактериальные инфекции – 897. Плюс 365 случаев с неясной этимологией.
Инкубации личинок – 625, в том числе со смертельным исходом – 12.
Случаев инкубационной энцефалопатии – 202.
Рост случаев со смертельным исходом и длительной потерей трудоспособности за неделю на 23 процента.
График за последние два месяца целиком и полностью укладывается в геометрическую прогрессию.
По сводкам милиции и пожарной охраны – материальный ущерб составил за одну неделю – 120 миллионов рублей.
Насколько известно, в Москве, Екатеринбурге, Красноярске и других крупных городах, где ведется статистика, процент пострадавших и кривая роста примерно такие же.
Горожане бегут в те районы, где монстры открыто не показываются, но там каждый день перестрелки из-за жилплощади, десятки трупов. Городское правительство превращают частные квартиры в коммуналки и общаги, но кому охота впускать в свое гнездышки так называемых «беженцев из районов санитарного бедствия».
Большинство продуктов распределяется уже по карточкам и тут царит непременный бардак. Продукты хранятся подальше от червяг где-то за городом, там половина портится или разворовывается – и продается уже на базарах. Аналитики-паралитики говорят, что еще месяц в подобном духе и крупные города России рухнут, ну и вместе с ними вся страна.
А в Америке червяги, когда вышли из подполья, первым делом раскурочили Лос-Аламоскую Национальную Лабораторию. А потом Фермилаб вместе с крутейшим на свете тэватроном. Не одни, стало быть, мы страдальцы – хоть это приятно. Тамошний президент хотел сразу мощь показать, поднял национальную гвардию, ФБР, всяких Рэмбо, вложил миллиарды долларов в борьбу. А результат хилый оказался. Американских монстров предпринятые меры только раззадорили и эволюционный процесс еще больше ускорился. В Калифорнии червяги как будто научились сквозь стены проходить.
Кстати, информация о наступлении монстров подвергается даже в Штатах, Японии, Германии цензуре! Во избежания паники у населения. Но по тем сведениям, которые просачиваются, становится ясно, что взлет неприятной статистики там больше чем у нас и ущерб измеряется еженедельно в миллиардах долларов.
Население бежит из Калифорнии, большого Лондона, Токио, Мюнхена и подобных регионов, где червяги ведут себя наиболее нагло. Калифорнийские миллионеры ютятся в палаточных городках где-то в Мексике! Даже мне не смешно…
Итак, торговый центр приказано «очистить». Мало ли что приказано. В подвал я ни за что не полезу. А наверх гады выползают редко и то по ночам.
Вчера вечером дистанционно управляемые минироботы лазали кое-куда и установил там подслушивающую-поднюхивающую аппаратуру.
Теперь мы знаем, когда новоявленные самураи переходят границу. То есть, можем узнать, если время от времени отрываться от домино и смотреть на экран компа. Вообще-то при обнаружении чего-то стоящего сеть слежения сама должна была зазвенеть. Но ведь невозможно ее отрегулировать на все сто. Она может зазвенеть без толку, а может и молчать как партизан, если даже противник марширует сомкнутыми рядами.
Сети слежения у нас теперь уже более чуткие, импортные, по ленд-лизу что ли поставленные. Эти системы научились, наконец, очищать смысловые сигналы от всякого дерьма, в смысле, от «шума» и помех. А все равно толку от новых сетей немногим больше чем от прежних, ведь и монстры развиваются.
Врагам, по идее, непросто засечь наши элементы слежения, потому что меняют они по спецкоду несущую частоту и работают на отражении волн, то есть без собственного энергоисточника. А все равно червяги их засекают и проглатывают…
Я, время от времени, становился «козлом» и подсаживался к компьютерному терминалу. Проглядывал на экране такие вот сообщения:
«Корпус 1, сектор 1-А. Отклонение от уровня нормализации по движению +2, по излучению 0, по цэ-о-два -1».
Вы все поняли? Ну, а я анализировал я эти отклонения, детализировал, пытался кое-кого вывести на чистую воду.
В середине ночи, кажется, вывел. На пятом этаже главного корпуса универсама явно присутствовали посторонние лица.
Соответствующий участок на экране был сейчас помечен бодрым розовым светом, тут же вписаны столбиком параметры: «Отклонения по движению +9, излучению +1, по це-о-два -2». Ну да, эти гады в потемках дышат углекислым газом.
Тогда я поднял всю нашу команду «в ружье» бодрым криком «Сарынь на кичку». Надел шлем, в который тоже встроен терминал системы слежения – забрало по совместительству экран, на нем полная тактическая ситуация и мое местоположение, отслеживаемое с помощью спутника. Еще на экране целеуказатель и прицел моего оружия представлен – совсем как у летчика-налетчика. Совмещай указатель с прицелом и шпокай врагов, совмещай и шпокай. Вдобавок на забрало можно надвинуть 130-мм линзы и прибор инфракрасного видения. Это все осталось от прежних более крутых времен «Дельты». Еще я повесил фонарик на грудь, который вовсе не фонарик, а мощный мазер, производитель электромагнитных «глушащих» импульсов. От него и в самом деле страдают электрические системы оппонента, и делается он немного несграбный, подслеповатый и не такой вредный, как обычно.
Ну, вперед.
Пожарная машина завелась на этот раз с первого раза, что обеспечило внезапность атаке. Я на выдвинутой лестнице влетел просто, как ангел, прямо в окно, и мазер-глушак не забыл включить, для начала все вроде грамотно. Сразу за подоконником приятная встреча – адская семейка, жирная матка и ее три мужа, приготовились к соревновательной мультикопуляции! (Как-нибудь расскажу, что это такое). Они, конечно, пытались от меня избавиться, но неудачно.
Я перешпокал их всех из штурмовой винтовки, как персонажей своего «доктора Хантера». Считайте, что за «Секстиум» тоже мстил. Естественно, я им испортил приятное времяпровождение, но сексом пробавляться здесь было так же неуместно, как и на партсобрании.
Затем плавно, без лишнего шороха, стал обходить помещение.
Возле кассы труп нашелся с проженной насквозь головой и набитыми карманами. Не слишком свежий. Наверное, воришка. Он на свою голову решил поработать всласть тихим вечерком. На трупе лежит чек. У червяг, похоже, уже юмор прорезывается.
Нет ли и сейчас здесь засады?
Я направил толстый ствол винтовки на подозрительный прилавок, но что-то двинуло меня к трупу обернутся. И вовремя, из него выползала матка, готовая засадить в меня хобот. Разнес ее из винтовки. Заодно и человека сильно разворотил. А он там внутри червивый, прилично червивый.
Хотел было из-за тошноты раздавить банку колы со стеллажа, война и это спишет. Откупорил, собрался задрать забрало, а система слежения вдруг долбанула мне по маковке: «Сектор 1-13М: движение +18; сектор 2-13Л: движение +7». И треть схемы здания закрашена уже отчаянным красным светом.
Летят червяги, как черти, сквозь стены и перекрытия, то ли настоящая телепортация, то ли все курочат на ходу. И надо мной, на шестом этаже, их целая прорва. И позади меня тьма тьмущая паразитов. Да это ж ловушка!
Я передернул затвор своей штурмовой винтовки, а куда нацеливать непонятно, откуда вынырнет хана?
И тут вспышка над башкой. Кусок потолка разлетается в клочья и хлам. По моему шлему стучат куски штукатурки, щебень, осколки бетона.
Светофильтры шлема успели отозваться и защитили глаза от вспышки, но я сильно замандражировал – может, червяги научились фугасы взрывать?
Да нет, это, конечно, обычный плазмоид, только повышенной мощности.
Струхнул я от такого обычного плазмоида. И не только струхнул. Заодно по какой-то глюонной струне проник в сознание червяги.
Я проскочил сквозь боль, ослепление и ворвался в темный погреб. Спасибо суперпозиции – увидел самого себя ненавидящим взглядом монстра, с вывороченными наизнанку всеми клеточками, какой-то пеной. Навстречу этой пене неслась огненная волна.
Покончил я с суперпозицией и совершил мощный прыжок, увиливая от шаровой молнии, которая улетела куда-то к центру земли.
Того паразита, который сверху, разнес вместе с потолком. Затем бронебойным зарядом пробил дыру в стене, а вакуумно-вихревым зарядов расчистил дорогу в соседний зал, грохнув заодно пяток монстров.
Сейчас задача – поменьше воевать, побыстрее добраться до аварийного выхода в торце здания.
Соседний зал был своего рода галерей над огромным холлом, простирающимся от первого до последнего этажа. Он был, конечно, темным, но инфравизор дал потрясную картинку. Внизу копошились монстры. Их там были тысячи, а ведь наша сеть слежения ни ухом, ни рылом… Одни червяги ползали, другие прыгали, третьи сношались – с другим полом и сами с собой.
Холл, конечно, был уже украшен сталактитам и сталагмитами выделений. Ноздреватые стены, свисающая паутина, на которой тренировались молодые особи.
Видимо магазины торгового центра не произвели правильной эвакуации, поэтому тут оставалось навалом всякого барахла. И мне показалось, что червяги распоряжаются всякими предметами довольно осмысленно.
Монстры как-то баловались с детскими игрушками, жрали из консервных банок, сосали из пивных бутылок, валялись на диванах. А еще я увидел некоего предводителя. Вернее двух предводителей. По крайней мере они возлежали на пьедестале из телевизоров и компьютеров. Пьедестал обвивала огромная матка, настоящая королева, чье членистое брюшко достигало в длину десятка метров. Последние несколько члеников, впрочем, отвалились и из них вылетали коварные личинки типа С.
Время от времени к этой троице подползали делегации, от двух до пяти особей. Они дружно срыгивали какую-то творожистую массу, которую матка радостно слизывала. Но один раз, она спокойно сожрала слегка сопротивляющегося члена делегации.
Поди догадайся, что там происходит. Приношение дани, жертвоприношение, суд и экзекуция. А может все это вместе взятое?
Бродило по холлу немало сильно опухших и облезших собак, которые, похоже, едва ли соображали, только пускали слюни – это были, наверное, умственно деградировавшие носители…
Сзади послышалось напряженное трещание панцирных колец. Очередная неприятность – ко мне направлялось трое червяг. Среди них одна матка с вытянутым брюшком – не настолько, конечно, как у королевы внизу. Один червяга резко перескочил на потолок и занял выгодную позицию для атаки.
В меня полетел хобот, я увернулся, пару раз выстрелил и бросился наутек.
Я участвовал в настольном беге и скачках через стеллажи и прилавки, удачно маневрировал среди шкафов, который взрывались за моей спиной, угодив под огненные удары червяг. И оказался в узком коридоре кишечного вида. За ним должна быть черная лестница.
Уже не должна… Один пролет от лестницы только и остался.
Но у меня по счастью есть моток троса на поясе. Завязал один конец на перилах, другой сбросил вниз. Теперь можно съезжать. Однако съехал я метров на пять, не больше.
На перилах возник червяга.
– Не делай этого, не делай, – загорланил я. Но было поздно. Изогнувшимся кончиком хвоста червяга коснулся троса, щелкнул разряд… и я понял, что нахожусь в свободном падении.
Принято в этих случаях издавать протяжный крик. Я уже начал орать, но быстро заткнулся. Мое тело попало в паутину, она меня затормозила, но я по счастью прорвал ее. И в итоге шмякнулся в какую-то противно чмокнувшую грязь.
Чмокнула противно, но зато смягчила удар и не дала мне разлететься на куски. Я, судя по всему, оказался в подвале. А попал в него через пролом в перекрытии. Я пошевелил членами, собрал их воедино, поднялся.
Тот самый подвал, в котором я первый раз в своей жизни встретил червягу. Увы, не в последний. Господи, мне от них уже по гроб не отвязаться…
Но, пока живем, надо искать выход. Здесь по-прежнему все завалено гниющей тарой, залито водой, однако в отличие от прошлого посещения у меня есть инфравизор. С другой стороны терминал шлема почти утратил связь с системой слежения, а в его памяти не было ничего похожего на план подземелий. Да, где-то пятьдесят на пятьдесят, что я выберусь отсюда…
Снизу хлюпает, сверху капает, я бреду на сильно согнутых ногах, все более погружаясь в грязь.
Настроение было кислое, и не только из-за страха за жизнь. Я ведь себя, в общем-то, много лет подспудно настраивал на успех. Я ожидал, что жизнь моя удастся лишь в одном пункте, но зато самом важном. Однако получилось как всегда.
Мне оставалось брести наугад, слушая как стучит кровь в ушах. Но психика, если ей не мешать, сама себя защитит. Психика человеческая сама себя защитит, от всего ужасного отгородит с помощью допаминчика и эндофинчика.
Я уже посторонним, не очень заинтересованным слушателем внимал моим тяжко чавкающим ботинкам.
Наконец, когда я сильно отгородился от реальности, то оценил я колыхания и трепетания, то есть вибрации среды; пульсы внешней жизни вещей и пульсы внутренней. Не знаю, какое отношение это имело к струнам глюонного поля, по которым передаются квантовые состояния, но я в этих катакомбах чувствовал напряженную нечеловеческую жизнь.
Куда ж нам плыть по мошонку в грязи?
Я увидел цепь пузырьков на поверхности ленивого потока.
Пришлось нырнуть в грязь, где инфравизор едва различал силуэты. Однако крюкастую морду я увидел в какой-то паре метров от себя. Она еще не коснулась меня, но уже как будто сдавила меня челюстями. Наверное, надо было поступить иначе, но я психанул и пальнул вакуумно-вихревым зарядом.
Воздушно-грязевой волной меня ударило словно огромной боксерской перчаткой и швырнуло будто соплю из носа великана.
Я, когда очухался, нашел себя в какой-то щели, если точнее в странном канале, который явно прорыли не люди. Его стенки состояли словно из спекшейся земли, промазанной затвердевшим дерьмом.
Я попробовал пошевелиться, и почувствовал многообразную боль в разных членах тела. Нога была явно сломана в пяти местах. Голова тоже ударена, потому что поташнивало, из носа натекло в рот крови, а на шлеме имелась очень приличная вмятина. Если бы без шлема, то голова бы раскололась пополам. Терминал треснул и навеки вышел из строя, линзы разбились, инфравизор накрылся. Фурычил только фонарик установленный на шлеме. Меня было видно издалека, но я боялся выключить его и остаться в полной темноте.
А потом прямо по мне проползли, но не остановились три твари – от этих склизких клешневатых ножек на своей шее, я чуток блеванул, отклонив голову набок.
Затем послышался писк, немного смахивающий на тот, что у котят. Писк приближался. Я с трудом сел, но понял, что на большое не способен. Окостеневшим пальцем я поймал спусковой крючок винтовки, очень сомневаясь, что это поможет.
В сумерках, наконец, показался источник писка – молодая особь, по мягким теплым покровам заметно, что недавно из личинок. При всех отталкивающих чертах было в ней что-то неуловимо-симпатичное. А может, и вполне уловимое. Никаких свисающих соплей, брызжущих слюней. Тонкие жесткие крылышки цвета дымчатого стекла, тельце – как несколько выложенных в ряд коньячных бутылок, голова, похожая на шлем мотоциклиста. Время от времени рукочелюсти червяги, уже немного похожие на губы, раскладывались в длину, хватали что-нибудь, мяли-трепали, но вскоре отпускали.
Особь типа С? То есть тварь того типа, который навсегда остается недоразвитым и вспомогательным? Но, с другой стороны, при вызревании личинки у нее крылышки всегда отпадали. Значит, мутант.
Мы с этой мутантной особью настороженно пялились друг на друга, животное и человек. Рожденный ползать и рожденный летать. Один с жутким страхом, другой с интересом. Внимательная нижняя губа червяги прикоснулась к моему башмаку и как бы через нее послушала меня. Несмотря на то, что палец я держал, где положено, на спусковом крючке, желания выстрелить не возникло. Хотя не исключено было, что мой некогда внимательный организм стал бесчувственной колодой. А потом «слушания» закончились…
Молодая особь отошла, к ней подвалила другая червяга, вполне пожилая, из этих развитых, типа B. Обе червяги зашипели друг на друга.
Стали появляться и другие твари, как типа B так и С. И похоже они были настроены недружественно друг по отношению к другу.
Кончики их хвостов сыпали искрами, челюсти резко раскрывались, брызгала слюна. Это была еще не драка, но демонстрация силы.
Я словно улавливал причину разногласий. Она была во мне, но и не только во мне. Одни хотели меня сожрать, другие… этого я уже не понял.
Внезапно какая-то тварь типа B метнулась ко мне, я выстрелил и промазал…
Я почти не почувствовал толчка, но увидел челюсти, вонзающиеся мне в живот, увидел брызги крови и отключился…
Спустя какое-то время я понял, что жив. Брюшная полость явно не была вскрыта! То есть с ней, конечно, что-то произошло. Вот, порвана же куртка, замазана кровью. На коже видны порезы, напоминающий своим рисунком спираль. Но если бы случилось полостное вскрытие я бы сейчас не шрамы разглядывал, а мучительно бы помирал, зажимая руки расползающиеся кишки. Получается, червяга меня не разорвала. Вот, что значит, сытость. Или стала разрывать, но ей помешали. А может… может она меня пропорола, но другие заштопали… Короче, случилось странное.
Откуда-то вроде поддувал ветерок и я понял, что единственное разумное решение – это ползти по каналу. Если есть сквозняк, то, значит, имеется выход. Шагать я, конечно, не мог – нога если не в пяти местах, но сломана была наверняка. Я тянулся вперед, используя вместо костыля штурмовую винтовку «Урал». И не забыл вколоть себе три кубика анальгетика.
Я, естественно ожидал, что вот-вот напорюсь на скопище червяг, где мне и настанет бесславный конец. Но встречал только слизневые потеки, затвердевшую слюну, пару раз сброшенные панцирные кольца. И кое-где следы шаровых плазмоидов, весьма впечатляющие. Но самих паразитов нигде не было видно. Пока.
И что удивительно, мой взгляд летел впереди меня, он забирался за один угол, другой, третий. Все, что должно было еще встретиться, вертясь, выплывало какой-то пеной из глубины и, поровнявшись со мной, разлеталось на отдельные пузырьки. Осуществилась, наконец, вековая мечта ночного прохожего: знать, что тебя ожидает за следующим поворотом. Поскольку канал разделился на несколько рукавов, а потом еще снова, то это знание пригодилось, чтобы не сбиться с курса.
У меня, наверное, была суперпозиция, но очень органичная – я в себе самом воспринимал два потока ощущений.
Мне даже удалось увильнуть от червяги, который поджидал меня за поворотом, разогревая свою молнию и щелкая челюстями.
Я вовремя свернул, оставив его бессильно ронять слюну. Потом свернул еще раз и вышел на магистральную линию.
И вот канал, проделанный червягами, соединился с дренажной канавой индустриального происхождения.
Она вывела меня под канализационный люк. Лесенка, ведущая вверх, была сорвана каким-то умельцем. Вообще моя родина отличается обилием умельцев, которые могут испортить все что угодно… Как подняться сейчас – непонятно.
Но ощущение меня обуревает, что мне многое под силу. Ощущение не ложным оказалось. Я поймал пульс стены! Я почувствовал всю стену вплоть до мелких выщербин. Вставляя пальцы и носки в почему-то знакомые щербины, поднимаюсь наверх, и отодвигаю головой крышку люка. Выбираюсь наружу.
Я на какой-то улице, даже сразу не узнать. За время моего отсутствия город сильно изменился в худшую сторону. Небо затянуто сизым смогом, дымом пожарищ, видно полыхает какая-то химическая фабрика. Или пищевая – между ними сейчас не слишком большая разница. Витрины магазинов на первых этажах разбиты, мостовая усеяна битым стеклом, ветер несет драную бумагу. Торговые заведения, похоже, что раскурочены людскими безумными толпами.
Берусь подумать, что в городе началась паника, дурдом, и дегенераты бросились тащить, что ни попадя. Ситуевина вышла из-под контроля и неизвестно, когда под него вернется.
Метрах в двадцати из подворотни вырулило трое мужиков и, конечно, направились ко мне. Я потрогал винтовку. В запасе всего один бронебойный заряд. Черт, если промахнусь, эта тройка покромсает меня на кусочки. Уже отсюда видны на их физиономиях следы инкубационной энцефалопатии.
Неожиданно рядом со мной причалил мощный джип «Чероки». Те трое энцефалопатов притормозили и принюхались. Из машины выскочили… Нина, еще какой-то седой мужик, и быстро забросили меня в салон.
Я оказался в лежачем положении между сидений, в щеку мне упиралась обУвка Нины, вполне элегантная «Саламандер», но выше нее виднелась пятнистая армейская штанина.
Седой мужик, держа одной рукой руль, полуобернулся и глянул на меня.
– Ну, что, молодой человек, сегодня был тяжелый денек? – спросил он с неподражаемыми одесскими интонациями.
Узнав ЗНАКОМЫЙ голос и увидев ЗНАКОМОЕ лицо, я сильно побледнел. Даже, наверное, посерел.
– Дорогой Самуил Моисеевич, я не сделал вам ничего плохого. Нинка все сама начала. Не надо меня в преисподнюю увозить. – заблеял я, чувствуя неотвратимость наказания.
Смотрящий на меня был доктором Файнбергом! В чистом виде.
– Саша, не надо иметь столько ужаса на лице. Я не погиб тогда, хотя должен был. В тот день в здании находилась одна неучтенная персона, мой старый друг Гриша, хороший системный программист. Он должен был наладить мне extra-communication grid, как это… супервычислительную сеть. И я должен был скрыть его присутствие от начальства. Наверное, понимаете, почему – расходы за использование спутниковых и оптоволоконных каналов, это не шутка. И червяги убили Гришу, убили надо полагать по ошибке – тогда у них системы обнаружения еще давали сбои.
– И вы?…
– А я решил обменяться с ним одеждой, чтобы уйти в подполье вплоть до той поры, когда я смогу им врезать. Короче, я сбежал, а Нина на опознании, так сказать, тела, сказала, что это я. Меня, конечно, можно осуждать за это. Но я действовал в интересах не только своих, но возможно и всего человечества.
Объяснившись Файнберг перестал оборачиваться и смотрел только на дорогу.
И, если честно, наша санитарная «Дельта» их экспансию совсем не затормозила. Сужу по тому, что червяги принялись калечить учреждения и институты, которых раньше в упор не видели. Например, выжили людей из Публичной библиотеки – там, кстати, не обошлось без жертв, ну а книжки, стало быть, сожрали.
Короче, «коллективный разум» червяг направлял их туда, где можно было перенять «полезное» и где они чувствовали угрозу, которую надо уничтожить. И иногда казалось, что они сильно перестраховываются. Впрочем, гадам можно доверять, они же обоняют эти самые предательские квантовые состояния или глубинные пульсы, как угодно…
Потом настала очередь зоологического музея. Зачем червягам чучела? Но, говорят, они там что-то вроде почетного караула установили в экспозиции беспозвоночных животных. По ночам червяги стали ползать по Эрмитажу. Особенно много их выделений было в египетском отделе, около изваяний священного жука-скарабея. Может, у них культура уже зарождается?..
Монстры наносили визиты и в психбольницы. После этого червяги как раз и научились хорошо влиять на поведение человека-носителя, вызывая деградацию нервных тканей особыми белками-убийцами. Это получило название – инкубационная энцефалопатия.
Носитель, получив порцию яичек, как наш Андрей Иванович Воропаев, оказывался под психическим контролем монстра и все время инкубации носил матку прямо на себе! Она следила за тем, чтобы он хорошо и правильно питался, не переохлаждался и не попался нашему патрулю. Но это забота часто заканчивалась тем, что изъеденный труп обнаруживался в совершенно неожиданном месте, например, в мусорном баке. А на шее у него обнаруживались следы проколов; то есть червяга запускал ему в голову свои отростки – прямо в лимбический отдел и как-то там руководил…
В тот знаменательный сентябрьский вечерок с киношными эффектами кончалось лето, по радио наяривал казачий хор: «Черный ворон, что ты вьешься», но никто не хотел геройски помирать.
Наша патрульная группа укрывалась в фургоне неподалеку от крупного торгового центра, в подвале которого я когда-то встретил первого в своей жизни червягу. В фургоне мы занимались тем, что выясняли кто из нас «козел», в полтона постукивая по столу костяшками домино.
Но задание у нас было – очистить весь торговый центр от червяг. Велик Питер, а отступать некуда. Уже двадцать процентов городских жилых, рабочих и служебных площадей заняты червягами – и люди там вообще не показываются. Если, конечно, не считать бомжей и алкашей, которым плевать, делают из них гнезда или нет. А еще сорок процентов площадей заняты частично.
На столе, исполняя роль скатерки, лежала городская сводка санэпиднадзора за последнюю неделю, касающаяся контактов петербуржцев с монстрами. Неприятное чтиво.
Например: укусы и уколы разной степени тяжести – 128, в том числе со смертельным исходом – 18.
Прочие травмы – около 500.
Отравления и интоксикации – 1089. Плюс 203 случая с неясной этимологией.
Сопутствующие вирусные и бактериальные инфекции – 897. Плюс 365 случаев с неясной этимологией.
Инкубации личинок – 625, в том числе со смертельным исходом – 12.
Случаев инкубационной энцефалопатии – 202.
Рост случаев со смертельным исходом и длительной потерей трудоспособности за неделю на 23 процента.
График за последние два месяца целиком и полностью укладывается в геометрическую прогрессию.
По сводкам милиции и пожарной охраны – материальный ущерб составил за одну неделю – 120 миллионов рублей.
Насколько известно, в Москве, Екатеринбурге, Красноярске и других крупных городах, где ведется статистика, процент пострадавших и кривая роста примерно такие же.
Горожане бегут в те районы, где монстры открыто не показываются, но там каждый день перестрелки из-за жилплощади, десятки трупов. Городское правительство превращают частные квартиры в коммуналки и общаги, но кому охота впускать в свое гнездышки так называемых «беженцев из районов санитарного бедствия».
Большинство продуктов распределяется уже по карточкам и тут царит непременный бардак. Продукты хранятся подальше от червяг где-то за городом, там половина портится или разворовывается – и продается уже на базарах. Аналитики-паралитики говорят, что еще месяц в подобном духе и крупные города России рухнут, ну и вместе с ними вся страна.
А в Америке червяги, когда вышли из подполья, первым делом раскурочили Лос-Аламоскую Национальную Лабораторию. А потом Фермилаб вместе с крутейшим на свете тэватроном. Не одни, стало быть, мы страдальцы – хоть это приятно. Тамошний президент хотел сразу мощь показать, поднял национальную гвардию, ФБР, всяких Рэмбо, вложил миллиарды долларов в борьбу. А результат хилый оказался. Американских монстров предпринятые меры только раззадорили и эволюционный процесс еще больше ускорился. В Калифорнии червяги как будто научились сквозь стены проходить.
Кстати, информация о наступлении монстров подвергается даже в Штатах, Японии, Германии цензуре! Во избежания паники у населения. Но по тем сведениям, которые просачиваются, становится ясно, что взлет неприятной статистики там больше чем у нас и ущерб измеряется еженедельно в миллиардах долларов.
Население бежит из Калифорнии, большого Лондона, Токио, Мюнхена и подобных регионов, где червяги ведут себя наиболее нагло. Калифорнийские миллионеры ютятся в палаточных городках где-то в Мексике! Даже мне не смешно…
Итак, торговый центр приказано «очистить». Мало ли что приказано. В подвал я ни за что не полезу. А наверх гады выползают редко и то по ночам.
Вчера вечером дистанционно управляемые минироботы лазали кое-куда и установил там подслушивающую-поднюхивающую аппаратуру.
Теперь мы знаем, когда новоявленные самураи переходят границу. То есть, можем узнать, если время от времени отрываться от домино и смотреть на экран компа. Вообще-то при обнаружении чего-то стоящего сеть слежения сама должна была зазвенеть. Но ведь невозможно ее отрегулировать на все сто. Она может зазвенеть без толку, а может и молчать как партизан, если даже противник марширует сомкнутыми рядами.
Сети слежения у нас теперь уже более чуткие, импортные, по ленд-лизу что ли поставленные. Эти системы научились, наконец, очищать смысловые сигналы от всякого дерьма, в смысле, от «шума» и помех. А все равно толку от новых сетей немногим больше чем от прежних, ведь и монстры развиваются.
Врагам, по идее, непросто засечь наши элементы слежения, потому что меняют они по спецкоду несущую частоту и работают на отражении волн, то есть без собственного энергоисточника. А все равно червяги их засекают и проглатывают…
Я, время от времени, становился «козлом» и подсаживался к компьютерному терминалу. Проглядывал на экране такие вот сообщения:
«Корпус 1, сектор 1-А. Отклонение от уровня нормализации по движению +2, по излучению 0, по цэ-о-два -1».
Вы все поняли? Ну, а я анализировал я эти отклонения, детализировал, пытался кое-кого вывести на чистую воду.
В середине ночи, кажется, вывел. На пятом этаже главного корпуса универсама явно присутствовали посторонние лица.
Соответствующий участок на экране был сейчас помечен бодрым розовым светом, тут же вписаны столбиком параметры: «Отклонения по движению +9, излучению +1, по це-о-два -2». Ну да, эти гады в потемках дышат углекислым газом.
Тогда я поднял всю нашу команду «в ружье» бодрым криком «Сарынь на кичку». Надел шлем, в который тоже встроен терминал системы слежения – забрало по совместительству экран, на нем полная тактическая ситуация и мое местоположение, отслеживаемое с помощью спутника. Еще на экране целеуказатель и прицел моего оружия представлен – совсем как у летчика-налетчика. Совмещай указатель с прицелом и шпокай врагов, совмещай и шпокай. Вдобавок на забрало можно надвинуть 130-мм линзы и прибор инфракрасного видения. Это все осталось от прежних более крутых времен «Дельты». Еще я повесил фонарик на грудь, который вовсе не фонарик, а мощный мазер, производитель электромагнитных «глушащих» импульсов. От него и в самом деле страдают электрические системы оппонента, и делается он немного несграбный, подслеповатый и не такой вредный, как обычно.
Ну, вперед.
Пожарная машина завелась на этот раз с первого раза, что обеспечило внезапность атаке. Я на выдвинутой лестнице влетел просто, как ангел, прямо в окно, и мазер-глушак не забыл включить, для начала все вроде грамотно. Сразу за подоконником приятная встреча – адская семейка, жирная матка и ее три мужа, приготовились к соревновательной мультикопуляции! (Как-нибудь расскажу, что это такое). Они, конечно, пытались от меня избавиться, но неудачно.
Я перешпокал их всех из штурмовой винтовки, как персонажей своего «доктора Хантера». Считайте, что за «Секстиум» тоже мстил. Естественно, я им испортил приятное времяпровождение, но сексом пробавляться здесь было так же неуместно, как и на партсобрании.
Затем плавно, без лишнего шороха, стал обходить помещение.
Возле кассы труп нашелся с проженной насквозь головой и набитыми карманами. Не слишком свежий. Наверное, воришка. Он на свою голову решил поработать всласть тихим вечерком. На трупе лежит чек. У червяг, похоже, уже юмор прорезывается.
Нет ли и сейчас здесь засады?
Я направил толстый ствол винтовки на подозрительный прилавок, но что-то двинуло меня к трупу обернутся. И вовремя, из него выползала матка, готовая засадить в меня хобот. Разнес ее из винтовки. Заодно и человека сильно разворотил. А он там внутри червивый, прилично червивый.
Хотел было из-за тошноты раздавить банку колы со стеллажа, война и это спишет. Откупорил, собрался задрать забрало, а система слежения вдруг долбанула мне по маковке: «Сектор 1-13М: движение +18; сектор 2-13Л: движение +7». И треть схемы здания закрашена уже отчаянным красным светом.
Летят червяги, как черти, сквозь стены и перекрытия, то ли настоящая телепортация, то ли все курочат на ходу. И надо мной, на шестом этаже, их целая прорва. И позади меня тьма тьмущая паразитов. Да это ж ловушка!
Я передернул затвор своей штурмовой винтовки, а куда нацеливать непонятно, откуда вынырнет хана?
И тут вспышка над башкой. Кусок потолка разлетается в клочья и хлам. По моему шлему стучат куски штукатурки, щебень, осколки бетона.
Светофильтры шлема успели отозваться и защитили глаза от вспышки, но я сильно замандражировал – может, червяги научились фугасы взрывать?
Да нет, это, конечно, обычный плазмоид, только повышенной мощности.
Струхнул я от такого обычного плазмоида. И не только струхнул. Заодно по какой-то глюонной струне проник в сознание червяги.
Я проскочил сквозь боль, ослепление и ворвался в темный погреб. Спасибо суперпозиции – увидел самого себя ненавидящим взглядом монстра, с вывороченными наизнанку всеми клеточками, какой-то пеной. Навстречу этой пене неслась огненная волна.
Покончил я с суперпозицией и совершил мощный прыжок, увиливая от шаровой молнии, которая улетела куда-то к центру земли.
Того паразита, который сверху, разнес вместе с потолком. Затем бронебойным зарядом пробил дыру в стене, а вакуумно-вихревым зарядов расчистил дорогу в соседний зал, грохнув заодно пяток монстров.
Сейчас задача – поменьше воевать, побыстрее добраться до аварийного выхода в торце здания.
Соседний зал был своего рода галерей над огромным холлом, простирающимся от первого до последнего этажа. Он был, конечно, темным, но инфравизор дал потрясную картинку. Внизу копошились монстры. Их там были тысячи, а ведь наша сеть слежения ни ухом, ни рылом… Одни червяги ползали, другие прыгали, третьи сношались – с другим полом и сами с собой.
Холл, конечно, был уже украшен сталактитам и сталагмитами выделений. Ноздреватые стены, свисающая паутина, на которой тренировались молодые особи.
Видимо магазины торгового центра не произвели правильной эвакуации, поэтому тут оставалось навалом всякого барахла. И мне показалось, что червяги распоряжаются всякими предметами довольно осмысленно.
Монстры как-то баловались с детскими игрушками, жрали из консервных банок, сосали из пивных бутылок, валялись на диванах. А еще я увидел некоего предводителя. Вернее двух предводителей. По крайней мере они возлежали на пьедестале из телевизоров и компьютеров. Пьедестал обвивала огромная матка, настоящая королева, чье членистое брюшко достигало в длину десятка метров. Последние несколько члеников, впрочем, отвалились и из них вылетали коварные личинки типа С.
Время от времени к этой троице подползали делегации, от двух до пяти особей. Они дружно срыгивали какую-то творожистую массу, которую матка радостно слизывала. Но один раз, она спокойно сожрала слегка сопротивляющегося члена делегации.
Поди догадайся, что там происходит. Приношение дани, жертвоприношение, суд и экзекуция. А может все это вместе взятое?
Бродило по холлу немало сильно опухших и облезших собак, которые, похоже, едва ли соображали, только пускали слюни – это были, наверное, умственно деградировавшие носители…
Сзади послышалось напряженное трещание панцирных колец. Очередная неприятность – ко мне направлялось трое червяг. Среди них одна матка с вытянутым брюшком – не настолько, конечно, как у королевы внизу. Один червяга резко перескочил на потолок и занял выгодную позицию для атаки.
В меня полетел хобот, я увернулся, пару раз выстрелил и бросился наутек.
Я участвовал в настольном беге и скачках через стеллажи и прилавки, удачно маневрировал среди шкафов, который взрывались за моей спиной, угодив под огненные удары червяг. И оказался в узком коридоре кишечного вида. За ним должна быть черная лестница.
Уже не должна… Один пролет от лестницы только и остался.
Но у меня по счастью есть моток троса на поясе. Завязал один конец на перилах, другой сбросил вниз. Теперь можно съезжать. Однако съехал я метров на пять, не больше.
На перилах возник червяга.
– Не делай этого, не делай, – загорланил я. Но было поздно. Изогнувшимся кончиком хвоста червяга коснулся троса, щелкнул разряд… и я понял, что нахожусь в свободном падении.
Принято в этих случаях издавать протяжный крик. Я уже начал орать, но быстро заткнулся. Мое тело попало в паутину, она меня затормозила, но я по счастью прорвал ее. И в итоге шмякнулся в какую-то противно чмокнувшую грязь.
Чмокнула противно, но зато смягчила удар и не дала мне разлететься на куски. Я, судя по всему, оказался в подвале. А попал в него через пролом в перекрытии. Я пошевелил членами, собрал их воедино, поднялся.
Тот самый подвал, в котором я первый раз в своей жизни встретил червягу. Увы, не в последний. Господи, мне от них уже по гроб не отвязаться…
Но, пока живем, надо искать выход. Здесь по-прежнему все завалено гниющей тарой, залито водой, однако в отличие от прошлого посещения у меня есть инфравизор. С другой стороны терминал шлема почти утратил связь с системой слежения, а в его памяти не было ничего похожего на план подземелий. Да, где-то пятьдесят на пятьдесят, что я выберусь отсюда…
Снизу хлюпает, сверху капает, я бреду на сильно согнутых ногах, все более погружаясь в грязь.
Настроение было кислое, и не только из-за страха за жизнь. Я ведь себя, в общем-то, много лет подспудно настраивал на успех. Я ожидал, что жизнь моя удастся лишь в одном пункте, но зато самом важном. Однако получилось как всегда.
Мне оставалось брести наугад, слушая как стучит кровь в ушах. Но психика, если ей не мешать, сама себя защитит. Психика человеческая сама себя защитит, от всего ужасного отгородит с помощью допаминчика и эндофинчика.
Я уже посторонним, не очень заинтересованным слушателем внимал моим тяжко чавкающим ботинкам.
Наконец, когда я сильно отгородился от реальности, то оценил я колыхания и трепетания, то есть вибрации среды; пульсы внешней жизни вещей и пульсы внутренней. Не знаю, какое отношение это имело к струнам глюонного поля, по которым передаются квантовые состояния, но я в этих катакомбах чувствовал напряженную нечеловеческую жизнь.
Куда ж нам плыть по мошонку в грязи?
Я увидел цепь пузырьков на поверхности ленивого потока.
Пришлось нырнуть в грязь, где инфравизор едва различал силуэты. Однако крюкастую морду я увидел в какой-то паре метров от себя. Она еще не коснулась меня, но уже как будто сдавила меня челюстями. Наверное, надо было поступить иначе, но я психанул и пальнул вакуумно-вихревым зарядом.
Воздушно-грязевой волной меня ударило словно огромной боксерской перчаткой и швырнуло будто соплю из носа великана.
Я, когда очухался, нашел себя в какой-то щели, если точнее в странном канале, который явно прорыли не люди. Его стенки состояли словно из спекшейся земли, промазанной затвердевшим дерьмом.
Я попробовал пошевелиться, и почувствовал многообразную боль в разных членах тела. Нога была явно сломана в пяти местах. Голова тоже ударена, потому что поташнивало, из носа натекло в рот крови, а на шлеме имелась очень приличная вмятина. Если бы без шлема, то голова бы раскололась пополам. Терминал треснул и навеки вышел из строя, линзы разбились, инфравизор накрылся. Фурычил только фонарик установленный на шлеме. Меня было видно издалека, но я боялся выключить его и остаться в полной темноте.
А потом прямо по мне проползли, но не остановились три твари – от этих склизких клешневатых ножек на своей шее, я чуток блеванул, отклонив голову набок.
Затем послышался писк, немного смахивающий на тот, что у котят. Писк приближался. Я с трудом сел, но понял, что на большое не способен. Окостеневшим пальцем я поймал спусковой крючок винтовки, очень сомневаясь, что это поможет.
В сумерках, наконец, показался источник писка – молодая особь, по мягким теплым покровам заметно, что недавно из личинок. При всех отталкивающих чертах было в ней что-то неуловимо-симпатичное. А может, и вполне уловимое. Никаких свисающих соплей, брызжущих слюней. Тонкие жесткие крылышки цвета дымчатого стекла, тельце – как несколько выложенных в ряд коньячных бутылок, голова, похожая на шлем мотоциклиста. Время от времени рукочелюсти червяги, уже немного похожие на губы, раскладывались в длину, хватали что-нибудь, мяли-трепали, но вскоре отпускали.
Особь типа С? То есть тварь того типа, который навсегда остается недоразвитым и вспомогательным? Но, с другой стороны, при вызревании личинки у нее крылышки всегда отпадали. Значит, мутант.
Мы с этой мутантной особью настороженно пялились друг на друга, животное и человек. Рожденный ползать и рожденный летать. Один с жутким страхом, другой с интересом. Внимательная нижняя губа червяги прикоснулась к моему башмаку и как бы через нее послушала меня. Несмотря на то, что палец я держал, где положено, на спусковом крючке, желания выстрелить не возникло. Хотя не исключено было, что мой некогда внимательный организм стал бесчувственной колодой. А потом «слушания» закончились…
Молодая особь отошла, к ней подвалила другая червяга, вполне пожилая, из этих развитых, типа B. Обе червяги зашипели друг на друга.
Стали появляться и другие твари, как типа B так и С. И похоже они были настроены недружественно друг по отношению к другу.
Кончики их хвостов сыпали искрами, челюсти резко раскрывались, брызгала слюна. Это была еще не драка, но демонстрация силы.
Я словно улавливал причину разногласий. Она была во мне, но и не только во мне. Одни хотели меня сожрать, другие… этого я уже не понял.
Внезапно какая-то тварь типа B метнулась ко мне, я выстрелил и промазал…
Я почти не почувствовал толчка, но увидел челюсти, вонзающиеся мне в живот, увидел брызги крови и отключился…
Спустя какое-то время я понял, что жив. Брюшная полость явно не была вскрыта! То есть с ней, конечно, что-то произошло. Вот, порвана же куртка, замазана кровью. На коже видны порезы, напоминающий своим рисунком спираль. Но если бы случилось полостное вскрытие я бы сейчас не шрамы разглядывал, а мучительно бы помирал, зажимая руки расползающиеся кишки. Получается, червяга меня не разорвала. Вот, что значит, сытость. Или стала разрывать, но ей помешали. А может… может она меня пропорола, но другие заштопали… Короче, случилось странное.
Откуда-то вроде поддувал ветерок и я понял, что единственное разумное решение – это ползти по каналу. Если есть сквозняк, то, значит, имеется выход. Шагать я, конечно, не мог – нога если не в пяти местах, но сломана была наверняка. Я тянулся вперед, используя вместо костыля штурмовую винтовку «Урал». И не забыл вколоть себе три кубика анальгетика.
Я, естественно ожидал, что вот-вот напорюсь на скопище червяг, где мне и настанет бесславный конец. Но встречал только слизневые потеки, затвердевшую слюну, пару раз сброшенные панцирные кольца. И кое-где следы шаровых плазмоидов, весьма впечатляющие. Но самих паразитов нигде не было видно. Пока.
И что удивительно, мой взгляд летел впереди меня, он забирался за один угол, другой, третий. Все, что должно было еще встретиться, вертясь, выплывало какой-то пеной из глубины и, поровнявшись со мной, разлеталось на отдельные пузырьки. Осуществилась, наконец, вековая мечта ночного прохожего: знать, что тебя ожидает за следующим поворотом. Поскольку канал разделился на несколько рукавов, а потом еще снова, то это знание пригодилось, чтобы не сбиться с курса.
У меня, наверное, была суперпозиция, но очень органичная – я в себе самом воспринимал два потока ощущений.
Мне даже удалось увильнуть от червяги, который поджидал меня за поворотом, разогревая свою молнию и щелкая челюстями.
Я вовремя свернул, оставив его бессильно ронять слюну. Потом свернул еще раз и вышел на магистральную линию.
И вот канал, проделанный червягами, соединился с дренажной канавой индустриального происхождения.
Она вывела меня под канализационный люк. Лесенка, ведущая вверх, была сорвана каким-то умельцем. Вообще моя родина отличается обилием умельцев, которые могут испортить все что угодно… Как подняться сейчас – непонятно.
Но ощущение меня обуревает, что мне многое под силу. Ощущение не ложным оказалось. Я поймал пульс стены! Я почувствовал всю стену вплоть до мелких выщербин. Вставляя пальцы и носки в почему-то знакомые щербины, поднимаюсь наверх, и отодвигаю головой крышку люка. Выбираюсь наружу.
Я на какой-то улице, даже сразу не узнать. За время моего отсутствия город сильно изменился в худшую сторону. Небо затянуто сизым смогом, дымом пожарищ, видно полыхает какая-то химическая фабрика. Или пищевая – между ними сейчас не слишком большая разница. Витрины магазинов на первых этажах разбиты, мостовая усеяна битым стеклом, ветер несет драную бумагу. Торговые заведения, похоже, что раскурочены людскими безумными толпами.
Берусь подумать, что в городе началась паника, дурдом, и дегенераты бросились тащить, что ни попадя. Ситуевина вышла из-под контроля и неизвестно, когда под него вернется.
Метрах в двадцати из подворотни вырулило трое мужиков и, конечно, направились ко мне. Я потрогал винтовку. В запасе всего один бронебойный заряд. Черт, если промахнусь, эта тройка покромсает меня на кусочки. Уже отсюда видны на их физиономиях следы инкубационной энцефалопатии.
Неожиданно рядом со мной причалил мощный джип «Чероки». Те трое энцефалопатов притормозили и принюхались. Из машины выскочили… Нина, еще какой-то седой мужик, и быстро забросили меня в салон.
Я оказался в лежачем положении между сидений, в щеку мне упиралась обУвка Нины, вполне элегантная «Саламандер», но выше нее виднелась пятнистая армейская штанина.
Седой мужик, держа одной рукой руль, полуобернулся и глянул на меня.
– Ну, что, молодой человек, сегодня был тяжелый денек? – спросил он с неподражаемыми одесскими интонациями.
Узнав ЗНАКОМЫЙ голос и увидев ЗНАКОМОЕ лицо, я сильно побледнел. Даже, наверное, посерел.
– Дорогой Самуил Моисеевич, я не сделал вам ничего плохого. Нинка все сама начала. Не надо меня в преисподнюю увозить. – заблеял я, чувствуя неотвратимость наказания.
Смотрящий на меня был доктором Файнбергом! В чистом виде.
– Саша, не надо иметь столько ужаса на лице. Я не погиб тогда, хотя должен был. В тот день в здании находилась одна неучтенная персона, мой старый друг Гриша, хороший системный программист. Он должен был наладить мне extra-communication grid, как это… супервычислительную сеть. И я должен был скрыть его присутствие от начальства. Наверное, понимаете, почему – расходы за использование спутниковых и оптоволоконных каналов, это не шутка. И червяги убили Гришу, убили надо полагать по ошибке – тогда у них системы обнаружения еще давали сбои.
– И вы?…
– А я решил обменяться с ним одеждой, чтобы уйти в подполье вплоть до той поры, когда я смогу им врезать. Короче, я сбежал, а Нина на опознании, так сказать, тела, сказала, что это я. Меня, конечно, можно осуждать за это. Но я действовал в интересах не только своих, но возможно и всего человечества.
Объяснившись Файнберг перестал оборачиваться и смотрел только на дорогу.