Уандер Джери. Залив мечты

   - Но ты не захотел его отдать?
   - Нет. В конце концов, он носит мое имя.
   Так или иначе, но мы с сыном многое пережили вместе.
   - Ты говоришь о гибели твоей жены?
   - И это тоже. - Голос Берта оборвался. Да, смерть Мэри - большая травма... Когда я сказал Мадригалу, что хочу сам растить сына, он обвинил меня в эгоизме и заявил, что семья будет действовать через суд.
   - Это уж слишком.
   - У них все "слишком". Ты же знаешь, что Мадригалы богаты и могут нанять слишком хороших и хитрых адвокатов. Я думаю, мои позиции в таком деле были бы довольно сильны, но есть некоторые факты из моей прошлой жизни, которые они могут повернуть в свою пользу. Эвелин наняла ищеек, которые следовали за мной по пятам. Но я уехал прежде, чем судебному делу был дан ход. И все же они продолжают твердить, что найдут на меня управу в суде, задумчиво продолжил Берт.
   - Но все права на твоей стороне, - вставила Конни.
   Он кивнул.
   - Права правами, но Эвелин грозится предать дело гласности и оповестить весь свет о моем "глупом упрямстве", как она это называет. Она считает, что пресса ухватится за это дело, так как ее отец - видная фигура и мы пашем с ним на одном поле. - Он еще больше помрачнел. - Я терпеть не могу эти колонки сплетен, но еще меньше я хочу, чтобы газеты трепали имя Эрика.
   - А Эрик знает, кто его дедушка по материнской линии?
   - Нет, я старался ограничить их встречи, - сухо сказал Берт. - Я думал, что, если мы временно уедем, Эвелин перестанет требовать мальчика. Но эта женщина не хочет так просто сдаться. Я только недавно случайно узнал, что она приставила ко мне частных детективов...
   - Вот как!
   - ..которые сообщают ей, где я был, когда и с кем, чтобы раскопать какую-нибудь грязную историю. - Его губы дернулись в усмешке. - Они были бы счастливы узнать, что я, к примеру, спиваюсь или принимаю наркотики.
   Но у них ничего не вышло. - Он через плечо посмотрел на Конни. - Ты первая женщина, которая у меня была после смерти Мэри.
   Конни почувствовала укол в сердце. Его "первая" звучало так, словно она оказалась первой в длинной цепочке.
   - Но пока твои родственники не пытались через суд добиться права опекунства?
   - Насколько я знаю, пока - нет. Но у американских юристов ловкие руки. И Эвелин постоянно пытается убедить меня, чтобы я передал ей мальчика добровольно. Не найдя за мной никаких грехов, она начала бомбардировать меня звонками, рассказывая, как хорошо было бы Эрику у нее и как нужна малышу мать.
   - Никто не заменит ребенку родителей, - с грустью сказала Конни. Связь сын - отец очень нужна в детстве. Я это знаю по своим братьям.
   Берт с уверенностью кивнул.
   - Но полгода назад Эвелин и Айзек впервые намекнули мне на возможность похищения. Свояченица заявила, что, возможно, когда я буду в очередной командировке, Айзек подъедет и просто заберет Эрика во Флориду.
   И, по ее словам, тогда я уже не смогу его вернуть. - Лицо Берта было хмуро. - Странно, что Айзек согласился участвовать во всем этом. Мне казалось, что он был на моей стороне...
   - Эрик знает Эвелин или Айзека в лицо?
   - Нет. Они виделись, когда мальчугану было всего два года. Но он знает, что у него есть тетя Эвелин, дядя Айзек и дедушка Чарли. Я сам пока не понял, всерьез угрожают они или нет. Мне трудно говорить обо всем этом. - Он снова посмотрел на Конни. - Потому я раньше не объяснял тебе так подробно. Прощаешь?
   Конни вздохнула.
   - Да.
   - Спасибо. - Берт встал. - Пора спать.
   Она тоже поднялась.
   - Ты не поел. Ужин в холодильнике. Сейчас принесу.
   Когда Конни проходила мимо Берта, он крепко схватил ее за руку и притянул к себе.
   - Я не хочу ужинать, - мягко сказал он и начал расстегивать маленькие пуговицы на ее сарафане. - Я хочу только тебя.
   - Но ты устал, а ужин вкусный, - начала она возражать.
   Берт расстегнул две пуговицы, обнажив ее груди. Его ласковые пальцы прошлись по ним и по ложбинке посередине.
   - Это ты вкусная, - пробормотал он.
   Конни сделала глубокий вдох. Она вела себя слишком покорно, занимаясь любовью каждый раз, когда этого хотел мужчина. Она не должна все время соглашаться и соглашаться.
   - Тебе надо поесть, - объявила Конни.
   Рука Берта мягко двинулась по ее бедру и оттянула резинку трусиков. Почувствовав на своем бедре ловкие пальцы, Конни закрыла глаза. Его палец проник под ее шелковые трусики и нежно коснулся тела. Она сжала зубы.
   Нет, она не станет кричать от наслаждения.
   Не станет отвечать на ласки. Но, когда палец Берта скользнул дальше, Конни вздрогнула, почувствовав разливающееся по телу тепло.
   Он мягко посмотрел на нее своими синими глазами.
   - Пора в постель?
   - Пора, - хрипло согласилась Конни.
   На этот раз они занимались любовью иначе. Ушла лихорадочность, уступив место ласке, глубине чувств и спокойной настойчивости. Их поцелуи стали не такими торопливыми. Пальцы Берта скользили по ее телу, и Конни показалось, что в этих прикосновениях он находит утешение. Он словно получал от нее новые силы... А его ласковое и бережное отношение к ее телу каким-то странным образом успокаивало ее душу.
   - Конни! - вырвалось у Берта, когда он вошел в нее. - О Боже, Конни!
   Его бедра начали движение, и она ощутила глубокое проникновение. Конни стала двигаться вместе с ним. Ей смутно подумалось, что здесь не тот случай, когда один берет, а другой отдает. Это было то, что они делили пополам. Она уже не чувствовала, где кончается его тело и начинается ее. Они были близки не только телами, но и чувствами. Души-двойники.
   Она вскрикнула.
   - Дорогая, - ласково проговорил Берт.
   У Конни защипало глаза. Когда она подняла взгляд на партнера, то увидела, что у него глаза тоже стали влажными.
   - Со мной еще никогда такого не было, сказала она.
   Он притянул Конни к себе.
   - Со мной тоже. Я останусь у тебя. На всю ночь. Хочу спать рядом с тобой и проснуться утром здесь.
   Конни колебалась. Она очень хотела, чтобы Берт остался, но какой-то внутренний голос говорил ей, что тогда их отношения каким-то образом изменятся.
   - Эрика дома нет, - продолжил Берт.
   Так что он ничего не узнает.
   - Тогда спи, - ответила она.
   Берт улыбнулся и прижал ее к себе.
   - Хорошо, - сказал он. - Но попозже.
   7
   Гилберт лениво взглянул на циферблат своих золотых часов. В этот день их разбудил будильник.
   - По моим подсчетам выходит, что Филдстоуны уже приземлились в Нью-Йорке. Теперь молодой наследник снова пакует чемоданы для отправки в Даллас, - сказал Берт и улыбнулся Конни, которая лежала рядом. - Вскоре начнется его блестящая карьера посыльного.
   - Ты думаешь, Филдстоун-старший приведет свое решение в исполнение немедленно?
   - Уверен в этом.
   Вспомнив выражение лица старого Филдстоуна при вчерашнем разговоре, Конни согласно кивнула.
   - Он был в ярости.., и полон решимости.
   Когда Филдстоуны снова посетили Калифорнию, Гилберт попросил старика назначить ему встречу наедине.
   Гилберт явился в отель к Рональду Филдстоуну в сопровождении Констанции, и старик очень удивился. Но во время разговора все понял, к тому же он не усомнился, что ему сказали правду.
   - Мой сын - преступник! - гневно воскликнул он и в ярости заходил взад и вперед по комнате.
   - Сегодня утром мы говорили с Педро и Рикардо, и они сказали, что Роберт пока не объявлялся, - проговорил Берт. - Значит, он отказался от планов похитить Конни. Видимо, эта мысль показалась ему не столь удачной, когда он немного протрезвел. Либо он вынашивает другие планы.
   - Но откуда у него такие идеи! Это, можно сказать, почти терроризм! заявил старик. Из-за того, что мать бросила его, я чувствовал себя обязанным как-то возместить ему эту потерю. Я был слишком мягок с ним. Но теперь с меня довольно! - стукнув кулаком о ладонь, провозгласил старик. - Еще есть возможность привести сына в чувство и сделать его приличным человеком. И я это сделаю, черт побери!
   Он хочет управлять компанией - что ж, пусть начнет с самых низов. Пусть полгода поработает посыльным в одном из моих магазинов.
   - Посыльным? - удивилась Конни.
   Рональд Филдстоун коротко кивнул.
   - Да-да, именно посыльным. И будет жить только на свою зарплату. Это послужит ему хорошим уроком. - Он повернулся к Конни. Как только он появится, то тут же принесет вам извинения.
   Конни покачала головой.
   - Спасибо, не нужно.
   Они с Бертом решили, что требовать извинений у Роберта - занятие совершенно бессмысленное. Может, со временем ему самому станет стыдно.
   И теперь, лежа в это утро в постели, Конни проговорила:
   - Значит, теперь Боб проходит курс психотерапии посредством разноски пакетов. - Она улыбнулась. - А тебе пора в свою комнату.
   Обхватив ее мускулистой рукой, Берт притянул Конни к себе.
   - Еще не пора.
   - Эрик скоро проснется. Он очень расстроится, если застанет тебя здесь.
   Та ночь стала первой, но не последней, когда любовник оставался у Конни до утра.
   Теперь он постоянно приходил к ней, когда малыш засыпал, и исчезал по утрам.
   - Не уверен, - отозвался он.
   - А я уверена, - заявила Конни. - Ему это определенно не понравится. Если мальчик увидит тебя здесь, он может возненавидеть меня. А я не хочу, чтобы наши с ним отношения испортились. Я не хочу, чтобы...
   - Может, хватит разговоров? - Берт провел рукой по ее телу. - Как насчет дела?
   Сердце Конни забилось быстрее. После ночных ласк ее тело устало, но оно тут же откликнулось на его призыв. Чтобы скрыть приступ желания, она засмеялась.
   - Ты просто помешался на сексе.
   - Наверное, ты права, - ответил Берт. И все-таки?..
   - Дорогой, мы не должны, мы не можем... - запротестовала Конни, когда он начал целовать ее. Она попыталась избежать его губ, которые творили с ней удивительные вещи и зажигали сильнейшую ответную страсть. - У нас нет времени.
   - Мы хотим, и мы можем. - Он потерся лицом о ее шею. - И время у нас есть. По тому, в каком я настроении, это не будет длиться долго. Черт! выругался Берт, так как в холле послышался звонок телефона.
   - Иди быстрей и возьми трубку, а то Эрик проснется и увидит, что ты выходишь из моей спальни.
   - Ты делаешь из мухи слона, - проворчал Берт, но все же вылез из постели, накинул халат и пошел в холл.
   Как только дверь за ним закрылась, Конни пошла в ванную и встала под душ.
   - Это жених Глории, - сообщил вошедший в ванную Берт.
   Он, словно зачарованный, смотрел, как она намыливается. Его глаза повторяли каждое движение ее рук, которые плавно ходили по ногам и плечам.
   Конни ополоснулась и выключила воду.
   - Так что он сказал?
   - Кто? - удивленно моргнул Берт. - А...
   Он сказал, что Глория плохо себя чувствует и сегодня не сможет работать.
   - Тогда я сама приготовлю завтрак.
   - Я заметил, что вчера ты чистила овощи.
   Сегодня я все сделаю сам после работы, сам приготовлю ужин.
   - Ты? - переспросила она. - Я не знала, что ты умеешь готовить.
   - Одинокие отцы" умеют многое, о чем даже сами не подозревают. Жаль, что тебе не удалось позагорать обнаженной.
   - Что ты сказал?
   Взгляд Берта остановился на ее груди - светлой по сравнению с золотистым, загорелым телом, затем спустился на бледный треугольник на бедрах.
   - И тогда бы ты была загорелая везде, хотя, - он изогнул бровь, контраст тоже притягивает взгляд. Так вот, я умею еще и стирать, гладить, хотя с теми рубашечками, которые купила Эрику моя мать, так просто не справишься. Еще я умею держать в руках молоток, резать, красить...
   - Передай мне, пожалуйста, полотенце, - нетерпеливо сказала Конни. Чем дольше он смотрел на нее, тем более острое желание она испытывала.
   - Я могу мыть пол и окна. А по обращению с пылесосом и кухонным комбайном мне вообще нет равных. - Берт пожал плечами. - Я очень хозяйственный.
   - Ты делаешь это нарочно!
   - Что делаю? - невинно переспросил он.
   - Заставляешь меня чувствовать то, что чувствуешь сам. - Конни брызнула в него водой. - Снимай халат.
   Берт рассмеялся, разделся и вошел под душ.
   - Я думал, ты уже не попросишь.
   Прижав ее спиной к выложенной розовой кафельной плиткой стене, он стал гладить ладонями напряженные кончики ее грудей. Когда он вошел в нее, Конни застонала и закрыла глаза. Теперь для нее существовал только он.
   Только почти жесткое прикосновение его рук.
   Только жар его тела рядом. Только крепость его плоти. Берт задвигался, и Конни снова застонала. Ее бедра задвигались в такт его бедрам.
   Темп нарастал, пока любовник не застонал в экстазе. Он сделал еще один глубокий толчок, и их тела одновременно содрогнулись.
   Потом, вымывшись вместе под душем, они вышли из ванной. Берт завернул Конни в громадную махровую простыню и бережно положил на кровать.
   - Я же говорил, это займет всего несколько минут, - сказал он, поцеловал ее и с улыбкой исчез.
   Когда Конни вытирала голову, она услышала, как Эрик пробежал в спальню отца. Она с радостью подумала, что Берт успел вернуться к себе вовремя.
   - Я хочу принести еще один мой рисунок домой из детского сада. Где мы его повесим? спросил Эрик за завтраком.
   - Давай устроим выставку в твоей спальне, - предложила Конни. - Если прикреплять рисунки скотчем, пятен на стенах не останется.
   - Ты устроила тут настоящий дом, - сказал Берт, когда Эрик вышел. Когда мы приехали, это было просто безликое жилище. А теперь.., и рисунки, которые сделал Эрик, и цветы в комнатах. Теперь это настоящий дом.
   И гостеприимный.
   Конни улыбнулась.
   - Раньше я и не знала, что я такая домовитая. Но все равно, спасибо.
   - Это тебе спасибо. - Берт положил ладонь на ее руку.
   Конни едва сдержала слезы. Он смотрел на нее так нежно, что у нее сжалось сердце.
   - Тебе пора на работу, - сказала она.
   - Кажется, да, - согласился он.
   ***
   Конни вымыла посуду после завтрака, собрала свою сумку и вместе с Эриком направилась в детский сад. Они иногда заходили за Джеком, чтобы и его по дороге захватить, но сегодня они вышли слишком поздно.
   Пока Эрик важно рассказывал о том, во что он собирается после занятий играть со своим "самым верным на свете другом", Конни, закусив губу, размышляла. Несколько ночей и пробуждений в одной постели с Бертом, как она и опасалась, изменили многое.
   Она почувствовала, что влюбилась в него.
   Ее пальцы крепче сжали ремень спортивной сумки. Эрик шел вперед, и Конни автоматически предупредила:
   - Без меня не переходи дорогу.
   Но любить Гилберта - это путь в никуда.
   Разве что - к разбитому сердцу. Он сам сказал, что не ищет серьезных отношений. Он по-прежнему тоскует о покойной жене. Конни знала, что он оставался верен памяти жены целых три года. Какие же еще нужны доказательства тому, что надеяться на что-либо серьезное бессмысленно?
   По всему видно, продолжала размышлять Конни, что Берт привязался к ней. Но простой привязанности недостаточно. В ней нет искры Божьей, нет страсти, нет самозабвения и силы чувств. Привязанность можно испытывать даже к рыбке в аквариуме! Но, тем не менее, эта привязанность опасна для нее, влюбленной дурочки. Она может начать питать бесплодные надежды. Лучше покончить с романом, пока не поздно. Нет, уже слишком поздно. Может, лучше сказаться больной и уехать? Филдстоун легко найдет замену, если сочтет нужным. Правда, жалко расставаться с Эриком...
   Эрик! Конни разом очнулась. Погруженная в свои мысли, она на мгновение забыла о ребенке. Посмотрев вперед, увидела его фигурку в голубых шортах, белой футболке и бейсбольной кепке. И тут Конни похолодела.
   Малыш подошел к краю тротуара и, не останавливаясь, направился на другую сторону.
   Слева на него летел грузовик. Водитель шел на обгон и явно не видел ребенка. А Эрик прыгал на одной ножке и не обращал на дорогу никакого внимания.
   Констанция в ужасе бросилась к нему. Она боялась крикнуть, чтобы Эрик не испугался и не кинулся вперед под машину. За секунду до того, как грузовик пронесся мимо, она успела подхватить малыша на руки и отскочить в сторону.
   - Тебя сбить могли! - схватив Эрика за плечи, закричала она. - Я же говорила тебе подождать меня, а ты побежал сам. Ты противный, противный, глупый мальчишка!
   Испугавшись ее гнева, Эрик скривил рот, его глаза наполнились слезами.
   - Ты делаешь мне больно, - сказал он.
   - Тебе было бы еще больнее, если бы тебя сбила машина!
   Эрик фыркнул.
   - Я тебя ненавижу, - шмыгая носом, объявил он.
   - Я тебя тоже, - бросила в ответ Конни, обняла малыша и прижала его к себе. Она еще никогда в жизни не испытывала такого страха, гнева и облегчения. - Это не правда. Я люблю тебя. И поэтому я не хотела, чтобы ты попал под машину.
   - А ты меня любишь? - переспросил Эрик.
   - Да, - ответила Конни. - Пойдем быстрее, а то опоздаем.
   Вечером Эрик снова достал толстую пачку фотографий из своего чемоданчика. Он долго раскладывал их на столе, а потом позвал Констанцию.
   - Вот видишь, - сказал он, показывая ручонкой на фото, - здесь я, папа и мама. А здесь я, папа и ты. А здесь я и ты. Ты взаправду любишь меня, как мама?
   - Хотя сегодня утром ты меня очень напугал, я действительно очень-очень люблю тебя.
   Эрик принял важный вид.
   - Тот грузовик был далеко.
   - Может, и так, - согласилась Конни. - Но мне показалось, что он близко, и я очень испугалась. - Она погладила малыша по головке. - В следующий раз жди меня на тротуаре.
   - Хорошо, Конни. Честное слово. А вот раньше меня никто не любил, никогда не любил, - угрюмо сказал малыш. - Только мама и папа. И бабушка с дедушкой. - На шею Конни легли две маленькие ручки. - А вот ты меня любишь, да?
   Посадив малыша к себе на колени, Конни погладила его по щечке и улыбнулась.
   - Конечно, люблю.
   Эрик просиял.
   - Я тоже тебя люблю.
   - Раз мы любим друг друга, то все в порядке, - сказала Конни и почувствовала укол в сердце при мысли о своей неразделенной любви к отцу мальчика. - А теперь пора идти к твоему приятелю Джеку.
   Мать Джека пригласила Конни зайти выпить кофе и полчасика поболтать. Затем Констанция, оставив Эрика, вернулась в бунгало.
   Кора Пратт присмотрит за ребятами, а она пока приготовит ужин. Пусть это и не входит в ее обязанности, но будет несправедливо возложить это на Гилберта, который придет после рабочего дня. А затем она собиралась почитать очередной детектив.
   Когда с ужином было покончено, она села на веранде с книгой. Тут же раздался стук в калитку. Подняв голову, она увидела мужчину и женщину, на вид обоим лет по тридцать.
   Мужчина со своими взлохмаченными светлыми волосами и узким лицом походил на полярного волка, а его спутница была высокой и тонкой брюнеткой с роскошной копной волос. Они казались усталыми.
   - Здесь живет Барбер? - спросил мужчина сиплым голосом, откашлялся и погасил сигарету об ограду.
   - Да, - ответила Констанция и спустилась в сад.
   - Мы - мистер и миссис Редхилл. Эвелин - сестра покойной жены мистера Барбера, - пояснил он, указывая на женщину. - Меня зовут Айзек.
   Констанция крепче зажала в руке книгу, в висках у нее застучали тысячи молоточков.
   - Здравствуйте, - проговорила она через силу, инстинктивно загораживая вход в дом.
   Айзек улыбнулся.
   - Я не думаю, что мистер Барбер еще на работе.
   Конни замялась. С одной стороны, она не хотела давать никакой информации. С другой глупо было бы утверждать, что Гилберт дома, раз она не сможет его предъявить.
   - Нет, вы ошиблись, он именно там, - с усилием улыбнувшись, парировала она.
   Эвелин тяжело вздохнула.
   - Так мы и думали.
   - Нам нужно с ним поговорить, - пояснил Айзек. - но заехать еще раз мы не сможем, так что хотелось бы встретиться с ним сегодня.
   - Можно, мы подождем его здесь? - спросила женщина, заглядывая на веранду.
   Конни быстро соображала. Если бы эти люди хотели похитить ребенка, они вряд ли позвонили бы в дверь и представились. К тому же их поведение нельзя назвать угрожающим.
   Напротив, Айзек держится вполне дружелюбно. А самое главное - Эрика сейчас дома нет.
   Она решилась.
   - Подождите. А я позвоню мистеру Барберу и спрошу его, не сможет ли он приехать немедленно, - сказала Конни, провожая Редхиллов в дом. - На дорогу ему не понадобится много времени.
   - Это очень любезно с вашей стороны, сказал Айзек, опускаясь в кресло. - Мы устали. Мы летим в Сан-Франциско и специально заскочили в Лос-Анджелес, чтобы повидать Барбера. Но у меня уже такое чувство, что мы провели в пути лет сто.
   - Из Майами мы вылетели два дня назад, - поджав накрашенные яркой помадой губы, вставила Эвелин и огляделась вокруг. - А где же мальчик?
   - Его нет, он в гостях, - непринужденно сказала Конни. Она намеренно создавала впечатление, что малыш где-то далеко, а не по соседству. Только бы Эрика не привели раньше времени! - Я позвоню мистеру Барберу, - добавила она и скрылась в доме.
   Взяв трубку, Конни быстро набрала номер Коры Пратт.
   - Вы не могли бы подержать Эрика у себя еще час или два? Я вам позвоню, - тихо проговорила Конни.
   - Никаких проблем, - ответила Кора. - А может, ему лучше остаться у нас на ночь?
   - Я перезвоню насчет ночевки. Спасибо, - прошептала Конни и повесила трубку.
   Затем она позвонила Гилберту.
   - Можно попросить мистера Барбера? - нарочно громко сказала она. Передайте ему, что звонит Констанция и что это срочно. Очень срочно.
   - Вам повезло, он только что вошел, - ответили ей. - Даю ему трубку.
   - Что случилось? - спросил Берт.
   - Здесь твои родственники, - коротко бросила она.
   Он пробормотал какое-то ругательство.
   - Кто именно?
   - Свояченица и ее муж.
   - Они видели Эрика?
   - Нет, - тихо ответила Конни. - Он у Праттов.
   - Позвони Коре и попроси ее пока оставить Эрика у себя.
   - Уже позвонила.
   - Спасибо. Родственники ничего не сообщили о цели приезда?
   - Нет. Сказали только, что хотят поговорить с тобой.
   - Еду, - бросил Берт и повесил трубку.
   Вернувшись в гостиную, Конни сообщила Редхиллам, что Гилберт выехал, и предложила напитки.
   - Есть кофе, чай, пиво и соки.
   - Апельсиновый сок со льдом было бы чудесно, - ответила Эвелин.
   - Мне тоже, - сказал Айзек. - Мы слышали, что вас зовут Констанция. Простите, Констанция - а дальше?
   - Мисс Буш. - Она помолчала. - Я присматриваю за Эриком.
   - Ему повезло, - сказал Айзек и подмигнул.
   Конни улыбнулась. В неуклюжей любезности мужчины было что-то привлекательное.
   Он определенно понравился ей, чего нельзя было сказать о его супруге.
   Пока все они вели обычный разговор о погоде и климате, Конни думала о том, что никогда не узнала бы в Эвелин сестру Мэри. Правда, Гилберт говорил, что у них разные матери.
   Эвелин повезло меньше. Старшая из сестер была стройна и красива, младшая - невероятно худа.
   Острые черты ее лица бросались в глаза, несмотря на искусный макияж, дорогую оправу очков и шикарные волосы.
   Гилберт упоминал о том, что Эвелин очень нервная. Это подтверждалось тем, как напряженно она устроилась на краешке стула, как визгливо смеялась, как теребила свои многочисленные браслеты.
   Послышался шум подъезжающего джипа, и в комнату быстрым шагом вошел Гилберт.
   - Эвелин, Айзек, привет! - проговорил он. - Какой сюрприз!
   Айзек встал ему навстречу.
   - Да, мы...
   Гилберт резко прервал его: , - Знаю. Вы приехали, чтобы сообщить мне, что заполучили какую-то бумажку, по которой я должен передать вам Эрика. Его голос звучал хрипло, синие глаза стали ледяными. - Так вот, зря потратили и деньги, и время.
   - Но послушай... - начала Эвелин.
   - Вы заявляете, что можете обеспечить ему нормальную жизнь. Но я тоже могу. Это наш временный дом, но Эрику здесь хорошо. Он спокоен. И за его будущее не надо волноваться, так как он будет со мной и с Констанцией.
   - Да, мисс Буш его няня, - отчаянно теребя браслеты, сказала Эвелин... - Мы уже познакомились.
   Гилберт покачал головой.
   - Она не няня. Констанция - член нашей маленькой семьи. Скоро у Эрика будет не только отец, но и мать, потому что мы с Конни поженимся. - Он повернулся к ней и обнял за плечи. - Не так ли?
   Конни с трудом сглотнула. Конечно, он сказал это сгоряча, но все же ее сердце екнуло.
   - Так, - подтвердила она.
   - Пока об этом никто не знает, включая Эрика, - продолжал Берт. - Но Эрик не будет против, он обожает Конни.
   В последней фразе была доля истины. Конни согласно кивнула.
   - Да, мы прекрасно ладим.
   - У Эрика будут нормальный дом и нормальная семья, - не унимался Гилберт. - И теперь, сколько бы ваши адвокаты ни старались, я все равно выиграю дело!
   - Успокойся, - вдруг сказал Айзек.
   Голос Гилберта задрожал:
   - И ты еще хочешь, чтобы я успокоился?! После того как вы пустили за мной своих ищеек?
   - Я отозвал детективов, как только узнал, что Эвелин наняла их, ответил Айзек.
   Гилберт нахмурился.
   - Ты хочешь сказать, что не знал об этом?
   - Не знал. Как и то, что Мадригалы преследуют тебя. Теперь мы приехали затем, чтобы Эвелин попросила у тебя прощения и за себя, и за отца...
   - Прощения?!
   Айзек горько рассмеялся.
   - Я хотел бы кое-что объяснить. Пожалуйста, сядь и выслушай меня, сказал он.
   В комнате воцарилась мертвая тишина. Потом Гилберт опустился в кресло.
   - После смерти Мэри я тоже, как и Эвелин, думал, что мальчику будет лучше у нас или у деда. Но, увидев твою решительность в отстаивании своего права на него, мы поняли, как много он для тебя значит. Мы с Мадригалом отнеслись с уважением к твоим чувствам и признали за тобой право на ребенка.
   - Тогда как вы могли подать на меня в суд, как могли собирать компромат, чтобы получить опекунство?! - гневно спросил Гилберт.