Бгамбгамбгамбгам — гуляли по крепости пули, впиваясь то в одного, то в другого противника.
Камни обагрились кровью.
Золо сидел у воды. Не обращая внимания на стрельбу, сжавшись от боли. Сейчас ему не было дела до этих военных игрищ. Наконец он стащил с шеи белый шарфик, так освежавший его мужественное смуглое лицо, и правой рукой перетянул кровавый обрубок.
— А-а-а-ааааа! — он взвыл, и густая пена, как у загнанной лошади, полилась из перекошенного рта.
Потом он медленно поднялся и, шатаясь, направился к аркам. Там он мог достать огонь — там были горящие факелы. Огонь, так необходимый ему, чтобы зажечь спасительную сигару.
Она должна успокоить боль. Он знал это точно.
Огромная полосатая тварь выползла на берег и, переваливаясь, пошла по кровавому следу.
Мать твою! Ого, голубчик, ты идешь сюда? Давай, дорогой. Тебя-то мне и надо!
Джек скосил глаза и проследил, куда пополз «голубчик». Он высунул голову… Бгамбгам. Угол арки стал плеваться осколками. Дерьмо! Джек выставил автомат, послал целую очередь — бгамбгамбгамбгам — и перебежал под укрытие следующей арки.
Так, постоянно отстреливаясь, он приближался к зеленому чудовищу, которое шло ПО СЛЕДУ ЧЕЛОВЕКА.
Вот так и бывает… Из охотника ты превращаешься в дичь, — подумал он и выпустил следующую порцию патронов.
Золо, наконец, добрался до факела. Дрожащей рукой из нагрудного кармана он достал сигару, крепко сжал ее и… Кончик тихо засветился, и легкий туман заслонил его от боли, мягко убаюкал ее, успокоил, усыпил.
Еще затяжка. Еще-о-о-о! О! — выдохнул он, и глаза его счастливо засветились. Губы тронула улыбка, и он почти примирился с людьми. Но тут…
Метрах в пяти над ним бежала эта сука, эта тварь, из-за которой он лишился руки, со своей гребаной сестрой, которую она тащила за руку.
— Ааааааааааа!!! — взревел Золо, брызгая слюной. Он вырвал из какого-то ящика, которых здесь был целый склад, доску с гвоздем и, покачиваясь, пошел ПО СЛЕДУ.
Его дичь была где-то, там наверху. Но ничего. Золо сплюнул и, крепко зажав в уцелевшей руке свое оружие, сделал следующую затяжку.
Крокодил прошлепал по ступеням и скрылся за поворотом.
Бгам! — чикано свалился со стены. — Бгамбгамбгамбгамбгам… — несколько солдат навсегда застыли под самой аркой.
И Джек бросился за полосатой тварью.
— Скорей, Элейн, сюда, — Джоан тянула сестру все выше по лестнице, стараясь забраться на самый верх, веря, что там их ждет спасение.
Золо прошел один поворот, другой. Куда подевалась эта писательница, мать ее?! Сигара светилась в зубах, шарф пропитался кровью, которая, накопившись на тонкой ткани, оставляла красную дорожку на каменных плитах.
Он ничего и никого уже не видел, кроме своей шхуны. Вон она.., уже близко… Еще немного…
Сзади, отстреливаясь, неслись его ребята.
— Давайте быстрее! — орал он, размахивая руками, как бегун на финише.
— Спасайте меня! Мне нужно попасть на шхуну!
Моторка уже ждала у причала, тихо покачиваясь на волнах.
60 футов, 50… 40…
В развевающемся грязном пиджаке, из-под которого торчала рваная, без единой пуговицы рубаха, тяжело передвигая ноги, стараясь во что бы то ни стало не опоздать, за ними, пыхтя, бежал Ральф. Сломанная рука болталась на перевязи и при каждом шаге вбивала раскаленные гвозди в его мозг.
— Айро! Айро!!! — кричал Ральф, понимая, что догнать брата он не сможет. — Иди сюда, Айро!
Сейчас! Бегу, придурок несчастный! Недотепа! Айро вскочил в лодку, туда уже спустились все, кто остался в живых из его «ребят». Один из них подхватил Айро на руки.
Прыгай! Прыгай! — крикнул он толстяку, который был в тридцати футах от причала…
… И лодка отвалила.
— Я не умею плавать! — чуть не плача, завопил толстяк, подбежав к месту, где еще несколько секунд назад раскачивалась лодка.
Это дерьмо собачье бросил его! Что сделают люди Золо, если он снова попадет к ним в лапы… Ральфу стало страшно.
Айро устроился в лодке, повернувшись лицом к берегу, и гнусным голосом кричал:
— Я вернусь за тобой!
Вернешься! Что же ты сейчас не подождал меня, ублюдок?
— Обещаешь?
Ральф не верил ни единому его слову.
— Я сейчас же пришлю за тобой лодку!
— Когда?
Этот гад уже перебирался на шхуну.
— Скоро-о-о-о-о-о!
Айро стоял у рубки. К нему подошел капитан, и они о чем-то заговорили!
— Когда — скоро?
Ральф старался сдержать гнев, который кипел в нем, поднимался к горлу и туманил мозг. Он уже чувствовал, что ему отсюда так просто не выбраться!
— Очень скоро!…..
Красная громадина развернулась и стала медленно удаляться…
Твою мать! Ведь уйдет, урод!!!
В окно он видел танцующую пеструю толпу, освещенную разноцветными огнями. Они что-то кричали или пели, но толстое стекло надежно отгораживало его от шума города. Все это происходило как в немом кино. Рты открывались, но сюда не доносилось ни звука. Смешно.
В прошлом году он был свободен от дежурства, и они славно повеселились на карнавале.
Тревожный звонок телефона разорвал тишину.
— Сеньор комиссар? — взволнованно прокричала трубка. — Докладывает дежурный полицейский из гостиницы «Картахена». На том берегу залива, в крепости, идет настоящая война! Думаю, снова схлестнулись две группировки мафии, сеньор комиссар!
О черт! Дерьмо! Даже в праздник не могут оставить свои грязные разборки! Скоты!
Сеньор Антонио от досады сплюнул. Чувство покоя и благодушия разом оставило его.
— А вы не думайте! — рявкнул он в трубку. — Немедленно проверить! Я высылаю к вам на помощь бригаду! И сразу доложить! Ясно?
— Будет сделано, сеньор комиссар!
— О, нет, нет, — закричал он, испугавшись, что не успеет ухватить за хвост счастье. — Ты куда это собрался, приятель?
Джек бросил автомат и вцепился в крокодила.
Если этот пожиратель человеческих рук и драгоценностей вырвется, будет хреново. Черта с два найдешь его потом!
Зубастая пасть распахнулась… В чем дело? Я устал… Мне пора домой… Я уже сыт… Оставьте меня в покое…
Крокодил пытался стряхнуть руки человека со своего хвоста — так непочтительно с ним еще никто не обращался!
Он зарычал и забил задними лапами по камню, издавая отвратительные звуки, от которых по коже поползли мурашки.
Джек, упираясь ногами в камни, изо всех сил тащил его из бойницы, дюйм за дюймом.
— Ну иди сюда, иди, мой хороший, — еще дюйм. — Да что же ты, скотина, так упираешься?..
Элейн перестала соображать, что происходит, уже давно. Все было как в тумане. Последнее, что она ясно запомнила, это окровавленная рука сестры над разинутой пастью крокодила. Потом какая-то стрельба, и вот Джоан куда-то тащит ее вверх по ступеням, а у нее только одно желание — упасть и забыться.
Все, что происходило с ней в последние дни, казалось кошмарным сном, который длился бесконечно долго. Но она понимала, что это не может продолжаться вечно. Сейчас она проснется, позвонит Джоан, расскажет все, и они вместе посмеются над ночными страхами.
Выстрелы смолкли… Должно быть, эти скоты перестреляли друг друга. Сейчас сюда поднимется Джек, возьмет меня за руку, и мы уйдем из этого мрачного места, захватив, конечно, Элейн. Где он сейчас? Почему не идет так долго?
Я понеслась к бойнице, чтобы посмотреть вниз и убедиться, что мой любимый цел и невредим…. Из-за поворота, покачиваясь на нетвердых ногах, сжимая в черной перчатке какую-то грязную деревяшку с торчащим из нее гвоздем, прижимая к груди окровавленную культю, на нас надвигался маньяк со стеклянными глазами. В углу его рта зловеще тлела сигара.
О, господи, помоги мне справиться с этим чудовищем… Пресвятая дева Мария, защити нас, потому что больше помочь, кажется, некому…
Наконец Золо нашел их. Две стервы неслись прямо на него, не зная, КУДА они бегут. Чудесно. Великолепно. Прекрасно.
Пока он искал этих сук, полковник перебрал тысячу вариантов мести. Гнев пропал. Теперь он испытывал чувство острого наслаждения от мысли, как эта «великая писательница» будет ползать на брюхе, подыхая от страха. Но напрасно она рассчитывает унести отсюда ноги. Может, он и пощадил бы ее. Раньше… Но теперь…
Я загородила Элейн, чтобы эта тварь не смогла прикоснуться к моей беззащитной сестре.
Мы застыли, глядя друг другу в глаза.
Он смотрел на меня, как удав, в надежде, что я прыгну прямо в его поганую пасть. Потом Золо оскалился и, пыхнув сигаретой, спросил:
— Как ты хочешь умереть, Джоан Уайлдер? Медленно, как улитка, или быстро, как падающая звезда?
О, дьявол! Так мои романы стали пособием для начинающих убийц! Впрочем, эта тварь не из начинающих. Человек, который может поднять руку на беззащитную женщину, уже не человек.
Я сжала кулаки… Правая ладонь почувствовала что-то твердое. Нож! — вспомнила я.
Яркая вспышка выхватила из глубин памяти… Охотничий домик… Искаженное ненавистью лицо Грогена… «Ну как, Ангелочек? Ты умрешь быстро, как от укуса змеи, или медленно, как умирает луч заката в январе?..»
Я нажала на кнопку. Острое жало мгновенно вылетело из рукоятки.
«Смелей, — сказала Анжелина, — этот подлец не имеет права на жизнь. Ты обязана уничтожить его, как бешеного пса, иначе он убьет тебя и Элейн. Ну же!»
Моя рука дернулась.
Вжжссссс, — просвистел клинок и.., вонзился прямо в доску, которой негодяй прикрыл горло и грудь.
Золо очень внимательно следил за каждым движением этой девки.
— Как ты хочешь умереть, Джоан Уайлдер? Медленно, как умирает улитка, или быстро, как падающая звезда, — он усмехнулся.
Красиво пишет, нет.., писала, дрянь! Жаль, больше не будет новых романов. Но эта сука сама искала приключений на свою задницу. И будь я проклят, если она не заплатит своей дерьмовой жизнью за «Эль-Корозон» и потерянную руку!
Он вдохнул еще глоток сладкого дыма и сделал шаг, подняв доску, примериваясь, куда лучше ударить.
И тут раздался знакомый щелчок.
Вжжссссс — просвистел нож… Ха! Джоан Уайлдер!
Лезвие глубоко вошло в серую дощечку, которую он так предусмотрительно захватил с собой.
А вот теперь, писательница гребаная, мы и поговорим!
Элейн смотрела на все сквозь туман ужаса. Ее Джоан, ее девочка, которая боялась выйти на улицу, вдруг дернула рукой, и огромный нож оказался в доске перед грудью бандита. Волосы у нее зашевелились, глаза поползли к переносице.., она поняла, что через минуту они с Джоан умрут. Ноги согнулись…
— Оооооо, — вырвался из горла стон, и она, наконец, позволила себе потерять сознание.
Элейн свалилась, как куль, прямо на плиты.
Я сделала шаг назад, боясь зацепиться за нее и грохнуться рядом. О, только не это! Тогда точно конец!
Убийца сунул доску под мышку, и здоровой рукой с силой вырвал нож.
Он держал его в вытянутой руке и надвигался на меня, как лавина. Я отпрыгнула в сторону… Если бы не Элейн, которая лежала без чувств, можно было убежать от этого ненормального, но оставить сестру без помощи… Я бы не сделала этого никогда в жизни.
Теперь мы двигались с ним по кругу. Так взрослые играют с детьми, ходят друг против друга, широко расставив руки. Хоть бы Элейн встала! Но она лежала, и ей было лучше, чем мне. Она не видела этой ужасной рожи! Он так и не бросил сигары, словно не принимал меня всерьез.
Спина наткнулась на холодный камень. Все. Теперь я была в ловушке. Господи! Может спрыгнуть? На какой высоте мы находимся? Перебирая руками по шершавой поверхности камня, я двинулась влево, глядя в лицо мерзавца, чтобы не упустить ни единого его шага. Там должна быть бойница…
Он бросился ко мне неожиданно, и я, отпрыгнув, рванулась в сторону. Но он настиг меня…
— Джек! Джек! — прошептала я и приготовилась к смерти.
Джек почти выволок зубастую тварь из бойницы.
Крупные капли пота блестели на лбу, струились вниз, попадали в глаза… Он то и дело встряхивал головой, пытаясь отбрызнуть их к чертовой матери. Пот стекал по спине, приклеивал к ней рубаху. Жилы были натянуты, как канаты и, казалось, вот-вот разорвутся. В висках стучали молоточки, сообщая, что силы человеческие не беспредельны. Тук-тук, мы сейчас вырвемся наружу. Тук-тук.
Да что же ты так упираешься, скотина. Давай… Еще немного… Ну…
«Джек! Джеееееек!!!» — донесся до него дикий крик Джоан.
Джек узнал бы этот голос из тысячи! Он разносился по всей крепости, отчаянный вопль женщины, над которой нависла смертельная опасность.
Джек резко повернул голову и увидел…
В футах пятнадцати над ним, в проеме бойницы, двигались две тени. Одна из них точно принадлежала Джоан, а другая… Наверное, ее сестре… Кто же еще там может быть! Красные блики плясали на лицах. Они то исчезали, то вновь появлялись в просветах башенной короны.
Вот мелькнула Джоан, а следом… Ма-ать твою! Да это же тот ублюдок! Ну погоди, тварь! Сейчас я.., господи, а «Эль-Корозон»? Если этот полосатый вырвется, где я буду потом его искать? А Джоан? У-у-у-у-у! — он замотал головой, лихорадочно ища выход.
— ДЖЕК! Джек!
Джек отпустил одну руку (другая все сильнее сжимала хвост зубастика) и потянулся за автоматом, который валялся в двух шагах от него. Упираясь спиной в землю, он пытался схватить оружие. Только бы достать его, а там однорукому не уйти от пули, как тогда у автобуса, когда он, как последний придурок, пожалел мерзавца!..
Пальцы почти коснулись деревянного ложа… Теперь он лежал, как распятье на каменной дороге.
Крокодил, почувствовав, что хватка ослабла, решил еще раз попытать счастья. Он покрепче вдавил лапы в камни и забил хвостом из стороны в сторону, стараясь сбросить человека.
— Ну подожди, подожди немного, гад! — просил Джек, как будто собираясь сделать ему праздничный подарок.
Но полосатый не хотел ждать! Он хотел, как можно скорей, убраться отсюда, пока не поздно, и протискивал тело все дальше и дальше, волоча за собой ненужный груз.
— Джееееееек! Джееееееек!!!
Джек с отчаянием увидел, что до автомата уже не дотянуться. Однорукий, размахивая ножом, который он держал над головой, промелькнул и снова скрылся.
Господи-и-и-и! Что же там происходит сейчас?
— Джек! Джек! Джееееек!
А будь ты проклят! Он отпустил хвост и схватил автомат. Выбор сделан.
Почувствовав свободу, полосатый бандит зашлепал лапами и медленно исчез в проеме, унося в себе надежду на независимость, мечту о яхте и сладкие грезы о миллионах. Джек понимал, что он не успеет добежать туда. Поэтому, опустившись на колено и взяв на мушку амбразуру, ждал, когда там промелькнет Золо.
И тот появился. Он застыл с поднятой рукой, как бы приглашая Джека: «Ну, что же ты? Стреляй! Вот он я!»
Это была великолепная мишень. Четкая. Почти неподвижная.
Ах ты ублюдок! Джек с наслаждением спустил курок…
Клик.., раздался сухой щелчок. Еще и еще раз. Клик.., клик… Патроны кончились.
А черный силуэт, как бы издеваясь над ним, все еще продолжал торчать в бойнице.
— А-ааааааааааа, — заорал Джек, отшвырнул автомат, как ненужную игрушку, и бросился на стену.
Только в минуту полного отчаяния взрослый, разумный мужчина может пытаться вскарабкаться по почти отвесной стене!
Он цеплялся за трещины, которые образовало время, за щели, оставшиеся в стыках каменных глыб, за любую неровность и шероховатость, и, наконец, за воздух. За ее крик, который разрывал его сердце, за ненависть к зверю в форме офицера военной полиции.
Он полз и полз, хватаясь пальцами, ногтями, зубами… Вгрызаясь, влипая в камень.
Вот уже половина пути пройдена. Еще фут. Еще… Нога сорвалась и.., он поехал вниз.
— Джеееееееек! — она звала его. Он зацепился, сам не зная за что, и снова пополз, дюйм за дюймом.
— Джоан, я иду, Джоан, — повторял он пересохшими губами, — я сейчас, Джоан.
Золо занес руку над моей головой, выбирая место, куда лучше ударить. Красным обрубком он прижал меня к стене. Все, мелькнуло у меня в голове, прощай, Джек. Какое счастье, что я встретила тебя. Хотя бы перед смертью…
«Я увезу тебя на яхте, и мы совершим кругосветное путешествие».
О, господи!
Да какого черта! Я хочу жить! Жить! Разве я жила раньше? Она слишком поздно пришла ко мне, чтобы подарить ее этому ублюдку! Мою жизнь… Она нужна Джеку! Джеку! Джеку!
Я ткнула в красную культю, и этот мерзавец, эта скотина, этот вампир… (Прекрасное определение, нужно запомнить) заорал, как сто тысяч паровозных гудков, корчась от боли. Я отбежала от него на приличное расстояние.
Джееееееек! — это имя давало мне силы, и я повторяла его все чаще и чаще, как заклинание. Правда, для заклинания я произносила его чересчур громко.
— Аааааааааа!!! — взвыл Золо от боли, и глаза его выкатились из орбит.
Ах ты дрянь! Дерьмо траханое! Я не просто убью тебя. Я вытащу из брюха твои сучьи потроха и скормлю крокодилам или заткну в твою поганую.., глотку.., и ты.., будешь жевать их сама.
Он с ревом носился за Джоан, не видя ничего, кроме девушки. Все остальное перестало существовать. Все. Не было прошлого, настоящего, будущего. Только светлое пятно, которое пыталось ускользнуть от возмездия.
Я зацепилась за какую-то решетку и упала. Он рухнул на меня сверху, и мы покатились, сцепившись в объятиях ненависти.
Как мы боролись! Этот зверь был, конечно, сильнее, но на его стороне была только ненависть, на моей — ненависть и любовь.
Навалившись на меня своим мерзким телом, прижав пахнущей кровью культей, этот ВАМПИР пытался нанести смертельный удар стилетом, который совсем недавно был у меня. Я отталкивала его руку и пыталась дотянуться до деревяшки, валявшейся почти рядом.
Мать-Земля, взмолилась я, надеясь получить у нее силы, как Антей note 18.
РА-А-А! — взревела «мать-земля».Огромные зубастые твари всей Колумбии собрались сюда, привлеченные запахом культи негодяя, под решетку, на которой мы лежали. Я вздрогнула, представив себе, что будет, если она нас не выдержит, и чуть не упустила его.
Но нет, я не имею права погибнуть. Я еще нужна людям, в отличие от этого негодяя!
Он все ниже и ниже пригибал мою руку, попыхивая своей скотской сигаретой.
Вот она-то точно придавала ему силы.
Я не знаю, как это случилось. Наверное, не было другого выхода.
Когда я почувствовала, что совсем теряю силы, меня захлестнула волна такой ненависти, какой я не испытывала никогда и ни к кому.
Надо мной размытое пятно, сверкающее безумными глазами и красным огоньком сигары. Отжимая нож от своего горла, я вырвала сигару из его клыков и ткнула тлеющим огоньком в ненавистную рожу.
Раздалось жуткое шипение и резко запахло горелым мясом. Он отпрянул, зарычал и схватился за глаз, а я, наконец-то, дотянулась до доски и… Изо всех сил треснула его по окровавленному обрубку.
Господи! Его рычание напомнило рев водопада. Он ревел, как стадо американских буйволов, африканских слонов и колумбийских крокодилов, вместе взятых. Правда, как ревут буйволы и слоны, я сама не знала, но, говорят, о-о-о-чень страшно.
Бандит откатился от меня сразу футов на шесть.
Я вскочила на ноги. Он тоже. Но оступился и упал на «летучую мышь», которая освещала верхнюю площадку. Фонарь разбился. Огонь пополз по камням, а когда бандит, шатаясь, поднялся, он казался живым факелом.
И снова пошел на меня, изрыгая проклятия. Только теперь Золо ревел, как два водопада.
Сейчас, от боли и дикой ненависти, он ничего не видел, кроме ее головы. Золо шел, широко ступая, вытянув руки вперед, ведомый одним желанием — вцепиться зубами в глотку этой.., он даже не нашел подходящего слова, как назвать ее… И сейчас он был по-настоящему страшен. Джоан попятилась. Она стояла у края решетки, под которой, задрав морды кверху, лежали крокодилы. Золо бросился на девушку всей тяжестью своей ненависти, и тело его весило сейчас десятки тонн.
Джоан успела отскочить.
…Он не смог удержаться. Это было просто невозможно. Золо знал, что их ожидает, но ему было плевать на себя. Он даже к этому был готов. Лишь бы убить ее.
Он прыгнул на меня. Не знаю, КАК я успела отскочить. Наверное, мне показалось в эту минуту, что меня позвал Джек. Нет, я совершенно точно услышала его голос: «Джоан», — и бросилась к нему.
За моей спиной раздался страшный треск. Я оглянулась… Над решеткой мелькнул только окровавленный шарф…
Конец, достойный прожитой жизни…
Джоан, согнувшись, стояла у ямы, не в силах отойти. Оттуда доносилось громкое чавканье, и ей казалось, что если она попытается сделать хоть шаг, то этим тварям пищи прибавится ровно на вес ее тела.
Голова кружилась, ноги онемели, она едва держалась…
— Джоан! — тихо позвал ее ОН. Она оглянулась.
ОН стоял уже здесь, на площадке, едва перебравшись через широкую кладку стены.
— Джек! — у нее не осталось сил на выражение радости. Она просто пошла к нему на негнущихся, широко расставленных ногах, не в состоянии думать об элегантности походки.
Он сжал ее в объятиях, и Джоан, ткнувшись ему в плечо, зарыдала громко, даже не пытаясь сдерживать слезы, — все равно это было бесполезно.
Он нежно гладил ее плечи, волосы дрожащей рукой и тихо приговаривал:
— Ну-ну, все в порядке. Все в порядке.
— Айро! Айро! Вернись! — кричал он, размахивая рукой и понимая, что тот не вернется. — Ты же мой брат, Айро! Ты разве забыл? Твоя мать, моя мать…
У-у, мать твою, урод проклятый! Первая половина гребаная!
Вдруг глаза его расширились. Ральфу показалось, что на него дохнул ледяной ветер: прямо сюда, к их крепости, мчался полицейский катер!
Кипящий гнев его сменился холодной яростью.
— Туда! Туда! — заорал он во всю глотку, тыча уцелевшей рукой в сторону ощерившейся пушками шхуны.
Катер, не меняя направления, приближался.
— Он же уходит! Вот он! — Ральф отбежал на несколько футов влево, куда удалялся брат и его «ребята». — Вон он!!!
Господи, ну какой же я кретин! Разве они будут гнаться за Айро? Этим говнюкам проще взять бедного Ральфа и получить награду, чем лезть под пушки.
Все еще продолжая материться, он опустился на камень, проклиная и Айро, и полицию, и вообще всех и вся.
А напротив, на том берегу, откуда отчалил катер, продолжала веселиться толпа, даже не догадываясь о проклятиях, которые сыпались на их головы.
Праздник…
Размытое пятно наконец сфокусировалось, и она увидела голубые глаза Джоан, которая низко склонилась над ней, бережно приподняв за плечи. Рядом с ней был человек, бывший владелец «Эль-Корозона», так небрежно швырнувший драгоценный камень черноглазому злодею.
Он что-то быстро говорил сестре, но Элейн еще не в состоянии была понять, что именно.
Кажется, нас осталось только трое, уцелевших в этой кровавой бойне.
Над крепостью повисла тишина, особенно оглушительная после недавнего грохота.
Ее не нарушали ни выстрелы, ни топот сапог, ни брань, ни крики. И даже прожорливые твари захлопнули, наконец, свои пасти.
И вдруг это торжественное молчание разорвал резкий вой сирены полицейского катера. Он приближался, нарастал, заполняя темные ниши и мрачные переходы крепости, обагренные кровью уничтоживших друг друга людей.
Элейн, кажется, пришла в чувство. Ресницы ее задрожали, и она медленно приоткрыла глаза.
— Джоан, — окликнул меня Джек. Я совсем забыла о нем!
— Да? — я повернула голову, все еще поддерживая Элейн, — она была совсем слаба от всех потрясений, обрушившихся на это хрупкое создание.
Джек смотрел на меня тревожными глазами, которые мне очень хотелось поцеловать, и втолковывал, как маленькому ребенку:
— Слушай меня внимательно. Сейчас вы отправитесь в свое консульство и все им расскажете.
«Вы»? А он что, не с нами? Снова разлука? А как же Я?
— А ты куда?
Он очень спешил дать ей «инструкции» — полицейский катер был уже совсем близко.
— И главное… Не упоминайте моей фамилии. Ни за что… — и, увидев удивление в глазах женщин, объяснил. — У меня старые счеты с местной полицией.
Господи! Я выгляжу, наверное, как растрепа! Элейн трясущейся рукой поправила прическу, продолжая лежать на руках Джоан.
Джек понял, что сестра очнулась.
— Элейн, было очень приятно.. — он кивнул головой и бросился к амбразуре.
Отвесная стена с этой стороны вырастала прямо из воды, как будто ее основание возводили жители моря. Он приблизительно оценил расстояние, с которого придется прыгнуть.
Футов двадцать, не меньше. Нормально. Только бы не напороться на камень.
А на той стороне сверкала Картахена, купаясь в огнях праздничного наряда.
Но для него туда пока путь закрыт.
Он бросился к стене, и я поняла, что теряю его.
— Ты уходишь? — отчаянный крик вырвался из моей груди. Я вскочила, и Элейн вновь упала на камни. Но с ней я буду разбираться потом! А сейчас…
Камни обагрились кровью.
Золо сидел у воды. Не обращая внимания на стрельбу, сжавшись от боли. Сейчас ему не было дела до этих военных игрищ. Наконец он стащил с шеи белый шарфик, так освежавший его мужественное смуглое лицо, и правой рукой перетянул кровавый обрубок.
— А-а-а-ааааа! — он взвыл, и густая пена, как у загнанной лошади, полилась из перекошенного рта.
Потом он медленно поднялся и, шатаясь, направился к аркам. Там он мог достать огонь — там были горящие факелы. Огонь, так необходимый ему, чтобы зажечь спасительную сигару.
Она должна успокоить боль. Он знал это точно.
Огромная полосатая тварь выползла на берег и, переваливаясь, пошла по кровавому следу.
Мать твою! Ого, голубчик, ты идешь сюда? Давай, дорогой. Тебя-то мне и надо!
Джек скосил глаза и проследил, куда пополз «голубчик». Он высунул голову… Бгамбгам. Угол арки стал плеваться осколками. Дерьмо! Джек выставил автомат, послал целую очередь — бгамбгамбгамбгам — и перебежал под укрытие следующей арки.
Так, постоянно отстреливаясь, он приближался к зеленому чудовищу, которое шло ПО СЛЕДУ ЧЕЛОВЕКА.
Вот так и бывает… Из охотника ты превращаешься в дичь, — подумал он и выпустил следующую порцию патронов.
Золо, наконец, добрался до факела. Дрожащей рукой из нагрудного кармана он достал сигару, крепко сжал ее и… Кончик тихо засветился, и легкий туман заслонил его от боли, мягко убаюкал ее, успокоил, усыпил.
Еще затяжка. Еще-о-о-о! О! — выдохнул он, и глаза его счастливо засветились. Губы тронула улыбка, и он почти примирился с людьми. Но тут…
Метрах в пяти над ним бежала эта сука, эта тварь, из-за которой он лишился руки, со своей гребаной сестрой, которую она тащила за руку.
— Ааааааааааа!!! — взревел Золо, брызгая слюной. Он вырвал из какого-то ящика, которых здесь был целый склад, доску с гвоздем и, покачиваясь, пошел ПО СЛЕДУ.
Его дичь была где-то, там наверху. Но ничего. Золо сплюнул и, крепко зажав в уцелевшей руке свое оружие, сделал следующую затяжку.
Крокодил прошлепал по ступеням и скрылся за поворотом.
Бгам! — чикано свалился со стены. — Бгамбгамбгамбгамбгам… — несколько солдат навсегда застыли под самой аркой.
И Джек бросился за полосатой тварью.
— Скорей, Элейн, сюда, — Джоан тянула сестру все выше по лестнице, стараясь забраться на самый верх, веря, что там их ждет спасение.
Золо прошел один поворот, другой. Куда подевалась эта писательница, мать ее?! Сигара светилась в зубах, шарф пропитался кровью, которая, накопившись на тонкой ткани, оставляла красную дорожку на каменных плитах.
***
Айро летел по камням набережной, высоко поднимая колени — не дай бог сейчас споткнуться! Сердце глухо колотилось в груди, готовое разорвать тесную клетку.Он ничего и никого уже не видел, кроме своей шхуны. Вон она.., уже близко… Еще немного…
Сзади, отстреливаясь, неслись его ребята.
— Давайте быстрее! — орал он, размахивая руками, как бегун на финише.
— Спасайте меня! Мне нужно попасть на шхуну!
Моторка уже ждала у причала, тихо покачиваясь на волнах.
60 футов, 50… 40…
В развевающемся грязном пиджаке, из-под которого торчала рваная, без единой пуговицы рубаха, тяжело передвигая ноги, стараясь во что бы то ни стало не опоздать, за ними, пыхтя, бежал Ральф. Сломанная рука болталась на перевязи и при каждом шаге вбивала раскаленные гвозди в его мозг.
— Айро! Айро!!! — кричал Ральф, понимая, что догнать брата он не сможет. — Иди сюда, Айро!
Сейчас! Бегу, придурок несчастный! Недотепа! Айро вскочил в лодку, туда уже спустились все, кто остался в живых из его «ребят». Один из них подхватил Айро на руки.
Прыгай! Прыгай! — крикнул он толстяку, который был в тридцати футах от причала…
… И лодка отвалила.
— Я не умею плавать! — чуть не плача, завопил толстяк, подбежав к месту, где еще несколько секунд назад раскачивалась лодка.
Это дерьмо собачье бросил его! Что сделают люди Золо, если он снова попадет к ним в лапы… Ральфу стало страшно.
Айро устроился в лодке, повернувшись лицом к берегу, и гнусным голосом кричал:
— Я вернусь за тобой!
Вернешься! Что же ты сейчас не подождал меня, ублюдок?
— Обещаешь?
Ральф не верил ни единому его слову.
— Я сейчас же пришлю за тобой лодку!
— Когда?
Этот гад уже перебирался на шхуну.
— Скоро-о-о-о-о-о!
Айро стоял у рубки. К нему подошел капитан, и они о чем-то заговорили!
— Когда — скоро?
Ральф старался сдержать гнев, который кипел в нем, поднимался к горлу и туманил мозг. Он уже чувствовал, что ему отсюда так просто не выбраться!
— Очень скоро!…..
Красная громадина развернулась и стала медленно удаляться…
Твою мать! Ведь уйдет, урод!!!
***
Сеньор Антонио сидел за столом и с наслаждением потягивал кофе из маленькой фарфоровой чашечки, которую подарила ему Карина ровно год назад на День Освобождения.В окно он видел танцующую пеструю толпу, освещенную разноцветными огнями. Они что-то кричали или пели, но толстое стекло надежно отгораживало его от шума города. Все это происходило как в немом кино. Рты открывались, но сюда не доносилось ни звука. Смешно.
В прошлом году он был свободен от дежурства, и они славно повеселились на карнавале.
Тревожный звонок телефона разорвал тишину.
— Сеньор комиссар? — взволнованно прокричала трубка. — Докладывает дежурный полицейский из гостиницы «Картахена». На том берегу залива, в крепости, идет настоящая война! Думаю, снова схлестнулись две группировки мафии, сеньор комиссар!
О черт! Дерьмо! Даже в праздник не могут оставить свои грязные разборки! Скоты!
Сеньор Антонио от досады сплюнул. Чувство покоя и благодушия разом оставило его.
— А вы не думайте! — рявкнул он в трубку. — Немедленно проверить! Я высылаю к вам на помощь бригаду! И сразу доложить! Ясно?
— Будет сделано, сеньор комиссар!
***
Когда Джек выскочил на площадку, это полосатое чучело уже вползало в бойницу.— О, нет, нет, — закричал он, испугавшись, что не успеет ухватить за хвост счастье. — Ты куда это собрался, приятель?
Джек бросил автомат и вцепился в крокодила.
Если этот пожиратель человеческих рук и драгоценностей вырвется, будет хреново. Черта с два найдешь его потом!
Зубастая пасть распахнулась… В чем дело? Я устал… Мне пора домой… Я уже сыт… Оставьте меня в покое…
Крокодил пытался стряхнуть руки человека со своего хвоста — так непочтительно с ним еще никто не обращался!
Он зарычал и забил задними лапами по камню, издавая отвратительные звуки, от которых по коже поползли мурашки.
Джек, упираясь ногами в камни, изо всех сил тащил его из бойницы, дюйм за дюймом.
— Ну иди сюда, иди, мой хороший, — еще дюйм. — Да что же ты, скотина, так упираешься?..
***
Наконец-то мы выбрались наверх. — Скорей, Элейн, скорей, — я задыхалась. Она гирей висела на моей руке. Господи, да что же это такое!Элейн перестала соображать, что происходит, уже давно. Все было как в тумане. Последнее, что она ясно запомнила, это окровавленная рука сестры над разинутой пастью крокодила. Потом какая-то стрельба, и вот Джоан куда-то тащит ее вверх по ступеням, а у нее только одно желание — упасть и забыться.
Все, что происходило с ней в последние дни, казалось кошмарным сном, который длился бесконечно долго. Но она понимала, что это не может продолжаться вечно. Сейчас она проснется, позвонит Джоан, расскажет все, и они вместе посмеются над ночными страхами.
Выстрелы смолкли… Должно быть, эти скоты перестреляли друг друга. Сейчас сюда поднимется Джек, возьмет меня за руку, и мы уйдем из этого мрачного места, захватив, конечно, Элейн. Где он сейчас? Почему не идет так долго?
Я понеслась к бойнице, чтобы посмотреть вниз и убедиться, что мой любимый цел и невредим…. Из-за поворота, покачиваясь на нетвердых ногах, сжимая в черной перчатке какую-то грязную деревяшку с торчащим из нее гвоздем, прижимая к груди окровавленную культю, на нас надвигался маньяк со стеклянными глазами. В углу его рта зловеще тлела сигара.
О, господи, помоги мне справиться с этим чудовищем… Пресвятая дева Мария, защити нас, потому что больше помочь, кажется, некому…
Наконец Золо нашел их. Две стервы неслись прямо на него, не зная, КУДА они бегут. Чудесно. Великолепно. Прекрасно.
Пока он искал этих сук, полковник перебрал тысячу вариантов мести. Гнев пропал. Теперь он испытывал чувство острого наслаждения от мысли, как эта «великая писательница» будет ползать на брюхе, подыхая от страха. Но напрасно она рассчитывает унести отсюда ноги. Может, он и пощадил бы ее. Раньше… Но теперь…
Я загородила Элейн, чтобы эта тварь не смогла прикоснуться к моей беззащитной сестре.
Мы застыли, глядя друг другу в глаза.
Он смотрел на меня, как удав, в надежде, что я прыгну прямо в его поганую пасть. Потом Золо оскалился и, пыхнув сигаретой, спросил:
— Как ты хочешь умереть, Джоан Уайлдер? Медленно, как улитка, или быстро, как падающая звезда?
О, дьявол! Так мои романы стали пособием для начинающих убийц! Впрочем, эта тварь не из начинающих. Человек, который может поднять руку на беззащитную женщину, уже не человек.
Я сжала кулаки… Правая ладонь почувствовала что-то твердое. Нож! — вспомнила я.
Яркая вспышка выхватила из глубин памяти… Охотничий домик… Искаженное ненавистью лицо Грогена… «Ну как, Ангелочек? Ты умрешь быстро, как от укуса змеи, или медленно, как умирает луч заката в январе?..»
Я нажала на кнопку. Острое жало мгновенно вылетело из рукоятки.
«Смелей, — сказала Анжелина, — этот подлец не имеет права на жизнь. Ты обязана уничтожить его, как бешеного пса, иначе он убьет тебя и Элейн. Ну же!»
Моя рука дернулась.
Вжжссссс, — просвистел клинок и.., вонзился прямо в доску, которой негодяй прикрыл горло и грудь.
Золо очень внимательно следил за каждым движением этой девки.
— Как ты хочешь умереть, Джоан Уайлдер? Медленно, как умирает улитка, или быстро, как падающая звезда, — он усмехнулся.
Красиво пишет, нет.., писала, дрянь! Жаль, больше не будет новых романов. Но эта сука сама искала приключений на свою задницу. И будь я проклят, если она не заплатит своей дерьмовой жизнью за «Эль-Корозон» и потерянную руку!
Он вдохнул еще глоток сладкого дыма и сделал шаг, подняв доску, примериваясь, куда лучше ударить.
И тут раздался знакомый щелчок.
Вжжссссс — просвистел нож… Ха! Джоан Уайлдер!
Лезвие глубоко вошло в серую дощечку, которую он так предусмотрительно захватил с собой.
А вот теперь, писательница гребаная, мы и поговорим!
Элейн смотрела на все сквозь туман ужаса. Ее Джоан, ее девочка, которая боялась выйти на улицу, вдруг дернула рукой, и огромный нож оказался в доске перед грудью бандита. Волосы у нее зашевелились, глаза поползли к переносице.., она поняла, что через минуту они с Джоан умрут. Ноги согнулись…
— Оооооо, — вырвался из горла стон, и она, наконец, позволила себе потерять сознание.
Элейн свалилась, как куль, прямо на плиты.
Я сделала шаг назад, боясь зацепиться за нее и грохнуться рядом. О, только не это! Тогда точно конец!
Убийца сунул доску под мышку, и здоровой рукой с силой вырвал нож.
Он держал его в вытянутой руке и надвигался на меня, как лавина. Я отпрыгнула в сторону… Если бы не Элейн, которая лежала без чувств, можно было убежать от этого ненормального, но оставить сестру без помощи… Я бы не сделала этого никогда в жизни.
Теперь мы двигались с ним по кругу. Так взрослые играют с детьми, ходят друг против друга, широко расставив руки. Хоть бы Элейн встала! Но она лежала, и ей было лучше, чем мне. Она не видела этой ужасной рожи! Он так и не бросил сигары, словно не принимал меня всерьез.
Спина наткнулась на холодный камень. Все. Теперь я была в ловушке. Господи! Может спрыгнуть? На какой высоте мы находимся? Перебирая руками по шершавой поверхности камня, я двинулась влево, глядя в лицо мерзавца, чтобы не упустить ни единого его шага. Там должна быть бойница…
Он бросился ко мне неожиданно, и я, отпрыгнув, рванулась в сторону. Но он настиг меня…
— Джек! Джек! — прошептала я и приготовилась к смерти.
Джек почти выволок зубастую тварь из бойницы.
Крупные капли пота блестели на лбу, струились вниз, попадали в глаза… Он то и дело встряхивал головой, пытаясь отбрызнуть их к чертовой матери. Пот стекал по спине, приклеивал к ней рубаху. Жилы были натянуты, как канаты и, казалось, вот-вот разорвутся. В висках стучали молоточки, сообщая, что силы человеческие не беспредельны. Тук-тук, мы сейчас вырвемся наружу. Тук-тук.
Да что же ты так упираешься, скотина. Давай… Еще немного… Ну…
«Джек! Джеееееек!!!» — донесся до него дикий крик Джоан.
Джек узнал бы этот голос из тысячи! Он разносился по всей крепости, отчаянный вопль женщины, над которой нависла смертельная опасность.
Джек резко повернул голову и увидел…
В футах пятнадцати над ним, в проеме бойницы, двигались две тени. Одна из них точно принадлежала Джоан, а другая… Наверное, ее сестре… Кто же еще там может быть! Красные блики плясали на лицах. Они то исчезали, то вновь появлялись в просветах башенной короны.
Вот мелькнула Джоан, а следом… Ма-ать твою! Да это же тот ублюдок! Ну погоди, тварь! Сейчас я.., господи, а «Эль-Корозон»? Если этот полосатый вырвется, где я буду потом его искать? А Джоан? У-у-у-у-у! — он замотал головой, лихорадочно ища выход.
— ДЖЕК! Джек!
Джек отпустил одну руку (другая все сильнее сжимала хвост зубастика) и потянулся за автоматом, который валялся в двух шагах от него. Упираясь спиной в землю, он пытался схватить оружие. Только бы достать его, а там однорукому не уйти от пули, как тогда у автобуса, когда он, как последний придурок, пожалел мерзавца!..
Пальцы почти коснулись деревянного ложа… Теперь он лежал, как распятье на каменной дороге.
Крокодил, почувствовав, что хватка ослабла, решил еще раз попытать счастья. Он покрепче вдавил лапы в камни и забил хвостом из стороны в сторону, стараясь сбросить человека.
— Ну подожди, подожди немного, гад! — просил Джек, как будто собираясь сделать ему праздничный подарок.
Но полосатый не хотел ждать! Он хотел, как можно скорей, убраться отсюда, пока не поздно, и протискивал тело все дальше и дальше, волоча за собой ненужный груз.
— Джееееееек! Джееееееек!!!
Джек с отчаянием увидел, что до автомата уже не дотянуться. Однорукий, размахивая ножом, который он держал над головой, промелькнул и снова скрылся.
Господи-и-и-и! Что же там происходит сейчас?
— Джек! Джек! Джееееек!
А будь ты проклят! Он отпустил хвост и схватил автомат. Выбор сделан.
Почувствовав свободу, полосатый бандит зашлепал лапами и медленно исчез в проеме, унося в себе надежду на независимость, мечту о яхте и сладкие грезы о миллионах. Джек понимал, что он не успеет добежать туда. Поэтому, опустившись на колено и взяв на мушку амбразуру, ждал, когда там промелькнет Золо.
И тот появился. Он застыл с поднятой рукой, как бы приглашая Джека: «Ну, что же ты? Стреляй! Вот он я!»
Это была великолепная мишень. Четкая. Почти неподвижная.
Ах ты ублюдок! Джек с наслаждением спустил курок…
Клик.., раздался сухой щелчок. Еще и еще раз. Клик.., клик… Патроны кончились.
А черный силуэт, как бы издеваясь над ним, все еще продолжал торчать в бойнице.
— А-ааааааааааа, — заорал Джек, отшвырнул автомат, как ненужную игрушку, и бросился на стену.
Только в минуту полного отчаяния взрослый, разумный мужчина может пытаться вскарабкаться по почти отвесной стене!
Он цеплялся за трещины, которые образовало время, за щели, оставшиеся в стыках каменных глыб, за любую неровность и шероховатость, и, наконец, за воздух. За ее крик, который разрывал его сердце, за ненависть к зверю в форме офицера военной полиции.
Он полз и полз, хватаясь пальцами, ногтями, зубами… Вгрызаясь, влипая в камень.
Вот уже половина пути пройдена. Еще фут. Еще… Нога сорвалась и.., он поехал вниз.
— Джеееееееек! — она звала его. Он зацепился, сам не зная за что, и снова пополз, дюйм за дюймом.
— Джоан, я иду, Джоан, — повторял он пересохшими губами, — я сейчас, Джоан.
Золо занес руку над моей головой, выбирая место, куда лучше ударить. Красным обрубком он прижал меня к стене. Все, мелькнуло у меня в голове, прощай, Джек. Какое счастье, что я встретила тебя. Хотя бы перед смертью…
«Я увезу тебя на яхте, и мы совершим кругосветное путешествие».
О, господи!
Да какого черта! Я хочу жить! Жить! Разве я жила раньше? Она слишком поздно пришла ко мне, чтобы подарить ее этому ублюдку! Мою жизнь… Она нужна Джеку! Джеку! Джеку!
Я ткнула в красную культю, и этот мерзавец, эта скотина, этот вампир… (Прекрасное определение, нужно запомнить) заорал, как сто тысяч паровозных гудков, корчась от боли. Я отбежала от него на приличное расстояние.
Джееееееек! — это имя давало мне силы, и я повторяла его все чаще и чаще, как заклинание. Правда, для заклинания я произносила его чересчур громко.
— Аааааааааа!!! — взвыл Золо от боли, и глаза его выкатились из орбит.
Ах ты дрянь! Дерьмо траханое! Я не просто убью тебя. Я вытащу из брюха твои сучьи потроха и скормлю крокодилам или заткну в твою поганую.., глотку.., и ты.., будешь жевать их сама.
Он с ревом носился за Джоан, не видя ничего, кроме девушки. Все остальное перестало существовать. Все. Не было прошлого, настоящего, будущего. Только светлое пятно, которое пыталось ускользнуть от возмездия.
Я зацепилась за какую-то решетку и упала. Он рухнул на меня сверху, и мы покатились, сцепившись в объятиях ненависти.
Как мы боролись! Этот зверь был, конечно, сильнее, но на его стороне была только ненависть, на моей — ненависть и любовь.
Навалившись на меня своим мерзким телом, прижав пахнущей кровью культей, этот ВАМПИР пытался нанести смертельный удар стилетом, который совсем недавно был у меня. Я отталкивала его руку и пыталась дотянуться до деревяшки, валявшейся почти рядом.
Мать-Земля, взмолилась я, надеясь получить у нее силы, как Антей note 18.
РА-А-А! — взревела «мать-земля».Огромные зубастые твари всей Колумбии собрались сюда, привлеченные запахом культи негодяя, под решетку, на которой мы лежали. Я вздрогнула, представив себе, что будет, если она нас не выдержит, и чуть не упустила его.
Но нет, я не имею права погибнуть. Я еще нужна людям, в отличие от этого негодяя!
Он все ниже и ниже пригибал мою руку, попыхивая своей скотской сигаретой.
Вот она-то точно придавала ему силы.
Я не знаю, как это случилось. Наверное, не было другого выхода.
Когда я почувствовала, что совсем теряю силы, меня захлестнула волна такой ненависти, какой я не испытывала никогда и ни к кому.
Надо мной размытое пятно, сверкающее безумными глазами и красным огоньком сигары. Отжимая нож от своего горла, я вырвала сигару из его клыков и ткнула тлеющим огоньком в ненавистную рожу.
Раздалось жуткое шипение и резко запахло горелым мясом. Он отпрянул, зарычал и схватился за глаз, а я, наконец-то, дотянулась до доски и… Изо всех сил треснула его по окровавленному обрубку.
Господи! Его рычание напомнило рев водопада. Он ревел, как стадо американских буйволов, африканских слонов и колумбийских крокодилов, вместе взятых. Правда, как ревут буйволы и слоны, я сама не знала, но, говорят, о-о-о-чень страшно.
Бандит откатился от меня сразу футов на шесть.
Я вскочила на ноги. Он тоже. Но оступился и упал на «летучую мышь», которая освещала верхнюю площадку. Фонарь разбился. Огонь пополз по камням, а когда бандит, шатаясь, поднялся, он казался живым факелом.
И снова пошел на меня, изрыгая проклятия. Только теперь Золо ревел, как два водопада.
Сейчас, от боли и дикой ненависти, он ничего не видел, кроме ее головы. Золо шел, широко ступая, вытянув руки вперед, ведомый одним желанием — вцепиться зубами в глотку этой.., он даже не нашел подходящего слова, как назвать ее… И сейчас он был по-настоящему страшен. Джоан попятилась. Она стояла у края решетки, под которой, задрав морды кверху, лежали крокодилы. Золо бросился на девушку всей тяжестью своей ненависти, и тело его весило сейчас десятки тонн.
Джоан успела отскочить.
…Он не смог удержаться. Это было просто невозможно. Золо знал, что их ожидает, но ему было плевать на себя. Он даже к этому был готов. Лишь бы убить ее.
Он прыгнул на меня. Не знаю, КАК я успела отскочить. Наверное, мне показалось в эту минуту, что меня позвал Джек. Нет, я совершенно точно услышала его голос: «Джоан», — и бросилась к нему.
За моей спиной раздался страшный треск. Я оглянулась… Над решеткой мелькнул только окровавленный шарф…
Конец, достойный прожитой жизни…
Джоан, согнувшись, стояла у ямы, не в силах отойти. Оттуда доносилось громкое чавканье, и ей казалось, что если она попытается сделать хоть шаг, то этим тварям пищи прибавится ровно на вес ее тела.
Голова кружилась, ноги онемели, она едва держалась…
— Джоан! — тихо позвал ее ОН. Она оглянулась.
ОН стоял уже здесь, на площадке, едва перебравшись через широкую кладку стены.
— Джек! — у нее не осталось сил на выражение радости. Она просто пошла к нему на негнущихся, широко расставленных ногах, не в состоянии думать об элегантности походки.
Он сжал ее в объятиях, и Джоан, ткнувшись ему в плечо, зарыдала громко, даже не пытаясь сдерживать слезы, — все равно это было бесполезно.
Он нежно гладил ее плечи, волосы дрожащей рукой и тихо приговаривал:
— Ну-ну, все в порядке. Все в порядке.
***
Ральф бегал по набережной, несчастный, покинутый, обманутый. Шхуна уходила все дальше.— Айро! Айро! Вернись! — кричал он, размахивая рукой и понимая, что тот не вернется. — Ты же мой брат, Айро! Ты разве забыл? Твоя мать, моя мать…
У-у, мать твою, урод проклятый! Первая половина гребаная!
Вдруг глаза его расширились. Ральфу показалось, что на него дохнул ледяной ветер: прямо сюда, к их крепости, мчался полицейский катер!
Кипящий гнев его сменился холодной яростью.
— Туда! Туда! — заорал он во всю глотку, тыча уцелевшей рукой в сторону ощерившейся пушками шхуны.
Катер, не меняя направления, приближался.
— Он же уходит! Вот он! — Ральф отбежал на несколько футов влево, куда удалялся брат и его «ребята». — Вон он!!!
Господи, ну какой же я кретин! Разве они будут гнаться за Айро? Этим говнюкам проще взять бедного Ральфа и получить награду, чем лезть под пушки.
Все еще продолжая материться, он опустился на камень, проклиная и Айро, и полицию, и вообще всех и вся.
А напротив, на том берегу, откуда отчалил катер, продолжала веселиться толпа, даже не догадываясь о проклятиях, которые сыпались на их головы.
Праздник…
***
Элейн приоткрыла глаза.Размытое пятно наконец сфокусировалось, и она увидела голубые глаза Джоан, которая низко склонилась над ней, бережно приподняв за плечи. Рядом с ней был человек, бывший владелец «Эль-Корозона», так небрежно швырнувший драгоценный камень черноглазому злодею.
Он что-то быстро говорил сестре, но Элейн еще не в состоянии была понять, что именно.
Кажется, нас осталось только трое, уцелевших в этой кровавой бойне.
Над крепостью повисла тишина, особенно оглушительная после недавнего грохота.
Ее не нарушали ни выстрелы, ни топот сапог, ни брань, ни крики. И даже прожорливые твари захлопнули, наконец, свои пасти.
И вдруг это торжественное молчание разорвал резкий вой сирены полицейского катера. Он приближался, нарастал, заполняя темные ниши и мрачные переходы крепости, обагренные кровью уничтоживших друг друга людей.
Элейн, кажется, пришла в чувство. Ресницы ее задрожали, и она медленно приоткрыла глаза.
— Джоан, — окликнул меня Джек. Я совсем забыла о нем!
— Да? — я повернула голову, все еще поддерживая Элейн, — она была совсем слаба от всех потрясений, обрушившихся на это хрупкое создание.
Джек смотрел на меня тревожными глазами, которые мне очень хотелось поцеловать, и втолковывал, как маленькому ребенку:
— Слушай меня внимательно. Сейчас вы отправитесь в свое консульство и все им расскажете.
«Вы»? А он что, не с нами? Снова разлука? А как же Я?
— А ты куда?
Он очень спешил дать ей «инструкции» — полицейский катер был уже совсем близко.
— И главное… Не упоминайте моей фамилии. Ни за что… — и, увидев удивление в глазах женщин, объяснил. — У меня старые счеты с местной полицией.
Господи! Я выгляжу, наверное, как растрепа! Элейн трясущейся рукой поправила прическу, продолжая лежать на руках Джоан.
Джек понял, что сестра очнулась.
— Элейн, было очень приятно.. — он кивнул головой и бросился к амбразуре.
Отвесная стена с этой стороны вырастала прямо из воды, как будто ее основание возводили жители моря. Он приблизительно оценил расстояние, с которого придется прыгнуть.
Футов двадцать, не меньше. Нормально. Только бы не напороться на камень.
А на той стороне сверкала Картахена, купаясь в огнях праздничного наряда.
Но для него туда пока путь закрыт.
Он бросился к стене, и я поняла, что теряю его.
— Ты уходишь? — отчаянный крик вырвался из моей груди. Я вскочила, и Элейн вновь упала на камни. Но с ней я буду разбираться потом! А сейчас…