Страница:
В медицине Гурронсевас разбирался не слишком хорошо, и многие клинические детали ему ничего не говорили, но это уже не имело значения. Он настолько глубоко погрузился в изучение истории трудовой деятельности экипажа «Ргабвара», что и поесть бы забыл, не будь устройство выдачи питания столь удобно вмонтировано в компьютерный стол. С одной стороны, он растревожился – боялся, как бы во время очередного вылета «Ргабвару» не пришлось столкнуться с какой-нибудь ужасной опасностью. С другой – Гурронсевас уже жалел, что не обладает квалификацией, достаточной для того, чтобы принять достойное участие в работе медиков. Особенно тралтан загрустил тогда, когда обнаружил, прочтя список членов экипажа и бригады медиков, что двое их докторов ему хорошо знакомы – Приликла и Мэрчисон.
Экран уже показывал Гурронсевасу схематическое изображение палуб и помещений корабля, голос бесстрастно комментировал чертежи и рисунки. Гурронсевас нажал клавишу паузы. Он устал, звук и свет мешались у него в мозгу в бессмысленные сочетания. Однако он настолько перегрузил себя информацией, что спать ему вовсе не хотелось. Может быть, он просто действительно переутомился, но почему-то сознание подкидывало ему удивительные мысли... Вспоминая обо всем, что ему сказали и сделали Главный психолог и другие сотрудники госпиталя, Гурронсевас ощущал страх, неуверенность, смятение и, как ни странно, надежду.
«Ргабвар» и в самом деле представлял собой очень необычный корабль. Вот-вот он отправится в очередное и скорее всего опасное путешествие. Но что делал на борту этого корабля-неотложки опальный Главный диетолог, если только О'Мара не дал ему еще одного шанса?
Экран уже показывал Гурронсевасу схематическое изображение палуб и помещений корабля, голос бесстрастно комментировал чертежи и рисунки. Гурронсевас нажал клавишу паузы. Он устал, звук и свет мешались у него в мозгу в бессмысленные сочетания. Однако он настолько перегрузил себя информацией, что спать ему вовсе не хотелось. Может быть, он просто действительно переутомился, но почему-то сознание подкидывало ему удивительные мысли... Вспоминая обо всем, что ему сказали и сделали Главный психолог и другие сотрудники госпиталя, Гурронсевас ощущал страх, неуверенность, смятение и, как ни странно, надежду.
«Ргабвар» и в самом деле представлял собой очень необычный корабль. Вот-вот он отправится в очередное и скорее всего опасное путешествие. Но что делал на борту этого корабля-неотложки опальный Главный диетолог, если только О'Мара не дал ему еще одного шанса?
Глава 16
Следующие четыре дня пролетели быстро, и Гурронсевас не заскучал. От компьютера он отрывался только тогда, когда у него не оставалось сил держаться на ногах. Тогда он отправлялся на отдых в потайное место – туда, где в углу было составлено несколько ширм, где и пытался (не всегда успешно) подумать о чем-нибудь другом. На пятый день тралтан проснулся из-за того, что включилось освещение и чей-то голос громко произнес:
– Главный диетолог, это я, Лиорен. Просыпайтесь поскорее, пожалуйста. Где вы?
Спросонья Гурронсевасу было тяжеловато отозваться немедленно, но на поставленный вопрос он ответил – отодвинул одну из ширм.
Когда Лиорен заговорил снова, в голосе его появилась несвойственная резкость.
– Вы возвращались в госпиталь или говорили с кем-либо хотя бы недолго, с тех пор, как мы с вами виделись в последний раз?
– Нет, – честно ответил Гурронсевас.
– Значит, вы понятия не имеете о том, что у нас там творится последние два дня? – спросил тарланин, и его вопрос прозвучал словно обвинение. – Ничего не знаете? Совсем?
– Нет, – ответил Гурронсевас.
Лиорен, немного помолчав, проговорил более мягко:
– Я вам верю. Если вы оставались на «Ргабваре» и ничего не знаете, надеюсь, вы ни в чем не виноваты.
Гурронсевасу не понравился намек на то, что он мог лгать. Стараясь сдержать гнев, он сказал:
– Все эти дни я изучал различные материалы, как вы мне велели. Кроме того, время от времени я размышлял над тем, каково мое будущее. Именно об этом мне бы хотелось поговорить с О'Марой, если бы он смог уделить мне несколько минут. А теперь, прошу вас, скажите мне, пожалуйста, что случилось?
Лиорен явно растерялся. Он имел такой вид, словно хотел изложить нечто в самой мягкой форме. Наконец он изрек:
– У меня для вас две новости. Первая может оказаться для вас неприятной, но информация пока не слишком точна. Вторая может оказаться для вас еще более неприятной, если только не удастся заверить меня в том, что вы к этому не имеете никакого отношения. Начну, пожалуй, с менее неприятной новости.
Дело касается предстоящего вылета «Ргабвара». Пока по этому поводу только ходят слухи. Видите ли, вылет обсуждается в таких высокопоставленных кругах, где сплетничают редко. Посылать сигналы через гиперпространство – удовольствие дорогостоящее, но их уже послано немало. Речь идет о контакте с впервые обнаруженным разумным видом, однако высказываются сомнения относительно того, что экипажу корабля-неотложки будет под силу решить задачу. Бригада медиков «Ргабвара» полностью уверена в том, что задача ей по плечу, а специалисты по культурным контактам настаивают на том, что это – их работа. Думаю, решение уже принято, но его выполнение отложено из-за эпидемии.
– Какой эпидемии? – Лиорен снова растерялся.
– Если вы не уходили с «Ргабвара» в госпиталь и ни с кем не разговаривали, то вы, конечно, ничего не знаете. Ваше неведение также скорее всего говорит о том, что вы не отвечаете за сложившееся положение дел.
– Какое положение дел? – воскликнул Гурронсевас так громко, что его голос вместе с отчаянием, наверное, мог бы долететь до другого конца стыковочной трубы. – Какая эпидемия? И при чем тут я?
– Надеюсь, не при чем, – отозвался Лиорен. – Прекратите кричать, и я вам все расскажу.
Судя по тому, что поведал Гурронсевасу Лиорен, три дня назад в госпитале разразилась странная эпидемия. Болезнь поразила только теплокровных кислорододышащих – правда, не всех. Она не затронула худлариан, наллахимцев и еще несколько видов. Остались здоровыми и несколько представителей видов, захворавших почти поголовно, – они то ли не заразились, то ли выстояли за счет небывало сильного иммунитета. Симптомы заболевания заключались в тошноте, усиливавшейся в течение первых двух дней, после чего больные теряли способность питаться перорально, и их приходилось переводить на внутривенное питание. Но гораздо серьезнее были другие проявления болезни: за это же время больные теряли связную речь и координацию движений. Пока говорить об успехе внутривенного питания было рано, поскольку слишком многие медики едва держались на ногах и не в состоянии были здраво оценить не только состояние своих пациентов, но и собственное. Между тем все-таки, согласно статистике, тошнота и мозговые нарушения у тех, кто получал внутривенное питание, шли на убыль.
– Но мы не можем себе позволить держать на внутривенном питании неопределенно долгое время всех теплокровных кислорододышащих – их четыреста особей, – продолжал свой рассказ Лиорен. – Даже притом, что все трудятся, не покладая конечностей, медиков не хватает. Пока смертельных случаев не зарегистрировано, но за плановыми пациентами уже сейчас ухаживают практиканты и интерны, которые вынуждены превышать свои полномочия. Так что недалеко и до смертельных случаев. Даже подвергнуть пациентов скрупулезному обследования возможности нет, поскольку болезнью поражены и медики, несмотря на все меры санитарной предосторожности.
Остались здоровыми некоторые врачи старшего звена, – продолжал Лиорен. – Диагност Конвей сказал мне, что его, видимо, спасло то, что он в эти дни так сосредоточился на наллахимском проекте, что ему и в голову не приходило, как можно съесть что-либо, кроме птичьих семян. Он ведь получил соответствующую мнемограмму. Но если имеет место фактор иммунитета, если существует взаимосвязь между едой съеденной и несъеденной и проявлением симптомов...
– Вы предполагаете пищевое отравление? – прервал тарланина Гурронсевас, изо всех сил стараясь сдержать возмущение. – Это оскорбительно, дерзко и невероятно!
– Если учитывать имеющую место во всех случаях тошноту, резонно предположить пищевое отравление, – возразил Лиорен. – Материал для приготовления синтезированной пищи проходит самую тщательную проверку на качество и чистоту перед отправкой в госпиталь и упаковывается таким образом, что его химическое или радиоактивное загрязнение исключается. Множество усилителей вкуса, которые вы в последнее время стали использовать, подвергаются столь же тщательной проверке, но их так много и они столь разнообразны, что резонно предположить, что вещество, вызвавшее интоксикацию или отравление, проникло в госпиталь именно этим путем. Я согласен с вами в том, что маловероятно проникновение недоброкачественного материала в систему обеспечения госпиталя питанием. Маловероятно, но все же вероятно.
– Все возможно, – сердито проговорил Гурронсевас. – Но все же вероятность столь ничтожна, что...
– Не хотелось бы, чтобы меня поняли превратно, – оборвал его Лиорен, – но если вспышка желудочно-кишечных заболеваний связана с загрязнением пищи, вам придется здорово поволноваться, но зато медики ощутят большое облегчение, поскольку в этом случае окажется, что перед ними стоит не такая уж сложная задача. Подобные заболевания лечатся легко. Но если речь идет не о пищевом отравлении и если тошнота окажется второстепенным симптомом заболевания, поразившего головной мозг у ряда существ, то проблема станет куда серьезнее. Это будет означать, что в госпиталь проник доселе никому не известный микроб, способный преодолевать межвидовый барьер. Даже не медику понятно, что это столь же невероятно. Однако на Кромзаге я получил суровый урок и понял, что никакие вероятности нельзя сбрасывать со счетов.
Гурронсевас об этом знал. С того времени, как он совершил свое первое межпланетное путешествие, он постоянно слышал о том, что не рискует подхватить болезни, которыми страдают существа, относящиеся к другим видам. Патогенный микроб, зародившийся на одной планете, не мог вызвать заболевания у существа, зародившегося на другой планете. Этот факт в огромной мере упрощал задачу межвидовой медицинской практики. Между тем Гурронсевас слышал и о том, что медицинские светила Федерации постоянно начеку на предмет исключений, которые могли бы опровергнуть это правило. Относительно Кромзага Гурронсевас ничего не знал и понятия не имел о том, что там стряслось с падре, но понял, что сейчас лучше его об этом не спрашивать.
– Срочно необходимо, – продолжал Лиорен, – либо подтвердить, либо опровергнуть вероятность пищевого отравления. Обычные процедуры патофизиологического обследования и анализов слишком медленны и пока дают не очень точные результаты. Даже лаборанты – и те заняты лечением больных, либо сами таковыми являются. Помимо всего прочего, многие из них отказываются верить в возможность пищевого отравления, а потому не желают приниматься за работу в этом направлении. А вот вам лучше знать, что искать и где. Пища – это ваша область, Главный диетолог.
– Но... но это возмутительно! – воскликнул Гурронсевас. – Это просто-таки личное оскорбление! Никогда прежде мне не приходилось выслушивать обвинения в нарушении гигиены приготовления пищи. Чтобы такое число моих работодателей было отравлено!
– Может быть, никакого отравления и нет, – напомнил Гурронсевасу Лиорен. – Именно это вы и должны выяснить.
– Хорошо, – вздохнул Гурронсевас, собрался с духом и сказал:
– Мне нужно, чтобы кто-нибудь подробно расспросил больных о том, что именно они ели и когда, заметили ли что-либо необычное в консистенции и вкусе пищи. Кроме того, нужно выяснить, не посещали ли больные какие-либо особые подразделения, не занимались ли они все каким-либо видом деятельности, из-за которого мог произойти контакт с источником инфекции, но не с едой, а с каким-то иным. Затем мне хотелось бы проверить работу главной столовой и дочерних компьютеров, ведающих распределением питания, дабы выяснить, не было ли сбоев или нарушений в меню в то время, как отмечена вспышка инфекции. Все эти сведения я желал бы получить немедленно.
– Могу вам в точности рассказать о том, как вел себя один из пациентов, – спокойно проговорил Лиорен. – Но, Гурронсевас, прошу вас, помните о том, что мысль о пищевом отравлении принадлежит мне, и больше никому. Официально вас в госпитале нет, и если вы в этом деле ни при чем, было бы не правильно, если бы вы обнаружили свое присутствие.
– Если симптомы во всех случаях одинаковы, – сказал Гурронсевас, решив, что больше не станет заниматься самооправданием, – хватит и беседы с одним больным. Кто он такой и к какому виду принадлежит?
– Этим пациентом, – ответил Лиорен, – является лейтенант Брейтвейт. Через двадцать минут после того, как он вернулся из столовой...
– Вы кушали вместе? – поспешно прервал тарланина Гурронсевас. – Вот именно такие сведения мне и нужны! Не могли бы вы вспомнить, какие блюда заказали вы, а какие – лейтенант Брейтвейт? Расскажите мне об этих блюдах все, что вы помните. Любые мелочи.
Лиорен немного подумал и сказал:
– Может быть, это удачно, что я заказал блюдо из тарланского меню – порцию шеммутары с фаасным творогом. Понимаете, в питании я консерватор. На еду, которую заказал Брейтвейт, я особо не смотрел, не видел и кодов заказанных им блюд, поскольку вид большинства земных блюд вызывает у меня неловкость. Мы ели только вторые блюда, потому что Брейтвейт торопился: у него после обеда была назначена личная беседа с О'Марой. Но я все же заметил, что на тарелке у Брейтвейта лежал плоский небольшой кусок синтезированного мяса – земляне называют это блюдо отбивной. Рядом с этим куском лежало несколько круглых, слегка обжаренных овощей и еще кучки каких-то растений. Одни из них были похожи на зеленоватые шарики, а другие – самые отвратительные – на серые купола. Еще там была лужица какой-то желтовато-коричневатой слизи – скорее всего, какая-то подлива или приправа. И на самой отбивной имелся толстый слой коричневой слизи...
Гурронсевас задумался: интересно, а что бы заметил Лиорен, если бы более внимательно пригляделся к тарелке Брейтвейта?
– Брейтвейт как-либо отзывался, – спросил он тарланина, – о качестве пищи в процессе еды или после?
– Да, – подтвердил Лиорен. – Однако ничего необычного в его высказываниях я не заметил. Еще несколько неземлян заказали то же самое блюдо, и я слышал их отзывы. Тут у нас некоторые теплокровные кислорододышащие любят иногда поэкспериментировать – пробуют чужую еду ради остроты вкусовых ощущений. Надо сказать, что теперь таких экспериментов стало больше – все из-за ваших новшеств. Это с вашей стороны большое достижение, по крайней мере было достижением, пока не...
– Вы мне только расскажите, что именно говорил Брейтвейт, – прервал тарланина тралтан. – Все, что помните.
– Сейчас попробую вспомнить, – проговорил Лиорен, изобразив тарланский жест, по всей видимости, означавший крайнюю степень раздражения. – Вспомнил! Брейтвейт сказал, что у блюда особый привкус и что, когда он жевал мясо, он чувствовал, что оно как-то особенно хрустит. Это показалось ему странным, так как это же самое блюдо он заказывал много раз раньше, но ничего подобного не наблюдал. Еще он сказал о том, что вы постоянно экспериментируете со вкусом разных блюд и что последнее новшество, конечно, странновато, но не смертельно. Затем Брейтвейт ел молча и поспешно, так как боялся опоздать к О'Маре.
По пути к отделению, – продолжал вспоминать тарланин, – Брейтвейт пожаловался на легкое подташнивание, но списал это на собственную поспешность в еде. Затем началось совещание у О'Мары, на котором присутствовал он сам, Брейтвейт и Ча Трат. Речь шла о психопрофилях группы практикантов, недавно прибывших для обучения в госпитале. Дело это сугубо внутриотделенческое, а не личное, поэтому дверь в кабинет О'Мары не была закрыта. Я все слышал, хотя и не видел. Все, чего я не видел, мне затем рассказала Ча Трат.
Лиорен издал ряд коротких, не переведенных транслятором звуков, затем громко прочистил дыхательные пути и продолжал рассказ:
– Прошу вас извинить меня, Гурронсевас. На самом деле смеяться, конечно, не над чем. Брейтвейт стал жаловаться на усиливающуюся тошноту, однако на вежливые вопросы Ча Трат относительно своего самочувствия отвечал резко и нелицеприятно, принялся называть О'Мару и Ча Трат так, как это не принято в приличном обществе. Дальше – больше. Далее он проявил вопиющее нарушение субординации в отношении О'Мары и завершил свою эскападу тем, что его вырвало на разложенные на столе у Главного психолога распечатки. Вскоре после этого речь Брейтвейта стала бессвязной, конечности начали подергиваться, и О'Мара отправил его в сопровождении санитаров в палату, дабы его подвергли клиническому обследованию. К этому времени палаты начали быстро заполняться больными с такими же жалобами.
Это произошло сорок три часа назад. И хотя у всех больных болезненные симптомы почти исчезли, с этих пор майор старается проводить как можно больше времени с Брейтвейтом в попытках выяснить, не было ли ненормальное поведение его заместителя связано с инфицированием новым, неведомым микробом – ведь не у одного Брейтвейта отмечались признаки нарушения функции головного мозга. К этой теории склоняется старший медперсонал, но я настаиваю на пищевом отравлении.
Если я ошибаюсь, вам было бы лучше никому не показываться на глаза и держаться подальше от инфекции, если таковая существует, – заключил Лиорен. – Если же я прав, то Главный психолог будет вами очень недоволен.
«Все тут недовольны Гурронсевасом Великим, – с тоской подумал знаменитый повар. – А если и довольны, то это ненадолго». Он постарался скрыть подступивший гнев и разочарование и попытался сосредоточиться на решении сравнительно несложной кулинарной задачки.
– Мне нужно будет получить доступ к программе обслуживания питанием, – быстро проговорил он. – Но не волнуйтесь, для этого мне не понадобится себя выдавать.
По описанию Лиорена Гурронсевас узнал подозрительное блюдо. Тарланин также сообщил ему более или менее точное время начала заболевания, если то было заболевание. Перечень всех заказанных в тот или иной день блюд хранился в памяти компьютера, дабы следить за нынешними потребностями едоков и сделать более легким процесс повторного заказа синтетического материала из кладовых или, наоборот, отменять заказы на конкретные виды материалов. Пристрастия к пище зависели от ряда психологических причин – кому-то могли посоветовать попробовать какое-то блюдо друзья, кто-то сам решал испробовать новинку, и, как следствие, перечень заказанных блюд изо дня в день претерпевал изменения. Но Гурронсевасу был известен точный день и заподозренное кушанье, и теперь перед ним возник конкретный перечень блюд. Он уже перечислил входящие в состав съеденного Брейтвейтом блюда ингредиенты и затребовал полный биохимический анализ, когда Лиорен неожиданно подошел поближе к компьютеру.
– Есть прогресс? – спросил он голосом существа, которому уже известен ответ и которому этот ответ не очень-то по душе.
– И да, и нет, – отозвался Гурронсевас, скосив один глаз в сторону Лиорена. – Я почти уверен, что искомое блюдо определено, мне удалось выяснить, сколько раз его заказывали, но...
– Можете не сомневаться, – сказал Лиорен. – Мне точно известно, сколько больных поступило с жалобами такого же характера, как у Брейтвейта, на момент начала вспышки заболевания. Эта цифра полностью совпадает с вашей. И это для вас плохо, Гурронсевас.
– Да знаю, знаю! – воскликнул тралтан и сердито ткнул в экран. – Но вы сюда поглядите! Все входящие в состав блюда ингредиенты совершенно невинны, просты и абсолютно безвредны и приготовлены в соответствии с моими указаниями. После обработки на пищевом синтезаторе и придания ингредиентам соответствующей формы в блюдо были внесены только три несинтетические добавки: мизерные количества орлигианского крисса, кельгианской соли озера Мерн были введены в подливку, после чего все блюдо было чуть-чуть присыпано толченым мускатным орехом. Ни одна из этих пряностей не могла вызвать пищевого отравления. Но вот не мог ли токсичный материал проникнуть в блюдо извне? Может быть, образовалась течь в близлежащей трубе, по которой отводятся органические отходы? Мне нужно немедленно лично переговорить с моим первым заместителем.
– Вам нельзя лично говорить ни с кем в госпитале, это... – начал было протестовать Лиорен, но Гурронсевас его не слушал.
– Главный синтезатор, старший технолог-пищевик Сарниаг, – представился нидианин, чья физиономия появилась на экране. Может быть, он был удивлен, а может быть, возмущен или испуган при виде лица своего начальника на экране – этого Гурронсевас не мог понять – так густо зарос шерстью нидианин. Ну, и конечно, заместитель Гурронсеваса сказал то, что должен был сказать:
– Сэр, а я думал, вас нет в госпитале!
– В некотором роде, – ответил Гурронсевас нетерпеливо. – Прошу вас, не перебивайте меня и выслушайте...
Как только он изложил свои соображения, Сарниаг сердито ответил:
– Сэр, как только случилась беда, это был первый вопрос, который мы себе задали. Мы собрали весь персонал и две смены подряд искали ответ, хотя работники Эксплуатационного отдела заверяли нас в том, что схема прокладки труб делает подобное происшествие абсолютно невероятным. Мы также проверили все резервуары пищевого синтезатора и примыкающей к нему кладовой. Все чисто. Есть у вас еще какие-нибудь соображения, сэр?
– Нет, – буркнул Гурронсевас и прервал связь. Волнение его быстро сменялось отчаянием, но все же в сознании его брезжил тусклый свет, упорно отказывавшийся становиться ярче. Чего-то не сказал ему Старший технолог... Обратившись к Лиорену, тралтан задумчиво проговорил:
– Если в системе транспорта пищи все было в порядке, значит, причину надо искать в самом блюде, но и с блюдом все нормально. Вероятно, мне стоит более внимательно изучить перечень ингредиентов, хотя ими пользуются многие века даже за пределами тех планет, откуда они родом. Мне нужно связаться с немедицинской справочной библиотекой.
Библиотека по общим вопросам Главного Госпиталя Сектора была относительно невелика, но все же она буквально завалила Гурронсеваса сведениями об употребляемых в пищу растениях. Он далеко не сразу нашел те три растения, которые его интересовали, несмотря на то, что компьютер трудился изо всех сил, стараясь ему помочь. Он узнал массу интересных фактов насчет того, какой огромный вклад внесла кельгианская экономика в экспорт соли озера Мерн. Смертельные случаи имели место на заре истории и связаны были с утоплением ряда кельгиан в водах этого озера, когда оно еще было озером. Примерно такого же рода сведения были почерпнуты относительно орлигианского растения крисс. О мускатном орехе было сведений побольше, но не хватало четких подробностей. Наконец Гурронсевас наткнулся на сведения, введенные в память компьютера довольно давно, да и то, наверное, составители каталога информации долго думали, прежде чем внести эту информацию.
И вот тут-то сознание Гурронсеваса вдруг словно озарилось ярчайшей вспышкой. Подведомственный ему персонал пищевиков находился под влиянием медиков! Все были так напуганы эпидемией, что могли напрочь забыть о внесенных в блюдо небольших изменениях. А может быть, эти изменения сочли настолько незначащими, что не стали докладывать о них вышестоящим сотрудникам. Гурронсевас резко вскочил на все шесть ног.
Как только не слишком прочно закрепленное оборудование на медицинской палубе перестало дрожать и звенеть, Лиорен поинтересовался:
– Гурронсевас, что происходит? Что с вами?
– Происходит то, – отозвался тралтан, с таким видом тыкая в кнопки клавиатуры, словно каждая из них была его смертельным врагом, – что я пытаюсь придумать оправдание для Старшего технолога-пищевика Сарниага! Происходит то, что я готов совершить убийство другого разумного существа!
– О нет! – встревоженно вскричал тарланин. – Прошу вас, успокойтесь. Я уверен и думаю, вы со мной согласитесь, что сейчас вы просто словесно гиперболизируете свою реакцию на ситуацию, которая, безусловно, не требует приложения физической силы...
Лиорен умолк, так как на экране снова появилась физиономия Сарниага. Голосом, в котором в равных пропорциях смешались дерзость и нетерпение, технолог произнес:
– Сэр. Вы о чем-то забыли меня спросить?
Гурронсевас постарался не взорваться и ответил:
– Вспомните, прошу вас, мои указания относительно приготовления блюда номер тысяча сто двадцать один для землян, которым, кроме того, могут питаться существа с физиологическими кодами ДБЛФ, ДЦНФ, ДБПК, ЭГЦЛ, ЭЛНТ, ФГЛИ и ГНЛО. Сравните первоначальный состав с тем, что был присущ полученным при раздаче блюдам. Обратите особое внимание на специи, примененные в целях усиления вкуса. Объясните, почему без моего разрешения были произведены изменения.
Если бы никаких изменений не оказалось, Гурронсевас был бы весьма удручен. Но он не сомневался: он на верном пути.
Сарниаг уткнулся в клавиатуру и быстро заработал лапами. По всей вероятности, на его экране появились две ярко освещенные колонки цифр. Увидели эти цифры и Гурронсевас с Лиореном. Пара цифр оказалась напечатанной крупнее остальных.
– Ах да, теперь я вспомнил, – признался Сарниаг. – Были произведены минимальные изменения, вернее, даже не изменения... сэр, вы, видимо, допустили ошибку, вот я и решил ее исправить. Насколько я помню, сэр, вы обозначили пропорцию этого ингредиента как восемьдесят пять тысячных процента от общего веса блюда, и это представилось мне, при всем моем уважении, просто-таки смешным – ведь речь-то шла о съедобном растении. Вот я и решил, что на самом деле вы просто ошибались, а в виду имели восемь целых пять десятых. Я ошибся, сэр? Или был слишком осторожен?
– Главный диетолог, это я, Лиорен. Просыпайтесь поскорее, пожалуйста. Где вы?
Спросонья Гурронсевасу было тяжеловато отозваться немедленно, но на поставленный вопрос он ответил – отодвинул одну из ширм.
Когда Лиорен заговорил снова, в голосе его появилась несвойственная резкость.
– Вы возвращались в госпиталь или говорили с кем-либо хотя бы недолго, с тех пор, как мы с вами виделись в последний раз?
– Нет, – честно ответил Гурронсевас.
– Значит, вы понятия не имеете о том, что у нас там творится последние два дня? – спросил тарланин, и его вопрос прозвучал словно обвинение. – Ничего не знаете? Совсем?
– Нет, – ответил Гурронсевас.
Лиорен, немного помолчав, проговорил более мягко:
– Я вам верю. Если вы оставались на «Ргабваре» и ничего не знаете, надеюсь, вы ни в чем не виноваты.
Гурронсевасу не понравился намек на то, что он мог лгать. Стараясь сдержать гнев, он сказал:
– Все эти дни я изучал различные материалы, как вы мне велели. Кроме того, время от времени я размышлял над тем, каково мое будущее. Именно об этом мне бы хотелось поговорить с О'Марой, если бы он смог уделить мне несколько минут. А теперь, прошу вас, скажите мне, пожалуйста, что случилось?
Лиорен явно растерялся. Он имел такой вид, словно хотел изложить нечто в самой мягкой форме. Наконец он изрек:
– У меня для вас две новости. Первая может оказаться для вас неприятной, но информация пока не слишком точна. Вторая может оказаться для вас еще более неприятной, если только не удастся заверить меня в том, что вы к этому не имеете никакого отношения. Начну, пожалуй, с менее неприятной новости.
Дело касается предстоящего вылета «Ргабвара». Пока по этому поводу только ходят слухи. Видите ли, вылет обсуждается в таких высокопоставленных кругах, где сплетничают редко. Посылать сигналы через гиперпространство – удовольствие дорогостоящее, но их уже послано немало. Речь идет о контакте с впервые обнаруженным разумным видом, однако высказываются сомнения относительно того, что экипажу корабля-неотложки будет под силу решить задачу. Бригада медиков «Ргабвара» полностью уверена в том, что задача ей по плечу, а специалисты по культурным контактам настаивают на том, что это – их работа. Думаю, решение уже принято, но его выполнение отложено из-за эпидемии.
– Какой эпидемии? – Лиорен снова растерялся.
– Если вы не уходили с «Ргабвара» в госпиталь и ни с кем не разговаривали, то вы, конечно, ничего не знаете. Ваше неведение также скорее всего говорит о том, что вы не отвечаете за сложившееся положение дел.
– Какое положение дел? – воскликнул Гурронсевас так громко, что его голос вместе с отчаянием, наверное, мог бы долететь до другого конца стыковочной трубы. – Какая эпидемия? И при чем тут я?
– Надеюсь, не при чем, – отозвался Лиорен. – Прекратите кричать, и я вам все расскажу.
Судя по тому, что поведал Гурронсевасу Лиорен, три дня назад в госпитале разразилась странная эпидемия. Болезнь поразила только теплокровных кислорододышащих – правда, не всех. Она не затронула худлариан, наллахимцев и еще несколько видов. Остались здоровыми и несколько представителей видов, захворавших почти поголовно, – они то ли не заразились, то ли выстояли за счет небывало сильного иммунитета. Симптомы заболевания заключались в тошноте, усиливавшейся в течение первых двух дней, после чего больные теряли способность питаться перорально, и их приходилось переводить на внутривенное питание. Но гораздо серьезнее были другие проявления болезни: за это же время больные теряли связную речь и координацию движений. Пока говорить об успехе внутривенного питания было рано, поскольку слишком многие медики едва держались на ногах и не в состоянии были здраво оценить не только состояние своих пациентов, но и собственное. Между тем все-таки, согласно статистике, тошнота и мозговые нарушения у тех, кто получал внутривенное питание, шли на убыль.
– Но мы не можем себе позволить держать на внутривенном питании неопределенно долгое время всех теплокровных кислорододышащих – их четыреста особей, – продолжал свой рассказ Лиорен. – Даже притом, что все трудятся, не покладая конечностей, медиков не хватает. Пока смертельных случаев не зарегистрировано, но за плановыми пациентами уже сейчас ухаживают практиканты и интерны, которые вынуждены превышать свои полномочия. Так что недалеко и до смертельных случаев. Даже подвергнуть пациентов скрупулезному обследования возможности нет, поскольку болезнью поражены и медики, несмотря на все меры санитарной предосторожности.
Остались здоровыми некоторые врачи старшего звена, – продолжал Лиорен. – Диагност Конвей сказал мне, что его, видимо, спасло то, что он в эти дни так сосредоточился на наллахимском проекте, что ему и в голову не приходило, как можно съесть что-либо, кроме птичьих семян. Он ведь получил соответствующую мнемограмму. Но если имеет место фактор иммунитета, если существует взаимосвязь между едой съеденной и несъеденной и проявлением симптомов...
– Вы предполагаете пищевое отравление? – прервал тарланина Гурронсевас, изо всех сил стараясь сдержать возмущение. – Это оскорбительно, дерзко и невероятно!
– Если учитывать имеющую место во всех случаях тошноту, резонно предположить пищевое отравление, – возразил Лиорен. – Материал для приготовления синтезированной пищи проходит самую тщательную проверку на качество и чистоту перед отправкой в госпиталь и упаковывается таким образом, что его химическое или радиоактивное загрязнение исключается. Множество усилителей вкуса, которые вы в последнее время стали использовать, подвергаются столь же тщательной проверке, но их так много и они столь разнообразны, что резонно предположить, что вещество, вызвавшее интоксикацию или отравление, проникло в госпиталь именно этим путем. Я согласен с вами в том, что маловероятно проникновение недоброкачественного материала в систему обеспечения госпиталя питанием. Маловероятно, но все же вероятно.
– Все возможно, – сердито проговорил Гурронсевас. – Но все же вероятность столь ничтожна, что...
– Не хотелось бы, чтобы меня поняли превратно, – оборвал его Лиорен, – но если вспышка желудочно-кишечных заболеваний связана с загрязнением пищи, вам придется здорово поволноваться, но зато медики ощутят большое облегчение, поскольку в этом случае окажется, что перед ними стоит не такая уж сложная задача. Подобные заболевания лечатся легко. Но если речь идет не о пищевом отравлении и если тошнота окажется второстепенным симптомом заболевания, поразившего головной мозг у ряда существ, то проблема станет куда серьезнее. Это будет означать, что в госпиталь проник доселе никому не известный микроб, способный преодолевать межвидовый барьер. Даже не медику понятно, что это столь же невероятно. Однако на Кромзаге я получил суровый урок и понял, что никакие вероятности нельзя сбрасывать со счетов.
Гурронсевас об этом знал. С того времени, как он совершил свое первое межпланетное путешествие, он постоянно слышал о том, что не рискует подхватить болезни, которыми страдают существа, относящиеся к другим видам. Патогенный микроб, зародившийся на одной планете, не мог вызвать заболевания у существа, зародившегося на другой планете. Этот факт в огромной мере упрощал задачу межвидовой медицинской практики. Между тем Гурронсевас слышал и о том, что медицинские светила Федерации постоянно начеку на предмет исключений, которые могли бы опровергнуть это правило. Относительно Кромзага Гурронсевас ничего не знал и понятия не имел о том, что там стряслось с падре, но понял, что сейчас лучше его об этом не спрашивать.
– Срочно необходимо, – продолжал Лиорен, – либо подтвердить, либо опровергнуть вероятность пищевого отравления. Обычные процедуры патофизиологического обследования и анализов слишком медленны и пока дают не очень точные результаты. Даже лаборанты – и те заняты лечением больных, либо сами таковыми являются. Помимо всего прочего, многие из них отказываются верить в возможность пищевого отравления, а потому не желают приниматься за работу в этом направлении. А вот вам лучше знать, что искать и где. Пища – это ваша область, Главный диетолог.
– Но... но это возмутительно! – воскликнул Гурронсевас. – Это просто-таки личное оскорбление! Никогда прежде мне не приходилось выслушивать обвинения в нарушении гигиены приготовления пищи. Чтобы такое число моих работодателей было отравлено!
– Может быть, никакого отравления и нет, – напомнил Гурронсевасу Лиорен. – Именно это вы и должны выяснить.
– Хорошо, – вздохнул Гурронсевас, собрался с духом и сказал:
– Мне нужно, чтобы кто-нибудь подробно расспросил больных о том, что именно они ели и когда, заметили ли что-либо необычное в консистенции и вкусе пищи. Кроме того, нужно выяснить, не посещали ли больные какие-либо особые подразделения, не занимались ли они все каким-либо видом деятельности, из-за которого мог произойти контакт с источником инфекции, но не с едой, а с каким-то иным. Затем мне хотелось бы проверить работу главной столовой и дочерних компьютеров, ведающих распределением питания, дабы выяснить, не было ли сбоев или нарушений в меню в то время, как отмечена вспышка инфекции. Все эти сведения я желал бы получить немедленно.
– Могу вам в точности рассказать о том, как вел себя один из пациентов, – спокойно проговорил Лиорен. – Но, Гурронсевас, прошу вас, помните о том, что мысль о пищевом отравлении принадлежит мне, и больше никому. Официально вас в госпитале нет, и если вы в этом деле ни при чем, было бы не правильно, если бы вы обнаружили свое присутствие.
– Если симптомы во всех случаях одинаковы, – сказал Гурронсевас, решив, что больше не станет заниматься самооправданием, – хватит и беседы с одним больным. Кто он такой и к какому виду принадлежит?
– Этим пациентом, – ответил Лиорен, – является лейтенант Брейтвейт. Через двадцать минут после того, как он вернулся из столовой...
– Вы кушали вместе? – поспешно прервал тарланина Гурронсевас. – Вот именно такие сведения мне и нужны! Не могли бы вы вспомнить, какие блюда заказали вы, а какие – лейтенант Брейтвейт? Расскажите мне об этих блюдах все, что вы помните. Любые мелочи.
Лиорен немного подумал и сказал:
– Может быть, это удачно, что я заказал блюдо из тарланского меню – порцию шеммутары с фаасным творогом. Понимаете, в питании я консерватор. На еду, которую заказал Брейтвейт, я особо не смотрел, не видел и кодов заказанных им блюд, поскольку вид большинства земных блюд вызывает у меня неловкость. Мы ели только вторые блюда, потому что Брейтвейт торопился: у него после обеда была назначена личная беседа с О'Марой. Но я все же заметил, что на тарелке у Брейтвейта лежал плоский небольшой кусок синтезированного мяса – земляне называют это блюдо отбивной. Рядом с этим куском лежало несколько круглых, слегка обжаренных овощей и еще кучки каких-то растений. Одни из них были похожи на зеленоватые шарики, а другие – самые отвратительные – на серые купола. Еще там была лужица какой-то желтовато-коричневатой слизи – скорее всего, какая-то подлива или приправа. И на самой отбивной имелся толстый слой коричневой слизи...
Гурронсевас задумался: интересно, а что бы заметил Лиорен, если бы более внимательно пригляделся к тарелке Брейтвейта?
– Брейтвейт как-либо отзывался, – спросил он тарланина, – о качестве пищи в процессе еды или после?
– Да, – подтвердил Лиорен. – Однако ничего необычного в его высказываниях я не заметил. Еще несколько неземлян заказали то же самое блюдо, и я слышал их отзывы. Тут у нас некоторые теплокровные кислорододышащие любят иногда поэкспериментировать – пробуют чужую еду ради остроты вкусовых ощущений. Надо сказать, что теперь таких экспериментов стало больше – все из-за ваших новшеств. Это с вашей стороны большое достижение, по крайней мере было достижением, пока не...
– Вы мне только расскажите, что именно говорил Брейтвейт, – прервал тарланина тралтан. – Все, что помните.
– Сейчас попробую вспомнить, – проговорил Лиорен, изобразив тарланский жест, по всей видимости, означавший крайнюю степень раздражения. – Вспомнил! Брейтвейт сказал, что у блюда особый привкус и что, когда он жевал мясо, он чувствовал, что оно как-то особенно хрустит. Это показалось ему странным, так как это же самое блюдо он заказывал много раз раньше, но ничего подобного не наблюдал. Еще он сказал о том, что вы постоянно экспериментируете со вкусом разных блюд и что последнее новшество, конечно, странновато, но не смертельно. Затем Брейтвейт ел молча и поспешно, так как боялся опоздать к О'Маре.
По пути к отделению, – продолжал вспоминать тарланин, – Брейтвейт пожаловался на легкое подташнивание, но списал это на собственную поспешность в еде. Затем началось совещание у О'Мары, на котором присутствовал он сам, Брейтвейт и Ча Трат. Речь шла о психопрофилях группы практикантов, недавно прибывших для обучения в госпитале. Дело это сугубо внутриотделенческое, а не личное, поэтому дверь в кабинет О'Мары не была закрыта. Я все слышал, хотя и не видел. Все, чего я не видел, мне затем рассказала Ча Трат.
Лиорен издал ряд коротких, не переведенных транслятором звуков, затем громко прочистил дыхательные пути и продолжал рассказ:
– Прошу вас извинить меня, Гурронсевас. На самом деле смеяться, конечно, не над чем. Брейтвейт стал жаловаться на усиливающуюся тошноту, однако на вежливые вопросы Ча Трат относительно своего самочувствия отвечал резко и нелицеприятно, принялся называть О'Мару и Ча Трат так, как это не принято в приличном обществе. Дальше – больше. Далее он проявил вопиющее нарушение субординации в отношении О'Мары и завершил свою эскападу тем, что его вырвало на разложенные на столе у Главного психолога распечатки. Вскоре после этого речь Брейтвейта стала бессвязной, конечности начали подергиваться, и О'Мара отправил его в сопровождении санитаров в палату, дабы его подвергли клиническому обследованию. К этому времени палаты начали быстро заполняться больными с такими же жалобами.
Это произошло сорок три часа назад. И хотя у всех больных болезненные симптомы почти исчезли, с этих пор майор старается проводить как можно больше времени с Брейтвейтом в попытках выяснить, не было ли ненормальное поведение его заместителя связано с инфицированием новым, неведомым микробом – ведь не у одного Брейтвейта отмечались признаки нарушения функции головного мозга. К этой теории склоняется старший медперсонал, но я настаиваю на пищевом отравлении.
Если я ошибаюсь, вам было бы лучше никому не показываться на глаза и держаться подальше от инфекции, если таковая существует, – заключил Лиорен. – Если же я прав, то Главный психолог будет вами очень недоволен.
«Все тут недовольны Гурронсевасом Великим, – с тоской подумал знаменитый повар. – А если и довольны, то это ненадолго». Он постарался скрыть подступивший гнев и разочарование и попытался сосредоточиться на решении сравнительно несложной кулинарной задачки.
– Мне нужно будет получить доступ к программе обслуживания питанием, – быстро проговорил он. – Но не волнуйтесь, для этого мне не понадобится себя выдавать.
По описанию Лиорена Гурронсевас узнал подозрительное блюдо. Тарланин также сообщил ему более или менее точное время начала заболевания, если то было заболевание. Перечень всех заказанных в тот или иной день блюд хранился в памяти компьютера, дабы следить за нынешними потребностями едоков и сделать более легким процесс повторного заказа синтетического материала из кладовых или, наоборот, отменять заказы на конкретные виды материалов. Пристрастия к пище зависели от ряда психологических причин – кому-то могли посоветовать попробовать какое-то блюдо друзья, кто-то сам решал испробовать новинку, и, как следствие, перечень заказанных блюд изо дня в день претерпевал изменения. Но Гурронсевасу был известен точный день и заподозренное кушанье, и теперь перед ним возник конкретный перечень блюд. Он уже перечислил входящие в состав съеденного Брейтвейтом блюда ингредиенты и затребовал полный биохимический анализ, когда Лиорен неожиданно подошел поближе к компьютеру.
– Есть прогресс? – спросил он голосом существа, которому уже известен ответ и которому этот ответ не очень-то по душе.
– И да, и нет, – отозвался Гурронсевас, скосив один глаз в сторону Лиорена. – Я почти уверен, что искомое блюдо определено, мне удалось выяснить, сколько раз его заказывали, но...
– Можете не сомневаться, – сказал Лиорен. – Мне точно известно, сколько больных поступило с жалобами такого же характера, как у Брейтвейта, на момент начала вспышки заболевания. Эта цифра полностью совпадает с вашей. И это для вас плохо, Гурронсевас.
– Да знаю, знаю! – воскликнул тралтан и сердито ткнул в экран. – Но вы сюда поглядите! Все входящие в состав блюда ингредиенты совершенно невинны, просты и абсолютно безвредны и приготовлены в соответствии с моими указаниями. После обработки на пищевом синтезаторе и придания ингредиентам соответствующей формы в блюдо были внесены только три несинтетические добавки: мизерные количества орлигианского крисса, кельгианской соли озера Мерн были введены в подливку, после чего все блюдо было чуть-чуть присыпано толченым мускатным орехом. Ни одна из этих пряностей не могла вызвать пищевого отравления. Но вот не мог ли токсичный материал проникнуть в блюдо извне? Может быть, образовалась течь в близлежащей трубе, по которой отводятся органические отходы? Мне нужно немедленно лично переговорить с моим первым заместителем.
– Вам нельзя лично говорить ни с кем в госпитале, это... – начал было протестовать Лиорен, но Гурронсевас его не слушал.
– Главный синтезатор, старший технолог-пищевик Сарниаг, – представился нидианин, чья физиономия появилась на экране. Может быть, он был удивлен, а может быть, возмущен или испуган при виде лица своего начальника на экране – этого Гурронсевас не мог понять – так густо зарос шерстью нидианин. Ну, и конечно, заместитель Гурронсеваса сказал то, что должен был сказать:
– Сэр, а я думал, вас нет в госпитале!
– В некотором роде, – ответил Гурронсевас нетерпеливо. – Прошу вас, не перебивайте меня и выслушайте...
Как только он изложил свои соображения, Сарниаг сердито ответил:
– Сэр, как только случилась беда, это был первый вопрос, который мы себе задали. Мы собрали весь персонал и две смены подряд искали ответ, хотя работники Эксплуатационного отдела заверяли нас в том, что схема прокладки труб делает подобное происшествие абсолютно невероятным. Мы также проверили все резервуары пищевого синтезатора и примыкающей к нему кладовой. Все чисто. Есть у вас еще какие-нибудь соображения, сэр?
– Нет, – буркнул Гурронсевас и прервал связь. Волнение его быстро сменялось отчаянием, но все же в сознании его брезжил тусклый свет, упорно отказывавшийся становиться ярче. Чего-то не сказал ему Старший технолог... Обратившись к Лиорену, тралтан задумчиво проговорил:
– Если в системе транспорта пищи все было в порядке, значит, причину надо искать в самом блюде, но и с блюдом все нормально. Вероятно, мне стоит более внимательно изучить перечень ингредиентов, хотя ими пользуются многие века даже за пределами тех планет, откуда они родом. Мне нужно связаться с немедицинской справочной библиотекой.
Библиотека по общим вопросам Главного Госпиталя Сектора была относительно невелика, но все же она буквально завалила Гурронсеваса сведениями об употребляемых в пищу растениях. Он далеко не сразу нашел те три растения, которые его интересовали, несмотря на то, что компьютер трудился изо всех сил, стараясь ему помочь. Он узнал массу интересных фактов насчет того, какой огромный вклад внесла кельгианская экономика в экспорт соли озера Мерн. Смертельные случаи имели место на заре истории и связаны были с утоплением ряда кельгиан в водах этого озера, когда оно еще было озером. Примерно такого же рода сведения были почерпнуты относительно орлигианского растения крисс. О мускатном орехе было сведений побольше, но не хватало четких подробностей. Наконец Гурронсевас наткнулся на сведения, введенные в память компьютера довольно давно, да и то, наверное, составители каталога информации долго думали, прежде чем внести эту информацию.
И вот тут-то сознание Гурронсеваса вдруг словно озарилось ярчайшей вспышкой. Подведомственный ему персонал пищевиков находился под влиянием медиков! Все были так напуганы эпидемией, что могли напрочь забыть о внесенных в блюдо небольших изменениях. А может быть, эти изменения сочли настолько незначащими, что не стали докладывать о них вышестоящим сотрудникам. Гурронсевас резко вскочил на все шесть ног.
Как только не слишком прочно закрепленное оборудование на медицинской палубе перестало дрожать и звенеть, Лиорен поинтересовался:
– Гурронсевас, что происходит? Что с вами?
– Происходит то, – отозвался тралтан, с таким видом тыкая в кнопки клавиатуры, словно каждая из них была его смертельным врагом, – что я пытаюсь придумать оправдание для Старшего технолога-пищевика Сарниага! Происходит то, что я готов совершить убийство другого разумного существа!
– О нет! – встревоженно вскричал тарланин. – Прошу вас, успокойтесь. Я уверен и думаю, вы со мной согласитесь, что сейчас вы просто словесно гиперболизируете свою реакцию на ситуацию, которая, безусловно, не требует приложения физической силы...
Лиорен умолк, так как на экране снова появилась физиономия Сарниага. Голосом, в котором в равных пропорциях смешались дерзость и нетерпение, технолог произнес:
– Сэр. Вы о чем-то забыли меня спросить?
Гурронсевас постарался не взорваться и ответил:
– Вспомните, прошу вас, мои указания относительно приготовления блюда номер тысяча сто двадцать один для землян, которым, кроме того, могут питаться существа с физиологическими кодами ДБЛФ, ДЦНФ, ДБПК, ЭГЦЛ, ЭЛНТ, ФГЛИ и ГНЛО. Сравните первоначальный состав с тем, что был присущ полученным при раздаче блюдам. Обратите особое внимание на специи, примененные в целях усиления вкуса. Объясните, почему без моего разрешения были произведены изменения.
Если бы никаких изменений не оказалось, Гурронсевас был бы весьма удручен. Но он не сомневался: он на верном пути.
Сарниаг уткнулся в клавиатуру и быстро заработал лапами. По всей вероятности, на его экране появились две ярко освещенные колонки цифр. Увидели эти цифры и Гурронсевас с Лиореном. Пара цифр оказалась напечатанной крупнее остальных.
– Ах да, теперь я вспомнил, – признался Сарниаг. – Были произведены минимальные изменения, вернее, даже не изменения... сэр, вы, видимо, допустили ошибку, вот я и решил ее исправить. Насколько я помню, сэр, вы обозначили пропорцию этого ингредиента как восемьдесят пять тысячных процента от общего веса блюда, и это представилось мне, при всем моем уважении, просто-таки смешным – ведь речь-то шла о съедобном растении. Вот я и решил, что на самом деле вы просто ошибались, а в виду имели восемь целых пять десятых. Я ошибся, сэр? Или был слишком осторожен?