Уайтсайд Диана. Речной дьявол

   Эванс развел руки.
   – Мой информатор сказал: либо Сиу-Сити, либо Омаха. Я склонен думать, что Сиу-Сити, поскольку Омаха – город «Юнион Пасифик», а эта компания имеет поддержку «Креди мобилье», откуда Леннокс был уволен три года назад.
   – И за что же?
   – Кузен Дункан говорит, что Леннокса обнаружили в постели с двумя директорскими женами, – рассеянно ответил Хэл, мысленно определяя расстояние до Сиу-Сити.
   – Какая ненасытность, – хмыкнула Виола.
   – Омаха находится ближе к Форт-Макгоуну, так что, вероятно, это место удобнее для Рипли, – задумчиво произнес Уильям.
   – Ставлю на Сиу-Сити, куда Леннокс сумеет добраться, не пользуясь услугами железнодорожного сообщения, – не унимался Эванс. – После этого он сможет вернуться в Вашингтон, к Белкнапу, меньше чем за неделю.
   – Звучит вполне логично, – заметил Уильям.
   – «Красотка» дойдет до Омахи завтра к вечеру, и там ей придется задержаться на ночь. – Хэл кивнул. – Завтра мы сможем поискать Леннокса и Рипли, на тот случай если они и впрямь там окажутся. Если нет, то с первыми лучами солнца мы отправимся в Сиу-Сити. В городе они вряд ли отважатся на второе нападение.
   – И когда мы найдем их…
   – То заберем бухгалтерскую книгу, – закончила мысль мужа Виола. – С применением силы, если понадобится.
   Губы Хэла медленно сложились в невеселую улыбку. «Сила. О да, если понадобится, мы будем сражаться». И на этот раз Ленноксу не уйти, как во время ссоры под стенами игорного притона в Филее или во время дуэли в доме его сестры. Он просто обязан положить конец угрозам в адрес сестры и ее семьи, а заодно защитить Розалинду.
   Когда Хэл, увидев Розалинду в накидке из непромокаемой ткани, терпеливо ожидающую на штормовом мостике его возвращения, у него потеплело на сердце. Скользнув по нему взглядом, Розалинда уставилась на реку с тем же скучающим и в то же время настороженным выражением, которое он так часто наблюдал у часовых во время войны. Ее серые глаза то и дело оглядывали местность, тогда как тело было расслаблено, хотя руки могли в любой момент пустить в ход оружие.
   – Что-то случилось? – тихо спросил Хэл, спускаясь вниз на несколько ступенек. Дождь прекратился, и судно было теперь окутано густым речным туманом.
   Розалинда покачала головой.
   – Они опознали снайпера. Бродяга, известный своим подлым характером и жадностью до денег. Не слишком хороший стрелок, слава Богу.
   – Аминь – отозвался Хэл, вспоминая струйку крови на лице Уильяма и ужас в глазах Виолы при виде крови. Меткий снайпер мог бы убить Уильяма первой же пулей и сразить следующей Виолу. Боже правый, он сам мог погибнуть и никогда больше не увидеть Розалинду.
   Хэл снял шляпу и пробежал рукой по волосам; его пальцы дрожали. Он был твердым как скала, когда вел эскадру в район Виксберга, но мысль никогда больше не увидеть эту рослую длинноногую женщину с высокой грудью почему-то лишала его присутствия духа.
   Наконец Хэл надел шляпу и повернулся.
   – Вы собираетесь идти спать, сэр? – спросила Розалинда.
   – Да. И ты идешь со мной. – Он должен был до нее дотронуться, должен был убедиться, что все еще жив, а она все еще принадлежит ему.
   Пока шли к каюте, Хэл снова попытался завязать разговор:
   – Есть какие-нибудь соображения?
   – Все это достаточно убедительно, сэр. Леннокс принимал участие во многих вашингтонских сделках своего банка и легко мог узнать, кто ведет дела с армией.
   Хэл вздохнул.
   – Как ты думаешь, Леннокс поедет в Омаху или в Сиу-Сити?
   – В Сиу-Сити, – быстро ответила Розалинда.
   Оказавшись на главной палубе, они двинулись по прогулочной галерее в сторону каюты, и тут Розалинда сказала:
   – Сэр, многие из членов правления «Креди мобилье» ненавидят Леннокса и из кожи вон лезут, чтобы погубить его. Появиться в Омахе значило бы разозлить их сверх меры. Сиу-Сити куда спокойнее.
   – Согласен. Но мы все равно обойдем в Омахе все гостиницы и игорные притоны на случай, если он все же там объявится.
   Они вошли в каюту, и Цицерон, проскользнув мимо, сразу направился к раскладушке.
   Неожиданно Розалинда нахмурилась.
   – Я могла бы помочь в ваших поисках, – предложила она и задумчиво посмотрела Линдсея. – Я лучше вас знаю, как выглядит Леннокс.
   – Нет, это слишком опасно. Давай поищем другой выход. – Хэл склонился над Розалиндой, и она откинула голову, поднимая к нему лицо. Он поцеловал ее, едва касаясь губами, усы щекотали ее кожу, вызывая дрожь во всем теле. Хэл наслаждался мягкостью ее подвижного языка и крепостью прохладных зубов. Его руки заскользили по ее плечам – таким хрупким и сильным, – потом по спине… Какая же она красивая, черт возьми, и как приятно чувствовать ее под своими ладонями.
   Оторвавшись от Розалинды, Хэл поднял голову, и она посмотрела на него затуманенными глазами.
   – Слишком много одежды, – ответил он на ее безмолвный вопрос.
   – Да. – Розалинда начала расстегивать сюртук.
   Хэл подошел сзади и пощекотал носом ее шею.
   Охваченная дрожью, Розалинда застонала и в бессловесном приглашении изогнула шею, но Хэл не торопился. Он медленно стянул с ее плеч рубашку, чуть прикасаясь к ней руками.
   – Не спеши, – тихо произнес он.
   – Но я едва стою на ногах. – В ее хриплом голосе сквозило желание.
   – Обопрись о дверь ладонями, только сначала сними рубашку.
   – Но, Хэл… – Розалинда хотела возразить, но тут же осеклась.
   Хэл пощекотал языком точку, где бился ее пульс, и с удовольствием увидел, как по ее коже побежали мурашки. Если он останется за ее спиной, то она не заметит, как трясутся у него руки. Боже милостивый, он чуть было ее не потерял.
   Бормоча что-то под нос, Розалинда стянула рубашку и бросила ее на стул, потом повернулась к двери и положила на нее руки. Сквозь фрамугу в противоположной стене в каюту вливался свет из салона, озаряя четкий изгиб ее спины.
   – Хэл, прошу тебя…
   Линд сей хмыкнул и легонько заскользил пальцем по ее спине, лаская по очереди каждую выступающую косточку позвоночника; потом его ладони легли на ее лопатки и поднялись к ключицам.
   – Прелесть, – сказал он глухо, касаясь ее губами.
   – О Боже, Хэл! – Голова Розалинды безвольно упала вперед.
   Он начал спускаться вниз по ее спине, исследуя и лаская губами, зубами и языком каждый дюйм ее кожи. Его ладони и кончики пальцев тоже не бездействовали, заставляя ее вздрагивать и шептать его имя. Время от времени Хэл поигрывал с ее упругой грудью и мягким животом, получая удовольствие от того, как она изгибается и дрожит под его руками.
   Где-то на задворках его сознания промелькнула мысль, что их могут услышать, но Хэл тотчас ее отогнал: сейчас ничто не имело значения, кроме этой женщины и желания навсегда запечатлеть ее в своей памяти.
   Розалинда крутила бедрами, предлагая себя и вызывая у Хэла приступы нестерпимого желания.
   Опустившись на колени, он начал нежно пощипывать губами сквозь ткань округлость ее ягодиц, и Розалинда зажала рот рукой, чтобы не закричать.
   – Хэл, пожалуйста. Ты убиваешь меня.
   Ее голос прозвучал жалким хрипом. Хэл почувствовал, как дрожат ее бедра в преддверии экстаза. Стимулируя ее пальцами, он усилил давление руки, и она, всхлипнув, кончила, после чего обмякла и прильнула к его телу. Тогда Хэл поднял ее и положил лицом вниз поперек кровати, оставив ноги на полу. Мгновение спустя, стянув с нее остатки одежды, он пристроился у нее между ног.
   Розалинда снова застонала, и когда ее бедра пришли в движение, он грубо овладел ею, вздрогнув, как «кольт» после выстрела. От близости с ней все его мысли мгновенно испарились, и он превратился в спаривающегося жеребца.
   Розалинда встретила его жаркая и влажная, как воплощение сокровенной мечты, и он крепко обнял ее за плечи, чтобы быстро и мощно пуститься вскачь. Она выкрикнула его имя, и они слились в единстве его жесткой твердости и ее ласковой влажности.
   Увы, так не могло продолжаться вечно. Чувствуя приближение развязки, Хэл попытался ее отсрочить, балансируя на краю экстаза, чтобы совершить еще один восхитительный нырок в омут, но не смог.
   Когда Розалинда содрогнулась и сжала зубами свою руку, чтобы подавить стон, вызванный первой волной оргазма, Хэл лишился последних крох самоконтроля.
   Сомкнув рот в гримасе боли и наслаждения, Хэл сдался на милость страсти, потом обмяк на ней и долго лежал в неподвижности, постепенно возвращаясь к реальности. Зашевелился он только тогда, когда его слух уловил звук ее размеренного дыхания. Улыбнувшись, он освободил Розалинду от груза своего тела. Хватит, сегодня он больше ее не тронет.
   Помедлив минуту, Хэл поднялся и остановил взгляд на возлюбленной. В тусклом свете, сочившемся сквозь фрамугу, она была прекрасна и обольстительна, как Афродита. Он протянул к ней руку, но тут же отдернул. В Форт-Бентоне она сойдет на берег, чтобы так же внезапно исчезнуть из его жизни, как и появилась.

Глава 14

   – Итак, вот и столица Небраски. – Ник Леннокс стоял, облокотившись о перила, на палубе «Спартанца» и наблюдал, как команда спускает сходни, чтобы пассажиры могли насладиться сомнительными прелестями Каунсил-Блаффс. Ниже по течению поблескивали трубы приближающейся к Омахе «Красотки чероки». – Большой мост и широкая река, готовая его снести, да группа построек, часть из которых имеет довольно крепкий вид. Интересно, кому-нибудь из местных приходило в голову замостить улицы?
   – «Одни места гордятся красотой, другие – пролитою кровью. Омаха, что ни говори о ней, утрет всем нос своею грязью», – продекламировал Дженкинс между затяжками своей удивительно мерзко воняющей сигары. – Так, во всяком случае, писала одна местная газетенка.
   – Описание представляется весьма точным, по крайней мере весной. Где это ты научился стихи декламировать?
   Дженкинс пожал плечами.
   – Мой отец был священником и заставлял сыновей, когда они его разочаровывали, заучивать стихи наизусть. Они до сих пор помогают мне, когда я хочу подзадорить толпу. Неудивительно, что Дженкинс мог спровоцировать мятеж быстрее любого другого подстрекателя. Леннокс улыбнулся.
   – Все, что от вас требуется, сэр, – это сказать. Проблема будет решена, не успеете вы и глазом моргнуть. У меня есть кое-какие планы насчет этого речного судна, если нам суждено на него вернуться.
   – Что ж, отлично. – Леннокс покосился на подельника. Он предложил награду в десять тысяч долларов за головы Донована и Линдсея, чтобы Дженкинсу было за что стараться.
   – Добрый день, капитан Хатчер, – услышал он знакомый голос позади себя.
   Алоиз Хатчер, как и его судно, терял лоск; его бычья грудная клетка, типичная для речных рулевых, казалась еще больше из-за широкой талии. В то время как «Спартанец» отчаянно нуждался в свежей покраске, некогда модная одежда Хатчера требовала ремонта и чистки. Однако пароход с боковыми гребными колесами доставил их в Омаху в рекордный срок, несмотря на бурное течение, а Хатчер до сих пор имел острое зрение и мог без устали следить за рекой.
   – Добрый день, господа. Как видите, мы производим разгрузку судна и высаживаем пассажиров, чтобы приготовиться к дальнейшему плаванию. У вас есть какие-нибудь планы на вечер, мистер Леннокс?
   – Да, я встречаюсь в городе с друзьями.
   Неужели Хатчер все еще пытается втереться к нему в доверие? Ник с трудом сдержал раздражение.
   Сообразив, что разозлил своего золотоносного гусака, Хатчер разразился длинной речью:
   – В Омахе столько всего интересного, сэр, и полно всяких развлечений. Профессиональный бокс, петушиные бои, собачьи бои. Кому что больше нравится. Еще есть бордели, где женщины дерутся на арене. Потом можно купить себе одну из них, хотя большинство больны сифилисом. А может, вы со своим приятелем хотите…
   – Довольно, – оборвал его Леннокс.
   Женщины перестали его интересовать при первом же упоминании о сифилисе. Таких он предпочитал обходить за версту.
   Хатчер закрыл рот, алая роза на его лице увяла. В этот момент тишину нарушил слащавый голос Дженкинса:
   – Ваши предложения чрезвычайно интересны, но, боюсь, у мистера Леннокса другие планы.
   – Разумеется, – сдержанно согласился Хатчер. – Надеюсь, он отлично проведет время на берегу.
   Кивнув, Хатчер оставил их в покое и наконец отошел. Ленноксу не терпелось быстрее покинуть корабль и его капитана.
   – А у тебя какие планы? – спросил он, в упор глядя на Дженкинса.
   – Следить за Донованом, чтобы начать действовать при первой же возможности. Задумай он, скажем, поужинать в одиночестве в отеле «Коззенс» на берегу, и мы без труда возьмем его.
   – Отлично. Я пересеку реку с заходом солнца, когда будет спокойнее, и останусь в городе до рассвета. Не посоветуешь, где можно поиграть в покер?
   – В игорном заведении Алена, если вас интересует честная игра. Или Клаппера Билла – там играют более жестко.
   – Что ж, благодарю и… удачи.
   – И вам того же, сэр.
   Слегка щурясь от заходящего солнца, Розалинда разглядывала город. «Красотка чероки» была единственным пакетботом первого класса, пришвартованным в этом месте. «Спартанец» стоял на причале у противоположного берега реки.
   Последний раз Розалинда была здесь два года назад, в разгар лета, когда все разговоры сводились к негодованию по поводу пыли и пылевых бурь. Тогда она проводила время на крутом берегу и к кромке воды не спускалась, как и подобает молодой незамужней девушке, путешествующей с отцом.
   Со своего теперешнего наблюдательного пункта ей открывался вид на грязную набережную, городские склады и салуны. Ряды деревьев за ними служили обозначениями более респектабельных улиц.
   В целом город производил впечатление преуспевающего, хотя и вызывал некоторое недоверие. Даже с парой «кольтов» за поясом Розалинда не рискнула бы появиться на его улицах в одиночестве и была рада иметь Хэла в качестве сопровождающего. В его компании она забывала даже о тех опасностях, которые таила в себе вода.
   Виола, облаченная в скромную одежду, тоже изучала город. Рядом с ней стоял Уильям Донован. Морган Эванс разглядывал Омаху бесстрастным и беспощадным взглядом охотника, а Маккензи и Белькур над ворохом телеграмм обсуждали последний паводок.
   Когда в их разговор вклинился голос Хэла, у Розалинды стало тревожно на сердце. На поводке рядом с Хэлом вышагивал Цицерон; темные бусинки его глаз смотрели настороженно, уши торчали, словно ему не терпелось совершить что-то героическое.
   – Готова сойти па берег, дорогая? Джентльмены?
   – Конечно, – отозвалась Виола.
   – Все знают, где проводить поиски? – осведомился Морган.
   Уильям кивнул.
   – Разумеется. Мы с Виолой займемся хорошими отелями, начиная с «Коззенса», Хэл и Карстерс прочешут деловой центр. Вы с Маккензи возьмете на себя район, прилегающий к реке, а Белькур просеет городские сплетни.
   – Как мы договорились, – добавил Морган коротко, – в случае обнаружения Леннокса на глаза ему не попадайтесь. Отправьте сообщение в пакгауз «Донован и сыновья». Гиллеспи, менеджер компании, разыщет Уильяма и остальных. Если Леннокса в Омахе нет, встречаемся через два часа в «Вайоминге».
   – Мы с Уильямом приглашены к Гиллеспи на ужин, – уточнила Виола. – У него недавно родился ребенок, и он хочет, чтобы Уильям стал крестным отцом.
   – Весьма важное дело, – обронил Хэл, хотя сам никогда не соглашался брать на себя обязанности крестного отца.
   Спустя несколько минут Донованы сели в наемный экипаж, а Белькура радостно встретила парочка джентльменов среднего возраста и тут же увела прочь. Эванс и Маккензи исчезли в ближайшем пакгаузе.
   Хэл молча двинулся вверх по Фарпам-стрит, отстукивая тростью каждый свой шаг и не обращая внимания на тявканье Цицерона, который не мог пропустить ни одной местной шавки. Удивленная таким поведением, Розалинда попыталась привлечь к себе его внимание.
   – Процветающий город, не правда ли?
   – Правда.
   Нет уж, лучше найти другую тему.
   – Чем это воняет?
   – Какой-то дохлятиной.
   – Несет из-под настила. Хэл пожал плечами:
   – Может, какая живность спряталась там от зимней стужи, а потом сдохла.
   Розалинда подавила невольную дрожь. По крайней мере он с ней разговаривает и на реку смотреть не нужно.
   – Кажется, Омаха не тот город, где убирают мусор.
   – Нет. С другой стороны, в июне они собираются устроить здесь большой праздник в честь деревьев.
   Розалинда от изумления чуть не споткнулась.
   – Деревьев?
   – Местные жители считают, что нужно привлекать больше людей к посадке деревьев.
   «Праздник для деревьев? Впрочем, сады и рощи, несомненно, уменьшат количество пыли».
   Хэл остановился на краю пешеходного настила перед большим салуном и внимательно огляделся по сторонам; Розалинда сделала то же. Она увидела набережную, «Красотку чероки» и несущиеся мимо бурные воды Миссури. В четырех милях, на восточном берегу, вздымались кручи Каун-сил-Блаффс.
   Четыре мили. Она чуть не утонула в узком проливе Лонг-Айленда, на расстоянии менее двух миль от суши. От этих воспоминаний у Розалинды по коже побежали мурашки.
   Повернувшись, Хэл зашагал дальше, едва не сбив с ног двух подвыпивших мужчин.
   – Поторопись, – бросил он через плечо. – Нам нужно добраться до церкви до захода солнца.
   «Церковь? Зачем ему церковь?» Неужели он намекает на долговременный союз? Невозможно. И вообще, он, кажется, ищет Леннокса.
   Заметив в дверном проеме салуна двух собак, покрытых боевыми шрамами и вдвое больше его размерами, Цицерон угрожающе зарычал.
   Проглотив застрявший в горле ком, Розалинда бросилась вдогонку за Хэлом.
   – Я думала, мы идем в деловую часть города, – осторожно заметила она.
   – После того как закончим дела в церкви. Нам нужно успеть до того, как священник уйдет на ужин.
   Розалинда замерла на месте, вынудив Хэла повернуться. Она хотела, чтобы предложение руки и сердца ей сделали как полагается, а не на бегу.
   Пианино в салуне заиграло сентиментальную песенку о потерянной любви. Мимо пронеслась открытая коляска с парочкой расфуфыренных и вульгарно накрашенных голубков, из-под копыт резвых лошадок, запряженных в коляску, разлетались во все стороны комья грязи. Однако ни Хэл, ни Розалинда в направлении экипажа даже не взглянули.
   – Зачем нам церковь? – спросила Розалинда. Хэл сжал рот и снова огляделся.
   – Чтобы обвенчаться, – ответил он с плохо скрываемым раздражением.
   «И ни слова о любви?» Хоть они и находились в общественном месте и на ней был мужской костюм, признание в нежных чувствах определенно не помешало бы.
   – Зачем?
   – Это единственный способ защитить Виолу и Уильяма. Твои деньги могут стать порукой благожелательности Белкнапа и остановить Леннокса.
   Цицерон разразился яростным лаем и получил достойный отпор со стороны враждебно настроенных собак.
   «Деньги? Все, что ему нужно, – это мои деньги?» Розалинда вздрогнула как от удара. Леннокс хотел от нее того же.
   Она попробовала получить другое объяснение:
   – Это единственная причина? Хэл помрачнел.
   – А что еще? Мы хорошие друзья и отлично ладим друг с другом.
   «Только друзья?» Словно желая согреться, Розалинда обняла себя за плечи. Конечно, это не Леннокс, который принуждал ее к браку и потом убил лучшую подругу Розалинды за то, что та посмела вмешаться.
   Хэл хочет на ней жениться. Галантный, обходительный Хэл, воплощение мечты каждой женщины. Она отчаянно искала повод, чтобы согласиться. Если он не осчастливит ее своей любовью, тогда, возможно, она найдет утешение в любви к рожденным от него детям.
   – А как насчет детей?
   – Я сделаю все, чтобы их не было.
   Глаза Хэла стали непроницаемы, как у каменного истукана.
   И тут Розалинда почувствовала, что в ней словно что-то надломилось. Боже, это, пожалуй, хуже, чем принуждение Леннокса.
   – Нет, – ответила она холодно.
   Свирепо лая, Цицерон бросился на своих обидчиков, но Хэл резко дернул его назад.
   – Что «нет»? – удивился он.
   – Брака не будет.
   Внезапно Хэл схватил ее за плечи. Леннокс тоже схватил ее так, перед тем как застрелить Бриджит. Черная прогулочная трость Хэла с громким звуком упала на дощатый настил, как осколки ее разбитого сердца.
   – Ты должна согласиться. – Он смотрел на нее так, словно рассчитывал убедить одним взглядом. – Я же сказал: это единственный способ сохранить жизнь Виоле и Уильяму.
   Натягивая поводок, Цицерон заливался яростным лаем, из-за которого Розалинда почти не слышала слов Хэла.
   – Никогда. – Она попыталась освободиться. – Пусти меня!
   – Черт подери, Карстерс, ты выйдешь за меня замуж, даже если мне придется тащить тебя в церковь насильно! – Хэл встряхнул ее что было силы, и Розалинда инстинктивно подняла колено, готовясь нанести ответный удар. В отличие от ситуации с Ленноксом теперь ее костюм позволял драться.
   Пес стремительно бросился на своих врагов, и поводок выскользнул из пальцев Хэла.
   – Цицерон! – крикнул Хэл, пытаясь схватить кожаный ремешок. На тротуаре тут же возник клубок из рычащих животных.
   Розалинда наступила каблуком сапога по ногу Хэла, и он, потеряв равновесие, отпустил ее. Этого ей хватило, чтобы броситься наутек. Линдсей метнулся за ней, но собачий клубок подкатился ему под ноги и он чуть не растянулся.
   Розалинда бежала что есть силы. Она не могла позволить себе вновь оказаться в западне, в плену у мужчины, которому нужны только ее деньги.
   – Карстерс! – взревел Хэл.
   Господи, помоги ей. Если бы он хоть раз сказал «Розалинда», возможно, она возвратилась бы.
   Свернув за угол, Розалинда понеслась сломя голову, словно за ней гналась вся округа. Бегать так быстро ей уже доводилось, когда она покинула дом опекуна, не желая выходить замуж за Николаса Леннокса. Бежать так быстро она была готова и в тот драматический момент, когда тонула яхта, погубившая ее мать и братьев.
   Розалинда мчалась, перепрыгивая через ухабы, увертываясь от колес карет, и лишь одна мысль стучала в ее голове: «Нет, только не он!»
   Наконец в каком-то темном переулке она остановилась и, тяжело дыша, прислонилась к стене, слушая неистовое биение своего сердца.
   «Хэл, – стонало ее больное сердце. – Хэл».
   Мало-помалу к ней вернулась способность видеть окружающий мир. В тени степы она заметила заплатку наледи. Солнце скрылось, освещая лишь конек крыши над головой. В проулке внизу сгущались сумерки. За одной из построек стояли составленные клети и бочонки, из расколотого ящика высыпался прогорклый сыр, и со стороны здания до нее донеслись пьяные голоса.
   На земле сидела, шевеля усами, большая коричневая крыса и с любопытством смотрела на Розалинду, словно примеряя, за что лучше укусить. В руке Розалинды как по волшебству возник карманный флотский «кольт», и она уставилась на него в некотором недоумении, как будто не понимала, зачем ей эта штуковина.
   Пришедший ответ вызвал потрясение. Слишком много времени провела она на «Красотке чероки», слишком часто спала с Хэлом. В результате она забыла о необходимости защищать себя от хищников, в изобилии водившихся в бедных кварталах.
   Ее передернуло от отвращения. Больше двенадцати месяцев придется ей мириться со всевозможными паразитами, если она собирается прятаться от Николаса Леннокса без помощи Хэла.
   Двенадцать месяцев. В этой крысе не меньше фута длины. Сколько еще подобных тварей предстоит ей встретить? Розалинда ощутила приступ тошноты, но переборола его. Ничего, она с этим справится и заново построит свою жизнь, чтобы в один прекрасный день – Господи, помоги – у нее появились любящий муж и прекрасные дети.
   Розалинда вскинула пистолет и навела его на крысу. Огромная мерзкая тварь, находившаяся всего в шаге от ее ноги, застыла, только ее нос неистово подергивался. Бусинки глаз смотрели на Розалинду не мигая.
   Не сводя с крысы яростного взгляда, Розалинда положила палец на курок. Она могла бы поспорить на тысячу долларов, что выстрел в этом районе ни у кого не вызовет тревоги.
   Неожиданно крыса, словно спохватившись, метнулась в укрытие спаленных в кучу бочонков. Не успела Розалинда опомниться, как животного и след простыл.
   И что же дальше? Ответ был прост: в Монтану.
   Розалинда прислушалась к голосам, доносившимся из салуна. Большинство из них неприятно резали слух, но два на общем фоне выделялись своей грамотной и вежливой речью, хотя их владельцы тоже явно подвыпили. Один мужчина, похоже, был жителем Нью-Йорка.
   – Речь шла о двух сотнях долларов, а не о пяти! – возразил он в сердцах.
   Чувствовалось, что этот человек взбешен. При этом Розалинде показалось, что голос ей знаком. Она похолодела. Не может быть.
   Продвигаясь вдоль стены, она подобралась поближе.
   – Это было до того, как я ознакомился с бухгалтерской книгой, мистер, но теперь-то я знаю ее содержание. Вы заплатите мне пять сотен, или я найду того, кто даст более высокую цену, – заявил собеседник, очевидно, житель Запада.
   Бухгалтерская книга? Розалинда осторожно заглянула за угол и увидела слегка приоткрытое окно рядом с узкой дверью. Чтобы услышать продолжение разговора, она вышла на тротуар и шмыгнула в укрытие дверного проема.
   – Ладно, пять сотен, – нехотя согласился первый.
   Боже правый, да это Леннокс! У Розалинды перехватило дыхание, а сердце, казалось, перестало биться. Она подняла револьвер, и тут же услышала шуршание бумаг и звон монет. Один мужчина – вероятно, Рипли, удачливый хранитель бухгалтерской книги Этериджа, – удовлетворенно хмыкнул. Потом что-то глухо стукнуло.