– Это я так храплю…
* * *
   – Ты уверен?
   – Да! Он – великий маг! Он сумел справиться с одним из богов Бездны!
   – Каким образом?
   – С помощью заранее заготовленного заклятия. Он выпустил волшбу наружу и активировал его, потом отправил следом еще одну.
   – Какое заклятие он использовал?
   – Не знаю, мой господин, на корабле царила паника, к тому же я находился довольно далеко. Но это было нечто невероятное!
   – Помнится, кто—то утверждал, что мальчишка – «просто прохожий»!
   – Простите меня, я ошибся, мой господин.
   – Ничего, главное чтобы ты исправлял свои ошибки.
   – Но что мне делать? Мои возможности ничтожны по сравнению с его могуществом!
   – Ты прав, если он так талантлив… Бездна, как жаль, что нельзя перетянуть его на свою сторону!
   – Почему нельзя, мой господин? Ведь вы даже не пробовали.
   – Он очень умен, хотя и не уверен в себе, патологически честен, а, кроме того, совершенно нечитаем. Неудобный слуга, в отличие от тебя.
   – Благодарю, господин.
   – Это не комплимент, к сожалению. Итак, я активирую артефакт. Но не спускай с парня глаз. Коготь Угелука срабатывает не сразу.
   – Слушаюсь…
* * *
   – Лейтенант! Лейтенант! Проснись же!
   Кто—то осторожно, но весьма настойчиво похлопывал меня по плечу. Не хочу! Отстаньте! Но неведомый вражина не унимался. Пришлось открыть усталые глаза… и снова закрыть, внушая себе, что увиденное лишь дурной сон. Надо мной маячила отвратительная рожа: в свете масленой лампы тускло отсвечивал лысый череп, маленькие глазки хищно прищурены, нечеловечески мощный подбородок навевал воспоминания о горных троллях, не к ночи будь помянуты. Однако пришелец не желал быть принятым за сновидение и повторил:
   – Вставай, лейтенант, разговор есть, – и, помявшись, стыдливо добавил, – пожалуйста.
   Против «пожалуйста» не попрешь, пришлось сделать еще одну попытку. Чудищем, померещившимся мне спросонья в неверном свете, оказался никто иной, как капрал Добб Ноут собственной персоной, с чьей легкой руки над неумехой—лейтенантом насмехается теперь вся рота. Бродяга куда—то пропал, видно, услышав чужие шаги, умудрился спрятаться.
   – Что вам, капрал? – устало спросил я, мысленно гадая: чего от меня хотят на этот раз. Неужели не наигрались еще? Могли бы хоть ночью в покое оставить.
   – Там ребята… в трюме—то… – помявшись, сообщил Добб. – Поговорить бы надо, того, этого, лейтенант.
   Делать нечего, пришлось вставать и спускаться в трюм, отчаянно надеясь, что воины ради развлечения не надумали устроить мне «темную».
   Трюм, освещенный парой ламп, встретил меня полной тишиной. Нет, солдаты не спали, они сидели на тюфяках, служивших им ложем, и смотрели на вашего покорного слугу. Капралы приветствовали меня стоя. Я остановился посреди их обиталища, не понимая, чего от меня ждут. Молчание затягивалось. Наконец Добб нерешительно произнес:
   – Мы… того, этого. То есть, как бы сказать… – видно, красноречие нынче парню отказало. Как и смелость, которую он демонстрировал утром. Сделав глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, капрал рубанул. – Короче, прости нас, лейтенант, – и протянул мне руку.
   Не задумываясь, я пожал широкую шершавую ладонь.
   – Да ладно, всякое бывает.
   – Вот и славно! – облегченно выдохнул Добб, и его грубоватое лицо расплылось в улыбке. – Мы—то думали, понимаешь, ты – слабак какой—то…
   – А ты – боевой маг! – перебил его Сайм Хассон, изо всех сил хлопая меня по плечу.
   – Не совсем… – попытался объяснить я, но воины уже не слушали.
   – Если бы не ты, лейтенант, все бы сейчас рыб кормили!
   – Не держи зла!
   – Как ты его шарахнул—то!
   – Вот мы с парнями и подумали: нехорошо вышло!
   – В общем, спасибо тебе от всей роты! – подытожил Добб, протягивая объемистую флягу. – Лучшая старка из трактира Чага Уховертки.
   Как же, слыхал. А теперь и попробую. Я поднял емкость в приветственном жесте.
   – За вас, ребята!
   Не знаю, на чем настаивает старку Чаг уховертка, но крепость у нее отменная. Посудина вернулась к хозяину, а мне сунули еще одну.
   – Теперь моей, лейтенант!
   Отметили мы примирение. Как оказалось, фляги находились на вооружении почти у всех воинов, и в каждой из них плескались старка, либо рамс, либо ядреная настойка домашнего производства. Выпив как следует, солдаты завалились спать, мы же с капралами повели неспешную беседу. Скрестив ноги на манер жителей Восточного Эмирата, я сидел на краю тюфяка, принадлежащего капралу шестого десятка Флиннелу О’Халигату – тридцатилетнему высоченному парню. Маленькими глотками отхлебывая старку из полюбившейся мне фляги, закусывал сухарем и слушал рассказ Била.
   – Они, парганцы—то, уже который раз на Санму пасть разевают. Мы их и прошлый год били, и позапрошлый.
   – Значит, ты уже бывал на Южном континенте?
   – Как не бывать? Мы все не по разу туда прогулялись. Кроме вот, – Бил кивнул на Хамара. – Он у нас новичок.
   – Из Волков перешел, – уточнил хмурый воин.
   Силен мужик! Имперские волки охраняют границы Галатона. Войска ничуть не хуже Ястребов.
   – Ну, и как там, на континенте? – заинтересовался я.
   – Да обыкновенно. Жара, мухи, туземцы всякие. Еще змей много. Они подлые: в глаза лебезят, кланяются, а в спину ножом пырнуть норовят.
   – Кто, змеи? – вытаращил я глаза.
   Слыхал, конечно, о чудесах Юга, но чтобы такое?
   – Да при чем здесь змеи? – досадливо поморщился слегка захмелевший Бил. – Говорю же: туземцы! Хуже орков, ей—Луг!
   – Ну, это ты загнул! – крякнул Флиннел. – Орки – они, в общем, орки… – не найдя подходящих слов, воин сделал добрый глоток рамса.
   – Так что там надо быть начеку! – продолжил Бил. – Ну, ты—то не пропадешь, лейтенант.
   – А вот и пропаду! – честно признался я. – С оружием обращаться не умею.
   – Так мы научим! – ухмыльнулся Йок, щуря хитрые зеленые глаза. Парень напоминал лесную кошку – такой же гибкий, опрятный и опасный. Даже в его речи чувствовались обманчиво мурлыкающие нотки. – Что, ребята, подсобим лейтенанту?
   – Можно, – согласился Добб. – Дракона из тебя за пару дней, конечно, не получится, но пару—тройку приемов покажем. Будет подмога твоей волшбе!
   – Главное, ты – не трус, а остальное приложится, – поддержал его Сайм. – Вот Добб – он у нас знатный мечник. Йок в рукопашном хорош. Арбалет… – он перевел взгляд на Ома Лютого, который с самого начала участия во всеобщем братании не принимал и от старки отказался. Сидел себе поодаль, поигрывая стилетом. Раз – узкое сверкающее лезвие взлетает вверх на пару локтей, два – тонкие пальцы уверенно охватывают рукоять.
   – Лютый! – позвал его Сайм. – Поучишь лейтенанта арбалет держать?
   – Посмотрим, – сквозь зубы процедил Ом и, сунув стилет за голенище сапога, демонстративно улегся на тюфяк, прикрыв глаза.
   – Такой вот он у нас, с гонором, – хмыкнул Добб. – А вообще, парень надежный. Он в прошлый раз, того, этого, мне жизнь спас. Пошли мы с ним в разведку, и на караул парганцев наткнулись. Тех – шестеро, нас – двое. Ну, двоих—то мы сразу уложили, а третий меня – в спину мечом! Под лопаткой насквозь пробил, Мраков сын! Чуть бы выше – и здравствуйте, Счастливые долины!
   – Не, – заметил весельчак Флиннел, – тебя туда не возьмут. Только во Мрак…
   – Ну вот, – не смутившись высказыванием товарища, Добб подкрепился изрядным глотком старки и продолжил, – Лютый его из арбалета, почти в упор. А потом, того, этого, с двумя оставшимися схлестнулся. Меч у него и выбили. Так он в одного стилет метнул, точнехонько в сердце, он у нас мастер на это дело, без промаха кидает, что ни попадя. Как циркач, ей—Луг! А на другого с голыми руками попер. Под меч поднырнул и глотку ему перегрыз.
   – Как… перегрыз? – икнул я.
   – Понятно как, зубами. А потом еще меня на себе четыре майла к своим тащил. Одно слово: Лютый, – довольно заключил воин и приложился к фляге.
   – Слышь, лейтенант, я спросить хочу, – впервые заговорил Давин Хрол, капрал девятого десятка, молчаливый мужик простоватого вида. – Ты сам—то откуда будешь? Правду говорят, что баронство и чин тебе от императора достались?
   Рассказывать о себе не хотелось. Хвастаться особо нечем. Понятно, конечно, что мое происхождение не должно шокировать воинов, это вам не придворные щеголи – люди, привыкшие рисковать жизнью, прежде всего меряют честь по поступкам, а не по имени. С другой стороны… предубеждение против бастардов у галатонцев в крови. Я решил открыть капралам всю правду о себе как—нибудь потом, при случае. Казармы Ястребов находятся за пределами городских стен, поэтому воины мало что знали о нашумевшей истории спасения императора. Я отделался общими фразами. Мол, живу у дяди в Портовом квартале, а титул и чин получил за заслуги… Напустил туману, в общем. Но спасибо другому туману, царившему у нас в головах после обильных возлияний – никто не стал выспрашивать подробности.
   В свою каюту я вернулся под утро. Как ни странно, Дрианн, который должен был видеть десятый сон, не спал – он лежал в своей койке, поставив на палубу лампу, и остановившимся взглядом всматривался в круглую штуку из полированного черного дерева, от которой к шее тянулся широкий кожаный шнурок. Дорогой амулет! Интересно, каким действием он обладает? Я никогда такого не видел, поэтому подошел поближе. Губы мага беззвучно шевелились, лоб был нахмурен, словно парень пытался что—то услышать. Почувствовав наконец, что он в каюте не один, Дрианн вздрогнул, оглянулся и суетливым жестом спрятал амулет под рубаху. Ну, не хочет показывать – и не надо! Я дружески хлопнул мага по затылку и завалился в койку.
   Пробуждение было суровым. Свежий и отдохнувший Бил тряс меня как садовник – грушу, и решительно отказывался понимать, что у меня болит голова, ломит кости, а к горлу подкатывает тягучий ком тошноты.
   – Добрый бой – лучшее лекарство! – торжественно провозгласил он, вываливая меня из койки.
   И начались прелести обучения! Сначала разминка под руководством Йока, который безжалостно валял меня по палубе, при этом дотошно объясняя, как и зачем он это делает. Теперь—то я узнал, что такое «вдовий захват»! Это когда противник стискивает тебя до треска в ребрах, одновременно сцепляя руки в замок на твоей спине. Если вдовы так обнимают, то не надо мне Мельды! Впрочем, может, название намекает, что после этого захвата твоя жена останется вдовой. «Монастырская подножка» тоже была хороша в своем роде – благодаря ей я бесчисленное количество раз мешком хряпался на палубу. Потом настало время изучения стратегии и тактики ближнего боя, а также теории выживания на Южном континенте – да—да, мои мучители и это предусмотрели! Преподавал мне сию премудрость капрал восьмого десятка Зарайя Миттус – обстоятельный немолодой бородач.
   – Ты, лейтенант, знаешь, чем Ястребы отличаются от других имперских войск?
   Пришлось покаяться: точно не знаю.
   – А тем, что мы – быстрые да легкие. Нас отправляют туда, где надо прибежать, скоренько зачистить, и назад. В осаде стоять, к примеру – это к Секачам, они народ медленный, но упорный. Если крепость защищать, то Имперские шершни сгодятся, без них в этом деле никуда. Вот, кстати, ты мне ответь: почему среди Ястребов лучников нет?
   – М—м…
   – Да потому, лейтенант, что в нашем деле от них никакого проку, суета одна. Лучнику, ему что надо? Время, чтобы лук поудобнее перехватить, к ветру примериться, прицелиться. А где у нас время? Нет его. По этой вот причине у Ястребов на вооружении арбалеты. Арбалет – он меньше, удобнее, из него можно и в упор бить. Конечно, у Ястребов и мечи имеются, а обращаться с этими игрушками они обучены, будь спокоен. Опять же, дага быть должна обязательно. В бою иной раз щит выбьют, так с дагой в левой руке сражаться сподручнее. Понятно объясняю?
   – Понятно.
   – Вот и ладно. Покажи свой меч.
   Я протянул Зарайе императорский подарок.
   – Знатная вещица! Сразу видно, гномья работа. С волшбинкой?
   – Наверное, да.
   – С ней, вон как поет! – воин ласково провел кончиками пальцев по матовой стали клинка. – Хороший меч, годится. Ну, о мечах тебе лучше Добб расскажет, он у нас по этой части дока. Я только одно спрошу: видел ты Ястреба с двуручником? Нет? А почему, как думаешь?
   – Наверное, потому что для ближнего боя неудобно, – догадался я.
   – Верно мыслишь, – одобрил дядька. – Двуручники Секачи любят, ими ряды копейщиков хорошо разбивать, ежели они ниже стоят. Копье таким мечом перерубается на раз. Или, опять же, против конного в полном вооружении: двуручником сплошной доспех пробить можно, тяжелый он – ого—го, чтобы такое оружие таскать, да еще и биться им, надо силу иметь. А Ястребам нужны мечи короткие, чтобы двигаться не мешали. И вот еще что: видел я намедни на тебе кольчужку, добрую такую. Где она?
   Вспомнив, какие насмешливые взгляды провожали меня вчера, я слегка покраснел и признался, что оставил кольчугу в каюте.
   – Ну, в каюте так в каюте, – легко согласился Зарайя. – У нас доспех только перед высадкой надевать принято. Как мыслишь, какой доспех у Ястребов должен быть?
   – Чтобы не мешал движению, легкий… Тонкая кольчуга, наверное, вроде моей. И шлем, так?
   – Быстро схватываешь, лейтенант. Еще наручни и поножи. А шлемы у нас не такие как у Быков, к примеру. Те при полной выкладке шагу ступить не могут, такую тяжесть только коню и тащить. А наши шлемы – вот.
   Бородач жестом фокусника вытащил из—за спины нечто напоминающее маленькую гладкую шапку, только изготовленную из стали. Впереди располагалась узкая полоса, видимо, для того чтобы защищать нос, сзади болталась кольчужная сетка.
   – Примерь—ка.
   Внутри шлем был подбит мягкой холстиной, каким образом она держалась на стальных боках, я так и не понял. С помощью клея, наверное. Надев его, я вызвал у Зарайи добродушный хохоток:
   – Великоват маленько. У меня голова—то поболе твоей будет. Удивляешься, как материя держится? Полковые мастера колдуют. Шлемы—то все одинаковые по размеру, не будешь же каждому солдату голову измерять. Вот и подгоняют: кому велик – побольше холстины налепят, и готово. Потому—то мы волосы и сбриваем, жарко очень.
   – А Ом? – я вспомнил Лютого, шевелюра которого не уступала эльфийской.
   – Это – особый случай, он вообще шлем с кольчугой не признает.
   – Как же?.. – положим, в сражении с мечником можно надеяться на свою ловкость. Но ведь никогда не предугадаешь, в какую секунду и откуда в тебя выпустят стрелу, или, того хуже, арбалетный болт.
   – Да так, – пожал плечами воин. – Лютый не такой как мы, он смерти не боится.
   – А вы боитесь? – изумился я. Как—то в моем сознании лихие Ястребы не сочетались со страхом смерти.
   – Ну, ты спросил, лейтенант! – усмехнулся Зарайя. – Кому ж помирать охота?
   – Ому… – пробормотал я под нос.
   Действительно, если человек не боится Слепой невесты, значит, ждет ее прихода. Лютый все больше занимал мое воображение.
   – Ну, хватит пока, – подытожил капрал. – Вечерком еще поговорим, о том, как выбивать противника из деревень. Это тебе пригодится, все колонии – сплошь маленькие поселения, городов там почти нет.
   Если вы думаете, что меня на этом оставили в покое, то глубоко заблуждаетесь. Спасибо, хоть дали пообедать и часок отдохнуть. Впрочем, отдыхом это можно было назвать с большой натяжкой, потому что все это время Добб посвятил теории боя на мечах. Обогатив свои познания такими замечательными вещами как стойки «собачий хвост» и «скорпион», и так и не уяснив, чем же отножный удар отличается от подплужного, я под руководством того же Добба приступил к практическим занятиям. Благодарение Лугу, капрал демонстрировал мне удары в замедленном темпе. Но этого тоже хватило. Потом он отошел в сторонку, сложил руки на груди и принялся гонять меня, заставляя сражаться с воображаемым противником.
   – Засечный правый, засечный левый, вдоль! Стойка! Горизонт правый, горизонт левый, вдоль! Стойка! Не спи, лейтенант! Поземный левый, подплужный правый, горизонт левый! Локоть куда, локоть куда, я говорю?! Еще раз!
   И еще, и еще, и еще! Когда наконец мечник сжалился, я ощущал себя столетним стариком. Хотелось лечь и больше не вставать, все тело ныло, правая рука, казалось, сейчас отвалится. Тем не менее, морская болезнь чудесным образом исчезла. Видимо, обиделась на отсутствие внимания. Добб остался мной доволен:
   – Для первого раза неплохо! Завтра со щитом поработаем.
   На сон грядущий я имел удовольствие беседовать с Зарайей об особенностях захвата колониальных деревень.
   – Там, вроде, все то же самое, что и в галатонских селах, – делился со мной воин. – Только дома не деревянные, а из травы такой, навроде нашего камыша. Горит хорошо! Но ты не забывай, что, ежели из своей деревни врага выбиваешь, так жители тебе благодарны. Коли не помогут, так хоть не помешают. А в колониях все не так. Для них что мы, что парганцы – одинаково – двана. Захватчики, по—нашему. А значит, жди удара вдвойне. Парганец не заденет, так дикарь копьем проткнет. Или стрелкой плюнет.
   – Как это… плюнет?
   – А у них такие трубочки есть, на дудку похожи. Вот из них туземцы и плюются стрелочками. Сами—то они крохотные, серьезную рану нанести не могут. А только дикари их змеиным ядом смазывают. Если попадет в кровь – считай ты уже покойник. Но и это не самое плохое.
   Ну, знаете! Что же может быть хуже? Зарайя огорошил:
   – Страшнее, если ты им живым в руки попадешь. К примеру, перебили ребят, а тебя в плен взяли. Или украли, когда рота лагерем стояла. Очень даже просто! В кусты по нужде отошел – и нет тебя. Поэтому запомни: в кусты только с товарищем. А если все же в плен попадешь – мой тебе совет: постарайся сам к Тринадцатому богу отправиться. Душу спасешь.
   – В каком смысле? – проблеял я, заранее ужасаясь ответу.
   – Ну, если просто съедят, это хорошо. Но не все племена людоедские. Могут рабом сделать. Тоже ничего, если повезет, попробуешь сбежать. Но вот если гунгану отдадут – пропала твоя душа. Они же демонам Мрака молятся, дикари—то. А гунганы – колдуны их – умеют покойников поднимать. Говорят, они душу пленяют, и, пока не выпустят, покойник им служить обречен.
   Ну, это не ново. Техникой создания зомби владеют не только гунганы. Обычная некромантия, в сущности, основанная на союзе с могущественным демоном. Вот насчет пленения души сомневаюсь. В дядюшкиной библиотеке есть такая забавная книжица – «Некромант. Путь презлейшего». Древняя, между прочим, в переплете из человеческой кожи. Так вот, в детстве я пару раз в нее заглядывал, картинки смотрел, отвратные, надо сказать. Там говорилось, что захват души – всего лишь страшная легенда, никто не властен над душами, кроме богов, и Абсолюта, конечно. Хотя кто его знает…
   – Вот в Унгде, например, очень сильные гунганы. И людей они тоже едят, – как ни в чем не бывало, продолжал бородач. – Нет, конечно, они в открытую не нападают, боятся. Так, поодиночке отлавливают. Был у нас случай лет пять назад, в Кууме. Больно уж девки там хороши! Оттуда рабынь и везут. Парень у меня в десятке служил, ходок был тот еще – котяра просто. Мы его так и звали: Кот. Стояли мы лагерем у одной деревни, не помню уж, как называлась. И присмотрел наш Кот себе подружку. Красавица – ничего не скажешь. Глаза черные, жгучие, – Зарайя вытаращился, видимо, изображая взгляд туземки. – Гибкая, в поясе ладонями обхватить можно, а груди – вот такие! – капрал вытянул руки перед собой на пол—локтя. – Ну, парень с катушек и слетел. Вынь да положь ему эту девку. А она из богатой семьи была, дочка гунгана. С такими даже Хорьки не связываются, себе дороже. Наоборот, стараются задабривать – рамс привозят, старку, бусы там всякие, а колдуны за это дикарям говорят, что хорьки – посланники божка, которому племя молится. Туземцам лестно богу угодить, вот и идут в рабство добровольно.
   Что—то жаль мне стало дикарей. Раньше не задумывался: колонии и колонии, рабы и рабы. А сейчас вдруг осознал: их жизнь на чужбине даже хуже судьбы бастарда. Ведь раб – это не человек даже. Вещь, собственность. Именно так трактует его статус закон Галатона: убийство чужого раба считается порчей имущества и обязывает виновного возместить стоимость утраченной вещи. И никак иначе. Собственно, чем дикари заслуживают такого отношения? Они нас не звали к себе, жили спокойно, никого не трогали. А мы захватили их земли ради того, что кроется в недрах, вывозим с континента алмазы, драгоценное черное дерево, а взамен широким жестом дарим горстку дешевых стеклянных бусинок…
   – Эй, лейтенант, ты чего задумался? – толкнул меня в бок Зарайя, и с неожиданной для старого солдата чуткостью спросил. – Тебе что, туземцев жалко, что ли? Плюнь, парень, и забудь. Жалеть будешь, когда домой вернешься. А там – нельзя. Они тебя не пощадят, если что. Ну так вот, я и говорю: наладился наш Кот в деревню бегать. Сядет напротив хижины гунгана и сидит, девку высматривает. А она даром что молодая – вредная была, ух! Смеялась все над ним. Досмеялась…
   Воин замолчал, вглядываясь в колыхание волн за бортом.
   – И что? – поторопил я его.
   – Да что… у Кота кровь – не водица. Украл он девчонку, и силой взял. А она этого не стерпела и руки на себя наложила, в Шарде утопилась. Это река там такая, слыхал? А перед тем отцу все рассказала. После этого пропал наш Кот. Мы его обыскались, все ближние селения обшарили, к дальним пошли. Нет нигде. Вернулись, конечно. Мы тогда парганцев ждали – опять несколько рот границу с Зингвадой перешли и все норовили деревню эту захватить. Там рядом шахта большая, волшбинку добывают. Стоял я в карауле, ночь теплая, тихая, светляки летают, здоровые такие, лохматые… – капрал продемонстрировал лопатообразную ладонь, указывая размер тварей.
   Храни меня, Брижитта, от своих детей! Что ж на нем делается, на том Южном континенте, если там даже светляки – большие и лохматые?!
   – Да, стою я, и вдруг слышу – треск. Ломится кто—то сквозь кусты. Думал, может, зверь какой, арбалет вскинул, жду. Гляжу – Кот вышел, стоит, смотрит на меня. Я обрадовался: «Брат, – кричу, – ты откуда? Где был?» А он… молчит. – Воина передернуло, а у меня по спине пробежали зябкие мурашки. – И запах такой, знаешь…
   …Знаю, друг. Однажды, еще мальчишкой, лазая под пирсом, я наткнулся на полуразложившийся труп какого—то несчастного бродяги. Наверное, от твоего товарища пахло примерно так же.
   – Так вот, я поначалу к нему кинулся, а потом гляжу: глаза у него мертвые. Он руки протянул, схватить меня хочет, а я не знаю, что и делать…
   Капрал опять надолго замолчал, потом, отцепив от пояса флягу, глотнул рамса.
   – Что ты сделал? – тихо спросил я.
   – Ребят крикнул. Сожгли мы его. А потом и деревню спалили. Вот так, лейтенант. Теперь думай: надо ли их жалеть, или своя душа дороже?
   Зарайя тяжело поднялся с палубы, словно та старая история, всплыв из безвременья, невыносимым грузом легла на его плечи.
   – Пошли спать, лейтенант. Завтра продолжим…
   Дрианн опять лежал в койке и что—то беззвучно шептал в свой амулет. Молится на него, что ли? При моем появлении парень воровато дернулся и спрятал деревяшку на груди. Однако нынче его загадочные действия не пробудили во мне никакого интереса. Не до того, знаете ли, было – к гудению конечностей прибавился еще и шум в голове, видимо, там раскладывались по полочкам полученные от Зарайи сведения. Я молча погасил лампу и вскарабкался на свое место, предвкушая завтрашнюю боль в перетруженных мышцах. Бродяга, как обычно, появившийся ниоткуда, водрузился мне на грудь, немного посветил в темноте желтыми плошками глаз, а потом мирно захрапел. Тошнота, пожалуй, была единственным недугом, который не вгрызался сейчас в мое тело, и у меня мелькнула мысль: а не спихнуть ли кота вниз? Но руки, жалобно просившие отдыха, не желали подниматься, и я решил считать зверя неизбежным злом. Пусть его, хоть какой—то кусочек родного дома, если вдуматься…
   Серый мир: тусклое, застиранное низкое небо, потрескавшаяся земля цвета пепла, жухлая ломкая трава. Низкий берег реки, свинцовые воды которой словно застыли в неподвижности. Густой, тяжелый воздух с горьковатым привкусом полыни. Здесь время тянется бесконечно долго, а может быть, его вовсе нет. В нескольких шагах от меня лицом к реке сидит женщина. Я вижу только ее узкую спину, обтянутую мышиного цвета платьем, и – неожиданно ярким пятном – вольно рассыпавшиеся по плечам пышные рыжие волосы. Они – как гречишный мед, как беличья шкурка, как пламенеющие осенние листья. Я шагаю вперед, охваченный внезапным желанием увидеть лицо незнакомки, но воздух становится вязким, как болотная жижа. Преодолевая его сопротивление, делаю еще шаг и кричу, кричу… Маленькие комочки умирающих звуков прилипают к неживому пространству. Женщина не оборачивается и не двигается, лишь по ее волосам, подобно бусинам из Солнечного камня, рассыпаются огненные блики. Откуда это сияние, ведь в сером небе нет светила? С огромным трудом шагаю еще. Я хочу видеть твое лицо, прекрасная! Обернись, дай мне взглянуть в твои глаза!
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента