Страница:
Роксана польщена. Она спешит сделать следующий шаг:
– Почему бы вам не довериться мне? Вот Гордон, его жена Мэри и ее отец Хардинг – все вы, вы вроде бы вместе. Что-то увлекает вас всех. Вы думаете, я не знаю, что вы строите какие-то планы и что-то делаете? Разве я не могла бы помогать вам? Я знаю эти места, этих людей. Я здесь вроде королевы. Разве я для вас совсем ничего не значу?
Теперь Кэбэл внимательно разглядывает ее. Может быть, она пытается разведать его план побега и выдать его Боссу? Или она решила выдать Босса ему? Или же она ведет сложную игру, готова на то и на другое и заинтересована главным образом в том, чтобы затеять любовную интригу?
Он говорит: – И вы действительно могли бы вернуть мне мой самолет? Разве он не выведен из строя?
Роксана. Нет. Он сам хочет пользоваться им, но не умеет. Никто не трогал самолета. Он стоит на месте. И шесть стражей охраняют его днем и ночью. Даже я сейчас не могла бы пробраться к нему.
Кэбэл, опиравшийся о стол, выпрямляется и стоит перед ней. Она смело встречает его взгляд.
Кэбэл. Что вы, собственно, предлагаете мне?
Роксана. Ничего. Я пришла навестить вас. Вы меня интересуете.
Кэбэл. Ну?
Роксана. И теперь я нахожу вас более интересным, чем когда-либо. Женщина любит помогать. Она любит давать. Я могла бы дать так много – теперь. И если бы я дала?..
Кэбэл говорит тоном уполномоченного: – Воздушная Лига не забудет этого.
Роксана. Воздушная Лига не забудет! Воздушная Лига! Кому дело до Воздушной Лиги? А вы забудете?
Кэбэл. Зачем же мне, в частности…
Роксана. Вы что, глупы? Или хотите оскорбить меня? Я говорю вам, что нахожу вас интереснейшим мужчиной в мире, великим орлом с поднебесья. А вы уставились на меня и прикидываетесь, будто не понимаете! Разве вы никогда раньше не встречали женщины? Вы некрасивый и седой. Это неважно.
Манера ее меняется. Она подходит к нему, протягивая руки, словно хочет стиснуть его плечи.
– Ах, зачем мне пререкаться с вами? Разве вы не видите, разве вы не понимаете? Я за вас, если вы хотите меня! Я ваша! Вы большой, сильный, сплошная сталь и достоинство. Теперь, теперь вы позволите мне помочь вам?
Оба слышат какое-то движение за дверью. Она быстро отшатывается. Дверь без церемонии распахивается, и в рамке ее показывается Босс. На нем военная, по его представлениям, форма. Она не лишена известной грубой пышности. На миг он застывает в неподвижности.
Босс. Так вот ты где!
Роксана. Я сказала, что поговорю с ним, – и поговорила!
Босс. Я сказал, чтоб ты оставила его в покое!
Роксана. Да, и чтоб ты остался там пьянствовать и пыжиться изо всей мочи. Рудольф Победоносный! Я знаю, ты дважды посылал приглашения Гордону и его жене! Чтобы она видела тебя во всей твоей славе! А я тут стараюсь разузнать для тебя, что замышляет этот черный захватчик. Ты думаешь, мне очень хотелось разговаривать с ним (она поворачивается к Кэбэлу), с этим холодным седым стариком? Пока ты здесь пыжишься, в Басре готовят все новые самолеты!
Босс. В Басре?
Роксана. Там его главная квартира. Разве ты никогда не слыхал о Басре?
Босс. О таких материях могут разговаривать только мужчины.
Кэбэл. Ваша дама подвергла меня суровому допросу. Но суть дела в том, что там, в Басре, самолеты вылетают днем и ночью, как шершни из гнезда. Что будет со мной, неважно. Они доберутся до вас. Новый мир объединившихся летчиков доберется до вас. Да вот, прислушайтесь! Их почти можно слышать – они приближаются.
Это поразило на минуту воображение Босса, но он приходит в себя: – Ничего подобного!
Роксана. То, что он говорит, – правда.
Босс. То, что он говорит, – блеф!
Роксана. Помирись с летчиками и отпусти его.
Босс. Это равносильно отказу от нашего суверенитета.
Роксана. Но ведь прилетят другие! Еще машины и еще.
Босс. А он здесь – залог их хорошего поведения. Полно, сударыня! Надо положить конец этой вашей маленькой… дипломатической экскурсии.
Он распахивает перед ней дверь.
Роксана кипит. Хочет что-то сказать, но выходит.
У дверей она оборачивается и пускает в Босса прощальную стрелу:
– У тебя проницательности, как у… – Она ищет подходящего слова и вдруг находит: – …как у жабы!
После ее ухода Босс поворачивается и идет к Кэбэлу.
Босс. Я не знаю, что она тут вам говорила. Может быть, и не хочу знать. Не настолько, во всяком случае, как ей кажется. На ее капризы надоело обращать внимание. С меня хватит. Но я не дурак. Между мной и вами не может быть мира. Решительно никакого. Мир – или ваш, или мой. Он будет моим, или я умру в бою. После всех этих угроз – рои шершней и так далее – вы все-таки заложник. Поймите это. К вам никто не придет. Вашему другу Гордону придется обойтись без вас. И не будьте так уверены в своей победе! Стало быть, сидите здесь и думайте, мистер Крылья над Миром!
На другой день. Лаборатория д-ра Хардинга, залитая ярким дневным светом. Мэри стоит, прислонившись к рабочему столу, Роксана разговаривает с ней.
Роксана. Дело не только в том, что я хочу оградить вас от оскорблений Босса. О! Я знаю его. Но я хочу поговорить с вами об этом Кэбэле и Мире Летчиков, о котором столько говорят. Что это за новый мир приближается? Действительно ли это новый мир? Или только старый, одетый по-новому? Понятен ли вам Кэбэл? Создан ли он из плоти и крови?
Мэри. Он великий человек. Мой отец знал его много лет назад. Мой муж преклоняется перед ним.
Роксана. Он такой холодный, такой озабоченный. И такой… интересный. Могут такие мужчины любить?
Мэри. Может быть, особенной любовью.
Роксана. Любовь на льду! Если этот новый мир со своими воздушными кораблями, наукой и порядком осуществится, что будет с нами, женщинами?
Мэри. Мы будем работать, как мужчины.
Роксана. Вы это серьезно? А вы из плоти и крови?
Мэри. В такой же мере, как мой муж и отец.
Роксана (с бесконечным презрением). Мужчины! Порою, когда я думаю об этом тощем, угрюмом Кэбэле, я верю, что ваш мир должен прийти. А потом я думаю: не может этого быть. Не может! Это сон. Будет казаться, что началась новая жизнь, но она не начнется. Просто новая группа людей захватит власть. И опять будут войны. И борьба.
Мэри. Нет, придет цивилизация. Настанут мирные времена. Кошмарный мир, в котором мы живем, – вот что сон, вот чему придет конец!
Роксана. Нет, нет. Вот это действительность!
Мэри (смотрит вперед, в пространство). Неужели вы в самом деле думаете, что война, борьба, случайные проблески счастья, общая нищета – весь этот жалкий нестройный мир, окружающий нас, неужели вы думаете, что все это вечно?
Роксана. Вы хотите невозможного. Ваш мир прекрасен в своем роде, но немыслим. Вы требуете от людей слишком многого. Им будет лень создавать его. Вы требуете, чтобы они желали неестественного. Что нам нужно? Нам, женщинам? Знания, цивилизация, благо человечества? Вздор! О какой вздор! Мы хотим удовлетворения. Мы хотим блеска. Я хочу быть любимой, сознавать, что я нужна, желанна, горячо желанна, чувствовать себя блестящей и казаться блестящей. Вы думаете, вы хотите чего-нибудь иного? Нет. Но вы еще не научились смотреть фактам в лицо! Я знаю мужчин. Каждый мужчина желает одного и того же – славы, блеска! Славы в какой бы то ни было форме. Славы быть любимым – мне ли не знать? Славу они любят больше всего, Славу управления всем здесь – славу войны и победы. Этот ваш прекрасный новый мир никогда не наступит. Чудесный мир разума! Он был бы не нужен, если б даже и наступил. Он был бы тихий и безопасный и – бррр! – скучный. Ни любовников, ни воинов, ни опасностей, ни приключений.
Мэри. Ни приключений? В том, чтобы помогать перестраивать мир, – нет славы? Да вы бредите!
Роксана. Помогать мужчинам! Зачем нам работать и трудиться на мужчин? Пусть лучше они трудятся на нас.
Мэри. Но мы можем трудиться вместе с ними!
Роксана. А чем же они тогда будут заниматься?
Мэри. Великими делами.
Роксана. В этих великих делах нет вкуса. Никакого! Ни капли! Эти летчики, они завоюют мир. А потом мы завоюем их, какими бы сухопарыми, серьезными и трезвыми они ни были.
Мэри. Если бы я думала, что это все, на что мы годимся…
Роксана. Это и есть все, на что мы годимся. Неужели брак с Гордоном ничему вас не научил?
Мэри с отвращением смотрит на нее. Но не знает, что возразить.
Слышится быстро нарастающий гул самолета. Они поворачиваются к окну и смотрят. Обе взволнованы.
Они вытягивают шеи, чтобы разглядеть аэроплан, кружащий у них над головой. Он производит сильный знакомый шум.
Роксана. Смотрите! Это ваш Гордон. Он полетел наконец!
Летит самолет. В самолете за рычагами управления Гордон. Он доволен. За ним сидит страж с розеткой. Гордон поворачивает машину. Виден Эвритаун далеко внизу. Машина летит дальше. Страж ерзает на своем месте. Он протестует, но его не слышно из-за рева мотора. Гордон не обращает на него внимания. Страж похлопывает Гордона по плечу, показывает ему знаками, что надо вернуться, и наконец, получив в ответ лишь веселую улыбку, наставляет на него револьвер. Они испытующе смотрят друг на друга. Страж неуверенно угрожает. Гордон указывает на край кабины. Он вдруг усмехается, раскусив своего противника, и показывает ему нос. Самолет резко взмывает вверх, и страж, забыв про револьвер, судорожно хватается за что попало в явном испуге.
Самолет делает мертвую петлю, затем «падение листом».
Страж все это время терпит невыносимые муки. Он роняет револьвер и хватается за борта кабины.
Револьвер падает. Ударяется оземь и взрывается.
Аэроплан улетает вдаль, за холмы.
«Вот я и удрал!» – доносится голос Гордона.
Пока он говорит, наплывает следующая сцена.
Конференц-зал в Басре, похожий на ультрасовременный кабинет для заседания правления. Меблировка темная, рациональная. Опять работают телефоны. В большое раскрытое окно виден огромный и все расширяющийся аэродром Басры, самолеты прилетают и улетают. Вдали дымят фабричные трубы. Картина являет неожиданный контраст с общей разрухой, господствовавшей на протяжении фильма, начиная с войны. С десяток молодых и пожилых людей сидят за столом; они привыкли к тому, что происходит за окном, и совершенно не обращают на это внимания. Гордон говорит стоя – он слишком возбужден, чтобы сидеть.
Гордон. Вот я и удрал. Там вы найдете Кэбэла. Босс Эвритауна – буйный хулиган, от него можно ожидать чего угодно. Нельзя терять ни минуты!
Пожилой мужчина. Разумеется, нельзя терять ни минуты. Полуэскадрилья «А» уже на вылете. Вы готовы полететь с нами, мистер…?
Гордон. Гордон, сэр.
Пожилой мужчина начинает набирать номер телефона.
Молодой человек. Это дает нам случай испытать новый анестетический препарат. Умиротворяющий газ… Жаль, что я не могу полететь…
Наплыв, следующая сцена.
Спальня Босса. Это большая неопрятная комната, обставленная лучшей мебелью, какую можно было награбить в округе. Босс в дезабилье, он только что встал с постели. Он еще заспанный. С ним Бэртон, а у дверей стоит курьер.
Бэртон. Наконец-то у нас есть определенные сведения.
Босс. Какие?
Слуга приносит поднос с завтраком и ставит его на стол.
Бэртон. Гордон не упал в море. Он удрал. С рыболовного судна видели, как он направлялся к французскому берегу. Вероятно, он добрался до своих приятелей.
Босс (кисло). Ну?
Бэртон. Он вернется. Он привезет с собой других.
Слуга уходит.
Босс еще не совсем проснулся и брюзжит: – Будь она проклята, эта Воздушная Лига! Черт бы побрал всех летчиков, и газометателей, и механиков! Зачем мы не оставили в покое их машины и химикалии! Надо было догадаться. Зачем я полез в это летное дело?
Бэртон. Что ж, нам нужны были самолеты – против Горного государства. Не мы, так кто-нибудь другой опять завел бы самолеты, газы и бомбы. Эти люди так или иначе вмешались бы.
Босс. Зачем только разрешили все эти науки? Зачем дали этому воскреснуть? – Он без увлечения принимается за завтрак. Опять начинает: – Наука! Это враг всего, что есть естественного в жизни! Мне эти летчики ночью снились. Рослые, страшные, все в черном, словно не люди. Наполовину машины. Бомбят и бомбят!
Бэртон. Да, бомбить они будут, это как пить дать.
Босс. Тогда мы будем с ними драться. После того, как Гордон сбежал, я вызывал к себе двух-трех летчиков. Это ребята смелые. Они еще покажут себя! (Он ходит взад и вперед, уплетая хлеб.) Мы будем драться с ними. Будем драться! У нас есть заложники… Теперь я рад, что мы их не расстреляли. Интересно, смог бы этот Хардинг… Ну, разумеется! Он может рассказать нам, как бороться с этим газом. Хотя бы даже нам пришлось для этого вывернуть ему руки или заставить его проглотить половину собственных зубов. Подать его сюда!
Бэртон у двери кличет людей и отдает приказания.
Босс ободрился и ест теперь с большим аппетитом: – Рано или поздно им придется спуститься на землю. Что такое эти Мировые Сообщения? Горстка людей, таких же, как мы. Они не волшебники.
Перед кое-как сколоченным ангаром выстроился ряд старых, потрепанных самолетов. Перед ними стоит несколько очень молодых и на вид неопытных летчиков. Босс делает им смотр. Возле него Роксана.
Босс (начинает свою речь). Вам вверяю я эти хорошие, эти испытанные и проверенные машины! Вы не механики – вы воины. Вас учили не мыслить, а действовать и – если понадобится – умирать. Я приветствую вас, я, ваш Босс!
Летчики довольно неохотно отправляются к своим машинам и запускают моторы. Это почти что показ наших современных (1935) машин, в последней стадии разрушения и после бесконечных ремонтов.
Общим планом, очень далеко – новый тип бомбардировщика, летящего с какой-то беспощадной решимостью по сравнению с прыжками и неуверенным летом машин Босса. Это возвращается Гордон. За ним, где-то над самым горизонтом, следуют еще два больших бомбардировщика.
У этой машины свой особенный, характерный шум, которому должна вторить угроза в музыке фильма.
Более крупным планом – части этого огромного бомбардировщика. Летчики (трое мужчин и две женщины), стоя, смотрят вниз, на землю, один из них Гордон. Гордон в тревоге.
Просторная пещера, перекрытая балками обрушенного строения. Из нее открывается вид на пригородные развалины и отдаленный холм. Босс с Бэртоном, Роксаной и своим штабом. Босс рассматривает в бинокль знакомую линию горизонта. Стражи вводят Мэри и Хардинга. Босс оборачивается к ним.
Босс. Что вы знаете об этих людях – о Воздушной Лиге? Есть у них газ? Какой газ?
Хардинг. О газе ничего не знаю.
Босс. Эй, где противогазы? Подайте сюда.
Два парня приносят противогазы – карикатура на существующие.
Босс. Расскажите нам хотя бы об этих масках.
Хардинг осматривает противогаз, разрывает его и бросает на пол: – Дрянь! Абсолютно бесполезны.
Босс. Какой у них газ?
Хардинг. Газовая война не моя специальность.
Босс. Ну они, во всяком случае, не могут отравить нас газом, раз вы здесь.
Бэртон (в ужасе). Вот они. Слушайте. Они уже летят!
Необычный рокот самолетов Гордона и сопровождающая его музыка постепенно становятся громче.
Босс бросается вперед и смотрит в бинокль: – Неуклюжие махины! Наши ребята собьют их в пять минут. Они слишком неуклюжи. Как! Наших поднялось только пять? Где же остальные?
Что-то невидимое приводит группу во внезапное замешательство. В отдалении наземь падает машина, объятая пламенем.
Босс. Вперед, атакуйте его!
Громкий взрыв. Вдали падает еще один горящий аэроплан.
Роксана. Бедняга, в него попали!
Босс. Они оба снижаются. Трусы!
Роксана. Но они не могут выпустить газ, как могут они прибегнуть к газам? Ведь у нас есть заложники!
Босс оборачивается и смотрит на заложников: – А! Заложники! Я еще не сдался. Выведите их, вот сюда! Свяжите их! Выведите их на открытое место, где их будет видно!
Стражи выводят Мэри и Хардинга наружу и привязывают к двум столбам. Крупным планом показано, как Мэри и Хардинга привязывают к столбам. Они, не дрогнув, смотрят друг на друга. Потом поднимают глаза к небу.
Босс направляется к ним, размахивая револьвером. Он кричит в небо: – Снижайтесь, или я застрелю их! Вы хотите бомбить ваших собственных заложников? Снижайтесь, или я стреляю!
Он вспоминает о Кэбэле. – Где тот, другой? Он главный заложник. Это лучше всего! Его они узнают! Ступайте, четверо, и приведите его…
Мягкий глухой удар, и на некотором расстоянии взрывается бомба. Звук не похож на разрыв обычной бомбы; скорей на звук, с которым вырывается облако пара.
Солдат (кричит). Это газ?
Босс машет револьвером в сторону Мэри и Хардинга: – Вы-то, во всяком случае, умрете раньше меня!
– Роксана стоит возле него. Взрывается еще одна бомба, поближе. Босс с выражением отчаянной решимости наводит револьвер на Хардинга, но Роксана ударяет по револьверу в момент, когда он разряжается.
Босс. Ты против меня?
Роксана. Разве ты не видишь? Он победил тебя. Смотри!
Видно, как вдали шатаются и падают солдаты.
На этот раз газ прозрачен, он напоминает колеблющееся знойное марево. Передний план еще совершенно чист, но чуть подальше мерцание.
Роксана бросается к Мэри и прижимается к ней:
– Мэри, я никогда не делала вам зла! Я спасла вашего отца! Я спасла вас! Не можете ли вы крикнуть вашему мужу – остановить это?
Совсем близко – крещендо ухающих взрывов! Ух! Ух! Ух! Количество газа увеличивается, он подползает все ближе. Аппарат сосредоточивается на лице Босса.
Босс с изумлением видит, как его люди постепенно поддаются действию газа. Он вздрагивает и подбирается.
Босс. Расстреляйте их всех, что вы все делаете, почему вы не шевелитесь? Я не потерплю этого. Что случилось? Все плывет перед глазами! Все поплыло…
Он проводит рукой по глазам, словно не в состоянии больше видеть или думать отчетливо. Отирает рот и трет глаза. Лицо его вдруг искажается в последнем отчаянном усилии противостоять действию газа.
Теперь газ мерцает по всему экрану. Мерцание становится настолько сильным, что лицо Босса виднеется как сквозь волнующуюся воду.
Босс. Стреляйте, говорю я вам! Стреляйте! Стреляйте! Мы еще мало расстреливали! Мы щадили их. О, эти интеллигенты! Эти изобретатели! Эти эксперты! Теперь они добрались до нас! Мир будет принадлежать либо нам, либо им. Что они значили, когда их было несколько сотен? Мы проявили слабость, слабость. Истребляйте их, как паразитов! Перебейте их всех!.. Почему я должен терпеть поражение? Слабость! Слабость! Слабость – роковая ошибка… Стреляйте!
Мерцание превращается в вихрь концентрических кругов.
В этом вихре появляется темная фигура Кэбэла. Он опять в своем огромном противогазе и не обнаруживает никаких признаков обморока.
Кэбэл. Ваши часовые, кажется, заснули. Я и вышел… Весь город засыпает… Вы вынудили нас прибегнуть к этому.
Картина внезапно проясняется. Босс в этот момент летит наземь. Он теряет сознание, и дальнейшее зритель видит уже не его глазами. Он падает как раз в то мгновение, когда прекращается газовый вихрь. Теперь высокая черная фигура Кэбэла стоит на переднем плане.
Все остальные без чувств лежат перед ним…
Кэбэл. А теперь – к Миру Летчиков и новой жизни человечества!
Аппарат поворачивается так, что видна только одна сторона головы и одна рука Кэбэла. Полностью его фигура на экран не попадает. Виден только профиль его противогаза, черная рука и плечо.
Мэри в сидячем положении у столба, к которому ее привязали; Роксана грациозно прикорнула у ее ног. Босс лежит ничком на переднем плане, вытянув вперед руку, сжатую в кулак. Хардинг свисает со своего столба. Несколько поодаль, на куче мусора, лежит Бэртон, а дальше – солдаты и слуги.
Кэбэл приближается к этой группе.
– Вам неудобно, Хардинг, – говорит он и распускает веревки, приводя бесчувственное тело Хардинга в сидячее положение. – Вот так!
Потом он поворачивается к обеим женщинам: – Ну, мои милые, вам придется поспать немного! Ничего не поделаешь!
Он стоит и смотрит на них. Спокойные лица обеих женщин крупным планом. На лице Мэри выражение полного мира. Роксана даже в бесчувственном состоянии пытается быть пленительной. Слышится голос Кэбэла.
Кэбэл. Мэри и мадам Роксана! Любопытный контраст. Мадам Роксана. Прелестное, весьма прелестное существо, но как быть с этим весьма прелестным существом? Вечная авантюристка. Обыкновенная хорошенькая, ничем не занятая женщина. Дама! Смела. Пленительна. Ума достаточно для бесконечных интриг. И своеобразная энергия. До конца дней своих она будет делать глазки мужчинам. Теперь, когда боссы разделили участь богачей, настал, вероятно, наш черед. Она пойдет за теми, у кого в руках сила. И, позвольте признаться вам, моя милая, теперь, когда вы меня не слышите и не можете меня перехитрить, что, принимая во внимание мое высокое назначение и почтенный возраст, я нахожу вас гораздо более интересной и волнующей, чем следовало бы. Мужчины, как вы сказали, остаются мужчинами до конца дней своих. Вы добираетесь до нас! Жаль, что мы не можем постоянно держать вас под действием газа. В пользу гаремных порядков можно было бы многое сказать. Неужели вы должны продолжать ваши штуки и в нашем новом мире?
Аппарат отдаляется, так что теперь он охватывает все усыпленные тела.
Кэбэл. Новый мир со старым мусором! Наша работа только начинается.
Над Эвритауном занимается заря. Предрассветное небо. Перспектива переулка. Повсюду лежат фигуры спящих. Гордон и группа его спутников, несколько летчиков и две молодые женщины, все в черных кожанках, ходят среди развалин. Они уже без противогазов. Один из них мимоходом срывает флаг-розетку.
Первый молодой летчик. Они проспят еще сутки.
Второй летчик. Что ж, мы им дали наконец понюхать цивилизации!
Первый летчик. Когда дети капризничают, нет ничего лучше, как уложить их спать!
На окраине города по склону горы, на знакомом уже нам горизонте, спускаются удивленные крестьяне в грубом холщовом платье и деревянных башмаках.
Люди приходят на Площадь, усеянную спящими. Некоторые из спящих начинают шевелиться. Через сцену движется группа новых летчиков в черных костюмах, но без масок и шлемов.
Народ таращится на летчиков, силуэты лохматых, нечесаных затылков даны очень крупно на переднем плане.
Упадочное варварство наблюдает возвращение цивилизации!
Опять конференц-зал у аэродрома в Басре. Теперь за окном оживленная деятельность. Носятся огромные грузовики. Люди бегают взад и вперед. Аэропланы нового типа по семи сразу, эскадрилья за эскадрильей, поднимаются в воздух.
Стол теперь завален картами, и секретари стоят наготове, чтобы дать требуемое разъяснение. Костюмы строгие, слегка «футуристские», все больше костюмы летчиков или бортмехаников.
Совет заседает в том же составе, но рядом с председателем высится теперь фигура Кэбэла.
Кэбэл, склонившись над картой: – Вот как я представляю себе план операций. Осесть, организоваться, наступать. Эта зона, потом та. Наконец, крылья над всем миром, и новый мир начинает свое существование. Мы будем вытеснять бандитов все больше и больше.
Война Летчиков. Множество аэропланов странных и невиданных форм поднимается в воздух. Они закрывают небо. Короткий воздушный бой между тремя нормальными боевыми самолетами старого типа и одним из новых самолетов.
По разоренной местности убегают бандиты со знаменами и в старой военной форме, а носящиеся над ними новые самолеты бомбят их. Бомбы разрываются, газ обволакивает бандитов.
Новые самолеты пишут на небе: «Сдавайтесь!»
Бандиты выползают из своих прикрытий и сдаются, поднимая руки вверх. В другом городе бандиты выбегают из домов, когда самолеты приближаются. Они сдаются.
Небо усеяно новыми самолетами. Сотни людей спускаются на землю с парашютами. Бандиты стоят и ждут.
Шагает шеренга пленных. Они несут с собой полковые знамена. Это последние оборванные остатки регулярных армий старого строя. Это конец организованной войны. Группа новых летчиков наблюдает их парад. В небе реют новые самолеты.
10. РЕКОНСТРУКЦИЯ
– Почему бы вам не довериться мне? Вот Гордон, его жена Мэри и ее отец Хардинг – все вы, вы вроде бы вместе. Что-то увлекает вас всех. Вы думаете, я не знаю, что вы строите какие-то планы и что-то делаете? Разве я не могла бы помогать вам? Я знаю эти места, этих людей. Я здесь вроде королевы. Разве я для вас совсем ничего не значу?
Теперь Кэбэл внимательно разглядывает ее. Может быть, она пытается разведать его план побега и выдать его Боссу? Или она решила выдать Босса ему? Или же она ведет сложную игру, готова на то и на другое и заинтересована главным образом в том, чтобы затеять любовную интригу?
Он говорит: – И вы действительно могли бы вернуть мне мой самолет? Разве он не выведен из строя?
Роксана. Нет. Он сам хочет пользоваться им, но не умеет. Никто не трогал самолета. Он стоит на месте. И шесть стражей охраняют его днем и ночью. Даже я сейчас не могла бы пробраться к нему.
Кэбэл, опиравшийся о стол, выпрямляется и стоит перед ней. Она смело встречает его взгляд.
Кэбэл. Что вы, собственно, предлагаете мне?
Роксана. Ничего. Я пришла навестить вас. Вы меня интересуете.
Кэбэл. Ну?
Роксана. И теперь я нахожу вас более интересным, чем когда-либо. Женщина любит помогать. Она любит давать. Я могла бы дать так много – теперь. И если бы я дала?..
Кэбэл говорит тоном уполномоченного: – Воздушная Лига не забудет этого.
Роксана. Воздушная Лига не забудет! Воздушная Лига! Кому дело до Воздушной Лиги? А вы забудете?
Кэбэл. Зачем же мне, в частности…
Роксана. Вы что, глупы? Или хотите оскорбить меня? Я говорю вам, что нахожу вас интереснейшим мужчиной в мире, великим орлом с поднебесья. А вы уставились на меня и прикидываетесь, будто не понимаете! Разве вы никогда раньше не встречали женщины? Вы некрасивый и седой. Это неважно.
Манера ее меняется. Она подходит к нему, протягивая руки, словно хочет стиснуть его плечи.
– Ах, зачем мне пререкаться с вами? Разве вы не видите, разве вы не понимаете? Я за вас, если вы хотите меня! Я ваша! Вы большой, сильный, сплошная сталь и достоинство. Теперь, теперь вы позволите мне помочь вам?
Оба слышат какое-то движение за дверью. Она быстро отшатывается. Дверь без церемонии распахивается, и в рамке ее показывается Босс. На нем военная, по его представлениям, форма. Она не лишена известной грубой пышности. На миг он застывает в неподвижности.
Босс. Так вот ты где!
Роксана. Я сказала, что поговорю с ним, – и поговорила!
Босс. Я сказал, чтоб ты оставила его в покое!
Роксана. Да, и чтоб ты остался там пьянствовать и пыжиться изо всей мочи. Рудольф Победоносный! Я знаю, ты дважды посылал приглашения Гордону и его жене! Чтобы она видела тебя во всей твоей славе! А я тут стараюсь разузнать для тебя, что замышляет этот черный захватчик. Ты думаешь, мне очень хотелось разговаривать с ним (она поворачивается к Кэбэлу), с этим холодным седым стариком? Пока ты здесь пыжишься, в Басре готовят все новые самолеты!
Босс. В Басре?
Роксана. Там его главная квартира. Разве ты никогда не слыхал о Басре?
Босс. О таких материях могут разговаривать только мужчины.
Кэбэл. Ваша дама подвергла меня суровому допросу. Но суть дела в том, что там, в Басре, самолеты вылетают днем и ночью, как шершни из гнезда. Что будет со мной, неважно. Они доберутся до вас. Новый мир объединившихся летчиков доберется до вас. Да вот, прислушайтесь! Их почти можно слышать – они приближаются.
Это поразило на минуту воображение Босса, но он приходит в себя: – Ничего подобного!
Роксана. То, что он говорит, – правда.
Босс. То, что он говорит, – блеф!
Роксана. Помирись с летчиками и отпусти его.
Босс. Это равносильно отказу от нашего суверенитета.
Роксана. Но ведь прилетят другие! Еще машины и еще.
Босс. А он здесь – залог их хорошего поведения. Полно, сударыня! Надо положить конец этой вашей маленькой… дипломатической экскурсии.
Он распахивает перед ней дверь.
Роксана кипит. Хочет что-то сказать, но выходит.
У дверей она оборачивается и пускает в Босса прощальную стрелу:
– У тебя проницательности, как у… – Она ищет подходящего слова и вдруг находит: – …как у жабы!
После ее ухода Босс поворачивается и идет к Кэбэлу.
Босс. Я не знаю, что она тут вам говорила. Может быть, и не хочу знать. Не настолько, во всяком случае, как ей кажется. На ее капризы надоело обращать внимание. С меня хватит. Но я не дурак. Между мной и вами не может быть мира. Решительно никакого. Мир – или ваш, или мой. Он будет моим, или я умру в бою. После всех этих угроз – рои шершней и так далее – вы все-таки заложник. Поймите это. К вам никто не придет. Вашему другу Гордону придется обойтись без вас. И не будьте так уверены в своей победе! Стало быть, сидите здесь и думайте, мистер Крылья над Миром!
На другой день. Лаборатория д-ра Хардинга, залитая ярким дневным светом. Мэри стоит, прислонившись к рабочему столу, Роксана разговаривает с ней.
Роксана. Дело не только в том, что я хочу оградить вас от оскорблений Босса. О! Я знаю его. Но я хочу поговорить с вами об этом Кэбэле и Мире Летчиков, о котором столько говорят. Что это за новый мир приближается? Действительно ли это новый мир? Или только старый, одетый по-новому? Понятен ли вам Кэбэл? Создан ли он из плоти и крови?
Мэри. Он великий человек. Мой отец знал его много лет назад. Мой муж преклоняется перед ним.
Роксана. Он такой холодный, такой озабоченный. И такой… интересный. Могут такие мужчины любить?
Мэри. Может быть, особенной любовью.
Роксана. Любовь на льду! Если этот новый мир со своими воздушными кораблями, наукой и порядком осуществится, что будет с нами, женщинами?
Мэри. Мы будем работать, как мужчины.
Роксана. Вы это серьезно? А вы из плоти и крови?
Мэри. В такой же мере, как мой муж и отец.
Роксана (с бесконечным презрением). Мужчины! Порою, когда я думаю об этом тощем, угрюмом Кэбэле, я верю, что ваш мир должен прийти. А потом я думаю: не может этого быть. Не может! Это сон. Будет казаться, что началась новая жизнь, но она не начнется. Просто новая группа людей захватит власть. И опять будут войны. И борьба.
Мэри. Нет, придет цивилизация. Настанут мирные времена. Кошмарный мир, в котором мы живем, – вот что сон, вот чему придет конец!
Роксана. Нет, нет. Вот это действительность!
Мэри (смотрит вперед, в пространство). Неужели вы в самом деле думаете, что война, борьба, случайные проблески счастья, общая нищета – весь этот жалкий нестройный мир, окружающий нас, неужели вы думаете, что все это вечно?
Роксана. Вы хотите невозможного. Ваш мир прекрасен в своем роде, но немыслим. Вы требуете от людей слишком многого. Им будет лень создавать его. Вы требуете, чтобы они желали неестественного. Что нам нужно? Нам, женщинам? Знания, цивилизация, благо человечества? Вздор! О какой вздор! Мы хотим удовлетворения. Мы хотим блеска. Я хочу быть любимой, сознавать, что я нужна, желанна, горячо желанна, чувствовать себя блестящей и казаться блестящей. Вы думаете, вы хотите чего-нибудь иного? Нет. Но вы еще не научились смотреть фактам в лицо! Я знаю мужчин. Каждый мужчина желает одного и того же – славы, блеска! Славы в какой бы то ни было форме. Славы быть любимым – мне ли не знать? Славу они любят больше всего, Славу управления всем здесь – славу войны и победы. Этот ваш прекрасный новый мир никогда не наступит. Чудесный мир разума! Он был бы не нужен, если б даже и наступил. Он был бы тихий и безопасный и – бррр! – скучный. Ни любовников, ни воинов, ни опасностей, ни приключений.
Мэри. Ни приключений? В том, чтобы помогать перестраивать мир, – нет славы? Да вы бредите!
Роксана. Помогать мужчинам! Зачем нам работать и трудиться на мужчин? Пусть лучше они трудятся на нас.
Мэри. Но мы можем трудиться вместе с ними!
Роксана. А чем же они тогда будут заниматься?
Мэри. Великими делами.
Роксана. В этих великих делах нет вкуса. Никакого! Ни капли! Эти летчики, они завоюют мир. А потом мы завоюем их, какими бы сухопарыми, серьезными и трезвыми они ни были.
Мэри. Если бы я думала, что это все, на что мы годимся…
Роксана. Это и есть все, на что мы годимся. Неужели брак с Гордоном ничему вас не научил?
Мэри с отвращением смотрит на нее. Но не знает, что возразить.
Слышится быстро нарастающий гул самолета. Они поворачиваются к окну и смотрят. Обе взволнованы.
Они вытягивают шеи, чтобы разглядеть аэроплан, кружащий у них над головой. Он производит сильный знакомый шум.
Роксана. Смотрите! Это ваш Гордон. Он полетел наконец!
Летит самолет. В самолете за рычагами управления Гордон. Он доволен. За ним сидит страж с розеткой. Гордон поворачивает машину. Виден Эвритаун далеко внизу. Машина летит дальше. Страж ерзает на своем месте. Он протестует, но его не слышно из-за рева мотора. Гордон не обращает на него внимания. Страж похлопывает Гордона по плечу, показывает ему знаками, что надо вернуться, и наконец, получив в ответ лишь веселую улыбку, наставляет на него револьвер. Они испытующе смотрят друг на друга. Страж неуверенно угрожает. Гордон указывает на край кабины. Он вдруг усмехается, раскусив своего противника, и показывает ему нос. Самолет резко взмывает вверх, и страж, забыв про револьвер, судорожно хватается за что попало в явном испуге.
Самолет делает мертвую петлю, затем «падение листом».
Страж все это время терпит невыносимые муки. Он роняет револьвер и хватается за борта кабины.
Револьвер падает. Ударяется оземь и взрывается.
Аэроплан улетает вдаль, за холмы.
«Вот я и удрал!» – доносится голос Гордона.
Пока он говорит, наплывает следующая сцена.
Конференц-зал в Басре, похожий на ультрасовременный кабинет для заседания правления. Меблировка темная, рациональная. Опять работают телефоны. В большое раскрытое окно виден огромный и все расширяющийся аэродром Басры, самолеты прилетают и улетают. Вдали дымят фабричные трубы. Картина являет неожиданный контраст с общей разрухой, господствовавшей на протяжении фильма, начиная с войны. С десяток молодых и пожилых людей сидят за столом; они привыкли к тому, что происходит за окном, и совершенно не обращают на это внимания. Гордон говорит стоя – он слишком возбужден, чтобы сидеть.
Гордон. Вот я и удрал. Там вы найдете Кэбэла. Босс Эвритауна – буйный хулиган, от него можно ожидать чего угодно. Нельзя терять ни минуты!
Пожилой мужчина. Разумеется, нельзя терять ни минуты. Полуэскадрилья «А» уже на вылете. Вы готовы полететь с нами, мистер…?
Гордон. Гордон, сэр.
Пожилой мужчина начинает набирать номер телефона.
Молодой человек. Это дает нам случай испытать новый анестетический препарат. Умиротворяющий газ… Жаль, что я не могу полететь…
Наплыв, следующая сцена.
Спальня Босса. Это большая неопрятная комната, обставленная лучшей мебелью, какую можно было награбить в округе. Босс в дезабилье, он только что встал с постели. Он еще заспанный. С ним Бэртон, а у дверей стоит курьер.
Бэртон. Наконец-то у нас есть определенные сведения.
Босс. Какие?
Слуга приносит поднос с завтраком и ставит его на стол.
Бэртон. Гордон не упал в море. Он удрал. С рыболовного судна видели, как он направлялся к французскому берегу. Вероятно, он добрался до своих приятелей.
Босс (кисло). Ну?
Бэртон. Он вернется. Он привезет с собой других.
Слуга уходит.
Босс еще не совсем проснулся и брюзжит: – Будь она проклята, эта Воздушная Лига! Черт бы побрал всех летчиков, и газометателей, и механиков! Зачем мы не оставили в покое их машины и химикалии! Надо было догадаться. Зачем я полез в это летное дело?
Бэртон. Что ж, нам нужны были самолеты – против Горного государства. Не мы, так кто-нибудь другой опять завел бы самолеты, газы и бомбы. Эти люди так или иначе вмешались бы.
Босс. Зачем только разрешили все эти науки? Зачем дали этому воскреснуть? – Он без увлечения принимается за завтрак. Опять начинает: – Наука! Это враг всего, что есть естественного в жизни! Мне эти летчики ночью снились. Рослые, страшные, все в черном, словно не люди. Наполовину машины. Бомбят и бомбят!
Бэртон. Да, бомбить они будут, это как пить дать.
Босс. Тогда мы будем с ними драться. После того, как Гордон сбежал, я вызывал к себе двух-трех летчиков. Это ребята смелые. Они еще покажут себя! (Он ходит взад и вперед, уплетая хлеб.) Мы будем драться с ними. Будем драться! У нас есть заложники… Теперь я рад, что мы их не расстреляли. Интересно, смог бы этот Хардинг… Ну, разумеется! Он может рассказать нам, как бороться с этим газом. Хотя бы даже нам пришлось для этого вывернуть ему руки или заставить его проглотить половину собственных зубов. Подать его сюда!
Бэртон у двери кличет людей и отдает приказания.
Босс ободрился и ест теперь с большим аппетитом: – Рано или поздно им придется спуститься на землю. Что такое эти Мировые Сообщения? Горстка людей, таких же, как мы. Они не волшебники.
Перед кое-как сколоченным ангаром выстроился ряд старых, потрепанных самолетов. Перед ними стоит несколько очень молодых и на вид неопытных летчиков. Босс делает им смотр. Возле него Роксана.
Босс (начинает свою речь). Вам вверяю я эти хорошие, эти испытанные и проверенные машины! Вы не механики – вы воины. Вас учили не мыслить, а действовать и – если понадобится – умирать. Я приветствую вас, я, ваш Босс!
Летчики довольно неохотно отправляются к своим машинам и запускают моторы. Это почти что показ наших современных (1935) машин, в последней стадии разрушения и после бесконечных ремонтов.
Общим планом, очень далеко – новый тип бомбардировщика, летящего с какой-то беспощадной решимостью по сравнению с прыжками и неуверенным летом машин Босса. Это возвращается Гордон. За ним, где-то над самым горизонтом, следуют еще два больших бомбардировщика.
У этой машины свой особенный, характерный шум, которому должна вторить угроза в музыке фильма.
Более крупным планом – части этого огромного бомбардировщика. Летчики (трое мужчин и две женщины), стоя, смотрят вниз, на землю, один из них Гордон. Гордон в тревоге.
Просторная пещера, перекрытая балками обрушенного строения. Из нее открывается вид на пригородные развалины и отдаленный холм. Босс с Бэртоном, Роксаной и своим штабом. Босс рассматривает в бинокль знакомую линию горизонта. Стражи вводят Мэри и Хардинга. Босс оборачивается к ним.
Босс. Что вы знаете об этих людях – о Воздушной Лиге? Есть у них газ? Какой газ?
Хардинг. О газе ничего не знаю.
Босс. Эй, где противогазы? Подайте сюда.
Два парня приносят противогазы – карикатура на существующие.
Босс. Расскажите нам хотя бы об этих масках.
Хардинг осматривает противогаз, разрывает его и бросает на пол: – Дрянь! Абсолютно бесполезны.
Босс. Какой у них газ?
Хардинг. Газовая война не моя специальность.
Босс. Ну они, во всяком случае, не могут отравить нас газом, раз вы здесь.
Бэртон (в ужасе). Вот они. Слушайте. Они уже летят!
Необычный рокот самолетов Гордона и сопровождающая его музыка постепенно становятся громче.
Босс бросается вперед и смотрит в бинокль: – Неуклюжие махины! Наши ребята собьют их в пять минут. Они слишком неуклюжи. Как! Наших поднялось только пять? Где же остальные?
Что-то невидимое приводит группу во внезапное замешательство. В отдалении наземь падает машина, объятая пламенем.
Босс. Вперед, атакуйте его!
Громкий взрыв. Вдали падает еще один горящий аэроплан.
Роксана. Бедняга, в него попали!
Босс. Они оба снижаются. Трусы!
Роксана. Но они не могут выпустить газ, как могут они прибегнуть к газам? Ведь у нас есть заложники!
Босс оборачивается и смотрит на заложников: – А! Заложники! Я еще не сдался. Выведите их, вот сюда! Свяжите их! Выведите их на открытое место, где их будет видно!
Стражи выводят Мэри и Хардинга наружу и привязывают к двум столбам. Крупным планом показано, как Мэри и Хардинга привязывают к столбам. Они, не дрогнув, смотрят друг на друга. Потом поднимают глаза к небу.
Босс направляется к ним, размахивая револьвером. Он кричит в небо: – Снижайтесь, или я застрелю их! Вы хотите бомбить ваших собственных заложников? Снижайтесь, или я стреляю!
Он вспоминает о Кэбэле. – Где тот, другой? Он главный заложник. Это лучше всего! Его они узнают! Ступайте, четверо, и приведите его…
Мягкий глухой удар, и на некотором расстоянии взрывается бомба. Звук не похож на разрыв обычной бомбы; скорей на звук, с которым вырывается облако пара.
Солдат (кричит). Это газ?
Босс машет револьвером в сторону Мэри и Хардинга: – Вы-то, во всяком случае, умрете раньше меня!
– Роксана стоит возле него. Взрывается еще одна бомба, поближе. Босс с выражением отчаянной решимости наводит револьвер на Хардинга, но Роксана ударяет по револьверу в момент, когда он разряжается.
Босс. Ты против меня?
Роксана. Разве ты не видишь? Он победил тебя. Смотри!
Видно, как вдали шатаются и падают солдаты.
На этот раз газ прозрачен, он напоминает колеблющееся знойное марево. Передний план еще совершенно чист, но чуть подальше мерцание.
Роксана бросается к Мэри и прижимается к ней:
– Мэри, я никогда не делала вам зла! Я спасла вашего отца! Я спасла вас! Не можете ли вы крикнуть вашему мужу – остановить это?
Совсем близко – крещендо ухающих взрывов! Ух! Ух! Ух! Количество газа увеличивается, он подползает все ближе. Аппарат сосредоточивается на лице Босса.
Босс с изумлением видит, как его люди постепенно поддаются действию газа. Он вздрагивает и подбирается.
Босс. Расстреляйте их всех, что вы все делаете, почему вы не шевелитесь? Я не потерплю этого. Что случилось? Все плывет перед глазами! Все поплыло…
Он проводит рукой по глазам, словно не в состоянии больше видеть или думать отчетливо. Отирает рот и трет глаза. Лицо его вдруг искажается в последнем отчаянном усилии противостоять действию газа.
Теперь газ мерцает по всему экрану. Мерцание становится настолько сильным, что лицо Босса виднеется как сквозь волнующуюся воду.
Босс. Стреляйте, говорю я вам! Стреляйте! Стреляйте! Мы еще мало расстреливали! Мы щадили их. О, эти интеллигенты! Эти изобретатели! Эти эксперты! Теперь они добрались до нас! Мир будет принадлежать либо нам, либо им. Что они значили, когда их было несколько сотен? Мы проявили слабость, слабость. Истребляйте их, как паразитов! Перебейте их всех!.. Почему я должен терпеть поражение? Слабость! Слабость! Слабость – роковая ошибка… Стреляйте!
Мерцание превращается в вихрь концентрических кругов.
В этом вихре появляется темная фигура Кэбэла. Он опять в своем огромном противогазе и не обнаруживает никаких признаков обморока.
Кэбэл. Ваши часовые, кажется, заснули. Я и вышел… Весь город засыпает… Вы вынудили нас прибегнуть к этому.
Картина внезапно проясняется. Босс в этот момент летит наземь. Он теряет сознание, и дальнейшее зритель видит уже не его глазами. Он падает как раз в то мгновение, когда прекращается газовый вихрь. Теперь высокая черная фигура Кэбэла стоит на переднем плане.
Все остальные без чувств лежат перед ним…
Кэбэл. А теперь – к Миру Летчиков и новой жизни человечества!
Аппарат поворачивается так, что видна только одна сторона головы и одна рука Кэбэла. Полностью его фигура на экран не попадает. Виден только профиль его противогаза, черная рука и плечо.
Мэри в сидячем положении у столба, к которому ее привязали; Роксана грациозно прикорнула у ее ног. Босс лежит ничком на переднем плане, вытянув вперед руку, сжатую в кулак. Хардинг свисает со своего столба. Несколько поодаль, на куче мусора, лежит Бэртон, а дальше – солдаты и слуги.
Кэбэл приближается к этой группе.
– Вам неудобно, Хардинг, – говорит он и распускает веревки, приводя бесчувственное тело Хардинга в сидячее положение. – Вот так!
Потом он поворачивается к обеим женщинам: – Ну, мои милые, вам придется поспать немного! Ничего не поделаешь!
Он стоит и смотрит на них. Спокойные лица обеих женщин крупным планом. На лице Мэри выражение полного мира. Роксана даже в бесчувственном состоянии пытается быть пленительной. Слышится голос Кэбэла.
Кэбэл. Мэри и мадам Роксана! Любопытный контраст. Мадам Роксана. Прелестное, весьма прелестное существо, но как быть с этим весьма прелестным существом? Вечная авантюристка. Обыкновенная хорошенькая, ничем не занятая женщина. Дама! Смела. Пленительна. Ума достаточно для бесконечных интриг. И своеобразная энергия. До конца дней своих она будет делать глазки мужчинам. Теперь, когда боссы разделили участь богачей, настал, вероятно, наш черед. Она пойдет за теми, у кого в руках сила. И, позвольте признаться вам, моя милая, теперь, когда вы меня не слышите и не можете меня перехитрить, что, принимая во внимание мое высокое назначение и почтенный возраст, я нахожу вас гораздо более интересной и волнующей, чем следовало бы. Мужчины, как вы сказали, остаются мужчинами до конца дней своих. Вы добираетесь до нас! Жаль, что мы не можем постоянно держать вас под действием газа. В пользу гаремных порядков можно было бы многое сказать. Неужели вы должны продолжать ваши штуки и в нашем новом мире?
Аппарат отдаляется, так что теперь он охватывает все усыпленные тела.
Кэбэл. Новый мир со старым мусором! Наша работа только начинается.
Над Эвритауном занимается заря. Предрассветное небо. Перспектива переулка. Повсюду лежат фигуры спящих. Гордон и группа его спутников, несколько летчиков и две молодые женщины, все в черных кожанках, ходят среди развалин. Они уже без противогазов. Один из них мимоходом срывает флаг-розетку.
Первый молодой летчик. Они проспят еще сутки.
Второй летчик. Что ж, мы им дали наконец понюхать цивилизации!
Первый летчик. Когда дети капризничают, нет ничего лучше, как уложить их спать!
На окраине города по склону горы, на знакомом уже нам горизонте, спускаются удивленные крестьяне в грубом холщовом платье и деревянных башмаках.
Люди приходят на Площадь, усеянную спящими. Некоторые из спящих начинают шевелиться. Через сцену движется группа новых летчиков в черных костюмах, но без масок и шлемов.
Народ таращится на летчиков, силуэты лохматых, нечесаных затылков даны очень крупно на переднем плане.
Упадочное варварство наблюдает возвращение цивилизации!
Опять конференц-зал у аэродрома в Басре. Теперь за окном оживленная деятельность. Носятся огромные грузовики. Люди бегают взад и вперед. Аэропланы нового типа по семи сразу, эскадрилья за эскадрильей, поднимаются в воздух.
Стол теперь завален картами, и секретари стоят наготове, чтобы дать требуемое разъяснение. Костюмы строгие, слегка «футуристские», все больше костюмы летчиков или бортмехаников.
Совет заседает в том же составе, но рядом с председателем высится теперь фигура Кэбэла.
Кэбэл, склонившись над картой: – Вот как я представляю себе план операций. Осесть, организоваться, наступать. Эта зона, потом та. Наконец, крылья над всем миром, и новый мир начинает свое существование. Мы будем вытеснять бандитов все больше и больше.
Война Летчиков. Множество аэропланов странных и невиданных форм поднимается в воздух. Они закрывают небо. Короткий воздушный бой между тремя нормальными боевыми самолетами старого типа и одним из новых самолетов.
По разоренной местности убегают бандиты со знаменами и в старой военной форме, а носящиеся над ними новые самолеты бомбят их. Бомбы разрываются, газ обволакивает бандитов.
Новые самолеты пишут на небе: «Сдавайтесь!»
Бандиты выползают из своих прикрытий и сдаются, поднимая руки вверх. В другом городе бандиты выбегают из домов, когда самолеты приближаются. Они сдаются.
Небо усеяно новыми самолетами. Сотни людей спускаются на землю с парашютами. Бандиты стоят и ждут.
Шагает шеренга пленных. Они несут с собой полковые знамена. Это последние оборванные остатки регулярных армий старого строя. Это конец организованной войны. Группа новых летчиков наблюдает их парад. В небе реют новые самолеты.
10. РЕКОНСТРУКЦИЯ
Назначение этой части – показать как можно короче и энергичнее переход от 1970 к 2054 году. Век колоссальной механической и индустриальной энергии должен быть отображен немногими моментами на экране и в музыке. Музыка должна начинаться чудовищным шумом и звоном и мало-помалу, по мере того как спокойная эффективность побеждает лихорадочное напряжение, переходить на все более плавные ритмы. Кадры быстро сменяются один другим, и перерывы между ними заполнены загадочными и диковинными механическими движениями. Маленькие фигурки людей движутся между чудовищными механизмами и становятся все более карликовыми по мере усиления механической энергии.
Взрыв заполняет экран. Когда дым рассеивается, мы видим работу инженера этого нового века. Сначала идет грандиозная уборка старого материала и подготовка к новому строительству. Работают исполинские краны. Старые, разбитые стальные конструкции сносятся прочь. Даются кадры уборки старых зданий и развалин.
Затем следуют кадры, показывающие эксперименты, проектирование и создание новых материалов. Показана огромная силовая станция и детали машин. Видны экскаваторы, роющие колоссальный котлован. Транспортеры уносят прочь мусор. Выемке грунта придается особенное значение, ибо Эвритаун 2054 года будет высечен в горе. Он не будет городом небоскребов.
Химический завод. Темная жидкость пузырится в исполинских ретортах, работа идет быстро и гладко. Рабочие в масках движутся по всем направлениям. Жидкость выливается в формовочную машину, выделывающую стены для новых зданий.
Взрыв заполняет экран. Когда дым рассеивается, мы видим работу инженера этого нового века. Сначала идет грандиозная уборка старого материала и подготовка к новому строительству. Работают исполинские краны. Старые, разбитые стальные конструкции сносятся прочь. Даются кадры уборки старых зданий и развалин.
Затем следуют кадры, показывающие эксперименты, проектирование и создание новых материалов. Показана огромная силовая станция и детали машин. Видны экскаваторы, роющие колоссальный котлован. Транспортеры уносят прочь мусор. Выемке грунта придается особенное значение, ибо Эвритаун 2054 года будет высечен в горе. Он не будет городом небоскребов.
Химический завод. Темная жидкость пузырится в исполинских ретортах, работа идет быстро и гладко. Рабочие в масках движутся по всем направлениям. Жидкость выливается в формовочную машину, выделывающую стены для новых зданий.