— Это было днем в понедельник. Он приехал с другим парнем, таким тощим дергунчиком.
— У него есть помощник в Бельмопане, молодой, — объяснил Кэрби.
— Значит, тот самый и есть. Они приехали на классном новеньком пикапе из дорожного министерства. Так на дверцах было написано.
— И что они делали?
— Ходили по холму. Твой дружок…
— Зови его Инносентом, а не «моим дружком». Чем он там занимался?
— Вышагивал туда-сюда. Пинал землю, бесился, недоумевал, отлил разок. Тот, что был с ним, вроде дрейфил. Они были похожи на хозяина и собаку. Маленький бегал по кустам, все вынюхивал, будто кролика гонял.
— А потом?
— Потом уехали.
— Томми!
— Ну чего? Постояли на холме. Твой дружок чесал в затылке, маленький носился взад-вперед, заглядывал под камни. Потом уехали.
— Это было в понедельник?
— А нынче пятница, как говорят в миссии. И никаких гостей больше не было. Все вроде чисто.
Кэрби начинал склоняться к такому же выводу. Может, Валери Грин была в таком состоянии, что власти просто не обратили внимания на ее рассказ? Всякий, кто слыхал об этом участке, так бы и сделал.
Следовательно, возникал вопрос: что нужно Инносенту? Почему его принесло сюда именно сейчас? Что он искал? Уж кому-кому, а Сент-Майклу должно быть известно, что никакого храма тут нет. Так за чем он охотится? Через какой же «испорченный телефон» дошла до Инносента эта история, если он поверил, что на земле Кэрби есть любопытные вещи? И кто рассказал ему эту историю?
Всю субботу и все воскресенье Кэрби ломал голову над этими вопросами и гадал, почему никто не прислушался к заявлению Валери Грин. Наконец он додумался до версии, которая, как ему казалось, объясняла все события.
Валери Грин была истеричкой, особенно когда речь шла о похищенных древностях. Допустим, что она поехала в город, во всю глотку проорала свое заявление и потребовала немедленно послать к храму войска. Как поступит полиция? Иметь дело с сумасшедшей там не захотят, но и на улицу ее не выкинут. На всякий случай. Значит, передадут другому ведомству. Там сделают то же самое, и так далее. Пока кто-нибудь не вспомнит, что когда-то эта земля принадлежала Сент-Майклу. Один звонок ему — и станет ясно, что никакого храма там нет и быть не может.
Тем временем Валери Грин заложит и Лемьюела как соучастника. Кто-нибудь допросит его. Известный американский ученый и правительственный чиновник заверят всех в том, что дамочка говорит невозможные вещи, а та, в свою очередь, будет драть глотку у одного столоначальника, потом у другого… Да, может быть, так и вышло. Очень даже вероятно, коль скоро никто не провел даже беглого расследования.
В эту версию, как ни в какую другую, укладывались все факты, и ко вчерашнему дню Кэрби уже свято верил в ее истинность. Валери Грин никто не поверил. Любопытство Сент-Майкла осталось неудовлетворенным. Может, в Бельмопане или Белиз-Сити и была маленькая буря в стакане воды, но теперь все спокойно. И Лава Шкир Ит может снова восстать из руин!
Не было никаких причин выжидать дальше. Томми и его коллеги спешно лепили каменные барельефы, терракотовые сосуды с отбитыми краями и прочее, а у Кэрби были два покупателя — Бобби и Уитчер с Фелдспэном, которые уже видели храм. Пора было браться за дело и продавать им предметы доколумбова искусства.
Извините, ни нефрита, ни золота нет. Должно быть, храм стоял в небогатой деревне.
Итак, вчера Кэрби наконец стряхнул оцепенение и снова обрел решимость. Вчера вечером он договорился о грузовом фрахте и в субботу полетит во Флориду. А сегодня, оставив Мэнни у Шаткого моста, он отправился на почту, чтобы дать телеграмму Уитчеру и Фелдспэну.
На выходе он встретил самого черта. То бишь Инносента.
— Ну-ну, — буркнул тот, пытливо разглядывая Кэрби, — мой старый приятель. Что-то ты исчез куда-то.
К привычным злорадным ноткам в его голосе прибавились какие-то новые, да и улыбка выглядела фальшивой. И рукопожатие было не то. В первое мгновение Кэрби показалось, что Инносент вроде бы как подделывается под Инносента.
— Отдыхал, — ответил Кэрби.
— После тяжких трудов?
— Труд — первейший долг человека. Ну а ты как, Инносент? Чем теперь занимаешься?
— Да все по мелочам, Кэрби. — Инносент не сумел спрятать свою раздражительность за деланной улыбкой, хоть и улыбался изо всех сил. — Слишком много вокруг хитрецов и хитростей. Жуткая конкуренция.
Кэрби ухмыльнулся.
— А может, тебе на покой уйти, Инносент?
Этого оказалось достаточно, чтобы Сент-Майкл расправил плечи. Он вскинул голову, глаза его метали молнии.
— Вот что, Кэрби, — сказал он, — когда я уйду на покой, ты первым узнаешь об этом. А если не уйду, ты и об этом узнаешь раньше всех!
КОНЕЦ СВЕТА
ВЫНОСИТЕ ТОВАР
ОТЕЦ САЛЛИВАН ПРОЕЗЖАЛ МИМО
— У него есть помощник в Бельмопане, молодой, — объяснил Кэрби.
— Значит, тот самый и есть. Они приехали на классном новеньком пикапе из дорожного министерства. Так на дверцах было написано.
— И что они делали?
— Ходили по холму. Твой дружок…
— Зови его Инносентом, а не «моим дружком». Чем он там занимался?
— Вышагивал туда-сюда. Пинал землю, бесился, недоумевал, отлил разок. Тот, что был с ним, вроде дрейфил. Они были похожи на хозяина и собаку. Маленький бегал по кустам, все вынюхивал, будто кролика гонял.
— А потом?
— Потом уехали.
— Томми!
— Ну чего? Постояли на холме. Твой дружок чесал в затылке, маленький носился взад-вперед, заглядывал под камни. Потом уехали.
— Это было в понедельник?
— А нынче пятница, как говорят в миссии. И никаких гостей больше не было. Все вроде чисто.
Кэрби начинал склоняться к такому же выводу. Может, Валери Грин была в таком состоянии, что власти просто не обратили внимания на ее рассказ? Всякий, кто слыхал об этом участке, так бы и сделал.
Следовательно, возникал вопрос: что нужно Инносенту? Почему его принесло сюда именно сейчас? Что он искал? Уж кому-кому, а Сент-Майклу должно быть известно, что никакого храма тут нет. Так за чем он охотится? Через какой же «испорченный телефон» дошла до Инносента эта история, если он поверил, что на земле Кэрби есть любопытные вещи? И кто рассказал ему эту историю?
Всю субботу и все воскресенье Кэрби ломал голову над этими вопросами и гадал, почему никто не прислушался к заявлению Валери Грин. Наконец он додумался до версии, которая, как ему казалось, объясняла все события.
Валери Грин была истеричкой, особенно когда речь шла о похищенных древностях. Допустим, что она поехала в город, во всю глотку проорала свое заявление и потребовала немедленно послать к храму войска. Как поступит полиция? Иметь дело с сумасшедшей там не захотят, но и на улицу ее не выкинут. На всякий случай. Значит, передадут другому ведомству. Там сделают то же самое, и так далее. Пока кто-нибудь не вспомнит, что когда-то эта земля принадлежала Сент-Майклу. Один звонок ему — и станет ясно, что никакого храма там нет и быть не может.
Тем временем Валери Грин заложит и Лемьюела как соучастника. Кто-нибудь допросит его. Известный американский ученый и правительственный чиновник заверят всех в том, что дамочка говорит невозможные вещи, а та, в свою очередь, будет драть глотку у одного столоначальника, потом у другого… Да, может быть, так и вышло. Очень даже вероятно, коль скоро никто не провел даже беглого расследования.
В эту версию, как ни в какую другую, укладывались все факты, и ко вчерашнему дню Кэрби уже свято верил в ее истинность. Валери Грин никто не поверил. Любопытство Сент-Майкла осталось неудовлетворенным. Может, в Бельмопане или Белиз-Сити и была маленькая буря в стакане воды, но теперь все спокойно. И Лава Шкир Ит может снова восстать из руин!
Не было никаких причин выжидать дальше. Томми и его коллеги спешно лепили каменные барельефы, терракотовые сосуды с отбитыми краями и прочее, а у Кэрби были два покупателя — Бобби и Уитчер с Фелдспэном, которые уже видели храм. Пора было браться за дело и продавать им предметы доколумбова искусства.
Извините, ни нефрита, ни золота нет. Должно быть, храм стоял в небогатой деревне.
Итак, вчера Кэрби наконец стряхнул оцепенение и снова обрел решимость. Вчера вечером он договорился о грузовом фрахте и в субботу полетит во Флориду. А сегодня, оставив Мэнни у Шаткого моста, он отправился на почту, чтобы дать телеграмму Уитчеру и Фелдспэну.
На выходе он встретил самого черта. То бишь Инносента.
— Ну-ну, — буркнул тот, пытливо разглядывая Кэрби, — мой старый приятель. Что-то ты исчез куда-то.
К привычным злорадным ноткам в его голосе прибавились какие-то новые, да и улыбка выглядела фальшивой. И рукопожатие было не то. В первое мгновение Кэрби показалось, что Инносент вроде бы как подделывается под Инносента.
— Отдыхал, — ответил Кэрби.
— После тяжких трудов?
— Труд — первейший долг человека. Ну а ты как, Инносент? Чем теперь занимаешься?
— Да все по мелочам, Кэрби. — Инносент не сумел спрятать свою раздражительность за деланной улыбкой, хоть и улыбался изо всех сил. — Слишком много вокруг хитрецов и хитростей. Жуткая конкуренция.
Кэрби ухмыльнулся.
— А может, тебе на покой уйти, Инносент?
Этого оказалось достаточно, чтобы Сент-Майкл расправил плечи. Он вскинул голову, глаза его метали молнии.
— Вот что, Кэрби, — сказал он, — когда я уйду на покой, ты первым узнаешь об этом. А если не уйду, ты и об этом узнаешь раньше всех!
КОНЕЦ СВЕТА
Ну и нервы у него, подумал Инносент, глядя, как Кэрби лавирует между пешеходами, велосипедами, большими американскими машинами, пыльными пикапами и лимузинами с затемненными стеклами, в которых ездят продавцы наркотиков. Ведь надо же — сделать такое и снова сунуться в город!
Валери Грин… Ее улыбка вспомнилась ему как солнечный блик в сезон дождей. Но теперь дождь зарядил навсегда, солнце исчезло навеки. Инносент уже не сомневался, что Валери мертва, и почти не сомневался, что ее смерть — дело рук Кэрби.
Он сам, конечно, тоже виноват: доверил бедную девочку негодяю. И доверил именно потому, что тот был негодяем, но таким негодяем, которым, как считал Инносент, можно управлять. И вот на тебе! Валери не вернулась в гостиницу, «лендровер» — в гараж, а шофер — домой. Неделю назад багаж девушки перенесли в камеру хранения. За день до этого транспортный отдел сообщил об угоне «лендровера». Прошло одиннадцать суток, а тощий негр не подавал вестей.
В понедельник он отправился на участок Кэрби, прихватив Вернона на случай, если понадобится свидетель или защитник. Тут-то он впервые понял, что Вернон на грани помешательства. Новая напасть!
— Вы слишком много работаете, Вернон, — сказал ему Сент-Майкл на обратном пути. — Вам нет нужды доказывать вашу ценность. Когда-нибудь вы наверняка сядете в мое кресло. У вас блестящее будущее. Вы заработали его упорным трудом и заслужили. Главное для человека — репутация, и у вас она безупречная. Только не перетрудитесь, не заболейте, и все будет в порядке.
Можно было ожидать, что Вернон взбодрится, но вышло наоборот. Чем больше утешал его Инносент, тем в более глубокую нервозность и хандру впадал помощник. А на участке ему стало еще хуже. Он носился по холму, не имея понятия, что они ищут, и вид у него был как у человека, потерявшего выигрышный лотерейный билет.
Что касается земли, то она, разумеется, не претерпела изменений, и никакого храма майя тут не было. Тогда какого черта все так суетятся? И что разглядывал этот специалист Лемьюел? Что значит разговор, записанный Уитчером и Фелдспэном? И что же видела тут Валери?
Валери. Бедная милая Валери. Бедная милая мертвая Валери. Инносент упорно продолжал надеяться, но на что? Ведь одиннадцать дней прошло.
Ну ладно, это еще не конец света. Для нее — возможно, но не для него. Пора возвращаться к своим заботам. А если по ходу дела он прижучит и вероятного убийцу Валери — тем лучше.
При этом подразумевался Кэрби Гэлуэй. Все сходилось. Кэрби мог подкупить шофера «лендровера» или вернуться, высадив Лемьюела в Белиз-Сити, и перехватить машину по пути. Вот почему он так тщательно скрывался последние десять суток, отлеживался, пока не миновала опасность. А теперь снова объявился, расхаживает по улицам во всей красе, петух петухом! Да еще и улыбается. И до того обнаглел, что советует ему, Сент-Майклу, подать в отставку!
— На покой? — пробормотал Инносент, глядя вслед удаляющемуся Кэрби. — Ну, я тебе покажу покой!
Сент-Майкл вернулся в свою контору в Белиз-Сити и позвонил в Бельмопан.
— О, мистер Сент-Майкл! — воскликнул Вернон. — Сюда приходила полиция.
Инносент вытаращил глаза и напрягся, сжав телефонную трубку. Которая же из его многочисленных проделок оказалась раскрытой?
— Так?
— Они отыскали «лендровер». — Вернон чуть не плакал. — Вы знаете, о чем я…
— Знаю. Нашли?
— Обломки и детали.
— Авария?! — Инносент вконец перепугался.
— Нет, нет, — прохныкал Вернон. — Он был разобран на части. Кто-то всю неделю разбирал его неподалеку от Пунта-Горда. Там продавали запчасти. Полиция напала на след в субботу вечером.
— Они взяли шофера?
— Нет. Им удалось собрать четверть всех деталей, сэр, и они хотят знать, продолжать ли поиски.
— Да мне-то что до этого? — в ярости возопил Инносент. — Нянька я им, что ли?
Он бросил трубку, обрывая бормотание Вернона, и уставился на карту страны и план города, украшавшие стену напротив. Пунта-Горда, город на самом юге Белиза, где сходятся восточная и западная границы страны, чтобы встретиться в Гондурасском заливе. Оттуда рукой подать до Гватемалы. Потом — тридцать миль по гватемальской земле, и вы в Гондурасе. А дальше — весь мир. Шофер уже никогда не вернется. А с ним ушла и последняя тусклая надежда. Валери Грин была мертва.
Валери Грин… Ее улыбка вспомнилась ему как солнечный блик в сезон дождей. Но теперь дождь зарядил навсегда, солнце исчезло навеки. Инносент уже не сомневался, что Валери мертва, и почти не сомневался, что ее смерть — дело рук Кэрби.
Он сам, конечно, тоже виноват: доверил бедную девочку негодяю. И доверил именно потому, что тот был негодяем, но таким негодяем, которым, как считал Инносент, можно управлять. И вот на тебе! Валери не вернулась в гостиницу, «лендровер» — в гараж, а шофер — домой. Неделю назад багаж девушки перенесли в камеру хранения. За день до этого транспортный отдел сообщил об угоне «лендровера». Прошло одиннадцать суток, а тощий негр не подавал вестей.
В понедельник он отправился на участок Кэрби, прихватив Вернона на случай, если понадобится свидетель или защитник. Тут-то он впервые понял, что Вернон на грани помешательства. Новая напасть!
— Вы слишком много работаете, Вернон, — сказал ему Сент-Майкл на обратном пути. — Вам нет нужды доказывать вашу ценность. Когда-нибудь вы наверняка сядете в мое кресло. У вас блестящее будущее. Вы заработали его упорным трудом и заслужили. Главное для человека — репутация, и у вас она безупречная. Только не перетрудитесь, не заболейте, и все будет в порядке.
Можно было ожидать, что Вернон взбодрится, но вышло наоборот. Чем больше утешал его Инносент, тем в более глубокую нервозность и хандру впадал помощник. А на участке ему стало еще хуже. Он носился по холму, не имея понятия, что они ищут, и вид у него был как у человека, потерявшего выигрышный лотерейный билет.
Что касается земли, то она, разумеется, не претерпела изменений, и никакого храма майя тут не было. Тогда какого черта все так суетятся? И что разглядывал этот специалист Лемьюел? Что значит разговор, записанный Уитчером и Фелдспэном? И что же видела тут Валери?
Валери. Бедная милая Валери. Бедная милая мертвая Валери. Инносент упорно продолжал надеяться, но на что? Ведь одиннадцать дней прошло.
Ну ладно, это еще не конец света. Для нее — возможно, но не для него. Пора возвращаться к своим заботам. А если по ходу дела он прижучит и вероятного убийцу Валери — тем лучше.
При этом подразумевался Кэрби Гэлуэй. Все сходилось. Кэрби мог подкупить шофера «лендровера» или вернуться, высадив Лемьюела в Белиз-Сити, и перехватить машину по пути. Вот почему он так тщательно скрывался последние десять суток, отлеживался, пока не миновала опасность. А теперь снова объявился, расхаживает по улицам во всей красе, петух петухом! Да еще и улыбается. И до того обнаглел, что советует ему, Сент-Майклу, подать в отставку!
— На покой? — пробормотал Инносент, глядя вслед удаляющемуся Кэрби. — Ну, я тебе покажу покой!
Сент-Майкл вернулся в свою контору в Белиз-Сити и позвонил в Бельмопан.
— О, мистер Сент-Майкл! — воскликнул Вернон. — Сюда приходила полиция.
Инносент вытаращил глаза и напрягся, сжав телефонную трубку. Которая же из его многочисленных проделок оказалась раскрытой?
— Так?
— Они отыскали «лендровер». — Вернон чуть не плакал. — Вы знаете, о чем я…
— Знаю. Нашли?
— Обломки и детали.
— Авария?! — Инносент вконец перепугался.
— Нет, нет, — прохныкал Вернон. — Он был разобран на части. Кто-то всю неделю разбирал его неподалеку от Пунта-Горда. Там продавали запчасти. Полиция напала на след в субботу вечером.
— Они взяли шофера?
— Нет. Им удалось собрать четверть всех деталей, сэр, и они хотят знать, продолжать ли поиски.
— Да мне-то что до этого? — в ярости возопил Инносент. — Нянька я им, что ли?
Он бросил трубку, обрывая бормотание Вернона, и уставился на карту страны и план города, украшавшие стену напротив. Пунта-Горда, город на самом юге Белиза, где сходятся восточная и западная границы страны, чтобы встретиться в Гондурасском заливе. Оттуда рукой подать до Гватемалы. Потом — тридцать миль по гватемальской земле, и вы в Гондурасе. А дальше — весь мир. Шофер уже никогда не вернется. А с ним ушла и последняя тусклая надежда. Валери Грин была мертва.
ВЫНОСИТЕ ТОВАР
Кэрби весело покружил над Южной Абиленой, выбросил полотенце с завернутой в него кассетой, в которой лежала записка с приказом выносить товар, и, посмотрев, как высыпавшие из хижин дети дерутся за полотенце, дважды прошел низко над крышами. Индейцы побежали на холм, кто с сумкой, кто со свертком или мешком. Тогда Кэрби набрал высоту и спикировал на свой проклятущий участок, выровняв самолет так низко над землей, что по склону холма заплясали пыльные смерчи. Он сел на растрескавшуюся площадку, развернул «Синтию» и подогнал к холму, так что ее закрылок коснулся неровной земли склона.
Пыль улеглась, и Кэрби уже сидел на корточках под левым крылом, рисуя в пыли лошадь при помощи палочки. Лошадь получалась похожей то ли на собаку, то ли на жабу. Но тут появился Томми с компанией.
— Ну, ты, похоже, ожил, — заметил Томми.
— Ага. Мы снова в деле.
— Ты хочешь сказать, что надо опять возводить храм?
— Разумеется. Я побуду недельку в Белиз-Сити, может, слетаю в Сан-Педро, найду девчонку. Или погощу в Штатах. Мы в деле на всю катушку.
— Привез зелья? — спросил Луз.
— В другой раз. Да и вообще, это вредная штука, Луз, она убивает честолюбие.
Кэрби открыл грузовой люк, и индейцы тщательно уложили свертки, после чего пошли по домам. Они вообще не смотрели на Кэрби, но если он вдруг перехватывал чей-то взгляд, то видел робкую улыбку и приветственный кивок. Он был связан с индейцами только через Томми и Луза и даже не понимал толком, почему остальные принимают участие в этой афере. Деньги они любили, но тратили в основном на цветастые наряды и сладости из города. Однако у него складывалось впечатление, что они работали бы и бесплатно, ради самой работы, ради удовольствия воскресить искусство предков. И они были рады, что ему нравится их мастерство.
— Надеюсь, вы принесли много Зотцев? — спросил Кэрби, следя за погрузкой.
— Э… вообще-то нет, — неохотно ответил Томми.
— Не много? Сколько же?
— По правде сказать, ни одного.
— Ты же знаешь, как их любят в Штатах.
— Может, и так. Но тут старый Зотц — дурной вестник. Наши не любят делать его.
— Они — примитивный народ, ты же знаешь, — вставил Луз. — У них поверье: сделаешь Зотца, он тебя же и приберет к рукам.
Зотц Чимальман, повелитель летучих мышей, был самым страшным демоном древних майя. Зловещее ухмыляющееся создание, жившее в мрачной пещере в окружении летучих мышей, крало души умерших майя по пути в рай и отправляло их в вечный мрак ада. В «Попол Вух», великом мифе майя о сотворении мира, это существо появляется под именем Камазотц, враг рода людского. Прожив около четырехсот лет при христианстве, индейцы по-прежнему считали, что их древние боги сохраняют свое могущество и самый могущественный из них — Чимальман, воплощение зла, царственный владыка ночи, крылатый злодей, уничтожающий людей просто забавы ради. Поэтому нетрудно было понять нежелание селян создавать его образ. Однако великий демон-бог пользовался большим спросом у покупателей Кэрби. Людям образованным подавай черта, герои им приелись.
— Томми, мне правда нужны Зотцы, — сказал Кэрби..
— Я поговорю со своими.
— Почему бы тебе самому не сделать несколько штук?
Томми неопределенно пожал плечами.
— Я занят.
— Господи, Томми, и ты туда же!
— Ладно, получишь ты своих Зотцев. Все, что ли?
— Все. — Кэрби пошел к самолету. Не хватало еще довести дело до трений.
— Что-то тебя давно не было, — послышался рядом голос Розиты, сестры Луза.
— Дела, дела…
— Как твоя жена? — Розита говорила с легкой неприязнью, глаза ее странно блестели, но Кэрби сделал вид, будто ничего не заметил.
— Хуже. Ей все мерещатся пауки на стенах.
— А может, не мерещатся? На стенах всегда бывают пауки.
— Но не там, где она. Это очень чистенькая больница.
Розита кивнула, раскидывая пыль грязной стопой. Странное дело: при свете дня она выглядела и более интересной, и менее привлекательной.
— Шина говорит… — начала она.
— Кто?
— Шина, царица джунглей.
— Извини. Понятно. Что же она говорит? — спросил Кэрби, вспоминая этот комикс.
— Что у тебя, по ее мнению, вовсе нет жены.
— Что-что? — Кэрби вытаращил глаза.
— Она говорит, что ты большой хитрец, прохиндей. Так ведь и есть, а?
— Но с тобой я не хитрю, Розита.
— Ну-ну. — Глаза девушки загорелись еще ярче. — Шина сказала, что ты либо вовсе не хочешь жениться, либо не хочешь жениться на мне, вот и выдумал себе эту благоверную в дурдоме, с которой нельзя развестись, пока она опять не начнет соображать.
— Значит, ты общаешься с Шиной, царицей джунглей?
— Конечно.
— Ну вот и скажи своей Шине…
— Сам скажи, она в деревне.
Кэрби открыл было рот, но тут подошли Луз с Томми.
— Пошли домой, Кимосабе, есть что отметить.
— Только не сегодня: надо наверстывать упущенное. Десять дней праздности выбили его из колеи, не терпелось опять взяться за дело.
— Мы приготовили тебе сюрприз, — сказал Луз.
— Я ему уже говорила, — сообщила Розита. Все хмуро уставились на нее. Кэрби — в растерянности, остальные — с глубоким неодобрением.
— Дура, — заметил ее брат, а Томми спросил:
— Зачем?
— А что он за птица и чем я ему обязана? — отвечала Розита. Она повернулась и гордо пошла прочь, чуть покачивая бедрами.
— Кэрби, мне кажется, у тебя только что умерла жена, — сказал Томми, посмотрев ей вслед.
— Кто-то задурил девчонке голову, — ответил Кэрби. Ему стало горько. — Пожалуй, лучше бы мне не прилетать сегодня.
Он взобрался в кабину и помахал рукой. Дождавшись, пока индейцы не скрылись за холмом, он включил моторы, разбежался и поднялся в воздух. Кэрби решил еще разок пройти над деревней и помахать крыльями, чтобы дать индейцам понять, что в общем и целом все в порядке. Отклонившись к востоку, он развернулся, прошел над холмом, едва не задев шасси за верхушки кустов, и вынырнул из-за вершины. Индейцы любили этот трюк. Они попадали на землю, держась за животы от смеха и указывая на «Синтию» пальцами. Даже унылая пустошь, казалось, улыбнулась.
Кэрби сделал круг над Южной Абиленой и увидел горстку хижин. Какая-то фигура проворно нырнула в одну из них, когда он пролетал мимо. Кэрби поддал газу и почти поставил «Синтию» на хвост. Сзади зашуршал, перекатываясь, груз в свертках. Довольно подвергать товар опасности. Кэрби выровнял самолет и пошел на север-северо-восток, домой.
«Что же это за фигура?» — вдруг подумалось ему. Кажется, она была совсем белая. И женская, если зрение не подвело его.
Неужели Шина? Царица джунглей?
Пыль улеглась, и Кэрби уже сидел на корточках под левым крылом, рисуя в пыли лошадь при помощи палочки. Лошадь получалась похожей то ли на собаку, то ли на жабу. Но тут появился Томми с компанией.
— Ну, ты, похоже, ожил, — заметил Томми.
— Ага. Мы снова в деле.
— Ты хочешь сказать, что надо опять возводить храм?
— Разумеется. Я побуду недельку в Белиз-Сити, может, слетаю в Сан-Педро, найду девчонку. Или погощу в Штатах. Мы в деле на всю катушку.
— Привез зелья? — спросил Луз.
— В другой раз. Да и вообще, это вредная штука, Луз, она убивает честолюбие.
Кэрби открыл грузовой люк, и индейцы тщательно уложили свертки, после чего пошли по домам. Они вообще не смотрели на Кэрби, но если он вдруг перехватывал чей-то взгляд, то видел робкую улыбку и приветственный кивок. Он был связан с индейцами только через Томми и Луза и даже не понимал толком, почему остальные принимают участие в этой афере. Деньги они любили, но тратили в основном на цветастые наряды и сладости из города. Однако у него складывалось впечатление, что они работали бы и бесплатно, ради самой работы, ради удовольствия воскресить искусство предков. И они были рады, что ему нравится их мастерство.
— Надеюсь, вы принесли много Зотцев? — спросил Кэрби, следя за погрузкой.
— Э… вообще-то нет, — неохотно ответил Томми.
— Не много? Сколько же?
— По правде сказать, ни одного.
— Ты же знаешь, как их любят в Штатах.
— Может, и так. Но тут старый Зотц — дурной вестник. Наши не любят делать его.
— Они — примитивный народ, ты же знаешь, — вставил Луз. — У них поверье: сделаешь Зотца, он тебя же и приберет к рукам.
Зотц Чимальман, повелитель летучих мышей, был самым страшным демоном древних майя. Зловещее ухмыляющееся создание, жившее в мрачной пещере в окружении летучих мышей, крало души умерших майя по пути в рай и отправляло их в вечный мрак ада. В «Попол Вух», великом мифе майя о сотворении мира, это существо появляется под именем Камазотц, враг рода людского. Прожив около четырехсот лет при христианстве, индейцы по-прежнему считали, что их древние боги сохраняют свое могущество и самый могущественный из них — Чимальман, воплощение зла, царственный владыка ночи, крылатый злодей, уничтожающий людей просто забавы ради. Поэтому нетрудно было понять нежелание селян создавать его образ. Однако великий демон-бог пользовался большим спросом у покупателей Кэрби. Людям образованным подавай черта, герои им приелись.
— Томми, мне правда нужны Зотцы, — сказал Кэрби..
— Я поговорю со своими.
— Почему бы тебе самому не сделать несколько штук?
Томми неопределенно пожал плечами.
— Я занят.
— Господи, Томми, и ты туда же!
— Ладно, получишь ты своих Зотцев. Все, что ли?
— Все. — Кэрби пошел к самолету. Не хватало еще довести дело до трений.
— Что-то тебя давно не было, — послышался рядом голос Розиты, сестры Луза.
— Дела, дела…
— Как твоя жена? — Розита говорила с легкой неприязнью, глаза ее странно блестели, но Кэрби сделал вид, будто ничего не заметил.
— Хуже. Ей все мерещатся пауки на стенах.
— А может, не мерещатся? На стенах всегда бывают пауки.
— Но не там, где она. Это очень чистенькая больница.
Розита кивнула, раскидывая пыль грязной стопой. Странное дело: при свете дня она выглядела и более интересной, и менее привлекательной.
— Шина говорит… — начала она.
— Кто?
— Шина, царица джунглей.
— Извини. Понятно. Что же она говорит? — спросил Кэрби, вспоминая этот комикс.
— Что у тебя, по ее мнению, вовсе нет жены.
— Что-что? — Кэрби вытаращил глаза.
— Она говорит, что ты большой хитрец, прохиндей. Так ведь и есть, а?
— Но с тобой я не хитрю, Розита.
— Ну-ну. — Глаза девушки загорелись еще ярче. — Шина сказала, что ты либо вовсе не хочешь жениться, либо не хочешь жениться на мне, вот и выдумал себе эту благоверную в дурдоме, с которой нельзя развестись, пока она опять не начнет соображать.
— Значит, ты общаешься с Шиной, царицей джунглей?
— Конечно.
— Ну вот и скажи своей Шине…
— Сам скажи, она в деревне.
Кэрби открыл было рот, но тут подошли Луз с Томми.
— Пошли домой, Кимосабе, есть что отметить.
— Только не сегодня: надо наверстывать упущенное. Десять дней праздности выбили его из колеи, не терпелось опять взяться за дело.
— Мы приготовили тебе сюрприз, — сказал Луз.
— Я ему уже говорила, — сообщила Розита. Все хмуро уставились на нее. Кэрби — в растерянности, остальные — с глубоким неодобрением.
— Дура, — заметил ее брат, а Томми спросил:
— Зачем?
— А что он за птица и чем я ему обязана? — отвечала Розита. Она повернулась и гордо пошла прочь, чуть покачивая бедрами.
— Кэрби, мне кажется, у тебя только что умерла жена, — сказал Томми, посмотрев ей вслед.
— Кто-то задурил девчонке голову, — ответил Кэрби. Ему стало горько. — Пожалуй, лучше бы мне не прилетать сегодня.
Он взобрался в кабину и помахал рукой. Дождавшись, пока индейцы не скрылись за холмом, он включил моторы, разбежался и поднялся в воздух. Кэрби решил еще разок пройти над деревней и помахать крыльями, чтобы дать индейцам понять, что в общем и целом все в порядке. Отклонившись к востоку, он развернулся, прошел над холмом, едва не задев шасси за верхушки кустов, и вынырнул из-за вершины. Индейцы любили этот трюк. Они попадали на землю, держась за животы от смеха и указывая на «Синтию» пальцами. Даже унылая пустошь, казалось, улыбнулась.
Кэрби сделал круг над Южной Абиленой и увидел горстку хижин. Какая-то фигура проворно нырнула в одну из них, когда он пролетал мимо. Кэрби поддал газу и почти поставил «Синтию» на хвост. Сзади зашуршал, перекатываясь, груз в свертках. Довольно подвергать товар опасности. Кэрби выровнял самолет и пошел на север-северо-восток, домой.
«Что же это за фигура?» — вдруг подумалось ему. Кажется, она была совсем белая. И женская, если зрение не подвело его.
Неужели Шина? Царица джунглей?
ОТЕЦ САЛЛИВАН ПРОЕЗЖАЛ МИМО
Валери высунула голову из хижины и провожала взглядом этот противный маленький самолетик. Наконец-то он исчез вдали!
— Опять он! — проговорила она.
Индейцы уже входили в деревню. Они смеялись, болтали и хлопали друг дружку по спине. Им нравилось, когда Кэрби пугал их самолетом, это Валери сразу поняла. Только у Розиты был совсем невеселый вид. А может быть…
Валери подошла к девушке и махнула рукой в ту сторону, где скрылся самолет.
— Это он? — спросила она. — Ты про него мне рассказывала?
— Про кого же еще? — уныло отвечала Розита. — Я только что все ему выложила напрямик. Все, что ты говорила. И ему стало здорово не по себе. Готова спорить, что ты была права.
— Это я знаю.
— Ты знакома с Кэрби? — насторожилась Розита.
— Его зовут Кэрби Гэлуэй!
— Ты знаешь его, Шина?
Валери давно бросила попытки отучить индейцев называть ее Шиной. Хотя лохмотья, в которые превратилась ее одежда, не имели никакого сходства с тигровой шкурой, а сама она не была блондинкой и никогда в жизни не раскачивалась на лианах, Томми Уотсон тотчас же прозвал ее Шиной, когда неделю назад она, спотыкаясь, забрела в эту деревушку. Шина, владычица джунглей — так звали ее все, когда он рассказал односельчанам об этом персонаже детского комикса, что немало их позабавило. Именно во время этого рассказа Валери дала им понять, что знает язык кекчи, и попросила выбирать выражения, коль уж они ведут речь о ней.
— Она говорит по-нашему! — закричал Томми в восторженном удивлении. — Она и правда Шина!
Разумеется, здешнее наречие отличается от того чистого кекчи, который она зубрила, но Валери по крайней мере удавалось разобрать большую часть сказанного, если говорили не очень быстро.
Прослонявшись трое суток по лесу, джунглям, болотам и пустыням, Валери была согласна на любое прозвище, лишь бы ее накормили и уложили спать. Вот она и стала Шиной, и пробыла Шиной уже неделю, и пробудет еще… Кто знает сколько?
Она пока не смела вернуться к цивилизации. Как знать, сколько у Кэрби сообщников в его нечестном занятии? Шофер, Вернон, Инносент Сант-Майкл, разумеется. Этот, конечно, главарь, мозг всего предприятия.
Зря она дала Вернону понять, что узнала его. Это была последняя капля. Они решили ее убить, она сама слышала. После отъезда Вернона Валери дрожала в темной каморке, не зная, хватит ли у нее силенок отбиться от шофера. В темноте она не могла разглядеть, валяется ли на полу какая-нибудь палка или еще что-то годное для обороны. А нельзя ли выломать орудие из стены? Ощупав дальнюю стену, Валери установила, что брусья прибиты к вертикальным столбам. Может быть, удастся оторвать хоть один? Валери надавила что было сил, и целая секция стены попросту вывалилась наружу, подняв такой треск, что девушка замерла от страха. Но шофер либо не услышал, либо куда-то отлучился.
Ушел копать могилу!
Валери проворно пролезла в брешь, порвав левый рукав. Небо впереди было черное и звездное, но за хижиной еще оставалось синим и даже оранжевым. Значит, восток прямо перед ней, а север и Белиз-Сити — слева, за много-много миль.
Валери пошла на север со всей возможной быстротой. Справа все ярче светил месяц, но света не хватало. Через полчаса она наткнулась на «лендровер». Ее ноги, ищущие путь наименьшего сопротивления, вывели ее на проселок, по которому они с шофером ехали к хижине.
Интересно, оставил ли шофер ключи? Конечно, нет. Валери пожалела, что у нее не было достойного брата, такого, который научил бы ее заводить машину без ключа. Она присела отдохнуть на место водителя, гадая, что делать дальше. И тут до нее донесся треск веток и приближающееся бормотание. Будто чудовище из сказки продиралось через лес. Шофер!
Валери выскочила из машины и бросилась в темноту, спотыкаясь о камни и корневища. Она упала, ободрала колено и решила остаться тут до рассвета, чтобы со страху не нанести себе еще больших увечий.
«Лендровер» стоял на залитой лунным светом поляне. Валери лежала достаточно близко, чтобы слышать, что говорил шофер, который вышел из кустов и раздраженно охлопывал карманы, отыскивая ключи. А говорил он вот что:
— Ну, нет, только не я. Девка смылась, теперь она поднимет тревогу. Можете сами садиться в тюрягу, а меня увольте! Я не желаю. Так… сейчас — в Пунта-Горда, там продам эту колымагу и — в Колумбию. У них там вовсе нет законов. Где эти чертовы ключи? А, вот они!
С этими словами он прыгнул в машину, мгновение спустя заскрипел стартер, включился мотор, и фары прорезали ночь. «Лендровер» развернулся и с ревом унесся по дороге, прыгая, будто игрушечный.
Валери встала. Если она пойдет по этой дороге, то к утру окажется в своей комнате в отеле, примет душ, а потом посадит Кэрби Гэлуэя, Инносента Сент-Майкла и Вернона в тюрьму, где им и место.
Все было бы в порядке, кабы не фары. Валери шла уже почти два часа, когда они мелькнули впереди, устремляя свои лучи то в небо, то на дорогу, в зависимости от ухабов. «Спасение! — решила Валери, но потом подумала: — А может, наоборот?»
Она была одна, в чужой стране, и все, кому она доверяла, оказались обманщиками. Значит, надо быть крайне осторожной.
Фары все ближе. Валери бросилась прочь с дороги, вверх по каменистому склону, потом перевалила через холм и, забившись в лощинку, стала ждать.
Какой-то грузовик. Она слышала натужный рев мотора. Вот он стал громче. Так, теперь удаляется. Стих.
Валери повременила еще немного, в основном из-за усталости, потом опять полезла вверх. Подъем занял довольно много времени, а ведь предстоял еще и спуск. Но когда Валери оказалась внизу, то увидела лишь узкое ущелье и ручеек. Где же дорога? Валери озиралась по сторонам, но в лунном свете все кусты, холмы и валуны казались одинаковыми. Но ведь дорога где-то рядом!
Девушка так и не нашла ее. Луна стояла высоко и светила ярко, но зато больше не указывала направление на восток. Дорога исчезла. Валери вдруг пришла в голову мысль, что кругом много опасных зверей. Она помнила, что вернейший способ избежать встречи с ними — ночевка на дереве. Девушка выбрала дерево с толстым стволом и грубой корой, с трудом добралась до развилки футах в семи от земли и устроилась на ночь.
Дикие звери не нашли ее тут, но озверевшие насекомые отыскали. Комары долго мешали ей уснуть, но уж зато потом ничто не могло лишить Валери сна — так она умаялась. И маленькая крылатая сволочь жрала ее всю ночь напролет.
Наутро тело казалось одеревеневшим, хотелось пить и есть, и Валери подумала, что ей уже не выжить. Она огляделась в поисках дороги или иных признаков существования человечества. Увы! Только лес, джунгли, высокие горы на юге и западе. Нетронутый ландшафт. Девушка со вздохом слезла вниз и побрела на север — теперь уже по солнцу.
Древние майя выживали здесь. Выживет и она. А может быть, и совершит какое-нибудь важное открытие. По пути Валери заглядывала во все ямы и сосредоточенно изучала каждый камень. И все же не о таких приключениях мечтала она, когда дремала над учебниками. Ей хотелось цели, к которой можно было приблизиться, испытав умеренные тяготы, сохранив в целости башмаки. Но она и помыслить не могла, что на свете существуют такие напасти, такие опасности и такая растерянность. И такие уголки. Без удобств. Без чего-то определенного. Казалось, вместе с потом она избавляется от своих прежних представлений, а вместо них душу ее наполняет уныние и смятение. Вскоре она забыла про камни и ямы и просто брела вперед, ибо больше ей ничего не оставалось делать.
Следующие трое суток были вовсе кошмарными. В полдень Валери отдыхала в тени, если находила ее, а утром и вечером шла на север, ночуя на деревьях. Короткий ливень выстирал ее одежду, но есть было нечего. Ягод она не нашла, а в кореньях ничего не смыслила и не знала, где их выкопать. И чем выкопать.
«Я умру», — думала она. Солнце и голод придали необычайную легкость мыслям. Валери и боялась смерти, и желала ее как избавления. И еще больше пугалась оттого, что испытывает такое желание. Отказаться от борьбы, лечь и отдохнуть, перестать испытывать голод, злость и усталость. Она преодолевала это желание, думая о Кэрби Гэлуэе, Сент-Майкле, Верноне и шофере. Она не умрет. Они не избегнут кары. Она как-нибудь выживет и притащит этих дьяволов в суд!
И Валери героически шла вперед.
Вечером третьего дня, когда она брела вдоль ручья, отыскивая подходящее дерево для ночевки, ей вдруг попалась на пути эта деревушка. Поднялся страшный переполох. И староста деревни Томми Уотсон объявил:
«Это Шина, царица джунглей!».
И вот уже целую неделю она — царица джунглей. Индейцы накормили и уложили ее, а наутро принялись лечить многочисленные порезы, царапины и ссадины. Не древними средствами, а вполне современной зеленкой и мазями. «Из миссии», — объяснили они.
Миссия. Там она наверняка будет в безопасности. Но потом Валери опять подумала об Инносенте, влиятельном чиновнике правительства, могущественном богаче. И поняла две страшные веши. Во-первых, он должен знать, что она располагает уликой против него. Во-вторых, он должен знать, что его подручному не удалось заставить ее умолкнуть.
Разумеется, у такого человека есть шпионы по всей стране. Даже если поверить в честность священнослужителей и монахинь из миссии, соваться туда нельзя. Ведь там есть и местные жители, способные выдать ее.
Те же страхи помешали ей откровенно рассказать все своим спасителям, индейцам из Южной Абилены. Сначала она разыгрывала потерю памяти, но это вызвало слишком большое любопытство, и в конце концов Валери дала им понять, что она — богатая девушка, сбежавшая от навязанного отцом жениха. Она летела на маленьком самолете, когда внезапный ураган швырнул ее на скалу в самом сердце джунглей. Такая история пришлась по вкусу индейцам, и они заставляли Валери снова и снова повторять ее, выдумывая подробности. Она добавила яхту, сделала старого жениха хромоногим, а мать — сумасшедшей, не способной спасти свою дочь. При этом ее кекчи становился все лучше и лучше. Индейцы слушали ее, вытаращив глаза, а в конце концов решили, что ей лучше всего остаться в Южной Абилене, а потом вернуться домой. Тогда отец так удивится и обрадуется, что отменит свадьбу.
— Опять он! — проговорила она.
Индейцы уже входили в деревню. Они смеялись, болтали и хлопали друг дружку по спине. Им нравилось, когда Кэрби пугал их самолетом, это Валери сразу поняла. Только у Розиты был совсем невеселый вид. А может быть…
Валери подошла к девушке и махнула рукой в ту сторону, где скрылся самолет.
— Это он? — спросила она. — Ты про него мне рассказывала?
— Про кого же еще? — уныло отвечала Розита. — Я только что все ему выложила напрямик. Все, что ты говорила. И ему стало здорово не по себе. Готова спорить, что ты была права.
— Это я знаю.
— Ты знакома с Кэрби? — насторожилась Розита.
— Его зовут Кэрби Гэлуэй!
— Ты знаешь его, Шина?
Валери давно бросила попытки отучить индейцев называть ее Шиной. Хотя лохмотья, в которые превратилась ее одежда, не имели никакого сходства с тигровой шкурой, а сама она не была блондинкой и никогда в жизни не раскачивалась на лианах, Томми Уотсон тотчас же прозвал ее Шиной, когда неделю назад она, спотыкаясь, забрела в эту деревушку. Шина, владычица джунглей — так звали ее все, когда он рассказал односельчанам об этом персонаже детского комикса, что немало их позабавило. Именно во время этого рассказа Валери дала им понять, что знает язык кекчи, и попросила выбирать выражения, коль уж они ведут речь о ней.
— Она говорит по-нашему! — закричал Томми в восторженном удивлении. — Она и правда Шина!
Разумеется, здешнее наречие отличается от того чистого кекчи, который она зубрила, но Валери по крайней мере удавалось разобрать большую часть сказанного, если говорили не очень быстро.
Прослонявшись трое суток по лесу, джунглям, болотам и пустыням, Валери была согласна на любое прозвище, лишь бы ее накормили и уложили спать. Вот она и стала Шиной, и пробыла Шиной уже неделю, и пробудет еще… Кто знает сколько?
Она пока не смела вернуться к цивилизации. Как знать, сколько у Кэрби сообщников в его нечестном занятии? Шофер, Вернон, Инносент Сант-Майкл, разумеется. Этот, конечно, главарь, мозг всего предприятия.
Зря она дала Вернону понять, что узнала его. Это была последняя капля. Они решили ее убить, она сама слышала. После отъезда Вернона Валери дрожала в темной каморке, не зная, хватит ли у нее силенок отбиться от шофера. В темноте она не могла разглядеть, валяется ли на полу какая-нибудь палка или еще что-то годное для обороны. А нельзя ли выломать орудие из стены? Ощупав дальнюю стену, Валери установила, что брусья прибиты к вертикальным столбам. Может быть, удастся оторвать хоть один? Валери надавила что было сил, и целая секция стены попросту вывалилась наружу, подняв такой треск, что девушка замерла от страха. Но шофер либо не услышал, либо куда-то отлучился.
Ушел копать могилу!
Валери проворно пролезла в брешь, порвав левый рукав. Небо впереди было черное и звездное, но за хижиной еще оставалось синим и даже оранжевым. Значит, восток прямо перед ней, а север и Белиз-Сити — слева, за много-много миль.
Валери пошла на север со всей возможной быстротой. Справа все ярче светил месяц, но света не хватало. Через полчаса она наткнулась на «лендровер». Ее ноги, ищущие путь наименьшего сопротивления, вывели ее на проселок, по которому они с шофером ехали к хижине.
Интересно, оставил ли шофер ключи? Конечно, нет. Валери пожалела, что у нее не было достойного брата, такого, который научил бы ее заводить машину без ключа. Она присела отдохнуть на место водителя, гадая, что делать дальше. И тут до нее донесся треск веток и приближающееся бормотание. Будто чудовище из сказки продиралось через лес. Шофер!
Валери выскочила из машины и бросилась в темноту, спотыкаясь о камни и корневища. Она упала, ободрала колено и решила остаться тут до рассвета, чтобы со страху не нанести себе еще больших увечий.
«Лендровер» стоял на залитой лунным светом поляне. Валери лежала достаточно близко, чтобы слышать, что говорил шофер, который вышел из кустов и раздраженно охлопывал карманы, отыскивая ключи. А говорил он вот что:
— Ну, нет, только не я. Девка смылась, теперь она поднимет тревогу. Можете сами садиться в тюрягу, а меня увольте! Я не желаю. Так… сейчас — в Пунта-Горда, там продам эту колымагу и — в Колумбию. У них там вовсе нет законов. Где эти чертовы ключи? А, вот они!
С этими словами он прыгнул в машину, мгновение спустя заскрипел стартер, включился мотор, и фары прорезали ночь. «Лендровер» развернулся и с ревом унесся по дороге, прыгая, будто игрушечный.
Валери встала. Если она пойдет по этой дороге, то к утру окажется в своей комнате в отеле, примет душ, а потом посадит Кэрби Гэлуэя, Инносента Сент-Майкла и Вернона в тюрьму, где им и место.
Все было бы в порядке, кабы не фары. Валери шла уже почти два часа, когда они мелькнули впереди, устремляя свои лучи то в небо, то на дорогу, в зависимости от ухабов. «Спасение! — решила Валери, но потом подумала: — А может, наоборот?»
Она была одна, в чужой стране, и все, кому она доверяла, оказались обманщиками. Значит, надо быть крайне осторожной.
Фары все ближе. Валери бросилась прочь с дороги, вверх по каменистому склону, потом перевалила через холм и, забившись в лощинку, стала ждать.
Какой-то грузовик. Она слышала натужный рев мотора. Вот он стал громче. Так, теперь удаляется. Стих.
Валери повременила еще немного, в основном из-за усталости, потом опять полезла вверх. Подъем занял довольно много времени, а ведь предстоял еще и спуск. Но когда Валери оказалась внизу, то увидела лишь узкое ущелье и ручеек. Где же дорога? Валери озиралась по сторонам, но в лунном свете все кусты, холмы и валуны казались одинаковыми. Но ведь дорога где-то рядом!
Девушка так и не нашла ее. Луна стояла высоко и светила ярко, но зато больше не указывала направление на восток. Дорога исчезла. Валери вдруг пришла в голову мысль, что кругом много опасных зверей. Она помнила, что вернейший способ избежать встречи с ними — ночевка на дереве. Девушка выбрала дерево с толстым стволом и грубой корой, с трудом добралась до развилки футах в семи от земли и устроилась на ночь.
Дикие звери не нашли ее тут, но озверевшие насекомые отыскали. Комары долго мешали ей уснуть, но уж зато потом ничто не могло лишить Валери сна — так она умаялась. И маленькая крылатая сволочь жрала ее всю ночь напролет.
Наутро тело казалось одеревеневшим, хотелось пить и есть, и Валери подумала, что ей уже не выжить. Она огляделась в поисках дороги или иных признаков существования человечества. Увы! Только лес, джунгли, высокие горы на юге и западе. Нетронутый ландшафт. Девушка со вздохом слезла вниз и побрела на север — теперь уже по солнцу.
Древние майя выживали здесь. Выживет и она. А может быть, и совершит какое-нибудь важное открытие. По пути Валери заглядывала во все ямы и сосредоточенно изучала каждый камень. И все же не о таких приключениях мечтала она, когда дремала над учебниками. Ей хотелось цели, к которой можно было приблизиться, испытав умеренные тяготы, сохранив в целости башмаки. Но она и помыслить не могла, что на свете существуют такие напасти, такие опасности и такая растерянность. И такие уголки. Без удобств. Без чего-то определенного. Казалось, вместе с потом она избавляется от своих прежних представлений, а вместо них душу ее наполняет уныние и смятение. Вскоре она забыла про камни и ямы и просто брела вперед, ибо больше ей ничего не оставалось делать.
Следующие трое суток были вовсе кошмарными. В полдень Валери отдыхала в тени, если находила ее, а утром и вечером шла на север, ночуя на деревьях. Короткий ливень выстирал ее одежду, но есть было нечего. Ягод она не нашла, а в кореньях ничего не смыслила и не знала, где их выкопать. И чем выкопать.
«Я умру», — думала она. Солнце и голод придали необычайную легкость мыслям. Валери и боялась смерти, и желала ее как избавления. И еще больше пугалась оттого, что испытывает такое желание. Отказаться от борьбы, лечь и отдохнуть, перестать испытывать голод, злость и усталость. Она преодолевала это желание, думая о Кэрби Гэлуэе, Сент-Майкле, Верноне и шофере. Она не умрет. Они не избегнут кары. Она как-нибудь выживет и притащит этих дьяволов в суд!
И Валери героически шла вперед.
Вечером третьего дня, когда она брела вдоль ручья, отыскивая подходящее дерево для ночевки, ей вдруг попалась на пути эта деревушка. Поднялся страшный переполох. И староста деревни Томми Уотсон объявил:
«Это Шина, царица джунглей!».
И вот уже целую неделю она — царица джунглей. Индейцы накормили и уложили ее, а наутро принялись лечить многочисленные порезы, царапины и ссадины. Не древними средствами, а вполне современной зеленкой и мазями. «Из миссии», — объяснили они.
Миссия. Там она наверняка будет в безопасности. Но потом Валери опять подумала об Инносенте, влиятельном чиновнике правительства, могущественном богаче. И поняла две страшные веши. Во-первых, он должен знать, что она располагает уликой против него. Во-вторых, он должен знать, что его подручному не удалось заставить ее умолкнуть.
Разумеется, у такого человека есть шпионы по всей стране. Даже если поверить в честность священнослужителей и монахинь из миссии, соваться туда нельзя. Ведь там есть и местные жители, способные выдать ее.
Те же страхи помешали ей откровенно рассказать все своим спасителям, индейцам из Южной Абилены. Сначала она разыгрывала потерю памяти, но это вызвало слишком большое любопытство, и в конце концов Валери дала им понять, что она — богатая девушка, сбежавшая от навязанного отцом жениха. Она летела на маленьком самолете, когда внезапный ураган швырнул ее на скалу в самом сердце джунглей. Такая история пришлась по вкусу индейцам, и они заставляли Валери снова и снова повторять ее, выдумывая подробности. Она добавила яхту, сделала старого жениха хромоногим, а мать — сумасшедшей, не способной спасти свою дочь. При этом ее кекчи становился все лучше и лучше. Индейцы слушали ее, вытаращив глаза, а в конце концов решили, что ей лучше всего остаться в Южной Абилене, а потом вернуться домой. Тогда отец так удивится и обрадуется, что отменит свадьбу.