Страница:
Перед тем как записать очередную фразу, Лимбек произносил ее вслух. Он был ужасно близорук, но вблизи в очках видел плохо, а потому всегда снимал их, когда что-то писал. Поэтому он водил носом вслед за пером, и на носу и бороде у него оставалось не меньше чернил, чем на бумаге.
«Поэтому цель нашего союза „Служителей, Объединившихся ради Прогресса и Процветания“ состоит в том, чтобы обеспечить нашему народу счастливую жизнь сейчас, а не когда-то в отдаленном будущем, которое, быть может, никогда не наступит!» Лимбек увлекся, стукнул кулаком по столу, и чернила выплеснулись из чернильницы. Тонкий синий ручеек пополз к бумаге, грозя затопить всю речь. Лимбек преградил ему путь собственным рукавом Потрепанная туника впитала чернила, как промокашка. Она давно уже утратила всякий цвет, и потому фиолетовое пятно на рукаве внесло приятное разнообразие в общую картину.
«Много веков наши вожди говорили нам, что нас поселили в этом царстве Бурь и Хаоса оттого, что сочли недостойными жить наверху, вместе с ельфами. Мы, сделанные из плоти, крови и костей, не могли уповать на то, чтобы поселиться в земле бессмертных. Но, говорят они, когда мы сделаемся достойны, ельфы спустятся с Небес, и будут судить нас, и возьмут с собой в Небеса. А до тех пор нам надлежит служить Кикси-винси и ожидать велиюго дня. А я говорю вам, – Лимбек воздел над головой стиснутый кулак, – я говорю вам, что этот день никогда не наступит!
Я утверждаю, что нам лгали! Наши вожди заблуждаются! Верховному головарю и гегам из его списка легко говорить, что надо ждать перемен и Судного дня. Они не нуждаются в лучшей жизни. Они-то получают награду от богов. Но разве они делят ее поровну между нами? Нет! Они заставляют нас платить, и платить втридорога, за то, что мы уже заработали в поте лице своего!» («Здесь надо сделать паузу для аплодисментов», – решил Лимбек и в знак этого посадил большую кляксу – вместо звездочки.) «Пора нам восстать и…» Тут Лимбек умолк: ему послышался странный шум. Для ельфов, ежемесячно спускавшихся сюда за водой, оставалось загадкой, как здесь вообще можно слышать что-нибудь, кроме грохота Кикси-винси и рева бурь, которые проносились над Древлином по несколько раз в день. Но геги привыкли к оглушительному шуму и обращали на него внимания не больше, чем какой-нибудь ельф из Трибуса – на шорох ветра в листве. Гег может крепко спать под оглушительные раскаты грома и вскочить от шороха мыши в кладовке.
Внимание Лимбека привлекли отдаленные крики. В нем внезапно пробудилась совесть, и гег поспешно бросился к прибору для измерения времени (его собственному изобретению), стоявшему в нише. Сложное сооружение из кучи кружилок, крутилок и колесиков каждый час роняло в стоящую внизу чашку один боб. Каждое утро Лимбек ссыпал бобы в желобок наверху, и отсчет времени начинался сначала.
Лимбек пригнулся к самой чашке и торопливо пересчитал бобы. Он застонал. Опоздал! Он схватил куртку и устремился к двери, но тут ему на ум пришла следующая строка его речи. Лимбек уселся обратно за стол, чтобы записать ее, – он решил, что это не займет много времени. И, разумеется, тут же забыл обо всем на свете. Перемазанный чернилами, счастливый, он вновь предался своему красноречию.
«Мы, „Служители, Объединившиеся ради Прогресса и Процветания“, выдвигаем три требования. Первое: все обделения должны собраться и сообщить все, что они знают о Кикси-винси и его работе, чтобы мы могли стать хозяевами Кикси-винси, а не его рабами. (Клякса – алодисменты.) Второе: вместо того чтобы ждать Судного дня, служители должны начать заботиться о том, чтобы улучшить свою собственную жизнь. (Еще клякса.) Третье: служителям следует отправиться к верховному головарю и потребовать справедливого распределения того, что привозят ельфы!» (Две кляксы и прочерк.) На этом месте Лимбек вздохнул. Он знал по опыту, что третье требование вызовет наибольший энтузиазм у молодых гегов, которые работают целыми днями за ничтожную плату. Но Лимбек-то знал, что оно наименее важное из трех!
– Если бы они только видели то, что видел я! – грустно сказал Лимбек. – Если бы они знали! Если бы я мог рассказать им!
Тут течение его мыслей снова было прервано криками. Лимбек поднял голову и гордо улыбнулся. Ну да, речь Джарре произвела обычный эффект. «Она и без меня обойдется», – подумал Лимбек. Его это вовсе не огорчало, напротив – то была радость учителя, который любуется успехами любимого ученика. «Она прекрасно обходится без меня. Я выйду только под конец», – решил он.
В течение следующего часа Лимбек, весь в чернилах и вдохновении, был так занят своей речью, что на крики уже не обращал внимания и потому не заметил, что из приветственных они обратились в угрожающие. Единственным звуком, который в конце концов привлек его внимание, был грохот захлопнувшейся двери. Дверь находилась в трех футах от Лимбека, и поэтому он вздрогнул.
– Это ты, дорогая? – спросил он, глядя на темное расплывчатое пятно, которое не могло быть никем иным, как Джарре.
Джарре задыхалась, словно загнанная. Лимбек полез в карман за очками, не нашел их и принялся шарить по столу.
– Я слышал крики… Я так понимаю, что твоя речь была удачной. Извини, что я не пришел, как обещал, но я был занят… – Он указал на свое творение.
Джарре бросилась к нему. Геги – народ невысокий, но коренастый, у них большие сильные руки, квадратные плечи, квадратные челюсти, и все они какие-то квадратные. Женщины гегов почти не уступают по силе мужчинам. И те и другие служат Кикси-винси до брачного возраста – кругов до сорока, а потом оставляют работу, сидят дома и растят детей – новое поколение служителей Кикси-винси. Джарре была даже сильнее большинства молодых женщин, поскольку служила Кикси-винси с двенадцати кругов. А Лимбек никогда не служил ему и был довольно слабым. Поэтому, когда Джарре на него налетела, она чуть не опрокинула его вместе со стулом.
– Дорогая, в чем дело? – удивился Лимбек, близоруко щурясь. Он только теперь заподозрил, что, должно быть, не все так гладко, как ему казалось. – Разве твоя речь не имела успеха?
– Имела, имела! Сногсшибательный! – Джарре ухватила его за тунику и пыталась заставить встать. – Идем скорее! Тебе надо убираться отсюда!
– Как, прямо сейчас? А как же речь?..
– Да, кстати! Вовремя ты мне напомнил. Ее нельзя оставлять здесь, это лишняя улика.
Она выпустила Лимбека, сгребла со стола листки бумаги (побочный продукт деятельности Кикси-винси, хотя, зачем он их делал, никому не известно) и запихнула за пазуху.
– Бежим! У нас мало времени! – Она огляделась. – Что еще надо забрать?
– Улика? – переспросил очумевший Лимбек, лихорадочно разыскивавший свои очки. – Какая улика?
– Деятельности нашего союза, – объяснила Джарре. Она насторожилась, прислушалась, подбежала к окну и выглянула наружу.
– Но, дорогая, это же штаб-квартира… – начал было Лимбек, но тут Джарре зажала ему рот.
– Тс-с! Слышишь? Они идут сюда! Она схватила очки и поспешно надела их на нос Лимбеку.
– Я вижу их фонари. Это копари! Нет, не сюда! Пошли через заднюю дверь, туда, откуда пришла я. И она потащила Лимбека к черному ходу. Но Лимбек встал как вкопанный. А если уж гном встал как вкопанный, сдвинуть его с места ой как непросто!
– Дорогая, – заявил он, – я никуда не пойду, пока ты не объяснишь мне, в чем, собственно, дело.
И спокойно поправил очки.
Джарре заломила руки. Но она хорошо знала своего любимого. В Лимбеке было столько упрямства, что, если уж он упрется, вся Кикси-винси его не перетянет. Она знала, что бороться с этим можно только одним способом: действовать быстро, не давая ему времени опомниться, но на этот раз эта тактика не сработала.
– Ну ладно, – вздохнула она и принялась объяснять, то и дело оглядываясь на входную дверь:
– Народу было очень много. Больше, чем мы думали.
– Так это же чудесно!..
– Не перебивай. Некогда. Они меня слушали – ах, Лимбек, это было так здорово! – Джарре забыла, что им надо торопиться, глаза у нее загорелись. – Все равно что поджечь селитру. Они вспыхнули – и взорвались!
– Взорвались? – обеспокоился Лимбек. – Дорогая, мы же вовсе не хотели, чтобы они взрывались!
– Это ты не хотел! – фыркнула Джарре. – Но теперь уже поздно. Пламя разгорелось, и мы должны управлять им, а не тушить его.
Она стиснула кулак и выпятила подбородок.
– Мы напали на Кикси-винси!
– Как?! – возопил Лимбек. И рухнул на стул, подавленный и потрясенный этой вестью.
– Да, мы напали на нее и сломали. И, по-моему, насовсем. – Джарре тряхнула гривой коротко подстриженных кудрявых волос. – Копари и кое-кто из жирцов хотели схватить нас, но все наши разбежались. Поэтому сейчас копари придут сюда за тобой. И я пришла, чтобы увести тебя. Слышишь?
За дверью послышались хриплые крики, в дверь застучали.
– Они уже здесь! Скорее! Они, наверно, не знают о задней двери!
– Они пришли, чтобы отвести меня в темницу? – задумчиво спросил Лимбек.
Джарре не понравилось выражение его лица. Она попыталась поднять его на ноги.
– Да-да. Идем же!
– Меня будут допрашивать? – рассуждал Лимбек. – Может быть, даже перед самим верховным головарем…
– Лимбек, о чем ты?
Впрочем, спрашивать было незачем. Джарре и так прекрасно знала, о чем он думает.
– За нанесение ущерба Кикси-винси полагается смерть!
Лимбек отмел этот довод в сторону как возражение незначащее. Крики за дверью стали громче и настойчивей. Кто-то требовал принести рубилку.
– Дорогая, – сказал Лимбек, и лицо его озарилось почти божественным сиянием, – я наконец-то смогу предстать перед аудиторией, внимания которой я добивался всю свою жизнь! Какая блестящая возможность! Ты только подумай, я смогу изложить наши требования верховному головарю и всему Совету кланов! Сотни слушателей! Новопевцы, говорильник…
Деревянная дверь треснула под ударом рубилки. Джарре побледнела.
– Лимбек! Сейчас нет времени разыгрывать мученика! Идем, пожалуйста!
Рубилку подергали, вытащили из щели и снова рубанули.
– Нет, дорогая, – сказал Лимбек, целуя ее в лоб. – Иди одна. Я остаюсь. Я так решил.
– Ну, тогда и я останусь! – отчаянно выпалила Джарре, обвив руками его шею.
Рубилка проломила дверь, и по комнате разлетелись щепки.
– Нет-нет! – замотал головой Лимбек. – Ты должна продолжать наше дело, когда меня не станет! Когда мои слова и мой пример воспламенят служителей, ты должна быть здесь, чтобы стать вождем восстания!
Джарре заколебалась:
– Лимбек, ты уверен?
– Да, дорогая.
– Хорошо, я уйду. Но мы спасем тебя! – Она бросилась к черному ходу, но не удержалась и оглянулась в последний раз. – Будь осторожен! – сказала она умоляюще.
– Хорошо, дорогая. А теперь беги! Кыш! – И Лимбек махнул рукой.
Джарре послала ему воздушный поцелуй и выбежала через черный ход как раз в ту минуту, когда копари наконец прорубили входную дверь.
– Мы ищем некоего Лимбека Болтокрута, – сказал копарь, чей важный вид был слегка подпорчен тем, что борода у него была полна щепок.
– Вы его нашли! – с достоинством ответствовал Лимбек. Он протянул руки и продолжал:
– Я борюсь за счастье своего народа и готов вынести ради него любые муки и унижения! Ведите меня в вашу грязную, вонючую, кровавую темницу, кишащую крысами!
– Вонючую? Сам ты вонючий! – обиделся копарь. – Да будет тебе известно, что мы там каждый день убираемся! И крыс там нет уже кругов двадцать, верно, Фред? – обратился он к своему товарищу, который, пыхтя, протискивался через щель в двери. – С тех пор, как мы завели кошку. Крови там, конечно, было: вчера вечером Дуркин Гайкокрут явился с разбитой губой, повздоривши с супругой. Но мы все отмыли! Так что нечего оскорблять нашу темницу!
– Я… я ужасно извиняюсь, – пробормотал Лимбек, смущенный донельзя. – Я не знал…
– Ладно, пошли, – сказал копарь. – Да чего ты мне все руки в лицо тычешь!
– Я думал, вы меня закуете в кандалы… Свяжете по рукам и ногам…
– Да? А как ты тогда пойдешь? Что, тащить тебя прикажешь? – фыркнул копарь. – Вот было бы зрелище! А ведь ты, голубчик, не перышко! Убери руки. Есть у нас одна пара наручников, кругов тридцать назад завели, но мы их с собой не взяли. Мы иногда надеваем их на юнцов, которые шибко разбушуются. А то еще, бывает, родители их одалживают, чтобы припугнуть своих сорванцов.
Лимбеку самому неоднократно угрожали этими наручниками в дни его беспокойной юности. Он окончательно пал духом.
– Вот и еще одна юношеская иллюзия развеялась, как сон, – грустно сказал он себе, направляясь в прозаическую тюрьму, охраняемую бдительной кошкой.
Начало карьеры мученика вышло не очень удачным.
Глава 9. ОТ ХЕТА КО ВНУТРУ, ДРЕВЛИН, НИЖНЕЕ ЦАРСТВО
«Поэтому цель нашего союза „Служителей, Объединившихся ради Прогресса и Процветания“ состоит в том, чтобы обеспечить нашему народу счастливую жизнь сейчас, а не когда-то в отдаленном будущем, которое, быть может, никогда не наступит!» Лимбек увлекся, стукнул кулаком по столу, и чернила выплеснулись из чернильницы. Тонкий синий ручеек пополз к бумаге, грозя затопить всю речь. Лимбек преградил ему путь собственным рукавом Потрепанная туника впитала чернила, как промокашка. Она давно уже утратила всякий цвет, и потому фиолетовое пятно на рукаве внесло приятное разнообразие в общую картину.
«Много веков наши вожди говорили нам, что нас поселили в этом царстве Бурь и Хаоса оттого, что сочли недостойными жить наверху, вместе с ельфами. Мы, сделанные из плоти, крови и костей, не могли уповать на то, чтобы поселиться в земле бессмертных. Но, говорят они, когда мы сделаемся достойны, ельфы спустятся с Небес, и будут судить нас, и возьмут с собой в Небеса. А до тех пор нам надлежит служить Кикси-винси и ожидать велиюго дня. А я говорю вам, – Лимбек воздел над головой стиснутый кулак, – я говорю вам, что этот день никогда не наступит!
Я утверждаю, что нам лгали! Наши вожди заблуждаются! Верховному головарю и гегам из его списка легко говорить, что надо ждать перемен и Судного дня. Они не нуждаются в лучшей жизни. Они-то получают награду от богов. Но разве они делят ее поровну между нами? Нет! Они заставляют нас платить, и платить втридорога, за то, что мы уже заработали в поте лице своего!» («Здесь надо сделать паузу для аплодисментов», – решил Лимбек и в знак этого посадил большую кляксу – вместо звездочки.) «Пора нам восстать и…» Тут Лимбек умолк: ему послышался странный шум. Для ельфов, ежемесячно спускавшихся сюда за водой, оставалось загадкой, как здесь вообще можно слышать что-нибудь, кроме грохота Кикси-винси и рева бурь, которые проносились над Древлином по несколько раз в день. Но геги привыкли к оглушительному шуму и обращали на него внимания не больше, чем какой-нибудь ельф из Трибуса – на шорох ветра в листве. Гег может крепко спать под оглушительные раскаты грома и вскочить от шороха мыши в кладовке.
Внимание Лимбека привлекли отдаленные крики. В нем внезапно пробудилась совесть, и гег поспешно бросился к прибору для измерения времени (его собственному изобретению), стоявшему в нише. Сложное сооружение из кучи кружилок, крутилок и колесиков каждый час роняло в стоящую внизу чашку один боб. Каждое утро Лимбек ссыпал бобы в желобок наверху, и отсчет времени начинался сначала.
Лимбек пригнулся к самой чашке и торопливо пересчитал бобы. Он застонал. Опоздал! Он схватил куртку и устремился к двери, но тут ему на ум пришла следующая строка его речи. Лимбек уселся обратно за стол, чтобы записать ее, – он решил, что это не займет много времени. И, разумеется, тут же забыл обо всем на свете. Перемазанный чернилами, счастливый, он вновь предался своему красноречию.
«Мы, „Служители, Объединившиеся ради Прогресса и Процветания“, выдвигаем три требования. Первое: все обделения должны собраться и сообщить все, что они знают о Кикси-винси и его работе, чтобы мы могли стать хозяевами Кикси-винси, а не его рабами. (Клякса – алодисменты.) Второе: вместо того чтобы ждать Судного дня, служители должны начать заботиться о том, чтобы улучшить свою собственную жизнь. (Еще клякса.) Третье: служителям следует отправиться к верховному головарю и потребовать справедливого распределения того, что привозят ельфы!» (Две кляксы и прочерк.) На этом месте Лимбек вздохнул. Он знал по опыту, что третье требование вызовет наибольший энтузиазм у молодых гегов, которые работают целыми днями за ничтожную плату. Но Лимбек-то знал, что оно наименее важное из трех!
– Если бы они только видели то, что видел я! – грустно сказал Лимбек. – Если бы они знали! Если бы я мог рассказать им!
Тут течение его мыслей снова было прервано криками. Лимбек поднял голову и гордо улыбнулся. Ну да, речь Джарре произвела обычный эффект. «Она и без меня обойдется», – подумал Лимбек. Его это вовсе не огорчало, напротив – то была радость учителя, который любуется успехами любимого ученика. «Она прекрасно обходится без меня. Я выйду только под конец», – решил он.
В течение следующего часа Лимбек, весь в чернилах и вдохновении, был так занят своей речью, что на крики уже не обращал внимания и потому не заметил, что из приветственных они обратились в угрожающие. Единственным звуком, который в конце концов привлек его внимание, был грохот захлопнувшейся двери. Дверь находилась в трех футах от Лимбека, и поэтому он вздрогнул.
– Это ты, дорогая? – спросил он, глядя на темное расплывчатое пятно, которое не могло быть никем иным, как Джарре.
Джарре задыхалась, словно загнанная. Лимбек полез в карман за очками, не нашел их и принялся шарить по столу.
– Я слышал крики… Я так понимаю, что твоя речь была удачной. Извини, что я не пришел, как обещал, но я был занят… – Он указал на свое творение.
Джарре бросилась к нему. Геги – народ невысокий, но коренастый, у них большие сильные руки, квадратные плечи, квадратные челюсти, и все они какие-то квадратные. Женщины гегов почти не уступают по силе мужчинам. И те и другие служат Кикси-винси до брачного возраста – кругов до сорока, а потом оставляют работу, сидят дома и растят детей – новое поколение служителей Кикси-винси. Джарре была даже сильнее большинства молодых женщин, поскольку служила Кикси-винси с двенадцати кругов. А Лимбек никогда не служил ему и был довольно слабым. Поэтому, когда Джарре на него налетела, она чуть не опрокинула его вместе со стулом.
– Дорогая, в чем дело? – удивился Лимбек, близоруко щурясь. Он только теперь заподозрил, что, должно быть, не все так гладко, как ему казалось. – Разве твоя речь не имела успеха?
– Имела, имела! Сногсшибательный! – Джарре ухватила его за тунику и пыталась заставить встать. – Идем скорее! Тебе надо убираться отсюда!
– Как, прямо сейчас? А как же речь?..
– Да, кстати! Вовремя ты мне напомнил. Ее нельзя оставлять здесь, это лишняя улика.
Она выпустила Лимбека, сгребла со стола листки бумаги (побочный продукт деятельности Кикси-винси, хотя, зачем он их делал, никому не известно) и запихнула за пазуху.
– Бежим! У нас мало времени! – Она огляделась. – Что еще надо забрать?
– Улика? – переспросил очумевший Лимбек, лихорадочно разыскивавший свои очки. – Какая улика?
– Деятельности нашего союза, – объяснила Джарре. Она насторожилась, прислушалась, подбежала к окну и выглянула наружу.
– Но, дорогая, это же штаб-квартира… – начал было Лимбек, но тут Джарре зажала ему рот.
– Тс-с! Слышишь? Они идут сюда! Она схватила очки и поспешно надела их на нос Лимбеку.
– Я вижу их фонари. Это копари! Нет, не сюда! Пошли через заднюю дверь, туда, откуда пришла я. И она потащила Лимбека к черному ходу. Но Лимбек встал как вкопанный. А если уж гном встал как вкопанный, сдвинуть его с места ой как непросто!
– Дорогая, – заявил он, – я никуда не пойду, пока ты не объяснишь мне, в чем, собственно, дело.
И спокойно поправил очки.
Джарре заломила руки. Но она хорошо знала своего любимого. В Лимбеке было столько упрямства, что, если уж он упрется, вся Кикси-винси его не перетянет. Она знала, что бороться с этим можно только одним способом: действовать быстро, не давая ему времени опомниться, но на этот раз эта тактика не сработала.
– Ну ладно, – вздохнула она и принялась объяснять, то и дело оглядываясь на входную дверь:
– Народу было очень много. Больше, чем мы думали.
– Так это же чудесно!..
– Не перебивай. Некогда. Они меня слушали – ах, Лимбек, это было так здорово! – Джарре забыла, что им надо торопиться, глаза у нее загорелись. – Все равно что поджечь селитру. Они вспыхнули – и взорвались!
– Взорвались? – обеспокоился Лимбек. – Дорогая, мы же вовсе не хотели, чтобы они взрывались!
– Это ты не хотел! – фыркнула Джарре. – Но теперь уже поздно. Пламя разгорелось, и мы должны управлять им, а не тушить его.
Она стиснула кулак и выпятила подбородок.
– Мы напали на Кикси-винси!
– Как?! – возопил Лимбек. И рухнул на стул, подавленный и потрясенный этой вестью.
– Да, мы напали на нее и сломали. И, по-моему, насовсем. – Джарре тряхнула гривой коротко подстриженных кудрявых волос. – Копари и кое-кто из жирцов хотели схватить нас, но все наши разбежались. Поэтому сейчас копари придут сюда за тобой. И я пришла, чтобы увести тебя. Слышишь?
За дверью послышались хриплые крики, в дверь застучали.
– Они уже здесь! Скорее! Они, наверно, не знают о задней двери!
– Они пришли, чтобы отвести меня в темницу? – задумчиво спросил Лимбек.
Джарре не понравилось выражение его лица. Она попыталась поднять его на ноги.
– Да-да. Идем же!
– Меня будут допрашивать? – рассуждал Лимбек. – Может быть, даже перед самим верховным головарем…
– Лимбек, о чем ты?
Впрочем, спрашивать было незачем. Джарре и так прекрасно знала, о чем он думает.
– За нанесение ущерба Кикси-винси полагается смерть!
Лимбек отмел этот довод в сторону как возражение незначащее. Крики за дверью стали громче и настойчивей. Кто-то требовал принести рубилку.
– Дорогая, – сказал Лимбек, и лицо его озарилось почти божественным сиянием, – я наконец-то смогу предстать перед аудиторией, внимания которой я добивался всю свою жизнь! Какая блестящая возможность! Ты только подумай, я смогу изложить наши требования верховному головарю и всему Совету кланов! Сотни слушателей! Новопевцы, говорильник…
Деревянная дверь треснула под ударом рубилки. Джарре побледнела.
– Лимбек! Сейчас нет времени разыгрывать мученика! Идем, пожалуйста!
Рубилку подергали, вытащили из щели и снова рубанули.
– Нет, дорогая, – сказал Лимбек, целуя ее в лоб. – Иди одна. Я остаюсь. Я так решил.
– Ну, тогда и я останусь! – отчаянно выпалила Джарре, обвив руками его шею.
Рубилка проломила дверь, и по комнате разлетелись щепки.
– Нет-нет! – замотал головой Лимбек. – Ты должна продолжать наше дело, когда меня не станет! Когда мои слова и мой пример воспламенят служителей, ты должна быть здесь, чтобы стать вождем восстания!
Джарре заколебалась:
– Лимбек, ты уверен?
– Да, дорогая.
– Хорошо, я уйду. Но мы спасем тебя! – Она бросилась к черному ходу, но не удержалась и оглянулась в последний раз. – Будь осторожен! – сказала она умоляюще.
– Хорошо, дорогая. А теперь беги! Кыш! – И Лимбек махнул рукой.
Джарре послала ему воздушный поцелуй и выбежала через черный ход как раз в ту минуту, когда копари наконец прорубили входную дверь.
– Мы ищем некоего Лимбека Болтокрута, – сказал копарь, чей важный вид был слегка подпорчен тем, что борода у него была полна щепок.
– Вы его нашли! – с достоинством ответствовал Лимбек. Он протянул руки и продолжал:
– Я борюсь за счастье своего народа и готов вынести ради него любые муки и унижения! Ведите меня в вашу грязную, вонючую, кровавую темницу, кишащую крысами!
– Вонючую? Сам ты вонючий! – обиделся копарь. – Да будет тебе известно, что мы там каждый день убираемся! И крыс там нет уже кругов двадцать, верно, Фред? – обратился он к своему товарищу, который, пыхтя, протискивался через щель в двери. – С тех пор, как мы завели кошку. Крови там, конечно, было: вчера вечером Дуркин Гайкокрут явился с разбитой губой, повздоривши с супругой. Но мы все отмыли! Так что нечего оскорблять нашу темницу!
– Я… я ужасно извиняюсь, – пробормотал Лимбек, смущенный донельзя. – Я не знал…
– Ладно, пошли, – сказал копарь. – Да чего ты мне все руки в лицо тычешь!
– Я думал, вы меня закуете в кандалы… Свяжете по рукам и ногам…
– Да? А как ты тогда пойдешь? Что, тащить тебя прикажешь? – фыркнул копарь. – Вот было бы зрелище! А ведь ты, голубчик, не перышко! Убери руки. Есть у нас одна пара наручников, кругов тридцать назад завели, но мы их с собой не взяли. Мы иногда надеваем их на юнцов, которые шибко разбушуются. А то еще, бывает, родители их одалживают, чтобы припугнуть своих сорванцов.
Лимбеку самому неоднократно угрожали этими наручниками в дни его беспокойной юности. Он окончательно пал духом.
– Вот и еще одна юношеская иллюзия развеялась, как сон, – грустно сказал он себе, направляясь в прозаическую тюрьму, охраняемую бдительной кошкой.
Начало карьеры мученика вышло не очень удачным.
Глава 9. ОТ ХЕТА КО ВНУТРУ, ДРЕВЛИН, НИЖНЕЕ ЦАРСТВО
Лимбек знал, что во Внутро, столицу Древлина, его повезут скоролетом. Раньше он ни разу не ездил в скоролете. Никто в его обделении не ездил. Когда его вели к скоролету, в толпе, собравшейся поглазеть на него, слышалось немало возмущенных реплик о том, что вот, мол, возят всяких там преступников, а честному гегу не сунуться.
Лимбек, слегка задетый тем, что его причисляют ко «всяким преступникам», поднялся по ступенькам и залез в блестящий медный ящик с окошками, поставленный на множество металлических колесиков, которые катились по металлическим рельсам. Лимбек достал из кармана очки, зацепил за уши тоненькие проволочные дужки и принялся разглядывать толпу. Джарре он увидел сразу, хотя она была закутана в широкий плащ с капюшоном. Обмениваться знаками было бы сейчас опасно, но Лимбек решил, что ей не повредит, если он незаметно пошлет ей воздушный поцелуй.
В конце платформы стояли двое. Лимбек с изумлением признал в них своих родителей. Поначалу он растрогался, решив, что они пришли проводить его. Однако, увидев радостную улыбку на лице своего отца, закутавшегося в огромный шарф, чтобы никто его не узнал, Лимбек понял, что его родители пришли сюда вовсе не из любви к своему детищу, а лишь затем, чтобы удостовериться, что в последний раз видят своего непутевого сынка, который всю жизнь доставлял им одно сплошное беспокойство и неприятности. Лимбек вздохнул и снова сел на деревянное сиденье.
Скоролет был создан давным-давно. Его устроили Менежоры для блага Кикси-винси. Менежоры исчезли неведомо куда, но скоролет продолжал работать
– Кикси-винси поддерживала его на ходу, как и самого себя. А геги жили затем, чтобы служить им обоим.
Каждый гег был членом обделения – клана, живущего в одном городе и услуживающего одной из частей Кикси-винси с тех пор, как Менежоры привели гегов на этот остров. Каждый гег делал то же, что делал его отец, и отец его отца, и отец отца его отца.
Геги работали хорошо. Они народ искусный, ловкий и добросовестный. Но с воображением у них туговато. Каждый из гегов умел служить только своей части Кикси-винси и совершенно не интересовался тем, как у работают остальные части. И никто из них не спрашивал, зачем они делают то или это. Обычному гегу никогда не приходило в голову поинтересоваться, зачем крутить крутилку, почему черная стрелка на гуделке никогда не должна заходить за красную отметку, почему дергалку надо дергать, толкалку толкать, а загогулину двигать взад-вперед. Но Лимбек был необычный гег. Задавать вопросы о делах и целях великой Кикси-винси считалось богохульством и могло вызвать гнев жирцов – местных священнослужителей. Исполнять свои обязанности так, как учили тому учителя, и исполнять их хорошо, – вот что было высшей целью для большинства гегов. Они надеялись, что за это их (или, по крайней мере, их детей) примут в царства небесные. Но Лимбеку этого было мало.
Когда первый восторг от того, что они мчатся с такой бешеной скоростью, улегся, Лимбек задумался, и постепенно эта поездка стала производить на него угнетающее впечатление. В окна хлестал дождь. Из клубящихся туч вырывались молнии – настоящие молнии, не голубые вспышки Кикси-винси. Временами они ударяли совсем рядом, заставляя медный ящик трястись и подпрыгивать. По крыше стучал град. Скоролет мчался сквозь огромные сооружения Кикси-винси и, как казалось Лимбеку, предоставлял наглядный обзор угнетенного положения гегов.
Вечный сумрак подземелий рассеивали лишь огни гигантских печей. И Лимбек видел свой народ – темные приземистые фигурки на фоне алого зарева. Все они работали на Кикси-винси. Это зрелище пробудило в душе Лимбека священный гнев. Лимбек лишь теперь осознал, что, пока он был занят делами СОППа, этот гнев почти угас. Он ощутил угрызения совести.
И теперь он был счастлив, что этот гнев снова разгорается в нем. Гнев придавал ему сил. Лимбек уже начал обдумывать, как можно использовать это в своей речи, когда голос его спутника прервал его размышления.
– Что вы говорите? – переспросил Лимбек.
– Я говорю, красота какая, верно? – повторил копарь. Он взирал на Кикси-винси с нескрываемым восхищением.
«Ну вот! – подумал взбешенный Лимбек. – Нет, когда я окажусь перед верховным головарем, я им все расскажу!..» ***
– …Вон отсюда! – вскричал учитель. Борода у него встала дыбом – так он рассердился. – Убирайся отсюда. Лимбек Болтокрут, и чтобы я больше не видел твоих очков в этом классе!
– Не понимаю, чего вы так сердитесь, – пожал плечами юный Лимбек, вставая с места.
– Во-он! – заорал старый гег.
– Я же только спросил…
Но тут наставник ринулся на него, размахивая гаечным ключом, и ученику пришлось обратиться в позорное бегство. Четырнадцатилетний Лимбек покинул школу столь поспешно, что не успел даже нацепить очки, и потому у красного рычага свернул не в ту сторону. Он открыл дверь, за которой, как он думал, должен оказаться коридор, ведущий на рыночную площадь, но в лицо ему ударил порыв ветра, и Лимбек понял, что эта дверь ведет в Снаружу.
Юный гег ни разу не бывал в Снаруже. Над Древлином каждый час проносятся ужасные бури, поэтому геги предпочитают не покидать своего подземного города и Кикси-винси. Весь остров был изрыт тоннелями и застроен крытыми коридорами, так что можно было обойти весь Древлин, ни разу не высунув носа в Снаружу. Те, кому надо было быстро добраться из одного города в другой, пользовались скоролетом или гегавейторами. Так что очень немногие геги появлялись в Снаруже.
Лимбек нерешительно постоял на пороге. Перед ним расстилался унылый пейзаж, выметенный ветрами и щедро политый дождями. Ветер и сейчас был сильный, но буря на время улеглась, и сквозь вечные тучи сочился слабый серенький свет – все, что доставалось Древлину от Соляруса. Так что мрачный ландшафт Древлина сейчас выглядел довольно приятным. Вокруг крутились, вращались, ходили взад-вперед колеса, рычаги и лапы Кикси-винси. Облака пара поднимались вверх, к тем облакам, что клубились в небе. Так что Лимбеку жутковатый и унылый пейзаж Древлина, изрытого ямами и канавами и засыпанного отвалами, показался весьма заманчивым (тем более что без очков он видел лишь занятные расплывчатые пятна грязноватого цвета).
Лимбек знал, что ему туда не надо. Он знал, что надо вернуться. Но ему некуда было идти, кроме как домой, а Лимбек знал, что как раз сейчас его родители, должно быть, уже узнали, что их сына выперли из школы. Лучше уж встретиться с ужасами, поджидающими его в Снаруже, чем с разъяренным папашей! И Лимбек, недолго думая, вышел в Снаружу, и дверь за ним захлопнулась.
Он тотчас же обнаружил, что ходить по грязи – само по себе целое искусство. Сделав три шага, он поскользнулся и упал. Поднявшись, он почувствовал, что левый башмак увяз. Пришлось приложить немало усилий, чтобы вытащить его из грязи. Лимбек огляделся, щурясь изо всех сил, и решил, что по отвалам идти будет легче. Шлепая по грязи, он кое-как добрался до куч коралита, выброшенных могучими руками Кикси-винси. Взобравшись на холмик, Лимбек с радостью обнаружил, что был прав: идти здесь оказалось куда легче, чем по грязи.
Он решил, что туг, должно быть, есть на что посмотреть. Достал очки, нацепил их на нос и огляделся.
Повсюду, куда ни бросишь взгляд, простирались плоские равнины Древлина, над которыми возвышались трубы, цистерны, громоотводы и огромные вращающиеся колеса Кикси-винси. Многие трубы уходили так высоко в небо, что их вершины скрывались в облаках. Лимбек взирал на Кикси-винси с восхищением. Служа лишь одной из множества частей этого гигантского сооружения, легко было забыть о целом. Лимбеку вспомнилась старая поговорка насчет того гега, который «за спицами колеса не видит».
– Зачем? – спросил он вслух (кстати, именно за этот вопрос его и выгнали из класса). – Зачем нужна Кикси-винси? Зачем Менежоры построили ее, а потом ушли? Почему бессмертные ельфы прилетают каждый месяц, но так и не исполнили своего обещания взять нас с собой, в сияющие царства небесные? Почему? Зачем? Отчего?
В голове у Лимбека крутились десятки вопросов. В конце концов у него закружилась голова – то ли от всех этих «почему», то ли от воя ветра, то ли от мельтешения колес Кикси-винси, то ли от всего сразу. Он встряхнул головой, снял очки и протер глаза. Тучи снова сгущались, но Лимбек решил, что у него еще есть время до следующей бури. А вот если он вернется домой прямо сейчас, ему на голову обрушится такой ураган… Нет, лучше уж побродить пока здесь.
Лимбек боялся упасть и разбить свои драгоценные очки. Поэтому он сунул их в карман рубашки и принялся осторожно пробираться по отвалу. Геги – народ невысокий, крепкий и ловкий, и на ногах они держатся очень хорошо. Они запросто бегают по узеньким мосткам в нескольких сотнях футов над землей. А если им надо перебраться с одного уровня на другой, они садятся на зубец большого колеса и едут себе как ни в чем не бывало. Так что Лимбек, хоть и был без очков, быстро приноровился передвигаться по грудам камней.
Но стоило ему почувствовать себя совсем уверенно, как один из камней повернулся у него под ногой, и Лимбек упал. После этого Лимбек сосредоточил все внимание на том, куда наступить. Видимо, оттого он и забыл поглядывать на небо. Только когда порыв ветра едва не сбил его с ног и капли дождя хлестнули его по лицу, гег вспомнил о надвигающейся буре.
Он поспешно достал очки, огляделся и обнаружил, что, сам того не замечая, забрел довольно далеко. Над головой угрожающе нависали тучи, Кикси-винси была далеко – до грозы не добежишь, и спрятаться совершенно негде. А ведь бури на Древлине ужасны! Повсюду виднелись черные ямы. выжженные в коралите Ударами молний. А если его не убьет молнией, то пришибет градом – градины здесь были гигантские, настоящие булыжники. Юный гег уже начал думать, что ему, видимо, не придется встретиться со своим разъяренным папашей, но тут, обернувшись, он увидел позади себя, на фоне темнеющего горизонта, огромное Нечто.
Что именно это было, Лимбеку разглядеть не удалось: очки у него были забрызганы. Но, может быть, там можно укрыться от бури? Придерживая очки (снимать их Лимбек не стал, иначе не нашел бы той штуковины), он поспешно заковылял по отвалу в ту сторону.
Дождь хлынул как из ведра, и Лимбек понял, что без очков видно лучше, поэтому снял их. Теперь Нечто было всего лишь расплывчатым пятном, но пятно это быстро росло – стало быть, он приближался к нему. Без очков Лимбек не мог разглядеть, что это такое, пока не подошел вплотную.
– Ельфский корабль! – ахнул он.
Гег ни разу не видел ельфских кораблей, но сразу узнал его по описаниям тех, кто видел. Деревянный корабль, обтянутый драконьей кожей, с огромными крыльями, которые поддерживали его в воздухе, был чудовищен и по облику, и по размеру. Магия ельфов поддерживала его в воздухе, когда он летел с небес в низменное царство гегов.
Но этот корабль никуда не летел. Он просто лежал на земле, и Лимбек мог бы поклясться, что он разбит – если только корабль бессмертных ельфов может разбиться. Острые обломки бревен торчали во все стороны. Драконья кожа была изорвана, и в обшивке зияли дыры.
Молния ударила в землю совсем рядом, и гег вспомнил о грозящей ему опасности. Он поспешно нырнул в одну из дыр в боку корабля.
Лимбек, слегка задетый тем, что его причисляют ко «всяким преступникам», поднялся по ступенькам и залез в блестящий медный ящик с окошками, поставленный на множество металлических колесиков, которые катились по металлическим рельсам. Лимбек достал из кармана очки, зацепил за уши тоненькие проволочные дужки и принялся разглядывать толпу. Джарре он увидел сразу, хотя она была закутана в широкий плащ с капюшоном. Обмениваться знаками было бы сейчас опасно, но Лимбек решил, что ей не повредит, если он незаметно пошлет ей воздушный поцелуй.
В конце платформы стояли двое. Лимбек с изумлением признал в них своих родителей. Поначалу он растрогался, решив, что они пришли проводить его. Однако, увидев радостную улыбку на лице своего отца, закутавшегося в огромный шарф, чтобы никто его не узнал, Лимбек понял, что его родители пришли сюда вовсе не из любви к своему детищу, а лишь затем, чтобы удостовериться, что в последний раз видят своего непутевого сынка, который всю жизнь доставлял им одно сплошное беспокойство и неприятности. Лимбек вздохнул и снова сел на деревянное сиденье.
***
Водитель скоролета, обычно именуемый «скоростник», мрачно оглянулся на пассажиров: Лимбека и копаря, который сопровождал его. Остановка в Хете была неурочной, скоростник выбился из графика и не хотел терять времени. Увидев, что Лимбек снова встает – ему показалось, что в толпе мелькнул его старый школьный учитель, – скоростник забросил свою бороду, аккуратно расчесанную надвое, на плечи и потянул одну из множества торчавших перед ним металлических рукояток. Металлические руки, торчащие из потолка вагончика, потянулись вверх и вцепились в кабель, висящий над вагоном. Полыхнула бело-голубая вспышка, пронзительно загудела гуделка, и скоролет рванулся вперед в треске электрических разрядов. Медный ящик грохотал и раскачивался, металлические руки, сжимавшие кабель, угрожающе трещали, но скоростник не обращал на это внимания. Он передвинул еще один рычаг, и машина набрала скорость. Лимбек за всю свою жизнь не испытывал ничего подобного.Скоролет был создан давным-давно. Его устроили Менежоры для блага Кикси-винси. Менежоры исчезли неведомо куда, но скоролет продолжал работать
– Кикси-винси поддерживала его на ходу, как и самого себя. А геги жили затем, чтобы служить им обоим.
Каждый гег был членом обделения – клана, живущего в одном городе и услуживающего одной из частей Кикси-винси с тех пор, как Менежоры привели гегов на этот остров. Каждый гег делал то же, что делал его отец, и отец его отца, и отец отца его отца.
Геги работали хорошо. Они народ искусный, ловкий и добросовестный. Но с воображением у них туговато. Каждый из гегов умел служить только своей части Кикси-винси и совершенно не интересовался тем, как у работают остальные части. И никто из них не спрашивал, зачем они делают то или это. Обычному гегу никогда не приходило в голову поинтересоваться, зачем крутить крутилку, почему черная стрелка на гуделке никогда не должна заходить за красную отметку, почему дергалку надо дергать, толкалку толкать, а загогулину двигать взад-вперед. Но Лимбек был необычный гег. Задавать вопросы о делах и целях великой Кикси-винси считалось богохульством и могло вызвать гнев жирцов – местных священнослужителей. Исполнять свои обязанности так, как учили тому учителя, и исполнять их хорошо, – вот что было высшей целью для большинства гегов. Они надеялись, что за это их (или, по крайней мере, их детей) примут в царства небесные. Но Лимбеку этого было мало.
Когда первый восторг от того, что они мчатся с такой бешеной скоростью, улегся, Лимбек задумался, и постепенно эта поездка стала производить на него угнетающее впечатление. В окна хлестал дождь. Из клубящихся туч вырывались молнии – настоящие молнии, не голубые вспышки Кикси-винси. Временами они ударяли совсем рядом, заставляя медный ящик трястись и подпрыгивать. По крыше стучал град. Скоролет мчался сквозь огромные сооружения Кикси-винси и, как казалось Лимбеку, предоставлял наглядный обзор угнетенного положения гегов.
Вечный сумрак подземелий рассеивали лишь огни гигантских печей. И Лимбек видел свой народ – темные приземистые фигурки на фоне алого зарева. Все они работали на Кикси-винси. Это зрелище пробудило в душе Лимбека священный гнев. Лимбек лишь теперь осознал, что, пока он был занят делами СОППа, этот гнев почти угас. Он ощутил угрызения совести.
И теперь он был счастлив, что этот гнев снова разгорается в нем. Гнев придавал ему сил. Лимбек уже начал обдумывать, как можно использовать это в своей речи, когда голос его спутника прервал его размышления.
– Что вы говорите? – переспросил Лимбек.
– Я говорю, красота какая, верно? – повторил копарь. Он взирал на Кикси-винси с нескрываемым восхищением.
«Ну вот! – подумал взбешенный Лимбек. – Нет, когда я окажусь перед верховным головарем, я им все расскажу!..» ***
– …Вон отсюда! – вскричал учитель. Борода у него встала дыбом – так он рассердился. – Убирайся отсюда. Лимбек Болтокрут, и чтобы я больше не видел твоих очков в этом классе!
– Не понимаю, чего вы так сердитесь, – пожал плечами юный Лимбек, вставая с места.
– Во-он! – заорал старый гег.
– Я же только спросил…
Но тут наставник ринулся на него, размахивая гаечным ключом, и ученику пришлось обратиться в позорное бегство. Четырнадцатилетний Лимбек покинул школу столь поспешно, что не успел даже нацепить очки, и потому у красного рычага свернул не в ту сторону. Он открыл дверь, за которой, как он думал, должен оказаться коридор, ведущий на рыночную площадь, но в лицо ему ударил порыв ветра, и Лимбек понял, что эта дверь ведет в Снаружу.
Юный гег ни разу не бывал в Снаруже. Над Древлином каждый час проносятся ужасные бури, поэтому геги предпочитают не покидать своего подземного города и Кикси-винси. Весь остров был изрыт тоннелями и застроен крытыми коридорами, так что можно было обойти весь Древлин, ни разу не высунув носа в Снаружу. Те, кому надо было быстро добраться из одного города в другой, пользовались скоролетом или гегавейторами. Так что очень немногие геги появлялись в Снаруже.
Лимбек нерешительно постоял на пороге. Перед ним расстилался унылый пейзаж, выметенный ветрами и щедро политый дождями. Ветер и сейчас был сильный, но буря на время улеглась, и сквозь вечные тучи сочился слабый серенький свет – все, что доставалось Древлину от Соляруса. Так что мрачный ландшафт Древлина сейчас выглядел довольно приятным. Вокруг крутились, вращались, ходили взад-вперед колеса, рычаги и лапы Кикси-винси. Облака пара поднимались вверх, к тем облакам, что клубились в небе. Так что Лимбеку жутковатый и унылый пейзаж Древлина, изрытого ямами и канавами и засыпанного отвалами, показался весьма заманчивым (тем более что без очков он видел лишь занятные расплывчатые пятна грязноватого цвета).
Лимбек знал, что ему туда не надо. Он знал, что надо вернуться. Но ему некуда было идти, кроме как домой, а Лимбек знал, что как раз сейчас его родители, должно быть, уже узнали, что их сына выперли из школы. Лучше уж встретиться с ужасами, поджидающими его в Снаруже, чем с разъяренным папашей! И Лимбек, недолго думая, вышел в Снаружу, и дверь за ним захлопнулась.
Он тотчас же обнаружил, что ходить по грязи – само по себе целое искусство. Сделав три шага, он поскользнулся и упал. Поднявшись, он почувствовал, что левый башмак увяз. Пришлось приложить немало усилий, чтобы вытащить его из грязи. Лимбек огляделся, щурясь изо всех сил, и решил, что по отвалам идти будет легче. Шлепая по грязи, он кое-как добрался до куч коралита, выброшенных могучими руками Кикси-винси. Взобравшись на холмик, Лимбек с радостью обнаружил, что был прав: идти здесь оказалось куда легче, чем по грязи.
Он решил, что туг, должно быть, есть на что посмотреть. Достал очки, нацепил их на нос и огляделся.
Повсюду, куда ни бросишь взгляд, простирались плоские равнины Древлина, над которыми возвышались трубы, цистерны, громоотводы и огромные вращающиеся колеса Кикси-винси. Многие трубы уходили так высоко в небо, что их вершины скрывались в облаках. Лимбек взирал на Кикси-винси с восхищением. Служа лишь одной из множества частей этого гигантского сооружения, легко было забыть о целом. Лимбеку вспомнилась старая поговорка насчет того гега, который «за спицами колеса не видит».
– Зачем? – спросил он вслух (кстати, именно за этот вопрос его и выгнали из класса). – Зачем нужна Кикси-винси? Зачем Менежоры построили ее, а потом ушли? Почему бессмертные ельфы прилетают каждый месяц, но так и не исполнили своего обещания взять нас с собой, в сияющие царства небесные? Почему? Зачем? Отчего?
В голове у Лимбека крутились десятки вопросов. В конце концов у него закружилась голова – то ли от всех этих «почему», то ли от воя ветра, то ли от мельтешения колес Кикси-винси, то ли от всего сразу. Он встряхнул головой, снял очки и протер глаза. Тучи снова сгущались, но Лимбек решил, что у него еще есть время до следующей бури. А вот если он вернется домой прямо сейчас, ему на голову обрушится такой ураган… Нет, лучше уж побродить пока здесь.
Лимбек боялся упасть и разбить свои драгоценные очки. Поэтому он сунул их в карман рубашки и принялся осторожно пробираться по отвалу. Геги – народ невысокий, крепкий и ловкий, и на ногах они держатся очень хорошо. Они запросто бегают по узеньким мосткам в нескольких сотнях футов над землей. А если им надо перебраться с одного уровня на другой, они садятся на зубец большого колеса и едут себе как ни в чем не бывало. Так что Лимбек, хоть и был без очков, быстро приноровился передвигаться по грудам камней.
Но стоило ему почувствовать себя совсем уверенно, как один из камней повернулся у него под ногой, и Лимбек упал. После этого Лимбек сосредоточил все внимание на том, куда наступить. Видимо, оттого он и забыл поглядывать на небо. Только когда порыв ветра едва не сбил его с ног и капли дождя хлестнули его по лицу, гег вспомнил о надвигающейся буре.
Он поспешно достал очки, огляделся и обнаружил, что, сам того не замечая, забрел довольно далеко. Над головой угрожающе нависали тучи, Кикси-винси была далеко – до грозы не добежишь, и спрятаться совершенно негде. А ведь бури на Древлине ужасны! Повсюду виднелись черные ямы. выжженные в коралите Ударами молний. А если его не убьет молнией, то пришибет градом – градины здесь были гигантские, настоящие булыжники. Юный гег уже начал думать, что ему, видимо, не придется встретиться со своим разъяренным папашей, но тут, обернувшись, он увидел позади себя, на фоне темнеющего горизонта, огромное Нечто.
Что именно это было, Лимбеку разглядеть не удалось: очки у него были забрызганы. Но, может быть, там можно укрыться от бури? Придерживая очки (снимать их Лимбек не стал, иначе не нашел бы той штуковины), он поспешно заковылял по отвалу в ту сторону.
Дождь хлынул как из ведра, и Лимбек понял, что без очков видно лучше, поэтому снял их. Теперь Нечто было всего лишь расплывчатым пятном, но пятно это быстро росло – стало быть, он приближался к нему. Без очков Лимбек не мог разглядеть, что это такое, пока не подошел вплотную.
– Ельфский корабль! – ахнул он.
Гег ни разу не видел ельфских кораблей, но сразу узнал его по описаниям тех, кто видел. Деревянный корабль, обтянутый драконьей кожей, с огромными крыльями, которые поддерживали его в воздухе, был чудовищен и по облику, и по размеру. Магия ельфов поддерживала его в воздухе, когда он летел с небес в низменное царство гегов.
Но этот корабль никуда не летел. Он просто лежал на земле, и Лимбек мог бы поклясться, что он разбит – если только корабль бессмертных ельфов может разбиться. Острые обломки бревен торчали во все стороны. Драконья кожа была изорвана, и в обшивке зияли дыры.
Молния ударила в землю совсем рядом, и гег вспомнил о грозящей ему опасности. Он поспешно нырнул в одну из дыр в боку корабля.