Глава девятнадцатая
Все необходимые данные на криминального авторитета, пославшего людей наблюдать за археологом, выдергиваю из Левиной базы данных. Разумеется, с разрешения федерала. Лев лишь иронично поинтересовался, сколько жмуриков им придется подмести за мной после того, как я воспользуюсь информацией его ведомства. Ответа на этот вопрос у меня пока нет. Человека, которого я ищу, в своей среде называют Козырем. Это, разумеется, кличка. Наверное, Козырь все-таки действительно любитель картишек, так как свободное время проводит по большей части в казино. Именно туда я отправляюсь.
В игорном заведении аншлаг, народа битком. Карточные столы все заняты, и у столов с рулетками не протолкнуться. Отдельные игроки, а также женская половина посетителей дефилируют по залам, сидят в баре или в ресторане. Присоединяюсь к ним.
Козыря я нахожу быстро. Авторитет играет в рулетку, и рядом с ним торчит один из телохранителей. Где-то рядом должны быть и другие парни. Некоторое время слежу за игрой. Козырь ставит по-крупному, но проигрывает. Уже три раза авторитет загружал рулеточное поле фишками по сто долларов и ни разу не попал. Вернее, попал, только на деньги. Судя по его лицу, авторитету не по душе то, что он проигрывает, и он злится.
Какого хрена нервничать, если знаешь, куда идешь и что тебя здесь может ожидать. Идти в казино и рассчитывать на выигрыш – самое глупейшее, что может придумать человек.
Встаю сбоку от Козыря, почти вплотную к нему. Справа от меня нервно дымит сигаретой тощая дама неопределенного возраста. Ее тонкие длинные пальцы слегка дрожат, перебирая стопку фишек на столе. Костяной шарик звонко стукается о перегородки и падает в лунку с цифрой семнадцать.
– Семнадцать! Черное, нечетное! – объявляет крупье.
Козырь опять не попал. Зато у худой тетки одна фишка стояла на выигрышном числе, но, похоже, положение это не спасает, женщина проставила раньше гораздо больше денег.
– Иди поменяй! – приказывает Козырь своему бойцу, отсчитывая из толстой пачки двадцать стодолларовых купюр.
Боец забирает деньги и отваливает в сторону кассы.
– Ну как, Юра, нет у тебя сегодня фарта? – с усмешкой интересуюсь у Козыря.
Козырю тридцать девять лет, он бывший боксер в тяжелом весе и до сих пор в хорошей спортивной форме. Парнишка, в общем, не из слабых. Авторитет удивленно и с раздражением смотрит на меня.
– Не прет, – соглашается он через силу. – А я тебя знаю?
– Пока нет, но сегодня узнаешь. – Я уже снял с лица улыбку и пристально смотрю парню в глаза.
– Не понял… – угрожающе набычивается Юра.
– Пойдем потрещим, все поймешь, – предлагаю я спокойно.
– Отойдем, – соглашается он и направляется к ближайшему дивану.
Вот теперь я заметил, где люди Козыря. Их человек пять, не считая того типа, который пошел менять деньги.
Братки увидели, что их шефа отводят от рулетки, и тут же подтягиваются к нам из толпы.
– Скажи своим мальчикам, чтобы не путались под ногами, – говорю Козырю, устроившись на диване, и жестом подзываю официантку.
– Два кофе, – прошу ее.
Девушка, сверкнув белозубой улыбкой, уходит к бару.
– Какой у тебя базар? – подозрительно интересуется Козырь.
– Самый что ни на есть для тебя простой. – Достаю сигареты, закуриваю, не предлагая собеседнику. – Кто тебе сделал заказ на слежку за Розеншельдом и с какими людьми ты общаешься в процессе?
– Ты мент, что ли? – тут же пытается «пробить» меня бандюган.
– Нет. Тебе вообще не обязательно знать, кто я такой, хватит и того, что я о тебе знаю достаточно.
– Похоже, ты все-таки не совсем врубаешься, куда лезешь, – начинает Козырь.
Но я его перебиваю:
– Заткнись и слушай сюда! Если ты сейчас не ответишь на мои вопросы так, как этого хочу я, из казино тебе сегодня уехать можно будет только ногами вперед. И поверь мне, что это не шутка. У меня мало времени объяснять тебе здесь, что и как, поэтому просто поверь моим словам. И я тебя прошу, Козырь, не тяни резину!
Сижу вполоборота, пристально слежу за реакцией авторитета. Я действительно не намерен с ним играть в кошки-мышки.
Нам приносят кофе. Козырь готов разорвать меня на тряпки. Это понятно, но такого не случится по двум причинам. Во-первых, в этом заведении отменно следят за порядком местные силы безопасности, а во-вторых, несмотря на все боксерские навыки Юры, я уделаю его за доли секунды.
Отпиваю кофе, жду, когда Козырь немного придет в себя.
– Слышь, а ты не псих часом? – Бандюган пристально всматривается в меня.
– За это не волнуйся, – усмехаюсь я и отставляю чашку на столик. – Так как у нас насчет разговора?
– Здесь однозначно не получится. – Авторитет спокоен и не спеша закуривает сигарету. – Если какой-то разговор и состоится, то не здесь.
Могу предположить, что Козырь опасается микрофонов, которые в подобных крупных заведениях понатыканы во всех удобных местах.
– Предлагай, – разрешаю ему проявить инициативу.
– Завтра подъедешь… – начинает он, но я не даю парню договорить:
– Никаких завтра, Юра. Ты что, не понял меня? Только сегодня.
– Ну-у… – тянет авторитет, раздумывая. – Тогда поехали. Ты на своей?
– Поехали, – говорю я и упруго поднимаюсь с дивана.
Козырь встает следом.
– Куда едем? – интересуется он.
– Можешь выбрать место сам, только не выдумывай себе роль Сусанина.
Добрались до ближайшего сквера и вышли прогуляться. У меня сопровождения нет, но это не значит, что его не может быть вообще.
– Где твои люди? – с некоторым ехидством интересуется Козырь, когда мы выходим на аллейку, освещенную зеленоватым светом фонарей.
– Тебе обязательно увидеть войско, чтобы ты уяснил всю серьезность ситуации? – хмыкаю я. – По-моему, достаточно того, что твоих парней на чердаках мы взяли. Поэтому и знаем, с кем нам точно разговаривать о наболевшем.
Мой довод заставляет Козыря задуматься.
– До этого парней тоже вы брали? – спрашивает он негромко.
– Шестерых?
– Да.
– Не помню таких, – мотаю головой я. – Давай, что ли, перейдем к делу и поговорим откровенно.
– Ты же сказал, что ты не мент? А те парни побывали у мусоров, – стоит Козырь на своем.
– Я тебе еще раз могу сказать, это были не менты. Будешь упрямиться, то так же, как и те бойцы, выйти оттуда уже не сможешь. Прямо скажу, выбор у тебя небогатый.
Мы присаживаемся на скамейку. В сумерках бродят на газонах между темных деревьев выгуливающие собак граждане. И это несмотря на столь поздний час. Но после хорошей погоды ночная прохлада не мешает, и совершенно не тянет забираться в помещение.
– Ладно. Поговорим. – Наконец Козырь все обдумал и пришел к верным выводам. – Меня попросил один человек из Москвы. Серьезный человек. Попросил помочь его людям наладить наблюдение за тем евреем.
– Попросил кто?
С минуту Козырь мнется.
– Клочков.
– Это что за хрен с московской горы?
– Он… Депутат.
– Депутат чего?
– Как чего?! – удивлен Козырь моим непониманием. – Депутат, блин!
– Где он сидит? Депутаты бывают разные: те, которые от округов по мандату, от партий, мать их, от районов города…
– Да не гребу я в этом дерьме, – пожимает плечами Козырь. – Сказали помочь депутату, вот я и помогаю.
– Кто сказал? – тут же перебиваю я его. – Кто тебя просил помочь?!
Козырь понимает, что проговорился, и сплевывает от злости себе под ноги.
– Тяпа просил помочь. Папик ивентьевских. Он мне своих людей и подкинул. А когда вы их сняли с пробега, пришлось моих ребят ставить на их места.
– Археолога должны были завалить? Когда?! – напираю я.
– Какой такой, на хер, археолог?! – не понимает Козырь, причем совершенно искренне.
– Тот еврей, о котором ты знаешь.
– Так он что, археолог?!
– А ты думал, кто?! Папа Римский? Когда его хотели завалить?!
– Да не было такой просьбы! Я слышал только, что нужно выдавить из него какую-то карту. Но лично меня Тяпа об этом не просил. Наверное, он прислал бы скоро каких-то других парней для этого дела. Моим же пацанам нужно было только отпасти и четко знать, что еврей в городе и никуда дергать не собирается.
В это время звонит мой мобильный. Принимаю вызов. На связи Румянцев.
– Влад, ты где?! – Голос у Валеры взволнованный, таким я его еще не слышал.
– В городе. Что-то случилось? – волнение генерала передается и мне.
– Нападение на квартиру археолога. Там только трупы и перебита вся наша охрана!
– Я еду!
Сжав зубы, смотрю на Козыря. Он спокойно курит, и я верю, что вряд ли авторитет причастен к тому, что случилось в доме профессора.
– Все, Юра, поговорили, – подвожу черту под нашим общением. – Если будут вопросы, мы с тобой свяжемся.
Не попрощавшись, иду к своей машине. Не могу поверить, что семью археолога уничтожили. Элла погибла. Не укладывается такое у меня в голове.
Как всегда, действительность страшнее. Розеншельда и его дочь Эллу убили, а квартиру сожгли. Оперативников Романа, дежуривших в минивене во дворе, перестреляли, сделав из машины решето. Во дворе дома полно полицейских тачек. Румянцев тоже здесь.
Я осмотрел квартиру, вернее, то, что от нее осталось после пожара и тушения огня. Тела археолога и Эллы уже унесли.
Выходим с Валерой на улицу. Генерал мрачен, как никогда.
– Вот такие дела, сыщик, – произносит Валера с горечью и злостью. – Надо найти этих ублюдков. Во что бы то ни стало. Есть какие-то соображения?
– Есть, – отвечаю я и пересказываю свой разговор с Козырем.
– А я думал, ты домой укатил отдыхать.
– Как видишь, нет.
– Как думаешь, пропали бумаги? Или он их где-то прятал?
– Его могли пытать, – высказываю я предположение.
– У них не было времени после того, как они расстреляли наших пацанов. Вернее, было, но очень мало.
– И все-таки этого времени им хватило, чтобы натворить дел. Роман здесь?
– Нет его. Нигде не можем найти. Я думаю, что его могли захватить эти ублюдки, – говорит Валера, но по его тону понимаю, что он что-то не договаривает.
– Им ведь нужно было зайти в квартиру, и они зашли. А зашли, потому что археолог сам открыл им дверь…
– Да, скорее всего, так и было. Пожарные сказали, что они ломали дверь, до их появления она была в сохранности.
– Ну теперь этого не проверишь, – сожалею я.
– Теперь-то точно, – соглашается генерал.
Мы стоим возле машины Валеры и смотрим на суету во дворе.
– И мне не хочется верить своим опасениям, – договаривает Румянцев.
– Ты это насчет того, что киллеры могли зайти к археологу, использовав захваченного ими Романа?
– Я не исключаю этого, – понуро кивает генерал.
– Соседей уже опрашивают?
– Мои люди ходят вместе с милицией. К утру, надеюсь, какие-то результаты будут.
Валера надеется, но я думаю, что обходы ничего не дадут. Если и были какие-то машины у нападавших, то наверняка угнанные, и сейчас эти тачки где-то брошены. Чертовски жаль, что меня не было здесь, когда появились те ребята. Наверное, долго буду винить себя за то, что не смог предотвратить трагедию, но прошлого уже не вернешь. Я не смог уберечь девушку и ее отца, а значит, должен хотя бы за них отомстить. Когда какие-то умники говорят, что месть – это непрофессионально, их, я считаю, к серьезным делам допускать нельзя ни на шаг. В таких людях больше говорит не человек, а выгода. Раз нет души, значит, может быть и предательство.
Мы расстаемся с генералом до утра. Чтобы добраться до моего дома с окнами на Юсуповский сад, мне нужно проехать всего ничего – прямо по Московскому до Сенной площади, а там свернуть влево по Садовой, но я выбираю несколько иной маршрут. Ночь. Улицы и проспекты Санкт-Петербурга опустели, обезлюдели. С Финского залива веет холодом, и хотя еще не поздняя осень, уже неуловимо чувствуется приближение зимы. У меня и в мыслях не было кататься по городу и отдыхать таким образом, но за мной увязался хвост, и преследователи совершенно не скрывают своих гнусных намерений. Я мог бы надеяться на хороший ход своего «паджеро», однако за мной идут «мерседес» и, кажется, «БМВ». В городе от таких машин мне не оторваться. Можно, конечно, сделать разворот и подтянуть силы Румянцева, но что-то мне подсказывает не делать этого. У меня в машине небольшая спортивная сумка, в которой мирно покоятся бумаги археолога и сама карта, полученная мной в последний, можно сказать, момент. Розеншельд как будто предугадал свою судьбу и спас историческую ценность, вручив мне на хранение копии с бумаг Жерара. Если я подключу Румянцева, у меня вряд ли в полной мере представится возможность отомстить за Эллу и за Николая Андреевича, а сделать это я теперь обязан.
В игорном заведении аншлаг, народа битком. Карточные столы все заняты, и у столов с рулетками не протолкнуться. Отдельные игроки, а также женская половина посетителей дефилируют по залам, сидят в баре или в ресторане. Присоединяюсь к ним.
Козыря я нахожу быстро. Авторитет играет в рулетку, и рядом с ним торчит один из телохранителей. Где-то рядом должны быть и другие парни. Некоторое время слежу за игрой. Козырь ставит по-крупному, но проигрывает. Уже три раза авторитет загружал рулеточное поле фишками по сто долларов и ни разу не попал. Вернее, попал, только на деньги. Судя по его лицу, авторитету не по душе то, что он проигрывает, и он злится.
Какого хрена нервничать, если знаешь, куда идешь и что тебя здесь может ожидать. Идти в казино и рассчитывать на выигрыш – самое глупейшее, что может придумать человек.
Встаю сбоку от Козыря, почти вплотную к нему. Справа от меня нервно дымит сигаретой тощая дама неопределенного возраста. Ее тонкие длинные пальцы слегка дрожат, перебирая стопку фишек на столе. Костяной шарик звонко стукается о перегородки и падает в лунку с цифрой семнадцать.
– Семнадцать! Черное, нечетное! – объявляет крупье.
Козырь опять не попал. Зато у худой тетки одна фишка стояла на выигрышном числе, но, похоже, положение это не спасает, женщина проставила раньше гораздо больше денег.
– Иди поменяй! – приказывает Козырь своему бойцу, отсчитывая из толстой пачки двадцать стодолларовых купюр.
Боец забирает деньги и отваливает в сторону кассы.
– Ну как, Юра, нет у тебя сегодня фарта? – с усмешкой интересуюсь у Козыря.
Козырю тридцать девять лет, он бывший боксер в тяжелом весе и до сих пор в хорошей спортивной форме. Парнишка, в общем, не из слабых. Авторитет удивленно и с раздражением смотрит на меня.
– Не прет, – соглашается он через силу. – А я тебя знаю?
– Пока нет, но сегодня узнаешь. – Я уже снял с лица улыбку и пристально смотрю парню в глаза.
– Не понял… – угрожающе набычивается Юра.
– Пойдем потрещим, все поймешь, – предлагаю я спокойно.
– Отойдем, – соглашается он и направляется к ближайшему дивану.
Вот теперь я заметил, где люди Козыря. Их человек пять, не считая того типа, который пошел менять деньги.
Братки увидели, что их шефа отводят от рулетки, и тут же подтягиваются к нам из толпы.
– Скажи своим мальчикам, чтобы не путались под ногами, – говорю Козырю, устроившись на диване, и жестом подзываю официантку.
– Два кофе, – прошу ее.
Девушка, сверкнув белозубой улыбкой, уходит к бару.
– Какой у тебя базар? – подозрительно интересуется Козырь.
– Самый что ни на есть для тебя простой. – Достаю сигареты, закуриваю, не предлагая собеседнику. – Кто тебе сделал заказ на слежку за Розеншельдом и с какими людьми ты общаешься в процессе?
– Ты мент, что ли? – тут же пытается «пробить» меня бандюган.
– Нет. Тебе вообще не обязательно знать, кто я такой, хватит и того, что я о тебе знаю достаточно.
– Похоже, ты все-таки не совсем врубаешься, куда лезешь, – начинает Козырь.
Но я его перебиваю:
– Заткнись и слушай сюда! Если ты сейчас не ответишь на мои вопросы так, как этого хочу я, из казино тебе сегодня уехать можно будет только ногами вперед. И поверь мне, что это не шутка. У меня мало времени объяснять тебе здесь, что и как, поэтому просто поверь моим словам. И я тебя прошу, Козырь, не тяни резину!
Сижу вполоборота, пристально слежу за реакцией авторитета. Я действительно не намерен с ним играть в кошки-мышки.
Нам приносят кофе. Козырь готов разорвать меня на тряпки. Это понятно, но такого не случится по двум причинам. Во-первых, в этом заведении отменно следят за порядком местные силы безопасности, а во-вторых, несмотря на все боксерские навыки Юры, я уделаю его за доли секунды.
Отпиваю кофе, жду, когда Козырь немного придет в себя.
– Слышь, а ты не псих часом? – Бандюган пристально всматривается в меня.
– За это не волнуйся, – усмехаюсь я и отставляю чашку на столик. – Так как у нас насчет разговора?
– Здесь однозначно не получится. – Авторитет спокоен и не спеша закуривает сигарету. – Если какой-то разговор и состоится, то не здесь.
Могу предположить, что Козырь опасается микрофонов, которые в подобных крупных заведениях понатыканы во всех удобных местах.
– Предлагай, – разрешаю ему проявить инициативу.
– Завтра подъедешь… – начинает он, но я не даю парню договорить:
– Никаких завтра, Юра. Ты что, не понял меня? Только сегодня.
– Ну-у… – тянет авторитет, раздумывая. – Тогда поехали. Ты на своей?
– Поехали, – говорю я и упруго поднимаюсь с дивана.
Козырь встает следом.
– Куда едем? – интересуется он.
– Можешь выбрать место сам, только не выдумывай себе роль Сусанина.
Добрались до ближайшего сквера и вышли прогуляться. У меня сопровождения нет, но это не значит, что его не может быть вообще.
– Где твои люди? – с некоторым ехидством интересуется Козырь, когда мы выходим на аллейку, освещенную зеленоватым светом фонарей.
– Тебе обязательно увидеть войско, чтобы ты уяснил всю серьезность ситуации? – хмыкаю я. – По-моему, достаточно того, что твоих парней на чердаках мы взяли. Поэтому и знаем, с кем нам точно разговаривать о наболевшем.
Мой довод заставляет Козыря задуматься.
– До этого парней тоже вы брали? – спрашивает он негромко.
– Шестерых?
– Да.
– Не помню таких, – мотаю головой я. – Давай, что ли, перейдем к делу и поговорим откровенно.
– Ты же сказал, что ты не мент? А те парни побывали у мусоров, – стоит Козырь на своем.
– Я тебе еще раз могу сказать, это были не менты. Будешь упрямиться, то так же, как и те бойцы, выйти оттуда уже не сможешь. Прямо скажу, выбор у тебя небогатый.
Мы присаживаемся на скамейку. В сумерках бродят на газонах между темных деревьев выгуливающие собак граждане. И это несмотря на столь поздний час. Но после хорошей погоды ночная прохлада не мешает, и совершенно не тянет забираться в помещение.
– Ладно. Поговорим. – Наконец Козырь все обдумал и пришел к верным выводам. – Меня попросил один человек из Москвы. Серьезный человек. Попросил помочь его людям наладить наблюдение за тем евреем.
– Попросил кто?
С минуту Козырь мнется.
– Клочков.
– Это что за хрен с московской горы?
– Он… Депутат.
– Депутат чего?
– Как чего?! – удивлен Козырь моим непониманием. – Депутат, блин!
– Где он сидит? Депутаты бывают разные: те, которые от округов по мандату, от партий, мать их, от районов города…
– Да не гребу я в этом дерьме, – пожимает плечами Козырь. – Сказали помочь депутату, вот я и помогаю.
– Кто сказал? – тут же перебиваю я его. – Кто тебя просил помочь?!
Козырь понимает, что проговорился, и сплевывает от злости себе под ноги.
– Тяпа просил помочь. Папик ивентьевских. Он мне своих людей и подкинул. А когда вы их сняли с пробега, пришлось моих ребят ставить на их места.
– Археолога должны были завалить? Когда?! – напираю я.
– Какой такой, на хер, археолог?! – не понимает Козырь, причем совершенно искренне.
– Тот еврей, о котором ты знаешь.
– Так он что, археолог?!
– А ты думал, кто?! Папа Римский? Когда его хотели завалить?!
– Да не было такой просьбы! Я слышал только, что нужно выдавить из него какую-то карту. Но лично меня Тяпа об этом не просил. Наверное, он прислал бы скоро каких-то других парней для этого дела. Моим же пацанам нужно было только отпасти и четко знать, что еврей в городе и никуда дергать не собирается.
В это время звонит мой мобильный. Принимаю вызов. На связи Румянцев.
– Влад, ты где?! – Голос у Валеры взволнованный, таким я его еще не слышал.
– В городе. Что-то случилось? – волнение генерала передается и мне.
– Нападение на квартиру археолога. Там только трупы и перебита вся наша охрана!
– Я еду!
Сжав зубы, смотрю на Козыря. Он спокойно курит, и я верю, что вряд ли авторитет причастен к тому, что случилось в доме профессора.
– Все, Юра, поговорили, – подвожу черту под нашим общением. – Если будут вопросы, мы с тобой свяжемся.
Не попрощавшись, иду к своей машине. Не могу поверить, что семью археолога уничтожили. Элла погибла. Не укладывается такое у меня в голове.
Как всегда, действительность страшнее. Розеншельда и его дочь Эллу убили, а квартиру сожгли. Оперативников Романа, дежуривших в минивене во дворе, перестреляли, сделав из машины решето. Во дворе дома полно полицейских тачек. Румянцев тоже здесь.
Я осмотрел квартиру, вернее, то, что от нее осталось после пожара и тушения огня. Тела археолога и Эллы уже унесли.
Выходим с Валерой на улицу. Генерал мрачен, как никогда.
– Вот такие дела, сыщик, – произносит Валера с горечью и злостью. – Надо найти этих ублюдков. Во что бы то ни стало. Есть какие-то соображения?
– Есть, – отвечаю я и пересказываю свой разговор с Козырем.
– А я думал, ты домой укатил отдыхать.
– Как видишь, нет.
– Как думаешь, пропали бумаги? Или он их где-то прятал?
– Его могли пытать, – высказываю я предположение.
– У них не было времени после того, как они расстреляли наших пацанов. Вернее, было, но очень мало.
– И все-таки этого времени им хватило, чтобы натворить дел. Роман здесь?
– Нет его. Нигде не можем найти. Я думаю, что его могли захватить эти ублюдки, – говорит Валера, но по его тону понимаю, что он что-то не договаривает.
– Им ведь нужно было зайти в квартиру, и они зашли. А зашли, потому что археолог сам открыл им дверь…
– Да, скорее всего, так и было. Пожарные сказали, что они ломали дверь, до их появления она была в сохранности.
– Ну теперь этого не проверишь, – сожалею я.
– Теперь-то точно, – соглашается генерал.
Мы стоим возле машины Валеры и смотрим на суету во дворе.
– И мне не хочется верить своим опасениям, – договаривает Румянцев.
– Ты это насчет того, что киллеры могли зайти к археологу, использовав захваченного ими Романа?
– Я не исключаю этого, – понуро кивает генерал.
– Соседей уже опрашивают?
– Мои люди ходят вместе с милицией. К утру, надеюсь, какие-то результаты будут.
Валера надеется, но я думаю, что обходы ничего не дадут. Если и были какие-то машины у нападавших, то наверняка угнанные, и сейчас эти тачки где-то брошены. Чертовски жаль, что меня не было здесь, когда появились те ребята. Наверное, долго буду винить себя за то, что не смог предотвратить трагедию, но прошлого уже не вернешь. Я не смог уберечь девушку и ее отца, а значит, должен хотя бы за них отомстить. Когда какие-то умники говорят, что месть – это непрофессионально, их, я считаю, к серьезным делам допускать нельзя ни на шаг. В таких людях больше говорит не человек, а выгода. Раз нет души, значит, может быть и предательство.
Мы расстаемся с генералом до утра. Чтобы добраться до моего дома с окнами на Юсуповский сад, мне нужно проехать всего ничего – прямо по Московскому до Сенной площади, а там свернуть влево по Садовой, но я выбираю несколько иной маршрут. Ночь. Улицы и проспекты Санкт-Петербурга опустели, обезлюдели. С Финского залива веет холодом, и хотя еще не поздняя осень, уже неуловимо чувствуется приближение зимы. У меня и в мыслях не было кататься по городу и отдыхать таким образом, но за мной увязался хвост, и преследователи совершенно не скрывают своих гнусных намерений. Я мог бы надеяться на хороший ход своего «паджеро», однако за мной идут «мерседес» и, кажется, «БМВ». В городе от таких машин мне не оторваться. Можно, конечно, сделать разворот и подтянуть силы Румянцева, но что-то мне подсказывает не делать этого. У меня в машине небольшая спортивная сумка, в которой мирно покоятся бумаги археолога и сама карта, полученная мной в последний, можно сказать, момент. Розеншельд как будто предугадал свою судьбу и спас историческую ценность, вручив мне на хранение копии с бумаг Жерара. Если я подключу Румянцева, у меня вряд ли в полной мере представится возможность отомстить за Эллу и за Николая Андреевича, а сделать это я теперь обязан.
Глава двадцатая
К сентябрю 1806 года была организована четвертая коалиция против Наполеона. В нее вошли Англия с ее золотыми субсидиями, Пруссия, Швеция и Россия. Европа только-только приходила в себя после страшного сражения при Аустерлице.
Бонапарт твердой рукой перекроил карту Центральной Европы так, как ему хотелось. Шестнадцать германских княжеств были объединены им в Рейнский союз, и летом 1806 года он стал протектором этого союза. Сим актом была уничтожена «Священная Римская империя».
Весной того же года Бонапарт убрал от власти в Неаполе Бурбонов и провозгласил королем своего брата Жозефа.
В начале 1806 года лишь Россия продолжала борьбу против Наполеона, не заключая с ним мирных соглашений. Но Россия была измотана войнами и нуждалась в отдыхе или хотя бы в передышке. Наполеон, которому так же требовалось время на восстановление сил, чувствовал колебание противников и тут же дал понять Петербургу и Лондону, что Франция готова вести переговоры. Талейран завязал тайные отношения с Лондоном, разумеется, с ведома Наполеона, но вскоре эти переговоры зашли в тупик. А так как и России был предложен совершенно неприемлемый вариант якобы мирного договора с французами, Александр Первый не пожелал его ратифицировать.
Это странно, но Наполеон почему-то надеялся, что русский царь утвердит договор, и когда этого не произошло, приказал Бертье не возвращать армию во Францию.
Первого октября Берлин выдвинул Наполеону ультиматум с требованием вывести французские войска с германских земель в десятидневный срок. Прусское дворянство заявило, что разгромит Бонапарта одним ударом. Воистину, ничему пруссаки не научились. Немцы, как всегда, торопились, будто забыли, как молниеносно и совсем недавно Наполеон расправился с их дивизиями. Подобная немецкая заносчивость не раз еще выйдет боком Германии, и не только в том столетии…
Уезжаю как можно дальше от центра. Преследователи поняли мой маневр и решили, наверное, не спешить. Открывать пальбу в городе им невыгодно, так как полно патрульных полицейских машин и дежурных постов ОМОНа.
Я уверен, что археолога они заставили говорить, а он, как человек неподготовленный, раскололся в секунду. В этом я Николая Андреевича не виню, пусть земля ему будет пухом.
Выезжаю на Витебский проспект и втапливаю педаль газа в пол. «Мерседес» и «БМВ» плотно висят на хвосте. Я собираюсь выехать на московскую трассу, и это у меня получается. Не доезжая Шушар, резко ухожу на проселочную дорогу. Вот здесь уже хозяин положения мой джип. Ямы, бугры, колея от тяжелых тракторов. Для джипа, пусть и не совсем внедорожника, такая дорога сложности не представляет, чего нельзя сказать о машинах преследователей. Они явно отстают.
Понятия не имею, куда меня может завести этот проселок, но так ли это сейчас важно? Свет фар выдергивает из темноты неровности дороги. Окно в дверце джипа открыто, чтобы услышать первые выстрелы, когда преследователи решат, что хватит заниматься трофи на совершенно непригодных к этому делу машинах. Впрочем, они могут пользоваться и оружием с глушителями.
Мне понятно, что парни хотят взять меня целого и невредимого, чтобы узнать, где же находятся бумаги. С одной стороны, это утешает, с другой – не очень.
Впереди, чуть левее, замечаю поворот и темные строения, открытые со всех сторон. А вокруг только поля. Идущие позади машины отстают метров на сто пятьдесят.
У меня явно имеется фора во времени. Здание оказывается недостроенным коровником, а может, каким-то другим объектом сельскохозяйственного назначения. Для меня это значения не имеет. Загоняю джип между бетонными блоками и, забрав сумку, покидаю машину. Тачки преследователей быстро приближаются. Их машины размеренно покачиваются на ухабах. Ребятам повезло, что не было дождей, иначе бы они давно уже оставили мысль о преследовании.
Прячу сумку под плиту, быстро закидываю узкий провал кирпичами. Теперь за бумаги можно не волноваться. Достаю из наплечной кобуры «глок», передергиваю затвор. В обойме девятнадцать патронов, и у меня еще парочка таких запасных магазинов. На небольшую войну мне хватит. Жаль только, что нет с собой прибора ночного видения. Будем надеяться, что и у преследователей, которые уже въехали на территорию недостроя, ПНВ не окажется.
Пригнувшись, перебегаю к поддонам с кирпичом. Совершенное безрассудство со стороны хозяев строительства оставлять объект без охраны. Любые стройматериалы сегодня в цене, и разворовать тут могут все очень быстро. Но это не мое опять же дело. Хотелось бы посмотреть, сколько у меня противников? Но такой возможности пока не дают.
«Мерседес» и «БМВ» заезжают за стену объекта, и на этом все. Теперь придется гадать, сколько прикатило мальчиков по мою душу. Ругаю себя за допущенную ошибку. Нужно было встретить гостей на въезде и заставить их под огнем покинуть машины. Теперь уже думать поздно, пора действовать.
Оглядываюсь, пытаясь отыскать у себя за спиной точку повыше, способную доминировать над территорией. Тщетно. Таких мест здесь нет.
– Эй! Детектив! – вдруг нарушает ночную тишину окрик со стороны прибывших. – Давай-ка лучше выходи, и мы договоримся!
Двигатели машин они заглушили. Пытаюсь определить, есть ли в это время какие-то подвижки у меня на флангах. Могут отвлечь разговором. Пока не отвечаю, чтобы не обозначать свое место.
В это время подключается другой голос:
– Слушай, Влад! На хрен тебе лишняя головная боль?! – Этот голос уже более грубый и властный. – Мы можем договориться! Ты ведь работаешь за деньги, так мы их тебе дадим! Сколько ты хочешь за карту?!
В этот момент замечаю шевеление за темнеющей горкой песка справа. Метрах в пятнадцати от меня. Вскидываю пистолет и, выждав, когда движение повторится, нажимаю на спуск.
В тишине выстрел резко бьет по ушам. Тут же до меня доносится вскрик раненого.
Пули чужаков начинают лупить по кирпичам, визжат при рикошетах. Я не ошибся, предугадав, что у парней оружие будет с глушителями. Мне бы тоже не помешал такой приборчик, дабы не привлекать пальбой внимание спящей округи.
Замечаю перебегающую тень и тут же посылаю в нее несколько зарядов. Без вскрика, взмахнув руками, человек валится на землю.
Что называется, попал. Не хотелось, чтобы это оказался сторож, проснувшийся после пьянки и без вины попавший под раздачу. Сколько их там, вооруженных? Стрельба смолкает.
– Влад! – вновь голос с той стороны. – Ты убрал двух моих людей! У тебя нет никаких шансов! Свой бизнес можешь засунуть себе в жопу и валить из города! Никакие мусора тебе не помогут, это я тебе говорю! У тебя есть три минуты, подумай последний раз!
Да хоть полчаса. Видали, какой, бля, самоуверенный мудила! Три минуты он мне дал! Хренотень собачья! Ответ здесь только один – эти ублюдки уже трупы, но сами они этого еще не знают. Наверняка кто-то из них, а может, и все они, дырявили машину охраны. Такого шанса ответить я не упущу.
Перемещаюсь за поддонами к чернеющему недалеко котлу, в котором варят битум. На кой черт строители его сюда притащили, когда и намека на крышу еще нет? Но котел мне может помочь. Быстро перебегаю и вроде бы остаюсь незамеченным. От котла делаю короткую перебежку до бетонных плит с торчащей из них арматурой. Затем еще дальше к траве и канаве.
Канава оказалась достаточно глубокой и, слава богу, без воды. Чтобы пройти по ней, все равно приходится пригибаться. За те три минуты, что у меня на раздумья, успеваю зайти мальчикам в тыл. Конечно же это очень плохие мальчики, и придется засранцев наказать.
Вижу двоих, вернее, троих возле стены. Двое торчат возле одного угла, третий – у дальнего от меня. Может, есть и кто-то еще, но тогда этот человек (или их несколько) ушли в глубину недостроенной коробки. Хрен с ними, они еще себя проявят.
Открываю огонь, начиная с дальнего типа. За полторы секунды укладываю всех троих. Меняю позицию. В глазах слегка рябит после вспышек от выстрелов, и не могу точно сказать, видел ли я какое-нибудь движение на стройке. Можно думать, что пятерых я уложил, но не стоит надеяться на легкий исход поединка. Посмотрим, что там у нас будет дальше. А дальше – тишина.
Бонапарт твердой рукой перекроил карту Центральной Европы так, как ему хотелось. Шестнадцать германских княжеств были объединены им в Рейнский союз, и летом 1806 года он стал протектором этого союза. Сим актом была уничтожена «Священная Римская империя».
Весной того же года Бонапарт убрал от власти в Неаполе Бурбонов и провозгласил королем своего брата Жозефа.
В начале 1806 года лишь Россия продолжала борьбу против Наполеона, не заключая с ним мирных соглашений. Но Россия была измотана войнами и нуждалась в отдыхе или хотя бы в передышке. Наполеон, которому так же требовалось время на восстановление сил, чувствовал колебание противников и тут же дал понять Петербургу и Лондону, что Франция готова вести переговоры. Талейран завязал тайные отношения с Лондоном, разумеется, с ведома Наполеона, но вскоре эти переговоры зашли в тупик. А так как и России был предложен совершенно неприемлемый вариант якобы мирного договора с французами, Александр Первый не пожелал его ратифицировать.
Это странно, но Наполеон почему-то надеялся, что русский царь утвердит договор, и когда этого не произошло, приказал Бертье не возвращать армию во Францию.
Первого октября Берлин выдвинул Наполеону ультиматум с требованием вывести французские войска с германских земель в десятидневный срок. Прусское дворянство заявило, что разгромит Бонапарта одним ударом. Воистину, ничему пруссаки не научились. Немцы, как всегда, торопились, будто забыли, как молниеносно и совсем недавно Наполеон расправился с их дивизиями. Подобная немецкая заносчивость не раз еще выйдет боком Германии, и не только в том столетии…
Уезжаю как можно дальше от центра. Преследователи поняли мой маневр и решили, наверное, не спешить. Открывать пальбу в городе им невыгодно, так как полно патрульных полицейских машин и дежурных постов ОМОНа.
Я уверен, что археолога они заставили говорить, а он, как человек неподготовленный, раскололся в секунду. В этом я Николая Андреевича не виню, пусть земля ему будет пухом.
Выезжаю на Витебский проспект и втапливаю педаль газа в пол. «Мерседес» и «БМВ» плотно висят на хвосте. Я собираюсь выехать на московскую трассу, и это у меня получается. Не доезжая Шушар, резко ухожу на проселочную дорогу. Вот здесь уже хозяин положения мой джип. Ямы, бугры, колея от тяжелых тракторов. Для джипа, пусть и не совсем внедорожника, такая дорога сложности не представляет, чего нельзя сказать о машинах преследователей. Они явно отстают.
Понятия не имею, куда меня может завести этот проселок, но так ли это сейчас важно? Свет фар выдергивает из темноты неровности дороги. Окно в дверце джипа открыто, чтобы услышать первые выстрелы, когда преследователи решат, что хватит заниматься трофи на совершенно непригодных к этому делу машинах. Впрочем, они могут пользоваться и оружием с глушителями.
Мне понятно, что парни хотят взять меня целого и невредимого, чтобы узнать, где же находятся бумаги. С одной стороны, это утешает, с другой – не очень.
Впереди, чуть левее, замечаю поворот и темные строения, открытые со всех сторон. А вокруг только поля. Идущие позади машины отстают метров на сто пятьдесят.
У меня явно имеется фора во времени. Здание оказывается недостроенным коровником, а может, каким-то другим объектом сельскохозяйственного назначения. Для меня это значения не имеет. Загоняю джип между бетонными блоками и, забрав сумку, покидаю машину. Тачки преследователей быстро приближаются. Их машины размеренно покачиваются на ухабах. Ребятам повезло, что не было дождей, иначе бы они давно уже оставили мысль о преследовании.
Прячу сумку под плиту, быстро закидываю узкий провал кирпичами. Теперь за бумаги можно не волноваться. Достаю из наплечной кобуры «глок», передергиваю затвор. В обойме девятнадцать патронов, и у меня еще парочка таких запасных магазинов. На небольшую войну мне хватит. Жаль только, что нет с собой прибора ночного видения. Будем надеяться, что и у преследователей, которые уже въехали на территорию недостроя, ПНВ не окажется.
Пригнувшись, перебегаю к поддонам с кирпичом. Совершенное безрассудство со стороны хозяев строительства оставлять объект без охраны. Любые стройматериалы сегодня в цене, и разворовать тут могут все очень быстро. Но это не мое опять же дело. Хотелось бы посмотреть, сколько у меня противников? Но такой возможности пока не дают.
«Мерседес» и «БМВ» заезжают за стену объекта, и на этом все. Теперь придется гадать, сколько прикатило мальчиков по мою душу. Ругаю себя за допущенную ошибку. Нужно было встретить гостей на въезде и заставить их под огнем покинуть машины. Теперь уже думать поздно, пора действовать.
Оглядываюсь, пытаясь отыскать у себя за спиной точку повыше, способную доминировать над территорией. Тщетно. Таких мест здесь нет.
– Эй! Детектив! – вдруг нарушает ночную тишину окрик со стороны прибывших. – Давай-ка лучше выходи, и мы договоримся!
Двигатели машин они заглушили. Пытаюсь определить, есть ли в это время какие-то подвижки у меня на флангах. Могут отвлечь разговором. Пока не отвечаю, чтобы не обозначать свое место.
В это время подключается другой голос:
– Слушай, Влад! На хрен тебе лишняя головная боль?! – Этот голос уже более грубый и властный. – Мы можем договориться! Ты ведь работаешь за деньги, так мы их тебе дадим! Сколько ты хочешь за карту?!
В этот момент замечаю шевеление за темнеющей горкой песка справа. Метрах в пятнадцати от меня. Вскидываю пистолет и, выждав, когда движение повторится, нажимаю на спуск.
В тишине выстрел резко бьет по ушам. Тут же до меня доносится вскрик раненого.
Пули чужаков начинают лупить по кирпичам, визжат при рикошетах. Я не ошибся, предугадав, что у парней оружие будет с глушителями. Мне бы тоже не помешал такой приборчик, дабы не привлекать пальбой внимание спящей округи.
Замечаю перебегающую тень и тут же посылаю в нее несколько зарядов. Без вскрика, взмахнув руками, человек валится на землю.
Что называется, попал. Не хотелось, чтобы это оказался сторож, проснувшийся после пьянки и без вины попавший под раздачу. Сколько их там, вооруженных? Стрельба смолкает.
– Влад! – вновь голос с той стороны. – Ты убрал двух моих людей! У тебя нет никаких шансов! Свой бизнес можешь засунуть себе в жопу и валить из города! Никакие мусора тебе не помогут, это я тебе говорю! У тебя есть три минуты, подумай последний раз!
Да хоть полчаса. Видали, какой, бля, самоуверенный мудила! Три минуты он мне дал! Хренотень собачья! Ответ здесь только один – эти ублюдки уже трупы, но сами они этого еще не знают. Наверняка кто-то из них, а может, и все они, дырявили машину охраны. Такого шанса ответить я не упущу.
Перемещаюсь за поддонами к чернеющему недалеко котлу, в котором варят битум. На кой черт строители его сюда притащили, когда и намека на крышу еще нет? Но котел мне может помочь. Быстро перебегаю и вроде бы остаюсь незамеченным. От котла делаю короткую перебежку до бетонных плит с торчащей из них арматурой. Затем еще дальше к траве и канаве.
Канава оказалась достаточно глубокой и, слава богу, без воды. Чтобы пройти по ней, все равно приходится пригибаться. За те три минуты, что у меня на раздумья, успеваю зайти мальчикам в тыл. Конечно же это очень плохие мальчики, и придется засранцев наказать.
Вижу двоих, вернее, троих возле стены. Двое торчат возле одного угла, третий – у дальнего от меня. Может, есть и кто-то еще, но тогда этот человек (или их несколько) ушли в глубину недостроенной коробки. Хрен с ними, они еще себя проявят.
Открываю огонь, начиная с дальнего типа. За полторы секунды укладываю всех троих. Меняю позицию. В глазах слегка рябит после вспышек от выстрелов, и не могу точно сказать, видел ли я какое-нибудь движение на стройке. Можно думать, что пятерых я уложил, но не стоит надеяться на легкий исход поединка. Посмотрим, что там у нас будет дальше. А дальше – тишина.
Глава двадцать первая
Восьмого октября 1806 года Наполеон отдал приказ о вторжении в Пруссию. Бонапарт не стал дожидаться, пока хвастливые немцы перейдут в наступление. Тремя колоннами он перешел границу. Заальфельд, Йена, Ауэрштедт. Всего лишь три небольших сражения – и войска Наполеона двадцать седьмого октября уже вступили в Берлин. Девятнадцать дней понадобилось Наполеону, чтобы разгромить прусских бахвалов и еще раз доказать всю пагубность линейной устаревшей тактики, которой пользовались тогда в Европе все, за исключением самого Бонапарта.
«Скучившись, как стадо дрожащих овец, стояла прусско-саксонская армия вокруг Веймара и Йены. Еще была возможность перейти через Заалу и ударить во фланг врагу, но на это не было ни сил, ни мужества, ни охоты», – так писал о немцах Меринг.
«Наполеон дунул на Пруссию, и она перестала существовать», – это были уже слова великого Гейне.
Так оно и оказалось на самом деле. И не было тогда силы, способной остановить гения военной мысли. Наполеон еще раз доказал, на что он способен, разбив в пух и прах русскую армию под Фридландом. Россия, воевавшая одновременно с Турцией и потерявшая треть своей гвардии в сражении с Бонапартом, в июне 1807 года подписала с Францией Тильзитский договор о мире. Четвертая коалиция перестала существовать.
Получилось так, что я не рассчитал, и теперь поговорить мне определенно не с кем. Следовавших за мной парней было пятеро, и всех пятерых я отправил в ад. Каким бы это ни было удачным для меня исходом, все равно собой я недоволен. Нужно было хотя бы одного оставить для беседы. Но… После драки кулаками не машут.
Возвращаюсь в город. Что это были за люди? Номера машин, документы, которые я обнаружил у убитых, вполне возможно, мне и помогут, хотя есть сомнения на этот счет. Еду на арендованную мной квартиру, которую всегда держу про запас. Именно для таких случаев.
Поставив машину возле подъезда, поднимаюсь пешком на третий этаж. Этот дом на Гражданке вполне приличный, и лестница здесь чистая, как и весь подъезд. На площадках даже горят лампочки, которые местная шпана не уничтожает.
Включив чайник, звоню Леве. Приятель хоть и спал, но у меня уважительная причина – срочное дело.
Выслушав справедливую брань друга по поводу неудачного времени суток и сомнительного состояния моего душевного равновесия, зачитываю данные, содержащиеся в изъятых у жмуров документах.
– Когда тебе нужен ответ? – Лева никак не может окончательно проснуться.
– Желательно сразу.
– Сразу даже кошки не рожают, – ворчит друг. – Через час позвоню, – обещает он и бросает трубку.
Придется и мне подождать со сном. Смотрю, что у меня есть в холодильнике, и мастерю себе яичницу с консервированной ветчиной.
Лева, как обещал, позвонил через час.
– Похоже, все документы – липа, – говорит он теперь уже более бодрым голосом. – Но если тебе сможет это что-то подсказать, скажу, что обе машины были угнаны в Москве три дня назад.
– Спасибо, дружище, это мне и хотелось услышать, – благодарю его.
– Надеюсь, у тебя на сегодня все? – интересуется Лев. – В следующий раз я отключу телефон.
– Вряд ли это у тебя получится, так как ты пожизненно на службе, – усмехаюсь я.
– Шел бы ты, Влад… – огрызается Лева беззлобно.
– Уже. Я как раз собрался прилечь отдохнуть и обязательно отключить телефон.
– Что б ты так жил, как я хотел, – сетует трубка.
– Мечты, как известно, юношей питают. Спокойной ночи, мой юный друг.
– Да пошел ты…
– И вам того же!
Тех, кого я сегодня приземлил, определенно послали из Москвы. Завтра с утра получу дополнительные данные по Тяпе из Левиного ведомства, и, очень похоже, придется вновь собираться в дорогу. Дело нужно доводить до конца, и я его доведу. Других вариантов быть не может.
С утра, не выходя из дома, получаю от Левы информацию по Тяпе. У серьезного московского бандюгана совершенно несерьезная кличка. Собственно, данных на Тяпу не так и много, но оттолкнуться есть от чего.
Команда Тяпы занимается распространением наркотиков, контролирует проституцию и занята прочими делами, никаким боком не вписывающимися в границы закона. Впрочем, законы у нас в России даже для тех, кто призван их соблюдать и защищать по долгу службы, – понятие, мягко сказать, относительное…
Мне бы стоило собраться и, не откладывая, выехать в Москву. Но, как я вчера узнал под Шушарами, тем парням мое имя и род деятельности известны, значит, придется съездить в свой офис и забрать оттуда то, что я считаю для себя важным. С офисом в мое отсутствие могут сделать все что угодно, поэтому не стоит разбрасываться ценными для себя вещами.
«Скучившись, как стадо дрожащих овец, стояла прусско-саксонская армия вокруг Веймара и Йены. Еще была возможность перейти через Заалу и ударить во фланг врагу, но на это не было ни сил, ни мужества, ни охоты», – так писал о немцах Меринг.
«Наполеон дунул на Пруссию, и она перестала существовать», – это были уже слова великого Гейне.
Так оно и оказалось на самом деле. И не было тогда силы, способной остановить гения военной мысли. Наполеон еще раз доказал, на что он способен, разбив в пух и прах русскую армию под Фридландом. Россия, воевавшая одновременно с Турцией и потерявшая треть своей гвардии в сражении с Бонапартом, в июне 1807 года подписала с Францией Тильзитский договор о мире. Четвертая коалиция перестала существовать.
Получилось так, что я не рассчитал, и теперь поговорить мне определенно не с кем. Следовавших за мной парней было пятеро, и всех пятерых я отправил в ад. Каким бы это ни было удачным для меня исходом, все равно собой я недоволен. Нужно было хотя бы одного оставить для беседы. Но… После драки кулаками не машут.
Возвращаюсь в город. Что это были за люди? Номера машин, документы, которые я обнаружил у убитых, вполне возможно, мне и помогут, хотя есть сомнения на этот счет. Еду на арендованную мной квартиру, которую всегда держу про запас. Именно для таких случаев.
Поставив машину возле подъезда, поднимаюсь пешком на третий этаж. Этот дом на Гражданке вполне приличный, и лестница здесь чистая, как и весь подъезд. На площадках даже горят лампочки, которые местная шпана не уничтожает.
Включив чайник, звоню Леве. Приятель хоть и спал, но у меня уважительная причина – срочное дело.
Выслушав справедливую брань друга по поводу неудачного времени суток и сомнительного состояния моего душевного равновесия, зачитываю данные, содержащиеся в изъятых у жмуров документах.
– Когда тебе нужен ответ? – Лева никак не может окончательно проснуться.
– Желательно сразу.
– Сразу даже кошки не рожают, – ворчит друг. – Через час позвоню, – обещает он и бросает трубку.
Придется и мне подождать со сном. Смотрю, что у меня есть в холодильнике, и мастерю себе яичницу с консервированной ветчиной.
Лева, как обещал, позвонил через час.
– Похоже, все документы – липа, – говорит он теперь уже более бодрым голосом. – Но если тебе сможет это что-то подсказать, скажу, что обе машины были угнаны в Москве три дня назад.
– Спасибо, дружище, это мне и хотелось услышать, – благодарю его.
– Надеюсь, у тебя на сегодня все? – интересуется Лев. – В следующий раз я отключу телефон.
– Вряд ли это у тебя получится, так как ты пожизненно на службе, – усмехаюсь я.
– Шел бы ты, Влад… – огрызается Лева беззлобно.
– Уже. Я как раз собрался прилечь отдохнуть и обязательно отключить телефон.
– Что б ты так жил, как я хотел, – сетует трубка.
– Мечты, как известно, юношей питают. Спокойной ночи, мой юный друг.
– Да пошел ты…
– И вам того же!
Тех, кого я сегодня приземлил, определенно послали из Москвы. Завтра с утра получу дополнительные данные по Тяпе из Левиного ведомства, и, очень похоже, придется вновь собираться в дорогу. Дело нужно доводить до конца, и я его доведу. Других вариантов быть не может.
С утра, не выходя из дома, получаю от Левы информацию по Тяпе. У серьезного московского бандюгана совершенно несерьезная кличка. Собственно, данных на Тяпу не так и много, но оттолкнуться есть от чего.
Команда Тяпы занимается распространением наркотиков, контролирует проституцию и занята прочими делами, никаким боком не вписывающимися в границы закона. Впрочем, законы у нас в России даже для тех, кто призван их соблюдать и защищать по долгу службы, – понятие, мягко сказать, относительное…
Мне бы стоило собраться и, не откладывая, выехать в Москву. Но, как я вчера узнал под Шушарами, тем парням мое имя и род деятельности известны, значит, придется съездить в свой офис и забрать оттуда то, что я считаю для себя важным. С офисом в мое отсутствие могут сделать все что угодно, поэтому не стоит разбрасываться ценными для себя вещами.