Итак, война окончена. За старшего в охране теперь Жека. Парень грамотно руководит людьми, и я дал ему несколько ценных советов, которые он принял к сведению и реализовал с фантастической быстротой. Парнишка он способный.
С Майей мы полдня бродили по удивительно живописным окрестностям, искупались в небольшом озере.
Девушка рассказывала мне о себе, и я благодарен ей, что она не требовала того же от меня. Мы договорились, что я постараюсь хотя бы к концу лета выбраться к ним.
Вечером захожу попрощаться с Виталием Валерьевичем. Его временное жилище оборудовано по высшему разряду. Единственное неудобство - сотовый телефон в такой глухомани не работает, а до спутниковой связи даже при всех своих деньгах наши мафиози все-таки еще не доросли. Поэтому используется мощная радиостанция, которая в общем-то мало чем отличается от телефона.
- Жаль, что вы уезжаете, - говорит Бродский. - Очень жаль! Но я не оставляю надежды, что когда-нибудь вы вернетесь. Можете не сомневаться, ваши акции будут только расти. Любая помощь, любые деньги, все, что я в силах, по первому требованию... - заверяет он меня.
Приятно все это слышать, но злоупотреблять щедростью Виталия Валерьевича я не собираюсь. Мне бы хотелось услышать от него кое-что, но я не спрашиваю. Здесь дело посерьезней, и напрягать мафиози, чтобы он выдал мне фамилию московского заказчика из самых верхов - это уже совершенно другое, так мне кажется...
- Знаете, Герасим, - говорит Виталий Валерьевич, - в Москве есть такой бизнесмен, Полозков Юрий Матвеевич...
Стараюсь сохранить как можно более безучастный вид. Мне ли не знать этого толстяка.
- Так вот... - продолжает мафиози, - этот Полозков напрямую связан с... наклонитесь, пожалуйста, - имя, которое он произносит, заставляет меня вздрогнуть и стиснуть кулаки. Это влиятельнейший человек в правительстве, и то, чем он занимается в свободное от законотворчества время, пробуждает во мне дикую ярость.
Я готов голыми руками разорвать эту падаль на куски и бросить его печень воронью. Клянусь, я этого гада выпотрошу, как только доберусь до Москвы.
- Вот так, Герасим, - с горечью подытоживает Виталий Валерьевич, - у вас враги - не чета моим. Кремль штурмом не возьмешь.
Усмехаюсь. Нет на земле таких крепостей, которые при соответствующей подготовке нельзя было бы взять штурмом. А ведь ублюдок, о котором идет речь, живет не в Кремле, и охраны у него кот наплакал. А это значит, он более досягаем, чем я для него. Я мобилен, не привязан к определенному месту. Так что, как говаривал один мой знакомый из Одессы, мы еще "будем посмотреть", чем дело кончится...
- Как вы оправдаетесь перед вашим заказчиком? - спрашиваю мафиози.
Он улыбается и машет рукой, как будто отгоняя мух:
- Ерунда. Скажу, что вы не появились там, где мои люди вас ждали. Проще не бывает.
Ну что же, версия правдоподобная. Действительно, я чаще появляюсь там, где меня не ждут.
- Но будьте осторожны, Герасим. У этих людей достаточно власти и исполнителей хватает. Я не знаю, в чем вы перед ними провинились, но, похоже, они готовы на все, лишь бы вас уничтожить.
Я снова усмехаюсь. Виталий Валерьевич тоже улыбается.
- Поражаюсь я, Герасим, на вас глядя... - говорит он с ноткой восхищения в голосе. - Вы играете со смертью, и у вас это очень даже неплохо получается. Судя по всему, вы превосходный специалист, но боже меня упаси спрашивать, какая организация готовит такие кадры. - Он морщится от боли, держась за раненый бок. - И еще, Герасим, в связи с последними событиями я понял, что совершенно невыгодно и просто опасно быть вашим врагом. Поэтому считайте меня своим другом... - смеется Виталий Валерьевич и я вместе с ним.
Машина готова к дороге. В аэропорт меня отвезет Жека. Майя также собирается ехать с нами, но я ее отговариваю. Не люблю проводы, мне больше нравится, когда меня встречают.
- Я не очень верю, что ты когда-нибудь снова сюда приедешь, - тихо говорит Майя, положив ладони мне на грудь. - Но я буду тебя ждать, Герасим, ждать всю жизнь...
Она приникает ко мне. Я обнимаю ее за талию и целую в мягкие влажные губы. Ее дыхание похоже на шелест полевых цветов.
Кажется, наш поцелуй длился лишь мгновение, но Жека нетерпеливо давит на клаксон. С сожалением отрываемся друг от друга. Смотрю на часы и не верю своим глазам - прошло полчаса.
- До свиданья, Майя, - говорю я, дотрагиваясь до ее волос.
- До свиданья, Гера. Я буду ждать тебя... Всегда... - повторяет она.
Ее взгляд сулит мне бездну наслаждения, но я не могу туда кинуться. Пока не могу. Я еще не разобрался в себе и, черт возьми, не знаю, разберусь ли когда-нибудь.
Не оборачиваясь, иду к машине и забираюсь на заднее сиденье.
Жека тут же газует, и "мерседес" плавно, но мощно срывается с места. Минуту спустя мы уже несемся в ночи, рассекая теплый летний воздух, напоенный пьянящими запахами тайги.
Какой-нибудь писатель, случись ему узнать историю моей жизни, сравнил бы меня, наверное, с диким зверем, обреченным на одиночество и постоянную борьбу за выживание, зверем, для которого дом - вот эти безбрежные таежные дебри, таящие в себе и отдых, и пищу, и вообще все радости жизни...
Глава двадцать третья
Я же говорил, что больше всего люблю, когда меня встречают. Даже если со стволом в руках, все равно приятно, что о тебе помнят.
Обрадованный моим появлением Афанасий Сергеевич трясет мне руку. Катя звонко чмо-кает в щеку. Действительно приятно, черт возьми.
Они, как я им сказал, поселились в гостинице и с нетерпением и тревогой ждали от меня известий.
Слава богу, генерал не выходил с ними на связь и не знает о моих незапланированных подвигах в Омске. Разговор у меня с ним должен состояться лишь после нашего отлета из Новосибирска.
- Как вы съездили, Герасим? Удачно? - волнуется за меня историк. Улыбаясь, киваю.
- Даже еще помада не стерлась... - язвительно говорит Катя.
Машинально дотрагиваюсь до щеки рукой и пытаюсь рассмотреть воротник рубашки. Катя хохочет:
- Специалист по диверсиям! Ребенок ты! Я ведь тебя, как мальчика, поймала!..
Вот ведь прокол! Действительно поймала! Ох, Катя... Ох, ведьма...
- Поймала, - соглашаюсь с ней. Историк понимающе улыбается, слушая нашу перепалку.
- Кстати, насчет умыться и почиститься. Вода горячая в этом богоугодном заведении имеется? - обращаюсь к подопечным.
- Для героев чего тут только нет... - язвительно отвечает Катя, переходя на свой обычный тон.
- Представьте, Гера, мы добыли недостающие знаки, - говорит мне Афанасий Сергеевич.
- Как это, сами? - удивляюсь я.
- Сходили на кладбище и срисовали, - с вызовом подтверждает Катя. - На тебя-то надеяться нельзя - то появишься, то исчезаешь, чтобы выручать какую-нибудь девчонку...
Спорить с Катей бесполезно, она меня ревнует и не может думать ни о чем другом. Обращаюсь с укором к историку:
- Афанасий Сергеевич, я же вас просил!
Историк смущенно разводит руками.
- Ну, а что такого мы сделали? - оправдывается он. - Погуляли с Катюшей, посмотрели... Никто вроде за нами не следил. Мы срисовали все, что нам нужно, и вернулись в гостиницу. За час с небольшим управились.
Пристально гляжу на Катю. Она, потупив взгляд, произносит:
- Там был один... он в стороне стоял, довольно далеко от нас. Мне его трудно было прослушать, но он наблюдал именно за нами, это точно.
Историк с Катей, конечно же, прокололись. Ладно, теперь все равно ничего не сделаешь. Слава богу, хоть живы остались.
- Это было снова на кладбище? - интересуюсь у Афанасия Сергеевича.
Он кивает:
- Полковник выбирал места, которые не подвержены действию времени и не зависят от смены власти. Но Катюша мне ничего не говорила насчет слежки за нами...
- А зачем? - удивляется Катя. - Если уж они взялись следить, то будут это делать и дальше, тем более что места, в которых мы должны появиться, им известны.
Ну все, хорош болтать. Для тех, кто нас сейчас, возможно, слушает, наговорили мы вполне достаточно. Делаю Кате знак рукой. Она тут же замолкает.
- Ладно, о чем разговор... - нарочито безразличным тоном. - Возможно, это простое совпадение. Пойти, что ли, душ принять...
Беру сканер и проверяю комнаты на предмет "жучков". Два "клопа" имеются. Один - в трубке телефона, это уж как полагается, второй - в комнате историка. Катю почему-то прослушивать не захотели. Или у них "клопов" не хватило?
Приняв душ и переодевшись, предлагаю всем прогуляться по городу. Начало восьмого утра, и Катя с Афанасием Сергеевичем смотрят на меня с недоумением. Наконец девушка понимает, что к чему.
- Действительно, почему бы и не прогуляться? - поддерживает сна мое предложение. - Пойдемте, Афанасий Сергеевич, подышим свежим воздухом...
Историк, пожав плечами, идет собираться. Я ставлю сигнальные метки на чемоданах и сумках. После прогулки посмотрим, побывают ли в номере незваные гости за время нашего отсутствия. Впрочем, я не сомневаюсь, что они к нам заглядывают, так как хотят заполучить недостающие страницы дневника. Правда, они не уверены, что историк уже сумел установить местонахождение сокровищ, поэтому предпочитают пока следить. Но это пока. Скоро все должно измениться в худшую сторону. Во всяком случае, от меня они просто мечтают избавиться...
- Дорогой, как тебе нравится мое новое платье? - спрашивает Катя, выходя из, свой комнаты.
Она, как всегда, великолепна. Платье довольно смело декольтировано, в меру короткое, с широким поясом, выгодно подчеркивает талию и смотрится шикарно.
- Изумительно! Я в тебя почти влюбился... - заверяю ее.
- Почти... - повторяет за мной Катя презрительно.
Подхожу к ней, обнимаю за плечи. Чувствую, что девушка мгновенно напряглась. Я хотел ее поцеловать, но теперь делать этого не стоит.
- "Почти" - это значит, что я тебя... Впрочем, нет, тебя любить трудно... - говорю со смущенной улыбкой и, отпустив девушку, отступаю на пару шагов.
- Можно подумать, с тобой все так просто и легко... - сникает Катя, теряя свою обычную выдержку.
Я делаю вид, что хочу пройти у нее за спиной, чтобы задернуть портьеру. Девушка собирается посторониться. Резко повернувшись, подхватываю ее на руки и кружу по комнате. Катя невольно хватается за мою шею, и я наконец целую ее в губы. Катины руки крепче обхватывают меня, и ее губы осторожно отвечают на мой поцелуй. Катя кажется мне легкой, как пушинка, и я мог бы носить ее на руках, наверное, весь день.
Во мне возникает желание... Нет, нельзя! Шумно выдохнув воздух, быстро опускаю девушку. Ох, уж эти женщины.
Появляется историк, хлопая себя по карманам.
- Вы не видели моих очков? - озабоченно спрашивает он у нас.
Я улыбаюсь. Катя весело смеется:
- Афанасий Сергеевич, они же у вас на носу!
Старик дотрагивается рукой до оправы:
- Да, в самом деле. Надо же, какой я стал рассеянный... - сокрушается он.
Не уверен, что историк был когда-нибудь более собранным.
Лишь через двадцать минут мы наконец выходим из гостиницы: сначала Катя долго не может найти помаду, втроем мы ее ищем и совершенно случайно находим на подоконнике за шторами, потом у историка, как на грех, запропастилась куда-то электронная записная книжка, я обнаруживаю ее почему-то в холодильнике - уж не знаю, рассчитана ли она на работу при низкой температуре. В общем, мои напарники стоят один другого. Говорят, с кем поведешься, от того и наберешься. Если я тоже начну забывать все подряд, то... в общем, понятно, что тогда будет. Прогулявшись по набережной, идем в сторону Восточного проспекта.
- За нами "хвост", - объявляет Катя, беря меня за руку.
Слежку я заметил давно, еще до того, как мы вышли на берег Оби. За нами следует молодой парнишка в спортивном костюме, а чуть позади - белая "девятка".
- Пусть потешатся... - бросаю безразлично. Историк идет впереди нас и занят своими мыслями. Не спеша переходим по мосту на левый берег Оби. Оборачиваюсь и вижу, что вот-вот загорится сменка светофора. Как только свет переключается, поднимаю руку и торможу такси. Парень, шедший за нами, бросается назад, к своей машине. На такси доезжаем до улицы Ватутина. Расплатившись, веду своих подопечных дворами. "Хвост" легко срезался. Еще раз убеждаюсь, пасут нас пока дилетанты. Сориентировавшись на местности, оставляю Катю с историком в скверике, а сам, поймав частника, доезжаю до Толмачевского шоссе.
Отпустив водилу, прохожу метров двести и стучусь в калитку низенького частного домика.
Через минуту, обменявшись с хозяином, вышедшим на мой стук, паролем, иду вместе с ним к вместительному сараю-гаражу. Здесь меня дожидается потрепанный с виду УАЗ-3309 - фургон. Вряд ли кто-нибудь, кроме посвященных, догадается, что за техника скрыта под невзрачным корпусом УАЗа. Впрочем, на что способна эта машина, я и сам еще не знаю.
На УАЗе возвращаюсь за Катей и историком. Ход у автомобиля мягкий, почти как у иномарки, - это зависит также от тяжести брони, которую несет машина. Двигателя практически не слышно, так как под кожухом - "мерседесовский" дизель. С остальными наворотами УАЗа разберемся уже в дороге. Салон - как в микроавтобусе, только комфортнее и со спальными складными местами. Есть телевизор с видео, компактный холодильник и на крыше - специальный багажный отсек. В таком варианте машина для нашей экспедиции - лучше не придумаешь.
- Ты уверен, что на этом чудище мы когда-нибудь поедем? - изумленно спрашивает меня Катя, когда я распахиваю перед ней и Афанасием Сергеевичем дверцу салона.
Мне остается только лишний раз удивляться, до какой степени бывают наивны даже очень неглупые женщины.
- Очень надежная машина... - защищает УАЗ историк. - Я ездил на таких в экспедиции, они даже по пескам отлично ходят...
- На таких вы не ездили, - уверяю Афанасия Сергеевича.
Забравшись рядом со мной на сиденье, Катя меняет свое мнение об УАЗе, как только мы трогаемся с места, - сиденья здесь плавно повторяют контуры тела, имеется регулировка. Кондиционер также наличествует.
- Это не "уазик"! - заявляет Катя уверенно.
- А что же тогда? - спрашиваю я с деланным недоумением.
Девушка, осмотрев салон, где на мягком диванчике удобно расположился историк, заявляет.
- Это оборотень из вашей преисподней...
Я смеюсь:
- Обязательно передам Степанычу, как обозвали его любимое детище...
Генерал создавал свою базу практически на энтузиазме полевиков и, курсантов и лишь изредка "пробивал" недостающие средства. Большую их часть мы экспроприировали за границей...
Выезжаю на Богдана Хмельницкого и рулю за город, на Кемеровскую трассу. Катя и историк с удивлением смотрят на меня.
- Наши вещи заберут вечером... - объясняю им. - Мы тут посоветовались, и я решил, что в гостиницу нам возвращаться не стоит.
Мои спутники спокойно переносят это известие. Я действительно решил все в последний момент. Если нас и здесь выследили, то лучше подстраховаться.
Беру трубку спутниковой связи и соединяюсь с генералом.
Вкратце объясняю ситуацию и прошу, чтобы он, ближе к вечеру, послал людей за нашими вещами. Данные, которые я узнал от Виталия Валерьевича, перешлю Старику сразу после полудня, так как их придется кодировать на импульсный сигнал, дабы никто уж точно не перехватил, а это требует времени. Пожелав нам удачи, генерал отсоединился.
Катя, оценив достоинства нашего средства передвижения, в восторге. Перебравшись в салон к Афанасию Сергеевичу, она устраивается за телевизором. Прием телепередач здесь паршивый, поэтому всю дорогу до Кемерова она занимается просмотром видеофильмов.
Почти триста километров проходим за два с небольшим часа.
Катя смотрит первую серию "Унесенных ветром", историк о чем-то сосредоточенно думает, а потом... засыпает.
В Кемерове находим приличный ресторан и плотно обедаем. Предупреждаю своих спутников, что до Ачинска больше остановок не будет (разве что для отправления естественных потребностей).
Вернувшись обратно в машину, кодирую послание. Информация уйдет на спутник, а оттуда одним коротким импульсом протяженностью в доли секунды дойдет по назначению. Так же передаются сигналы "ключ на старт" к стратегическому оружию, несущему ядерные заряды. Такой сигнал может заключать в себе сотни бит информации, а перехватить его практически невозможно.
Глава двадцать четвертая
Еще за обедом в ресторане Афанасий Сергеевич как-то замкнулся, ушел в себя, все время что-то записывал в своем блокноте. Весь путь до Красного Яра он молчит, думает.
Катя ему не мешает, смотрит вторую серию "Унесенных ветром". Мне тоже не до разговоров - полил такой дождь, словно где-то наверху прорвало шлюзы, поэтому с неослабевающим вниманием слежу за дорогой.
- Понял! - вдруг истошно вопит историк. Катя неохотно отрывается от экрана "филипса", с недоумением смотрит на Афанасия Сергеевича.
- Прямо как Архимед, - смеюсь я, наблюдая за историком в зеркальце заднего обзора.
- Я нашел связь, которую раньше не замечал в дневниках! - волнуется он, перелистывая свои записи.
- И чем же нам это может помочь? - интересуюсь я, сбросив газ перед левым поворотом, и прижимаюсь к обочине.
Навстречу летит лесовоз, доверху груженный длинными хлыстами кедрача. Шоферня в этих местах носится на КамАЗах, совсем как в Москве крутизна на "мерсах" - без всяких правил, только здесь подобный придурок может запросто смахнуть встречную машину с трассы, зацепив ее хлыстом на повороте. Нам повезло, лесовоз приходит мимо, не задев нас.
- Понимаете, в записях полковника просматривается определенная тенденция... - говорит историк. - Долго объяснять, но если я прав, то... вот поглядите, сейчас я напишу то, что мы можем увидеть в Ачинске... - довольный собой, он что-то чертит в блокноте.
- Мы и так все это узнаем, уж коли туда едем, - охлаждаю пыл историка. - По-моему, ваше открытие несколько запоздало...
- Вы не поняли... - возражает он. - Есть определенная параллель! Понимаете? ПАРАЛЛЕЛЬ!!!
Хрен с ней, с этой параллелью. Главное, чтобы в Ачинске нас не запараллелили к земле там, где мы обычно и берем эти чертовы отметки...
Предсказания историка сбылись: последняя метка, найденная нами в Ачинске, совпала с его записями в блокноте. В этом городе слежки за нами я не заметил, и это странно. Если наши преследователи расшифровали украденные у историка документы, то должны были явиться и сюда, в Ачинск... Что ж, посмотрим, что будет дальше.
Из Ачинска мы выезжаем ранним вечером. Сойдя с основной трассы, останавливаю машину на лесной дороге. Хочу спокойно перекурить.
- Будем здесь ночевать? - спрашивает Катя, приоткрыв дверь и выглядывая из машины.
- Нет, едем дальше. Остановку сделаем перед Абаканом в Черногорске, там есть где Отдохнуть, - отвечаю ей.
Выбираюсь на свежий воздух, чтобы размять затекшие ноги.
- Даже вещей никаких нет с собой, - сетует Катя. - Переодеться же нужно будет... Пожимаю плечами:
- В Черногорске купим тебе все, что пожелаешь.
Закурив, сажусь на траву. Потом ложусь на спину.
Небо в звездах надо мной. Земля уже успела просохнуть, хотя здесь тоже недавно прошел дождь.
Историк, включив в салоне подсветку, возится со своими записями.
Текст последней тетради вбит в электронную записную книжку, которую ему подарил генерал. Эта хитрая вещица, наподобие тех, что производят япошки, сделана в России. Я думал, что, побывав в холодильнике, наша отечественная электроника выйдет из строя, но ошибся. Выходит, и наши умеют делать, когда захотят...
Катя присаживается рядом со мной и молчит. Мне не хочется разговаривать. Девушка чувствует мое настроение.
- Герасим! - зовет меня из машины Афанасий Сергеевич.
Молча поцеловав Катю в щеку, поднимаюсь на ноги и иду на зов историка.
- Я знаю теперь точные координаты, но нужно сделать привязку по нашим картам!..- сообщает он, поблескивая очками, долгожданную новость. Вот это уже дело! Забираюсь в салон "уазика" и открываю один из тайников. Достав необходимый пакет в специальном футляре, подаю его историку.
- Здесь - дореволюционные карты Красноярского края, которыми пользовались тогдашние военные ведомства, а также имеются и наши современные, очень подробные, - поясняю Афанасию Сергеевичу.
- Спасибо, Герасим. Я разберусь, - благодарит историк, принимая пакет. - Мы еще постоим?
- Сколько вам будет нужно, столько и будем стоять... - обещаю я и вылезаю из машины. Катя стоит на краю дороги и смешно, как цапля, поджав одну ногу, чешет коленку. Взгляд у нее отрешенный.
- Что с тобой? - спрашиваю, подойдя к ней.
Катя, опустив ногу, смотрит на меня озабоченно.
- Комары едят, - тихо говорит она. - И еще... Там, впереди... - Катя кивает в ту сторону, откуда мы недавно приехали. Зная, что зря говорить она не станет, гляжу в указанном направлении, но ничего не вижу, кроме темнеющего леса и старой леспромхозовской дороги.
- Ты уверена?
Девушка подходит ко мне, продолжая вслушиваться в пространство, окружающее нас. Обняв ее за плечо, жду, что она еще скажет. Назойливый комар пищит над ухом.
- Там кто-то есть... - шепчет Катя, стряхивая оцепенение. - Они опасны... Они нас ждут...
Она нервно вздрагивает. Отвожу ее к машине.
Историк, разложив карты по всему салону, ползает по ним на коленях.
- Афанасий Сергеевич, - обращаюсь к нему, - у нас могут возникнуть проблемы.
- Да-да, обязательно... - бубнит историк, погруженный в свои вычисления.
Хмыкнув, залезаю в машину и извлекаю из тайника "бизон". Историк не обращает на меня внимания, лишь машинально сдвигает карты в сторону, давая мне возможность заняться делом. Навинчиваю глушитель на ствол автомата и, взяв дополнительный шнек с боезапасом, выбираюсь наружу.
- Катя, забирайся в машину и не высовывайся. Автомобиль бронирован, и пока вы внутри, вам бояться нечего... - говорю девушке.
Катя забирается в салон. Пультом дистанционного управления блокирую в УАЗе дверцы и иду вдоль дороги.
Не пройдя и пятидесяти метров, слышу шум двигателя. Темноту леса пронзают фары автомобиля, движущегося в нашем направлении. Занимаю позицию метрах в десяти от УАЗа. Катя задернула занавески, и теперь не видно, сколько человек находится в салоне.
За аккумуляторы я не волнуюсь. Энергии в нашей крепости до черта. Два мощных компактных энергоблока, установленные в багажном отделении, способны работать без перезарядки в течение пяти лет, так как взяты из института, специализирующегося на обеспечении энергией луноходов и космических станций. У "бати" на его "волге" такой же блок работает уже грда три без проблем.
Фары приближаются. "Гости" едут на 99-й модели "жигулей".
Как только свет фар выхватывает из тьмы наш "уазик", машина останавливается. Снимаю автомат с предохранителя. Оставляя фары включенными, из "жигулей" выходят трое. В руках у них - автоматы УЗИ. Парни подбираются к "уазику" очень грамотно. Чувствуется опыт партизанских боев где-то в горячих точках. Впрочем, опыт чисто армейский. Двое заходят с флангов, третий подбегает к "уазику" и стучит кулаком в дверь.
- Открывайте! ОМОН! - рявкает он, всматриваясь в окно.
На омоновцев эти ребята уж никак не похожи.
Катя с историком сидят в машине тихо и шторки не открывают. Парень отступает на несколько шагов и снова орет:
- Выходите по одному! Оружие - на землю! Держать руки над головой! Даю одну минуту! Если не подчинитесь, открываю огонь! Время пошло!
Надоел мне этот крикун. УЗИ в его руках - еще не повод считать себя самым крутым на свете.
- Бросай оружие, суки! - рявкаю на них и тут же ныряю за большой выворотень.
Парни реагируют мгновенно. Три очереди вспарывают ночную тишь, пули лупят по стволам деревьев, на землю сыплются щепки, кора. Пистолеты-пулеметы у них без глушителей. Поэтому легко укладываю двоих, целясь на огоньки, вспыхивающие во мраке. Пальба стихает. Третий на брюхе пытается покинуть зону обстрела. Куда это он, интересно, собрался? Разговор по душам только начался...
- Не двигайся! Брось оружие и подними лапы! - приказываю ему.
В ответ - снова длинная очередь. На этот раз он стреляет на звук точнее, но выворотень с засохшими на мощных корнях пластами земли гасит все пули. Долго возиться с этим горе-снайпером я не намерен. Ответной очередью заставляю парня замолчать навсегда.
Передвигаясь короткими перебежками, осматриваю всех троих. Стрелял я качественно. Ни один не дышит. Подхожу к "уазику".
- Катя, это я... - негромко говорю в дверь и брелоком снимаю блокировку дверей.
Вид у моих спутников - бледнее не бывает. Катя сидит на диване, судорожно сжимая в руке подаренный мной "вальтер ППК". Улыбаюсь:
- Все в порядке, сейчас поедем... Отойдя на шаг от "уазика", даю очередь по горящим фарам "жигулей" и таким бесхитростным способом вырубаю совершенно излишнюю иллюминацию. Забираюсь в салон и сажусь за руль.
- Афанасий Сергеевич, вы все закончили? - как ни в чем не бывало спрашиваю историка, - или, может, мы еще постоим?
- Нет, нет! У меня все готово! - спешит заверить меня историк. - Вполне можем, ехать.
Приоткрыв окно, сплевываю в темноту. Включаю двигатель и вывожу машину на дорогу.
- А что с теми? - спрашивает историк немного дрожащим голосом.
- Они получили то, чего- добивались, - отвечаю туманно.
Через десять минут мы уже несемся по направлению к Ужуру. Красноярск нам не нужен, и лучше объехать его стороной. Ведь не случайно же в крупных городах неизменно оказываемся в зоне чьего-то пристального внимания. Уверен, что хозяева тех, кто нас преследует, задействовали серьезные каналы, чтобы отследить наш маршрут. Возможно, для этого используются посты ГАИ, откуда поступает информация о нашем движении. Задействовать власти напрямую теневики пока не пытаются. Впрочем, откуда мне знать, что происходит у нас за спиной. Документы мы имеем солидные, но это только пока. Стоит, я чувствую, пересечь определенную границу, как за нами пустят всех собак... Границей, скорее всего, должен стать Абакан. Дальше - тайга, и держать нас под контролем будет почти невозможно. Отсюда вывод: именно на этом участке следует ожидать повышенной активности посланных за нами исполнителей. Что ж, я к такому повороту событий давно готов. Поэтому ..мне и нужно как можно быстрее выскочить на периферию. Катя и историк - не бойцы, оставить их даже на короткое время одних я не могу. Вдавливаю педаль акселератора почти до полика. Стрелка спидометра давно ушла за отметку сто двадцать км в час. Спидометр совдеповский и больше показывать не рассчитан, все остальное в УАЗе от "мерседеса", поэтому расстояние до цели стремительно сокращается.
С Майей мы полдня бродили по удивительно живописным окрестностям, искупались в небольшом озере.
Девушка рассказывала мне о себе, и я благодарен ей, что она не требовала того же от меня. Мы договорились, что я постараюсь хотя бы к концу лета выбраться к ним.
Вечером захожу попрощаться с Виталием Валерьевичем. Его временное жилище оборудовано по высшему разряду. Единственное неудобство - сотовый телефон в такой глухомани не работает, а до спутниковой связи даже при всех своих деньгах наши мафиози все-таки еще не доросли. Поэтому используется мощная радиостанция, которая в общем-то мало чем отличается от телефона.
- Жаль, что вы уезжаете, - говорит Бродский. - Очень жаль! Но я не оставляю надежды, что когда-нибудь вы вернетесь. Можете не сомневаться, ваши акции будут только расти. Любая помощь, любые деньги, все, что я в силах, по первому требованию... - заверяет он меня.
Приятно все это слышать, но злоупотреблять щедростью Виталия Валерьевича я не собираюсь. Мне бы хотелось услышать от него кое-что, но я не спрашиваю. Здесь дело посерьезней, и напрягать мафиози, чтобы он выдал мне фамилию московского заказчика из самых верхов - это уже совершенно другое, так мне кажется...
- Знаете, Герасим, - говорит Виталий Валерьевич, - в Москве есть такой бизнесмен, Полозков Юрий Матвеевич...
Стараюсь сохранить как можно более безучастный вид. Мне ли не знать этого толстяка.
- Так вот... - продолжает мафиози, - этот Полозков напрямую связан с... наклонитесь, пожалуйста, - имя, которое он произносит, заставляет меня вздрогнуть и стиснуть кулаки. Это влиятельнейший человек в правительстве, и то, чем он занимается в свободное от законотворчества время, пробуждает во мне дикую ярость.
Я готов голыми руками разорвать эту падаль на куски и бросить его печень воронью. Клянусь, я этого гада выпотрошу, как только доберусь до Москвы.
- Вот так, Герасим, - с горечью подытоживает Виталий Валерьевич, - у вас враги - не чета моим. Кремль штурмом не возьмешь.
Усмехаюсь. Нет на земле таких крепостей, которые при соответствующей подготовке нельзя было бы взять штурмом. А ведь ублюдок, о котором идет речь, живет не в Кремле, и охраны у него кот наплакал. А это значит, он более досягаем, чем я для него. Я мобилен, не привязан к определенному месту. Так что, как говаривал один мой знакомый из Одессы, мы еще "будем посмотреть", чем дело кончится...
- Как вы оправдаетесь перед вашим заказчиком? - спрашиваю мафиози.
Он улыбается и машет рукой, как будто отгоняя мух:
- Ерунда. Скажу, что вы не появились там, где мои люди вас ждали. Проще не бывает.
Ну что же, версия правдоподобная. Действительно, я чаще появляюсь там, где меня не ждут.
- Но будьте осторожны, Герасим. У этих людей достаточно власти и исполнителей хватает. Я не знаю, в чем вы перед ними провинились, но, похоже, они готовы на все, лишь бы вас уничтожить.
Я снова усмехаюсь. Виталий Валерьевич тоже улыбается.
- Поражаюсь я, Герасим, на вас глядя... - говорит он с ноткой восхищения в голосе. - Вы играете со смертью, и у вас это очень даже неплохо получается. Судя по всему, вы превосходный специалист, но боже меня упаси спрашивать, какая организация готовит такие кадры. - Он морщится от боли, держась за раненый бок. - И еще, Герасим, в связи с последними событиями я понял, что совершенно невыгодно и просто опасно быть вашим врагом. Поэтому считайте меня своим другом... - смеется Виталий Валерьевич и я вместе с ним.
Машина готова к дороге. В аэропорт меня отвезет Жека. Майя также собирается ехать с нами, но я ее отговариваю. Не люблю проводы, мне больше нравится, когда меня встречают.
- Я не очень верю, что ты когда-нибудь снова сюда приедешь, - тихо говорит Майя, положив ладони мне на грудь. - Но я буду тебя ждать, Герасим, ждать всю жизнь...
Она приникает ко мне. Я обнимаю ее за талию и целую в мягкие влажные губы. Ее дыхание похоже на шелест полевых цветов.
Кажется, наш поцелуй длился лишь мгновение, но Жека нетерпеливо давит на клаксон. С сожалением отрываемся друг от друга. Смотрю на часы и не верю своим глазам - прошло полчаса.
- До свиданья, Майя, - говорю я, дотрагиваясь до ее волос.
- До свиданья, Гера. Я буду ждать тебя... Всегда... - повторяет она.
Ее взгляд сулит мне бездну наслаждения, но я не могу туда кинуться. Пока не могу. Я еще не разобрался в себе и, черт возьми, не знаю, разберусь ли когда-нибудь.
Не оборачиваясь, иду к машине и забираюсь на заднее сиденье.
Жека тут же газует, и "мерседес" плавно, но мощно срывается с места. Минуту спустя мы уже несемся в ночи, рассекая теплый летний воздух, напоенный пьянящими запахами тайги.
Какой-нибудь писатель, случись ему узнать историю моей жизни, сравнил бы меня, наверное, с диким зверем, обреченным на одиночество и постоянную борьбу за выживание, зверем, для которого дом - вот эти безбрежные таежные дебри, таящие в себе и отдых, и пищу, и вообще все радости жизни...
Глава двадцать третья
Я же говорил, что больше всего люблю, когда меня встречают. Даже если со стволом в руках, все равно приятно, что о тебе помнят.
Обрадованный моим появлением Афанасий Сергеевич трясет мне руку. Катя звонко чмо-кает в щеку. Действительно приятно, черт возьми.
Они, как я им сказал, поселились в гостинице и с нетерпением и тревогой ждали от меня известий.
Слава богу, генерал не выходил с ними на связь и не знает о моих незапланированных подвигах в Омске. Разговор у меня с ним должен состояться лишь после нашего отлета из Новосибирска.
- Как вы съездили, Герасим? Удачно? - волнуется за меня историк. Улыбаясь, киваю.
- Даже еще помада не стерлась... - язвительно говорит Катя.
Машинально дотрагиваюсь до щеки рукой и пытаюсь рассмотреть воротник рубашки. Катя хохочет:
- Специалист по диверсиям! Ребенок ты! Я ведь тебя, как мальчика, поймала!..
Вот ведь прокол! Действительно поймала! Ох, Катя... Ох, ведьма...
- Поймала, - соглашаюсь с ней. Историк понимающе улыбается, слушая нашу перепалку.
- Кстати, насчет умыться и почиститься. Вода горячая в этом богоугодном заведении имеется? - обращаюсь к подопечным.
- Для героев чего тут только нет... - язвительно отвечает Катя, переходя на свой обычный тон.
- Представьте, Гера, мы добыли недостающие знаки, - говорит мне Афанасий Сергеевич.
- Как это, сами? - удивляюсь я.
- Сходили на кладбище и срисовали, - с вызовом подтверждает Катя. - На тебя-то надеяться нельзя - то появишься, то исчезаешь, чтобы выручать какую-нибудь девчонку...
Спорить с Катей бесполезно, она меня ревнует и не может думать ни о чем другом. Обращаюсь с укором к историку:
- Афанасий Сергеевич, я же вас просил!
Историк смущенно разводит руками.
- Ну, а что такого мы сделали? - оправдывается он. - Погуляли с Катюшей, посмотрели... Никто вроде за нами не следил. Мы срисовали все, что нам нужно, и вернулись в гостиницу. За час с небольшим управились.
Пристально гляжу на Катю. Она, потупив взгляд, произносит:
- Там был один... он в стороне стоял, довольно далеко от нас. Мне его трудно было прослушать, но он наблюдал именно за нами, это точно.
Историк с Катей, конечно же, прокололись. Ладно, теперь все равно ничего не сделаешь. Слава богу, хоть живы остались.
- Это было снова на кладбище? - интересуюсь у Афанасия Сергеевича.
Он кивает:
- Полковник выбирал места, которые не подвержены действию времени и не зависят от смены власти. Но Катюша мне ничего не говорила насчет слежки за нами...
- А зачем? - удивляется Катя. - Если уж они взялись следить, то будут это делать и дальше, тем более что места, в которых мы должны появиться, им известны.
Ну все, хорош болтать. Для тех, кто нас сейчас, возможно, слушает, наговорили мы вполне достаточно. Делаю Кате знак рукой. Она тут же замолкает.
- Ладно, о чем разговор... - нарочито безразличным тоном. - Возможно, это простое совпадение. Пойти, что ли, душ принять...
Беру сканер и проверяю комнаты на предмет "жучков". Два "клопа" имеются. Один - в трубке телефона, это уж как полагается, второй - в комнате историка. Катю почему-то прослушивать не захотели. Или у них "клопов" не хватило?
Приняв душ и переодевшись, предлагаю всем прогуляться по городу. Начало восьмого утра, и Катя с Афанасием Сергеевичем смотрят на меня с недоумением. Наконец девушка понимает, что к чему.
- Действительно, почему бы и не прогуляться? - поддерживает сна мое предложение. - Пойдемте, Афанасий Сергеевич, подышим свежим воздухом...
Историк, пожав плечами, идет собираться. Я ставлю сигнальные метки на чемоданах и сумках. После прогулки посмотрим, побывают ли в номере незваные гости за время нашего отсутствия. Впрочем, я не сомневаюсь, что они к нам заглядывают, так как хотят заполучить недостающие страницы дневника. Правда, они не уверены, что историк уже сумел установить местонахождение сокровищ, поэтому предпочитают пока следить. Но это пока. Скоро все должно измениться в худшую сторону. Во всяком случае, от меня они просто мечтают избавиться...
- Дорогой, как тебе нравится мое новое платье? - спрашивает Катя, выходя из, свой комнаты.
Она, как всегда, великолепна. Платье довольно смело декольтировано, в меру короткое, с широким поясом, выгодно подчеркивает талию и смотрится шикарно.
- Изумительно! Я в тебя почти влюбился... - заверяю ее.
- Почти... - повторяет за мной Катя презрительно.
Подхожу к ней, обнимаю за плечи. Чувствую, что девушка мгновенно напряглась. Я хотел ее поцеловать, но теперь делать этого не стоит.
- "Почти" - это значит, что я тебя... Впрочем, нет, тебя любить трудно... - говорю со смущенной улыбкой и, отпустив девушку, отступаю на пару шагов.
- Можно подумать, с тобой все так просто и легко... - сникает Катя, теряя свою обычную выдержку.
Я делаю вид, что хочу пройти у нее за спиной, чтобы задернуть портьеру. Девушка собирается посторониться. Резко повернувшись, подхватываю ее на руки и кружу по комнате. Катя невольно хватается за мою шею, и я наконец целую ее в губы. Катины руки крепче обхватывают меня, и ее губы осторожно отвечают на мой поцелуй. Катя кажется мне легкой, как пушинка, и я мог бы носить ее на руках, наверное, весь день.
Во мне возникает желание... Нет, нельзя! Шумно выдохнув воздух, быстро опускаю девушку. Ох, уж эти женщины.
Появляется историк, хлопая себя по карманам.
- Вы не видели моих очков? - озабоченно спрашивает он у нас.
Я улыбаюсь. Катя весело смеется:
- Афанасий Сергеевич, они же у вас на носу!
Старик дотрагивается рукой до оправы:
- Да, в самом деле. Надо же, какой я стал рассеянный... - сокрушается он.
Не уверен, что историк был когда-нибудь более собранным.
Лишь через двадцать минут мы наконец выходим из гостиницы: сначала Катя долго не может найти помаду, втроем мы ее ищем и совершенно случайно находим на подоконнике за шторами, потом у историка, как на грех, запропастилась куда-то электронная записная книжка, я обнаруживаю ее почему-то в холодильнике - уж не знаю, рассчитана ли она на работу при низкой температуре. В общем, мои напарники стоят один другого. Говорят, с кем поведешься, от того и наберешься. Если я тоже начну забывать все подряд, то... в общем, понятно, что тогда будет. Прогулявшись по набережной, идем в сторону Восточного проспекта.
- За нами "хвост", - объявляет Катя, беря меня за руку.
Слежку я заметил давно, еще до того, как мы вышли на берег Оби. За нами следует молодой парнишка в спортивном костюме, а чуть позади - белая "девятка".
- Пусть потешатся... - бросаю безразлично. Историк идет впереди нас и занят своими мыслями. Не спеша переходим по мосту на левый берег Оби. Оборачиваюсь и вижу, что вот-вот загорится сменка светофора. Как только свет переключается, поднимаю руку и торможу такси. Парень, шедший за нами, бросается назад, к своей машине. На такси доезжаем до улицы Ватутина. Расплатившись, веду своих подопечных дворами. "Хвост" легко срезался. Еще раз убеждаюсь, пасут нас пока дилетанты. Сориентировавшись на местности, оставляю Катю с историком в скверике, а сам, поймав частника, доезжаю до Толмачевского шоссе.
Отпустив водилу, прохожу метров двести и стучусь в калитку низенького частного домика.
Через минуту, обменявшись с хозяином, вышедшим на мой стук, паролем, иду вместе с ним к вместительному сараю-гаражу. Здесь меня дожидается потрепанный с виду УАЗ-3309 - фургон. Вряд ли кто-нибудь, кроме посвященных, догадается, что за техника скрыта под невзрачным корпусом УАЗа. Впрочем, на что способна эта машина, я и сам еще не знаю.
На УАЗе возвращаюсь за Катей и историком. Ход у автомобиля мягкий, почти как у иномарки, - это зависит также от тяжести брони, которую несет машина. Двигателя практически не слышно, так как под кожухом - "мерседесовский" дизель. С остальными наворотами УАЗа разберемся уже в дороге. Салон - как в микроавтобусе, только комфортнее и со спальными складными местами. Есть телевизор с видео, компактный холодильник и на крыше - специальный багажный отсек. В таком варианте машина для нашей экспедиции - лучше не придумаешь.
- Ты уверен, что на этом чудище мы когда-нибудь поедем? - изумленно спрашивает меня Катя, когда я распахиваю перед ней и Афанасием Сергеевичем дверцу салона.
Мне остается только лишний раз удивляться, до какой степени бывают наивны даже очень неглупые женщины.
- Очень надежная машина... - защищает УАЗ историк. - Я ездил на таких в экспедиции, они даже по пескам отлично ходят...
- На таких вы не ездили, - уверяю Афанасия Сергеевича.
Забравшись рядом со мной на сиденье, Катя меняет свое мнение об УАЗе, как только мы трогаемся с места, - сиденья здесь плавно повторяют контуры тела, имеется регулировка. Кондиционер также наличествует.
- Это не "уазик"! - заявляет Катя уверенно.
- А что же тогда? - спрашиваю я с деланным недоумением.
Девушка, осмотрев салон, где на мягком диванчике удобно расположился историк, заявляет.
- Это оборотень из вашей преисподней...
Я смеюсь:
- Обязательно передам Степанычу, как обозвали его любимое детище...
Генерал создавал свою базу практически на энтузиазме полевиков и, курсантов и лишь изредка "пробивал" недостающие средства. Большую их часть мы экспроприировали за границей...
Выезжаю на Богдана Хмельницкого и рулю за город, на Кемеровскую трассу. Катя и историк с удивлением смотрят на меня.
- Наши вещи заберут вечером... - объясняю им. - Мы тут посоветовались, и я решил, что в гостиницу нам возвращаться не стоит.
Мои спутники спокойно переносят это известие. Я действительно решил все в последний момент. Если нас и здесь выследили, то лучше подстраховаться.
Беру трубку спутниковой связи и соединяюсь с генералом.
Вкратце объясняю ситуацию и прошу, чтобы он, ближе к вечеру, послал людей за нашими вещами. Данные, которые я узнал от Виталия Валерьевича, перешлю Старику сразу после полудня, так как их придется кодировать на импульсный сигнал, дабы никто уж точно не перехватил, а это требует времени. Пожелав нам удачи, генерал отсоединился.
Катя, оценив достоинства нашего средства передвижения, в восторге. Перебравшись в салон к Афанасию Сергеевичу, она устраивается за телевизором. Прием телепередач здесь паршивый, поэтому всю дорогу до Кемерова она занимается просмотром видеофильмов.
Почти триста километров проходим за два с небольшим часа.
Катя смотрит первую серию "Унесенных ветром", историк о чем-то сосредоточенно думает, а потом... засыпает.
В Кемерове находим приличный ресторан и плотно обедаем. Предупреждаю своих спутников, что до Ачинска больше остановок не будет (разве что для отправления естественных потребностей).
Вернувшись обратно в машину, кодирую послание. Информация уйдет на спутник, а оттуда одним коротким импульсом протяженностью в доли секунды дойдет по назначению. Так же передаются сигналы "ключ на старт" к стратегическому оружию, несущему ядерные заряды. Такой сигнал может заключать в себе сотни бит информации, а перехватить его практически невозможно.
Глава двадцать четвертая
Еще за обедом в ресторане Афанасий Сергеевич как-то замкнулся, ушел в себя, все время что-то записывал в своем блокноте. Весь путь до Красного Яра он молчит, думает.
Катя ему не мешает, смотрит вторую серию "Унесенных ветром". Мне тоже не до разговоров - полил такой дождь, словно где-то наверху прорвало шлюзы, поэтому с неослабевающим вниманием слежу за дорогой.
- Понял! - вдруг истошно вопит историк. Катя неохотно отрывается от экрана "филипса", с недоумением смотрит на Афанасия Сергеевича.
- Прямо как Архимед, - смеюсь я, наблюдая за историком в зеркальце заднего обзора.
- Я нашел связь, которую раньше не замечал в дневниках! - волнуется он, перелистывая свои записи.
- И чем же нам это может помочь? - интересуюсь я, сбросив газ перед левым поворотом, и прижимаюсь к обочине.
Навстречу летит лесовоз, доверху груженный длинными хлыстами кедрача. Шоферня в этих местах носится на КамАЗах, совсем как в Москве крутизна на "мерсах" - без всяких правил, только здесь подобный придурок может запросто смахнуть встречную машину с трассы, зацепив ее хлыстом на повороте. Нам повезло, лесовоз приходит мимо, не задев нас.
- Понимаете, в записях полковника просматривается определенная тенденция... - говорит историк. - Долго объяснять, но если я прав, то... вот поглядите, сейчас я напишу то, что мы можем увидеть в Ачинске... - довольный собой, он что-то чертит в блокноте.
- Мы и так все это узнаем, уж коли туда едем, - охлаждаю пыл историка. - По-моему, ваше открытие несколько запоздало...
- Вы не поняли... - возражает он. - Есть определенная параллель! Понимаете? ПАРАЛЛЕЛЬ!!!
Хрен с ней, с этой параллелью. Главное, чтобы в Ачинске нас не запараллелили к земле там, где мы обычно и берем эти чертовы отметки...
Предсказания историка сбылись: последняя метка, найденная нами в Ачинске, совпала с его записями в блокноте. В этом городе слежки за нами я не заметил, и это странно. Если наши преследователи расшифровали украденные у историка документы, то должны были явиться и сюда, в Ачинск... Что ж, посмотрим, что будет дальше.
Из Ачинска мы выезжаем ранним вечером. Сойдя с основной трассы, останавливаю машину на лесной дороге. Хочу спокойно перекурить.
- Будем здесь ночевать? - спрашивает Катя, приоткрыв дверь и выглядывая из машины.
- Нет, едем дальше. Остановку сделаем перед Абаканом в Черногорске, там есть где Отдохнуть, - отвечаю ей.
Выбираюсь на свежий воздух, чтобы размять затекшие ноги.
- Даже вещей никаких нет с собой, - сетует Катя. - Переодеться же нужно будет... Пожимаю плечами:
- В Черногорске купим тебе все, что пожелаешь.
Закурив, сажусь на траву. Потом ложусь на спину.
Небо в звездах надо мной. Земля уже успела просохнуть, хотя здесь тоже недавно прошел дождь.
Историк, включив в салоне подсветку, возится со своими записями.
Текст последней тетради вбит в электронную записную книжку, которую ему подарил генерал. Эта хитрая вещица, наподобие тех, что производят япошки, сделана в России. Я думал, что, побывав в холодильнике, наша отечественная электроника выйдет из строя, но ошибся. Выходит, и наши умеют делать, когда захотят...
Катя присаживается рядом со мной и молчит. Мне не хочется разговаривать. Девушка чувствует мое настроение.
- Герасим! - зовет меня из машины Афанасий Сергеевич.
Молча поцеловав Катю в щеку, поднимаюсь на ноги и иду на зов историка.
- Я знаю теперь точные координаты, но нужно сделать привязку по нашим картам!..- сообщает он, поблескивая очками, долгожданную новость. Вот это уже дело! Забираюсь в салон "уазика" и открываю один из тайников. Достав необходимый пакет в специальном футляре, подаю его историку.
- Здесь - дореволюционные карты Красноярского края, которыми пользовались тогдашние военные ведомства, а также имеются и наши современные, очень подробные, - поясняю Афанасию Сергеевичу.
- Спасибо, Герасим. Я разберусь, - благодарит историк, принимая пакет. - Мы еще постоим?
- Сколько вам будет нужно, столько и будем стоять... - обещаю я и вылезаю из машины. Катя стоит на краю дороги и смешно, как цапля, поджав одну ногу, чешет коленку. Взгляд у нее отрешенный.
- Что с тобой? - спрашиваю, подойдя к ней.
Катя, опустив ногу, смотрит на меня озабоченно.
- Комары едят, - тихо говорит она. - И еще... Там, впереди... - Катя кивает в ту сторону, откуда мы недавно приехали. Зная, что зря говорить она не станет, гляжу в указанном направлении, но ничего не вижу, кроме темнеющего леса и старой леспромхозовской дороги.
- Ты уверена?
Девушка подходит ко мне, продолжая вслушиваться в пространство, окружающее нас. Обняв ее за плечо, жду, что она еще скажет. Назойливый комар пищит над ухом.
- Там кто-то есть... - шепчет Катя, стряхивая оцепенение. - Они опасны... Они нас ждут...
Она нервно вздрагивает. Отвожу ее к машине.
Историк, разложив карты по всему салону, ползает по ним на коленях.
- Афанасий Сергеевич, - обращаюсь к нему, - у нас могут возникнуть проблемы.
- Да-да, обязательно... - бубнит историк, погруженный в свои вычисления.
Хмыкнув, залезаю в машину и извлекаю из тайника "бизон". Историк не обращает на меня внимания, лишь машинально сдвигает карты в сторону, давая мне возможность заняться делом. Навинчиваю глушитель на ствол автомата и, взяв дополнительный шнек с боезапасом, выбираюсь наружу.
- Катя, забирайся в машину и не высовывайся. Автомобиль бронирован, и пока вы внутри, вам бояться нечего... - говорю девушке.
Катя забирается в салон. Пультом дистанционного управления блокирую в УАЗе дверцы и иду вдоль дороги.
Не пройдя и пятидесяти метров, слышу шум двигателя. Темноту леса пронзают фары автомобиля, движущегося в нашем направлении. Занимаю позицию метрах в десяти от УАЗа. Катя задернула занавески, и теперь не видно, сколько человек находится в салоне.
За аккумуляторы я не волнуюсь. Энергии в нашей крепости до черта. Два мощных компактных энергоблока, установленные в багажном отделении, способны работать без перезарядки в течение пяти лет, так как взяты из института, специализирующегося на обеспечении энергией луноходов и космических станций. У "бати" на его "волге" такой же блок работает уже грда три без проблем.
Фары приближаются. "Гости" едут на 99-й модели "жигулей".
Как только свет фар выхватывает из тьмы наш "уазик", машина останавливается. Снимаю автомат с предохранителя. Оставляя фары включенными, из "жигулей" выходят трое. В руках у них - автоматы УЗИ. Парни подбираются к "уазику" очень грамотно. Чувствуется опыт партизанских боев где-то в горячих точках. Впрочем, опыт чисто армейский. Двое заходят с флангов, третий подбегает к "уазику" и стучит кулаком в дверь.
- Открывайте! ОМОН! - рявкает он, всматриваясь в окно.
На омоновцев эти ребята уж никак не похожи.
Катя с историком сидят в машине тихо и шторки не открывают. Парень отступает на несколько шагов и снова орет:
- Выходите по одному! Оружие - на землю! Держать руки над головой! Даю одну минуту! Если не подчинитесь, открываю огонь! Время пошло!
Надоел мне этот крикун. УЗИ в его руках - еще не повод считать себя самым крутым на свете.
- Бросай оружие, суки! - рявкаю на них и тут же ныряю за большой выворотень.
Парни реагируют мгновенно. Три очереди вспарывают ночную тишь, пули лупят по стволам деревьев, на землю сыплются щепки, кора. Пистолеты-пулеметы у них без глушителей. Поэтому легко укладываю двоих, целясь на огоньки, вспыхивающие во мраке. Пальба стихает. Третий на брюхе пытается покинуть зону обстрела. Куда это он, интересно, собрался? Разговор по душам только начался...
- Не двигайся! Брось оружие и подними лапы! - приказываю ему.
В ответ - снова длинная очередь. На этот раз он стреляет на звук точнее, но выворотень с засохшими на мощных корнях пластами земли гасит все пули. Долго возиться с этим горе-снайпером я не намерен. Ответной очередью заставляю парня замолчать навсегда.
Передвигаясь короткими перебежками, осматриваю всех троих. Стрелял я качественно. Ни один не дышит. Подхожу к "уазику".
- Катя, это я... - негромко говорю в дверь и брелоком снимаю блокировку дверей.
Вид у моих спутников - бледнее не бывает. Катя сидит на диване, судорожно сжимая в руке подаренный мной "вальтер ППК". Улыбаюсь:
- Все в порядке, сейчас поедем... Отойдя на шаг от "уазика", даю очередь по горящим фарам "жигулей" и таким бесхитростным способом вырубаю совершенно излишнюю иллюминацию. Забираюсь в салон и сажусь за руль.
- Афанасий Сергеевич, вы все закончили? - как ни в чем не бывало спрашиваю историка, - или, может, мы еще постоим?
- Нет, нет! У меня все готово! - спешит заверить меня историк. - Вполне можем, ехать.
Приоткрыв окно, сплевываю в темноту. Включаю двигатель и вывожу машину на дорогу.
- А что с теми? - спрашивает историк немного дрожащим голосом.
- Они получили то, чего- добивались, - отвечаю туманно.
Через десять минут мы уже несемся по направлению к Ужуру. Красноярск нам не нужен, и лучше объехать его стороной. Ведь не случайно же в крупных городах неизменно оказываемся в зоне чьего-то пристального внимания. Уверен, что хозяева тех, кто нас преследует, задействовали серьезные каналы, чтобы отследить наш маршрут. Возможно, для этого используются посты ГАИ, откуда поступает информация о нашем движении. Задействовать власти напрямую теневики пока не пытаются. Впрочем, откуда мне знать, что происходит у нас за спиной. Документы мы имеем солидные, но это только пока. Стоит, я чувствую, пересечь определенную границу, как за нами пустят всех собак... Границей, скорее всего, должен стать Абакан. Дальше - тайга, и держать нас под контролем будет почти невозможно. Отсюда вывод: именно на этом участке следует ожидать повышенной активности посланных за нами исполнителей. Что ж, я к такому повороту событий давно готов. Поэтому ..мне и нужно как можно быстрее выскочить на периферию. Катя и историк - не бойцы, оставить их даже на короткое время одних я не могу. Вдавливаю педаль акселератора почти до полика. Стрелка спидометра давно ушла за отметку сто двадцать км в час. Спидометр совдеповский и больше показывать не рассчитан, все остальное в УАЗе от "мерседеса", поэтому расстояние до цели стремительно сокращается.