Уилкинсон Ли. Покоренная дважды

   Ненавижу! – Она плюнула в его сторону и трясущимися руками принялась исполнять приказ.
   Ник дерзко сорвал с нее нижнее белье и, когда она осталась в чем мать родила, грубо повалил на разостланный на полу коврик; не оставалось никаких сомнений, что он намерен взять ее силой и преподать наглядный урок – как это могло бы произойти.
   Ее дыхание участилось, стало тяжелым, а пульс, казалось, разрывал вены. Но она не сделала попытки сопротивляться. Зачем? Какой смысл? Пусть упьется насилием! Пусть насладится!
   Ник, посмотрев на ее лицо, сказал:
   – Нет, я передумал. Чем насиловать тебя, я применю другую тактику: мне больше по душе, когда ты отдаешься сама. Сейчас посмотрим, милая женушка, сколько понадобится времени, чтобы довести тебя до нужной кондиции.
   Она не проронила ни звука.
   Кончиком языка он очертил линию вокруг ее рта, затем наткнулся на сомкнутые губы, раскрыл их, проник внутрь.
   Она издала гулкий гортанный всхлип, после которого его поцелуй стал воздушнее, чувственнее. Ее губы дрогнули, ослабли, не выдержав натиска. Ник прошептал:
   – Не думаю, что понадобится много времени…
   Он не прекращал своих ласк до тех пор, пока не почувствовал, что она сдается, уступает, что вся уже горит желанием. И, стремясь утолить его, он овладел ею. Ритмичные движения Ника вызывали у Рейн сладостный восторг. Он желанный, желанный, желанный, пульсировало у нее в голове.
   Искусный любовник, Ник быстро привел свою партнершу к вершине сексуального наслаждения. Их тела, достигнув пика, конвульсивно дернулись и застыли в изнеможении.
   Потом Рейн долго лежала с закрытыми глазами, истощенная эмоционально и физически. Ник же, натянув на себя одежду, куда-то ушел. На кухню, догадалась она, поскольку вскоре оттуда послышался стук крышек.
   Она встала и направилась в ванную. Приняв душ, надела на себя то, что было на ней прежде: рубашку с оторванными пуговицами, тот же бюстгальтер. Может, ему станет стыдно за свое поведение? Когда она неспешно появилась из ванной, он окинул ее взглядом с головы до ног и приказал с холодной надменностью:
   – Иди сюда!
   Она знала, что следовало бы не повиноваться, но ноги сами сделали несколько шагов ему навстречу.
   У Ника был вид поработителя, захватчика, триумфатора, он снисходительно прикоснулся своими губами к ее губам.
   Отпрянув, она горестно вопросила:
   – Еще один поцелуй примирения?
   – Это ты нарушила перемирие. Но, к счастью, война окончена, и мир будет долгим.
   Рейн гневно взглянула на него. Если он действительно так думает, то напрасно… Он лишь разжег пламя вражды.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Хотя всю ночь шел дождь и небо было затянуто тучами, к утру погода установилась. Утром, когда Ник раздвинул занавески, яркие лучи света озарили комнату.
   – Идеальный день для верховой прогулки на озеро Саскис, – заметил он. – После завтрака я уложу с собой все, что мы обычно брали с Финном для пикника.
   – Ты полагаешь, Финн заедет сюда?
   – До ланча он будет еще на озере Лум. Потом, может, заглянет.
   Когда они поели и еда для пикника была уложена, Ник предложил:
   – Если ты хочешь поехать к чете Дуди, то лучше отправляться сразу.
   – Ну, я… – Она остановилась взглядом на его поцарапанных щеках.
   – Ах, это!.. – Ник коснулся покрасневшей отметины.
   – Да, что они подумают?
   В его взгляде мелькнула усмешка.
   – Когда я скажу им, что мы проводим здесь медовый месяц, они решат, что у меня слишком пылкая жена… – Рейн покраснела, и это развеселило его. – Но если ты стыдишься показаться им на глаза, то я оставлю машину там и вернусь верхом. – Натянув куртку, он направился к двери.
   Она тоже вышла. Ник уже сидел в машине.
   – Я вернусь примерно через час, – сказал он, хлопнул дверцей и уехал.
   Рейн смотрела вслед удаляющемуся автомобилю, пока тот не скрылся за деревьями. Ей не хотелось оставаться в доме. Накинув штормовку, она решила пройтись к воде.
   Когда Рейн подошла к озеру, то увидела каноэ и в нем какого-то человека. Сама не зная зачем, она поприветствовала гребца.
   – Привет тем, кто на берегу! – весело отозвался тот и стал грести в ее сторону. Скоро днище его каноэ чиркнуло о прибрежную гальку. Он был молод: лет восемнадцати-девятнадцати. – У вас совсем не американское произношение, – заметил парень.
   – Я англичанка, – сказала Рейн.
   – Отдыхаете в этих местах?
   – Ага. – Она махнула рукой, указывая на сруб: – Вон там. А вы?
   Я второй раз путешествую здесь. Просто фантастическая красота! – Он вздохнул. – К сожалению, сегодня последний день. Через час я уеду.
   – Вероятно, не на каноэ? – непринужденно спросила Рейн, а ее сердце подпрыгнуло от радости.
   – У меня быстроходный грузовичок, припаркован в миле отсюда на одной из просек. Недалеко от вон той бухточки, – он указал на место, где ручей поворачивал так, что в самом деле возникала небольшая бухточка. – А теперь извините, мне нужно плыть. – Он начал отталкиваться от берега и будто между прочим добавил: – Мне еще нужно заехать за моей девушкой в Бангор. Если я опоздаю, мне несдобровать.
   – Подождите! Пожалуйста, подождите! – взмолилась Рейн.
   Парень озадаченно взглянул на нее.
   – Что-то случилось?
   – Да… Я… Мне совершенно необходимо добраться до Бангора, и как можно скорее. Пожалуйста, подвезите меня.
   – Ну, допустим… Но разве у вас нет транспорта? Я же только что видел, как отсюда отъехал большой автомобиль.
   Это машина моего… американского кузена, – на ходу соврала Рейн. – Он поехал навестить своих друзей. Вы знаете, это непростительная ошибка, что я позволила ему привезти меня в эту глухомань… И ее нужно исправить, мне необходимо немедленно убраться отсюда. – Парень был в явном замешательстве. Видя, что его взгляд прикован к ее руке с обручальным кольцом, она поспешно добавила: – Видите, я замужем. Я думала, что смогу доверять своему кузену, но, как только мы сюда прибыли, поняла, что у него коварные планы. Ни о какой платонической любви не может быть и речи… Начались приставания, понимаете…
   – Вы что, недавно приехали?
   – Да… сегодня утром, – снова соврала Рейн. Чувствовалось, что парень не хотел ввязываться в эту историю, он колебался. – О, пожалуйста, – продолжала она молить.
   – О'кей, только вам самой придется добираться до грузовичка. Это меньше мили, если будете держать путь через лес. – Он указал, в каком направлении ей следует идти. – За срубом начинается узкая тропинка, которая ведет к мосту через ручей, как раз в месте его поворота. – (Ага, вспомнила она, это, должно быть, старый мостик, о котором упоминал Ник.) – Когда переберетесь через ручей, держите путь на выступ скалы с одиноко торчащей сосной. Там неподалеку и увидите мой грузовичок. Да, и обязательно наденьте что-нибудь яркое: сейчас сезон охоты. – Оттолкнувшись от берега, он начал грести. – Если не будете мешкать, то доберетесь раньше меня. Если же вас не будет, я решу, что у вас поменялись планы…
   Спотыкаясь, Рейн бросилась к дому, где наспех подпоясалась оранжевым поясом и нахлобучила на голову оранжевую шерстяную шапочку.
   Хотя тропинка была забросана ветками и палой листвой, двигаться по ней было довольно легко. Рейн бежала без остановки, опасаясь, что парень уедет без нее. Вскоре она расслышала шум бурлящего ручья и решила, что до мостика уже недалеко.
   Но когда она наконец выбралась из леса, то, к своему ужасу, увидела, что бурный поток сорвал несколько бревен из настила – на их месте зияла огромная дыра, – а также сломал и покорежил перила. Мостик практически был разрушен.
   Но ведь она не может вернуться назад!
   Лишь только Рейн приблизилась к мостику, как услышала упреждающий окрик (кого – она не поняла). Однако, не обращая ни на что внимания, она прильнула к жердочке перил и начала медленно переправляться через ручей.
   Рейн преодолела уже треть пути, когда послышался треск и вся конструкция накренилась под весьма опасным углом.
   За секунду перед тем, как упасть в воду, будто в замедленной съемке она увидела Ника на лошади, но он почему-то поворотил прочь.
   Нет, он не оставит ее, мелькнуло в голове. Не сможет…
   Гвоздем в сознании засела одна мысль: ей надо продержаться, пока Ник не спасет ее.
   В одежде и обуви она, конечно, не сможет плыть, но надо стараться, чтобы голова все время оставалась над водой…
   А поток нес ее по течению все дальше. Мгновенно у нее в сознании промелькнуло описание Совиного ручья: течение по прямой, затем – резкий поворот, за которым начинаются камни. И тут она догадалась, почему Ник ускакал вперед: он решил перехватить ее в том месте, где ручей совершает поворот.
   – Рейн!
   Она повернула голову на крик и увидела Ника. Обнаженный до пояса, он ждал на повороте момента ее приближения. Еще до того, как она поравнялась с ним, он прыгнул в воду.
   Мгновение – и крепкая рука схватила ее и с силой удержала. Теперь Ник плыл вместе с нею по диагонали, скорее используя поток, чем борясь с ним. Когда течением их вынесло к противоположному берегу, он успел ухватиться за свисающую ветку карликовой сосны и удержался, пытаясь нащупать ногами хоть какую-то опору. Второй рукой он приподнял Рейн так, что она почти вся оказалась на поверхности, но внезапный напор воды пошатнул его и отбросил на скалистый берег.
   На какое-то мгновение она зависла над потоком, ухватившись за что пришлось, но сил укрепиться и подтянуться не было. Сознание работало судорожно, она отчетливо различила шум самолета у себя над головой.
   – Держись, черт тебя подери! – крикнул Ник. – Если ты соскользнешь вниз, я уже не смогу тебя подхватить!..
   Готовая повиноваться, она ухватилась за ближайший каменистый выступ и попыталась подтянуться; ей удалось с трудом выползти на берег. Теперь она ждала, когда выберется Ник.
   Он все еще держался за ветку сосны правой рукой, в то время как левая искала и не находила, за что же можно зацепиться. Его лицо побледнело, на виске кровоточила ссадина.
   Рейн подползла к нему и обеими руками цепко ухватилась за его левое запястье, – Отпусти руку, глупая, – каким-то неестественным голосом промычал Ник. – У тебя не хватит сил, чтобы вытащить меня… Ты рискуешь своей жизнью… Оставь меня…
   Но он бы не оставил ее! Лучше умереть вдвоем, чем остаться без него, мелькнуло в голове Рейн.
   Но еще лучше обоим остаться в живых!..
   Собрав последние силы, она стала отчаянно кричать, звать на помощь, хотя понимала, что это совершенно бесполезно: ведь вокруг ни души.
   При этом Рейн мертвой хваткой продолжала держать запястье Ника.
   – Не выпускай!
   Неужели послышалось?! Нет, действительно кто-то кричал! А может, галлюцинация?..
   – Не выпускай! – опять услышала она, и это придало ей сил.
   Мгновение – и какой-то мужчина растянулся рядом с ней и без промедления схватился за руку Ника повыше локтя.
   – Можешь отпустить! – прозвучала команда.
   Она не без усилия разжала пальцы: они будто примерзли к запястью Ника.
   – Финн? – прозвучал удивленный вопрос Он самый, старина, – последовал ответ, а дальше – четкая команда для Рейн: – Веревка рядом. Пропусти концы под его плечами и закрепи возле ближайшего дерева!
   Рейн бросилась ее исполнять, хотя пальцы повиновались с трудом.
   – Что дальше?
   – Опять держи Ника… – Рейн снова вцепилась в запястье Ника. Как только Финн убедился, что она держит надежно, он быстро обвязал оставшимся у него концом веревки руку Ника. – Не знаю, в состоянии ли он сам двигаться, но сейчас нужно вытянуть его из воды.
   Опершись о каменный выступ, Финн стал тянуть, Рейн помогала ему изо всех сил. Через считанные секунды Ник оказался на берегу.
   Финн тут же склонился над ним, обследуя раны, ушибы.
   – Ну как он? – прошептала Рейн, тоже наклоняясь к Нику.
   – Могло быть и хуже, – ответил Финн. – Он ударился головой о каменный выступ и, видимо, от этого потерял сознание. Вывихнут плечевой сустав. Много ссадин на груди. Не исключено, что повреждены и ребра… Но он не слабого десятка.
   Ник простонал:
   – Спасибо, – и чуть-чуть приподнялся. Лицо у него было сероватого оттенка, и из раны на виске продолжала сочиться кровь, но он, кажется, приходил в сознание, постепенно оправлялся от шока.
   Остановив взгляд на Рейн, Ник с усилием спросил:
   – Ты как себя чувствуешь?
   – Со мной все в порядке, – заверила она, – и опасность миновала.
   – Действительно все в порядке? – поинтересовался в свою очередь Финн.
   – Да-да, все в порядке.
   – Ну, в таком случае двинемся потихоньку вперед, старина. – Финн отвязал веревку от руки Ника и помог ему подняться. – Нам нельзя допустить переохлаждения.
   Но ведь мы находимся на противоположной стороне ручья, – заметила Рейн. – Как же мы сможем перебраться через разрушенный мост?..
   Финн тряхнул головой.
   – В этом нет необходимости. К счастью, самолет близко. – (Она припомнила, что слышала шум мотора.) – Я кружил в поисках местечка, где бы сесть, и увидел вас. Самолет здесь, неподалеку.
   Через несколько минут они его увидели. Машина стояла посреди грязной дороги, дверца открыта – все свидетельствовало о поспешности, с какой Финн устремился на помощь.
   Рейн забралась в салон, затаилась на сиденье, чувствуя укоры совести: ведь только она одна виновница происшедшего. Финн помог Нику сесть в кресло и ободряюще сказал:
   – Ну вот, через несколько минут будем на месте.
   Уже в доме Финн налил бренди в три стакана и протянул один из них Рейн со словами:
   – Выпей до дна – и быстро в горячую ванну! Ника я разотру здесь перед камином и сменю ему одежду.
   Когда минут пятнадцать спустя она появилась из ванной, мужчины были уже переодеты (Ник оставался без рубашки) и на столе дымился кофейник.
   Ник значительно приободрился, сероватый оттенок лица исчез, и, хотя по складкам у рта можно было догадаться, что он страдает от боли, его глаза опять ожили и засверкали.
   Ей захотелось обнять его, прижать к себе, разрыдаться и тем самым облегчить свое сердце. Но он смотрел на нее как на незнакомку.
   – Чувствуешь себя лучше? – спросил Финн.
   Гораздо лучше, – улыбнулась она ему. Открыв сундучок первой помощи, Финн принялся обрабатывать раны и ссадины Ника. Сделал пальпацию.
   – Так, нужно скорее вправить плечо, – пробормотал он. – Может, отвезти тебя в Бангор?
   – Ты ведь и сам умеешь вправлять суставы, – напомнил ему Ник.
   Финн был в нерешительности. Он не знал, как поступить.
   – Могу я чем-нибудь помочь? – спросила Рейн.
   Перехватив ее обеспокоенный взгляд, Финн вздохнул:
   – Видимо, да. Хорошо, что ты не неженка. – Подняв левую руку Ника так, что та оказалась на одном уровне с плечом, он проинструктировал: – Необходимо подержать руку в таком вот положении, никуда не двигая.
   Рейн замерла, как показал Финн. Он тем временем встал за спиной Ника и приложил ладонь к его мускулистому плечу.
   В следующее мгновение Финн сделал неожиданно резкий рывок.
   Рейн услышала глуховатый щелчок – кость встала на место.
   При этом Ник не проронил ни звука, хотя от боли у него выступила испарина на лбу и верхней губе.
   Она сгорала от желания промокнуть этот пот, причем сделать это с почти материнской нежностью…
   На спинке стула висела сине-зеленая просторная рубашка, которую Рейн помогла надеть на Ника. Она по-прежнему избегала его взгляда, да и он, видимо, тоже.
   Затем он одной рукой заправил рубашку в брюки, а Финн сделал перевязь из хлопчатобумажной ткани.
   Когда первая помощь была оказана, Финн сказал своему пациенту:
   – Теперь расслабься и приляг. – Потом он подмигнул Рейн и добавил: – Может быть, это единственный раз, когда я даю указания своему патрону.
   Ник, однако, сел в одно из глубоких кресел и недовольно буркнул:
   – Так мне гораздо удобнее.
   Ах, неблагодарный, – вкрадчиво упрекнул Финн и сунул ему в руку пару таблеток: – В ближайшие два дня тебе непременно нужно принимать обезболивающее. Думаю, когда эти две таблетки подействуют, тебе все-таки следует лечь. – Он улыбнулся Рейн: – Тем временем я сварю кофе, и вы расскажете мне, что же произошло.
   Ее горло перехватил спазм. Она с трудом сглотнула и ответила:
   – Я еще не поблагодарила тебя…
   – Не стоит об этом, – отмахнулся Финн.
   – Но ты фактически спас Ника.
   – Нет, это ты его спасла. Если бы ты не вцепилась в него мертвой хваткой, его бы унес поток. Ты проявила выдержку.
   – Но я бы никогда не смогла вытащить его. Твое появление – просто чудо…
   – О Боже, дай мне силы, – еле слышно проговорил Ник. – Как раз мне следовало бы благодарить вас обоих. И я готов начать, лишь только окончательно оформится ваше Общество Взаимного Благодарения.
   Напряженность была взорвана громким хохотом.
   Потом они сидели и пили кофе.
   – Кто-нибудь наконец расскажет мне, как все произошло? – нарушил молчание Финн.
   Ник нехотя начал:
   – Мы планировали съездить верхом на лошадях на озеро Саскис, и поэтому я отправился к чете Дуди взять напрокат пару гнедых. Рейн пошла прогуляться. Когда я возвращался назад, то заметил, что она пытается перебраться через ручей. Но старый мостик вот уже лет сто как прогнил… Зная это, я ее окликнул…
   Неужели Ник действительно подумал, что она просто прогуливалась? Нет, конечно же, нет! Должно быть, он догадался, куда она так рвалась…
   – …но было слишком поздно, – продолжал Ник. – Да, теперь самое время кому-нибудь из вас отвести лошадей обратно на ферму.
   Финн поднялся.
   – Намек понял. Хотя должен заметить: если бы вы следовали правилу всех новобрачных и подольше оставались в кровати, этого делать бы не пришлось. – Он ловко уклонился от полетевшей в него диванной подушечки. – Несмотря на то что ты хорохоришься, еще могут проявиться последствия шока, поэтому вам обоим следует отдохнуть. Это предписание врача.
   Когда за ним закрылась дверь, в гостиной вновь установилась напряженная тишина. Долго выдержать это Рейн не могла.
   – Ник, извини, – произнесла она хриплым голосом.
   – За что? – Он даже не взглянул в ее сторону.
   Из-за моей тупости ты чуть не лишился жизни.
   – Мы оба чуть не погибли, – устало поправил он. – Господи, какое же отчаяние должно было толкнуть тебя на эти прогнившие бревна?! Это же сродни самоубийству!..
   Нет! – резко выкрикнула она. – На такое я бы никогда не решилась! Я пыталась перебраться через ручей, потому что, понимаешь… – Она рассказала ему о парне на каноэ и, видя меняющееся выражение его лица, поспешно добавила: – Только ты ничего такого не подумай… У него девушка в Бангоре…
   – Да, похоже, ты не задумываясь сбежала бы с любым, – угрюмо заключил Ник. – Должно быть, ты действительно сильно ненавидишь меня, если подвергаешь себя такому риску…
   Что было ответить? Убеждать, что она не испытывает ненависти? Но ведь она заставляла себя ненавидеть Ника, всячески настраивала себя против него! Только близость смерти показала ей, сколь бесценна жизнь – особенно его жизнь! Выходит, не ненависть, а любовь? Да, любовь к нему сильнее всего!
   – Нет, Ник, я…
   Его губы были плотно сжаты, он отрицательно мотнул головой и с горечью произнес:
   – Ты неоднократно повторяла мне: «Ненавижу!», а я просто отказывался верить твоим словам…
   – Но я не испытываю ненависти к тебе…
   – Какой смысл отрицать это, Рейн? Только потому, что ты думаешь, будто я спас тебе жизнь? В конце концов, если бы между нами все было хорошо, ты бы не рисковала, не спасалась бегством от меня… А сейчас, мне кажется, нам лучше отдохнуть. Пора последовать предписанию врача.
   – Вероятно, ты прав: нам обоим следует отдохнуть, – согласилась она.
   Вот и хорошо. Ты ложись здесь, в гостиной, поскольку тут теплее, а я пойду лягу в спальне.
   Опешив от его столь неожиданного решения, она тупо наблюдала, как Ник удаляется в спальню и закрывает за собой дверь. Как же он должен презирать ее!
   Укоры совести не давали ей покоя. Неужели между ними все настолько плохо? Неужели им остается лишь вражда?..
   Рейн едва удержалась, чтобы не последовать за Ником, оправдаться перед ним, раскаяться.
   Но было совершенно ясно: в данный момент он не нуждается в ее присутствии, тем более в раскаяниях…
   В голове у Рейн все смешалось. Она ощутила себя никому не нужной и, забравшись в постель, долго не могла уснуть.
   Рейн пробудилась, когда Финн уже вернулся. Он и Ник сидели у камина, о чем-то вполголоса переговариваясь. Перед ними была разложена еда, приготовленная раньше для пикника. Внезапный голод дал о себе знать, и Рейн, одевшись, подошла к ним.
   Мужчины восприняли ее появление несколько настороженно.
   – Можно? – Рейн потянулась к кусочку черного хлеба, затем к нарезанной ветчине.
   Финн привстал.
   – Принести вилку?
   – Предполагается, что это пикник, не так ли? – непринужденно ответила она.
   – Да, конечно.
   – Тогда я предпочту брать пальцами, как остальные.
   Воцарилась неловкая тишина. Финн спросил:
   – Хорошо отдохнула?
   – Как никогда… А тебе удалось беспрепятственно доставить лошадей?
   – Да, все нормально. Я рассказал о происшествии, и миссис Дуди выразила сочувствие. Она приглашает навестить ее на днях.
   Понимая, что что-то не так, Рейн перевела дыхание.
   – Я ей очень признательна. Возможно, – она обратилась к Нику, – когда твое плечо заживет, мы могли бы…
   – Мы здесь не останемся, – бесцеремонно прервал он. – Во всяком случае, ты.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   Казалось, кто-то сильный, безжалостный зажал в тиски ее сердце. Вон оно что! Он решил позволить ей уехать. Но почему? Не почему? Не потому ведь, что она ему больше не нужна – конечно, нет, – тогда почему? Пусть он скажет!
   – Ник, я… – начала Рейн.
   – Извините, я отлучусь на минуту. – Финн встал. – Пойду взгляну, какая погода.
   Когда за ним закрылась дверь, Ник произнес:
   – Сейчас ты упакуешь вещи и сядешь в самолет. Финн доставит тебя в Бангор и проследит, чтобы не было задержки с вылетом в Бостон.
   С трудом сохраняя спокойствие, она ответила:
   – Очень мило с его стороны. Но как же ты?
   – Я останусь тут на день-другой, пока не подживет плечо… Конечно, если ты не возражаешь, Финн будет счастлив быть твоим спутником до Бостона.
   – А кто был инициатором такого предложения? Ты или он?
   – Я, – буркнул Ник.
   – Тогда позволь мне на правах жены высказать свое мнение на этот счет, хорошо? Это самое оскорбительное предложение, какое я когда-либо слышала! Я не желаю возвращаться в Бостон! Тем более в сопровождении! Как известно, место жены возле ее мужа…
   Мгновение спустя хлопнула входная дверь. Финн доложил:
   – Погода для взлета прекрасная.
   Рейн твердо заявила ему:
   – Я никуда не намерена лететь, Финн! Жаль, что тебе пришлось меня ждать…
   – О, ничего страшного. Я предупреждал Ника, но он настаивал…
   Поймав взгляд Ника, она с вызовом повторила:
   – Я никуда не полечу!
   – Ну что ж, пусть будет по-твоему. Надеюсь, ты не передумаешь, когда уйдет Финн. А сейчас не поможешь ли встать своему увечному мужу?
   Она подала ему руку, помогла встать на ноги.
   Ник дружески хлопнул Финна по плечу:
   – Всегда будем рады видеть тебя, прилетай, как только сможешь вырваться.
   Самолет поднялся в воздух, оставив внизу двух машущих ему людей.
   Когда он скрылся из виду, Рейн быстро взглянула на Ника. Лицо его было бесстрастно, глаза полуприкрыты. Наверняка готовится к объяснению, подумала она. Возмездие неотвратимо – это совершенно очевидно. Они зашли в дом. Ник закрыл входную дверь на замок.
   – Зачем ты запираешься на все запоры среди дня? – спросила она с придыханием.
   – Чтобы нам никто не мешал.
   – Но не для того, чтобы заточить меня?
   Он ухмыльнулся.
   – Не думаю, что тебя удержат мои запоры. Ты уж себя показала, дорогая. Кажется, остаться – твое решение? – Взяв Рейн за руку повыше локтя, Ник привлек ее к себе и поцеловал. – Не жалеешь, что не полетела с Финном?
   – Нет, мне действительно хотелось остаться.
   Ник выглядел уставшим, вокруг рта прорезались складки. Только сейчас ее посетила мысль, что страдает не одна она – на его долю тоже выпали боль и страдания. Женщина, которую он любил, умерла, а та, которую он желал, чуть не погубила их обоих в стремлении покинуть его.
   Они ужинали молча. Попытка Рейн завести непринужденный разговор не имела успеха.
   И вот кофе допит.
   – Я думаю, сегодня нужно лечь пораньше, – сказал Ник. – Ты первая примешь душ?..
   Явно недовольная тем, что все получалось не так, как она хотела, Рейн прошествовала в ванную.
   Она появилась в халате, туго подпоясанная, он же как заколдованный стоял и смотрел на языки пламени, бессознательно потирая локоть вывихнутой руки.
   Рейн едва сдержалась, чтобы не подойти к Нику и не обвить его шею руками.
   – Твоя очередь, – пробормотала она.
   Он вернулся минут через десять, то махровом халате.
   Она сидела у камина. Вместо того чтобы присоединиться к ней, Ник направился в спальню и прикрыл за с дверь, которая, впрочем, тут же открыла он вышел с недовольным видом.
   – Сама-то ты понимаешь, что творишь.
   Она сделана невинные глазки.
   – О, конечно же, нет…
   – Тогда ты определенно напрашиваешь неприятность.
   – То есть? Ты хочешь меня, да?
   – Нет, Рейн, ты ошибаешься: я не хочу тебя.
   На мгновение она онемела, затем бодро парировала: