Микки обнажил волчий клык.
- Ну, конечно, - пролепетал он, немного шепелявя, - а разве не об этом я говорил ещё в Яки-Хиллс?
- Именно, - буркнул Пелон.
- Один за всех, все за одного, ~ пробормотал Глен Маккенна. - Прямо три мушкетера.
"АПАЧСКИЙ ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК"
Ехали уже два часа. Солнце только-только встало над краем каньона. Как и в легенде, он оказался настолько узким, что всадник с достаточно длинными руками мог достать его стенки, просто подняв руки вверх. С рассветом увидали столь долгожданные тыквенные плети, старинные ирригационные асекуайас и полуразрушенные основания древних глинобитных стен. И теперь все с нетерпением ждали появления следующего знака: "Апачского Почтового Ящика".
Возбуждение нарастало. Дно каньона до этого момента неуклонно поднимавшееся вверх, внезапно встало чуть ли не вертикальным отвесом, и все переглянулись, почувствовав, что сердца застучали быстрее. Неужели это тот самый "рывок вверх", после которого, как рассказывал Эдамс, узенькая тропка переходит в более широкую дорогу? Неужели сейчас они вырвутся из норы и увидят, наконец, то, что Эдамс, Брюэр и остальные узрели тридцать три года назад? Усеянный вкраплениями лавы склон? С чахлыми сосенками? С кремнистой, искореженной землей, похожей на незаправленную постель? Или просто очередную уступчатую платформу, поросшую чаппараллем и медвежьей травой, как сотни и тысячи верхних площадок каньонов в этих землях? Через несколько минут они все узнают.
По настоянию Маккенны, Фрэнчи, едущая вместе с ним в голове отряда, сосредоточилась на дороге. Ее лицо заливала краска, глаза сияли. Дышала она быстро и неглубоко. Маккенна чувствовал, что с каждым шагом апачского пони и его дыхание несколько замедляется, и дело тут было вовсе не в высоте. А в "лихорадке эдамс".
Он обернулся, проверяя, не изменился ли строй их каравана. Шотландец прекрасно знал, что с каждой новой пройденной отметкой, Пелон все больше и больше будет обретать в себе уверенность и под конец, ссылаясь на собственную память, может и вовсе отказаться от услуг проводника: в легенде даются все наводки, зачем тогда нужен Глен Маккенна с его картой? Взглянув наверх и увидев свет, Маккенна удостоверился, что они вышли именно туда, куда приходил и Эдамс. Взгляд, брошенный на спутников, успокоил шотландца, правда, всего на мгновение.
Сразу же после Маккенны и Фрэнчи, закрывая их могучей спиной от ружей Пелона и Микки, ехал Хачита. За Хачитой - Маль-и-пай с вьючной лошадью, затем - Микки, а тыл прикрывал Пелон, способный с одного выстрела - если понадобится - уложить кавалерийского разведчика. На случай подобной "надобности" сонорский бандит ехал, не вынимая правой руки из-под сердца.
Удовлетворенный увиденным, Маккенна привстал в стременах и помахал Пелону рукой. Бандит махнул в ответ и крикнул:
- Хола! Что-нибудь видно?
И сверкнув глазами ничуть не менее дико, чем Фрэнчи Стэнтон, старатель рявкнул в ответ:
- Давай сюда! Ко мне! Сейчас все увидим!!!
С этими словами он вонзил шпоры в бока апачского пони, и лошадка, сделав последний рывок, прыжком одолела оставшиеся метры тропы. В следующее мгновение Маккенна вырвался на открытое пространство. Остальные послали лошадей строевой рысью, пытаясь первыми проскочить за шотландцем и собственными глазами увидеть то, что открылось старателю.
Да, это было зрелище... Поверхность каньона оказалась сморщенной, искореженной, разбитой, словно лицо девяностолетнего старика. Несмотря на то, что общее повышение уровня платформы не превышало тридцати футов, поверхность имела абсолютно "плоский", горный вид. И везде тощую зеленую травку и извивающиеся посадки карликовых сосен пробивали черные и черно-серые выбросы твердой, как сталь, вулканической породы.
Вот оно, подумали все: плоскогорье перед входом.
Но стоп. Чего-то не хватало. Что-то было не так. Пелон пришпорил лошадь и притерся к самому боку старательского пони.
- Секунду назад, - зарычал он, - мне казалось, что ты привел нас именно туда, куда следовало. Но я не вижу... Где "Апачский Почтовый Ящик"?..
Старатель покачал головой.
- Понятия не имею, - сказал он, вглядываясь в плоскогорье. - По идее мы должны его видеть... Подожди, может, Хачите удастся его отыскать? Зрение у него получше, чем у остальных. Хола! Хачита, иди-ка сюда!
Огромный апач встал рядом с Маккенной и принялся рассматривать вкрапления лавы. Но и он покачал головой.
- Нада. Ничего. Никаких следов "почтовых скал".
- Подожди, ну, подожди же! - крикнул Маккенна, увидев, как темная кровь прилила Пелону к лицу. - Значит, в легенде есть что-то такое, что мы проглядели... - Он принялся лихорадочно соображать, не столько напуганный взрывным темпераментом бандита, сколько распаляясь сам. И, издав на испанском рычащее проклятие, он сверкнул глазами. - Ну, конечно! Слушай: Эдамс упоминал небольшой холм. Помнишь? Они увидели "почтовый ящик" с небольшого возвышения. Ищите же, ищите!..
- Вот он! - прошипел Микки Тиббс. - Немного влево. Видите? В форме волчьей головы: две сосенки - уши, а лавовый подтек - язык. Ну-ка!
Через перепаханные скалы все устремились к темному пятну лавы. Естественная тропа вела к его вершине. С неё открывался вид на огромную "чашу" земли, уходящую под откос на запад и полностью сокрытую от посторонних глаз, смотрящих с вершины каньона Тыквенного Поля.
- Элли! Элли! - взвыл Хачита, подключаясь к захватившей всех игре. - Вон оно: "почтовое место"!
Через секунду все увидели отметку и, вопя и улюлюкая, словно чистокровные индейцы прерий, устремились к ней. У "ящика" всех затрясло. За тридцать три года ничего не изменилось. Даже несколько обструганных "телеграммных" палочек торчало из щелей в скале. Старинная "почта" работала. От облегчения все засмеялись. Все, кроме Хачиты. Гигант хмурился.
- Странно, - бормотал он. - Похоже, палочки выструганы совсем недавно...
Мгновенно среди смеющихся как будто сверкнула молния, и все замолчали.
- Что? - спросил Пелон. - Ты шутишь?..
- Не думаю, - подъехал к ним Глен Маккенна. - Кажется, он прав. Старатель взобрался на пирамидальную скалу и наклонился. Потрогав одну палочку, он оставил её на том же месте. Потом потер большой палец указательным. Липко.
- Они действительно вырезаны недавно, - сказал он. - Сок ещё струится. Отведите лошадей. Может, нам удастся прочесть следы тех, кто здесь побывал...
Но рыжебородый старатель ошибался. Им не удалось ничего отыскать. Долго думать не пришлось: кроме отпечатков копыт лошади Глена Маккенны, к пирамиде не вели больше ничьи следы.
ЗДЕСЬ ПОПАХИВАЕТ ИНЫМИ МИРАМИ
- Что означают эти палочки, Хачита? - спросил Маккенна.
Говорить пришлось ему, потому что суеверный полукровка Пелон Лопес вместе с четвертькровкой Микки Тиббсом сейчас оглохли от воплей родной индейской крови. Старая Маль-и-пай громко бормотала индейскую молитву, отводящую беду, и даже великан-Хачита, чувствуя себя крайне неуютно, сначала отказывался говорить.
- Здесь сказано: "Апачи были и вернутся", - наконец выдавил мимбреньо.
- И все?
- Нет, ещё одно... одно слово: "Помни..."
- Значит: "Апачи были и вернутся - помни...", - повторил Маккенна задумчиво. - Словно две фразы стыкуются и одновременно не состыковываются. Кто мог сюда приходить, Хачита?
- Я знаю, кто сюда приходил...
- Кто?
- Нельзя называть его по имени. Ты должен понимать...
Маккенна прищурился. Возвышающийся над головами всех остальных гигант-апач говорил о своем погибшем друге - Беше, имя которого по индейским законам нельзя было произносить вслух. Он считал, что рука мертвеца оставила здесь, в последней отметке перед Потайной Дверью, эти предупреждающие палочки. Послание с того света. Напоминание. Идейка была сомнительная, но Маккенна не собирался переубеждать мимбреньо.
- Правильно, - согласился он, - я все понимаю. Но давай - только предположим! - что это был не он, а кто-нибудь другой. Разве не могли какие-нибудь апачи, или один апач поместить сюда эти знаки? Они ведь знают, что мы где-то поблизости, а мы знаем, что они нас ищут. С их умением заметать следы они могли так подъехать к скале, что нам бы и в голову не пришло то, что здесь кто-то был. Ты абсолютно уверен, что не можешь ничего разглядеть? С твоим-то талантом и острым глазом?..
Хачита тяжело посмотрел на шотландца.
- Нет, мой белый друг, - сказал он, - ничего здесь нет. Я ведь сказал, кто оставил эти палочки.
- Ладно. Но откуда у тебя такая уверенность?
- Из последнего слова, патрон.
- "Помни"?
- Да. Это для меня.
И тут до Маккенны дошло: апач был уверен в том, что погибший друг напоминал ему, Хачите, о его миссии. Фантастика. Дикость. И все же...
- Верно, - сказал Маккенна гигантскому индейцу, - ты совершенно прав. Я понял. Но палочки не запрещают нам двигаться дальше. Так, Хачита?
Тот кивнул своей неимоверной головой.
- Похоже, что так. Но мне бы все-таки очень хотелось вспомнить, о чем просил меня мой друг. Видишь, ему известно, что я забыл. Поэтому он и обратился ко мне с напоминанием.
Все это время они стояли несколько поодаль, но сейчас подошли к остальным.
- Эй! - рявкнул Пелон. - Арриба! Поехали. Эти чертовы палки ни фига не значат. Какие-то бешеные койоты - новомексиканские апачи - бродят поблизости и шутки шутят. Па! Кто побоится подобной ерунды?
- Вот именно, - прорычал Микки Тиббс. - Черт с ними, с краснокожими ублюдками. Им меня не испугать.
- Да! Да! - закаркала старая Маль-и-пай. - Давайте убираться отсюда! Мне здесь не нравится. Пахнет мертвыми... Хи! Я боюсь. Поспешим.
Маккенна вскочил на пони и кивнул Хачите.
- Готов? - спросил он индейца. - Все нормально?
- Да, - промямлил воин-недотыкомка. - Мой друг говорил, чтобы я тебе доверял. Поэтому надо ехать. Черт! Что же я такое забыл-то...
... Они уже много часов в пути. Говорили мало, почти не смеялись. Палочки их не пугали. Но ближе к вечеру настроение снова поднялось, Пелон принялся рассказывать байки из своего прошлого, а Маль-и-пай прекратила молиться и затянула своим жутковатым надтреснутым сопрано - жестким, как ржавая железяка, - песню сбора кукурузы. В четыре часа дня Микки увидел впереди и слева высокую и удивительно ровную стену красного песчаника.
- Может, это она? - спросил он старателя, и тот, изучив её структуру, положение по отношению к солнцу и вспомнив карту покойного Эна, ответил:
- Да, она.
Галопом подъехали к стене. Ни со ста, ни с пятидесяти ярдов не было заметно даже намека на расщелину в вертикально стоящей глыбе камня. Пелон опять принялся ругаться и кидать на Маккенну косые взгляды. Микки Тиббс почти беззвучно порыкивал, нервно облизывая свой волчий клык. Но легенду, карту старого Койота и непогрешимую память Глена Маккенны нельзя было сбрасывать со счетов. В десяти ярдах от казавшейся совершенно непроницаемой скалы, Хачита хрюкнул и указал направо.
- Элли! - вскричал апач, - вот она.
Действительно. Она. Ля Пуэрта Эскондида. "Сокрытая" или "потайная" дверь, ведущая к несметным богатствам каньона Дель Оро. Они отыскали Сно-та-эй!
- Санта! - У Пелона перехватило дыхание. - Бог мой, так это действительно правда?!
СКВОЗЬ "ПОТАЙНОЙ ХОД"
"Дыра-в-стене" была прикрыта скалистым выступом, шедшим на манер ширмы от основания утеса до самой его вершины. Этот каменный экран в эдамсовской легенде был очень красочно описан. Находка Хачиты подвела отряд к самому порогу каньона со всеми его индюшачьими самородками и россыпным песком и отделенного теперь от них одной легендарной "зет" или "зигзагообразной" тропой. И сейчас каждый член банды наедине с самим собой переваривал эту захватывающую мысль.
Маккенна, наблюдавший за "компаньонами" и ожидающий первого жеста, сведшего бы на нет договор об освобождении его и Фрэнчи, никак не мог избавиться от мысли о том, что так оно в конце концов и случится.
Совладать с притягательной силой и аурой легендарного каньона было невозможно. Никому на свете не удалось бы, стоя на самом пороге двери, ведущей к богатейшему из известных золотых месторождений, стряхнуть с себя гипнотическую силу и вытащить вонзившееся в самое сердце жало золотой лихорадки. Только на одно мгновение мысль о спасении Фрэнчи затмила тягу к сокровищам. И тут же все смела алчная пурга. Старатель настолько забылся, что первым помчался к "дыре-в-стене".
Но он был не одинок. В коротком рывке к проходу следующей за Маккенной оказалась Фрэнчи. У девушки внезапно прорезалось такое самомнение, что она решила ни в чем не отставать от своего бородатого компаньона и биться, если понадобится, с целой бандой за право владеть своей долей сокровища. Из них двоих первым опомнился Маккенна.
- Подожди! - крикнул он, поворачиваясь к Пелону. - Стой, говорю! Как насчет нашего соглашения?
К его удивлению, бандит хлопнул в ладоши и скомандовал своим приятелям держать себя в руках и выполняя данное обещание, мирно попрощаться с доверенным лицом и проводником, то бишь Маккенной. Белый человек, сказал дальше Пелон, выполнил свою работу. Привел их в Сно-та-эй. Настал и их черед выказать расположение и отдать ему двух коней и девушку.
Для того чтобы скрепить сие дружеское намерение, Пелон спешился и с вытянутой рукой подошел к лошади старателя.
- Дружище, - сказал он. - Вот моя рука. Позволь пожать твою. Порой нам бывало трудновато, но сердце мое всегда было с тобой. Надеюсь, ты на меня не в обиде?
Маккенна кивнул, протягивая бандиту ладонь.
- Конечно, нет, - ответил он.
- Буэно! - коротко тявкнул Пелон и залился обычным волчьим воем. - Ну что? Теперь ты убедился, что в душе у меня действительно сияет луч света? Ты ведь сам говорил, что когда-нибудь он вырвется наружу. Вот и дождался. Ане де ми, ты ведь умный человек, Маккенна!
Их ладони сошлись, и в самый последний момент перед пожатием Маккенна понял, что совершил ужаснейшую ошибку. Короткие толстые пальцы Пелона впились в руку шотландца не хуже зубьев экскаватора; улыбка на иссеченном лице разбойника моментально превратилась в оскал. Он рванул Маккенну в сторону и вбок и, вытряхнув из седла, грянул оземь с такой силой, что на мгновение бородач потерял сознание. Потребовалось примерно с полминуты для того, чтобы легкие шотландца снова заработали без перебоев, и ещё тридцать секунд, чтобы привести в порядок мозги. К тому времени, как глаза Маккенны сфокусировались на каком-то темном, маячащем перед ним пятне, стало понятно, что это Пелон протягивает ему руку и помогает встать. Бандит с сочувствием отряхнул каменное крошево с рубашки шотландца и подал ему смятую черную шляпу. Извиняющееся выражение тяжелого лица показалось Маккенне какой-то из ряда вон выходящей насмешкой.
- Какая жалость, амиго. - тихо пробормотал Пелон, - что приходится нарушать данное слово. Взбирайся на коня и поедем дальше. Ты, конечно, понимаешь, что ни о каком расставании не может быть и речи.
- Конечно, - подтвердил Маккенна через секунду. - Но не будет ли с моей стороны невежливым спросить - почему?
Пелон пожал плечами.
- Ты старатель, - ответил бандит. - Знаешь горное дело, учился в заведении, где изучал геологию, разные там минералы и прочее. К тому же одиннадцать лет искал золото в этих землях. Прекрасно изучил почву. И поэтому если там, - он указал пальцем за спину на "дыру-в-стене", - у нас возникнет вопрос по поводу того, где и как следует искать золото, ты на него ответишь. Здесь больше никто не знает старательского ремесла. Ну, что, может, по собственной воле согласишься с тем, что некрасиво оставлять своих компаньонов в столь неподходящий момент? Клянусь, что как только сокровище будет упаковано - ты сможешь уйти. Нет, ещё лучше: ты только укажи нам его местоположение - и все! Можешь ехать куда душе угодно. Я выполню договоренность. В конце концов, Маккенна, такова традиция, такова легенда. Так же было у Кривоуха с Эдамсом. Может, я не прав? Но разве этот паршивый мексиканец не спустился вместе со всеми в каньон? По-моему, он получил своих лошадей и ружье только после этого...
Упоминание оружия заставило Маккенну быстро взглянуть на валяющийся на камнях старый "спенсер". Медленно кивнув, он нагнулся. Обутая в тяжелый сапог бандитская нога с сокрушительной силой припечатала к земле вытянутую руку шотландца. Едва сомкнувшиеся на прикладе карабина, пальцы судорожно разжались. Ружье упало на камни. Пелон поднял его и отдал Маль-и-пай.
- Не надо этого делать, амиго, - сказал он. - Разве я не прав? Разве Кривоух не свел свой отряд вниз?
- Свел, свел.
- Тогда поехали. Я ведь пообещал, так какого ж рожна тебе ещё нужно?
Маккенна на негнущихся ногах подошел к своему пони и вскочил в седло. Осмотрел всю компанию, взглянув и на Фрэнчи Стэнтон.
- Извини, хефе, - сказал он, натягивая поводья и вводя мустанга в тень "Потайной Двери". - Я было запамятовал - правда всего на мгновение - о твоей репутации человека чести.
- А забывать ни в коем случае не следует, - сказал Пелон, отправляясь вслед.
Выехав из проема в стене, они остановились. Перед ними вилась тропа. Вид открывался головокружительный. Обрыв, отметил Маккенна, футов семьсот-восемьсот и абсолютно вертикальный. С места, на котором они стояли, разглядеть всю тропу не представлялось возможным, потому что вид загораживала растущая внизу на стенах зеленая поросль.
- Куидадо, - бросил старатель через плечо. - Почти вертикальный отвес.
Каньон заворачивал направо, исчезая из поля видимости. Зато по стене резким зигзагом сбегала гигантская тропа, уходившая в некоторых местах вниз под углом аж в сорок пять градусов. Было непонятно, каким образом можно съехать по такому пути верхом или даже сойти, ведя лошадь в поводу. Но в легенде говорилось, что отряд Эдамса свел мустангов на дно каньона. Все посмотрели на Пелона, который в свою очередь кивнул Маккенне.
- Порядок, - сказал бандит, - только пусть первым едет индеец. Если кому и суждено сверзиться, то пусть им будет краснокожий.
Хачита, если и услышал столь лестное замечание в свой адрес, никак на него не отреагировал. Когда его подозвали, он провел пони вперед, и не проронив ни слова, мастерски проехал первый участок дороги. За ним спустился Маккенна, после него остальные, а последним, с рукой под серапе, направленной в спину Микки Тиббсу, Пелон. Неуравновешенный юнец вновь впал в одно из своих меланхолических настроений и поэтому наплевал на полукровку и его чрезмерное к нему внимание. Как и Хачите, ему не было дела до дискриминационной политики вожака. Он, как обычно, ехал с вытащенным из кобуры винчестером.
Ниже первого поворота тропы, выбрасывая из отвесной, гладкой скалы каменный язык, смахивающий на балкон, находился наблюдательный уступ. Это было единственное "обозревательное" место, приходившееся на весь спуск и искатели приключений, спешившись, подошли к его краю - как наверняка за тридцать три года до них сделали Эдамс с Брюером - инстинктивно собирая все свое мужество для последующего спуска. Своим ястребиным оком Хачита первым углядел внизу то, что ускользнуло от взгляда его товарищей.
- Миран, - указал он, хрюкнув. - Избушка.
Пелон, Маккенна и Микки тут же кинулись к нему, пристально вглядываясь вниз. Кавалерийский разведчик вытащил полевой бинокль. Слюна собралась в уголках его губ. Он облизал юрким язычком волчий клык, а заодно и рот.
- Боже мой, - прошепелявил он на английском, опуская бинокль. - Это сожженная хижина. Отсюда можно разглядеть даже очаг.
Маккенна отнял у него бинокль. Быстро взглянув, он отдал прибор Пелону.
- Все верно, хефе, - сказал он. - Хижина, плита возле очага, луг, поток и пороги выше по каньону. Сам посмотри.
Пелон сфокусировал линзы, чертыхаясь и урча. Увидев то, что увидели остальные, он не смог сдержаться и принялся, как безумный отплясывать на краю уступа. У Маккенны мелькнула мысль о том, как было бы хорошо подтолкнуть бандита в спину и разом покончить со всеми страхами. Но не успела идея как следует оформиться в мозгу, как вожак прекратил свои выкрутасы. А ведь оставался ещё и Микки Тиббс, по физиономии которого можно было понять, что и в его голове гуляют мысли ничуть не лучше маккеннских.
Вся троица разом отпрянула от края обрыва.
- Поехали! - рявкнул Пелон. - Чего мы ждем?
- Есть одно обстоятельство, - начал Маккенна, - или, по крайней мере, на него есть надежда. Ты увидел все собственными глазами. Все, о чем говорил Эдамс, ждет тебя внизу. Так почему бы тебе не отпустить нас с девушкой?
Пелон дьявольски расхохотался и в ту же секунду нахмурился, будто вслед за громом небо прочертила молния.
- Будь ты проклят! - гаркнул он. - Ты что, увидел там золото? Разглядел в бинокль, а? Болван! Хочешь меня провести? Наша сделка четко определена. Ты должен привести нас к золоту. Золоту, ясно?
В его голосе прозвучали угрожающие нотки, и Маккенна счел лучшим уступить.
- Слышал, слышал, хефе. Поехали, Хачита.
Но апач нахмурился и покачал головой.
- Мне просто необходимо вспомнить... Кажется, напоминание касалось именно этого места. Я о том, что мне говорил друг...
- Да-да. Но надо ехать. Ведь твой друг не запрещал спускаться в Сно-та-эй...
- Нет, не запрещал.
Они принялись спускаться - Хачита впереди. Снова и снова казалось, что вот сейчас, вот один из пони споткнется и ухнет с обрыва - но... все проходило гладко. Примерно через час отряд наконец встал на дне каньона. Сгрудившись в конце тропы, люди рассматривали темнеющий луг и извилистый ручей, который как было известно - означал конец длинного пути.
Маккенна запрокинул голову и посмотрел наверх, туда, где на высоте восьмисот футов виднелось начало зигзагообразной тропы. Прищурился.
На краю восточной стены лежал узкий поясок солнечного света, венчавший каменную громаду.
- Закат, - тихо сказал он вслух. - Точно в этот час тридцать три года назад Кривоух доставил сюда отряд Эдамса.
- Духи! - внезапно прокаркала Маль-и-пай. - Бог не простит этого нам, индейцам. Что мы наделали? Привели сюда этих проклятых? Айе, айе! Мы пришли в священное место! Это же Сно-та-эй! Айе, айе, айе!..
Она принялась причитать по-апачски, раскачиваясь иссохшим телом из стороны в сторону.
- Каллате! - рыкнул Пелон, могучей рукой встряхивая старуху. - Слышишь меня, старая? Заткнись! Ты, что, хочешь разбудить всех мертвых сукиных детей, чьи кости валяются в каньоне и там, выше? - Изрыгая проклятия по-испански, он указал на тропу, по которой они только что спустились, но старая скво не переставала раскачиваться и безумно вопить. Тогда к ней подошел Микки Тиббс и шваркнул ладонью по губам. Удар был силен, выступила кровь. Но так как он помог заткнуться фонтану старой леди, то Пелон, казалось, был совсем не против такого проявления жестокости по отношению к собственной матери. - Ну что, карга старая? Получила. Говорил тебе - заткнись. Я бы и сам наподдал, если бы не был достойным сыном достойного отца. Дьявольщина. Эти мне индейцы. Все психи. Ладно. Маккенна, поехали. Где тут у нас золотые россыпи?
- Точно, черт бы подрал все и всех! - прошипел Микки. - Света ещё достаточно, чтобы увидеть, как блестит золото. Арриба!
- Насколько я помню карту, - пробормотал Маккенна, - основная порода должна быть в восьмиобразной петле возле ручья с ближней стороны луга. Видите, где гравийный нанос разбивает воду на два серпообразных потока?
- Да, да!..
- Там надо искать золото, "в корнях травы".
Пелон с Микки обменялись настороженными взглядами и тут же припустили к берегу ручья. Фрэнчи бросила поводья и рванула вслед. Маль-и-пай, все ещё бормоча апачские молитвы и прижимая развевающиеся юбки к костлявым коленям, не отставала от девушки. Все бежали к тому месту, "где золотые зерна лежат кучами, как сугробы".
Лишь Хачита с Маккенной остались у подножия зигзагообразной тропы.
- В том, что сказала сейчас старуха, - пробормотал великан-апач, - был определенный смысл. Черт меня подери, ну почему я никак не могу вспомнить?
- Не тревожься о Маль-и-пай и духах, - сказал Маккенна. - Она их где угодно найдет. Ты же знаешь.
- Нет, не духи меня беспокоят.
- Что бы это ни было - забудь. Друг мой, ты все вспомнишь, дай только время. Разве я не обещал?
- Да, правильно. Пойдем, взглянем на золото.
И они пошли к гравийной отметке. Издалека было видно, как Пелон, Фрэнчи, Маль-и-пай и Микки вопят и пригоршнями бросают вверх гравий: они находились в полной отключке. Наклонившись над редкой, ломкой травой и захватив в ладонь пригоршню песка и отполированного гравия, Маккенна понял причину всеобщего безумия. Даже находясь в конце дня на дне восьмисотфутового каньона, держа песок, перемешанный с гравием, на расстоянии вытянутой руки, и разглядывая его невооруженным глазом, даже после приличной выработки, которую провели Эдамс со своими ребятами, даже принимая все это во внимание, в породе было столько песка, самородков и золотой мелочи, что его бы хватило не на один рабочий день в обычной штольне.
- Боже мой, - бормотал шотландец, - неужели, неужели...
Он медленно поднялся, уставился в полумрак, надвигающийся на каньон, не до конца уверенный в том, что вопли и песни компаньонов не являются игрой воображения, и единственная мысль билась в усталых извилинах, смешиваясь с бессмысленными криками: "Я богат, богат, богат, богат, богат, богат..."
Все остальное осталось где-то в другом мире. А он был богат. Он напал на единственную и неповторимую жилу, жилу, о которой мечтают все старатели на земле.
- Боже мой, - повторил он, - боже мой... - Маккенна рухнул на колени и принялся сыпать на себя полные горсти песка, зарываясь в него лицом, как ребенок в мыльные пузыри, вылетающие из добрых рук его матери...
- Ну, конечно, - пролепетал он, немного шепелявя, - а разве не об этом я говорил ещё в Яки-Хиллс?
- Именно, - буркнул Пелон.
- Один за всех, все за одного, ~ пробормотал Глен Маккенна. - Прямо три мушкетера.
"АПАЧСКИЙ ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК"
Ехали уже два часа. Солнце только-только встало над краем каньона. Как и в легенде, он оказался настолько узким, что всадник с достаточно длинными руками мог достать его стенки, просто подняв руки вверх. С рассветом увидали столь долгожданные тыквенные плети, старинные ирригационные асекуайас и полуразрушенные основания древних глинобитных стен. И теперь все с нетерпением ждали появления следующего знака: "Апачского Почтового Ящика".
Возбуждение нарастало. Дно каньона до этого момента неуклонно поднимавшееся вверх, внезапно встало чуть ли не вертикальным отвесом, и все переглянулись, почувствовав, что сердца застучали быстрее. Неужели это тот самый "рывок вверх", после которого, как рассказывал Эдамс, узенькая тропка переходит в более широкую дорогу? Неужели сейчас они вырвутся из норы и увидят, наконец, то, что Эдамс, Брюэр и остальные узрели тридцать три года назад? Усеянный вкраплениями лавы склон? С чахлыми сосенками? С кремнистой, искореженной землей, похожей на незаправленную постель? Или просто очередную уступчатую платформу, поросшую чаппараллем и медвежьей травой, как сотни и тысячи верхних площадок каньонов в этих землях? Через несколько минут они все узнают.
По настоянию Маккенны, Фрэнчи, едущая вместе с ним в голове отряда, сосредоточилась на дороге. Ее лицо заливала краска, глаза сияли. Дышала она быстро и неглубоко. Маккенна чувствовал, что с каждым шагом апачского пони и его дыхание несколько замедляется, и дело тут было вовсе не в высоте. А в "лихорадке эдамс".
Он обернулся, проверяя, не изменился ли строй их каравана. Шотландец прекрасно знал, что с каждой новой пройденной отметкой, Пелон все больше и больше будет обретать в себе уверенность и под конец, ссылаясь на собственную память, может и вовсе отказаться от услуг проводника: в легенде даются все наводки, зачем тогда нужен Глен Маккенна с его картой? Взглянув наверх и увидев свет, Маккенна удостоверился, что они вышли именно туда, куда приходил и Эдамс. Взгляд, брошенный на спутников, успокоил шотландца, правда, всего на мгновение.
Сразу же после Маккенны и Фрэнчи, закрывая их могучей спиной от ружей Пелона и Микки, ехал Хачита. За Хачитой - Маль-и-пай с вьючной лошадью, затем - Микки, а тыл прикрывал Пелон, способный с одного выстрела - если понадобится - уложить кавалерийского разведчика. На случай подобной "надобности" сонорский бандит ехал, не вынимая правой руки из-под сердца.
Удовлетворенный увиденным, Маккенна привстал в стременах и помахал Пелону рукой. Бандит махнул в ответ и крикнул:
- Хола! Что-нибудь видно?
И сверкнув глазами ничуть не менее дико, чем Фрэнчи Стэнтон, старатель рявкнул в ответ:
- Давай сюда! Ко мне! Сейчас все увидим!!!
С этими словами он вонзил шпоры в бока апачского пони, и лошадка, сделав последний рывок, прыжком одолела оставшиеся метры тропы. В следующее мгновение Маккенна вырвался на открытое пространство. Остальные послали лошадей строевой рысью, пытаясь первыми проскочить за шотландцем и собственными глазами увидеть то, что открылось старателю.
Да, это было зрелище... Поверхность каньона оказалась сморщенной, искореженной, разбитой, словно лицо девяностолетнего старика. Несмотря на то, что общее повышение уровня платформы не превышало тридцати футов, поверхность имела абсолютно "плоский", горный вид. И везде тощую зеленую травку и извивающиеся посадки карликовых сосен пробивали черные и черно-серые выбросы твердой, как сталь, вулканической породы.
Вот оно, подумали все: плоскогорье перед входом.
Но стоп. Чего-то не хватало. Что-то было не так. Пелон пришпорил лошадь и притерся к самому боку старательского пони.
- Секунду назад, - зарычал он, - мне казалось, что ты привел нас именно туда, куда следовало. Но я не вижу... Где "Апачский Почтовый Ящик"?..
Старатель покачал головой.
- Понятия не имею, - сказал он, вглядываясь в плоскогорье. - По идее мы должны его видеть... Подожди, может, Хачите удастся его отыскать? Зрение у него получше, чем у остальных. Хола! Хачита, иди-ка сюда!
Огромный апач встал рядом с Маккенной и принялся рассматривать вкрапления лавы. Но и он покачал головой.
- Нада. Ничего. Никаких следов "почтовых скал".
- Подожди, ну, подожди же! - крикнул Маккенна, увидев, как темная кровь прилила Пелону к лицу. - Значит, в легенде есть что-то такое, что мы проглядели... - Он принялся лихорадочно соображать, не столько напуганный взрывным темпераментом бандита, сколько распаляясь сам. И, издав на испанском рычащее проклятие, он сверкнул глазами. - Ну, конечно! Слушай: Эдамс упоминал небольшой холм. Помнишь? Они увидели "почтовый ящик" с небольшого возвышения. Ищите же, ищите!..
- Вот он! - прошипел Микки Тиббс. - Немного влево. Видите? В форме волчьей головы: две сосенки - уши, а лавовый подтек - язык. Ну-ка!
Через перепаханные скалы все устремились к темному пятну лавы. Естественная тропа вела к его вершине. С неё открывался вид на огромную "чашу" земли, уходящую под откос на запад и полностью сокрытую от посторонних глаз, смотрящих с вершины каньона Тыквенного Поля.
- Элли! Элли! - взвыл Хачита, подключаясь к захватившей всех игре. - Вон оно: "почтовое место"!
Через секунду все увидели отметку и, вопя и улюлюкая, словно чистокровные индейцы прерий, устремились к ней. У "ящика" всех затрясло. За тридцать три года ничего не изменилось. Даже несколько обструганных "телеграммных" палочек торчало из щелей в скале. Старинная "почта" работала. От облегчения все засмеялись. Все, кроме Хачиты. Гигант хмурился.
- Странно, - бормотал он. - Похоже, палочки выструганы совсем недавно...
Мгновенно среди смеющихся как будто сверкнула молния, и все замолчали.
- Что? - спросил Пелон. - Ты шутишь?..
- Не думаю, - подъехал к ним Глен Маккенна. - Кажется, он прав. Старатель взобрался на пирамидальную скалу и наклонился. Потрогав одну палочку, он оставил её на том же месте. Потом потер большой палец указательным. Липко.
- Они действительно вырезаны недавно, - сказал он. - Сок ещё струится. Отведите лошадей. Может, нам удастся прочесть следы тех, кто здесь побывал...
Но рыжебородый старатель ошибался. Им не удалось ничего отыскать. Долго думать не пришлось: кроме отпечатков копыт лошади Глена Маккенны, к пирамиде не вели больше ничьи следы.
ЗДЕСЬ ПОПАХИВАЕТ ИНЫМИ МИРАМИ
- Что означают эти палочки, Хачита? - спросил Маккенна.
Говорить пришлось ему, потому что суеверный полукровка Пелон Лопес вместе с четвертькровкой Микки Тиббсом сейчас оглохли от воплей родной индейской крови. Старая Маль-и-пай громко бормотала индейскую молитву, отводящую беду, и даже великан-Хачита, чувствуя себя крайне неуютно, сначала отказывался говорить.
- Здесь сказано: "Апачи были и вернутся", - наконец выдавил мимбреньо.
- И все?
- Нет, ещё одно... одно слово: "Помни..."
- Значит: "Апачи были и вернутся - помни...", - повторил Маккенна задумчиво. - Словно две фразы стыкуются и одновременно не состыковываются. Кто мог сюда приходить, Хачита?
- Я знаю, кто сюда приходил...
- Кто?
- Нельзя называть его по имени. Ты должен понимать...
Маккенна прищурился. Возвышающийся над головами всех остальных гигант-апач говорил о своем погибшем друге - Беше, имя которого по индейским законам нельзя было произносить вслух. Он считал, что рука мертвеца оставила здесь, в последней отметке перед Потайной Дверью, эти предупреждающие палочки. Послание с того света. Напоминание. Идейка была сомнительная, но Маккенна не собирался переубеждать мимбреньо.
- Правильно, - согласился он, - я все понимаю. Но давай - только предположим! - что это был не он, а кто-нибудь другой. Разве не могли какие-нибудь апачи, или один апач поместить сюда эти знаки? Они ведь знают, что мы где-то поблизости, а мы знаем, что они нас ищут. С их умением заметать следы они могли так подъехать к скале, что нам бы и в голову не пришло то, что здесь кто-то был. Ты абсолютно уверен, что не можешь ничего разглядеть? С твоим-то талантом и острым глазом?..
Хачита тяжело посмотрел на шотландца.
- Нет, мой белый друг, - сказал он, - ничего здесь нет. Я ведь сказал, кто оставил эти палочки.
- Ладно. Но откуда у тебя такая уверенность?
- Из последнего слова, патрон.
- "Помни"?
- Да. Это для меня.
И тут до Маккенны дошло: апач был уверен в том, что погибший друг напоминал ему, Хачите, о его миссии. Фантастика. Дикость. И все же...
- Верно, - сказал Маккенна гигантскому индейцу, - ты совершенно прав. Я понял. Но палочки не запрещают нам двигаться дальше. Так, Хачита?
Тот кивнул своей неимоверной головой.
- Похоже, что так. Но мне бы все-таки очень хотелось вспомнить, о чем просил меня мой друг. Видишь, ему известно, что я забыл. Поэтому он и обратился ко мне с напоминанием.
Все это время они стояли несколько поодаль, но сейчас подошли к остальным.
- Эй! - рявкнул Пелон. - Арриба! Поехали. Эти чертовы палки ни фига не значат. Какие-то бешеные койоты - новомексиканские апачи - бродят поблизости и шутки шутят. Па! Кто побоится подобной ерунды?
- Вот именно, - прорычал Микки Тиббс. - Черт с ними, с краснокожими ублюдками. Им меня не испугать.
- Да! Да! - закаркала старая Маль-и-пай. - Давайте убираться отсюда! Мне здесь не нравится. Пахнет мертвыми... Хи! Я боюсь. Поспешим.
Маккенна вскочил на пони и кивнул Хачите.
- Готов? - спросил он индейца. - Все нормально?
- Да, - промямлил воин-недотыкомка. - Мой друг говорил, чтобы я тебе доверял. Поэтому надо ехать. Черт! Что же я такое забыл-то...
... Они уже много часов в пути. Говорили мало, почти не смеялись. Палочки их не пугали. Но ближе к вечеру настроение снова поднялось, Пелон принялся рассказывать байки из своего прошлого, а Маль-и-пай прекратила молиться и затянула своим жутковатым надтреснутым сопрано - жестким, как ржавая железяка, - песню сбора кукурузы. В четыре часа дня Микки увидел впереди и слева высокую и удивительно ровную стену красного песчаника.
- Может, это она? - спросил он старателя, и тот, изучив её структуру, положение по отношению к солнцу и вспомнив карту покойного Эна, ответил:
- Да, она.
Галопом подъехали к стене. Ни со ста, ни с пятидесяти ярдов не было заметно даже намека на расщелину в вертикально стоящей глыбе камня. Пелон опять принялся ругаться и кидать на Маккенну косые взгляды. Микки Тиббс почти беззвучно порыкивал, нервно облизывая свой волчий клык. Но легенду, карту старого Койота и непогрешимую память Глена Маккенны нельзя было сбрасывать со счетов. В десяти ярдах от казавшейся совершенно непроницаемой скалы, Хачита хрюкнул и указал направо.
- Элли! - вскричал апач, - вот она.
Действительно. Она. Ля Пуэрта Эскондида. "Сокрытая" или "потайная" дверь, ведущая к несметным богатствам каньона Дель Оро. Они отыскали Сно-та-эй!
- Санта! - У Пелона перехватило дыхание. - Бог мой, так это действительно правда?!
СКВОЗЬ "ПОТАЙНОЙ ХОД"
"Дыра-в-стене" была прикрыта скалистым выступом, шедшим на манер ширмы от основания утеса до самой его вершины. Этот каменный экран в эдамсовской легенде был очень красочно описан. Находка Хачиты подвела отряд к самому порогу каньона со всеми его индюшачьими самородками и россыпным песком и отделенного теперь от них одной легендарной "зет" или "зигзагообразной" тропой. И сейчас каждый член банды наедине с самим собой переваривал эту захватывающую мысль.
Маккенна, наблюдавший за "компаньонами" и ожидающий первого жеста, сведшего бы на нет договор об освобождении его и Фрэнчи, никак не мог избавиться от мысли о том, что так оно в конце концов и случится.
Совладать с притягательной силой и аурой легендарного каньона было невозможно. Никому на свете не удалось бы, стоя на самом пороге двери, ведущей к богатейшему из известных золотых месторождений, стряхнуть с себя гипнотическую силу и вытащить вонзившееся в самое сердце жало золотой лихорадки. Только на одно мгновение мысль о спасении Фрэнчи затмила тягу к сокровищам. И тут же все смела алчная пурга. Старатель настолько забылся, что первым помчался к "дыре-в-стене".
Но он был не одинок. В коротком рывке к проходу следующей за Маккенной оказалась Фрэнчи. У девушки внезапно прорезалось такое самомнение, что она решила ни в чем не отставать от своего бородатого компаньона и биться, если понадобится, с целой бандой за право владеть своей долей сокровища. Из них двоих первым опомнился Маккенна.
- Подожди! - крикнул он, поворачиваясь к Пелону. - Стой, говорю! Как насчет нашего соглашения?
К его удивлению, бандит хлопнул в ладоши и скомандовал своим приятелям держать себя в руках и выполняя данное обещание, мирно попрощаться с доверенным лицом и проводником, то бишь Маккенной. Белый человек, сказал дальше Пелон, выполнил свою работу. Привел их в Сно-та-эй. Настал и их черед выказать расположение и отдать ему двух коней и девушку.
Для того чтобы скрепить сие дружеское намерение, Пелон спешился и с вытянутой рукой подошел к лошади старателя.
- Дружище, - сказал он. - Вот моя рука. Позволь пожать твою. Порой нам бывало трудновато, но сердце мое всегда было с тобой. Надеюсь, ты на меня не в обиде?
Маккенна кивнул, протягивая бандиту ладонь.
- Конечно, нет, - ответил он.
- Буэно! - коротко тявкнул Пелон и залился обычным волчьим воем. - Ну что? Теперь ты убедился, что в душе у меня действительно сияет луч света? Ты ведь сам говорил, что когда-нибудь он вырвется наружу. Вот и дождался. Ане де ми, ты ведь умный человек, Маккенна!
Их ладони сошлись, и в самый последний момент перед пожатием Маккенна понял, что совершил ужаснейшую ошибку. Короткие толстые пальцы Пелона впились в руку шотландца не хуже зубьев экскаватора; улыбка на иссеченном лице разбойника моментально превратилась в оскал. Он рванул Маккенну в сторону и вбок и, вытряхнув из седла, грянул оземь с такой силой, что на мгновение бородач потерял сознание. Потребовалось примерно с полминуты для того, чтобы легкие шотландца снова заработали без перебоев, и ещё тридцать секунд, чтобы привести в порядок мозги. К тому времени, как глаза Маккенны сфокусировались на каком-то темном, маячащем перед ним пятне, стало понятно, что это Пелон протягивает ему руку и помогает встать. Бандит с сочувствием отряхнул каменное крошево с рубашки шотландца и подал ему смятую черную шляпу. Извиняющееся выражение тяжелого лица показалось Маккенне какой-то из ряда вон выходящей насмешкой.
- Какая жалость, амиго. - тихо пробормотал Пелон, - что приходится нарушать данное слово. Взбирайся на коня и поедем дальше. Ты, конечно, понимаешь, что ни о каком расставании не может быть и речи.
- Конечно, - подтвердил Маккенна через секунду. - Но не будет ли с моей стороны невежливым спросить - почему?
Пелон пожал плечами.
- Ты старатель, - ответил бандит. - Знаешь горное дело, учился в заведении, где изучал геологию, разные там минералы и прочее. К тому же одиннадцать лет искал золото в этих землях. Прекрасно изучил почву. И поэтому если там, - он указал пальцем за спину на "дыру-в-стене", - у нас возникнет вопрос по поводу того, где и как следует искать золото, ты на него ответишь. Здесь больше никто не знает старательского ремесла. Ну, что, может, по собственной воле согласишься с тем, что некрасиво оставлять своих компаньонов в столь неподходящий момент? Клянусь, что как только сокровище будет упаковано - ты сможешь уйти. Нет, ещё лучше: ты только укажи нам его местоположение - и все! Можешь ехать куда душе угодно. Я выполню договоренность. В конце концов, Маккенна, такова традиция, такова легенда. Так же было у Кривоуха с Эдамсом. Может, я не прав? Но разве этот паршивый мексиканец не спустился вместе со всеми в каньон? По-моему, он получил своих лошадей и ружье только после этого...
Упоминание оружия заставило Маккенну быстро взглянуть на валяющийся на камнях старый "спенсер". Медленно кивнув, он нагнулся. Обутая в тяжелый сапог бандитская нога с сокрушительной силой припечатала к земле вытянутую руку шотландца. Едва сомкнувшиеся на прикладе карабина, пальцы судорожно разжались. Ружье упало на камни. Пелон поднял его и отдал Маль-и-пай.
- Не надо этого делать, амиго, - сказал он. - Разве я не прав? Разве Кривоух не свел свой отряд вниз?
- Свел, свел.
- Тогда поехали. Я ведь пообещал, так какого ж рожна тебе ещё нужно?
Маккенна на негнущихся ногах подошел к своему пони и вскочил в седло. Осмотрел всю компанию, взглянув и на Фрэнчи Стэнтон.
- Извини, хефе, - сказал он, натягивая поводья и вводя мустанга в тень "Потайной Двери". - Я было запамятовал - правда всего на мгновение - о твоей репутации человека чести.
- А забывать ни в коем случае не следует, - сказал Пелон, отправляясь вслед.
Выехав из проема в стене, они остановились. Перед ними вилась тропа. Вид открывался головокружительный. Обрыв, отметил Маккенна, футов семьсот-восемьсот и абсолютно вертикальный. С места, на котором они стояли, разглядеть всю тропу не представлялось возможным, потому что вид загораживала растущая внизу на стенах зеленая поросль.
- Куидадо, - бросил старатель через плечо. - Почти вертикальный отвес.
Каньон заворачивал направо, исчезая из поля видимости. Зато по стене резким зигзагом сбегала гигантская тропа, уходившая в некоторых местах вниз под углом аж в сорок пять градусов. Было непонятно, каким образом можно съехать по такому пути верхом или даже сойти, ведя лошадь в поводу. Но в легенде говорилось, что отряд Эдамса свел мустангов на дно каньона. Все посмотрели на Пелона, который в свою очередь кивнул Маккенне.
- Порядок, - сказал бандит, - только пусть первым едет индеец. Если кому и суждено сверзиться, то пусть им будет краснокожий.
Хачита, если и услышал столь лестное замечание в свой адрес, никак на него не отреагировал. Когда его подозвали, он провел пони вперед, и не проронив ни слова, мастерски проехал первый участок дороги. За ним спустился Маккенна, после него остальные, а последним, с рукой под серапе, направленной в спину Микки Тиббсу, Пелон. Неуравновешенный юнец вновь впал в одно из своих меланхолических настроений и поэтому наплевал на полукровку и его чрезмерное к нему внимание. Как и Хачите, ему не было дела до дискриминационной политики вожака. Он, как обычно, ехал с вытащенным из кобуры винчестером.
Ниже первого поворота тропы, выбрасывая из отвесной, гладкой скалы каменный язык, смахивающий на балкон, находился наблюдательный уступ. Это было единственное "обозревательное" место, приходившееся на весь спуск и искатели приключений, спешившись, подошли к его краю - как наверняка за тридцать три года до них сделали Эдамс с Брюером - инстинктивно собирая все свое мужество для последующего спуска. Своим ястребиным оком Хачита первым углядел внизу то, что ускользнуло от взгляда его товарищей.
- Миран, - указал он, хрюкнув. - Избушка.
Пелон, Маккенна и Микки тут же кинулись к нему, пристально вглядываясь вниз. Кавалерийский разведчик вытащил полевой бинокль. Слюна собралась в уголках его губ. Он облизал юрким язычком волчий клык, а заодно и рот.
- Боже мой, - прошепелявил он на английском, опуская бинокль. - Это сожженная хижина. Отсюда можно разглядеть даже очаг.
Маккенна отнял у него бинокль. Быстро взглянув, он отдал прибор Пелону.
- Все верно, хефе, - сказал он. - Хижина, плита возле очага, луг, поток и пороги выше по каньону. Сам посмотри.
Пелон сфокусировал линзы, чертыхаясь и урча. Увидев то, что увидели остальные, он не смог сдержаться и принялся, как безумный отплясывать на краю уступа. У Маккенны мелькнула мысль о том, как было бы хорошо подтолкнуть бандита в спину и разом покончить со всеми страхами. Но не успела идея как следует оформиться в мозгу, как вожак прекратил свои выкрутасы. А ведь оставался ещё и Микки Тиббс, по физиономии которого можно было понять, что и в его голове гуляют мысли ничуть не лучше маккеннских.
Вся троица разом отпрянула от края обрыва.
- Поехали! - рявкнул Пелон. - Чего мы ждем?
- Есть одно обстоятельство, - начал Маккенна, - или, по крайней мере, на него есть надежда. Ты увидел все собственными глазами. Все, о чем говорил Эдамс, ждет тебя внизу. Так почему бы тебе не отпустить нас с девушкой?
Пелон дьявольски расхохотался и в ту же секунду нахмурился, будто вслед за громом небо прочертила молния.
- Будь ты проклят! - гаркнул он. - Ты что, увидел там золото? Разглядел в бинокль, а? Болван! Хочешь меня провести? Наша сделка четко определена. Ты должен привести нас к золоту. Золоту, ясно?
В его голосе прозвучали угрожающие нотки, и Маккенна счел лучшим уступить.
- Слышал, слышал, хефе. Поехали, Хачита.
Но апач нахмурился и покачал головой.
- Мне просто необходимо вспомнить... Кажется, напоминание касалось именно этого места. Я о том, что мне говорил друг...
- Да-да. Но надо ехать. Ведь твой друг не запрещал спускаться в Сно-та-эй...
- Нет, не запрещал.
Они принялись спускаться - Хачита впереди. Снова и снова казалось, что вот сейчас, вот один из пони споткнется и ухнет с обрыва - но... все проходило гладко. Примерно через час отряд наконец встал на дне каньона. Сгрудившись в конце тропы, люди рассматривали темнеющий луг и извилистый ручей, который как было известно - означал конец длинного пути.
Маккенна запрокинул голову и посмотрел наверх, туда, где на высоте восьмисот футов виднелось начало зигзагообразной тропы. Прищурился.
На краю восточной стены лежал узкий поясок солнечного света, венчавший каменную громаду.
- Закат, - тихо сказал он вслух. - Точно в этот час тридцать три года назад Кривоух доставил сюда отряд Эдамса.
- Духи! - внезапно прокаркала Маль-и-пай. - Бог не простит этого нам, индейцам. Что мы наделали? Привели сюда этих проклятых? Айе, айе! Мы пришли в священное место! Это же Сно-та-эй! Айе, айе, айе!..
Она принялась причитать по-апачски, раскачиваясь иссохшим телом из стороны в сторону.
- Каллате! - рыкнул Пелон, могучей рукой встряхивая старуху. - Слышишь меня, старая? Заткнись! Ты, что, хочешь разбудить всех мертвых сукиных детей, чьи кости валяются в каньоне и там, выше? - Изрыгая проклятия по-испански, он указал на тропу, по которой они только что спустились, но старая скво не переставала раскачиваться и безумно вопить. Тогда к ней подошел Микки Тиббс и шваркнул ладонью по губам. Удар был силен, выступила кровь. Но так как он помог заткнуться фонтану старой леди, то Пелон, казалось, был совсем не против такого проявления жестокости по отношению к собственной матери. - Ну что, карга старая? Получила. Говорил тебе - заткнись. Я бы и сам наподдал, если бы не был достойным сыном достойного отца. Дьявольщина. Эти мне индейцы. Все психи. Ладно. Маккенна, поехали. Где тут у нас золотые россыпи?
- Точно, черт бы подрал все и всех! - прошипел Микки. - Света ещё достаточно, чтобы увидеть, как блестит золото. Арриба!
- Насколько я помню карту, - пробормотал Маккенна, - основная порода должна быть в восьмиобразной петле возле ручья с ближней стороны луга. Видите, где гравийный нанос разбивает воду на два серпообразных потока?
- Да, да!..
- Там надо искать золото, "в корнях травы".
Пелон с Микки обменялись настороженными взглядами и тут же припустили к берегу ручья. Фрэнчи бросила поводья и рванула вслед. Маль-и-пай, все ещё бормоча апачские молитвы и прижимая развевающиеся юбки к костлявым коленям, не отставала от девушки. Все бежали к тому месту, "где золотые зерна лежат кучами, как сугробы".
Лишь Хачита с Маккенной остались у подножия зигзагообразной тропы.
- В том, что сказала сейчас старуха, - пробормотал великан-апач, - был определенный смысл. Черт меня подери, ну почему я никак не могу вспомнить?
- Не тревожься о Маль-и-пай и духах, - сказал Маккенна. - Она их где угодно найдет. Ты же знаешь.
- Нет, не духи меня беспокоят.
- Что бы это ни было - забудь. Друг мой, ты все вспомнишь, дай только время. Разве я не обещал?
- Да, правильно. Пойдем, взглянем на золото.
И они пошли к гравийной отметке. Издалека было видно, как Пелон, Фрэнчи, Маль-и-пай и Микки вопят и пригоршнями бросают вверх гравий: они находились в полной отключке. Наклонившись над редкой, ломкой травой и захватив в ладонь пригоршню песка и отполированного гравия, Маккенна понял причину всеобщего безумия. Даже находясь в конце дня на дне восьмисотфутового каньона, держа песок, перемешанный с гравием, на расстоянии вытянутой руки, и разглядывая его невооруженным глазом, даже после приличной выработки, которую провели Эдамс со своими ребятами, даже принимая все это во внимание, в породе было столько песка, самородков и золотой мелочи, что его бы хватило не на один рабочий день в обычной штольне.
- Боже мой, - бормотал шотландец, - неужели, неужели...
Он медленно поднялся, уставился в полумрак, надвигающийся на каньон, не до конца уверенный в том, что вопли и песни компаньонов не являются игрой воображения, и единственная мысль билась в усталых извилинах, смешиваясь с бессмысленными криками: "Я богат, богат, богат, богат, богат, богат..."
Все остальное осталось где-то в другом мире. А он был богат. Он напал на единственную и неповторимую жилу, жилу, о которой мечтают все старатели на земле.
- Боже мой, - повторил он, - боже мой... - Маккенна рухнул на колени и принялся сыпать на себя полные горсти песка, зарываясь в него лицом, как ребенок в мыльные пузыри, вылетающие из добрых рук его матери...