Уилсон Лианна. Судьба или воля обстоятельств?

   — В той катастрофе, — отчетливо произнес Джо, — погибла не только моя жена. Тогда погиб еще и… — голос его сорвался, — мой сын.
   Эти слова прогремели в ее ушах, как поезд, идущий в никуда, визжащие колеса которого увлекали и ее с собой. Воздух застрял у нее в горле.
   Тени от шляпы легли на лицо Джо, точно траурное покрывало. Затем он встал, отодвинул стул и заходил по комнате, глухо стуча каблуками по линолеуму.
   — Господи, Джо. — Она смотрела на него, не в силах подняться. — Нет!
   Лицо его исказилось болью.
   Марта почувствовала, как какая-то тяжесть придавливает ее к стулу, лишая зрения и сжимая сердце. Горячие слезы, зарождавшиеся где-то в горле, стояли в глазах. Теперь она все поняла. Спустя столько недель она, наконец, узнала, почему Джо помогал ее сыну. Она считала, что между ними стоит только его память о жене, но оказалось еще кое-что, гораздо более сильное. Она чувствовала, как между ними расползается бездна, разделяя их, отрывая друг от друга. Лишь ее сын, Кода, оставался хрупким мостиком, соединяющим их.
   — Сколько ему было лет? — спросила она слабым голосом, хотя у нее было ужасное чувство, что ответ уже известен.
   — Он не успел родиться. Ей стало трудно дышать. То есть его сын был возраста Коди. Его сыну было бы шесть лет.
   — Понимаешь, я во всем виноват. Я. Мне следовало быть там, с ними. Я должен был вести машину в ту ночь. Она приехала ко мне в Даллас на это проклятое родео. Тогда оно казалось мне первостепенным. Одно из важных соревнований, ведущих к моему третьему по счету титулу чемпиона. — Слова отрывисто слетали с его губ. — Когда Саманта засобиралась домой, было уже поздно, шел дождь. Она попросила меня пропустить следующее родео и поехать домой, побыть с ней немного. — Он остановился, облизал пересохшие губы и выставил руку вперед, словно пробуя на ощупь воздух. — Я помню, как положил тогда руку на ее живот и почувствовал, как толкается внутри ребенок. — Он изо всех сил сжал пальцы в кулак. — Но я ответил «нет». Мне нужно было ехать. Это было так важно. Нужно было заработать на этом соревновании необходимые очки. — Он сморгнул, тон его изменился, стал суше. — Срок беременности Саманты был уже достаточно большой, чтобы определить, что она носит мальчика.
   Марта чувствовала смятение, бушующее в нем, видела это по его быстрым, нервным вдохам, по его напряженным мышцам на шее. Руки его были сжаты в кулаки, как будто он старался обуздать эмоции, удержать в себе свою боль, прикрывая ею, как щитом, рану в сердце.
   Он издал какой-то невнятный звук — она не могла разобрать, был ли это стон, просьба или просто слово, — но звук этот был резкий, горький, трагический.
   — Я перебрал тогда несколько имен, пока не решил назвать его Сэмом, в честь жены. Это казалось самым правильным. Мы с Самантой не успели обсудить имя. Я не слишком часто бывал дома. Может быть, она выбрала другие, не знаю. Мы собирались обставить детскую комнату, как только я нашел бы для этого время.
   Он засунул руки глубоко в карманы и сгорбился.
   — Я его так и не нашел. Я все думал, какой бы была его — Сэма — жизнь. Что бы он делал, как бы он говорил, как бы я держал его на коленях, обнимал, прижимал к себе.
   Так, как Коди, подумала Марта с бьющимся сердцем.
   Голос его стал низким и хриплым:
   — Я представлял себе, как он учится ходить, просит у меня ключи от машины, идет на свое первое свидание.
   Ей хотелось узнать, а не было ли это еще одной формой пытки, которой он подвергал себя? Но она не могла его об этом спросить. Она слишком хорошо помнила, как остановилось ее сердце, когда она увидела Коди, неподвижно лежащего в грязи. Как ужасный страх сковал ее тело, подавил все другие чувства. Что бы с ней случилось, если бы она потеряла своего ребенка?
   Теперь она понимала, почему Джо вернулся сегодня. Не из-за нее. И даже не из-за Коди. Он вернулся из-за своего собственного сына, чтобы посмотреть в лицо призраку, все эти годы преследующему его.

Глава 9

   Тихие рыдания Марта вернули Джо к действительности. Сколько уже времени прошло с тех пор, как он сам пролил последнюю слезу? Слезы Марта вдруг заставили его выглянуть на свет из своей темноты.
   Его кольнуло чувство стыда. Он не хотел, чтобы она плакала, не хотел омрачать ей этот праздничный день. Снова его эгоистичность заставила страдать другого человека.
   Не зная, что сказать, что сделать, он двинулся к ней. Ему казалось, что он идет через глубокое, вязкое болото. Кровь шумела в ушах, руки дрожали, а внутри все свернулось в одну тугую пружину.
   Он медленно опустился на колени перед ней и, взяв за подбородок, осторожно поднял ее заплаканное лицо. Медленно и бережно он вытер ее слезы, ласково погладив большим пальцем нежную кожу под глазами. Кончик ее носа покраснел, глаза влажно блестели, а на длинных ресницах все еще дрожали светлые капли.
   — Не плачь, — прошептал он.
   Она взглянула на него. Взгляд ее, казалось, проникал в самые потаенные уголки его души. Но когда он хотел отодвинуться, она порывисто остановила его, схватив за запястье. Ее губы блестели от слез, словно листья от росы ранним утром.
   — Я ничего не могу с собой поделать. Я не знала, через что ты прошел… сколько же ты… выстрадал. — Голос ее сорвался. — Прости меня. — Она наклонила голову и уткнулась лицом в его ладонь. Он почувствовал, какая у нее теплая кожа. Она легко, едва заметно, словно бабочка прикоснулась своими крыльями, поцеловала его ладонь. Внутри у него все перевернулось. — Прошу тебя, прости. Я должна была догадаться. Я должна была понять.
   — Как ты могла понять? — Его большой палец легко поглаживал ее нижнюю губу. — Я никогда не говорил об этом. Ты первая… — Голос его оборвался, не закончив предложение.
   — Но я… Ты попал в такое тяжелое… просто ужасное положение. Это было так жестоко. Прости меня, Джо. Я не имела права просить тебя помогать Коди.
   Он наклонился к ней и прислонился своим лбом к ее лбу, вынуждая ее посмотреть ему прямо в глаза.
   — Я сам это предложил, помнишь?
   — Но…
   Он покачал головой, касаясь ее лба. Ощутив ее дыхание с мягким ароматом мяты, он вдохнул этот запах, всколыхнувший все его чувства.
   — Я хотел помочь. — Голос его стал тверже. — И, в конце концов, ты спасла меня.
   — Я? — переспросила она, растерянно моргая.
   — Я целиком утонул в своей вине, был поглощен только ею. Она и сейчас держит меня. Но теперь я вижу, что жизнь сегодня и завтра важнее, чем та, что была вчера. Я не могу изменить то, что уже случилось, хотя, видит Бог, очень хотел бы. Я бы отдал жизнь за них, но это не в моих силах. Но теперь я знаю, что могу помочь кому-то еще. Моя жизнь не кончена.
   — Может быть, она только начинается, — прошептала Марта, и эти слова окутали их, словно теплый вечерний воздух.
   Затем она придвинула к нему свое лицо, почти касаясь его своим ртом, и, замерев на секунду, прижалась к его губам. Он почувствовал ее обжигающий жар и сдался, отдаваясь на волю этому моменту, их желанию. Он забыл о всех своих сомнениях и о своем сопротивлении, давая ей возможность ощутить свою собственную страсть, забыл и самого себя, растворяясь в ней. Губы ее прильнули к его рту жадно и самозабвенно.
   Поцелуй становился все глубже, его язык коснулся ее языка, пробуя его на вкус, наслаждаясь ощущениями, осознанием того, что другой такой женщины нет на свете. Он вдыхал ее воздух, пил ее сладость, вбирал в себя самую ее сущность. Он чувствовал себя так, словно у них была одна душа.
   В этот самый момент он понял, что не может больше скрывать от самого себя свою любовь к ней. Он любил ее — любил ее силу, ее слабость, ее чуткую и нежную душу.
   Резко зазвонил телефон. Джо слегка отодвинулся, поцеловал кончик ее носа и улыбнулся. Она подарила ему в ответ улыбку, от которой ему захотелось взлететь и пробормотала:
   — Кто-то очень неудачно выбрал время. На четвертый звонок она сняла трубку, и тут же на ее лоб набежали хмурые морщины.
   — Сегодня день рождения Коди. В голосе ее не было ни обвинения, ни осуждения, в нем звучала лишь грустная констатация факта. Это подсказало Джо, что ее бывший муж в конце концов откликнулся на одно из ее многочисленных сообщений с просьбой позвонить.
   — Он спит, — сухо ответила Марти после очередной паузы.
   Чувствуя себя неловко, Джо отвернулся, стараясь делать вид, что не слушает, и изучая черноту ночи за окном. Он хотел дать им возможность поговорить наедине. Но невольно задерживал дыхание, боясь пропустить хоть слово.
   Она не отвечала некоторое время, а затем, накрыв трубку рукой, обратилась к нему:
   — Джо, ты не можешь разбудить Коди? Отец хочет его поздравить с днем рождения.
   Он кивнул, но внутри у него все буквально перевернулось от ревности. Оказалось, что это намного больнее, чем он мог себе представить, — будить сонного мальчика и говорить ему: «Эй, ковбой, тебе звонит отец. Твой настоящий отец».
   Коди взмахнул ресницами, взгляд его прояснился. Он увидел Джо, и на губах его промелькнула легкая улыбка. И пока Джо нес малыша на кухню, он наслаждался каждой секундой ощущения маленьких рук, обнимающих его за плечи. Когда они пришли, Map-ти чересчур радостно улыбнулась Коли, но тот не стал улыбаться в ответ. Прижав трубку к уху, он тонким голосом произнес:
   — Привет. — После этого долго молчал, пока не сказал наконец:
   — Хорошо. Угу. Пока.
   И, передав трубку матери, снова прильнул к плечу Джо.
   Когда тот нес полусонного мальчика обратно в кровать, то ему показалось, что сердце сейчас разорвется от переполнявшей его любви.
   Входя обратно в кухню, он услышал последние слова Марта:
   — Хорошо. Тогда и увидимся. И она решительно положила трубку. В Джо снова вспыхнула ревность. Она стояла спиной к нему, опустив голову и все еще держа руку на телефоне.
   — Флинт, — бросила она наконец с явным раздражением. — Он, похоже, совершенно не представляет себе, когда дети ложатся спать. Считает, что весь мир должен вертеться вокруг него.
   Он подошел к ней, положил руки на ее узкие плечи и погладил. Легкий стон сорвался с ее губ, и она снова прижалась к нему.
   — Я просто ужасно зла на него. Он никогда не думает о Коди. Мне пришлось выслеживать его, как вора, чтобы сообщить, что его сын упал и расшибся. И знаешь, какой была его реакция? Он спросил лишь: «Сколько минут он продержался, прежде чем упал?» Флинту совсем нет дела до Кода. И сейчас опять мне пришлось разыскивать его, чтобы Кода считал, будто отец помнит о его дне рождения. — Она покрутила головой, разминая усталые мышцы. — Да, здесь, — прошептала она, когда он нажал, массируя, на нужное место. — Мне пора уже понять, что он никогда не изменится.
   — Он был сегодня на родео? Марти пожала плечами:
   — Да. Он торопился на праздник по случаю победы. Возможно, с одной из его обожательниц. Он любит, когда вокруг вертятся девицы. Всегда любил.
   Руки Джо, разминавшие ей шею и плечи, замерли. Неужели ее волнуют бесконечные флирты ее бывшего мужа?
   — Ты ревнуешь?
   Она засмеялась, но смех ее был скорее едкий, чем веселый.
   — Больше нет. Я уже давно не питаю к нему никаких чувств. Наш брак умер задолго до того, как были подписаны бумаги о разводе. Когда мы были женаты, я старалась соперничать… — Она покачала головой. — Но быстро поняла, что победить его главное увлечение, родео, я не в состоянии.
   Медленно он развернул ее к себе, держа за плечи. Взгляд его проникал так глубоко, что Марти невольно поежилась.
   — Флинт полнейший дурак.
   — Возможно.
   — Не возможно. Абсолютно точно.
   — Он скоро приезжает.
   Глаза Джо сузились, в них сверкнула тревога.
   — На следующей неделе, — уточнила она, не сумев скрыть боль, — недалеко отсюда будет проходить родео. Он хочет взять Коди с собой, чтобы отпраздновать его день рождения.
   Смущенный унынием в ее голосе, он пробормотал:
   — Но ты ведь сама хотела, чтобы он уделял внимание Коди.
   — Да, конечно, но… — Она помолчала, прикусив нижнюю губу. — Я знаю, что должна радоваться этому. Но не радуюсь. — Она улыбнулась ему, но боль в глазах не исчезла. — Он может передумать. Кода будет ждать его, надеяться, и все это закончится очередным разочарованием. Именно так и случилось в тот день, когда мы встретили тебя. Флинт должен был тогда приехать.
   Джо стиснул зубы. Он вспомнил печальный, потерянный взгляд выразительных глаз Коди, ту надежду, с которой он потянулся к Джо. Как мальчику тогда был нужен отец! Неужели Флинт не понимает, каким сокровищем обладает? Как он может…
   Но ведь он сам когда-то был таким же. Как он может обвинять Флинта, если сам заслуживает не меньшего осуждения?
   — А если он появится, — сказала Марта, нахмурив брови и сильно сжав пальцы, — я даже не знаю, что буду делать.
   — Что ты имеешь в виду? — спросил он, неожиданно смутившись.
   Она подняла глаза к потолку и протяжно вздохнула.
   — Я не могу вспомнить, когда в последний раз была одна, без Коди. Разве это не глупо звучит? Разве мама малыша не должна радоваться свободному времени?
   Что-то в ее голосе заставило придвинуться к ней ближе.
   — Ты будешь не одна, — сказал он, не раздумывая. Он убрал ей волосы с глаз и заправил их за маленькое ушко. — Ты будешь со мной.
   — Джо, я не могу…
   — Навязываться? — он не дал ей договорить. — Ты не навязываешься. Коди поедет с отцом, а ты — со мной.
   Она, не отрываясь, глядела на него своими огромными, загадочными глазами, и он не мог понять, какое чувство прячется сейчас в их глубине.
   — Это свидание?
   — А что в этом ужасного? Разве тебе не кажется, что для него настало время?
   — Да. Нет. Я… не знаю. Он погладил нежную линию ее подбородка.
   — Мне кажется, все пора расставить по своим местам? — Взгляд его остановился на ее губах.
   Она с усилием сглотнула и облизала внезапно пересохшие губы. Он едва не застонал от желания.
   — Джо, ты уверен?
   — Я очень надеюсь, что Флинт появится. — Голос его внезапно охрип, казалось, он рождается у него глубоко в груди. — Я бы очень хотел провести немного времени с тобой. — Он быстро поцеловал ее на прощание. — Наедине.
   Полная луна сияла на небе, словно жемчужина на черном бархате. Днем чувствовался легкий морозец, как напоминание о зиме, но Марта увидела в нем обещание весны. На горизонте виднелись легкие облачка, словно паутина, колеблющаяся на холодном ветру. Дым от вереницы труб на ее улице плыл в свежем вечернем воздухе.
   — Ты не замерзнешь? — спросил Джо, держа ее пальто, пока она вдевала одну, а потом другую руку в рукава.
   — Все будет хорошо. — Она повернулась к нему и улыбнулась.
   Он выпустил ее волосы наружу и поправил воротник. Она потянулась к молнии, и руки их встретились. Между ними вспыхнула искра волнующего ожидания. Марта не знала, что готовит им этот вечер и что собирается сделать Джо, и решила не задавать этот вопрос ни себе, ни ему. На этот раз она хотела только одного — чувствовать себя желанной.
   — Свершилось? — спросил он, закрывая дверь и в последний раз нажимая на медную ручку, чтобы проверить, заперт ли замок.
   Она кивнула в ответ, и он шагнул навстречу. Ледяной ветер дохнул ей в лицо, и она поплотнее закуталась в свое пальто.
   — Флинт все-таки явился, хотя и на полчаса позже обещанного времени. Кода не хотел с ним уезжать.
   — Почему? — удивился Джо.
   — Потому что он теперь знает, как ведет себя настоящий, любящий отец. И он видит разницу между тобой и Флинтом. Ты — его кумир. — На минуту она почувствовала во рту горький привкус вины. — Мне пришлось напомнить ему, кто его настоящий отец. Флинт, разумеется, пришел в ярость. Но это не улучшило ситуацию. Я все-таки надеюсь, что Кода будет интересно и Флинт не забудет надеть ему шапку и перчатки. Сегодня холодно.
   — Пойдем, мамочка, — тепло улыбнувшись, Джо обнял ее за плечи и прижал к себе, к своему широкому и надежному плечу. — С ним все будет хорошо, вот увидишь.
   — Перед отъездом, — вдруг вспомнила Марта, садясь в машину, — Кода спросил меня, будешь ли ты на родео. — Она тепло улыбнулась и положила руку ему на грудь, почувствовав ровное биение под своей ладонью. — Ты так много значишь для него.
   И для меня, мысленно прибавила Марта.
   — Я знаю, — ответил он тихо. В глубине его темных полночных глаз отразился свет луны, отчего они стали маняще-притягательными. — А ты сказала ему, куда мы едем?
   Она отрицательно покачала головой, вновь почувствовав укол совести.
   — Нет. Но я дала им номер телефона ресторана на всякий случай.
   Джо молчал, пока они не выехали на улицу, а затем сказал:
   — Ты все правильно сделала.
   — Я боялась, что Коди обидится, если узнает, что мы уезжаем куда-то вдвоем. А мне хотелось, чтобы он получил удовольствие от этого вечера.
   — Марти, — сказал он. — Ты не обязана ничего мне объяснять. Ты мать Коди и знаешь, что ему нужно. Я все понимаю. — Он бросил на нее взгляд, и она поняла, что он действительно так считает.
   Он покрутил ручку приемника, пока из него не послышались тихие звуки песни. Мелодичный голос Долли Партон заполнил кабину.
   Теплый поток воздуха из печки согревал замерзшие ноги Марти. Она не наряжалась специально для этого вечера, но все же решила оживить обычный наряд и к черным джинсам надела шелковую блузку.
   — Когда Флинт привезет его домой? — спросил Джо, едва последние звуки песни замерли в воздухе.
   — Вероятно, к одиннадцати или около того.
   Он кивнул:
   — Мы вернемся пораньше.
   Тронутая его заботливостью, она улыбнулась в темноте и, протянув руку через сиденье, накрыла его ладонь. И внезапно ощутила предательскую слабость, когда почувствовала его ответное пожатие.
   Еще не было и десяти, когда пошел мелкий, моросящий дождик. Редкие капли стучали по крыше машины и стекали по стеклу, словно тонкие прозрачные нити. По радио звучала песня Джорджа Стрэйта, ритмичные звуки которой сопровождались постукиванием дворников. Марта сняла пальто, и по шелку ее фиолетовой блузки мягко скользили отблески от фар проносившихся изредка мимо машин.
   Он все заметил. Комплименты вертелись весь вечер у него на языке, но он боялся, что смутит ее, если будет веста себя слишком напористо. Честно говоря, он не подумал даже о том, где они проведут этот вечер. Единственное его желание — быть вместе с Марти каждую минуту, отдавая все свои мысли и чувства только ей, и не думать о будущем.
   — Ты планировал что-нибудь еще на этот вечер?
   Он пожал плечами:
   — У меня была одна идея… Глаза ее загорелись.
   — Что именно?
   Ощутив, как запылали кончики его ушей, он порадовался, что в машине темно и Марти не заметит его волнения.
   — Я собирался отвезти тебя на танцы в клуб Билли Боба. Когда-то я неплохо танцевал. Если ты не очень устала, мы могли бы…
   Она взглянула на часы:
   — У нас хватит времени только на один танец.
   — Как-то глупо ехать из-за одного танца.
   — Тогда остановись здесь. — Голос ее едва был слышен. Музыка почти полностью поглотила его.
   — Что? — Он метнул на нее взгляд.
   — Остановись здесь.
   Он посмотрел через окно на безлюдную улицу с чередой пустых контор, в которых уже несколько часов не кипела работа.
   — Где? На автобусной остановке? Она засмеялась:
   — Конечно.
   — Но ведь идет дождь.
   — Ты боишься размокнуть? Усмешка тронула его губы.
   — Тебе никогда не приходилось танцевать под дождем? — спросила она.
   — Нет.
   — Тогда попробуй.
   — А ты пробовала? — спросил он с любопытством, чувствуя зависть к тому, с кем она танцевала. Был ли это Флинт? Руки его судорожно вцепились в руль.
   — Нет, — призналась она. Откинувшись на спинку сиденья, Марти закрыла глаза. — Давай один-единственный раз притворимся, что мы одни в целом мире. Нет ни ответственности, ни забот, ни прошлого, ни будущего. Только сиюминутность. Джо, давай потанцуем под дождем!
   Услышав страстное желание в голосе, он устремил взгляд прямо в ее глаза, стараясь проникнуть в их темную глубину.
   Повернув направо, он съехал на обочину и остановил машину. Напряжение между ними все увеличивалось, пока воздух вокруг не запульсировал в такт его сердцу. Руки у него дрожали. Найдя старенькую запись Винса Гилла, он вставил кассету в магнитофон. Когда послышались низкие, медленные аккорды, он вышел из машины и обошел ее кругом. Открыв дверцу с ее стороны, он протянул ей руку, и Марти вложила в нее свою теплую ладонь.
   Потянувшись в кабину, он увеличил громкость, а затем повел ее в круг, выхваченный светом фар из окружающей темноты. Асфальт под ногами был скользким, и он почувствовал, как по спине его начинает стекать дождь. Он прошелся по кругу, наблюдая, как их тени сливаются, разбегаются и соединяются снова, а затем остановился. Не отрываясь, он смотрел на женщину, стоявшую перед ним. Глаза ее были темными и загадочными. Волосы блестели от дождя, словно покрытые сказочной алмазной пылью, несколько мокрых прядей прилипли к щекам. На блузке, на спине и груди, начинали появляться влажные, темные пятна. Внезапно взгляд его упал на острые соски, обозначившиеся под мокрым шелком, и Джо почувствовал взрыв такого острого желания, что ему показалось, будто он сейчас умрет.
   Подняв руку, он безмолвно пригласил ее на танец под дождем. Она вступила в его распростертые объятия, и он ощутил себя так, словно наконец-то обрел долгожданное счастье.
   — Джо. — Она улыбнулась. Имя его звучало для нее как музыка.
   Он притянул ее к себе, крепко прижимая, стараясь закрыть от дождя настолько, насколько мог. Прижавшись щекой к его груди, она обвила руками его талию и продела пальцы в петли его джинсов. Ее груди, такие теплые и притягательные, дразнили его легкими, скользящими касаниями. Он провел рукой вниз и, остановившись на ее бедрах, прижал их к себе. Их тела так подходили друг к другу!
   Ему безумно хотелось поднять ее лицо к своему, чтобы дождь омыл их обоих своими струями, а затем целовать ее — сначала губы, рот, а затем и все тело. Нет, не сейчас, напомнил он себе. А может быть, и никогда. Призвав на помощь остатки здравого смысла, он обуздал свою страсть и, с усилием сглотнув, попытался вспомнить, как надо танцевать тустеп.
   Первые его движения были неуверенными, но затем он поймал ритм, и их тела задвигались в такт. Нежный аромат поднимался от ее кожи и окутывал его. Музыка плыла вокруг них.
   Быстрым движением он раскрутил ее от себя, придерживая за талию для страховки, а затем сделал несколько оборотов подряд. Она кружилась, откинув назад голову. Капли дождя стекали по ее коже, как маленькие ручейки. Взгляд его задержался на мягких изгибах ее губ, с которых сорвался глубокий, грудной смех. Ему нравился этот звук, который, казалось, мягко поплыл в воздухе и навсегда остался в его сердце.
   Искушая, соблазняя его теплой, солнечной улыбкой, она запела низким, бархатным голосом. Она слегка переврала несколько нот, и он засмеялся вместе с ней. Неохотно вначале, он тоже присоединился к ней, повторяя слова песни, рассказывающей об одиночестве и горе, об исполнении желаний и любви. Их голоса, хотя и звучавшие в разной тональности, сливались вместе так же, как вместе двигались их тела, словно они танцевали друг с другом уже целую вечность.
   Когда песня закончилась, она обвила его руками, а он слегка приподнял ее с земли. Уткнувшись лицом в его шею, она прошептала:
   — Спасибо.
   — В любое время, когда только пожелаешь, — улыбнулся он, понимая, что и сам хочет этого всем сердцем.
   Через полчаса Джо вел фургон по мокрой, продуваемой ветром дороге. Тишина вокруг казалась нереальной. Улица вообще-то была тихой, на ней жили несколько молодых семей и пожилых пар, но сегодня она была какой-то слишком уж пустынной. А может быть, это кажущееся спокойствие было лишь контрастом с ее бурным настроением. Впервые за последние годы все ее тело пело, переполненное жизнью, энергией, возбуждением. И все это из-за Джо.
   Но тут вдруг взгляд ее упал на припаркованный в конце улицы, возле их дома, шикарный черный автомобиль, принадлежащий Флинту. Улыбка ее потухла.
   — Он здесь, — сказала она, сжав пальцами ручку дверцы.
   — Вижу, — ответил Джо. Брови его сошлись вместе, губы крепко сжались.
   Свет фар фургона проник сквозь заднее стекло автомобиля Флинта. В салоне никого не было. Возле крыльца нервно ходил взад-вперед Флинт. Шляпа его была сердито надвинута на лоб, руки втиснуты в узкие карманы.
   — Коди, наверное, совсем вымотался, — вздохнула она, — и сейчас спит в машине.
   — Хорошо, — сдержанно ответил Джо. — Если мальчик меня не увидит, будет меньше хлопот. Я провожу тебя до двери, а затем дадим Флинту возможность отнести своего ребенка в постель.
   Почувствовав, как ее заливает теплая волна благодарности к Джо за его мудрость и понимание, но все же опечаленная тем, как складываются обстоятельства, Марта положила руку ему на рукав.
   — Ты хороший человек, Джо Ролинз. Надеюсь, ты сам это знаешь. — И, наклонившись, запечатлела нежный поцелуй на его щеке:
   — Спасибо тебе за этот вечер. Он был самым лучшим… за всю мою жизнь.
   Он посмотрел на нее глубоким, серьезным взглядом. Затем уголок его рта медленно приподнялся в непреодолимо притягательной усмешке.
   — Благодарность принимается.
   Может быть, мы повторим это… и довольно скоро.
   Чувствуя, как у нее начинает кружиться голова, она кивнула, не в состоянии выдавить из себя ни слова. Могла ли она надеяться на что-то большее между ними?
   — Где вы были? — обрушился на них Флинт, когда они подошли к крыльцу. Скрестив руки на груди, он стоял, как лорд в своем поместье, на верхней ступеньке. Быстро пробежав глазами сначала по Марта, он вдруг застыл, взглянув на Джо. — Ролинз? — Раздражение в его тоне сменилось благоговением. — Джо Ролинз?