Уильямс Теннесси. Сладкоголосая птица юности

Теннесси Уильямс
Сладкоголосая птица юности

Действующие лица:

   Чанс Уэйн
   Принцесса Космонополис
   Флай
   Джордж Скуддер
   Хэтчер
   Босс Финли
   Том-младший
   Тетушка Нанни
   Хэвенли Финли
   Чарльз
   Стафф
   Мисс Люси
   Клакер
   Вайолет
   Эдна
   Скотти
   Бадд
   Полицейский
   Время действия – наши дни. Пасхальное воскресенье с позднего утра до поздней ночи.
   Оформление и специальные эффекты: сцена окружена циклорамой, ее назначение – придать поэтическое единство восприятию. На циклораме – условные проекции, создающие лес необычно величественных королевских пальм. В пальмовой рощи почти всегда шумит ветер, иногда громко, иногда едва слышно, иногда сливаясь с музыкой, похожей на жалобную песнь.
   В утренних сценах циклорама передает проекции поэтические – субтропическое море и ясное весеннее небо. Ночью сквозь пальмовые ветви проглядывают звезды. Интерьер зависит от доброй воли художника.

АКТ ПЕРВЫЙ

Сцена первая

   Спальня в старом фешенебельном отеле на Золотом побережье в городе Сент-Клауд. Думаю, это должен быть отель, похожий на «Гранд-отель» в Монте-Карло, в пальмовых рощах. Стиль – условно мавританский. Основная деталь – огромная двуспальная кровать на переднем плане. Комната затемнена – на окнах шторы. Плетеные стулья и кресла, на латунной цепи висит мавританский светильник. Окна во всю стену выходят на галерею. Дверь ведет в коридор, но стен нет, они только предполагаются. На кровати две фигуры: спящая женщина и бодрствующий молодой мужчина. Он в белых шелковых пижамных штанах. Лицо спящей женщины покрыто черной полумаской без прорезей для глаз. Она тяжело дышит и мечется в постели, – видимо, ее мучают кошмары. Молодой человек закуривает свою первую с утра сигару.
   За окном слышны нетерпеливые крики птиц, шелест их крыльев. В коридоре появляется темнокожий официант Флай, несущий две чашки кофе на подносе. Он стучит в номер. Чанс – так зовут мужчину – поднимается, причесывает у зеркала свои редеющие светлые волосы, затем приоткрывает дверь.
   ЧАНС: Ах, это ты: Хорошо. Поставь сюда.
   ФЛАЙ: Слушаюсь, сэр.
   ЧАНС: Смешай бром с водой и принеси мне.
   ФЛАЙ (подходит к столику): Руки с утра дрожат?
   ЧАНС (передергиваясь после лекарства): Открой немного шторы. Зачем так широко? Я говорю – немного. (При свете дня мы впервые различаем черты его лица. Ему под тридцать, но выглядит он несколько старше, хотя его еще можно назвать необычайно красивым. Слышны звуки колоколов, хор начинает петь «Алилуйю».) Не знал, что сегодня воскресенье.
   ФЛАЙ: Да, сэр. Пасхальное воскресенье.
   ЧАНС (потягиваясь): Хм-хм.
   ФЛАЙ: Поют в епископальной церкви, а колокола звонят в католической.
   ЧАНС: Я включу твои чаевые в чек.
   ФЛАЙ: Благодарю вас, мистер Уэйн.
   ЧАНС: Откуда ты знаешь мое имя?
   ФЛАЙ: Я был официантом в Большом бальном зале, когда вы приходили по субботам танцевать с очень красивой девушкой, с дочерью Босса Финли, кажется?
   ЧАНС: Я увеличу твои чаевые на пять долларов, если ты навсегда забудешь все, что тебе обо мне известно. Тебя зовут, кажется, Флай? Закрой дверь без шума. (Стук в дверь.) Кто там?
   ГОЛОС (за сценой): Джордж Скуддер.
   Входит Джордж Скуддер, корректный, делового вида молодой человек с приятной внешностью. Он мог бы быть представителем Торговой палаты, но в действительности он врач, ему лет тридцать семь. Короткая пауза. Флай выходит.
   ЧАНС: Как ты узнал, что я здесь?
   СКУДДЕР: Заместитель управляющего, принявший вас ночью, позвонил мне и сообщил, что ты вернулся в Сент-Клауд.
   ЧАНС: И ты решил прийти и приветствовать меня?
   СКУДДЕР: Кажется, твоя дама нездорова…
   ЧАНС: Принцессе было ночью дурно.
   СКУДДЕР: Тебе удалось подцепить принцессу? (Насмешливо.) Ну-ну.
   ЧАНС: Она путешествует инкогнито.
   СКУДДЕР: Да уж конечно, раз она тебя таскает за собой.
   ЧАНС: Хочешь кофе?
   СКУДДЕР: Нет. Зачем ты вернулся в Сент-Клауд?
   ЧАНС: В Сент-Клауде у меня мать и девушка. Как поживает Хэвенли, Джордж?
   СКУДДЕР: О ней мы поговорим потом. (Смотрит на часы.) У меня мало времени. Через двадцать пять минут мне надо быть в больнице.
   ЧАНС: По-прежнему оперируешь?
   СКУДДЕР: Я теперь возглавляю клинику… Зачем ты здесь?
   ЧАНС: Я слышал, моя мать больна.
   СКУДДЕР: Однако ты спросил, как поживает Хэвенли, и не спросил, как поживает твоя мать. Она умерла, Чанс. Две недели назад.
   Чанс поворачивается спиной к Скуддеру и идет к окну. На шторах – тени от крыльев птиц.
   ЧАНС (опускает шторы и снова оборачивается к Скуддеру): Почему мне не сообщили?
   СКУДДЕР: Ты знаешь, почему. За три дня до ее смерти тебе отправили телеграмму в Лос-Анджелес, до востребования. Ответа на нее не последовало. А вторую телеграмму мы послали после ее смерти, в тот же день. Но и на эту телеграмму ответа не было. Твою мать похоронили на церковные деньги на вашем фамильном участке. Правда, не знаю, зачем я это тебе рассказываю, ведь все в городе знают, что тебя ее судьба интересовала мало.
   ЧАНС: Как она умерла?
   СКУДДЕР: Она долго болела, Чанс, и ты это знаешь.
   ЧАНС: Да, она была больна, когда я уезжал в последний раз.
   СКУДДЕР: У нее было больное сердце. Но люди не оставили ее, а преподобный Уоккер был с ней ее последние часы.
   ЧАНС (зажигает погасшую сигару. Напряженно): Никогда она не знала счастья.
   СКУДДЕР: Счастья? Она так этого и не узнала. Повидай священника Уоккера. Боюсь только, его не обрадует встреча с тобой.
   ЧАНС: Она умерла. К чему говорить об этом?
   СКУДДЕР: Надеюсь, ты не забыл о письме, что я написал тебе вскоре после твоего отъезда?
   ЧАНС: Я ничего не получил.
   СКУДДЕР: Я писал по адресу, который дала мне твоя мать.
   ЧАНС: Я часто переезжал с места на место… О чем ты писал?
   СКУДДЕР: Я писал о том, что известной тебе девушке пришлось перенести из-за тебя ужасную операцию. Я писал, что тебе не следует никогда больше показываться в Сэнт-Клауде – для твоего же блага. Но ты, видимо, не думаешь о своем благе.
   ЧАНС: Какая операция? Какая девушка? Хэвенли? Хэвенли, Джордж?
   СКУДДЕР: Ты что, не можешь говорить об этом тихо?
   ЧАНС: Хэвенли? Какая операция?
   СКУДДЕР: Не называй имен, Чанс. И поскорее уезжай отсюда, пока отец и брат девушки не узнали о твоем приезде. Не вздумай видеться с самой Хэвенли. Вот все, что я хотел сказать.
   ЧАНС: Господи! Что с Хэвенли? Ты должен мне сказать!
   СКУДДЕР: Я же сказал, никаких имен… Мы не одни в этой комнате… Я спущусь вниз и попрошу Дэна Хэтчера – ну, того самого, что сообщил мне о твоем приезде, – немедленно прислать тебе счет, а ты тем временем разбуди свою спящую красавицу… И советую не останавливаться в пути, пока не пересечете границу штата…
   ЧАНС: Ты не уйдешь отсюда, пока не объяснишь, что с Хэвенли.
   СКУДДЕР: Слишком много надо объяснять… И вряд ли об этом следует кому-нибудь рассказывать. Особенно тебе. Ты превратился в подонка, преступника – иначе тебя и не назовешь. Надеюсь, ты не забыл, что обещал сделать с тобой отец этой девушки? Ты не забыл… Тебе следует помнить об этом. Ведь исполнение его… предписания дорого тебе обойдется.
   ЧАНС: К угрозам я привык. Я не покину Сент-Клауд без моей девушки.
   СКУДДЕР: У тебя нет девушки в Сент-Клауде. Через месяц Хэвенли станет моей женой. (Поспешно уходит.)
   ЧАНС (потрясенный услышанным, подходит к телефону): Алло! Сент-Клауд, 525. Алло, тетушка Нанни?.. Это Чанс, да, Чанс. Я остановился в отеле «Ройял Палмз» и… Что случилось, что случилось с Хэвенли?.. Почему вы не можете говорить?.. Джордж Скуддер был здесь и… Тетя Нанни? Тетя Нанни! (На другом конце повесили трубку. Спящая женщина внезапно закричала во сне. Чанс бросил трубку, подбежал к постели.) Принцесса! Принцесса! Эй, принцесса Кос! (Сдергивает с нее полумаску.)
   ПРИНЦЕССА (приподнимается, диким взглядом смотрит на Чанса): Кто вы? Помогите!
   ЧАНС: Тише, тише…
   ПРИНЦЕССА: О… мне снился… ужасный сон…
   ЧАНС: Все в порядке. С вами Чанс.
   ПРИНЦЕССА: Кто?
   ЧАНС: Я.
   ПРИНЦЕССА: Я не знаю, кто вы.
   ЧАНС: Вы сейчас вспомните, принцесса.
   ПРИНЦЕССА: Не знаю. Ничего не знаю.
   ЧАНС: Что с вами? Вам нечем дышать?
   ПРИНЦЕССА: Мне не… хватает… воздуха! Скорее! Я умираю! (Чанс извлекает из чемодана маленький кислородный цилиндр и маску. Устанавливает трубочку для вдыхания возле ее лица. Принцесса падает на подушки. Вскоре ее панически-прирывистое дыхание выравнивается. Кричит на него.) Какого черта вы засунули это в саквояж?
   ЧАНС: Вы велели положить туда все ваши ценности.
   ПРИНЦЕССА: Я имела в виду бриллианты, и вы отлично знали это, негодяй.
   ЧАНС: Принцесса, я не думал, что у вас снова будут приступы. Я надеялся, что при мне паника не повторится. Я…
   ПРИНЦЕССА: Дайте таблетку и джина…
   Звонит телефон.
   ЧАНС (берет бутылку джина и направляется к телефону; садится, зажав бутылку между колен): Алло! О, алло, мистер Хэтчер… Да? Но, мистер Хэтчер, когда мы прибыли вчера ночью, нас об этом не предупредили, мисс Александра дель Лаго…
   ПРИНЦЕССА (кричит): Не называйте моего имени!
   ЧАНС: …слишком утомлена. Мистер Хэтчер, в таком состоянии она не может продолжать путешествие. Уверен, вы не захотите взять на себя ответственность, если что-нибудь случится с мисс дель Лаго…
   ПРИНЦЕССА (снова кричит): Не называйте моего имени!
   ЧАНС: …если она тронется с места в таком состоянии…
   ПРИНЦЕССА: Повесте трубку! (Чанс повинуется, подходит к ней, подает стакан.) Хочу все забыть, хочу забыть, кто я…
   ЧАНС: Он сказал, что…
   ПРИНЦЕССА (пьет): Пожалуйста, замолчите. Я забываю!
   ЧАНС (принимает пустой стакан): Хорошо. Забывайте. Что может быть прекраснее! Я бы и сам хотел забыть, если бы мог…
   ПРИНЦЕССА: Я могу! Я хочу. Я забываю… забываю… (Снова ложится.)
   Чансу приходит в голову некая мысль. Он достает из чемодана магнитофон, ставит на пол, около кровати, включает.
   ПРИНЦЕССА: Где вы там?
   ЧАНС: Ищу зубную щетку.
   ПРИНЦЕССА (отбрасывает кислородную маску): Уберите, пожалуйста.
   ЧАНС: Вы уверены, что больше не понадобится?
   ПРИНЦЕССА (смеется, все еще задыхаясь): Да, слава Богу. Уберите ее поскорее. Я выгляжу в ней ужасающе.
   ЧАНС (забирает маску): Нет, почему – даже экзотично. Вы похожи на принцессу с Марса или на насекомое под увеличительным стеклом.
   ПРИНЦЕССА: Благодарю.
   ЧАНС: А дышите, как скаковая лошадь, пробежавшая целую милю. Вы уверены, что вам не нужен врач?
   ПРИНЦЕССА: Ради бога, нет…
   ЧАНС: Почему вы так страшитесь докторов?
   ПРИНЦЕССА (быстро, задыхаясь): Ничего же не случилось. Со мной часто так бывает. Меня что-то тревожит… И я задыхаюсь. Вот и все. Я просыпаюсь и не знаю, где была, кто… был со мной, на меня наваливается панический страх.
   ЧАНС: А сейчас, принцесса, вам лучше?
   ПРИНЦЕССА: Не совсем. Но я приду в себя. Приду.
   ЧАНС: Вы полны комплексов, толстеющая леди.
   ПРИНЦЕССА: Как вы меня назвали?
   ЧАНС: Толстеющая леди.
   ПРИНЦЕССА: Почему? Разве моя фигура изменилась?
   ЧАНС: После неудачи вы изрядно прибавили в весе.
   ПРИНЦЕССА: Какой неудачи? Я не помню.
   ЧАНС: Вы так хорошо управляете своей памятью?
   ПРИНЦЕССА: Да. Пришлось научиться. Где я? В больнице? А вы кто, вы мужчина – сиделка?
   ЧАНС: Я забочусь о вас, но я не сиделка.
   ПРИНЦЕССА: Но вы служите у меня, не так ли?
   ЧАНС: Я не получаю у вас жалования.
   ПРИНЦЕССА: Я просто оплачиваю расходы?
   ЧАНС: Вы оплачиваете счета.
   ПРИНЦЕССА: Так-так. Понимаю. (Трет глаза.) Вижу вас очень смутно. Разве я не ношу очков? Где мои очки?
   ЧАНС: Вы упали в них.
   ПРИНЦЕССА: Они разбились?
   ЧАНС: Одно стекло треснуло.
   ПРИНЦЕССА: Хорошо, дайте мне то, что от них осталось. Просыпаясь в обществе мужчины, я, по крайней мере, должна знать, как он выглядит…
   ЧАНС (поднимается, идет к чемоданам, закуривает): Вы знаете, как я выгляжу.
   ПРИНЦЕССА: Нет.
   ЧАНС: Да.
   ПРИНЦЕССА: Да говорю вам – не помню. Все вылезло из головы.
   ЧАНС: Я не верю в потерю памяти.
   ПРИНЦЕССА: И я не верю. Но в то, что случилось с тобой, приходится верить.
   ЧАНС: Вы мне нравитесь. Вы прелестное чудовище.
   ПРИНЦЕССА: У вас молодой голос. Вы молоды?
   ЧАНС: Мне двадцать девять лет.
   ПРИНЦЕССА: Достаточно молоды. Хороши собой?
   ЧАНС: Считался самым красивым парнем в этом городе.
   ПРИНЦЕССА: А город большой?
   ЧАНС: Средний.
   ПРИНЦЕССА: Я так и думала. Я люблю хорошие приключенческие романы. Я читаю их перед сном, и если мне удастся уснуть, – значит, они хороши. Но ваш вряд ли заинтересует меня. Найдите мои очки.
   Чанс подает ей очки. Она надевает их и разглядывает его.
   ЧАНС: Я отвечаю вашим требованиям?
   ПРИНЦЕССА: Кажется. (Отбрасывает очки в сторону.) Выньте разбитое стекло, а то осколки попадут мне в глаз.
   ЧАНС (выполняет приказ, затем швыряет очки на столик у постели): Вы любите командовать, не так ли?
   ПРИНЦЕССА: Я привыкла к этому.
   ЧАНС: А если вами будут командовать?
   ПРИНЦЕССА: Который час?
   ЧАНС: Я заложил часы. Посмотрите на свои.
   ПРИНЦЕССА: Где мои?
   ЧАНС: Они стоят. На них пять минут восьмого. Платиновые?
   ПРИНЦЕССА: Нет. Это обычное белое золото. Я никогда не вожу с собой очень дорогие вещи.
   ЧАНС: Почему? Вас часто обкрадывали? Или вам часто приходилось падать вниз?
   ПРИНЦЕССА: Куда?
   ЧАНС: Вниз. Или вы не знаете, что это такое?
   ПРИНЦЕССА: Подайте телефон.
   ЧАНС: Зачем?
   ПРИНЦЕССА: Я сказала – подайте телефон.
   ЧАНС: Я не глухой. Спрашиваю – зачем?
   ПРИНЦЕССА: Хочу выяснить, где я и кто вы такой.
   ЧАНС: Полегче на поворотах.
   ПРИНЦЕССА: Дадите телефон или нет?
   ЧАНС: Успокойтесь, а то снова начнется приступ. (Обнимает ее за плечи.)
   ПРИНЦЕССА: Пожалуйста, оставьте.
   ЧАНС: Расслабьтесь, обопритесь на меня. (Прижимает ее к себе.)
   ПРИНЦЕССА (замирает, чуть вздрагивая, как подстреленный заяц): Ужасное чувство… Потеря памяти – это как ловушка. Будто кто-то, кого я любила, умер, а я не могу вспомнить, как это было.
   ЧАНС: Но свое-то имя вы помните?
   ПРИНЦЕССА: Да.
   ЧАНС: Как вас зовут?
   ПРИНЦЕССА: Есть причины, по которым я предпочитаю не называть вам свое имя.
   ЧАНС: Но я его знаю. В «Палм Бич» вы зарегистрировались под вымышленным именем, но я узнал подлинное. И вы подтвердили мне его.
   ПРИНЦЕССА: Я принцесса Космонополис.
   ЧАНС: Да, вы были известны как…
   ПРИНЦЕССА (резко поднимается): Нет. Замолчите… Где моя машина?
   ЧАНС: На стоянке отеля, принцесса.
   ПРИНЦЕССА: А, значит, это отель?
   ЧАНС: Это старый фешенебельный отель «Ройял Палмз» в Сэнт-Клауде.
   Мимо окон пролетают птицы, тени крыльев сквозят по шторам, слышны их нежные, тоскливые крики.
   ПРИНЦЕССА: Как грустно кричат птицы. Похоже на крики чаек. Наверно, эти птицы больны. (Чанс смотрит на нее и улыбается своей мимолетной улыбкой.) Я хочу подняться. Пожалуйста, помогите мне.
   ЧАНС: Что вы хотите? Я подам.
   ПРИНЦЕССА: Я хочу подойти к окну.
   ЧАНС: Зачем?
   ПРИНЦЕССА: Посмотреть.
   ЧАНС: Я могу описать вам вид из окна.
   ПРИНЦЕССА: Вы убеждены, что я доверюсь вашему описанию?
   ЧАНС: О-ля-ля!
   ПРИНЦЕССА: Боже мой! Я просила помочь мне, а вы… (Встает и, неуверенно покачиваясь, осторожно, как бы боясь чего-то, подходит к окну. Долго смотрит на яркий солнечный день.)
   ЧАНС: Ну и что вы видите? Как вы находите мой город?
   ПРИНЦЕССА: Я вижу пальмовый сад.
   ЧАНС: И широкое шоссе за ним…
   ПРИНЦЕССА: Да. Полоска песка, а дальше ничего, кроме воды и… (Слабо вскрикивает и отворачивается от окна.) О Боже, я вспомнила то, что хотела забыть. Будь проклят конец моей жизни! (Глубокий судорожный вздох.)
   ЧАНС (бросаясь на помощь): Что случилось?
   ПРИНЦЕССА: Помогите! В постель! О Боже, не зря я старалась все забыть!
   ЧАНС (отводит ее в постель. Он, несомненно, сочувствует ей): Кислород?
   ПРИНЦЕССА: Нет. Где лекарство? Надеюсь, вы не забыли его в машине?
   ЧАНС: А, лекарство? Оно под матрасом. (Достает из-под матраса маленькую коробочку.)
   ПРИНЦЕССА: Что за дурацкое место вы выбрали! На свете существуют горничные. Они стелют постели и могут обнаружить то, что лежит под матрасом.
   ЧАНС: И что тогда?
   ПРИНЦЕССА: Ничего хорошего. Год в тюрьме, в самой модерновой, для выдающихся наркоманов. А вы, прекраснейший, глупейший юноша, не знаете, что тогда?
   ЧАНС: Как вам удалось провести таможню?
   ПРИНЦЕССА: А я не имела с таможней никакого дела. Корабельный врач прописал мне курс уколов, и лекарство преспокойно пересекло океан. Правда, этот молодой джентльмен решил потом пошантажировать меня… (Решительно надевает домашние туфли.)
   ЧАНС: Ну и что? Не вышло?
   ПРИНЦЕССА: Конечно, нет… Кто поверит такой чепухе? Вы слишком много говорите и задаете ненужные вопросы. (Поворачивается лицом к залу. Тотчас объект ее внимания резко меняется.) У меня нервы расшатаны. Мне это необходимо. Долгие годы они убеждали меня… Они говорили, что я настоящая актриса, – не мимолетная звезда, чья карьера связана только с молодостью, и глупо бояться быть на экране или на сцене женщиной средних лет… Нет, надо уметь точно определить время, когда лучше всего уйти. Я сумела. Я ушла вовремя. Ушла? Куда? Зачем? На мертвую планету… Куда можно уйти от искусства, от себя? Я действительно была настоящей актрисой. И вот я отправилась на Луну… Но на Луне нечем дышать. Я стала задыхаться на этой испепеленной планете, где дни текут за днями, не принося с собой ничего, и тогда я обнаружила… (Чанс встает и направляется к ней с приготовленной сигаретой.) Я обнаружила это. И другое, что помогает усыпить тигра, бушующего во мне… О, этот ненасытный тигр! Он мечется в джунглях моей души… Где бы я ни была, чтобы я ни делала, он всегда ненасытен, всегда бушует. Ах, если бы я и в самом деле была стара. Но я не стара… Я просто не молода, не молода… Я больше не молода…
   ЧАНС: Мы все уже не молоды…
   ПРИНЦЕССА: Пока этот тигр – жажда творчества – бушует во мне, я не могу стать старой…
   ЧАНС: Никто не хочет стареть.
   ПРИНЦЕССА: Звезды в отставке иногда дают уроки. Или занимаются живописью. Рисуют цветы в горшках или пейзажи… Я тоже могла бы писать пейзажи планеты, по которой я мечусь, как потерянный странник. Если бы только я сумела нарисовать пустыню и странников, если бы смогла нарисовать. Печально… Дайте закурить… Экран – точное зеркало… Есть такая штука – крупный план. Камера приближается в плотную, а ты стоишь неподвижно, и твоя голова, твое лицо как бы попадает в раму картины, освещенной ярким светом…. И вся твоя страшная жизнь кричит, пока твоя улыбка…
   ЧАНС: А может быть, это вовсе не был провал?
   ПРИНЦЕССА: Не провал? После крупного плана они зашевелились… Люди в зале… Я слышала их шепот, их насмешливый шепот… «Это она?» «Неужели она?» «Она?» Я надела на премьеру платье со шлейфом…. После этого крупного плана я поднялась с места, и началось бесконечное отступление – прочь, прочь, прочь…. Навек. Невыносимо длинная дорога, и нечем дышать…. Но я все еще несу королевский шлейф моего платья…. Какой-то маленький незнакомый человек, цепляясь за меня, кричал: «Остановись, остановись!» Я повернула и ударила его…. Отпустила шлейф и ринулась вниз…. Споткнулась, конечно, и покатилась… по мраморным ступенькам, как пьяная портовая шлюха… на дно… Руки, сострадательные руки… без лица, подняли меня…. А потом… лечу, лечу, не останавливаясь… Господи, это еще не прошло…. Нельзя оставить сцену, когда в твоем сердце еще живет и мечется душа актрисы, в твоем теле, в твоих нервах…. Нет, это уже прошло…. Рано или поздно человек теряет то, во имя чего он живет. Тогда – или умираешь, или находишь что-то взамен. Это мое что-то еще… (Подходит к постели.) Не понимаю, почему я рассказываю вам все это. Я ведь совсем вас не знаю.
   ЧАНС: Очевидно, я внушаю доверие.
   ПРИНЦЕССА: Если так, то я сошла с ума. Скажите мне, что за море там, за пальмовым садом и шоссе? Я вспомнила, как мы свернули на запад от моря и поехали по Старому испанскому шоссе.
   ЧАНС: Мы снова вернулись к морю.
   ПРИНЦЕССА: Какому?
   ЧАНС: К заливу.
   ПРИНЦЕССА: К заливу?
   ЧАНС: К заливу непонимания.
   Бьют колокола.
   ПРИНЦЕССА: Воскресенья всегда тянутся бесконечно. Верно, мальчик?
   ЧАНС: Не называйте меня так. Это звучит унизительно.
   ПРИНЦЕССА: Почему, Карл?
   ЧАНС: Я не Карл. Я Чанс.
   ПРИНЦЕССА: Но вы назвались Карлом. Вы не преступник?
   ЧАНС: Нет. (Она внимательно смотрит на него, идет к двери, открывает ее и оглядывается.) Вы все еще не доверяете мне.
   ПРИНЦЕССА: Человеку, который скрыл свое имя.
   ЧАНС: В отеле «Палм Бич» вы тоже зарегистрировались под чужим именем.
   ПРИНЦЕССА: Да. Чтобы избежать репортеров и соболезнований, от которых я бегу. (Подходит к окну. Пауза.) Итак, мы не пришли к пониманию.
   ЧАНС: Нет, мэм.
   ПРИНЦЕССА (отворачивается от окна и смотрит на него): Почему все-таки?
   ЧАНС: У каждого что-то свое на уме.
   ПРИНЦЕССА: Что же у вас на уме?
   ЧАНС: Вы говорили, что ваш огромный капитал вложен в одну из второразрядных студий Голливуда и вы могли бы устроить мне контракт. Я не очень поверил вам. Правда, вы не похожи на авантюристок, с которыми я встречался прежде, но авантюристки бывают разного пошиба. Когда мы впервые остались в вашем номере… вы достали бланки для контрактов, и мы подписали их. И три типа, которых я нанял в баре, засвидетельствовали его у нотариуса.
   ПРИНЦЕССА: Что у вас еще на уме?
   ЧАНС: Я не очень верю в это. Вы знаете, что такие бумаги можно купить за шесть долларов в любом канцелярском магазине. Меня обманывали настолько часто, что я потерял веру во все…
   ПРИНЦЕССА: Вы правы.
   ЧАНС: Контракт, который мы подписали, полон лазеек.
   ПРИНЦЕССА: Честно говоря, да. Я могу от него отказаться в любую минуту. И студия тоже. У вас есть хоть капля таланта?
   ЧАНС: К чему?
   ПРИНЦЕССА: К игре, бэби, к игре.
   ЧАНС: Сейчас я уже не уверен в этом. Прежде у меня было множество шансов проявить себя, но когда я бывал почти у цели, всякий раз что-то не получалось.
   ПРИНЦЕССА: Из-за чего? Из-за чего? Вы сами знаете, из-за чего? (Чанс поднимается. Жалобная музыка слышна отчетливее.) Страх?
   ЧАНС: Нет, это не страх, это ужас…. Иначе бы я не превратился в вашего лакея, который таскается с вами по всей стране. Стал бы я это делать!.. Если бы не ужас, я давно был бы звездой первой величины.
   ПРИНЦЕССА: Карл!
   ЧАНС: Чанс… Чанс Уэйн. Вы и это не в силах запомнить.
   ПРИНЦЕССА: Чанс, вам не к лицу эта отвратительная грубость…. Вернитесь к своей юности.
   ЧАНС: Чтобы быть подобранным первой встречной богатой лавочницей?
   ПРИНЦЕССА: Я не авантюристка, поверьте мне.
   ЧАНС: Принцесса, вы знаете, что весь наш разговор записан на магнитофон?
   ПРИНЦЕССА: О чем вы?
   ЧАНС: Послушайте. Я прокручу пленку. (Достает магнитофон.)
   ПРИНЦЕССА: Откуда это у вас?
   ЧАНС: Вы купили мне в Палм Бич. Я сказал, что мне нужно работать над дикцией. (Включает магнитофон.)
   Голоса Чанса и принцессы: «Как вам удалось провести таможню?» – «А я не имела с таможней никакого дела. Корабельный врач прописал мне курс уколов…»
   ПРИНЦЕССА: А вы ловкий парень.
   ЧАНС: Ну, и как вы себя чувствуете на этом бочонке с порохом? (Выключает магнитофон.)
   ПРИНЦЕССА: Это шантаж? Где мое норковое манто? (Чанс презрительно срывает его со спинки стула и швыряет ей.) Где саквояж с драгоценностями? (Чанс поднимает саквояж с пола и бросает на постель. Она открывает саквояж и перебирает украшения.) Каждый предмет детально описан и застрахован у Ллойда в Лондоне.
   ЧАНС: Так кто же ловкач? Будете считать деньги?
   ПРИНЦЕССА: Я не вожу с собой наличных.
   ЧАНС: Уже заметил. Вот ручка, можете подписать чек. (Принцесса смеется.) Если вы так смеялись и на экране, нечего удивляться провалу вашей последней картины.
   ПРИНЦЕССА: Вы что, всерьез пытаетесь шантажировать меня?
   ЧАНС: Вам придется поверить в это. Вы угодили в грязь, принцесса.
   ПРИНЦЕССА: Язык подонков понятен всякому, кто хоть однажды столкнулся с ними. Вы плохо играете эту роль, это не ваша роль, Чанс. Страшно подумать, до какого же отчаяния надо докатиться, чтобы шантажировать меня. Меня! Александру дель Лаго! Это так глупо, трогательно, беспомощно… Вы вдруг стали мне близки, Чанс! Где вы родились? Верно, вы из хорошей семьи с прочными традициями, и только одно помешало вам – лавровый венок, полученный слишком рано и без достаточных усилий… Где альбом с вырезками о ваших маленьких театральных успехах и с фотографиями, на которых вы повсюду на заднем плане?
   ЧАНС: Здесь, здесь. (Вытаскивает из ее сумки чековую книжку и протягивает ей.) Подписывайте или…
   ПРИНЦЕССА: Или что? (Показывает ему на ванную комнату.) Примите холодный душ. Я не люблю потные, разгоряченные тела. Виши условия я могу принять только при неукоснительном выполнении моих. Я плачу за хорошую работу!. Уберите! И вашу ручку, она течет…. Когда монстр встречает монстра, один из них должен уступить, а я никогда не сдаю позиций. Я гораздо старше вас, и я талантлива от природы… Вы поставили маленькую карту против козырного туза. Вы поторопились. Чеки подписывают потом. Я могу заплатить вам, Чанс, поскольку вы мой слуга. Слуга – запомните это. Я была звездой и научилась обходить налоги. Мой муж был принц великой коммерции. Он научил меня обращаться с деньгами… А теперь, Чанс, пожалуйста, запомните, на каких условиях я согласна платить вам… (Пауза.) Забудьте легенду обо мне. Даже если у меня действительно больное сердце и день моей смерти определен, никогда не упоминайте при мне слово «смерть», никогда, никогда… Считается, что я жажду смерти, но я хочу жить – безумно, бесстыдно, на любых условиях. У меня есть только один путь – забыть все. (Чанс отходит к окну. Она говорит тихо): Чанс, можете ли вы дать мне забвение? Вы нужны мне. И если я говорю «сейчас» – это значит сейчас. А потом я позвоню кассиру и прикажу оплатить чеки наличными…