Уильямсон Джек. Гуманоиды

   Форестер неохотно поднялся на ноги, стараясь не смотреть на гуманоидов. Глубоко вздохнув, он возразил:
   — Но их наркотик! Я не хочу его, для меня это смерть! Смерть моего мозга!
   — Думаю, что вы преувеличиваете. Для тех, кто не смог обрести счастье другим путем, эйфорид, возможно, наилучшее решение всех проблем, — Айронсмит улыбнулся и вопрошающе поднял голову.
   Доктор молча пожал протянутую руку бывшего клерка.
   Математик добавил:
   — Вы легко можете избежать такой участи, если сами захотите. Все, что нужно для этого, — просто принять гуманоидов и научиться жить согласно Основной Директиве. Конечно, у вас не будет лабораторий, но всегда остается возможность продолжать исследования мысленно.
   — Каким же образом? — вяло поинтересовался Форестер.
   Айронсмит снова посмотрел на шахматную доску и ответил:
   — Мы поговорим об этом позднее. А сейчас меня ждут. Но я действительно хочу помочь вам принять гуманоидов. В самом деле, Форестер, они же открыли новую эру нашей цивилизации. Вы скоро сами это поймете, а я помогу вам.
   Форестер неуверенно покачал головой.
   — Вы сделаете это, когда познакомитесь с ними поближе. Напрасно вы пытаетесь уличить их в хитрости — они просто не способны хитрить. Ни одна машина не способна. Гуманоиды просто выполняют то, ради чего их создал старина Уоррен Мэнсфилд — и у него, смею думать, очень неплохо получилось.
   — Неужели? — не сдержал протестующего возгласа Форестер, на миг забыв о машинах за своей спиной. Айронсмит мрачно посмотрел на шахматную доску, и гуманоиды приблизились к доктору, словно предлагая ему покинуть комнату. Форестер старался унять дрожь.
   — Надеюсь, мы встретимся позже? — сердечно поинтересовался Айронсмит. — Приходите сегодня ко мне на ужин.
   — Спасибо. Буду рад, — ответил Форестер без всяких эмоций.
   Стало очевидно, что Айронсмит никогда не станет его союзником. Он всегда симпатизировал гуманоидам и теперь всячески оправдывал их деятельность. Каков бы ни был секрет его абсолютной свободы и полной лояльности машинам — теперь математик представлял собой большую опасность, чем любая из них.
   — Ну тогда до вечера. Мы отправимся на побережье — там гуманоиды построили для меня новое жилье, хотя я и здесь чувствую себя отлично, — сказал Айронсмит на прощание.
   Приветливо взглянув на доктора, бывший клерк изящно распахнул дверь перед Форестером. Доктору не хотелось покидать жилище, хранившее отпечаток прежней жизни. Он медленно обернулся назад, чтобы кинуть последний взгляд на комнату. Шахматные фигуры застыли в ожидании, и Форестер задал себе вопрос, кто же является партнером Айронсмита по игре.
   Покинув уютную комнату клерка, доктор снова очутился в мире незнакомых вещей. Паника овладела им, когда с высоты холма открылся вид на изменившиеся ландшафты Стармонта. Доктор невольно кинул взгляд в сторону небольшой усадьбы, на месте которой прежде стояла старая бетонная башня, скрывавшая тайну проекта «Молния».
   Исследовательского центра больше не существовало, но может быть, под янтарной виллой все еще скрывалась потайная лаборатория. Форестер боялся допустить даже мысль о том, что гуманоиды добрались до скрытой шахты и заполучили ракеты. Он стоял возле своих стражей, боясь выдать охватившее его волнение, и старался не смотреть в сторону укрытия. Но гуманоиды каким-то образом распознали перемену в его настроении, потому что мелодичный голос за спиной доктора произнес:
   — Клэй Форестер, почему вы несчастливы?
   — Я вполне счастлив! Уверяю вас, — Форестер почувствовал, как у него пересохло в горле. — Просто, если все вокруг меняется, человеку нужно время, чтобы осмыслить это.
   — Размышление не делает человека счастливее, — возразила машина. — Но мы можем решить любую проблему…
   Форестер старался не слушать бесконечного воркования гуманоида. Его единственной проблемой была невозможность остаться наедине с собой, чтобы проникнуть в скрытую шахту и запустить уже наведенные на Крыло IV ракеты. Эту задачу гуманоиды вряд ли помогли бы решить. Внезапно доктор остановился и замер на месте. Машина тотчас же произнесла:
   — К вашим услугам, сэр. Вас что-то огорчило?
   — Нет, все в полном порядке, — Форестер заставил себя идти дальше, стараясь не выдать то, что пришло ему в голову. — Просто человеку иногда надо пообщаться с друзьями, а я как раз вспомнил одного своего старого знакомого. Очень хотелось бы повидать его. Не могли бы вы разыскать его для меня?
   — Как его зовут, сэр?
   — Марк Уайт, — ответ доктора прозвучал слишком быстро. Он заставил себя выдержать паузу и говорить как можно более спокойным голосом. — Я не помню его точного адреса, но он жил где-то на Западном побережье. Высокий, голубоглазый мужчина с большой рыжей бородой, профессиональный философ. Возможно, он поможет мне привыкнуть к изменившемуся миру.
   Машина молча стояла возле него. Солнце расцвечивало темный металл грациозного тела бронзой и синевой. Темные стальные глаза выражали готовность помочь, но гуманоид ответил не сразу. Доктор вздрогнул — ведь Айронсмит был с ним на Драконьей скале и слышал о планах Уайта. Не этой ли информацией выкупил свою свободу молодой математик?
   Наконец гуманоид произнес:
   — Такого индивидуума не существует среди тех, кому мы служим на вашей планете. — Форестеру показалось, что на лице андроида появилось выражение пристального внимания. — Однако на других планетах мы несколько раз сталкивались с высоким человеком с рыжей бородой, который называл себя философом и использовал имя Марка Уайта. Его настоящее местонахождение неизвестно, так как он принимал участие в бессмысленной атаке против Крыла IV и скрылся, когда она провалилась.
   Форестер чувствовал, что машина явно заинтересована.
   — Откуда вы знаете этого человека? Когда вы видели его в последний раз?
   Доктор старался выглядеть как можно более естественно и говорить спокойнее.
   — Я никогда не общался с ним слишком близко — просто мы несколько раз встречались на научных конференциях на Западном побережье, где он читал лекции по философии. В последний раз мы виделись несколько лет тому назад.
   — Тогда человек, которого мы ищем, — другой Марк Уайт, — напряженное внимание на лице андроида сменилось абсолютным спокойствием. — Несколько лет назад его еще не было на этой планете. Он не мог появиться здесь раньше последних пяти или шести месяцев — приблизительно тогда мы чуть не поймали его в одном из миров в четырех световых годах отсюда. Мы охотимся на него, так как он очень несчастный человек и остро нуждается в эйфориде, — мягко произнесла машина.
   Форестер продолжал идти как можно непринужденнее, жалея о заданном вопросе. Марк Уайт казался ему чем-то далеким — последний трагический защитник человечества, единственный соратник в борьбе против гуманоидов. Не стоило и пытаться искать его, даже упоминать Драконью скалу — подобная мелочь могла оказаться роковой для них обоих.
   Вернувшись на виллу, он позволил гуманоидам продемонстрировать все механические чудеса просторной тюрьмы, ставшей отныне его домом. Огромные хрустальные окна могли менять свою прозрачность по желанию владельца. Вокруг виллы раскинулись открытые сады из тропических растений. Кухня была подобна стерильной лаборатории. Какой бы предмет ни попался на глаза, он был сделан так, чтобы не причинить вреда человеку.
   Чувствуя себя животным, посаженным в клетку, Форестер метался из одного конца виллы в другой. Ему не понравились странные растения сада, похожие на видения кошмарных снов, но он заставлял себя гулять среди них с выражением полного удовлетворения на лице. Доктор наделся найти точку, с которой можно увидеть место старой секретной лаборатории.
   Даже подойдя к подходящему возвышению, Форестер долго не отваживался смотреть в нужную сторону — гуманоиды стояли слишком близко и слишком пристально наблюдали за выражением его лица. Доктор снова почувствовал слабость в коленях и неуверенно подошел к краю обрыва, с которого открывался отличный вид на интересующее его место.
   Один из гуманоидов, сверкая на солнце, преградил ему дорогу:
   — К вашим услугам, сэр. К сожалению, мы не можем позволить вам подойти ближе к краю.
   Форестер кивнул, даже не пытаясь протестовать. Притворяясь, что любуется видом, открывающимся на горизонте, он перевел взгляд немного севернее. Внизу виднелось выровненное машинами пространство и край усадьбы. Доктор с удивлением обнаружил, что плоский купол старого бетонного здания оставался нетронутым!
   Он тут же отвел взгляд от опасной точки, но успел заметить, что стальная ограда и охранные башни вокруг постройки уже стерты с лица земли. Ничто не мешало ему проникнуть внутрь — ничто, кроме гуманоидов. Глядя на расстилавшуюся перед ним пустыню — бесконечное море белого песка и коричневые складки гор, — доктор размышлял, что у него почти нет надежды избавиться от машин.
   Откуда-то неподалеку послышались странный рокот. Осмотревшись, Форестер заметил огромный экскаватор, работающий внизу. Вид этого монстра наполнил доктора суеверным ужасом, сердце его едва не остановилось. Экскаватор разравнивал горы и неумолимо приближался к бетонному куполу, под которым скрывалась последняя надежда человечества. Машина была прекрасно спроектирована, и земля дрожала от ее мощи. Красная эмаль и белый металл невыносимо ярко сверкали на солнце. Медленно передвигаясь на огромных гусеницах, экскаватор разрушал старые бараки охранников, с легкостью перемалывая смесь земли, камней и песка. Здание исследовательского центра лежало как раз на его пути.
   Гуманоид проследил направление его взгляда и, должно быть, почувствовал неудовольствие:
   — К сожалению, сэр, проектирование ландшафта Стармонта еще не завершено. Плотная базальтовая порода задерживает нашу работу, но через несколько дней все будет завершено. Мы собираемся уничтожить старые военные постройки и выкопать на этом месте бассейн.
   Форестер не смел сказать, что бассейн ему не нужен, хотя прекрасно понимал, что раскопки откроют секретную шахту. Значит, надо атаковать как можно скорее или оставить всякую надежду на спасение. Заставив себя улыбнуться, доктор заметил:
   — Это замечательно. Мы с Рут ездили купаться каждое лето.
   — Купание отныне запрещено, — моментально отреагировала машина.
   Форестер не удержался от вопроса:
   — И для Айронсмита тоже?
   Гуманоид стоял абсолютно неподвижно, солнечные лучи нестерпимо ярко отражались от его металлической поверхности. Ожидая ответа, Форестер кусал губы, опасаясь, что слишком явно выдал свое настроение машине.
   — Мистер Айронсмит заслужил иной статус, — в конце концов коротко ответил андроид.
   Доктор старался не выдавать охватившей его злости.
   — Я знаю. Но как ему это удалось?
   Машина была все так же неподвижна. Это длилось несколько нестерпимо долгих секунд — гуманоид смотрел на Форестера, словно стараясь угадать расположение духа своего подопечного. Затем звонкий голос произнес:
   — К вашим услугам, сэр. Подобные вопросы говорят о том, что вы несчастны, и нам надо позаботиться о вашем будущем. Я вижу, сэр, что вы щуритесь. Солнечный свет слишком ярок для ваших глаз. Вам стоит вернуться домой и пообедать.
   Форестер старался сохранять спокойствие на лице, хотя его левое веко уже начало нервно подергиваться. Приложив руку к глазам козырьком, он силился придумать хоть какую-нибудь уловку, способную избавить его от гуманоидов. Может, послать одного из них домой, а в это время отключить второго увесистым камнем или еще лучше — сбросить со скалы. Тогда у него появится время добраться до шахты в одиночестве, пока не подоспеют остальные машины. Возможно…
   — Солнце и правда довольно яркое, — безропотно согласился он. — Но я еще не голоден и хотел бы осмотреть весь сад. Не могли бы вы сходить в дом и принести мне очки от солнца… — он с надеждой посмотрел на ближайшего андроида.
   Машина не двинулась с места.
   — К вашим услугам, сэр. Другой гуманоид принесет вам очки и зонтик от солнца.
   — Хорошо. Очень хорошо! — пробормотал Форестер.
   Он продолжил прогулку по саду, держа направление на старый исследовательский центр и стараясь идти как можно ближе к краю пропасти. По дороге Форестер делал вид, что интересуется новыми сортами цветов. В один прекрасный момент он наклонился, словно хотел сорвать причудливый темно-бордовый бутон, и схватил лежащий рядом с цветком камень.
   — К вашим услугам, сэр, — невидимая сила приблизила гуманоида к доктору. Пальцы из стали и пластика тут же забрали у него камень и аккуратно вернули на прежнее место. Бесстрастно глядя на сникшего Форестера, андроид пояснил:
   — Это действие опасно для вас, сэр. Люди могут надорваться, поднимая тяжести.
   Доктор медленно выпрямился и, утратив последнюю надежду, посмотрел в ясные стальные глаза гуманоида. Узкое красивое лицо машины хранило выражение спокойной доброжелательности. Совершенный и непобедимый, андроид не мог чувствовать ни злости, ни раздражения. Итак, последняя отчаянная попытка отделаться от машин провалилась. Может быть, слабому человеку вообще стоит отказаться от всякой мысли враждовать с гуманоидами? Устало вздохнув, доктор молча побрел в сторону сверкающего дома-тюрьмы на холме.

Глава четырнадцатая

   Ожидая вечерней встречи с Айронсмитом, Форестер хотел было еще раз повидаться с Рут, но ему было страшно возвращаться в подобие детской, где она строила башенки из пластмассовых кубиков. Нервы доктора были на пределе, и он боялся сделать что-нибудь неадекватное, за чем может последовать доза эйфорида. Гуманоиды ни на секунду не переставали наблюдать за ним, и доктор с содроганием ожидал вопроса: «Почему вы несчастливы, сэр?»
   Пытаясь расслабиться, он доверил свое тело машинам — они вымыли его в душистой воде, сделали массаж, одели в пушистый белый халат. Халат не понравился Форестеру, поскольку застегивался сзади на специальный родомагнитный замочек, который доктор не мог расстегнуть сам. Клэя не покидало чувство дискомфорта, но когда он кротким голосом попросил вернуть ему брюки и рубашку, то услышал в ответ, что они уничтожены.
   — Ваша одежда была сделана людьми. То, что делаем мы, намного прочнее и удобнее.
   Форестер не настаивал, не видя смысла спорить с машиной. Хороший массаж помог ему расслабиться, и мысли доктора вернулись к загадочному Айронсмиту.
   Мелодичный голос гуманоида прервал его размышления:
   — Ваше тело нуждается во внимании, сэр. Оно уже имеет заметные возрастные дефекты, кроме того, вы пренебрегали отдыхом и слишком много работали. Ваша мускулатура и гормональный обмен оставляют желать лучшего. Вы остро нуждаетесь в поправке здоровья. Мы позаботимся об этом, сэр.
   Форестер выдавил из себя улыбку:
   — Доктор Питчер говорил мне все то же самое год назад. Но я до сих пор жив.
   — Мы дадим вам эйфорид, и как можно скорее, сэр.
   — Нет! — ужас, внушаемый самим словом «эйфорид», вновь овладел доктором, и он почти выкрикнул: — Со мной все будет в порядке. Фрэнк Айронсмит поможет мне освоиться в новом мире, и я не буду нуждаться в наркотиках.
   — Лечение эйфоридом можно отложить до тех пор, пока вы не увидитесь с мистером Айронсмитом. Но мы не намерены откладывать его на более длительный срок, — ответила машина.
   — Если я действительно буду нуждаться в медицинской помощи, я обращусь к доктору Питчеру, — пытался протестовать Форестер.
   Гуманоид моментально ответил:
   — Он вышел на пенсию. Ни одному человеку не позволено больше заниматься врачебной практикой, так как лекарства и хирургические инструменты могут оказаться чрезвычайно опасными. Кроме того, наши медицинские познания гораздо обширнее. А доктор Питчер сейчас пишет пьесу.
   Форестер настаивал:
   — В любом случае Айронсмит поможет мне.
   Ожидая молодого математика, доктор сидел на широкой террасе виллы, молча глядя на расстилающуюся перед его взором пустыню. Солнце уже почти село, когда на посадочной площадке приземлился летательный аппарат в форме вытянутого яйца, переливающийся всеми цветами, какие только бывают на земле и на небе. Неподалеку маленький гуманоид двигал перед собой жужжащую газонокосилку, и до Форестера доносился запах свежескошенной травы. Сама по себе эта сцена выглядела вполне мирно, но доктор не мог забыть ни о стоящих за его спиной андроидах, ни о совершенно непозволительной свободе Айронсмита. Чем больше он размышлял об этом, тем меньше объяснений находил.
   Ход его мыслей прервал мелодичный голос гуманоида:
   — К вашим услугам, сэр. Мистер Айронсмит интересуется, не встретитесь ли вы с ним на борту самолета, чтобы отправиться в его новое жилище на побережье.
   Даже вежливое бормотание машины действовало Форестеру на нервы. Он ожидал от предстоящего вечера чего-то нехорошего. Быстро поднявшись, доктор спустился к родомагнитному самолету и позволил двум андроидам помочь ему преодолеть ступеньки. Сквозь прозрачные стены машины он увидел Айронсмита, одиноко едущего на велосипеде в сторону самолета. Ветер легонько трепал его рыжие волосы, и сам молодой человек выглядел вполне жизнерадостно. Зависть завладела Форестером — в конце концов, просто несправедливо запрещать одним то, что позволено другим.
   Доктор с горечью наблюдал, как математик оставил велосипед на террасе и бегом спустился к самолету. Закрытая дверь находилась на довольно большой высоте, трапа не было, но Айронсмит не попросил помощи гуманоидов, и машины спокойно наблюдали, как он самостоятельно взбирается на борт летательного аппарата. С нечеловеческой легкостью перекинув свое тело внутрь самолета, молодой человек с довольной улыбкой уселся на сиденье рядом с Форестером.
   Скрытый рычаг захлопнул дверь, другой бесшумно поднял машину в воздух. В сгущающихся сумерках доктор позволил себе еще раз взглянуть на старое здание исследовательского центра. Оно пока стояло на своем месте, но экскаватор, перемалывающий в песок горную породу, вот-вот должен был вскрыть тайную шахту.
   Стараясь больше не смотреть в ту сторону, Форестер с опаской повернулся к Айронсмиту, хотя математик вовсе не думал вести себя подобно гуманоидам. Молодой человек, словно из чувства солидарности, оставил свою сигару и предложил доктору жевательную резинку, пояснив:
   — Это здорово помогает, если вы не можете курить.
   Жвачка показалась Форестеру совершенно безвкусной, но он продолжал напряженно двигать челюстями, рассматривая плывущие под ними светящиеся крыши новых вилл, разбросанных тут и там на пути к побережью. Айронсмит рассказывал ему о тоннелях, которые гуманоиды вырыли, чтобы установить помпы и направить реки долины в эти засушливые земли.
   Поднявшись высоко над Стармонтом, маленький корабль взмыл в фиолетовую ночь ионосферы, догоняя зашедшее солнце, а потом резко опустился на темный зазубренный край скалы возле здания, светящегося всеми окнами. В красных лучах заката поблескивали влажные черные камни, дорожка из которых когда-то соединяла островок с материком. Форестер молча смотрел на молодого математика, ожидая, пока тот начнет разговор.
   Айронсмит негромко проговорил:
   — Я называю это место Драконьей скалой в память о старом маяке, стоявшем здесь когда-то.
   Форестер напряженно кивнул, опасаясь спросить, что же случилось со старой башней, Марком Уайтом и его странной командой.
   — Очень хороший вид, правда?
   Айронсмит невозмутимо кивнул в сторону нового дома, и доктор неохотно поднял голову, чтобы взглянуть на постройку. Золотые колонны и балкончики, остроконечные башенки со светящейся филигранью вовсе не вписывались в его понятия о хорошем вкусе. Высокую крышу покрывала яркая малиновая черепица. Айронсмит с гордостью провел Клэя по многочисленным залам и экзотическим садам, защищенным хрустальными загородками от холодного морского ветра.
   — Восхитительно, вы не находите? — счастливо спрашивал он. — Я мог бы перебраться сюда, если бы было время и желание.
   Форестер пристально взглянул на математика, размышляя, какие такие неотложные дела мешают ему переехать, потом со злостью обернулся на своих молчаливых стражей и, не выдержав, воскликнул:
   — Не могли бы вы отослать их на время, чтобы мы могли поговорить наедине?
   К его удивлению, Айронсмит спокойно кивнул.
   — Если вам так хочется. Боюсь, что вы слишком остро реагируете на их присутствие. Может быть, я смогу изменить ваше мнение, — он повернулся к гуманоидам и произнес: — Пожалуйста, оставьте нас одних на полчаса. Я буду в ответе за безопасность мистера Форестера.
   — К вашим услугам, сэр.
   Невероятно, но машины послушно исчезли. Доктор внимательно посмотрел на Айронсмита, но увидел перед собой лишь спокойного, безвредного на вид молодого человека в поношенной одежде, с серыми дружелюбными глазами. Однако что-то в облике математика заставляло доктора похолодеть. Айронсмит гостеприимно указал Форестеру на дорожку, ведущую к дому, и провел его через огромный пустой двор, где воздух имел горьковатый привкус из-за гигантских малиновых грибов довольно причудливой формы, растущих в длинных золотых вазах. Сквозь хрустальную стену, преградившую им дорогу, можно было увидеть, как волны пенятся над черными камнями. Их шум отчетливо доносился до бывших коллег. Форестер глубоко вздохнул и задал давно волнующий его вопрос:
   — Фрэнк, я хочу знать, что вы сделали с Марком Уайтом, его удивительным ребенком и остальными.
   С лица Айронсмита ушло безграничное добродушие — бывший клерк стал абсолютно серьезен.
   — Ничего. Когда я пришел сюда, чтобы найти их, старая башня уже пустовала. Я выбрал ее для своего будущего жилища, надеясь, что они еще вернутся. Но они не вернулись. Я так и не знаю, что с ними стало.
   Холод, сквозивший в голосе собеседника, удивил Форестера, ибо сейчас перед ним стоял не наивный ленивый клерк, который валял дурака на развалинах компьютерного отдела. В данную минуту доктор видел перед собой уверенного и волевого мужчину, точно знающего, чего он хочет в этой жизни. Начиная нервничать, Форестер дрожащим голосом спросил:
   — Откуда столько злости на этих несчастных?
   — Потому что Марк Уайт — невежественный и опасный фанатик. У него все еще детские мозги — вы и сами могли понять это по тому мелодраматизму, с которым он нас сюда заманил. Вот только этому большому ребенку случайно попало в руки опасное оружие. Его безумная деятельность способна нанести вред Крылу IV, — спокойный голос бывшего клерка звучал с сокрушительной уверенностью в своей правоте.
   — Если он готов сражаться с гуманоидами, для меня этого достаточно. Я присоединюсь к нему.
   Айронсмит посмотрел на доктора серьезными и немного грустными глазами.
   — Вот затем я и пригласил вас сюда — чтобы предупредить. Я не хочу, чтобы вы повторяли ошибки Марка Уайта. И Уоррена Мэнсфилда заодно. Ваше отношение ко всему происходящему ошибочно, Форестер, и чревато опасными последствиями.
   Форестер вздрогнул.
   — Вы хотите сказать, мне могут дать эйфорид?
   Айронсмит нервно пожал плечами.
   — Это не так плохо, как вам кажется, Форестер. Я думаю, вы сами должны попросить об эйфориде. Вы можете только навредить самому себе, да и другим тоже, если попытаетесь бороться с гуманоидами. Лучше позвольте им помочь вам так, как они могут это сделать.
   Доктор ничего не ответил, лишь до боли стиснул зубы. Он молча смотрел на медный отсвет заката в воде, размышляя, как спросить о том, что его волновало.
   Айронсмит спокойно продолжал:
   — От Марка Уайта исходит величайшая опасность. Однако я убежден, что ему по-прежнему нужна помощь, и скорее всего он снова попытается связаться с вами. Если он сделает это, пожалуйста, попросите его встретиться и поговорить со мной, пока он не успел наделать ничего непоправимого. Я хочу иметь шанс доказать ему, что он глубоко ошибается. Вы передадите ему мои слова?
   — Это нонсенс, — Форестер отрицательно мотнул головой. Голос его звучал хрипло. — Но я хотел бы кое-что узнать, — он перевел дыхание, стараясь унять страх перед этим невероятным существом, даже непонятно, человеком ли, которое когда-то являлось простым клерком в Стармонте. — Как вам удается так хорошо ладить с гуманоидами? Почему вы так воинственно настроены против Марка Уайта? И кто… кто был вашим партнером по шахматной партии?
   — У вас чересчур богатое воображение, — усмехнулся Айронсмит, — Думаю, вам обязательно надо попросить об эйфориде.
   — Не говорите так! — голос Форестера дрожал от волнения, рука невольно вцепилась в рукав математика: — Не говорите так! Ведь вы можете помочь мне — вы свободны от их присмотра. Пожалуйста, пожалуйста, Фрэнк, — будьте же человеком!
   Айронсмит благодушно кивнул.
   — А я и есть человек. И я действительно хочу помочь вам, если только вы мне позволите.
   — Тогда просто скажите мне, что нужно делать.
   Математик спокойно ответил:
   — Просто примите гуманоидов такими, какие они есть. Это все, что я сделал.
   Форестер вздрогнул от возмущения.
   — Принять этих монстров? Когда они уже разрушили мою обсерваторию и лишили разума мою жену? Когда они угрожают мне самому?
   Айронсмит покачал головой, словно выражая сожаление: