Уильямсон Джек. Подводный флот

   Вы спросите: как же пловцы остаются в живых? Они выживают благодаря теплу, которое производит их собственный организм. Организм заботится о поддержании теплового баланса и вырабатывает новую энергию взамен затраченной. Но если к калориям, израсходованным на борьбу с холодной водой, добавить калории, затраченные на мышечные усилия при плавании, сумма этих затрат на дистанции в десять морских миль приблизится к роковому пределу.
   В прежние времена пловцы-надводники пытались бороться с холодом, нанося на свое тело толстый слой жира. Так делали первые покорители Ла-Манша. Но это было более чем бессмысленно! На самом деле жир только способствовал утечке тепла. Конечно, многие из пловцов добивались своей цели. Но сколько других не совладало с холодом!
   На подводной барже плыл сто шестьдесят один курсант. По давней традиции академии, все до единого должны были сдать норматив.
   Спускаясь по трапу в переходный шлюз, я крепко сжал руку Боба.
   — Не беспокойся, ты доплывешь! — прошептал я.
   — Я должен! — откликнулся он.
   Мы опять оказались в камере шлюза. Створки люка раздвинулись. На палубу замершей на двадцатиметровой глубине баржи команда за командой выходили аквалангисты.
   В полной тишине, освещаемые рассеянным зеленоватым светом солнечных лучей, все мы делали упражнения разогревающей гимнастики. Из динамика раздался искаженный, скрежещущий голос лейтенанта Блаймэна:
   — Внимание, старшие команд! По сигналу командам уходить на дистанцию!
   С десятисекундным интервалом раздавался высокий, пронзительный гудок.
   Марафон начался!
   Мы с Бобом стартовали в последней команде, ее вел Роджер Фэрфэйн. Я поставил для себя цель не бросать Боба одного. Наша команда почти сразу же рассеялась. Оглянувшись по сторонам, я увидел тридцать бледно-зеленых, похожих на привидения силуэтов. Заученными движениями курсанты преодолевали первые метры дистанции. Отыскав среди них Боба, я подплыл поближе к нему: я хотел постоянно держать его в поле зрения.
   Он увидел меня и улыбнулся — а может быть, мне это только показалось, ведь маска и загубник мешали как следует разглядеть лицо. Мы полностью сосредоточились на заплыве.
   Первая миля… К нам приблизился Фэрфэйн и стал энергично махать рукой. Мы уже сильно отстали от сокурсников, и теперь он требовал, чтобы мы сократили разрыв. Я отрицательно покачал головой и указал на Боба. Фэрфэйн дернулся и уплыл вперед, но потом снова притормозил. С этого момента он все время держался рядом с нами. Это входило в его обязанности — как командир, он должен был подгонять отстающих, а мы плелись в самом хвосте.
   Вторая миля. Боб держался молодцом. Мы не могли похвастаться высоким темпом, но и не сбавляли скорость.
   Третья миля. Нас начал пробирать холод. Чувствовалась усталость, мышцы сводило судорогой. Все курсанты ушли далеко вперед и скрылись из виду. Боб на секунду прервал свои медленные, размеренные гребки и, перевернувшись на спину, расправил руки…
   Потом он медленно сделал под водой сальто.
   Мы с Роджером с беспокойством следили за его поведением. Боб снова выпрямился, задорно улыбнулся (на этот раз я не мог ошибиться!) и показал разведенными пальцами знак «V» — «победа». После этого я наконец-то поверил, что несколько месяцев тренировок не прошли напрасно и Боб справится с марафонской дистанцией.
 
   Собрав остаток сил, мы преодолели последние метры и всплыли на мелководье примерно в полутора километрах от пляжа академии. Уже смеркалось; все остальные курсанты давно закончили заплыв.
   Несмотря на усталость, мы с Бобом радостно пожали друг другу руки. Неодобрительно посматривавший на нас Фэрфэйн не удержался и начал брюзжать, но мы его не слушали. Главное, что Боб добился своей цели!
   Фэрфэйн достал из водонепроницаемой сумки у себя на поясе ракетницу, поднял ее вверх и выстрелил. Это был сигнал для дежурного офицера. Увидев ракету, он должен был понять, что мы все успешно закончили марафон и спасательная команда может идти отдыхать.
   — Шевелитесь! — недовольно прикрикнул на нас Фэрфэйн. — До берега еще топать и топать, а уже время ужина!
   Мы с Бобом стащили маски, вынули изо рта загубники и с наслаждением вдохнули теплый ароматный воздух. Потом сняли гидрокостюмы и со счастливой улыбкой посмотрели друг на друга.
   — Так вы идете или нет?! — снова закричал Фэрфэйн.
   Все так же улыбаясь, мы зашлепали следом за ним. За корпусами академии ярко светили огни курортных гостиниц; было хорошо видно и светлое зарево над Гэмильтоном — столицей Бермудских островов. На горизонте показалась полная луна.
   Через несколько секунд над территорией академии взвилась красная ракета. Это значило, что там ждут нашего возвращения; все другие участники заплыва уже вернулись на базу.
   — Проснитесь же, черт побери! — вскипел Фэрфэйн. — Эсков! Ну-ка, прибавь шагу! Из-за вас, двух комков слизи, на плацу стоит вся команда…
   Неожиданно он замолчал и стал вглядываться в разделявшую нас с берегом полоску воды.
   На волнах, испуская слабое голубоватое сияние, покачивался какой-то предмет. Это был небольшой — размером с пивную банку — металлический цилиндр. Выкатившись на берег, волна отхлынула и потащила цилиндр обратно в море. Несмотря на усталость, Боб вернулся на несколько шагов и достал цилиндра из воды.
   Мы сразу поняли, из чего он был сделан. Такое слабое голубоватое сияние мог испускать только иденит!
   — Эй, Джим! — закричал Эсков. — Цилиндр сделан из специальной иденитовой брони. Только с какой стати?..
   Мы стали разглядывать находку. Иденитовая броня! Значит, цилиндр вынесло на берег с очень большой глубины: такой материал применяли только для глубоководных конструкций. Я взял неизвестный предмет из рук Боба. Он был довольно увесистым, но все же мог держаться на поверхности воды. Свечение иденита было едва заметным (на воздухе оно всегда слабее, чем в воде), но миниатюрные генераторы электрического тока, находящиеся внутри цилиндра, судя по всему, продолжали действовать. Я заметил, как от моего дыхания по поверхности цилиндра пробежала светлая рябь — иденит реагировал на малейшие изменения давления.
   Присмотревшись, я увидел, что посредине цилиндра проходит узкая темная полоска — значит, он состоял из двух половинок.
   — Может быть, откроем? — предложил я. — Вот здесь, по этой линии, он должен разъединяться.
   Зарываясь ластами в песок и разбрызгивая воду, к нам подошел Фэрфэйн.
   — Что у вас там такое? — начальственным тоном поинтересовался он. — Ну-ка, дайте я посмотрю!
   Я инстинктивно передал цилиндр Бобу. Он заколебался, но протянул нашу находку Фэрфэйну — правда, не выпустил ее из рук.
   — Да расстанься ты с ним! — Фэрфэйн грубо схватил цилиндр. — Кстати, я его увидел первым.
   — Нет, минутку! — запротестовал Боб. — Еще до того, как ты увидел его, он ударился о мой локоть. Ты в это время был слишком занят — ты называл нас «комками слизи»!
   — Без разговоров, давай его сюда!
   — Может быть, не будем спорить и посмотрим, что там внутри? — вмешался я.
   Фэрфэйн презрительно поморщился.
   — Черт с вами! Но запомните, что я ваш командир, и если там окажется что-то важное, я обязан буду лично доставить это в академию.
   — Не беспокойся! — серьезно сказал Боб, но, передавая мне цилиндр, не удержался и незаметно подмигнул.
   Я крепко взялся за круглые стенки и повернул половинки цилиндра в разные стороны. Они довольно легко раскрутились, и как только между ними образовался зазор, сияние иденитовой оболочки погасло: контакты в цепи миниатюрного генератора оказались разомкнутыми.
   Я снял ту половину, которая служила крышкой, а вторую наклонил над ладонью. Первой коснулась моей ладони туго скрученная пачка бумаги. Рассмотрев ее получше, я удивленно хмыкнул — пачка бумаги оказалась пачкой банкнот, перетянутых резинкой. Вслед за ней из цилиндра выпал свернутый в трубку бумажный листок, судя по всему, это было письмо. Я развернул бумажную трубку и обнаружил внутри нее маленький бархатный мешочек, не долго думая, развязал завязки и запустил внутрь пальцы.
   — Что там? Показывай! — глядя на мое вытянутое лицо, нетерпеливо сказал Фэрфэйн.
   Я осторожно высыпал содержимое мешочка на ладонь. В свете луны замерцали тринадцать огромных жемчужин.
 
   Тринадцать жемчужин!
   Они выглядели такими же крупными и яркими, как освещавшие их звезды. Ровные, одна к одной, без каких бы то ни было изъянов. Казалось, что от них исходит голубоватое сияние.
   — Жемчуг! — присвистнул от удивления Роджер Фэрфэйн. — Жемчужины из впадины Тонга! Я видел однажды такую — когда-то давно. Им цены нет!
   — Жемчужины? — не мог поверить своим глазам Боб. — Кто бы мог подумать…
   Про жемчуг из впадины Тонга ходило множество рассказов, но мало кто видел эти жемчужины воочию. А здесь, у меня на ладони, лежало целых тринадцать жемчужин, фантастически больших и безупречно ровных! Это был самый дорогой натуральный жемчуг в мире, к тому же он обладал самыми таинственными свойствами. Дело в том, что исходившее от жемчужин сияние не было отражением внешнего света. Они сами испускали слабый серебристый свет, природа которого до сих пор не имела научного объяснения. Точно так же не было известно настоящее место их рождения. Я помню, как говорил мне об этом один старый подводник: «Их называют „жемчужинами Тонга“ — потому что, по легендам, они зарождаются во впадине Тонга, на глубине девять километров. Это чушь, Джим! Моллюски не выдерживают глубины больше полутора километров, даже самые крупные. Я спускался во впадину Тонга — так глубоко, как позволял мне скафандр с обычным иденитовым покрытием. Джим, там нет ничего, кроме ледяной воды и мертвой черной грязи».
   И все-таки они где-то вызревали, эти жемчужины, не случайно же целых тринадцать штук лежало сейчас на моей ладони.
   — Я разбогател! — расхохотался Фэрфэйн. — Каждая такая жемчужина тянет на сотню тысяч долларов. А у меня их будет тринадцать!
   — Не торопись! — видя, что он теряет над собой контроль, предупредил я.
   Он прищурился и резким движением руки попытался схватить то, что лежало у меня на ладони. Я едва успел отступить назад.
   — Это все мое, — прорычал Фэрфэйн. — Не валяй дурака, Иден, и отдай их по-хорошему! Я первым увидел эту штуку — и мне плевать, что там болтает этот дурачок Эсков! А если не отдадите, адвокат моего отца покажет вам…
   — Не торопись! — повторил я. — Может быть, они фальшивые.
   — Да нет же, они настоящие, — заволновался Эсков. — Фальшивые так не светятся. У моего отца нет личного адвоката, Роджер, но нам придется разделить этот жемчуг поровну. На три равные части!
   — Да как ты смеешь болтать такое, слизняк вонючий…
   Я решительно встал между Эсковым и Фэрфэйном — Роджер уже потянулся к ножнам своего морского кинжала.
   — Да подождите вы! Во-первых, ни у кого из нас нет прав на эту находку. Тот, кто потерял цилиндр, наверняка захочет получить его обратно. Может быть, нас признают владельцами этого имущества, но мы все равно должны отнести цилиндр начальнику академии. Пусть он решает, как поступить. Так что, если вы не про…
   — Джим!
   Это был голос Боба. Он неожиданно оборвал меня на полуслове.
   Встревоженно прищурившись, Эсков смотрел поверх моего плеча, в сторону моря.
   — Я боюсь, ты прав, Джим, — прошептал Эсков. — Жемчужины кто-то потерял. И сейчас он, кажется, хочет забрать их обратно!

6
ЖЕМЧУЖНЫЕ ГЛАЗА

   Он замолчал и показал рукой в сторону моря. Над Атлантикой уже сгустились сумерки, на гребнях волн играли отблески лунного света.
   В первую секунду я ничего другого не увидел. Потом, вглядевшись туда, куда указывал Боб, я разглядел человека, бредущего по черной воде.
   — Кто это? — насторожившись, спросил Фэрфэйн. — Кто-то из курсантов?
   — Едва ли…
   Но я подумал о том же. Может быть, мы упустили из виду какого-нибудь слабака вроде Боба, который только что закончил дистанцию. Другому человеку здесь попросту было нечего делать.
   Но это был не курсант.
   На нем не было гидрокостюма и акваланга — только странные, сильно блестящие серебристые плавки. Выйдя из воды, человек пошел прямо к нам, и чем ближе он подходил, тем загадочнее выглядел.
   Лунный свет искажает цвета. Все оттенки красного и зеленого он превращает в серый. Может быть, все дело было именно в лунном свете. И все-таки кожа незнакомца была чересчур белой, бескровно-белой, словно рыбье брюхо. Его походка тоже показалась мне странной. Сначала я подумал, что это из-за ласт, но человек приблизился, и стало видно, что он не в ластах.
   И все-таки страннее всего были его глаза. Их молочные белки словно фосфоресцировали, а зрачки были бархатно-черными.
   Я быстро высыпал жемчужины обратно в мешочек, вложил его в цилиндр и закрутил крышку. Иденитовая оболочка снова засветилась голубоватым сиянием.
   В нескольких шагах от меня незнакомец остановился. Его странные глаза не отрывались от цилиндра. Я заметил, что на поясе плавок незнакомца висит длинный моряцкий нож.
   — Привет… — тяжело дыша, почти задыхаясь, произнес гость из моря. — По-моему, вы нашли… то, что я потерял… я видел…
   У него был хрипловатый, глухой голос, хотя говорил он без акцента. Ему то и дело приходилось переводить дыхание, что, впрочем, было неудивительно для уставшего пловца, но в сочетании с его странными глазами и бесцветной кожей одышка производила не очень приятное впечатление: с такими субъектами лучше общаться в людном месте, в светлое время суток.
   — То, что мы нашли — наше! — с вызовом возразил Фэрфэйн. — Если тебе нужны жем…
   Я успел прервать его на полуслове:
   — Если вы действительно хозяин этой вещи, то сумеете подробно описать ее.
   Луна светила ярко, и было заметно, как на лице незнакомца мелькнуло раздражение, почти ярость. Но он тут же подавил его и сменил на обезоруживающую улыбку (я тут же заметил его удивительно ровные и белые зубы).
   — Разумеется, — согласился он. — Это вовсе не трудно. Указывая на цилиндр, он вытянул руку — рука незнакомца тоже была не совсем обычной формы.
   — Но я не обязан рассказывать о содержимом, пока вещь находится у вас в руках! Так что я могу сказать, что у меня пропал иденитовый контейнер.
   — Не вздумай отдать ему это! — прорычал Фэрфэйн. — Пусть для начала скажет, кто он такой. И на каком основании претендует на нашу находку.
   Похожая на звериную лапу рука незнакомца потянулась к ножу, в темноте ясно послышалось его глубокое прерывистое дыхание. Сейчас человек дышал гораздо чаще и глубже, чем в тот момент, когда вышел из воды. Он задыхался и хрипел так, словно только что закончил марафонскую дистанцию…
   — Хорошо, я представлюсь, — неохотно согласился незнакомец. — Меня зовут… Джо Тренчер.
   — Откуда ты?
   — Издалека… — Он сделал паузу и снова глубоко, с хрипом втянул воздух. — Я приплыл из Кермадека.
   Кермадек! Так ведь это подводный город, в котором жил Джейсон Крэкен. А расположен он на подводном нагорье между Новой Зеландией и впадиной Кермадек.
   — Далековато вас занесло, мистер Тренчер, — сказал я.
   — Да, далековато. — Он то ли коротко кашлянул, то ли усмехнулся. — Я не привык к суше. У нас в Кермадеке все по-другому.
   Он говорил «Кермадек», хотя официально этот подводный город назывался Кермадек-Доум. Впрочем, местные жители наверняка употребляли сокращенное название. Я решил не зацикливаться на мелочах.
   — А вы не могли бы объяснить, что вы здесь делаете?
   — С удовольствием, — прохрипел Тренчер. — Я отбыл из Кермадека (он опять назвал город коротко) в деловую поездку на своей личной подводной лодке. Вы понимаете, я не слишком хорошо знаю эти места. Как назло, у меня сломался сонар. Я был на глубине тысяча метров и примерно в течение часа шел на автопилоте в направлении подводного города Саргассо. После этого я помню только, что покинул свою субмарину и спасался вплавь. — Он обвел нас невозмутимым взглядом. — Скорее всего, я налетел на подводную гряду где-то неподалеку… А иденитовый контейнер всплыл на поверхность. Естественно, я весьма благодарен вам за то, что вы нашли его. Теперь, когда вы вернете его мне… — Он опять вытянул руку.
   Я отступил назад.
   Меня оттеснил Фэрфэйн.
   — Не тебе решать, что нам делать! — резко бросил он Тренчеру. — Если это действительно твоя вещь, мы имеем право обратиться в суд и получить вознаграждение. Ну а тебе еще надо доказать, что ты ее хозяин.
   — Без сомнения, я докажу это, — сказал человек, назвавший себя Джо Тренчером. — Но разве не ясно, что все мое имущество, кроме этого контейнера, осталось на дне океана вместе с обломками подводной лодки? Какие доказательства я могу представить?
   В разговор вмешался молчаливо слушавший нас Эсков:
   — Еще один вопрос, мистер Тренчер. Может быть, вы объясните, что произошло с вашим гидрокостюмом — ведь вы, наверное, не могли обойтись без него?
   — Не мог обойтись? Конечно, не мог! — быстро ответил незнакомец (хотя этот вопрос чем-то задел его). — У меня был и гидрокостюм и акваланг — а как бы я мог выжить без них после аварии?!
   — И что же со всем этим стало?
   Тренчер зашелся в приступе кашля, но мне показалось, что это была его очередная уловка.
   — Мое снаряжение… оказалось неисправным, — наконец прохрипел он. — Я всплыл на поверхность и понял, что не могу снять свою маску… Я задыхался, мне пришлось расколоть и выбросить ее…
   — Ты врешь, Тренчер! — жестко возразил Роджер Фэрфэйн.
   Я ждал, что после этих слов незнакомец набросится на нас.
   Он подобрался, слегка присел и опять потянулся к рукоятке своего кинжала. Из его горла вырывался свистящий хрип, а молочно-жемчужные глаза сузились до угрожающе блестящих щелок.
   Но человек выпрямился и обнажил в холодной улыбке свои белые зубы.
   — Вас надо бы поучить вежливости, молодой человек, — все так же зло блестя глазами, сказал он Фэрфэйну. — Я не люблю, когда меня называют лжецом.
   Роджер сглотнул и подался назад.
   — Ладно, ладно, — примирительным тоном произнес он. — Я просто хотел сказать, что ваша история кажется не очень убедительной. К тому же вы, наверное, знаете, что в контейнере спрятано кое-что ценное.
   — Знаю, — коротко бросил незнакомец.
   — Если вы тот, за кого себя выдаете, — вмешался я, — назовите нам человека, который подтвердит, что вы — это вы.
   Он отрицательно покачал головой. Я опять невольно обратил внимание на его странную мертвенно-белую кожу.
   — В этих местах меня никто не знает.
   — А к кому вы плыли в Саргассо? Может быть, мы сможем связаться с этим человеком по радио?
   — Я не могу афишировать имена своих деловых партнеров. Хотя, если вы действительно можете связаться с Кермадек-Доум, я назову вам несколько имен. Например, мой адвокат Морган Уэнсли…
   — Морган Уэнсли?! — изумленно переспросил я. — Но мне же известно это имя! Так зовут человека, который передавал письмо Джейсону Крэкену!
   — Крэкену?
   Гость из моря резко отступил назад, словно фамилия Крэкен таила в себе скрытую угрозу.
   — Крэкену? — переспросил он, опять приседая и хватаясь за нож. — Что вам… Что вам известно про Джейсона Крэкена?
   Он жадно хватал ртом воздух, прищуренные глаза тревожно блестели.
   — Его сын, Дэвид, был курсантом нашей академии, — объяснил я. — Кроме того, он был моим другом. Но он исчез. А вы знакомы с мистером Крэкеном?
   Джо Тренчер вздрогнул, словно его окунули в ледяную воду. Похоже, их новый знакомый всю жизнь боялся человека по фамилии Крэкен. Он явно испугался, и страх сделал его еще более опасным и непредсказуемым.
   — Мне доводилось слышать эту фамилию, — пробормотал он. Его глаза опять впились в иденитовый цилиндр в моих руках. — Послушайте, я спешу. Мне нужна моя вещь!
   — Если вы скажете, что находится внутри контейнера — мы сразу отдадим его вам, — настоял я на своем.
   Белое лицо Тренчера исказилось безобразной гримасой. Было ясно, что он с большим трудом подавил приступ ярости.
   — В контейнере спрятаны деньги… — Он замолчал, с хрипом втягивая воздух и выжидающе посматривая на нас. — Да, деньги. И еще важный юридический документ… — Он опять закашлялся. — И жемчужины…
   — Да вы взгляните на него! — закричал Фэрфэйн. — Он ничего не знает точно!
   Тренчер и в самом деле говорил как-то не очень убедительно. Хотя в принципе он ни разу не ошибся.
   — А что это за жемчужины? — спросил я.
   — Жемчужины из впадины Тонга!
   Обитателю Кермадека немудрено было догадаться об этом.
   — Сколько их?
   На бледном лице Тренчера смешались ярость и страх. В течение нескольких секунд мы слышали только хриплое дыхание.
   — Я не знаю, — наконец признался он. — Я всего лишь исполняю поручение. Поручение Моргана Уэнсли. Он попросил меня доставить этот контейнер. Я не могу в точности перечислить, что там находится, потому что вещи принадлежат Уэнсли.
   — Так, значит, это не твои вещи! — торжествующе воскликнул Фэрфэйн.
   — Я отвечаю за них, — прохрипел Тренчер. — Мне придется возмещать ущерб. Так что… — Он снова стал приближаться ко мне. — Отдавайте без разговоров!
   Я был уверен, что сейчас начнется драка, — до которой чудом не дошло дело раньше. Но между мной и Тренчером оказался Боб Эсков.
   — Послушайте, Тренчер! Давайте пойдем к начальнику академии. Я думаю, он быстро во всем разберется. Если контейнер действительно принадлежит вам, вы его получите. И у нас будут гарантии того, что все вышло без обмана.
   — Нет, по-моему, это не выход, — запротестовал Фэрфэйн. — Пусть лучше во всем разберется адвокат моего отца. А контейнер пока останется у нас…
   Тут взгляд Роджера остановился на кинжале Тренчера, и он стал более сговорчив.
   — Ладно, черт с вами. Пошли к начальнику.
   Я посмотрел на Тренчера. Вид у него был агрессивный, и все же он одобрительно кивнул головой:
   — Да, это подходящее решение. Не думайте, что я избегаю встречи с законом. Пусть ваш начальник убедится в моих правах и решит это дело по справедливости.
   И вдруг человек неожиданно обернулся и посмотрел на море.
   — Смотрите! Да смотрите же туда!
   Мы все стали вглядываться в темнеющие просторы.
   — Что это может быть? — приглушенным от волнения голосом спросил у меня Боб.
   Мне трудно было ответить на вопрос друга. Примерно в километре от берега из воды показалось что-то странное. Как я уже говорил, луна светила ярко, и все же я не мог хорошо разглядеть, что это было. Во всяком случае, это было что-то очень большое…
   В какой-то момент мне показалось, что из воды поднялась толстая, как ствол дерева, шея, увенчанная огромной головой — такой же змеиной головой, какую я видел над палубой учебного судна.
   В ту же секунду я получил страшный удар в ухо, и у меня потемнело перед глазами.
   Я не получил травмы. Просто какое-то мгновение я ничего не видел и не слышал.
   Я не потерял сознание — потому что чувствовал, как падаю на землю, но не мог пошевелить и пальцем. Это был точно рассчитанный удар каратиста, поразивший меня в нервный центр.
   Постепенно реальность снова обрела четкие очертания. Я услышал хруст песка под чьими-то ногами и всплеск воды.
   — Держи его, Эсков! — раздался отчаянный крик Фэрфэйна. — Он забрал жемчуг!
   Но обеспокоенный Боб растирал мне виски.
   — Слава Богу, кость вроде цела, — пробормотал он. — Когда ты смотрел на море, этот гад саданул тебе ребром ладони… Считай, что тебе повезло, Джим. От такого удара можно было навсегда остаться калекой.
   Через пару минут я встал на ноги. Я едва мог пошевелить шеей, но симптомов перелома не было.
   У края воды стоял взбешенный Фэрфэйн. Человек по имени Тренчер исчез.
   — Он стукнул тебя, схватил контейнер и побежал к воде, — объяснил Боб. — Роджер бросился за ним, но стоило ему увидеть лезвие ножа — и он тут же замер на месте. А Тренчер тем временем ушел в воду. Вот и все…
   Услышав наш разговор, к нам подбежал Фэрфэйн.
   — Чего болтаете? — заорал он. — Следите за водой! Он не мог далеко уйти. На поверхности пока никто не появлялся, а он обязательно вынырнет, ведь у него нет акваланга! Нам надо вернуть жемчуг!
   Он схватил меня за руку.
   — Ты должен догнать его, Иден! Если вернешь жемчужины — половина твоя!
   — Не пойдет, — отрезал я. — Боб тоже должен получить свою долю. Делим поровну все, что получим от этого предприятия. Согласен?
   Фэрфэйн на мгновение задумался, но ситуация складывалась не в его пользу.
   — Согласен. Только не дай ему уйти!
   — Хорошо, — сказал я. — Вот что я предлагаю. Мы все сейчас надеваем маски, ласты и акваланги — гидрокостюмы нам не понадобятся. Потом заходим в воду, плывем вперед и ждем, когда он высунет свой нос. После этого мы окружаем его и тащим к берегу. Ты прав, Роджер, — он не сможет проплыть и сотни метров, ни разу не поднявшись на поверхность.
   Мы быстро надели водолазное снаряжение и зашлепали по мелководью, заходя в спокойное, тихо плескавшееся море.
   — Не забудьте про его нож! — прокричал я, и мы поплыли от берега, отыскивая среди волн белое лицо со странными мерцающими глазами.
   Прошло несколько минут.