Уильямсон Джек. Золотая кровь

   В следующий миг все надежды Прайса на спасение обратились в прах.
   В зал вошел Маликар с тяжелой золотой палицей на плече. С дьявольской хитростью верховный жрец держался в стороне от схватки до тех пор, пока все его противники не заснули. Теперь, переходя от одного спящего к другому, он безжалостно и методично отправлял их в путь, из которого уже не было возврата. Когда последний пришелец уснул вечным сном, Маликар еще немного постоял посреди усеянного мертвыми телами зала. Его золотая палица больше не была желтой. Она алела кровью.
   Затем, вновь положив свое оружие на плечо, он двинулся через мост.

Глава тридцать первая
СУДЬБА

   Пытаясь остановить Викиру на мосту, Прайс совершил тактическую ошибку. Золотая женщина была и быстрее, и подвижнее. Но в случае с Маликаром все обстояло совсем иначе. Викира оказалась необыкновенно сильной; Маликар наверняка еще сильнее. В любой схватке, где исход боя решала сила, Прайс вряд ли мог рассчитывать на победу. А раз так, то следовало вести бой так и там, где главным становились ловкость и мастерство. Например, на узком мосту через бездонную пропасть.
   Прайс чувствовал себя обреченным. Три раза сражался он с Маликаром и трижды оказывался побежденным.
   Наклонившись, он стер губами золотую пыль с губ Айсы. На счастье… Несколько минут назад ему уже виделось, как он выносит девушку из этих зловещих подземелий. Выносит наверх, на солнечный свет и свежий воздух. Теперь же будущее рисовалось Прайсу в самом черном цвете Маликар, расправившийся с врагами, стал втрое опаснее, чем прежде
   Тем временем золотой человек медленно шел через мост. И вдруг вскрикнул сердито и удивленно. Похоже, он только сейчас заметил стоящего в нише скалы американца. Размахивая окровавленной палицей, Маликар побежал навстречу надоедливому чужеземцу.
   Поправив мокрую ткань на лице Айсы, Прайс подхватил золотой топор и устремился навстречу противнику.
   Они сошлись на середине моста. Маликар остановился, опершись на палицу.
   — Снова ты, Иру? — гулко рассмеялся жрец, и в его смехе звучала откровенная насмешка. — Глупец, разве ты еще не понял, что я бог и неподвластен смерти.
   — Нет, не понял, — покачал головой Прайс.
   — Тебе никогда не победить судьбу! — еще громче захохотал золотой жрец. — Три раза мы встречались с тобой в бою, и все три раза удача поворачивалась к тебе спиной.
   В катакомбах Энза по воле судьбы древко твоего топора сломалось пополам. Когда мы сражались на дне вади, судьбе было угодно, чтобы ты поскользнулся. Потом мы встретились в этом зале, и судьба наслала на тебя непреодолимый сон.
   Ты сражаешься не со мной одним, Иру. Судьба против тебя.
   Прайс понимал, что Маликар говорит все это для того, чтобы лишить его уверенности в себе. И потому, не желая зря болтать, Дюран устремился в атаку. Впрочем, хитрые слова жреца все же сделали свое черное дело. Прайсу вдруг подумалось, что все его путешествие — всего лишь игра. Игра богов, словно марионетками распоряжающихся действиями простых смертных. А если и не богов, то каких-то невидимых сил, жестоко и непостижимо играющих с людьми.
   Раскрутив палицу над головой, Маликар обрушил ее на подошедшего слишком близко Прайса. Тот принял удар на щит. Левая рука и плечо американца сразу же онемели — такой невероятной силы был этот удар. На мгновение американец зашатался над клубящейся туманом бездной. Потом, встряхнув головой, поднял Корлу, свой боевой топор. Быстрее, пока Маликар не успел вернуть тяжелую палицу в положение для защиты.
   Прайс вложил в замах всю свою силу. Он целил жрецу в голову, но тот уклонился, чуть отступив, и удар пришелся в плечо.
   Обычного человека топор разрубил бы до пояса, однако Маликар был наполовину из металла. Его золотое тело рассечь было далеко не просто. По плечу заструилась желтая кровь, но рана была не слишком серьезной.
   А Маликар, не теряя времени, снова поднимал свою шипастую палицу. Поспешно отступив, Прайс пропустил удар перед собой.
   Надеясь, что жрец потеряет равновесие, он атаковал. Маликар быстро оправился и легко уклонился от удара.
   Черное отчаяние поднималось в душе Прайса. Силы человеческого организма не беспредельны. Ему не отразить много таких ударов, какими осыпал его Маликар. Кроме того, удар боевого топора, удар, в который он вложил все свои силы, всего лишь ранил жреца. Прайс понял, что шансов на спасение у него почти нет. Оставалось только одно. Подловить Маликара. Поймать момент, когда жрец хоть на миг потеряет равновесие, и тогда ловким ударом скинуть его с моста.
   Но жрец был осторожен и двигался с грацией и ловкостью дикой кошки.
   Прайс изменил тактику. Он больше не атаковал, он старался держаться на расстоянии, уклоняясь, насколько возможно, от тяжелых ударов разящей палицы.
   А желтый великан продолжал наступать. Прайс отступал шаг за шагом. С каждым ударом Маликара Прайс все ближе подходил к концу моста и нише, в которой спала Айса. А там все будет кончено.
   Стоит только Маликару достигнуть ниши, как он в два счета покончит с врагом.
   Еще дважды американцу удавалось достать жреца топором. Текла золотая кровь… Но раны, похоже, ничуть не беспокоили бога Золотой Земли.
   Несколько раз Прайс не успевал отступить, и ему приходилось прикрываться щитом. Рука Прайса только что не отваливалась. Плечо совершенно онемело. В голове гудело, как в пустом котле. Перед глазами плыли красные круги.
   Сил оставалось совсем немного. Усталость, накопившаяся за последние дни, давала о себе знать…
   Прайс не решался оглядываться. Он мог только гадать, сколько еще ему осталось пройти по узкому мосту. А потом он заметил у себя под ногами лужицу желтой крови. Здесь была ранена Викира. Но это значит, что до края всего несколько футов!..
   Охваченный отчаянием, Прайс понял, что дальше отступать некуда. Взметнулась палица, и ему пришлось вновь загородиться щитом. Рука не выдержала страшного удара. Прайс дрогнул, и ответный удар топором вышел у него не таким сильным и точным, как он рассчитывал. Маликар вовремя отшатнулся, и золотое лезвие, не причинив вреда, прошелестело перед его лицом.
   Инерция тяжелого топора увлекла наполовину оглушенного американца к самому краю моста. Он зашатался, и прежде, чем ему удалось восстановить равновесие, Маликар ударил снова.
   Поспешный удар, не слишком сильный, но его хватило. Палица угодила Прайсу в правое плечо. Она не пробила золотую кольчугу, однако топор выскользнул из внезапно обессилевшей руки. Онемевшие пальцы не удержали рукоять, и, кружась, древнее оружие королей Энза полетело в бездонную пропасть. Сверкнув на прощание, Корлу скрылся в желто-зеленом тумане.
   Казалось, судьба снова была на стороне Маликара.
   Торжествующе улыбаясь, жрец быстро двинулся вперед.
   И шагнул, не заметив, в лужу золотой крови. Тяжелая и густая, она расплавленным металлом покрывала древние камни моста.
   Маликар не смотрел под ноги. Он видел перед собой только беспомощного, безоружного врага, которого можно и нужно быстро прикончить. И в этот самый последний миг судьба сказала свое решающее слово. Казалось, рука мстительной Викиры схватила Маликара за ногу. Поскользнувшись, он неуклюже качнулся вперед. Стараясь удержать равновесие, жрец инстинктивно махнул палицей в сторону.
   Вот он — тот момент, которого так долго ждал Прайс. Дрожа от боли и изнеможения, американец вскочил на ноги и что было сил двинул Маликара кулаком в ухо.
   Он вложил в этот удар все, что у него еще оставалось: и силы, и волю, и душу. Его кулак словно врезался в каменную стену. От нестерпимой боли у Прайса даже искры посыпались из глаз. Все вокруг стало красным, а потом наступила темнота.
   Ничком рухнув на узкий мостик, Прайс, уже теряя сознание, судорожно вцепился в припорошенные золотым инеем камни…

Глава тридцать вторая
АЙСА ИЗ ДРЕВНОСТИ

   — М'альме! М'альме!
   Нежный, до боли знакомый голос словно на серебряных крыльях мечты прорвался сквозь сгустившиеся багровые облака боли. Память исчезла. Мозг, как и все тело, объявил забастовку.
   — Хозяин! Хозяин! — настойчиво звали по-арабски.
   Смутно чувствуя, что над ним нависло какое-то непоправимое несчастье, Прайс заставил себя открыть глаза.
   Он лежал на широком ровном каменном столе, покрытом густым инеем из крохотных золотых кристалликов. В воздухе перед глазами плясала и кружилась мельчайшая золотая пыль, настоящий золотой туман… и в тумане этом, как припоминалось Прайсу, таилась какая-то опасность.
   Рядом стояла на коленях девушка. С трудом повернув голову, американец посмотрел на нее. Красивая. Темные волнистые волосы. Нежная смуглая кожа. Полные изящно очерченные гранатово-красные губы. И совершенно удивительные глаза под длинными-длинными ресницами.
   Почему-то Прайсу казалось, что он должен их узнать. Фиолетовые, глубокие, загадочные. А в их глубине — сострадание и печаль.
   Как и все кругом, одежда девушки сверкала золотыми кристалликами инея. Пятна золотой пыли покрывали ее лицо.
   И она почему-то обращалась к нему по-арабски. И называла «хозяин». Не может же он и в самом деле быть хозяином такого очаровательного существа. Но если все-таки это так, то, значит, ему сказочно, баснословно повезло.
   Закрыв глаза, Прайс покопался в памяти. Это невероятное место, полное золотого тумана, каким бы невозможным оно ни казалось на первый взгляд, выглядело странно знакомым. И теперь Прайс уже не сомневался, что девушку он тоже раньше где-то видел.
   Он даже знал ее имя. Ее зовут… зовут… зовут… Айса!
   Айса! Он прошептал имя вслух, и, услышав его голос, девушка радостно вскрикнула. Наклонившись над Прайсом, она крепко его обняла. Как приятно было это объятие! Восхитительная девушка! Прайсу хотелось, чтобы она никуда не уходила, чтобы она все время оставалась рядом с ним.
   Какое блаженство — вот так лежать в кольце мягких девичьих рук. Но долго лежать нельзя. Была какая-то опасность… Желтый туман…
   Прайс попытался сосредоточиться. Золотой туман… Да, именно так. Туман превратит в живое золото и его самого, и милую девушку. Прайсу совсем этого не хотелось.
   Пошарив, он нащупал лежавшую у него на лбу мокрую ткань и знаками показал, что надо завязать ею лицо. Айса мигом сообразила, в чем дело. Вскоре они оба уже щеголяли в импровизированных газовых масках.
   От движения все тело у Прайса разболелось. Похоже, он недавно с кем-то сражался — иначе откуда столько синяков и ссадин?.. Да-да, теперь он начинал припоминать схватку с каким-то желтым человеком на узком мостике через пропасть.
   Закрыв глаза, Прайс упорно вспоминал. Желтый человек… золотой великан с окровавленной шипастой палицей… Как можно забыть его имя?.. Маликар! Надо спросить о нем у девушки.
   — Где Маликар? — прошептал американец.
   Айса показала на клубящийся в бездонном провале туман.
   — Я проснулась, и на моем лице лежала мокрая ткань, а ты сражался на мосту. Маликар ударил тебя своей страшной палицей. А ты ударил его кулаком, и он рухнул в пропасть. А потом ты упал на мост, и я притащила тебя сюда.
   Прайс дышал через мокрую ткань, и в голове у него понемногу прояснялось.
   — Но, м'альме, как ты сумел так быстро сюда добраться? Ты же остался в Энзе. Только прошлой ночью Маликар запер тебя в гробнице великого Иру. Он, кстати, думал, что ты умер.
   И тут Прайс наконец-то все понял. Нахлынувшие воспоминания разогнали серый туман забвения, затянувший его разум. Все стало кристально ясным. Он победил, и Айса, прекрасная Айса, теперь рядом с ним. Свободная и совсем не золотая. А в катакомбах Энза Маликар запер его совсем не прошлой ночью, а много-много дней тому назад.
   Впрочем, об этом Айсе можно будет рассказать и чуть позже.
   Ноющей от каждого движения рукой Прайс обнял девушку за плечи. Она прижалась к нему, подняв на возлюбленного горящие радостью глаза…
   Однако здесь оставаться нельзя — может сразить навеваемый золотым паром сон. Тогда все пропало. Айса измениться не успела, но лучше все-таки поторопиться…
 
   — Ты устал, м'альме, — прошептала Айса. — Давай отдохнем тут.
   Солнце уже клонилось к горизонту, и от черной базальтовой громады Хаджар-Джеханнума путников отделяли добрых три мили. На верху горы по-прежнему золотом и снежно-белым мрамором сверкал волшебный дворец Вирл. Два часа тому назад Прайс и Айса выбрались через взорванные Якобом Гартом ворота и двинулись в далекий и трудный путь через мертвые лавовые поля назад в оазис.
   — Не называй меня хозяином, — сказал ей Прайс, когда они уселись на камнях перекусить подаренными когда-то Сэмом Сорроузом галетами, финиками и сушеным мясом.
   — Почему нет? Разве я не принадлежу тебе? И разве ты однажды не купил меня за половину моего веса золотом? — Айса рассмеялась. — И разве я хочу еще чего-нибудь, кроме как принадлежать тебе?
   — Что ты имеешь в виду, дорогая? Я купил тебя?
   — Неужели ты не помнишь древнюю историю Айсы и Иру? Ах да, ты же никогда ее не слышал! Я обязательно должна тебе ее рассказать!
   — Значит, в Энзе во времена царствования короля Иру действительно была девушка по имени Айса?
   — Ну конечно, м'альме. Меня и назвали-то в ее честь потому, что у меня голубые глаза. Точь-в-точь такие были у нее. Среди людей Бени-Энз, если ты не знаешь, такой цвет глаз встречается крайне редко.
   Итак, в древности Айса была рабыней. Иру купил ее у какого-то торговца из далекой северной страны.
   Прайсу стало как-то не по себе. Неужели странная история Викиры на поверку оказывалась правдой? Неужели Айса, его милая Айса, если и не аватара, то, во всяком случае, названа в честь убийцы?
   — Не волнуйся, любимая, — поспешил прервать рассказ девушки Прайс и крепко прижал ее к себе.
   Айса рассмеялась легко и беззаботно, как ребенок. Ее фиолетовые глаза светились озорством.
   Нет, Прайс не даст ничему и никому разлучить его с ней. Он забудет глупые байки Викиры. Он не верит ни в какую реинкарнацию… почти совсем не верит…
   — Я все равно хочу рассказать тебе эту историю, м'альме, — прошептала девушка.
   — Забудь о ней. Что в ней особенного? Мы счастливы, и ничто не должно омрачать…
   — Но, м'альме, моя история вовсе не омрачит нашего счастья.
   — Тогда, конечно, расскажи ее.
   — По воле своей матери король Иру с раннего детства был обручен с Викирой, дочерью одного влиятельного принца. Тогда она еще не была золотой.
   Если верить легендам, Иру полюбил девушку-рабыню по имени Айса. Викира приревновала его к сопернице. И вот однажды ночью она подпоила короля и выиграла у него рабыню в кости.
   — Могу себе представить, как она это сделала, — прошептал Прайс, припоминая свои собственные приключения в замке Вирл.
   — Когда Иру протрезвел, он потребовал вернуть ему девушку. Викира не смела отказаться, но в обмен потребовала самую дорогую цену, какую только могла придумать. Она ответила Иру, что отдаст ему Айсу только в обмен на ручного тигра. Причем такого, на котором можно будет ездить верхом.
   И вот Иру отправился в горы, поймал там тигренка, приручил его, а потом отдал Викире. Той не оставалось ничего другого, как вернуть Айсу, которую она ненавидела лютой ненавистью.
   Прайс снова почувствовал некоторое беспокойство. Эта история как две капли воды походила на ту, что ему рассказала Викира. Он помнил, чем все это кончилось, — любимая рабыня коварно убила своего благодетеля.
   Прайс хотел опять остановить Айсу, но все-таки решил промолчать. В конце концов, какая разница, что там и как было двадцать веков назад. События седой старины не могли встать между ним и его любовью.
   — Королю Иру очень не нравился жестокий культ змея. Он уничтожил храм змея и в яростной битве перебил всех жрецов. Но Маликар, которого все считали погибшим, вернулся отомстить за разрушение храма. И вернулся он существом из живого золота. Были жаркие битвы, и тщетно пытался Маликар одолеть короля Иру. Тогда, переодевшись, Маликар тайком пробрался в Энз, решив убить Иру.
   И нашел женщину, согласившуюся сделать для него это черное дело.
   Прайс вздрогнул. Он уже один раз слышал эту проклятую историю.
   — Я не знаю, что Маликар сказал Викире. Наверно, он обещал ей бессмертие золотой крови — награду, которая впоследствии ей и досталась. Бессмертие и власть над Энзом. К тому же Викира ненавидела Иру из-за его привязанности к рабыне.
   А потом Викира отравила вино короля…
   Радость весенним цветком распустилась в сердце Прайса. Прижав Айсу к себе, он поцелуями заставил ее прервать свой рассказ.
   — Чему ты так радуешься? — невинно удивилась Айса. — Тому, что Викира отравила Иру?
   — Не важно, дорогая. Рассказывай дальше.
   — Викира своими руками поднесла Иру кубок. А рабыня тогда была рядом. Заметив злорадное торжество на лице Викиры, девушка крикнула, что вино отравлено, и попросила короля его не пить.
   И тогда Викира, чтобы ее не заподозрили, изобразила страшный гнев. Она обругала рабыню и сказала, что сама выпьет вино, если король взамен отдаст ей Айсу.
   Однако Иру отказался. Он был слишком смел и благороден и не мог представить себе, что другие способны на подлость. Король поднес вино к губам. Айса попыталась выбить кубок у него из рук, но Иру остановил девушку.
   Айса умоляла короля отдать вино ей… Иру ее не послушал. Он осушил кубок и тут же упал замертво. С последним вздохом он пообещал, что вернется и отомстит Викире за предательство. Вне себя от горя, Айса бросилась на тело мертвого короля, а Викира, пользуясь удобным моментом, заколола ее кинжалом, который она взяла с собой на случай, если яд не сработает. Оставив короля и его рабыню бездыханными лежать на полу, она поспешила к Маликару за обещанной наградой.
   Прайс не знал, что и сказать.
   Рассказ Айсы рассеял последние мучившие его сомнения. Он стер все преграды, какие еще могли стоять между ним и этой изумительной девушкой. Они были одним целым. Прайсу казалось, что свершилось то, чему было предначертано свершиться еще на заре времен. Из смуты и болезненной сумятицы его прошлой жизни выросло нечто новое, цельное и волшебно прекрасное. Прайс знал, что во всех своих бесконечных путешествиях по миру он бессознательно искал именно эту девушку. Все годы он шел к этому мигу посреди пустыни наедине с Айсой.
   Алое солнце медленно опускалось за горизонт. Яростное безумие дневного жара уступало место блаженной прохладе вечерних сумерек.
   Умиротворенно вздохнув, Айса поудобнее устроилась в объятиях любимого. Ее голова доверчиво покоилась на его плече. И пустыня вокруг окутывала их покоем, равного которому Прайс еще никогда в жизни не испытывал. Покоем и тихим счастьем, вечным и неменяющимся, как и весь этот суровый край.
 
   Ощущение счастья и покоя не исчезло даже тогда, когда Айса встрепенулась, с тревогой подняв глаза к небу.
   — Что это там гудит, словно рассерженная пчела? — с беспокойством в голосе спросила она.
   Прайс тоже услышал далекое гудение. Поискав, он указал девушке на маленькое серое пятнышко, неторопливо ползущее по алеющему небосводу, — один из самолетов, вызванных Якобом Гартом по радио.
   Когда биплан подлетел уже совсем близко, Прайс и Айса встали.
   Сняв рубашку, американец замахал ею над головой. Серый самолет спикировал и, ревя мотором, на бреющем полете прошел над самой землей. В его кабине Прайс разглядел Сэма Сорроуза без шлема и очков, небрежно высунувшегося за борт и махающего ему рукой. Прайс помахал в ответ, и самолет, развернувшись, взял курс обратно на оазис.
   — Это воздушный корабль моего народа, — объяснил Прайс. — На нем, если ты захочешь, мы сможем улететь в мою страну. Человек, который в нем сидел, — мой друг. Здесь много камней, и он не мог приземлиться тут в темноте. Но завтра он вернется.
   Широко раскрыв от удивления глаза, Айса задавала возлюбленному множество вопросов, и Прайс отвечал на них, как мог. Стих вдали гул мотора, в пустыню вернулась тишина, из-за далеких гор выглянул бронзовый диск луны.
   Айсе не терпелось все поскорее узнать, но для Прайса его новое счастье жило в мире серебряного света и пурпурного полумрака, в краю тайн, насчитывающих миллионы и миллионы лет. Оно сидело рядом с ним, и Прайсу ничего больше не было нужно.