Уинтерз Ребекка. Жена президента

   Стефани не без труда оделась, потом, шатаясь, поплелась на кухню, чтобы выпить чашечку кофе и съесть одну из легендарных булочек с корицей, которые пекла Марва. И вдруг она увидела, как из столовой стремительно вышел Гейб.
   — Где ты пропадала все эти дни?
   Судя по его голосу, Гейб был рассержен. Неужели он скучал по ней? О, как она хотела на это надеяться!
   — Каталась по округе, знакомилась с окрестностями. — В ее ответе была доля правды.
   — До половины одиннадцатого вечера? — насмешливо уточнил Гейб.
   Видно, он что-то заметил. Стефани гордо вскинула подбородок.
   — Я не разгуливала с кем-то, кто имеет какое-либо отношение к ранчо, если ты на это намекаешь.
   — У тебя на сегодня есть какие-то планы? Будет неплохо, если ты успеешь управиться с делами до вечера. Кстати, ты не забыла? Мы собирались сегодня прокатиться верхом на лошадях и проверить стадо.
   — Я помню об этом.
   — Если вдруг возникнет серьезная проблема, мы могли бы разбить там лагерь и заночевать. Жду тебя в конюшне в одиннадцать.
   Стефани посмотрела вниз, на носки своих сапожек, стараясь не выдать радость, которую вызвали у нее эти слова.
   — Я буду готова, — ответила она голосом, полным смирения.
   Выдержав многозначительную паузу, он повернулся и ушел через холл в свой кабинет.
   Стефани вдруг почувствовала, что умирает от голода, и решила как следует позавтракать — к величайшему удовольствию Марвы. Допив вторую чашку кофе, она вернулась в свою комнату, чтобы захватить все необходимое для прогулки верхом. Потом побрела в конюшню, при каждом шаге испытывая сильную боль в мышцах.
   Вдобавок этим утром ее изрядно утомили подростки. Мак поручил каждому из них какую-то работу.
   Некоторые были заняты уборкой денников. Другие приводили в порядок автоматический кран и заполняли кормушки свежей травой. Стефани потихоньку училась вместе с ними и попутно выполняла свои нехитрые обязанности. Ей доставило немало удовольствия, когда Мак похвалил ее за работу.
   Стефани любезно перекинулась парой слов с ним и с подростками, прежде чем направилась в помещение, где готовили корм. Там она оставила свою ковбойскую шляпу и фотоаппарат.
   Клей увязался за ней и тихонько прикрыл дверь.
   — Тери? Можно мне с вами поговорить, всего лишь одну минуту?
   Они остались одни. Это была та самая ситуация, о которой ее предупреждал Гейб и которой следовало избегать.
   — Хорошо. Давай поговорим. — Она потянулась к уздечке, висевшей на крючке. — Ты, кстати, можешь помочь мне с Молди. Я собираюсь прокатиться на ней сегодня.
   Судя по тому, как хмурился Клей, ему не очень хотелось присоединяться к сверстникам, но Стефани нарочно не оставила ему иного выбора.
   Он плелся вслед за ней, пока она неторопливо шла к денникам. По мнению управляющего, Молли прекрасно подходила Стефани и была превосходной кобылой. Кроткой, шустрой и, вдобавок ко всему, выносливой.
   — Как ты себя чувствуешь, Молли? — Стефани похлопала лошадь по загривку. Та прильнула мордой к ее ладони, словно отвечая:» Я готова к занятиям «.
   Что до Стефани, то надеть уздечку на кобылу оказалось чуть труднее, чем оседлать ее, но в конце концов она справилась с задачей.
   — Так, — тяжело вздохнув, сказала Стефани. — Теперь, Клей, если ты сумеешь удержать лошадку, я осмотрю ее ноги.
   Он едва слышно проговорил:
   — Вы не могли бы найти время в этот уик-энд и взять меня с собой в город?
   Стефани осторожно вычищала копыто.
   — Мистер Уэйнрайт сказал мне, что на следующей неделе он собирается свозить тебя в город вместе с другими ребятами.
   — Мне это известно, но он вряд ли разрешит нам позвонить.
   — Тут я едва ли смогу тебе помочь, Клей.
   — Мне бы так хотелось поговорить с мамой!
   Уже не в первый раз Стефани терзала мучительная мысль: неужели мать Клея — любовница Гейба?
   И если это так, то знает ли об этом Клей?
   — Да, конечно, это важно. Но почему бы тебе не попросить об этом самого мистера Уэйнрайта? Может, он разрешит тебе позвонить прямо отсюда, из кабинета? Я уверена, он согласится, когда ты объяснишь ему, как тебе это необходимо.
   — Нет, — мальчик отчаянно замотал головой. — Вы не понимаете. Он не хочет и слышать об этом.
   Стефани не сумела сдержать любопытство и поинтересовалась:
   — Почему же?
   — Потому что это могло бы все испортить.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Я хочу, чтобы она прилетела сюда, а это ему не понравится.
   Стефани прищурилась.
   — Она, вероятно, сама ждет не дождется, когда сможет увидеть тебя. Может быть, она скоро сюда приедет?..
   — Да, но ей нужно поторопиться!
   — Почему?
   — Я выяснил, когда ехал сюда, что он и его жена только что развелись.
   Ошеломленно вздохнув, Стефани сказала:
   — Он так тебе и сказал?
   — 0 — ох… Мы все обсудим. Ему лучше знать. Мама говорит то же самое. Если она знала о разводе, то они могли бы снова пожениться. Я сделал бы все, чтобы он сумел исправить свою ошибку. Вы не могли бы мне помочь?
   Стефани едва удержалась на ногах.
   — Я… вот что тебе скажу, Клей. Я подумаю над этим и дам тебе знать, если что-то решу.
   — Спасибо, что не сказали» нет «, — пробормотал он с плохо скрываемой радостью.
   — Теперь тебе лучше присоединиться к остальным. У нас у обоих есть дела.
   — Хорошо. Тогда я поговорю с вами позже.
   После того как он ушел, Стефани обняла лошадь за шею, пытаясь заглушить душившие ее рыдания.
   « Ну, и что мне теперь делать?»
   Через несколько минут она привела себя в порядок, и никто не смог бы догадаться о мучивших ее переживаниях. Стефани так быстро и умело справилась с лошадью, что Мак, наблюдавший за ней, был приятно удивлен.
   Прогулка, которую она пообещала Клею, наверное, сломала душевное равновесие пятнадцатилетнего подростка, который теперь отчаянно пытался восстановить свой разбившийся мирок.
   Гейб предупреждал ее, что Клей очень раним.
   Но она готова была держать пари, что даже сам Гейб не догадывался о том, как рассчитывал на его поддержку Клей.
   Парнишка должен знать о намерениях Гейба относительно его матери. Иначе он, во всем разобравшись сам, мог бы выкинуть нечто очень рискованное.
   Стефани опасалась только одного: услышать, что Гейб открыто признает свои отношения с матерью Клея и объявит о своей женитьбе на ней.
   Гейб посмотрел на часы. Это было время, о котором они условились со Стефани. Гейбу не терпелось выяснить, где она пропадает вечерами.
   И если, черт побери, он немедленно не отвезет ее в аэропорт, то вряд ли сможет избавиться от ее присутствия на ранчо.
   Забравшись на седловину горы, Гейб потихоньку спускался вниз, сидя верхом на гнедом мерине; удаляясь от загона, он приближался к конюшне.
   Когда он подъехал поближе, то поневоле загляделся на Стефани: она, уверенно держась в седле, лихо управлялась с лошадью, и оттого фигура девушки казалась еще более великолепной.
   Мак был извещен о том, что Гейб собирается взять ее с собой на дальнее пастбище.
   Гейб тихо подъехал к Стефани. Она повернула к нему голову. Из-под полей ковбойской шляпы на него взглянула пара очаровательных голубых глаз; с тех пор как они познакомились, она на него еще никогда так не смотрела.
   Стефани робко подъехала к нему.
   Любой, кто встретил бы ее на пути, наверняка посчитал бы, что она родилась в седле. Оказывается, она прекрасно ездила верхом, но никогда ему об этом не говорила; любопытно было бы узнать, кто научил ее этому.
   В одном Гейб был убежден: это не Мак и не его помощники. Неплохо было бы все выяснить.
   Каждый раз, когда наступал полдень, Стефани неизменно куда-то уезжала и пропадала до самой ночи…
   В его голове тут же возникла картинка: незнакомец, мягко поддерживающий Стефани, учит его бывшую жену азам верховой езды. Его жену, к которой он, Гейб, так и не соизволил прикоснуться за время их супружества.
   Гейб ощутил вдруг мучительную ревность.
   — Ты готова? — Он сознавал, что его голос звучит грубо, но ничего не мог с собой поделать.
   — Конечно…
   Легкая дрожь, которую Гейб опять уловил в ее голосе, почему-то взволновала его.
   — Не отставай от меня, — проворчал он.
   — Я стараюсь.
   Гейб задумался. Он никогда еще не видел ее такой. Стефани была утонченной светской дамой, прекрасно умела вести себя в обществе, чем он всегда гордился. Но, следя за тем, как она, ловко перебирая поводья, управляется с Молли и делает это столь женственно и элегантно, он наконец осознал, что Стефани очень дорога ему.
   Пока он бдительно высматривал отбившихся от стада коров, его взгляд временами скользил по ее тонкому лицу. Сейчас оно было немного напряженным, чего он тоже раньше не замечал.
   Стефани держалась в седле прямо и не выражала неудовольствия, если он менял аллюр с прогулочного шага на легкий галоп. Чем больше Гейб наблюдал за ней, тем больше начинал ненавидеть того человека, который прикасался к Стефани, когда учил ее ездить верхом. И даже, если этот жокей был ей безразличен, Гейб не мог избавиться от назойливой мысли: ему самому следовало ее обучать.
   — Посмотри, на берегу реки довольно сухо. Мы можем устроиться там на ланч.
   — Я… не знала, что ты что-то захватил, — ответила она с нескрываемым облегчением.
   — Езда верхом может отнять больше сил, чем ты думаешь.
   Он дал ей понять, что прекрасно понимает, как она устала и как ей хочется отдохнуть.
   Сам Гейб учился ездить верхом, когда был подростком. И сейчас, внимательно приглядевшись к Стефани, он без труда понял, сколько у нее, как у начинающей, проблем.
   — Я позабочусь о лошадях. Ты лучше подыщи нам место, где можно было бы расположиться.
   Стефани принялась внимательно осматривать окрестности, выискивая местечко, где бы они могли отдохнуть, а Гейб стал привязывать поводья к высокой сосне, стоявшей поблизости; разгоряченные лошади нетерпеливо терлись мордами о шершавую кору.
   Пытаясь скрыть улыбку, он бросил седельную сумку на округлый, плоский, напоминавший плиту камень; получилось сиденье, на котором ей удобно будет сидеть. Между тем Стефани сняла ковбойскую шляпу, и ее короткие черные кудри заблестели под ярким полуденным солнцем. Как бы привлекательно она ни выглядела, все равно ему хотелось увидеть золотой шелк ее настоящих волос.
   Он хотел увидеть Стефани такой, какой ее создала природа.
   — Речка такая быстрая, — воскликнула Стефани, когда он подошел к ней.
   — Это потому, что весна пришла. В другие месяцы она успокаивается, и я могу наслаждаться рыбной ловлей.
   Их взгляды встретились, и она не сразу отвела глаза. Гейба разбирало любопытство: помнит ли Стефани что-нибудь про тот вечер, когда она застала его на отцовской яхте?
   Ее появление тогда показалось ему сошествием с небес ангела. Но он увидел в ее руках конверт и Понял, что Стефани всего лишь выполняет поручение его отца. Тогда Гейб испытал чувство более глубокое, чем разочарование. Время от времени он изводил себя неприятной мыслью: а что, если у нее что-то было с его отцом?
   Измучившись подозрениями, он тем не менее тщательно их скрывал. Но все равно в нем жил тайный страх: Гейб ревновал отца к Стефани, ему казалось, что тот оказывает на нее чересчур сильное влияние.
   И все-таки он предложил Стефани выйти за него замуж, потому что она была единственной женщиной, которую он и вправду желал. В какой-то степени его стремление надеть ей обручальное кольцо на палец объяснялось желанием увезти ее подальше от собственного отца. Это была своеобразная проверка: находясь вдвоем со Стефани, Гейб смог бы убедиться, что у нее нет привязанности к его знаменитому отцу.
   Гейбу показалось, что он получил ответ на терзавший его вопрос, когда она слегка шокировала его тем, что немедленно согласилась выйти за него замуж. И тогда он понял, что Стефани и его отца соединяют лишь амбиции.
   — Ты хочешь, чтобы я тебе помогла?
   Но если ее амбиции были столь велики, почему она последовала за ним сюда? На этот вопрос Гейб пока никак не мог найти ответ.
   — Ты, должно быть, проголодалась.
   — Если честно, то очень.
   Ее глаза раскрывались все шире по мере того, как он извлекал из сумки продукты.
   — Марва знает, как приготовить все наилучшим образом. Дай ей бог здоровья, ей удаются такие чудные сэндвичи. Подкрепись, — приказал Гейб, протянув ей сэндвич и бутылку с минеральной водой.
   Жадно проглотив кусок сэндвича с говядиной, она воскликнула:
   — Да это просто пища богов!
   — Согласен. — И он, не отрываясь, осушил целую банку кока-колы. — И долго ты собираешься держать меня в неведении?
   Ее щеки покрылись краской.
   — О чем это ты? — И она сделала торопливый глоток.
   — Я потрясен тем, что ты так долго можешь ехать верхом, Стефани. Кто обучал тебя? Где ты нашла такого жокея?
   — Его зовут Пэм Данкерс.
   И снова она поразила его, ответив совсем не то, что он ожидал услышать. Гейб внимательно слушал ее объяснения, и его все сильнее мучил стыд.
   — ..разве что вчера ее замещал ее муж Хайден. У него есть продуктовый магазинчик, и ему срочно понадобилось, чтобы кто-то подменил одного из продавцов.
   — Если хочешь, можешь пригласить их на ранчо — на обед, перед тем как ты уедешь.
   Она повернула голову к реке.
   — Весьма великодушно с твоей стороны, но не думаю, что это самая замечательная из твоих идей.
   — Почему же?
   — Я думала, что до тех пор, пока твой отец не узнает, где ты находишься, ты мог бы держать его в неведении как можно дольше. Ведь эта чета начнет задавать уйму вопросов. Данкерс.ы могут узнать тебя. Если они станут распространять ненужные слухи, то твоему отцу скоро обо всем донесут.
   — Я высоко ценю твою заботу обо мне, но я думаю, ты преувеличиваешь. — Гейб протянул ей яблоко, но Стефани отказалась. — Пригласи их.
   — Спасибо.
   — Я подумал, тебе, наверное, было бы приятно узнать, что Мак дал высокую оценку твоей работе в конюшне. — Как и опасался Гейб, его управляющий уже был совершенно ею очарован.
   — Это приятно слышать.
   — Он говорит, что ты самый прилежный работник, которого он когда-либо видел. Мне было приятно узнать об этом, потому что Марва сообщила, что ты еще собираешься помогать ей на кухне.
   У Стефани закружилась голова.
   — Я сделала что-то не так?..
   Ее искренность тронула Гейба.
   — Не уверен. Марва, видно, совсем с ума сошла…
   Однако теперь, когда ты усвоила азы верховой езды, я решил, что ты вправе поделить свое время между конюшней и кухней уже на следующей неделе. Если ты не против подниматься засветло, наша домоправительница сможет ложиться в постель на час раньше.
   — Конечно, я была бы рада помочь ей.
   — Отлично. — Гейб начал укладывать оставшиеся продукты в сумку. — Но только вынужден тебя предостеречь: Мак, как и я, обеспокоен тем, что ты оказываешь такое большое влияние на Клея. Он считает, что ты выказываешь мальчику слишком много внимания и выделяешь его среди других ребят. Ведь все видели, что этим утром он увязался вслед за тобой в помещение для заготовки кормов и…
   — Ну и что?! — Стефани отстранилась от него и от негодования покраснела. — Да, он выглядит подавленным, но не из-за меня! Я рада, что ты вспомнил о мальчике, потому что тебе многое нужно узнать о нем!
   Гейб нахмурил брови.
   — Продолжай.
   — Он обожает тебя, Гейб, — едва слышно прошептала она. — Этим утром он хотел побыть со мной.
   — Значит, Мак оказался прав.
   — Лишь отчасти. Клей хотел, чтобы я отвезла его в город, где он смог бы позвонить своей матери так, чтобы ты ничего не узнал.
   Гейб рассеянно потер большим пальцем подбородок.
   — Я полагаю, он сказал тебе, зачем собрался звонить ей?
   — Да, — Стефани посмотрела на него, словно охотник, подкрадывающийся к жертве, — он хотел, чтобы она прилетела сюда, и как можно скорее…
   Вообще-то Гейб уже потихоньку готовил ее приезд. Но к тому времени, когда Мэделин должна была прилететь, ей предстояло основательно протрезветь.
   — Почему он сам мне об этом не сказал?
   — А ты не знаешь?! — Стефани воскликнула так громко, что ее гневный голос эхом отозвался по всему лугу.
   Что-то она утаивала от него…
   — Не знаю о чем?..
   Стефани потерла лоб.
   — Ты как-то ему признался, что недавно развелся с женой.
   « О проклятье «.
   — Это правда, — нехотя проворчал он.
   Ее дыхание участилось.
   — Ты с его матерью связан определенными обязательствами.
   — Это нормальная ситуация. Я был ее поверенным два года назад и представлял в суде интересы Клея.
   — Очевидно, он считает, что в твоей заботе о нем было нечто большее.
   — Ну, и в какой мере?
   Она выпрямилась и пристально поглядела на него.
   — Имею ли я право сказать об этом прямо? Он хочет, чтобы ты опять стал его опекуном. Мальчик ждет не дождется ее приезда, чтобы она вышла за тебя замуж, прежде чем ты встретишь какую-нибудь другую женщину, — добавила Стефани уже тише, прежде чем слезть со своего импровизированного кресла.
   Оглушенный свалившейся на него информацией, Гейб медленно пошел от нее прочь. Когда он наконец наткнулся на круп своего коня, Стефани уже оседлала свою кобылу и нетерпеливо ждала его.
   — Я поговорю с Клеем, — едва слышно промолвил Гейб. Это было единственное, что он мог сейчас сказать.
   — Далеко отсюда твои коровы?
   — В получасе езды.
   Гейб любил объезжать свои владения верхом и во время таких прогулок всегда ощущал радостное возбуждение и прилив сил. Но известие о том, что Клей тяготится пребыванием на ранчо, изменило его настроение.
   Всю дорогу от реки к пастбищу оба молчали.
   — Я вижу коров! О, погляди только на эти очаровательные создания!
   Гейба передернуло от ее восторженности.
   — Оригинальное замечание… Здесь одни стельные коровы. Ежемесячно каждая из них телится.
   Он внимательно осматривал стадо, все пятьдесят голов скота, а коровы между тем мирно паслись, степенно прохаживаясь по лугу, или отдыхали, разлегшись на траве.
   — Мне необходимо проехать через все стадо и проверить, не заболела ли какая-нибудь из коров.
   Подожди меня здесь.
   — Но мне тоже хочется на них полюбоваться…
   Каждый раз, когда Стефани приближалась к нему, его сердце начинало учащенно биться. По его сигналу они вновь двинулись вместе. Если она и нервничала, то чуть-чуть и совсем этого не показывала. Наоборот, она выглядела восхитительно. И поневоле он любовался ею.
   — Они всегда так открыто прогуливаются со своими малышками, как сейчас?
   — Обычно да. Это порода техасских лонгхорнсов. Девяносто процентов коров из этого стада разрешаются бременем без чьей-либо помощи. Нам остается только позаботиться об оставшихся десяти процентах.
   Не успев доехать до противоположной стороны стада, он заметил корову, разлегшуюся чуть поодаль, у самой изгороди.
   — Гейб? — окликнула его Стефани. — Посмотри туда!
   — Я вижу ее. Давай подъедем поближе.
   Он пустил свою лошадь легким галопом, потом потихоньку спустился с пригорка. Стефани последовала его примеру. Они спешились у изгороди, привязали поводья к слеге и пошли к корове. Гейб встал на колени позади нее. Стефани присоединилась к нему.
   — 0 — ох… она вот-вот должна отелиться!..
   — Верно, — проворчал Гейб. — Видишь?.. Теленок никак не может вылезти на свет.
   Стефани вопросительно посмотрела на него.
   — Мы ничего не сможем сделать?
   — Сделаем.
   Гейб низко наклонился над телкой, схватил ее за полусогнутую ногу и что есть силы выпрямил колено.
   — Если хочешь помочь, захватывай другую ногу.
   Я потяну эту…
   Стефани не колебалась. Вместе они принялись дергать телку за ноги. Потихоньку из ее брюха на свет стала выходить голова теленочка.
   — Все, достаточно. Предоставим маме самой закончить ее почетный труд.
   Несколько минут они безмолвно ждали.
   Наконец Стефани тряхнула головой.
   — Мне кажется, она очень устала.
   — По-моему, да, — согласился он. — Давай еще немножко потянем…
   Впрочем, на этот раз им не потребовалось прилагать много сил, чтобы корова разрешилась от бремени. Вскоре теленок уже лежал на траве и сучил ножками. Корова-мама подалась вперед, потянулась мордой к теленочку и стала его облизывать.
   — Ох, Гейб… — Теперь Стефани уже не сдерживала слез и всхлипывала от умиления, не скрывая своей радости. — Мы только что помогли появиться на свет этому милому существу. Я никогда в жизни еще не была свидетелем подобного волшебства.
   Гейб разделял ее эмоции. Он притянул ее к себе и обхватил руками. Они прильнули друг к другу. О таком объятии он прежде мог только мечтать.
   Слезы, стекавшие по ее щекам, вывели его из привычного душевного равновесия.
   — Что, если мы останемся здесь и заночуем? Надеюсь, на ранчо за это время ничего не случится?
   — Конечно, не беспокойся, — пробормотал Гейб, прежде чем прижаться лицом к ее шее. Благоухание, исходившее от ее кожи, сводило его с ума.
   Весь следующий час они просидели обнявшись, наблюдая, как теленок пытается самостоятельно встать, пока корова-мама старательно вычищала его языком. Наконец ему удалось приподняться, и он встал на ножки, прижался к маме и тут же принялся сосать ее вымя.
   Из глаз Стефани вновь полились слезы.
   — Он такой смышленый… Мы можем как-то его назвать?
   — Придумай имя сама. Пошли вперед. — Гейб, сам потрясенный случившимся, был не в силах сказать что-то еще.
   — Я бы назвала его Счастливчиком. Ты не против?..
   Гейб рассмеялся.
   — Обычно такие клички дают лошадям.
   — Мне на это наплевать. Им обоим пришлось бы нелегко, если бы ты не подоспел на помощь. Ты все сделал замечательно. Ты точно знал, что нужно делать. Ты всегда знаешь, что делать. — Ее голос задрожал.
   — Надо объехать и другие стада.
   — У тебя их много?
   — Несколько.
   — Мы ведь можем осмотреть все стада, правда? В ее голосе прозвучала надежда.
   — Давай сделаем это попозже. Мы умоемся в реке и поедем к старому пепелищу. Там уцелела пожарная вышка. Мы сможем там заночевать, а утром продолжим объезд.
   Чуть позже она вытащила из пакета фотоаппарат.
   И снова его сердце учащенно билось, пока Стефани увлеченно фотографировала своих любимцев — новорожденного теленка и его слегка уставшую мать.

Глава 7

   — Здесь прямо-таки домашний комфорт!
   Наевшись жареной картошки и напившись какао, Стефани наслаждалась свободой, разгуливая без парика и очков.
   Ветки молодых елей, тяжело свисавшие на деревянные стропила, образовали естественную крышу.
   Бдительный Гейб устроил здесь все так, чтобы можно было чувствовать себя в полной безопасности. Мерцание ночного фонаря освещало веранду, которая опоясывала по периметру всю пожарную вышку. Прежде чем на землю опустилась тьма, Стефани успела хорошенько осмотреться.
   Гейб надул резиновый матрас.
   — После того как купил ранчо, я починил и эту постройку и регулярно меняю здесь постельное белье. Запасся, на всякий случай, и кое-каким провиантом. Если ураган приходит со стороны ранчо, коровы с дальних пастбищ идут к вышке, поближе к лесу, и ищут здесь убежища… Что касается ребят, то им, в качестве вознаграждения за отличное поведение, раз в две недели разрешается приезжать сюда.
   Звезды на небе сверкали, словно бриллианты на черном бархате.
   — Я сейчас подумала, что в таком восхитительном месте я была так давно, еще девочкой.
   — И оно волнует тебя больше, чем яхта твоего отца?
   В его вопросе прозвучал едкий укол, и впервые с тех пор, как они приняли роды у коровы, между ними вновь возникло напряжение. И ей вдруг страстно захотелось навсегда сохранить в памяти, как самое дорогое воспоминание, прелесть этого часа, ощущение их нараставшей физической близости.
   — Ты ведь, кажется, никогда не хотела иметь детей? — вдруг спросил Гейб. — Когда мы были женаты, я даже не верил в то, что, нам стоит обсуждать эту тему.
   От неожиданности Стефани тяжело опустилась на свою койку и, чтобы скрыть волнение, стала стаскивать с себя ковбойские сапожки.
   — Если бы повстречался настоящий мужчина, я была бы не против родить семь или восемь детей, — честно призналась она.
   — Это слишком много.
   — Наверное, я слегка преувеличиваю. Но я ведь была единственным ребенком в семье. Мама всегда подыскивала мне подружек. Ты даже не можешь себе представить, как я завидую тебе и твоим братьям. Ты никогда не нуждался в друзьях, потому что каждый из братьев был для тебя другом.
   — Не напоминай мне о них. — Гейб передал ей матрас, который она положила на свою койку. — Но я должен сказать тебе, что первая леди страны с семью или восемью детьми станет сенсацией тысячелетия…
   Только не это! У Стефани потихоньку складывалось впечатление, что Гейб был, возможно, еще большим упрямцем, чем его отец.
   — Ну, в общем, ты прав… Я действительно могла бы настоять, чтобы мы жили в другом месте.
   — Насколько помнится, ты говорила мне, что Белый дом — мечта каждой женщины.
   — Конечно, это так. Для приема высокопоставленных лиц он вполне годится. Но едва ли в этом особняке уместилось бы семь или восемь детей… Я когда-нибудь говорила тебе, как ненавижу дом моих родителей? Он слишком огромен для трех человек. Когда человек имеет все, что только может пожелать, он начинает думать о смерти. Годами я мечтала вырваться из этого роскошного склепа. И это можно было сделать, даже когда родители были дома. Они и не догадались бы, что я ушла навсегда.