Уитни Диана. Прислушайся к себе

   Вот почему он не верит в любовь, в серьезные отношения. И боюсь, в этом есть существенная доля моей вины. Ошибки моей жизни сформировали и его характер, и определенное представление о жизни.
   Катрина была поражена.
   - Ты не можешь отвечать за выбор, который делают другие.
   - Почему же нет? Ты, например, пытаешься сделать это.
   Ловушка была так профессионально поставлена, что Катрина несколько минут думала перед тем, как ответить. Только тогда она поняла, о чем говорит Грэйси.
   - Ну ты сравнила, Грэйси! У нас с тобой совершенно разная ситуация.
   - И чем же отличается?
   - Отличается... - Катрина запнулась, не зная, что сказать дальше, тем, что отличается, - закончила она упрямо.
   - Ну да, это многое проясняет, - иронично заявила Грэйси. - Однако, конечно, этот вопрос остается спорным. Настоящая любовь не нуждается в подтверждении, не нуждается в документах, ей не нужна никакая гарантия. Любовь либо есть, либо ее просто нет. Любовь ценна сама по себе. Любовь так же не вечна, как и не вечна сама жизнь. По сравнению с жизнью любовь коротка, но и жизнь коротка по сравнению со смертью. И смерть очевидный исход жизни. Но мы, зная, что уйдем, все равно живем. Так же и с любовью.
   Катрина буквально дрожала, ее проняла дрожь до самых костей. Каждое слово, сказанное Грэйси, вонзалось ей в сердце и разрушало панцирь, окружавший сердце. Ей казалось, что ее сердце и душа таяли.
   - Господи, как страшно, - прошептала она.
   Грэйси сочувственно посмотрела на нее. Она открыла ей свои объятия, и Катрина буквально упала ей в руки.
   - Тише, дорогая, я знаю. Для такого маленького органа, как сердце, напряжение слишком сильно.
   Ведь нет никакой гарантии, что все будет как надо.
   Да, она была права: сердце такой хрупкий орган.
   А человеческое сердце так легко разбить безразличием, наглостью и бесцеремонностью. Именно поэтому становятся необходимыми защита и показное равнодушие, именно поэтому мы прячем сердца в броню.
   Так или примерно так думала Катрина.
   - Мне кажется, что уже поздно что-либо предпринимать, - прошептала она, всхлипывая.
   - Что за чепуха! Никогда не поздно начать общаться открыто и тепло с теми, кого мы по-настоящему любим и о ком заботимся, - вздохнула Грэйси, отошла в сторонку и задумчиво посмотрела на Катрину. - Я знаю, что последние несколько дней Рик был в Ванкувере, но, когда он вернется, я уверена, что вы двое все равно столкнетесь лбами где-нибудь в офисе или же ваши взгляды пересекутся за столом переговоров, когда вы будете обсуждать очередную сделку. И вот когда вам надоест прятаться друг от друга и от реальности, вы наконец сможете решить дело ваших сердец с разумной точки зрения.
   - Слишком поздно для этого, - твердила Катрина как попугай. Ее глаза были полны слез, и она никак не могла остановиться. - И ничто из того, о чем ты сейчас столь пламенно повествовала, не сбудется. Я уже уволилась с работы. Мы с Хизер переезжаем в Бейкерсфилд в конце этого месяца. Все.
   Грэйси отпрянула назад, словно ее ужалила змея.
   - Это не правда. Ты шутишь. Почему именно Бейкерсфилд?
   Ничего себе вопрос, будто Грэйси и сама не понимает. Потому что Бейкерсфилд находится на краю света и там-то она больше не встретится с мистером Блэйном. Уж там-то он ее точно не будет преследовать.
   - Мне предложили там работу, к тому же в этом районе жизнь гораздо дешевле, нам это подходит.
   Мы с малышкой Хизер будем спокойно жить там вдвоем. Выживем. - Катрина смотрела в сторону, избегая пытливого взгляда Грэйси. - Прости, я, конечно, знаю, как ты будешь скучать по Хизер. Да и она тоже будет скучать по бабушке Гэйси. Но ты и сама понимаешь: я просто не могу остаться. Я больше не могу видеть его каждый день на работе, я больше не могу чувствовать его взгляд на себе. У меня внутри все переворачивается, когда я подумаю, что...
   Грэйси напряглась. Ее глаза наполнились слезами, плечи задрожали. Пожилая женщина отвернулась, и до Катрины донеслись всхлипы. Она и не предполагала, что Грэйси способна рыдать.
   - Что же, - услышала молодая женщина, - желаю тебе всех благ, дорогая. Не забывай нас, пиши письма и поздравления на Рождество.
   Приняв из рук бармена второй стакан скотча за сегодняшний вечер, Рик Блэйн сжал его в руках, пытаясь не упустить нить разговора, что происходил сейчас за столом.
   Впрочем, прослушать речь Фрэнка Глазго было просто невозможно. Он был известен своим даром произносить пламенные речи и своим громким голосом. Особенно когда он разговаривал по телефону, он почему-то всегда кричал, видимо не доверяя все же технике либо полагая, что разговаривает с человеком напрямую.
   - Да, да, я уже в курсе своего расписания на неделю, - вещал он достаточно громко, его наверняка слышал весь отель, а не только посетители за соседним столиком. Фрэнк изящным жестом положил записную книжку в верхний карман пиджака. - Скажи Сэнди и Барту, что мы будем безумно рады видеть их детишек... Что?.. О, не проблема... Конечно, нет. - Тут он удовлетворенно рассмеялся и переложил мобильник в другую руку. - Да напомни им, как мы сами растили наших четверых. Никаких усилий с нашей стороны, никаких капризов с их стороны.
   Поэтому я считаю, что мы бы вполне обошлись без их доброжелательных советов.
   Рик откинулся назад, сделал внушительный глоток горьковатой жидкости и зажмурился, когда горячий поток хлынул внутрь, обжигая горло. Сейчас он был бы счастливейшим человеком на земле, если бы ему удалось заглушить все мысли, пчелиным роем кружившиеся в его мозгу. Его жизнь сейчас была похожа на постоянный кошмар. В его голове то и дело всплывал образ кареглазой блондинки. Именно от него он и хотел избавиться, накачивая себя спиртным.
   Рик одним глотком осушил стакан и со стуком поставил его на стол. Бармен даже опасливо покосился на посетителя. Когда же тот вынул из кармана кошелек, молодой человек радостно налил ему еще одну порцию спиртного.
   - Не уверен, дорогуша, - продолжал тем временем вещать на весь зал Фрэнк, - Рик продолжил нашу программу. Он добавил к нашей деятельности еще две важные встречи с городскими властями на завтра и конференцию местного комитета по архитектуре послезавтра. - Фрэнк покосился в ту сторону, где с отсутствующим видом сидел Рик. Успокоенный финансовый директор продолжил разговор, однако уже с меньшим энтузиазмом. - Будем оптимистами. Если бы мы желали принять двойное гражданство, я могу точно сказать, что в Канаде нам бы уже давно дали право на строительство.
   Рик снова залез в карман и протянул бармену банкноту. Тот с вежливой улыбкой наполнил опустевший стакан.
   - Да ладно, - махнул Рик рукой, - лучше принеси мне целую бутылку и соломинку. Кажется, сегодня нас ждет долгая ночь.
   Понимающе улыбнувшись, бармен ушел выполнять заказ.
   Фрэнк наконец-то закончил разговор и, выключив телефон, положил его в карман.
   - Люсиль говорит, что я должен следующим рейсом лететь в Лос-Анджелес, а если ты не согласишься лететь со мной, то мне придется просто заклеить тебе рот, связать по рукам и ногам и запихнуть в самолет, как бесчувственную куклу.
   - Заткнись. - Рик схватил стакан и залпом выпил. - Я надеюсь, что твой следующий босс будет иметь чувство юмора.
   - Моя жена скучает без меня. Неужели это трудно понять?
   - Да нет - понять не трудно, а просто невозможно. Я не понимаю, как можно проводить весь день с кем-то, кто вертится вокруг тебя целых двадцать четыре часа в сутки и недоволен тем, что ты не съел завтрак.
   - У нас сегодня в восемь заседание, и, если бы ты не настаивал на ужине в баре, у нас еще было бы время заключить важные сделки. Ты же вместо этого напился и шутил с потенциальными клиентами.
   И еще жаловался на свою больную голову, спрашивая: "А нет ли у кого-нибудь аспирина?" или "Нет ли у кого-нибудь бритвы, чтобы побриться?".
   Рик нахмурился. Да уж, надо признать, то был не самый лучший его час.
   - Ну по крайней мере я не орал по телефону на весь бар о том, что приготовить на завтрак твоей семье.
   Фрэнк улыбнулся и смущенно пожал плечами.
   - Просто мой младший сын сегодня получил грамоту за отличную учебу. Уж это-то событие стоило звонка. А один из моих внуков подвернул ногу, играя в Бэтмена на заднем дворе. Залез на дерево и упал. Дедушка должен быть в курсе подобных событий. И последний раз я позвонил своей жене, которая просто жутко скучает по мне и хочет слышать мой голос.
   - Да уж! Она не слышала тебя целых два часа.
   Это так много! Ты не можешь прожить и одного дня без своего телефона и без знания о том, какую очередную мыльную оперу смотрит твоя жена. - При последних словах он приподнялся с кресла, выпрямился и поставил пустой стакан на стол. - Прости, Фрэнк. Ты же знаешь, как я отношусь к Люсиль. Не понимаю, почему я говорю такие несуразицы.
   Фрэнк равнодушно пожал плечами и заказал у бармена бокал белого вина.
   - Зависть порождает еще и не такие действия.
   - Так ты считаешь, я тебе завидую?
   - Да, я думаю, ты завидуешь тому, что у меня есть, Рик. Я же видел выражение твоих глаз, когда ты слушал мой разговор с семьей по телефону. Твой взгляд был не гневным, он был, как бы сказать, болезненным. То был взгляд человека, который страстно желает услышать звонок собственного телефона.
   - Вот спасибо, мой телефон и так звонит и днем и ночью.
   - Понимаю. Но дело не в том, что звонит телефон. Дело в том, кто звонит тебе по телефону. Фрэнк помолчал и снова заказал себе бокал вина. Семья - это та точка опоры для человека, на которую он может всегда положиться, которая всегда его поддержит в трудную минуту. Семья - это выход за пределы собственного "Я". Поэтому большинство людей не мыслят себя вне семьи. Так же и ты. Да, да, именно поэтому ты и относишься к своим сотрудникам как к членам своей семьи.
   По спине Рика пробежал нехороший холодок.
   - Спасибо, доктор, вы правильно назвали мой диагноз.
   - Да пожалуйста. И не злись на меня, дорогой.
   Именно семейная обстановка в компании "Блэйн-Акитекчэрэл" делает ее такой уютной и удачливой.
   Но ведь компания не может заменить настоящую семью, Рик, помни это.
   - Да я просто стараюсь относиться к людям с до бром, - горячо возразил Рик, - не больше. Меня это устраивает. Именно это не дает мне сойти с ума.
   Фрэнк в ответ лишь рассмеялся. Он никогда "никому не льстил, даже своему начальству, людям, которые были вправе его уволить. Фрэнк не собирался и на сей раз лгать.
   - Ты должен упорядочить свою личную жизнь.
   Не то что я тебя упрекаю или осуждаю, не думай.
   Просто я помню твою бурную молодость, но ведь она давно прошла. Ты приближаешься к возрасту пожилого, солидного человека, по горло занятого бизнесом, подумай об этом. - К ним подошел бармен с новым бокалом вина, и Фрэнк на мгновение притих, принимая у него свой заказ. Когда же тот удалился, он продолжил, подняв бокал в сторону Рика:
   - Ты должен оставить привычки прошлого.
   Если ты этого не сделаешь, то прошлое будет управлять твоим будущим.
   Рик хотел было возразить, да только не нашел достойного аргумента. В его душе словно что-то перевернулось. Надо признать: Фрэнк прав! Черт возьми, он прав! Напыщенный финансовый директор прав! Рик вынужден был признать это.
   Фрэнк был одним из тех немногочисленных людей, на суждения которых Рик всегда мог положиться. Ему он доверял. И неважно, какой горькой могла быть правда: правда была правдой.
   Фрэнк поставил бокал и облокотился на стол.
   - Позвони же ей, дружище. Забудь о своей фальшивой гордости, просто возьми телефон и набери ее номер. Расскажи о своих чувствах, не бойся, она все прекрасно поймет.
   Рику показалось, что комната, где они находились, начала покачиваться. Все его тело охватила какая-то неземная истома. Она проникла до самого сердца и вызвала сладкую боль в душе. Он сделал еще один глоток обжигающей жидкости и с недоверием посмотрел на человека, которому доверял так долго.
   - И как же, ты думаешь, я смогу поведать Катрине о своих чувствах, если сам в них не могу как следует разобраться?
   - Не лги самому себе. Ты прекрасно знаешь, что чувствуешь. Просто боишься себя, вот и все.
   Рик нахмурился.
   - Знаешь, Фрэнк, твоя искренность кого угодно выведет из терпения.
   - Так я на это и рассчитываю. - Фрэнк откинулся к спинке кресла, скрестил ноги, изящно взял бокал за тонкую ножку. - Я очень редко ошибаюсь, учти. Что же касается твоих отношений с вышеупомянутой леди, то должен тебя предупредить: твои чувства к ней очень не скоро исчезнут. Я-то тебя хорошо знаю, ты бы очень хотел, чтобы они исчезли, испарились, как все предыдущие. Не тот случай, малыш, не тот случай.
   На работе уже все прекрасно видят, в каком ты находишься состоянии. От тебя на работе толку как от козла молока, извини за грубость. В последнее время все только и думают, как тебе помочь, вот меня и отрядили на этот разговор, то бишь чтобы я тебе немного вправил мозги насчет этой дамочки.
   - Но ведь Катрина первая ушла. Как я могу изменить ситуацию? - с горечью в голосе вопросил Рик.
   - Да уж, нечего сказать. Женщины так просто не бросают любимых мужчин, кроме тех случаев, когда у них есть для этого основательные причины. Так что между вами произошло?
   Рик чуть не поперхнулся коктейлем, который ему только что принесли. Пока откашливался, он мучительно соображал, что сказать.
   - Да у нее.., у нее была самая важная причина!
   Она хочет себе в мужья мужчину, который бы стал великолепным отцом для ее дочери. Я для этой роли не подхожу.
   - Она так сказала? - искренне удивился Фрэнк, - Я ей сам так сказал. Рик смущенно пожал плечами.
   - Ага, вот оно что, - протянул Фрэнк, лукаво улыбнувшись.
   - И не смотри на меня так, словно я съел твой любимый бутерброд. Я на самом деле не подхожу на роль отца. Плохой из меня отец, - отчаянно твердил Рик, сам уже сомневаясь в своей правоте.
   - Рик, друг мой, скажи, неужели ты думаешь, что отцами рождаются?
   Хороший вопрос, есть над чем подумать.
   - Ну, вообще-то, я считаю, что отцовству надо учиться, но.., кто этому учит? Я не знаю, не пытай меня, Фрэнк. Я не знаю, как стать хорошим отцом, я им никогда не был, не могу судить.
   Фрэнк лишь усмехнулся, весело изогнув бровь.
   - Фрэнк, но ведь ты же хороший отец! Ты же где-то выучился этому искусству, признавайся немедленно!
   Сами того не заметив, мужчины в разговоре перешли на повышенные тона, поэтому сейчас на них с интересом взирали и бармен, и официант. Любопытная тема для богатых бизнесменов, думали они.
   - Конечно, я хороший отец. А знаешь, кто был моим лучшим учителем?
   - Ну?
   - Старый Льюис, у которого было семеро детишек, стал для меня примером. То есть мой отец, больше мне было не с кого брать пример.
   Рик с горя глотнул еще горьковатого скотча.
   - Так у тебя был отец...
   - Не смеши меня, дорогой. Если ты считаешь себя самым несчастным, то послушай историю моего отца.
   Совсем малышом его просто взяли и выбросили в огромный город помирать с голоду. В те времена иметь даже одного ребенка было тяжким испытанием. В его семье была куча детей, мал мала меньше. Вот он и оказался на улице. И выжил. Так что никакого примера добропорядочного отца у него перед глазами не было, не мечтай. Твоя теория ошибочна со всех сторон.
   Когда у отца появился первый малыш, он сразу же заявил жене, что она никогда не будет делать аборты. И всю жизнь он посвятил нашему воспитанию, желая, чтобы мы избежали его участи.
   Официант и бармен, захваченные интересной историей, дослушали се до конца и зааплодировали.
   Фрэнк смущенно оглянулся. Рик пожал плечами.
   - Так твой отец - счастливое исключение. Не больше.
   - Без сомнения, так оно и есть. Однако исключение состоит только в том, что он отказался повторить ошибку своего отца. Казалось бы, он мог поступить так же, как хочешь поступить ты. Нет, он же создал свою собственную судьбу, окружил себя родственными связями, тесными и теплыми отношениями. А он мог бы подумать, что, создав семью, он обречет себя лишь на новую боль и страдания. Этого не произошло, как видишь. Он вырастил семерых детей, один из них сейчас перед тобой. - Фрэнк сочувственно улыбнулся. - Я понимаю, Рик, любовь нельзя запланировать. Для нас любовь часто бывает травмой, тяжким испытанием для хрупкой души.
   Любовь может быть прекрасной, но любовь же может быть и горькой. Она может убивать и очищать, поднимать в поднебесье и опускать в ад. Это самое опустошающее чувство на свете, но без него не было бы жизни на земле. И если человек не испытал это чувство, он лишь наполовину человек.
   Внутри Рика словно что-то сломалось. По его жилам разлилось тепло, согревая его душу. Вскоре он весь горел - пожалуй, хватит пить. Рик с отвращением отставил бутылку. И бармен уважительно посмотрел на богача. Фрэнк испытующе молчал, ждал реакции на свою речь. Как бы там ни было, Рик только что, впервые в жизни, получил отцовскую поддержку и совет.
   Фрэнк сделал ему бесценный подарок - взял под свое крыло. Более того, на примере своего отца показал ему, как следует поступать настоящему мужчине.
   - Представляю, как счастливы твои собственные дети, - произнес наконец-то Рик.
   - Надеюсь, что это так.
   - Я благодарен тебе, Фрэнк, за дружеский совет, - сказал Рик, колеблясь, но все же совладал с собой и поднял глаза на друга. - Спасибо.
   - Да за что?
   - За то, что ты так хорошо ко мне относишься и беседуешь со мной, как со своим сыном.
   - Раз уж я взял на себя роль заботливого папаши, - он широко улыбнулся Рику, - то должен отвести тебя в номер и уложить спать.
   Рик добродушно улыбнулся.
   Холодная морось превратилась в проливной ледяной дождь. Дворники тщетно пытались справиться с забрызганными стеклами.
   Катрина снизила скорость и, вглядываясь сквозь мокрое стекло, пыталась найти свободное местечко для парковки. Наконец нашла, развернулась и припарковалась между двумя шикарными автомобилями.
   Про зонтик можно было забыть, так как обе руки были заняты закутанной в одеяло Хизер. Катрина вылезла из машины и побежала сквозь стену дождя.
   Она так стремилась попасть домой, что не обратила внимания на одинокую фигуру, примостившуюся на пороге. И очень испугалась, когда на нее наткнулась.
   То был Рик. Он тут же вскочил на ноги. Он промок до нитки. Вода стекала с его волос и попадала прямо под воротник.
   Катрина была настолько поражена, что не могла вымолвить ни слова.
   - Ты же совсем промок, - только и сказала она.
   - Да, - подтвердил он, скрестив руки на груди.
   Похоже, он не собирался ничего объяснять. - Ты тоже.
   Он никак не мог сообразить, что надо сказать.
   - Может, ты зайдешь ко мне, а то мы все простудимся.
   С этими словами он отступил назад, чтобы она смогла пройти. У нее дрожали руки, и она никак не могла вставить ключ в замочную скважину.
   Рик решительно ступил вперед, забрал у нее ключи. Катрина невольно отдернула руку при его прикосновении. Странно, подумала она, неужели ей все еще важно его отношение?
   Она разрешила ему открыть дверь, и уже минуту спустя они стояли посреди гостиной, и капли дождя стекали на сухой ковер.
   Рик смущенно переминался с ноги на ногу. В его глазах читалась мольба.
   - Я... - Катрина задохнулась от волнения-, - я сейчас, сначала мне надо переодеть малышку, а потом.., я дам тебе полотенце.
   - Конечно. - И он остановил свой взгляд на фотографиях, разбросанных на столике. Раньше они висели на стене. - Никаких проблем, - проговорил он.
   - Ты мокрый, - сказала Хизер, потянувшись ручкой в сторону Рика. - А у меня новые ботинки.
   Его взгляд потеплел, и Рик улыбнулся.
   - Да, твои ботинки просто великолепны. Тебе нравится дождик?
   - Да. - Малышка нахмурилась, когда Катрина сняла с нее одежду и посадила на диван, чтобы стянуть ботинки, которыми малышка так гордилась. О нет, мои ботинки, ботинки.
   Господи, пожалуйста, взмолилась Катрина, спокойствие, только спокойствие.
   - Дорогая, - начала она уговаривать Хизер, - ботинки надо надевать лишь в дождик, а здесь тепло, поэтому нам надо их снять.
   - Нет! - заверещала девочка, - Хизер, детка, - принялась сквозь зубы уговаривать Катрина малышку, - ты же не хочешь снова на улицу, под проливной дождь? А то можно устроить подобное удовольствие.
   Из глаз ребенка хлынули слезы и потекли по лицу, мешаясь с каплями дождя. Вот она помолчала, набрала воздуха в легкие и испустила такой вопль, который мог бы остановить движение на перекрестке в самый разгар рабочего дня.
   Тут Катрине стало плохо. Она без промедления схватила не в меру разоравшееся дитя, отнесла в спальню и посадила в кроватку. Конечно, такое с ними происходило не слишком часто, но всегда в самый неподходящий момент: когда ей было некогда, когда ее ждали люди, такие, как Рик Блэйн, например. И единственным способом утихомирить непослушную девочку было - увести ее подальше. Пусть посидит одна, успокоится.
   Да, конечно, было бы неплохо для начала снять ботинки, но в данной ситуации это сделать не представлялось возможным.
   Вернувшись в гостиную, Катрина застала Рика Блэйна там, где он стоял до ее ухода. Он смотрел на нее тяжелым взглядом, сложив руки на груди. С него уже, кажется, стекла вся вода.
   - Неужели ей так нравятся ее новенькие ботиночки?
   - На самом деле ей нравится испытывать терпение своей мамочки на глазах какого-нибудь постороннего зрителя.
   - По-моему, ты справилась с этим... - тут до них донесся новый вой Хизер, - довольно хорошо...
   - Ну вот, теперь ты все видел своими глазами, сказала она с натянутой улыбкой. - Все эти глупенькие сентиментальные истории о любимых чадах всего лишь завуалированная ложь, рассчитанная на простачков и их сочувственную зависть.
   В следующую же секунду дом потряс ряд гулких ударов. Глаза Рика расширились от ужаса. Наверное, он подумал, что это землетрясение. А то была всего лишь малышка Хизер.
   - Господи, что это? - не удержался он от возгласа.
   - Она толкает кровать, что же еще? - пояснила Катрина и ухмыльнулась. - Она будет орать до тех пор, пока у нее не заболит горло, но не сдастся. Вот какие мы, как видите.
   - И это.., это нормально? - рискнул спросить Рик, рассчитывая услышать отрицательный ответ.
   Катрина на минуту опустила глаза, потом посмотрела на Рика.
   - Думаю, да. Для Хизер и вообще для всех детей в ее возрасте. Дети всегда испытывают терпение взрослых. Таким образом они изучают новый для них мир, открывают его для себя, ищут себе в нем место, - безжалостно высказала Катрина, наблюдая за реакцией Рика, чувствуя, что еще чуть-чуть, и она сама заревет пуще Хизер. Рик выглядел таким смущенным, таким беспомощным. Ей было до боли жаль этого взрослого человека, который примчался к ней за тридевять земель для того, чтобы.., чтобы услышать и увидеть капризную Хизер? Или для чего?
   - Тебе было бы неплохо посетить какие-нибудь курсы по изучению детской психологии, организованные специально для таких упрямых холостяков, как ты, - выпалила она прежде, чем подумала над словами.
   Он был здесь чужим, и женщина ясно давала ему это понять. Однако на последнем слове ее голос надломился, и она замолчала. Было такое впечатление, что она вот-вот заплачет.
   Заморгав часто-часто, она повернулась к нему боком и проговорила будто про себя:
   - Господи, куда подевались мои хорошие манеры? Где мое хваленое гостеприимство? Ты будешь кофе? - И она посмотрела в сторону кухни. Правда, кажется, кофеварку я уже убрала. Но могу разогреть тебе чашечку в микроволновке...
   - Погоди, ты куда-то уезжаешь?
   Из ее глаз потоком хлынули горячие слезы.
   - Так будет лучше.
   - Лучше, но для кого?
   - Лучше для всех нас.
   Он не ответил. Катрина пыталась не смотреть в его сторону, зная, что тут же заревет и бросится ему на шею. Этого нельзя было допустить ни в коем случае. Увидит жалостливое выражение его глаз, и конец.
   - Я не хочу тебя терять.
   Слова, сказанные с удивительной теплотой и искренностью, согрели ей душу и высушили слезы, готовые пролиться из ее глаз.
   Катрина облизнула пересохшие губы и посмотрела в сторону коридора, откуда еще доносились редкие всхлипывания Хизер.
   - На свете великое множество клерков, поэтому у Фрэнка не будет проблем с новым сотрудником.
   Фирма не много потеряет от моего ухода. Думаю, Фрэнк найдет нового клерка уже в конце недели.
   - Я же говорю не про работу, и ты знаешь, - возразил ей Рик.
   Шлепанье мокрых ботинок дало ей понять, что мужчина сдвинулся с места. Не поднимая головы, Катрина знала, что он подходит к ней ближе. Вот уже она почувствовала его запах, ни с чьим другим не сравнимый. Шестым чувством она поняла, что он сейчас коснется ее. Если он сделает это, она проиграла.
   - Не надо, ничего не надо больше, - прошептала она нервно, - если ты пришел попрощаться, давай скажем друг другу "до свидания" и будем жить каждый своей жизнью.
   - Катрина, я пришел не для того, чтобы прощаться с тобой. Я не хочу с тобой расставаться.
   Побежденная его искренним тоном, женщина повернулась к нему и посмотрела ему в глаза. Он не шутил. Ни намека на шутку. Ни в глазах, ни в уголках губ. Таким она еще не видела Рика Блэйна. На его лице было написана искренняя боль и страдание.
   - Я никогда не был влюблен по-настоящему, признался он, - наоборот, я всегда был уверен, что вся эта киношная ерунда бывает только в сказках и слезливых женских романах. Иногда мне казалось, что это всего лишь слова, ну такое образное поэтическое выражение для названия самых обыденных человеческих отношений. Тех же, кого все считали влюбленными, я презирал за то, что они теряли контроль над собой. У таких людей оставалось очень мало времени на себя и на работу, они поклонялись неизвестному мне богу любви. Я смеялся над ними.