Страница:
А не хочешь – так и пёс с тобой.
Но пусть черти сделают меня кривоногим бушменом, если, окончив чтение, ты почувствуешь досаду о зря потраченном времени.
Поздние правители Египта
Египтяне
Веселые пидарасы
Работа любит мрачных дураков
Пиастры! Пиастры? Пиастры…
Бакшиш как фундамент египетского сервиса
Лавки и магазины
Часы «Роллекс» за десять долларов
Но пусть черти сделают меня кривоногим бушменом, если, окончив чтение, ты почувствуешь досаду о зря потраченном времени.
Поздние правители Египта
Про Древний Египет все знают всё, к тому же от него, по правде говоря, мало чего осталось.
Средняя история Египта окутана для меня – как, вероятно, и для вас – полным мраком. В наши времена мы учили иную историю.
Новейшую же я представляю себе примерно следующим образом.
Последним королем египтян был Фарух – вероятно, обычный для долговременных монархий династический придурок, пустивший страну по ветру. Не потому пустивший по ветру, что был последним, а именно и последним стал, потому что довел все до предела. (Как другой потомственный идиот – причисленный ныне к лику святых бородатый дегенерат Николай II.) Ну, а дальше египтянами завертела демократия, идущая по привычной всему миру двоичной схеме, где правитель жесткий сменяет правителя не в меру мягкого. Первым президентом Египта был Гамаль Абдель Насер – человек действительно замечательный, изо всех сил двинувший страну в туманное, но светлое далёко. Будучи, вероятно, очень прозорливым, он вошел в дружбу с СССР, за что русские построили Асуанскую ГЭС. Это действительно грандиозное сооружение; вероятно, единственное подобное во всей Африке. Гордость египтян и один из важнейших источников национального дохода, наравне с Суэцким каналом, хлопком и туризмом.
Но, судя по всему, Насер был чересчур мягкий и интеллигентный человек, своего рода египетский Сальвадор Альенде. Поэтому сменил его всем известный Анвар Садат – полувоенное чудище, нечто среднее между Пиночетом и Саддамом Хусейном. Не знаю, что сделал Садат конкретно для своей страны. Знаю только, что веселые египтяне – не в пример загадочным и терпеливым чилийцам – собственноручно прикончили своего президента. Без лишних слов расстреляли из базуки прямо с танка, остановившегося перед президентской трибуной во время одного из бесчисленных военных парадов, которые страшно любил покойный.
Про нынешнего Мубарака не могу сказать ничего. Видел только его бесчисленные цветные и черно-белые портреты разных форматов, встречающиеся повсеместно: на домах, заборах, в магазинах, офисах, автомобилях. Думаю, что человек он действительно неплохой, потому что по отношению к себе, русскому, чувствовал со стороны египтян только дружеское расположение. И вообще, судя по всему, веселый народ Египта сейчас изо всех сил – возможно, беря пример с Турции – пытается вырваться из тысячелетнего мрака к свету истинной цивилизации. На это похоже – во всяком случае, в курортной зоне, куда ни кинь взгляд, идет сплошная стройка.
А фараоны… Они тоже приносят косвенную пользу. Лежат в виде мумий в подвалах Каирского музея, и отдельный вход к ним стоит целых 40 фунтов.
Средняя история Египта окутана для меня – как, вероятно, и для вас – полным мраком. В наши времена мы учили иную историю.
Новейшую же я представляю себе примерно следующим образом.
Последним королем египтян был Фарух – вероятно, обычный для долговременных монархий династический придурок, пустивший страну по ветру. Не потому пустивший по ветру, что был последним, а именно и последним стал, потому что довел все до предела. (Как другой потомственный идиот – причисленный ныне к лику святых бородатый дегенерат Николай II.) Ну, а дальше египтянами завертела демократия, идущая по привычной всему миру двоичной схеме, где правитель жесткий сменяет правителя не в меру мягкого. Первым президентом Египта был Гамаль Абдель Насер – человек действительно замечательный, изо всех сил двинувший страну в туманное, но светлое далёко. Будучи, вероятно, очень прозорливым, он вошел в дружбу с СССР, за что русские построили Асуанскую ГЭС. Это действительно грандиозное сооружение; вероятно, единственное подобное во всей Африке. Гордость египтян и один из важнейших источников национального дохода, наравне с Суэцким каналом, хлопком и туризмом.
Но, судя по всему, Насер был чересчур мягкий и интеллигентный человек, своего рода египетский Сальвадор Альенде. Поэтому сменил его всем известный Анвар Садат – полувоенное чудище, нечто среднее между Пиночетом и Саддамом Хусейном. Не знаю, что сделал Садат конкретно для своей страны. Знаю только, что веселые египтяне – не в пример загадочным и терпеливым чилийцам – собственноручно прикончили своего президента. Без лишних слов расстреляли из базуки прямо с танка, остановившегося перед президентской трибуной во время одного из бесчисленных военных парадов, которые страшно любил покойный.
Про нынешнего Мубарака не могу сказать ничего. Видел только его бесчисленные цветные и черно-белые портреты разных форматов, встречающиеся повсеместно: на домах, заборах, в магазинах, офисах, автомобилях. Думаю, что человек он действительно неплохой, потому что по отношению к себе, русскому, чувствовал со стороны египтян только дружеское расположение. И вообще, судя по всему, веселый народ Египта сейчас изо всех сил – возможно, беря пример с Турции – пытается вырваться из тысячелетнего мрака к свету истинной цивилизации. На это похоже – во всяком случае, в курортной зоне, куда ни кинь взгляд, идет сплошная стройка.
А фараоны… Они тоже приносят косвенную пользу. Лежат в виде мумий в подвалах Каирского музея, и отдельный вход к ним стоит целых 40 фунтов.
Египтяне
Точное название страны «Арабская Республика Египет». Отсюда вытекает, что и населена она арабами.
В самом деле, от тех древних египтян, что возделывали дельту Нила, строили пирамиды и создали непревзойденную религию, основанную на культе смерти и загробного мира – от тех древних египтян осталось сейчас меньше, чем даже от древних греков или настоящих римлян. То есть не осталось никого. Сегодня сказать «египтянин» – значит иметь в виду «араб».
Более 90 процентов населения страны – именно арабы-мусульмане. Причем мусульмане достаточно истовые, как и должно быть в нищей стране: чем ниже уровень жизни, тем легче современным жрецам (попам ли муллам, один черт, поскольку суть этого поганого племени едина) затуманивать мозги несчастным соотечественникам и делать так, чтоб они плясали под нужную дудку.
В пятницу – святой мусульманский день – многие арабы-мужчины одевают особые культовые рубашки-платья до пят. Впрочем, это одеяние можно часто увидеть и в обычные дни. Вероятно, потому, что в легко продуваемой одежде без пояса и застежек легче переносить жару.
Но сам лик ислама в Египте несколько иной, чем у нас. Даже полумесяцы на шпилях мечетей здесь смотрят не привычно вбок, а куда-то вверх – так что поначалу кажется, будто мечеть увенчана замкнутым кольцом. Причину незнакомой символики я понял гораздо позже. Одной познавательной ночью, случайно подарившей название всему этому произведению.
И нельзя не отметить, что все это мусульманство египтян в сущности носит какой-то несерьезный характер. Глядя на них, думаешь, что соблюдая те или иные правила религиозного поведения, большинство просто играют в очередную забавную игру. Не больше.
Помню, как однажды в «святой день» египтянин – служащий отеля, одетый в правоверное платье, яростно забивал сумками и чемоданами багажный отсек громадного автобуса. Налетел ветер и задрал его исламскую юбку выше головы. Под юбкой, разумеется, ничего не было. Когда египтянин совладал со своей одеждой, я показал ему большой палец. Надо было видеть при этом его довольную ухмылку! Отнюдь не соответствующую настроению истинно верующего, облаченного в религиозное одеяние.
Между тем из тактических соображений даже мне пришлось побыть там некоторое время мусульманином. Как они сами выражаются, «исламистом». Но об этом – позже.
Пока же пишу о самих египтянах.
В самом деле, от тех древних египтян, что возделывали дельту Нила, строили пирамиды и создали непревзойденную религию, основанную на культе смерти и загробного мира – от тех древних египтян осталось сейчас меньше, чем даже от древних греков или настоящих римлян. То есть не осталось никого. Сегодня сказать «египтянин» – значит иметь в виду «араб».
Более 90 процентов населения страны – именно арабы-мусульмане. Причем мусульмане достаточно истовые, как и должно быть в нищей стране: чем ниже уровень жизни, тем легче современным жрецам (попам ли муллам, один черт, поскольку суть этого поганого племени едина) затуманивать мозги несчастным соотечественникам и делать так, чтоб они плясали под нужную дудку.
В пятницу – святой мусульманский день – многие арабы-мужчины одевают особые культовые рубашки-платья до пят. Впрочем, это одеяние можно часто увидеть и в обычные дни. Вероятно, потому, что в легко продуваемой одежде без пояса и застежек легче переносить жару.
Но сам лик ислама в Египте несколько иной, чем у нас. Даже полумесяцы на шпилях мечетей здесь смотрят не привычно вбок, а куда-то вверх – так что поначалу кажется, будто мечеть увенчана замкнутым кольцом. Причину незнакомой символики я понял гораздо позже. Одной познавательной ночью, случайно подарившей название всему этому произведению.
И нельзя не отметить, что все это мусульманство египтян в сущности носит какой-то несерьезный характер. Глядя на них, думаешь, что соблюдая те или иные правила религиозного поведения, большинство просто играют в очередную забавную игру. Не больше.
Помню, как однажды в «святой день» египтянин – служащий отеля, одетый в правоверное платье, яростно забивал сумками и чемоданами багажный отсек громадного автобуса. Налетел ветер и задрал его исламскую юбку выше головы. Под юбкой, разумеется, ничего не было. Когда египтянин совладал со своей одеждой, я показал ему большой палец. Надо было видеть при этом его довольную ухмылку! Отнюдь не соответствующую настроению истинно верующего, облаченного в религиозное одеяние.
Между тем из тактических соображений даже мне пришлось побыть там некоторое время мусульманином. Как они сами выражаются, «исламистом». Но об этом – позже.
Пока же пишу о самих египтянах.
Веселые пидарасы
Итак, египтяне – это арабы. Но арабы арабам рознь. Мне кажется, египетские арабы имеют свой особенный характер, делающих их совершенно непохожими на сирийцев, суданцев, тунисцев, йеменцев и т. д.
Двумя словами их можно охарактеризовать так, как названа эта глава.
(Сколько ни листай словарь нормативной лексики, как ни подбирай приличествующие эвфемизмы, ласкающие твой слух, читатель – ничего не выйдет. Если не хочешь принимать этих двух слов, то для точного и исчерпывающего описания египетского характера потребуется целая страница текста. А то и две).
В целом египтяне чем-то напоминают цыган. Главная цель их деятельности в общении с туристами (а, возможно, и всей египетской жизни) – это словчить, обмануть и вытянуть из тебя деньги; причем чем больше, тем лучше. Но делают они это столь весело, радостно и непринужденно – приходят в восторг, если удалось, и не отчаиваются провалу – что это тебя не обижает и даже особо не напрягает.
(Об отношении их к деньгам стоит написать отдельную главу.)
Вообще египтяне – удивительно веселые люди. Честно говоря, таких веселых разгильдяев я никогда не встречал прежде. Даже не подозревал, что такие могут сохраниться в целеустремленном XXI веке.
На территории древнего Египта – как, вероятно, в любой стране, чья экономика веками была основана исключительно на рабском труде (причем при рабстве не внутреннем, как при коммунизме, а внешнем, за счет войн, охоты за людьми и постоянного притока свежей невольничьей силы извне) – перемешались и слились десятки народов. Этот неимоверно причудливый конгломерат, переживший гибель цивилизации и завоевание ее остатков сначала римлянами, потом арабами, сохранился до сих пор.
Я встречал египтян, которые были белее меня. (Впрочем, я сам, имея одним из прадедов натурального серба, тоже не могу служить эталоном белизны.) Видел черных, словно головешки – чернее негра-кенийца. Одни имели семитские или хамитские черты лица, другие походили на мексиканцев, итальянцев, североевропейцев. Некоторые казались не темными, а просто загорелыми. В общем, за две недели я практически не встретил двух одинаковых лиц среди тех египтян, с которыми общался. Кажущиеся похожими издали, вблизи они все были абсолютно разными.
Объединяет их кипучая, природная, бьющая откуда-то изнутри веселость. (Нам довелось увидеть всего двух или трех действительно мрачных египтян, но их, вероятно, в тот момент грызли серьезные собственные проблемы).
Вот всего несколько зарисовок египетского характера – ситуаций, которые невозможно выдумать, а можно лишь подсмотреть в жизни!
Несет египтянин-официант поднос с грязными тарелками по огромному обеденному залу. И вдруг, вероятно, ощутив неимоверную скуку и однообразие своего занятия, начинает напевать и даже приплясывать на ходу – не выпуская, впрочем, подноса из рук.
Или сидит возле лавочки ее хозяин. Перед ним на асфальте несколько десятков примерно одинаковых кошек из базальта, три ряда металлических пирамид, батарея кальянов, и т. д. Слева и справа, насколько хватает глаз вдоль освещенной улицы, одна за другой повторяются в точности такие же лавочки с теми же кошками, пирамидами, кальянами… Продать что-то – величайшая удача. И вот, одурев от скуки и устав от простых приставаний к прохожим, он тоже идет плясать. Не для покупателей, для себя: чтоб дать выход накопившейся энергии.
А однажды мы с женой – по совету новых знакомых – поехали в центр Хургады посетить действительно качественный магазин хлопковых изделий. Жена долго искала вещь себе по душе и, выбрав наконец себе невероятно пушистое желтое полотенце с верблюдом и пирамидами, на радости запела простую песенку:
– Ля-ля-ля-ля-ля-ля! Ля-ля-ля-ля-ля-ля!!!
Продавец послушал несколько секунд, потом щелкнул пальцами и мгновенно запел те же звуки на тот же мотив. Ну и, само собой разумеется, пустился в пляс.
Веселость египетских водителей тоже поражает. На улицах там стоит непрерывный шум клаксонов, как в советских фильмах про послевоенную Москву. Причем это отнюдь не разрешенные нашими правилами методы предотвращения дорожно-транспортных происшествий. Сигналами водители «тойот»-маршруток призывают потенциальных пассажиров. Причем как тех, кто действительно стоит у обочины, ожидая транспорта, так и просто мирных пешеходов, в уме не держащих куда-нибудь ехать. Не представляю себе шофера-египтянина, который не просигналил бы даже туристу, стоящему где-нибудь вдалеке у магазинной витрины или у входа в кафе на противоположной стороне улицы.
Сигналят они и друг другу. И даже просто так, в пустоту – чтоб не скучно было одному на дороге.
Когда мы ехали в Каир колонной из нескольких автобусов, прикрытой пулеметами полицейского джипа, водители, весело сигналя, то и дело обгоняли друг друга на неразмеченному пустынному шоссе. А потом передний вдруг включил аварийную сигнализацию.
– Что случилось? – заволновались понимающие толк мужчины.
– Да нет, ничего, – пояснил египтянин-гид. – Просто водитель всем показывает, что эта штука у него есть и он умеет с нею обращаться.
В этом постоянном, безудержном, неуемном, брызжущем весельи, в способности предаться какой-нибудь невинной забаве в любой, – пусть даже самый неподходящий момент – наверное, и проявляется характер легкомысленной негритянской Африки, на чьей земле угнездилась большая часть Египта. Веселой и беспечной Африки, антипода Азии, затаившейся под зеленой тенью ислама.
Двумя словами их можно охарактеризовать так, как названа эта глава.
(Сколько ни листай словарь нормативной лексики, как ни подбирай приличествующие эвфемизмы, ласкающие твой слух, читатель – ничего не выйдет. Если не хочешь принимать этих двух слов, то для точного и исчерпывающего описания египетского характера потребуется целая страница текста. А то и две).
В целом египтяне чем-то напоминают цыган. Главная цель их деятельности в общении с туристами (а, возможно, и всей египетской жизни) – это словчить, обмануть и вытянуть из тебя деньги; причем чем больше, тем лучше. Но делают они это столь весело, радостно и непринужденно – приходят в восторг, если удалось, и не отчаиваются провалу – что это тебя не обижает и даже особо не напрягает.
(Об отношении их к деньгам стоит написать отдельную главу.)
Вообще египтяне – удивительно веселые люди. Честно говоря, таких веселых разгильдяев я никогда не встречал прежде. Даже не подозревал, что такие могут сохраниться в целеустремленном XXI веке.
На территории древнего Египта – как, вероятно, в любой стране, чья экономика веками была основана исключительно на рабском труде (причем при рабстве не внутреннем, как при коммунизме, а внешнем, за счет войн, охоты за людьми и постоянного притока свежей невольничьей силы извне) – перемешались и слились десятки народов. Этот неимоверно причудливый конгломерат, переживший гибель цивилизации и завоевание ее остатков сначала римлянами, потом арабами, сохранился до сих пор.
Я встречал египтян, которые были белее меня. (Впрочем, я сам, имея одним из прадедов натурального серба, тоже не могу служить эталоном белизны.) Видел черных, словно головешки – чернее негра-кенийца. Одни имели семитские или хамитские черты лица, другие походили на мексиканцев, итальянцев, североевропейцев. Некоторые казались не темными, а просто загорелыми. В общем, за две недели я практически не встретил двух одинаковых лиц среди тех египтян, с которыми общался. Кажущиеся похожими издали, вблизи они все были абсолютно разными.
Объединяет их кипучая, природная, бьющая откуда-то изнутри веселость. (Нам довелось увидеть всего двух или трех действительно мрачных египтян, но их, вероятно, в тот момент грызли серьезные собственные проблемы).
Вот всего несколько зарисовок египетского характера – ситуаций, которые невозможно выдумать, а можно лишь подсмотреть в жизни!
Несет египтянин-официант поднос с грязными тарелками по огромному обеденному залу. И вдруг, вероятно, ощутив неимоверную скуку и однообразие своего занятия, начинает напевать и даже приплясывать на ходу – не выпуская, впрочем, подноса из рук.
Или сидит возле лавочки ее хозяин. Перед ним на асфальте несколько десятков примерно одинаковых кошек из базальта, три ряда металлических пирамид, батарея кальянов, и т. д. Слева и справа, насколько хватает глаз вдоль освещенной улицы, одна за другой повторяются в точности такие же лавочки с теми же кошками, пирамидами, кальянами… Продать что-то – величайшая удача. И вот, одурев от скуки и устав от простых приставаний к прохожим, он тоже идет плясать. Не для покупателей, для себя: чтоб дать выход накопившейся энергии.
А однажды мы с женой – по совету новых знакомых – поехали в центр Хургады посетить действительно качественный магазин хлопковых изделий. Жена долго искала вещь себе по душе и, выбрав наконец себе невероятно пушистое желтое полотенце с верблюдом и пирамидами, на радости запела простую песенку:
– Ля-ля-ля-ля-ля-ля! Ля-ля-ля-ля-ля-ля!!!
Продавец послушал несколько секунд, потом щелкнул пальцами и мгновенно запел те же звуки на тот же мотив. Ну и, само собой разумеется, пустился в пляс.
Веселость египетских водителей тоже поражает. На улицах там стоит непрерывный шум клаксонов, как в советских фильмах про послевоенную Москву. Причем это отнюдь не разрешенные нашими правилами методы предотвращения дорожно-транспортных происшествий. Сигналами водители «тойот»-маршруток призывают потенциальных пассажиров. Причем как тех, кто действительно стоит у обочины, ожидая транспорта, так и просто мирных пешеходов, в уме не держащих куда-нибудь ехать. Не представляю себе шофера-египтянина, который не просигналил бы даже туристу, стоящему где-нибудь вдалеке у магазинной витрины или у входа в кафе на противоположной стороне улицы.
Сигналят они и друг другу. И даже просто так, в пустоту – чтоб не скучно было одному на дороге.
Когда мы ехали в Каир колонной из нескольких автобусов, прикрытой пулеметами полицейского джипа, водители, весело сигналя, то и дело обгоняли друг друга на неразмеченному пустынному шоссе. А потом передний вдруг включил аварийную сигнализацию.
– Что случилось? – заволновались понимающие толк мужчины.
– Да нет, ничего, – пояснил египтянин-гид. – Просто водитель всем показывает, что эта штука у него есть и он умеет с нею обращаться.
В этом постоянном, безудержном, неуемном, брызжущем весельи, в способности предаться какой-нибудь невинной забаве в любой, – пусть даже самый неподходящий момент – наверное, и проявляется характер легкомысленной негритянской Африки, на чьей земле угнездилась большая часть Египта. Веселой и беспечной Африки, антипода Азии, затаившейся под зеленой тенью ислама.
Работа любит мрачных дураков
В точности соответствуя образу, нарисованному мною выше, есть в египтянах черта, которая не может не импонировать всякому нормальному индивидууму: они не любят работать. (Любовь к работе вообще, на мой взгляд, свидетельствует об отклонениях психики; в египтянах же психически абсолютно здоровы.)
Работать им все-таки приходится. Куда денешься: страна неимоверно бедная, ничтожно малый процент населения имеет капиталы, позволяющие вести приемлемый образ жизни. Подавляющее большинство вынуждено вкалывать. И не просто вкалывать – просто-таки пидараситься за три копейки.
Конечно же, египтяне работают. Поскольку и города их пока что не занесло песком, и пальмы не высохли в редких оазисах, и автомобили ездят и верблюды не мрут с голоду.
Но работают они чисто по-египетски. Запас мощности среднего египтянина – как у аккумулятора неизвестной марки. Стремления к труду хватает на кратковременные импульсы работоспособности, разделенные длительными периодами релаксации, во время которых египтянин, все побросав, сидит и мечтательно смотрит вдаль. Или предается любимому, не отнимающему сил занятию: поет да приплясывает.
Особенно любопытным и не имеющим аналогии в прежнем жизненном опыте оказался тот факт, что всю низшую работу в Египте выполняют мужчины.
Женщины заняты только на престижных (по крайней мере, с египетской точки зрения) должностях: продавцами, менеджерами, учителями, и т. д.
Вся обслуга нашего отеля состояла исключительно из мужчин. Мужчины-уборщики, мужчины-подавальщики, мужчины-повара, мужчины-рабочие пляжа… Обо всех их я еще напишу, пожалуй, по отдельности в отдельных главах.
А вот женщин среди служащих отеля мы видели всего трех. Одна маленькая барменша (попавшая на эту должность, вероятно, случайно), одна повариха и одна менеджер обслуживания в номерах, вроде надсмотрщицы над мужиками-уборщиками. Была еще одна, четвертая, русская, как бы внештатная – то ли гид то ли менеджер при отеле, оказывающая минимальную помощь приезжающим из России – но она не в счет.
Древний Египет родился в жестокой пустыне. Целенаправленным трудом миллионов рабских рук – направляемых умелыми надсмотрщиками – была превращена в сказочное царство плодородия дельта Нила, поднялись древние города, храмы и капища.
Но то было давно. Рабы разбежались и ассимилировались, а те египтяне вымерли.
Или, может быть, люди действительно способные к созиданию, покинули Египет в Библейские времена вместе с Моисеем, уведшим оттуда евреев?
Так или иначе, но при созерцании сегодняшнего Египта верится с большим трудом, что когда-то это была процветающая страна, давшая одно из первоначал нынешней цивилизации.
Уверен, что энергии нынешних египтян – вооружись они даже не плетками, а пулеметами – не хватило бы на то, чтоб заставить своих рабов выложить хоть один ярус самой маленькой пирамиды.
Работать им все-таки приходится. Куда денешься: страна неимоверно бедная, ничтожно малый процент населения имеет капиталы, позволяющие вести приемлемый образ жизни. Подавляющее большинство вынуждено вкалывать. И не просто вкалывать – просто-таки пидараситься за три копейки.
Конечно же, египтяне работают. Поскольку и города их пока что не занесло песком, и пальмы не высохли в редких оазисах, и автомобили ездят и верблюды не мрут с голоду.
Но работают они чисто по-египетски. Запас мощности среднего египтянина – как у аккумулятора неизвестной марки. Стремления к труду хватает на кратковременные импульсы работоспособности, разделенные длительными периодами релаксации, во время которых египтянин, все побросав, сидит и мечтательно смотрит вдаль. Или предается любимому, не отнимающему сил занятию: поет да приплясывает.
Особенно любопытным и не имеющим аналогии в прежнем жизненном опыте оказался тот факт, что всю низшую работу в Египте выполняют мужчины.
Женщины заняты только на престижных (по крайней мере, с египетской точки зрения) должностях: продавцами, менеджерами, учителями, и т. д.
Вся обслуга нашего отеля состояла исключительно из мужчин. Мужчины-уборщики, мужчины-подавальщики, мужчины-повара, мужчины-рабочие пляжа… Обо всех их я еще напишу, пожалуй, по отдельности в отдельных главах.
А вот женщин среди служащих отеля мы видели всего трех. Одна маленькая барменша (попавшая на эту должность, вероятно, случайно), одна повариха и одна менеджер обслуживания в номерах, вроде надсмотрщицы над мужиками-уборщиками. Была еще одна, четвертая, русская, как бы внештатная – то ли гид то ли менеджер при отеле, оказывающая минимальную помощь приезжающим из России – но она не в счет.
Древний Египет родился в жестокой пустыне. Целенаправленным трудом миллионов рабских рук – направляемых умелыми надсмотрщиками – была превращена в сказочное царство плодородия дельта Нила, поднялись древние города, храмы и капища.
Но то было давно. Рабы разбежались и ассимилировались, а те египтяне вымерли.
Или, может быть, люди действительно способные к созиданию, покинули Египет в Библейские времена вместе с Моисеем, уведшим оттуда евреев?
Так или иначе, но при созерцании сегодняшнего Египта верится с большим трудом, что когда-то это была процветающая страна, давшая одно из первоначал нынешней цивилизации.
Уверен, что энергии нынешних египтян – вооружись они даже не плетками, а пулеметами – не хватило бы на то, чтоб заставить своих рабов выложить хоть один ярус самой маленькой пирамиды.
Пиастры! Пиастры? Пиастры…
Это слово, тысячекратно повторенное попугаем из «Острова сокровищ», с детства вызывает перед мысленным взором блеск раскрытых сундуков с золотом и прочие атрибуты неизмеримых богатств.
Не знаю, чем измерялись в давние века те пиастры, которыми грезил попугай хромого Сильвера, – но нынешние его бы уж точно не порадовали.
Поскольку современный египетский пиастр стоит примерно 7 российских копеек.
В самом деле: фунт составляет чуть меньше четверти доллара, а пиастр – полный аналог копейки – его сотую часть. Так что считайте сами по текущему курсу.
Несмотря на столь малую ценность, в Египте ходят банкноты достоинством 50, 25 и даже 10 пиастров – несколько таких, совсем новеньких, я взял с собой в Россию. На счастье.
И еще есть монеты в несколько пиастров – точный номинал мне неизвестен, поскольку все надписи на них арабские. Вероятно, эти монетки – очень красивые, словно позолоченные, навевающие воспоминания о настоящих пиастрах – выпускаются малыми тиражами. Вроде наших юбилейных рублей с Пушкиным. Нам подарили четыре таких в хургадском магазине как знак особой признательности за покупку двух достаточно дорогих полотенец.
Эти монетки сейчас лежат у нас дома, в шкатулке среди других подобных драгоценностей и, маня золотым своим блеском, ждут попугая, который крикнул бы над ними свои излюбленные слова.
Не знаю, чем измерялись в давние века те пиастры, которыми грезил попугай хромого Сильвера, – но нынешние его бы уж точно не порадовали.
Поскольку современный египетский пиастр стоит примерно 7 российских копеек.
В самом деле: фунт составляет чуть меньше четверти доллара, а пиастр – полный аналог копейки – его сотую часть. Так что считайте сами по текущему курсу.
Несмотря на столь малую ценность, в Египте ходят банкноты достоинством 50, 25 и даже 10 пиастров – несколько таких, совсем новеньких, я взял с собой в Россию. На счастье.
И еще есть монеты в несколько пиастров – точный номинал мне неизвестен, поскольку все надписи на них арабские. Вероятно, эти монетки – очень красивые, словно позолоченные, навевающие воспоминания о настоящих пиастрах – выпускаются малыми тиражами. Вроде наших юбилейных рублей с Пушкиным. Нам подарили четыре таких в хургадском магазине как знак особой признательности за покупку двух достаточно дорогих полотенец.
Эти монетки сейчас лежат у нас дома, в шкатулке среди других подобных драгоценностей и, маня золотым своим блеском, ждут попугая, который крикнул бы над ними свои излюбленные слова.
Бакшиш как фундамент египетского сервиса
В Египте принято давать чаевые – бакшиш. Это арабское слово понятно для туристов, говорящих на любом языке. Потому что бакшиш требуют с немцев, итальянцев, англичан, французов точно так же, как и с русских. Причем требуют абсолютно за все, даже за ту работу, которая выполняется по должности. Это отмечено особо даже в маленькой инструкции по поведению в Египте, выдающейся туристам перед вылетом из Москвы.
Такса бакшиша разнообразна и неопределенна, но единицей измерения служит один фунт (то есть, по-нашему, как я уже говорил, около 7 рублей) Ни о каких пиастрах речи не идет. Причем и фунта обычно оказывается мало.
В принципе более-менее оправданно, когда бакшиша требует бой, отнесший ваши вещи в номер. С одной стороны, в его обязанность входит разводить вновь прибывших, несмышленых еще постояльцев по отведенным жилищам. Но с другой – обязан ли он при этом только сопровождать, или должен еще и тащить на себе многопудовые чемоданы? Должностная инструкция гостиничного боя – если только она существует вообще! – написана на арабском языке, поэтому разбираться, кто кому и сколько должен, бесполезно. Бой открыл номер, включил свет и кондиционер, проверил телевизор и поставил на специальную подставку две сумки – туристу пора платить. Даешь ему за это фунт, он берет с любезной ухмылкой и говорит очень чисто по-русски:
– Мало!
Приходится добавлять.
В принципе, если доводить правило до логического конца, то бакшиш в Египте придется платить абсолютно везде и абсолютно всем. И официанту, который за ужином (полностью оплаченным в путевке) подносит напитки, и уборщику номеров, и даже пляжному бою, который по утрам раздает полотенца в обмен на особую карточку. Абсурдный предел бакшиша я встретил в аэропорту Хургады уже при отлете.
Там у аппарата просвечивания багажа стоял египтянин. Он выхватывал у туристов сумки, ставил их на ленту транспортера – перемещение составляло сантиметров 50 – и со всей серьезностью требовал бакшиш. Я денег не дал, просто поставил сумки в машину сам, вот и все.
Точно так же можно не платить бакшиш ни официанту, ни уборщику. Но тогда первый будет приносить ваш вечерний чай в последнюю очередь – ничего, можно и подождать, спешить-то некуда. А второй будет убираться кое-как. Впрочем, все уборщики в Египте убираются кое-как. Точнее, за бакшиш при столь же низком качестве уборки он может поставить в номере украденные где-нибудь на клумбе цветы или сложить белье на кровати в форму плывущих лебедей. Но на черта мне лебеди в гостиничном номере, где я не принимаю гостей, а исключительно сплю?
Сдается мне, что к такому ураганному вымоганию чаевых приучили бесхитростных египтян русские. Ведь именно мы, приехав на курорт, становимся Ротшильдами на час. Начинаем безудержно швырять деньги налево и направо. Мгновенно забыв, как в России обходим весь рынок по кругу, чтоб найти именно ту палатку, где пачка чая стоит на 50 копеек дешевле. Возможно, такое угарное русское отпускное мотовство– противовес и своего рода психологическое отмщение обыденной экономной жизни.
Но скорее причина кроется в менталитете. Обычный русский человек – в отличие от всех других – вообще скорее удавится, нежели признается, что у него нет денег. Причем это касается исключительно ерунды, а отнюдь не вещей серьезных.
При мне одна русская туристка, имевшая неудачную медицинскую страховку (о страховках будет написано отдельно и вполне серьезно), на высоких тонах заявила доктору, что у нее нет 25 долларов и она отказывается делать рентген ноги своему сыну, который, судя по всему, сломал лодыжку, попав под мотоцикл на сафари. Однако через какие-нибудь пять минут эта женщина сидела в холле и преспокойно обсуждала с сыном – лечение которого исчерпалось самостоятельным бинтованием – какого фасона пиджак ему нужно купить в Каире.
Немец или англичанин трижды подумает, прежде чем отдать лишний фунт, никогда не постесняется сказать, что у него нет денег на всякую мелочь, а платить бакшиш за уборку номера, которая включена в стоимость путевки вообще посчитает абсурдом.
Я вел себя не как русский. Бакшиш платил за все время раза три, и то по делу.
Потому что если обслугу разбаловать, то она вовсе сядет на шею.
Иногда в попытке получить бакшиш египтяне прибегают к мерам, бессмысленность которых становится потом очевидной даже им самим же. Например, однажды в пляжном баре, где все бесплатно (по системе «все включено», о которой я расскажу чуть позже) берут воду, они поставили особую картонную коробку с прорезью. И написали на ней на английском, немецком и русском (признаюсь, написать по-русски помог им я) языках, что сюда надо складывать деньги за бесплатную воду – то есть опять бакшиш, только теперь не за услугу, а за товар. Коробка постояла на прилавке пару дней, а потом исчезла. Видно, деньги так и не пошли.
Такса бакшиша разнообразна и неопределенна, но единицей измерения служит один фунт (то есть, по-нашему, как я уже говорил, около 7 рублей) Ни о каких пиастрах речи не идет. Причем и фунта обычно оказывается мало.
В принципе более-менее оправданно, когда бакшиша требует бой, отнесший ваши вещи в номер. С одной стороны, в его обязанность входит разводить вновь прибывших, несмышленых еще постояльцев по отведенным жилищам. Но с другой – обязан ли он при этом только сопровождать, или должен еще и тащить на себе многопудовые чемоданы? Должностная инструкция гостиничного боя – если только она существует вообще! – написана на арабском языке, поэтому разбираться, кто кому и сколько должен, бесполезно. Бой открыл номер, включил свет и кондиционер, проверил телевизор и поставил на специальную подставку две сумки – туристу пора платить. Даешь ему за это фунт, он берет с любезной ухмылкой и говорит очень чисто по-русски:
– Мало!
Приходится добавлять.
В принципе, если доводить правило до логического конца, то бакшиш в Египте придется платить абсолютно везде и абсолютно всем. И официанту, который за ужином (полностью оплаченным в путевке) подносит напитки, и уборщику номеров, и даже пляжному бою, который по утрам раздает полотенца в обмен на особую карточку. Абсурдный предел бакшиша я встретил в аэропорту Хургады уже при отлете.
Там у аппарата просвечивания багажа стоял египтянин. Он выхватывал у туристов сумки, ставил их на ленту транспортера – перемещение составляло сантиметров 50 – и со всей серьезностью требовал бакшиш. Я денег не дал, просто поставил сумки в машину сам, вот и все.
Точно так же можно не платить бакшиш ни официанту, ни уборщику. Но тогда первый будет приносить ваш вечерний чай в последнюю очередь – ничего, можно и подождать, спешить-то некуда. А второй будет убираться кое-как. Впрочем, все уборщики в Египте убираются кое-как. Точнее, за бакшиш при столь же низком качестве уборки он может поставить в номере украденные где-нибудь на клумбе цветы или сложить белье на кровати в форму плывущих лебедей. Но на черта мне лебеди в гостиничном номере, где я не принимаю гостей, а исключительно сплю?
Сдается мне, что к такому ураганному вымоганию чаевых приучили бесхитростных египтян русские. Ведь именно мы, приехав на курорт, становимся Ротшильдами на час. Начинаем безудержно швырять деньги налево и направо. Мгновенно забыв, как в России обходим весь рынок по кругу, чтоб найти именно ту палатку, где пачка чая стоит на 50 копеек дешевле. Возможно, такое угарное русское отпускное мотовство– противовес и своего рода психологическое отмщение обыденной экономной жизни.
Но скорее причина кроется в менталитете. Обычный русский человек – в отличие от всех других – вообще скорее удавится, нежели признается, что у него нет денег. Причем это касается исключительно ерунды, а отнюдь не вещей серьезных.
При мне одна русская туристка, имевшая неудачную медицинскую страховку (о страховках будет написано отдельно и вполне серьезно), на высоких тонах заявила доктору, что у нее нет 25 долларов и она отказывается делать рентген ноги своему сыну, который, судя по всему, сломал лодыжку, попав под мотоцикл на сафари. Однако через какие-нибудь пять минут эта женщина сидела в холле и преспокойно обсуждала с сыном – лечение которого исчерпалось самостоятельным бинтованием – какого фасона пиджак ему нужно купить в Каире.
Немец или англичанин трижды подумает, прежде чем отдать лишний фунт, никогда не постесняется сказать, что у него нет денег на всякую мелочь, а платить бакшиш за уборку номера, которая включена в стоимость путевки вообще посчитает абсурдом.
Я вел себя не как русский. Бакшиш платил за все время раза три, и то по делу.
Потому что если обслугу разбаловать, то она вовсе сядет на шею.
Иногда в попытке получить бакшиш египтяне прибегают к мерам, бессмысленность которых становится потом очевидной даже им самим же. Например, однажды в пляжном баре, где все бесплатно (по системе «все включено», о которой я расскажу чуть позже) берут воду, они поставили особую картонную коробку с прорезью. И написали на ней на английском, немецком и русском (признаюсь, написать по-русски помог им я) языках, что сюда надо складывать деньги за бесплатную воду – то есть опять бакшиш, только теперь не за услугу, а за товар. Коробка постояла на прилавке пару дней, а потом исчезла. Видно, деньги так и не пошли.
Лавки и магазины
Основное занятие египтян – торговля. На улице курортного города не встретишь иных зданий, кроме отелей и лавок. Иногда лавки бывают прямо в отелях, с входами как снаружи, так и изнутри.
Ценников на товарах обычно нет. Если вас что-то заинтересовало, приходится спрашивать продавца. Но делать это нужно в крайнем случае. Потому что уловив интерес к какой-нибудь безделушке, египтянин пристанет, как банный лист, вывернется наизнанку и завяжется морским узлом, лишь бы вынудить вас купить эту самую вещь. Хорошо еще, если вы попали в лавку с фиксированными ценами (встречаются и такие – вероятно, цены там устанавливает хозяин, а торгует наемный продавец) – тогда можно просто сказать «дорого» и отойти. В противном случае продавец начнет с вами торговаться. Торгуются египтяне азартно, вкладывая в это занятие всю силу своей хитрой, хоть и наивной души. В пылу торговли цена может быть уменьшена раза в три – это означает лишь то, что вначале она была в те же три раза завышена. И результатом всех переговоров может оказаться покупка вами абсолютно не нужной безделушки только из-за того, что вы – забыв, что находитесь не на российском вещевом рынке, а в египетской сувенирной лавке – имели неосторожность поинтересоваться ее стоимостью.
Любовь к торговле – то есть привычка торговаться, – вероятно, заложена в египтянах как чисто восточная, генетическая черта. Торгуются порой даже в магазинах, где к товару приклеены ценники с указанием определенного количества фунтов.
Например, в большом двухэтажном (огромная редкость!) каирском сувенирном магазине, где туристам предлагалось все, что угодно: от платков до кресел и от сшитых из кожи маленьких верблюдов до золота, – я решил купить небольшую базальтовую фигурку Анубиса. Человека с головой шакала, самого зловещего на вид из египетских богов. Бога бальзамирования, который вытаскивает внутренности у умершего, чтоб поскорее переправить его на тот свет. Фигурок было много, все они стоили по 40 фунтов, то есть почти по 10 долларов, но были абсолютно разными. (Вероятно, эти фигурки, вроде бы одинаковые на вид и наводнившие весь Египет, производятся вручную в каких-нибудь примитивных артелях. Поскольку, обойдя десять лавок, вы не найдете двух базальтовых или лазуритовых кошек с одинаковыми мордами.) Я тщательно выбирал себе Анубиса по душе. Найдя самого приглянувшегося, долго рассматривал его, осторожно проводя пальцами по приятной, теплой и какой-то почти мягкой черной поверхности базальта, испещренного египетскими письменами. За мной следил продавец, очень пожилой египтянин с седой щетиной, как у Ясира Арафата. Вообразив во мне истинного знатока – или просто распознав покупателя, который оглаживает фигурку не из праздного любопытства, а в твердом намерении купить – он стал предлагать мне цены все ниже и ниже, и наконец мы сошлись на 6 долларах вместо первоначальных 10. Он выписал мне квитанцию, отдал моего Анубиса в бумажном фирменном пакетике и сказал, что платить нужно внизу. Фигурка была такого размера, что я мог запросто сунуть ее в карман и спокойно уйти прочь. Но египтянин верил в мою порядочность – или просто для него самоцелью был факт проведенной торговой операции, а получение денег магазином интересовало его уже совсем мало.
Расплатился я долларами. В Египте почти везде принимают доллары наравне с фунтами. Берут калькулятор и пересчитывают по курсу. Обычно цена получается дробная – поэтому лучше всегда иметь с собой некоторое количество фунтов для смешанной оплаты: заплатить несколько долларов, а остаток дать фунтами. Легче делать так, чем проверять потом, правильно ли дали сдачу с одних только долларов.
Правда, встречаются места, где платить приходится исключительно фунтами. Например, когда я решил забраться внутрь пирамиды Гиза, потребовалось купить билет за 10 фунтов. У меня не нашлось достаточной суммы, а доллары в кассе отказались брать наотрез: вероятно, кассиры отчитывались выручкой по корешкам билетов, а собственных денег на обмен валюты у них просто не было. Все происходило в пустыне, среди прокаленного зноем песка между пирамид. Пришлось спешно искать кого-нибудь из туристов, способных лично поменять мне доллары.
Ценников на товарах обычно нет. Если вас что-то заинтересовало, приходится спрашивать продавца. Но делать это нужно в крайнем случае. Потому что уловив интерес к какой-нибудь безделушке, египтянин пристанет, как банный лист, вывернется наизнанку и завяжется морским узлом, лишь бы вынудить вас купить эту самую вещь. Хорошо еще, если вы попали в лавку с фиксированными ценами (встречаются и такие – вероятно, цены там устанавливает хозяин, а торгует наемный продавец) – тогда можно просто сказать «дорого» и отойти. В противном случае продавец начнет с вами торговаться. Торгуются египтяне азартно, вкладывая в это занятие всю силу своей хитрой, хоть и наивной души. В пылу торговли цена может быть уменьшена раза в три – это означает лишь то, что вначале она была в те же три раза завышена. И результатом всех переговоров может оказаться покупка вами абсолютно не нужной безделушки только из-за того, что вы – забыв, что находитесь не на российском вещевом рынке, а в египетской сувенирной лавке – имели неосторожность поинтересоваться ее стоимостью.
Любовь к торговле – то есть привычка торговаться, – вероятно, заложена в египтянах как чисто восточная, генетическая черта. Торгуются порой даже в магазинах, где к товару приклеены ценники с указанием определенного количества фунтов.
Например, в большом двухэтажном (огромная редкость!) каирском сувенирном магазине, где туристам предлагалось все, что угодно: от платков до кресел и от сшитых из кожи маленьких верблюдов до золота, – я решил купить небольшую базальтовую фигурку Анубиса. Человека с головой шакала, самого зловещего на вид из египетских богов. Бога бальзамирования, который вытаскивает внутренности у умершего, чтоб поскорее переправить его на тот свет. Фигурок было много, все они стоили по 40 фунтов, то есть почти по 10 долларов, но были абсолютно разными. (Вероятно, эти фигурки, вроде бы одинаковые на вид и наводнившие весь Египет, производятся вручную в каких-нибудь примитивных артелях. Поскольку, обойдя десять лавок, вы не найдете двух базальтовых или лазуритовых кошек с одинаковыми мордами.) Я тщательно выбирал себе Анубиса по душе. Найдя самого приглянувшегося, долго рассматривал его, осторожно проводя пальцами по приятной, теплой и какой-то почти мягкой черной поверхности базальта, испещренного египетскими письменами. За мной следил продавец, очень пожилой египтянин с седой щетиной, как у Ясира Арафата. Вообразив во мне истинного знатока – или просто распознав покупателя, который оглаживает фигурку не из праздного любопытства, а в твердом намерении купить – он стал предлагать мне цены все ниже и ниже, и наконец мы сошлись на 6 долларах вместо первоначальных 10. Он выписал мне квитанцию, отдал моего Анубиса в бумажном фирменном пакетике и сказал, что платить нужно внизу. Фигурка была такого размера, что я мог запросто сунуть ее в карман и спокойно уйти прочь. Но египтянин верил в мою порядочность – или просто для него самоцелью был факт проведенной торговой операции, а получение денег магазином интересовало его уже совсем мало.
Расплатился я долларами. В Египте почти везде принимают доллары наравне с фунтами. Берут калькулятор и пересчитывают по курсу. Обычно цена получается дробная – поэтому лучше всегда иметь с собой некоторое количество фунтов для смешанной оплаты: заплатить несколько долларов, а остаток дать фунтами. Легче делать так, чем проверять потом, правильно ли дали сдачу с одних только долларов.
Правда, встречаются места, где платить приходится исключительно фунтами. Например, когда я решил забраться внутрь пирамиды Гиза, потребовалось купить билет за 10 фунтов. У меня не нашлось достаточной суммы, а доллары в кассе отказались брать наотрез: вероятно, кассиры отчитывались выручкой по корешкам билетов, а собственных денег на обмен валюты у них просто не было. Все происходило в пустыне, среди прокаленного зноем песка между пирамид. Пришлось спешно искать кого-нибудь из туристов, способных лично поменять мне доллары.
Часы «Роллекс» за десять долларов
Думаю, я достаточно убедительно описал, какие опасности подстерегают туриста, опрометчиво заглянувшего в сувенирную лавку.
Но лавки – это ничто по сравнению с уличными торговцами. Которые, обвешавшись с ног до головы ремнями и часами, бродят по вечерним улицам и могут сопровождать вас кварталами, с настойчивостью проститутки, занудно предлагая купить за 40 фунтов настоящий «Роллекс».
Вступив с таким в контакт, отделаться от него трудно. Практически невозможно, если не допускать со своей стороны открытой грубости. Наши мальчики в белых рубашках, втюхивающие приезжим массажеры на центральных улицах и возле крупных универмагов – просто первоклассники в сравнении с египетскими уличными торговцами. Тех лучше не замечать вообще. Делать вид, будто не видишь протянутой руки, или не чувствуешь, как тебя хватают за рукав.
Потому что если откликнуться, то потом будет совершенно непонятно, как отвязаться от этих, абсолютно ненужных вам часов или ремней, которые и рассмотреть-то в темноте невозможно.
Но лавки – это ничто по сравнению с уличными торговцами. Которые, обвешавшись с ног до головы ремнями и часами, бродят по вечерним улицам и могут сопровождать вас кварталами, с настойчивостью проститутки, занудно предлагая купить за 40 фунтов настоящий «Роллекс».
Вступив с таким в контакт, отделаться от него трудно. Практически невозможно, если не допускать со своей стороны открытой грубости. Наши мальчики в белых рубашках, втюхивающие приезжим массажеры на центральных улицах и возле крупных универмагов – просто первоклассники в сравнении с египетскими уличными торговцами. Тех лучше не замечать вообще. Делать вид, будто не видишь протянутой руки, или не чувствуешь, как тебя хватают за рукав.
Потому что если откликнуться, то потом будет совершенно непонятно, как отвязаться от этих, абсолютно ненужных вам часов или ремней, которые и рассмотреть-то в темноте невозможно.