Страница:
– Это время может наступить гораздо раньше, чем ты ожидаешь, – заявил Джонатан, скрывая свое разочарование. – Ты разве забыла, чем мы занимались последние недели?
– Не забыла, – с вызовом сказала Реджина. – Временами, Джонатан, ты просто испытываешь мое терпение.
– Почему же? – Джонатан насмешливо вскинул бровь.
– Хорошо, – сказала Реджина, откладывая книгу. – Давай поговорим о детях.
– Пожалуйста, – откликнулся Джонатан, разведя руки, как бы показывая, что готов выслушать любое ее мнение.
– Я хочу иметь детей, – заявила Реджина, облизнув губы. – Но в данных обстоятельствах с этим лучше повременить.
– Какие обстоятельства ты имеешь в виду?
Реджина возмущенно взглянула на него.
– Ты прекрасно знаешь какие, Джонатан, – вспыхнула Реджина. – Не прикидывайся скромным и сдержанным. Я хорошо вас знаю, сэр. Может быть, тебе и удалось заставить меня выйти за тебя замуж, но не рассчитывай на окончательную победу. Я не собираюсь всю жизнь плясать под твою дудку.
У нее была причина сердиться на мужа. На сей раз она сердилась на себя. Она позволила Джонатану использовать ее страстную натуру против нее самой и попала в ловушку. Другой на его месте раскаялся бы, хотя бы приличия ради. Но только не Джонатан. Он слишком занят собой. И если она еще не в положении, он сделает все, чтобы исправить это упущение.
Реджину привела в волнение вовсе не мысль о том, что ребенок будет от Джонатана. Ее огорчало, что он будет зачат в страсти, а не в любви.
Джонатан задумчиво смотрел на жену, не зная, как объяснить ей свое внезапное желание иметь ребенка. На мгновение ему показалось, что он знает ответ. Но потом он вспомнил, как впервые встретился с мисс Ван Бурен, намереваясь найти себе послушную жену. И вот что из этого получилось. Теперь Джонатан хотел, чтобы именно эта женщина стала матерью его детей. Что заставило его изменить свои взгляды? Почему Реджина заняла такое важное место в его жизни? Она не была послушной невестой, но стала послушной женой. Несмотря на разные взгляды, они стали страстными любовниками. И все-таки Реджина что-то скрывала от него. Он чувствовал это с самого начала и твердо решил узнать, что именно мешает ей полностью принадлежать ему.
Тщательно подбирая слова, он сказал:
– Нас с тобой связывают супружеские узы. Если хочешь поспорить со мной, найди другую тему.
– Я не собираюсь спорить с тобой, – возразила Реджина. – Но разговор будет серьезный – о нашем совместном будущем.
– И что же с ним, нашим будущим? – спросил Джонатан, гадая, не собирается ли Реджина отказаться от клятвы, которую они дали друг другу у алтаря. О разводе и речи быть не могло, как и об аннулировании брака. Если она собирается вернуться в свой пансион, то эту мысль он искоренит немедленно. Она – его жена и обязана жить вместе с ним.
Реджина снова взглянула в окно, потом – на мужа. Она всегда гордилась своей честностью и прямотой. И эти качества были нужны ей сейчас, как никогда прежде.
– Мы с тобой женаты, – начала она и умолкла. Но через несколько секунд продолжила: – И хотя в наших отношениях есть то, что доставляет удовольствие нам обоим, нашему браку не хватает главного.
Джонатан продолжал смотреть на нее. Его серебристо-серые глаза не выражали никаких чувств. Господи, как ей хотелось знать, о чем он сейчас думает. Тогда было бы легче разговаривать с ним. Реджина знала, что ему не понравится то, что она скажет, но остановиться уже не могла. И высказала все, что накопилось у нее на душе.
– Мы с тобой делим ложе, Джонатан, и только. А брак предполагает не только это.
– Конечно, – улыбнулся Джонатан. Он выглядел совершенно неотразимо. – Никогда еще ни одна женщина не носила моего имени и не жила под моей крышей.
– В том-то и дело, – сказала Реджина. – Ты впустил меня в свою жизнь, но ровно настолько, насколько это нравится тебе. Мы с тобой говорим о политике, но я не знаю твоего истинного отношения к женскому движению или другим, важным для меня вещам. Ты – мастер отвечать на вопросы, не говоря ничего по существу. Ты говоришь, что сочувствуешь женщинам, борющимся за свои права, и в то же время запрещаешь мне участвовать в их акциях. Одной рукой даешь мне свободу, другой – отнимаешь ее у меня. – Реджина перевела дух и продолжила: – Ты рисовал меня обнаженной у окна, но до этого никогда не говорил о том, что пишешь картины, пока тебе это не понадобилось. Мы спим в одной постели, Джонатан, но все еще чужие. Я ничего о тебе не знаю. Не знаю, каковы твои чувства ко мне, разумеется, не считая желания. Теперь ты хочешь, чтобы я стала матерью, потому что решил обзавестись детьми. А как насчет того, что могло бы доставить удовольствие мне?
Джонатан понимал гнев Реджины. Он вспомнил, как перекинул ее через плечо и понес в свой дом на глазах у всех. Но ведь на то была причина. Он должен был доставить ее в безопасное место. Он пытался соблазнить ее еще до свадьбы. Она справедливо обвиняет его в излишней самоуверенности. Но Джонатан чувствовал, что сердится она из-за чего-то более важного, чем щекотливое положение, в которое он ее поставил.
Напомнив себе, что его жена – романтичная особа, Джонатан тщательно обдумал ответ. Если Реджина хочет, чтобы он питал к ней не только страсть, а чувства более глубокие, то должна что-то сделать для этого. Как человек деловой, он решил использовать свои преимущества. Пусть Реджина не думает, будто взяла над ним верх. Он заботится о ней, испытывает к ней нежность и страсть. Но не любовь. А именно любви хочет Реджина. Теперь он это понял. Несмотря на свои современные взгляды и стремление к независимости.
Ситуация сложная. И все-таки Джонатану хотелось думать, что Реджина любит его. Это объяснило бы ее постоянное раздражение и придало бы новый смысл его жизни. Если она его любит, он может успокоиться, зная, что он – самое важное в ее жизни. Ее увлечение суфражизмом вызывало в нем ревность, но он не подавал виду.
– У меня нет от тебя секретов, – сказал он. – Если иногда я и кажусь странным или слишком сухим, то исключительно потому, что привык жить один. Так же как ты. Я никогда не был женат и должен привыкнуть к новой жизни. Так что прошу тебя, наберись терпения.
Логика у него железная, с досадой подумала Реджина. Но ей не нужна логика. Ей нужны чувства. Уж лучше бы он отчитал ее или отругал. Но упрекнуть его в бестактности у нее не было причины.
– Почему ты прячешь свои картины в мансарде?
Джонатан пожал плечами.
– Деловому человеку не пристало баловаться кистями и красками. Инвесторы и без того не верят в мои финансовые возможности.
– Ты скрываешь от них свое увлечение?
– Пожалуй, да. Они ходят на выставки, поскольку это принято, им совершенно наплевать на искусство, если только оно не приносит им хорошего дохода.
Реджина почему-то не поверила ему. Были еще какие-то причины, в которых Джонатан не хотел признаться ни ей, ни себе. Так же как не хотел рассказывать о своей семье, когда она его попросила. Он делился с ней некоторыми чувствами и мыслями, но никогда не раскрывал свое сердце полностью.
Он сказал, что у него нет секретов, но Реджина с каждым днем все больше убеждалась в том, что это далеко не так.
– Я думал, мы поговорим о детях, – напомнил ей Джонатан. – Тебя расстраивает мысль о том, что ты можешь оказаться в положении?
– Мы женаты меньше месяца, – спокойно ответила Реджина. – Еще успеем обзавестись детьми.
– Возможно, ты права, – сказал Джонатан, – но хочу тебя предупредить, что предохраняться я не собираюсь. И тебе не советую. На все Божья воля.
В его голосе не было угрозы, но говорил он весьма решительно. Реджина поняла, что глупо продолжать этот разговор, и снова открыла книгу. Через некоторое время она взглянула на мужа и увидела, что он углубился в газеты.
Поезд остановился у вокзала в Мерриам-Фоллс. Реджина выглянула в окно и увидела на перроне миссис Чалмерс и Ричарда Фергюсона. С чувством облегчения она ждала, пока Джонатан откроет дверь и поможет ей выйти из вагона. Какое счастье вернуться домой, подумала Реджина, полной грудью вдохнув свежий воздух. Последние часы в вагоне прошли в гнетущем молчании, не сулившем ей ничего доброго. Если она не беременна сейчас, то не сможет ничего сделать, чтобы предотвратить это в будущем. Джонатан полон решимости завести детей как можно скорее.
Обручальное кольцо казалось тяжелым, словно оковы. Она заставила себя улыбнуться, но как только Люси раскрыла ей объятия, улыбка стала по-настоящему радостной, и Реджина бросилась на шею подруге.
– Как хорошо дома!
– Хорошо, когда есть свой дом, – со слезами на глазах произнесла Люси. – Мне так не хватало тебя, – призналась она, отодвинула Реджину на расстояние вытянутой руки и внимательно осмотрела. – Выглядишь прекрасно. Сразу видно, что мистер Паркер хорошо заботился о тебе.
Реджина молча улыбнулась.
Джонатан пожал руку Ричарду и подошел к Реджине.
– Надеюсь, все в порядке.
– Лучше не бывает, – ответил Ричард. – Добро пожаловать домой.
– Спасибо, – ответил Джонатан, обнимая Реджину за талию и привлекая к себе. – Отвезем женщин домой?
Люси и Ричард последовали в кабриолете за экипажем Джонатана, который ждал его у вокзала. Реджину не удивило, что дверь большого дома на Уитли-стрит открыл Бисби. Дворецкий обладал даром оказываться в нужном месте в нужное время. Конечно, ему пришлось поторопиться, но выражение лица у него было невозмутимое. Он взял у Реджины пальто и сказал:
– Я велел подать чай. Миссис Чалмерс подождет вас в гостиной.
– Спасибо, – поблагодарила его Реджина. Она поняла, что ей дали возможность побыть некоторое время одной, прежде чем она присоединится к гостям. Она теперь хозяйка дома, жена самого влиятельного жителя города, должна вести себя соответственно своему положению в обществе.
Реджина взглянула на мужа. Он снял перчатки, бросил их на столик в прихожей и улыбнулся ей, как бы успокаивая. Потом сообщил Бисби, что будет в кабинете с мистером Фергюсоном, пока дамы пьют чай в гостиной.
Реджина хотела подняться наверх, когда Джонатан взял ее за руку, привлек к себе, чмокнул в губы и шепнул, чтобы она не приглашала миссис Чалмерс и мистера Фергюсона к ужину.
– Мы ведь молодожены, – напомнил он ей с лукавым блеском в глазах. – У тебя будет достаточно времени для разговоров с Люси. Она ведь живет через дорогу.
Горячее чувство вспыхнуло в душе у Реджины, когда она смотрела вслед мужу, направившемуся в кабинет. На мгновение ей захотелось окликнуть его и признаться, что она действительно любит его. И если он откроет ей свою душу и ответит взаимностью, то она готова нарожать ему кучу детей. Но этот порыв быстро прошел. Реджина поняла, что едва не попала в другую ловушку. Истинные намерения мужа были ей совершенно понятны. Он не делал из них тайны. Ему хотелось иметь страстную жену и детей. Жену он получил без любви, почему бы не получить еще и детей?
Избегая взгляда Бисби, Реджина поднялась наверх. Она понятия не имела, где ее спальня, да это ее и не волновало. Ей просто нужно было некоторое время побыть одной. К счастью, у двери стояла горничная в ожидании указаний хозяйки.
Изобразив на лице улыбку, Реджина вошла в отведенные ей апартаменты. Второй этаж дома она видела только в тот вечер, когда подглядывала в телескоп за Джонатаном, и потом, когда он нес ее по лестнице, перекинув через плечо, как мешок с картошкой. Она не представляла, как расположены комнаты, и огляделась с любопытством.
Как она и ожидала, комнаты были отделаны и обставлены с большим вкусом: мебель красного дерева, портьеры и покрывало на кровати из переливающегося синего шелка, в углу – секретер во французском стиле, а у противоположной стены – небольшой мягкий диван, кресло времен королевы Анны и изящный столик со стеклянной столешницей. Горничная сказала, что ее зовут Энни, и спросила, что угодно хозяйке.
Реджина поблагодарила девушку, сняла шляпку, положила на столик и попросила оставить ее одну. Когда дверь за горничной закрылась, Реджина села на край постели. Удастся ли ей убедить Люси Чалмерс в том, что она счастлива в браке? Люси знала ее лучше, чем кто-либо. Не легко будет скрыть от нее свою тайну, но иначе нельзя. У Люси хватило бы смелости сказать Джонатану, что жену надо любить.
Реджина нахмурилась. Она не собиралась ни с кем делиться своими горестями. Их отношения с мужем – ее проблема. Она оказалась в ловушке и должна выбраться из нее самостоятельно.
Реджина помнила, что в гостиной ее ждет Люси, и еще раз осмотрелась в поисках двери в ванную. В комнате было три двери. Одна вела в гардеробную и ванную, вторая – в стенной шкаф, а третья, самая красивая, резная, без сомнения, в спальню мужа.
Она миновала дверь в спальню мужа и открыла ту, которая должна была привести ее в гардеробную и ванную. Ей повезло. В ванной комнате она умылась и посмотрела на себя в зеркало. Внешне она никак не изменилась, если не считать элегантного туалета. Она была той же Реджиной, что и всего несколько недель назад. По-прежнему мечтала о том времени, когда женщина сможет самостоятельно решать свою судьбу. Изменилось только ее имя. И еще она лишилась невинности.
На самом же деле изменения были весьма значительными. Она стала миссис Джонатан Бельмонт Паркер. И уже не была той наивной девушкой, которая считала страсть чувством сладким и нежным. Теперь, после трех недель, проведенных в постели Джонатана, она знала, что страсть – это жар и пот, одно из самых сильных чувств на земле. Оно может лишить женщину способности думать. Превратить ее в добровольную рабу мужчины. И если женщина не будет осторожна, то может погибнуть.
Реджина спустилась в гостиную. Она решила не позволять физической стороне брака затмить эмоциональную его сторону. Джонатан может считать, что ему достаточно поцеловать ее, чтобы добиться своего. Но он очень ошибается, если думает, будто она забыла прошлое. Она оставила на время Мерриам-Фоллс и память о двух убийствах, но теперь она снова дома и не успокоится, пока убийца ее подруг не будет схвачен и наказан за совершенное злодеяние.
– Боже, здесь такая роскошь! – воскликнула Люси, когда Реджина появилась в гостиной.
– Не обращай внимания. Мы с тобой по-прежнему подруги, – сказала Реджина. – Я просто переехала на другую сторону улицы.
– И поднялась выше, – улыбнулась Люси. – Тебе теперь не понадобится доход от пансиона, чтобы жить на широкую ногу.
– Да, – с улыбкой согласилась Реджина. – Поэтому я и хочу, чтобы пансион стал твоим.
Эта новость потрясла Люси. Она долго смотрела на подругу, а потом расплакалась.
– Я это не заслужила, – пробормотала Люси, сморкаясь в кружевной платок. – Но спасибо тебе, – добавила она. – Большое спасибо. Пансион так долго был моим домом. Не представляю себе, как бы я могла его оставить.
– А я могу отдать его только тебе, – сказала Реджина. Она крепко обняла подругу. – Не плачь, давай пить чай. Нам о многом нужно поговорить. Нет каких-нибудь новостей об убийстве Хейзл и Элайзы? Преступника так и не нашли?
– Мне об этом ничего не известно, – призналась Люси. – Такое впечатление, будто убийца и вовсе не существует. Конечно, Эмерсоны все еще горюют. В городе все это время было тихо, как в церкви, – сказала она с улыбкой. – Конечно, все судачили о твоем замужестве. Оно было довольно-таки поспешным.
– И Дороти Рэндольф старалась, конечно, больше других, – вздохнула Реджина.
Жену бывшего управляющего фабрики в городе не любили, так же как ее мужа. Когда Джонатан заменил Стэнли Рэндольфа на Ричарда Фергюсона, все подумали, что семейство Рэндольфов покинет Мерриам-Фоллс. К несчастью, они продолжали жить на Холфорд-стрит, дожидаясь весны, по крайней мере так сказал Стэнли почтовому служащему. До тех пор Дороти Рэндольф могла безудержно распространять сплетни по всему городку.
– На самом деле Дороти считает ваш брак очень романтичным, – засмеялась Люси. – Я слышала, как она сказала миссис Стерджон, что мистер Паркер поступил очень благородно, когда взял тебя на плечи и перенес через улицу. Для одинокой женщины небезопасно держать пансион, учитывая все происшедшее.
– По крайней мере миссис Рэндольф не забыла об убийстве двух женщин, – сказала Реджина. – Не верю, что до сих пор ничего не обнаружили, никаких улик, что нет даже догадок, кто бы это мог быть.
– Фрэнк Фаулер ничего такого не говорил, – заметила Люси. – Расскажи мне про Нью-Йорк. Ты видела миссис Астор?
Реджина, догадываясь о намерении подруги избежать грустного разговора, принялась рассказывать, что ей довелось увидеть и услышать в Нью-Йорке. Уже стемнело, когда Люси попрощалась с Реджиной и в сопровождении Ричарда Фергюсона отправилась в пансион.
Джонатан все еще был в кабинете, разбирая почту, которая накопилась за время его отсутствия. Реджина не стала ему мешать. Ей хотелось принять ванну и побыть одной до ужина.
Горничная Энни ждала ее в комнатах на втором этаже.
– Какое платье прикажете выгладить, мэм? – спросила девушка, распаковывая сундук.
– Зеленое, – ответила Реджина. Ее радовало, что горничная должна будет спуститься вниз и потратить примерно час на то, чтобы погладить платье. Она уже и не помнила, когда оставалась одна целый час. Во время медового месяца Джонатан почти не отходил от нее. Сейчас ей просто необходимо было побыть одной и собраться с мыслями.
Энни кивнула, взяла платье и вышла из комнаты.
Как только дверь за ней закрылась, Реджина опустилась на диванчик. Вдруг она почувствовала себя настолько усталой, что охотно забралась бы в постель и проспала до утра.
Однако, понимая, насколько нереально ее желание, Реджина разделась и пошла принять ванну, приготовленную горничной. Она с наслаждением погрузилась в горячую воду, которая сняла усталость от длительной поездки в поезде и напряжение от бесконечных раздумий над своим будущим.
Переодевшись к ужину, Реджина спустилась вниз. Она испытывала смешанное чувство злости и смущения. Она отдавала себе отчет в том, что безнадежно влюблена в человека, который, возможно, никогда не полюбит ее.
Джонатан уже ждал ее в гостиной. Его улыбка говорила о том, что ему нравится и зеленое шелковое платье, и сама Реджина. Он проводил ее в малую столовую, где они уже однажды ужинали. В тот вечер Джонатан заставил ее признаться себе в том, что она страстная натура. Взгляд Реджины снова и снова обращался к картине, висящей над камином. Чувственная атмосфера турецкого гарема волновала ее. Теперь для нее не было тайной, почему лица женщин выражают такое удовлетворение. Она сама испытала физическое удовлетворение, когда мужчина ласкал ее тело от макушки до пяток. И ей было знакомо чувство удовлетворения оттого, что она, в свою очередь, тоже доставляет ему удовольствие. Не имело значения ее желание привести в соответствие физическую и эмоциональную стороны их брака. Реджина не могла отрицать, что в одном Джонатан прав. Она – страстная женщина.
И ее муж воспользовался этим, как только они удалились в свои апартаменты. Он отворил дверь, соединяющую их комнаты, и вошел в ее спальню. Реджина сидела в постели и читала. Не говоря ни слова, Джонатан откинул одеяло, подхватил жену на руки и отнес в комнату, которую она уже видела через объектив немецкого телескопа. Как только она оказалась в его постели, он снял с нее батистовую ночную рубашку и занялся с ней любовью.
У них уже были свои привычки, которые появились за время медового месяца.
На следующий день Реджина долго спала, утомленная своим ненасытным супругом, а проснувшись, обнаружила, что Джонатан уже ушел на фабрику. Приняв ванну и одевшись, Реджина спустилась вниз, где обсудила с Бисби меню ужина. Потом удалилась в малую гостиную, где могла читать, писать письма или выпить чаю с Люси. Погода испортилась, шел дождь. Это не располагало к походу по магазинам или визитам к соседям. Реджина, однако, не оставила мысли при первой же возможности узнать, как продвигается расследование убийства.
Целую неделю моросил дождь, хмурое небо висело над городом. Наконец наступило яркое солнечное утро. Реджина выглянула в окно и с тоской взглянула на сарай на другой стороне улицы. Небо ясное, не холодно. Вечером можно было бы понаблюдать за звездами.
И тут она обнаружила, что телескопа на крыше нет.
Реджина позвала дворецкого.
Бисби быстро явился, ожидая указаний.
– Где мой телескоп?
Бисби приветливо улыбнулся и сообщил, что дорогой инструмент убрали с крыши и поместили на чердаке.
– Дайте мне ключ от чердака, – попросила Реджина.
– Сожалею, мадам, но у меня его нет, – сказал Бисби. – Он у мистера Паркера вместе с другими ключами.
Не имело смысла ругать беднягу Бисби. Это Джонатан приказал держать ее телескоп под замком.
– Подайте экипаж, – холодно приказала она. – Мне нужно немедленно кое-что обсудить с моим мужем.
Глава 17
– Не забыла, – с вызовом сказала Реджина. – Временами, Джонатан, ты просто испытываешь мое терпение.
– Почему же? – Джонатан насмешливо вскинул бровь.
– Хорошо, – сказала Реджина, откладывая книгу. – Давай поговорим о детях.
– Пожалуйста, – откликнулся Джонатан, разведя руки, как бы показывая, что готов выслушать любое ее мнение.
– Я хочу иметь детей, – заявила Реджина, облизнув губы. – Но в данных обстоятельствах с этим лучше повременить.
– Какие обстоятельства ты имеешь в виду?
Реджина возмущенно взглянула на него.
– Ты прекрасно знаешь какие, Джонатан, – вспыхнула Реджина. – Не прикидывайся скромным и сдержанным. Я хорошо вас знаю, сэр. Может быть, тебе и удалось заставить меня выйти за тебя замуж, но не рассчитывай на окончательную победу. Я не собираюсь всю жизнь плясать под твою дудку.
У нее была причина сердиться на мужа. На сей раз она сердилась на себя. Она позволила Джонатану использовать ее страстную натуру против нее самой и попала в ловушку. Другой на его месте раскаялся бы, хотя бы приличия ради. Но только не Джонатан. Он слишком занят собой. И если она еще не в положении, он сделает все, чтобы исправить это упущение.
Реджину привела в волнение вовсе не мысль о том, что ребенок будет от Джонатана. Ее огорчало, что он будет зачат в страсти, а не в любви.
Джонатан задумчиво смотрел на жену, не зная, как объяснить ей свое внезапное желание иметь ребенка. На мгновение ему показалось, что он знает ответ. Но потом он вспомнил, как впервые встретился с мисс Ван Бурен, намереваясь найти себе послушную жену. И вот что из этого получилось. Теперь Джонатан хотел, чтобы именно эта женщина стала матерью его детей. Что заставило его изменить свои взгляды? Почему Реджина заняла такое важное место в его жизни? Она не была послушной невестой, но стала послушной женой. Несмотря на разные взгляды, они стали страстными любовниками. И все-таки Реджина что-то скрывала от него. Он чувствовал это с самого начала и твердо решил узнать, что именно мешает ей полностью принадлежать ему.
Тщательно подбирая слова, он сказал:
– Нас с тобой связывают супружеские узы. Если хочешь поспорить со мной, найди другую тему.
– Я не собираюсь спорить с тобой, – возразила Реджина. – Но разговор будет серьезный – о нашем совместном будущем.
– И что же с ним, нашим будущим? – спросил Джонатан, гадая, не собирается ли Реджина отказаться от клятвы, которую они дали друг другу у алтаря. О разводе и речи быть не могло, как и об аннулировании брака. Если она собирается вернуться в свой пансион, то эту мысль он искоренит немедленно. Она – его жена и обязана жить вместе с ним.
Реджина снова взглянула в окно, потом – на мужа. Она всегда гордилась своей честностью и прямотой. И эти качества были нужны ей сейчас, как никогда прежде.
– Мы с тобой женаты, – начала она и умолкла. Но через несколько секунд продолжила: – И хотя в наших отношениях есть то, что доставляет удовольствие нам обоим, нашему браку не хватает главного.
Джонатан продолжал смотреть на нее. Его серебристо-серые глаза не выражали никаких чувств. Господи, как ей хотелось знать, о чем он сейчас думает. Тогда было бы легче разговаривать с ним. Реджина знала, что ему не понравится то, что она скажет, но остановиться уже не могла. И высказала все, что накопилось у нее на душе.
– Мы с тобой делим ложе, Джонатан, и только. А брак предполагает не только это.
– Конечно, – улыбнулся Джонатан. Он выглядел совершенно неотразимо. – Никогда еще ни одна женщина не носила моего имени и не жила под моей крышей.
– В том-то и дело, – сказала Реджина. – Ты впустил меня в свою жизнь, но ровно настолько, насколько это нравится тебе. Мы с тобой говорим о политике, но я не знаю твоего истинного отношения к женскому движению или другим, важным для меня вещам. Ты – мастер отвечать на вопросы, не говоря ничего по существу. Ты говоришь, что сочувствуешь женщинам, борющимся за свои права, и в то же время запрещаешь мне участвовать в их акциях. Одной рукой даешь мне свободу, другой – отнимаешь ее у меня. – Реджина перевела дух и продолжила: – Ты рисовал меня обнаженной у окна, но до этого никогда не говорил о том, что пишешь картины, пока тебе это не понадобилось. Мы спим в одной постели, Джонатан, но все еще чужие. Я ничего о тебе не знаю. Не знаю, каковы твои чувства ко мне, разумеется, не считая желания. Теперь ты хочешь, чтобы я стала матерью, потому что решил обзавестись детьми. А как насчет того, что могло бы доставить удовольствие мне?
Джонатан понимал гнев Реджины. Он вспомнил, как перекинул ее через плечо и понес в свой дом на глазах у всех. Но ведь на то была причина. Он должен был доставить ее в безопасное место. Он пытался соблазнить ее еще до свадьбы. Она справедливо обвиняет его в излишней самоуверенности. Но Джонатан чувствовал, что сердится она из-за чего-то более важного, чем щекотливое положение, в которое он ее поставил.
Напомнив себе, что его жена – романтичная особа, Джонатан тщательно обдумал ответ. Если Реджина хочет, чтобы он питал к ней не только страсть, а чувства более глубокие, то должна что-то сделать для этого. Как человек деловой, он решил использовать свои преимущества. Пусть Реджина не думает, будто взяла над ним верх. Он заботится о ней, испытывает к ней нежность и страсть. Но не любовь. А именно любви хочет Реджина. Теперь он это понял. Несмотря на свои современные взгляды и стремление к независимости.
Ситуация сложная. И все-таки Джонатану хотелось думать, что Реджина любит его. Это объяснило бы ее постоянное раздражение и придало бы новый смысл его жизни. Если она его любит, он может успокоиться, зная, что он – самое важное в ее жизни. Ее увлечение суфражизмом вызывало в нем ревность, но он не подавал виду.
– У меня нет от тебя секретов, – сказал он. – Если иногда я и кажусь странным или слишком сухим, то исключительно потому, что привык жить один. Так же как ты. Я никогда не был женат и должен привыкнуть к новой жизни. Так что прошу тебя, наберись терпения.
Логика у него железная, с досадой подумала Реджина. Но ей не нужна логика. Ей нужны чувства. Уж лучше бы он отчитал ее или отругал. Но упрекнуть его в бестактности у нее не было причины.
– Почему ты прячешь свои картины в мансарде?
Джонатан пожал плечами.
– Деловому человеку не пристало баловаться кистями и красками. Инвесторы и без того не верят в мои финансовые возможности.
– Ты скрываешь от них свое увлечение?
– Пожалуй, да. Они ходят на выставки, поскольку это принято, им совершенно наплевать на искусство, если только оно не приносит им хорошего дохода.
Реджина почему-то не поверила ему. Были еще какие-то причины, в которых Джонатан не хотел признаться ни ей, ни себе. Так же как не хотел рассказывать о своей семье, когда она его попросила. Он делился с ней некоторыми чувствами и мыслями, но никогда не раскрывал свое сердце полностью.
Он сказал, что у него нет секретов, но Реджина с каждым днем все больше убеждалась в том, что это далеко не так.
– Я думал, мы поговорим о детях, – напомнил ей Джонатан. – Тебя расстраивает мысль о том, что ты можешь оказаться в положении?
– Мы женаты меньше месяца, – спокойно ответила Реджина. – Еще успеем обзавестись детьми.
– Возможно, ты права, – сказал Джонатан, – но хочу тебя предупредить, что предохраняться я не собираюсь. И тебе не советую. На все Божья воля.
В его голосе не было угрозы, но говорил он весьма решительно. Реджина поняла, что глупо продолжать этот разговор, и снова открыла книгу. Через некоторое время она взглянула на мужа и увидела, что он углубился в газеты.
Поезд остановился у вокзала в Мерриам-Фоллс. Реджина выглянула в окно и увидела на перроне миссис Чалмерс и Ричарда Фергюсона. С чувством облегчения она ждала, пока Джонатан откроет дверь и поможет ей выйти из вагона. Какое счастье вернуться домой, подумала Реджина, полной грудью вдохнув свежий воздух. Последние часы в вагоне прошли в гнетущем молчании, не сулившем ей ничего доброго. Если она не беременна сейчас, то не сможет ничего сделать, чтобы предотвратить это в будущем. Джонатан полон решимости завести детей как можно скорее.
Обручальное кольцо казалось тяжелым, словно оковы. Она заставила себя улыбнуться, но как только Люси раскрыла ей объятия, улыбка стала по-настоящему радостной, и Реджина бросилась на шею подруге.
– Как хорошо дома!
– Хорошо, когда есть свой дом, – со слезами на глазах произнесла Люси. – Мне так не хватало тебя, – призналась она, отодвинула Реджину на расстояние вытянутой руки и внимательно осмотрела. – Выглядишь прекрасно. Сразу видно, что мистер Паркер хорошо заботился о тебе.
Реджина молча улыбнулась.
Джонатан пожал руку Ричарду и подошел к Реджине.
– Надеюсь, все в порядке.
– Лучше не бывает, – ответил Ричард. – Добро пожаловать домой.
– Спасибо, – ответил Джонатан, обнимая Реджину за талию и привлекая к себе. – Отвезем женщин домой?
Люси и Ричард последовали в кабриолете за экипажем Джонатана, который ждал его у вокзала. Реджину не удивило, что дверь большого дома на Уитли-стрит открыл Бисби. Дворецкий обладал даром оказываться в нужном месте в нужное время. Конечно, ему пришлось поторопиться, но выражение лица у него было невозмутимое. Он взял у Реджины пальто и сказал:
– Я велел подать чай. Миссис Чалмерс подождет вас в гостиной.
– Спасибо, – поблагодарила его Реджина. Она поняла, что ей дали возможность побыть некоторое время одной, прежде чем она присоединится к гостям. Она теперь хозяйка дома, жена самого влиятельного жителя города, должна вести себя соответственно своему положению в обществе.
Реджина взглянула на мужа. Он снял перчатки, бросил их на столик в прихожей и улыбнулся ей, как бы успокаивая. Потом сообщил Бисби, что будет в кабинете с мистером Фергюсоном, пока дамы пьют чай в гостиной.
Реджина хотела подняться наверх, когда Джонатан взял ее за руку, привлек к себе, чмокнул в губы и шепнул, чтобы она не приглашала миссис Чалмерс и мистера Фергюсона к ужину.
– Мы ведь молодожены, – напомнил он ей с лукавым блеском в глазах. – У тебя будет достаточно времени для разговоров с Люси. Она ведь живет через дорогу.
Горячее чувство вспыхнуло в душе у Реджины, когда она смотрела вслед мужу, направившемуся в кабинет. На мгновение ей захотелось окликнуть его и признаться, что она действительно любит его. И если он откроет ей свою душу и ответит взаимностью, то она готова нарожать ему кучу детей. Но этот порыв быстро прошел. Реджина поняла, что едва не попала в другую ловушку. Истинные намерения мужа были ей совершенно понятны. Он не делал из них тайны. Ему хотелось иметь страстную жену и детей. Жену он получил без любви, почему бы не получить еще и детей?
Избегая взгляда Бисби, Реджина поднялась наверх. Она понятия не имела, где ее спальня, да это ее и не волновало. Ей просто нужно было некоторое время побыть одной. К счастью, у двери стояла горничная в ожидании указаний хозяйки.
Изобразив на лице улыбку, Реджина вошла в отведенные ей апартаменты. Второй этаж дома она видела только в тот вечер, когда подглядывала в телескоп за Джонатаном, и потом, когда он нес ее по лестнице, перекинув через плечо, как мешок с картошкой. Она не представляла, как расположены комнаты, и огляделась с любопытством.
Как она и ожидала, комнаты были отделаны и обставлены с большим вкусом: мебель красного дерева, портьеры и покрывало на кровати из переливающегося синего шелка, в углу – секретер во французском стиле, а у противоположной стены – небольшой мягкий диван, кресло времен королевы Анны и изящный столик со стеклянной столешницей. Горничная сказала, что ее зовут Энни, и спросила, что угодно хозяйке.
Реджина поблагодарила девушку, сняла шляпку, положила на столик и попросила оставить ее одну. Когда дверь за горничной закрылась, Реджина села на край постели. Удастся ли ей убедить Люси Чалмерс в том, что она счастлива в браке? Люси знала ее лучше, чем кто-либо. Не легко будет скрыть от нее свою тайну, но иначе нельзя. У Люси хватило бы смелости сказать Джонатану, что жену надо любить.
Реджина нахмурилась. Она не собиралась ни с кем делиться своими горестями. Их отношения с мужем – ее проблема. Она оказалась в ловушке и должна выбраться из нее самостоятельно.
Реджина помнила, что в гостиной ее ждет Люси, и еще раз осмотрелась в поисках двери в ванную. В комнате было три двери. Одна вела в гардеробную и ванную, вторая – в стенной шкаф, а третья, самая красивая, резная, без сомнения, в спальню мужа.
Она миновала дверь в спальню мужа и открыла ту, которая должна была привести ее в гардеробную и ванную. Ей повезло. В ванной комнате она умылась и посмотрела на себя в зеркало. Внешне она никак не изменилась, если не считать элегантного туалета. Она была той же Реджиной, что и всего несколько недель назад. По-прежнему мечтала о том времени, когда женщина сможет самостоятельно решать свою судьбу. Изменилось только ее имя. И еще она лишилась невинности.
На самом же деле изменения были весьма значительными. Она стала миссис Джонатан Бельмонт Паркер. И уже не была той наивной девушкой, которая считала страсть чувством сладким и нежным. Теперь, после трех недель, проведенных в постели Джонатана, она знала, что страсть – это жар и пот, одно из самых сильных чувств на земле. Оно может лишить женщину способности думать. Превратить ее в добровольную рабу мужчины. И если женщина не будет осторожна, то может погибнуть.
Реджина спустилась в гостиную. Она решила не позволять физической стороне брака затмить эмоциональную его сторону. Джонатан может считать, что ему достаточно поцеловать ее, чтобы добиться своего. Но он очень ошибается, если думает, будто она забыла прошлое. Она оставила на время Мерриам-Фоллс и память о двух убийствах, но теперь она снова дома и не успокоится, пока убийца ее подруг не будет схвачен и наказан за совершенное злодеяние.
– Боже, здесь такая роскошь! – воскликнула Люси, когда Реджина появилась в гостиной.
– Не обращай внимания. Мы с тобой по-прежнему подруги, – сказала Реджина. – Я просто переехала на другую сторону улицы.
– И поднялась выше, – улыбнулась Люси. – Тебе теперь не понадобится доход от пансиона, чтобы жить на широкую ногу.
– Да, – с улыбкой согласилась Реджина. – Поэтому я и хочу, чтобы пансион стал твоим.
Эта новость потрясла Люси. Она долго смотрела на подругу, а потом расплакалась.
– Я это не заслужила, – пробормотала Люси, сморкаясь в кружевной платок. – Но спасибо тебе, – добавила она. – Большое спасибо. Пансион так долго был моим домом. Не представляю себе, как бы я могла его оставить.
– А я могу отдать его только тебе, – сказала Реджина. Она крепко обняла подругу. – Не плачь, давай пить чай. Нам о многом нужно поговорить. Нет каких-нибудь новостей об убийстве Хейзл и Элайзы? Преступника так и не нашли?
– Мне об этом ничего не известно, – призналась Люси. – Такое впечатление, будто убийца и вовсе не существует. Конечно, Эмерсоны все еще горюют. В городе все это время было тихо, как в церкви, – сказала она с улыбкой. – Конечно, все судачили о твоем замужестве. Оно было довольно-таки поспешным.
– И Дороти Рэндольф старалась, конечно, больше других, – вздохнула Реджина.
Жену бывшего управляющего фабрики в городе не любили, так же как ее мужа. Когда Джонатан заменил Стэнли Рэндольфа на Ричарда Фергюсона, все подумали, что семейство Рэндольфов покинет Мерриам-Фоллс. К несчастью, они продолжали жить на Холфорд-стрит, дожидаясь весны, по крайней мере так сказал Стэнли почтовому служащему. До тех пор Дороти Рэндольф могла безудержно распространять сплетни по всему городку.
– На самом деле Дороти считает ваш брак очень романтичным, – засмеялась Люси. – Я слышала, как она сказала миссис Стерджон, что мистер Паркер поступил очень благородно, когда взял тебя на плечи и перенес через улицу. Для одинокой женщины небезопасно держать пансион, учитывая все происшедшее.
– По крайней мере миссис Рэндольф не забыла об убийстве двух женщин, – сказала Реджина. – Не верю, что до сих пор ничего не обнаружили, никаких улик, что нет даже догадок, кто бы это мог быть.
– Фрэнк Фаулер ничего такого не говорил, – заметила Люси. – Расскажи мне про Нью-Йорк. Ты видела миссис Астор?
Реджина, догадываясь о намерении подруги избежать грустного разговора, принялась рассказывать, что ей довелось увидеть и услышать в Нью-Йорке. Уже стемнело, когда Люси попрощалась с Реджиной и в сопровождении Ричарда Фергюсона отправилась в пансион.
Джонатан все еще был в кабинете, разбирая почту, которая накопилась за время его отсутствия. Реджина не стала ему мешать. Ей хотелось принять ванну и побыть одной до ужина.
Горничная Энни ждала ее в комнатах на втором этаже.
– Какое платье прикажете выгладить, мэм? – спросила девушка, распаковывая сундук.
– Зеленое, – ответила Реджина. Ее радовало, что горничная должна будет спуститься вниз и потратить примерно час на то, чтобы погладить платье. Она уже и не помнила, когда оставалась одна целый час. Во время медового месяца Джонатан почти не отходил от нее. Сейчас ей просто необходимо было побыть одной и собраться с мыслями.
Энни кивнула, взяла платье и вышла из комнаты.
Как только дверь за ней закрылась, Реджина опустилась на диванчик. Вдруг она почувствовала себя настолько усталой, что охотно забралась бы в постель и проспала до утра.
Однако, понимая, насколько нереально ее желание, Реджина разделась и пошла принять ванну, приготовленную горничной. Она с наслаждением погрузилась в горячую воду, которая сняла усталость от длительной поездки в поезде и напряжение от бесконечных раздумий над своим будущим.
Переодевшись к ужину, Реджина спустилась вниз. Она испытывала смешанное чувство злости и смущения. Она отдавала себе отчет в том, что безнадежно влюблена в человека, который, возможно, никогда не полюбит ее.
Джонатан уже ждал ее в гостиной. Его улыбка говорила о том, что ему нравится и зеленое шелковое платье, и сама Реджина. Он проводил ее в малую столовую, где они уже однажды ужинали. В тот вечер Джонатан заставил ее признаться себе в том, что она страстная натура. Взгляд Реджины снова и снова обращался к картине, висящей над камином. Чувственная атмосфера турецкого гарема волновала ее. Теперь для нее не было тайной, почему лица женщин выражают такое удовлетворение. Она сама испытала физическое удовлетворение, когда мужчина ласкал ее тело от макушки до пяток. И ей было знакомо чувство удовлетворения оттого, что она, в свою очередь, тоже доставляет ему удовольствие. Не имело значения ее желание привести в соответствие физическую и эмоциональную стороны их брака. Реджина не могла отрицать, что в одном Джонатан прав. Она – страстная женщина.
И ее муж воспользовался этим, как только они удалились в свои апартаменты. Он отворил дверь, соединяющую их комнаты, и вошел в ее спальню. Реджина сидела в постели и читала. Не говоря ни слова, Джонатан откинул одеяло, подхватил жену на руки и отнес в комнату, которую она уже видела через объектив немецкого телескопа. Как только она оказалась в его постели, он снял с нее батистовую ночную рубашку и занялся с ней любовью.
У них уже были свои привычки, которые появились за время медового месяца.
На следующий день Реджина долго спала, утомленная своим ненасытным супругом, а проснувшись, обнаружила, что Джонатан уже ушел на фабрику. Приняв ванну и одевшись, Реджина спустилась вниз, где обсудила с Бисби меню ужина. Потом удалилась в малую гостиную, где могла читать, писать письма или выпить чаю с Люси. Погода испортилась, шел дождь. Это не располагало к походу по магазинам или визитам к соседям. Реджина, однако, не оставила мысли при первой же возможности узнать, как продвигается расследование убийства.
Целую неделю моросил дождь, хмурое небо висело над городом. Наконец наступило яркое солнечное утро. Реджина выглянула в окно и с тоской взглянула на сарай на другой стороне улицы. Небо ясное, не холодно. Вечером можно было бы понаблюдать за звездами.
И тут она обнаружила, что телескопа на крыше нет.
Реджина позвала дворецкого.
Бисби быстро явился, ожидая указаний.
– Где мой телескоп?
Бисби приветливо улыбнулся и сообщил, что дорогой инструмент убрали с крыши и поместили на чердаке.
– Дайте мне ключ от чердака, – попросила Реджина.
– Сожалею, мадам, но у меня его нет, – сказал Бисби. – Он у мистера Паркера вместе с другими ключами.
Не имело смысла ругать беднягу Бисби. Это Джонатан приказал держать ее телескоп под замком.
– Подайте экипаж, – холодно приказала она. – Мне нужно немедленно кое-что обсудить с моим мужем.
Глава 17
Они сели в экипаж, и Реджина посмотрела на Бисби. Лицо дворецкого, как всегда, было невозмутимо, только глаза весело блестели в предвкушении ее разговора с мужем. Реджина буквально кипела от злости, ей хотелось высказать Джонатану все, что она о нем думает. Но как заставить его отдать ей ключ от чердака?
Неожиданно у нее возникла идея.
– Расскажите мне об искусстве карманников, – попросила она дворецкого. – Этому долго нужно учиться?
Бисби улыбнулся.
– Смотря что именно вы хотите стащить. Если ключ из связки у мистера Паркера, то я не советовал бы вам этого делать. Нужны годы, чтобы стать настоящим карманником.
– Я и не собиралась…
Бисби покачал головой.
– Не нужно мне было спрашивать вас. Извините, пожалуйста.
– Ничего страшного, – успокоил ее дворецкий.
Дальше они ехали в полном молчании. День выдался прохладный, но солнечный. Весна была уже не за горами. Реджина никак не могла успокоиться. Зачем он спрятал телескоп? Зачем лишил ее удовольствия наблюдать за звездами?
Экипаж остановился у фабрики. Бисби взялся за ручку дверцы, внимательно посмотрел на Реджину и сказал:
– Мне кажется, вам нужно договориться с мистером Паркером.
– Какой в этом толк? – спросила Реджина. – Что бы я ни сказала, муж сошлется на необходимость обеспечить мою безопасность.
– У него есть на это право, – сказал Бисби. – Убийцу все еще не схватили.
– Я понимаю озабоченность Джонатана, – согласилась Реджина. – Но не понимаю его бессмысленного поступка. Телескоп может оказаться полезным только в том случае, если он разрешит мне им пользоваться.
– Тогда убедите его в правильности вашей идеи.
– Как?
– Вы лучше это знаете, – ответил Бисби, лукаво глядя на нее.
Реджина постаралась не покраснеть при мысли, которая мелькнула у нее в голове. Не пристало настоящей леди обсуждать с прислугой, как соблазнить собственного мужа.
Выходя из экипажа, Реджина глубоко вздохнула и решила, что соблазнить Джонатана для достижения собственной цели вполне справедливо. Он сам не раз поступал так, чтобы добиться своего. Конечно, это стыдно, но, с другой стороны, она ведь жена Джонатана.
– У меня в городе дела, – сказал Бисби. – Через час экипаж заедет за вами.
– Спасибо.
Реджина шла по дорожке, ведущей к главному входу на фабрику, решив во что бы то ни стало победить в предстоящем сражении.
Войдя внутрь, Реджина одобрительно улыбнулась при виде свежеокрашенных стен и поздоровалась с кареглазым молодым человеком, сидевшим за столом. Он сразу узнал жену мистера Паркера и побежал доложить о ее приходе. Вскоре клерк проводил ее в кабинет мужа.
Здесь стены тоже были недавно выкрашены. Темно-зеленый ковер покрывал деревянный пол, плотные портьеры закрывали окна. В кабинете появились полки с книгами, бар и удобный кожаный диван. Джонатан поднялся из-за письменного стола навстречу Реджине. Они помолчали, пока клерк не закрыл за собой дверь.
– Чему обязан честью? – спросил Джонатан, обходя стол.
– День такой хороший, не хотелось сидеть дома, – улыбнулась Реджина. – Я помешала?
– Нисколько, – возразил муж, целуя ее в губы. Он бросил на нее любопытный взгляд и улыбнулся. – Если собралась за покупками, я могу тебя сопровождать.
Реджина покачала головой. Медленно, помня, как однажды ночью во время их медового месяца Джонатан дразнил ее, она сняла перчатки и положила в карман пальто. Не сводя с него глаз, расстегнула пальто и спустила его с плеч. Пальто упало на пол.
На лице мужа отразилось удивление, когда она вынула шпильки из шляпки и отбросила ее в сторону.
– Я не собираюсь за покупками, – сказала Реджина, сдерживая дрожь в голосе. Она еще никогда не соблазняла мужчину и очень волновалась. – На мне слишком много одежды. Ты согласен?
Джонатан улыбнулся:
– Пожалуй, ты права.
Он шагнул к ней, Реджина отступила на шаг. Джонатан остановился и наблюдал, как она расстегивает перламутровые пуговки на своей шелковой блузке. Когда показались кружева рубашки, она улыбнулась.
– Не обращай на меня внимания, – тихо сказала она. – Почему бы тебе не продолжить работу?
Джонатан не знал, что задумала его очаровательная жена, но раз она хочет, чтобы он сел за стол, он с удовольствием это сделает. Реджина расхаживала по кабинету, останавливаясь, чтобы погладить кожаный переплет книги, затем оборачивалась и бросала на него взгляд. Она двигалась очень грациозно, подходя все ближе и ближе. Остановилась за его кожаным креслом, наклонилась и поцеловала его. Джонатан почувствовал волнение в теле.
Неожиданно у нее возникла идея.
– Расскажите мне об искусстве карманников, – попросила она дворецкого. – Этому долго нужно учиться?
Бисби улыбнулся.
– Смотря что именно вы хотите стащить. Если ключ из связки у мистера Паркера, то я не советовал бы вам этого делать. Нужны годы, чтобы стать настоящим карманником.
– Я и не собиралась…
Бисби покачал головой.
– Не нужно мне было спрашивать вас. Извините, пожалуйста.
– Ничего страшного, – успокоил ее дворецкий.
Дальше они ехали в полном молчании. День выдался прохладный, но солнечный. Весна была уже не за горами. Реджина никак не могла успокоиться. Зачем он спрятал телескоп? Зачем лишил ее удовольствия наблюдать за звездами?
Экипаж остановился у фабрики. Бисби взялся за ручку дверцы, внимательно посмотрел на Реджину и сказал:
– Мне кажется, вам нужно договориться с мистером Паркером.
– Какой в этом толк? – спросила Реджина. – Что бы я ни сказала, муж сошлется на необходимость обеспечить мою безопасность.
– У него есть на это право, – сказал Бисби. – Убийцу все еще не схватили.
– Я понимаю озабоченность Джонатана, – согласилась Реджина. – Но не понимаю его бессмысленного поступка. Телескоп может оказаться полезным только в том случае, если он разрешит мне им пользоваться.
– Тогда убедите его в правильности вашей идеи.
– Как?
– Вы лучше это знаете, – ответил Бисби, лукаво глядя на нее.
Реджина постаралась не покраснеть при мысли, которая мелькнула у нее в голове. Не пристало настоящей леди обсуждать с прислугой, как соблазнить собственного мужа.
Выходя из экипажа, Реджина глубоко вздохнула и решила, что соблазнить Джонатана для достижения собственной цели вполне справедливо. Он сам не раз поступал так, чтобы добиться своего. Конечно, это стыдно, но, с другой стороны, она ведь жена Джонатана.
– У меня в городе дела, – сказал Бисби. – Через час экипаж заедет за вами.
– Спасибо.
Реджина шла по дорожке, ведущей к главному входу на фабрику, решив во что бы то ни стало победить в предстоящем сражении.
Войдя внутрь, Реджина одобрительно улыбнулась при виде свежеокрашенных стен и поздоровалась с кареглазым молодым человеком, сидевшим за столом. Он сразу узнал жену мистера Паркера и побежал доложить о ее приходе. Вскоре клерк проводил ее в кабинет мужа.
Здесь стены тоже были недавно выкрашены. Темно-зеленый ковер покрывал деревянный пол, плотные портьеры закрывали окна. В кабинете появились полки с книгами, бар и удобный кожаный диван. Джонатан поднялся из-за письменного стола навстречу Реджине. Они помолчали, пока клерк не закрыл за собой дверь.
– Чему обязан честью? – спросил Джонатан, обходя стол.
– День такой хороший, не хотелось сидеть дома, – улыбнулась Реджина. – Я помешала?
– Нисколько, – возразил муж, целуя ее в губы. Он бросил на нее любопытный взгляд и улыбнулся. – Если собралась за покупками, я могу тебя сопровождать.
Реджина покачала головой. Медленно, помня, как однажды ночью во время их медового месяца Джонатан дразнил ее, она сняла перчатки и положила в карман пальто. Не сводя с него глаз, расстегнула пальто и спустила его с плеч. Пальто упало на пол.
На лице мужа отразилось удивление, когда она вынула шпильки из шляпки и отбросила ее в сторону.
– Я не собираюсь за покупками, – сказала Реджина, сдерживая дрожь в голосе. Она еще никогда не соблазняла мужчину и очень волновалась. – На мне слишком много одежды. Ты согласен?
Джонатан улыбнулся:
– Пожалуй, ты права.
Он шагнул к ней, Реджина отступила на шаг. Джонатан остановился и наблюдал, как она расстегивает перламутровые пуговки на своей шелковой блузке. Когда показались кружева рубашки, она улыбнулась.
– Не обращай на меня внимания, – тихо сказала она. – Почему бы тебе не продолжить работу?
Джонатан не знал, что задумала его очаровательная жена, но раз она хочет, чтобы он сел за стол, он с удовольствием это сделает. Реджина расхаживала по кабинету, останавливаясь, чтобы погладить кожаный переплет книги, затем оборачивалась и бросала на него взгляд. Она двигалась очень грациозно, подходя все ближе и ближе. Остановилась за его кожаным креслом, наклонилась и поцеловала его. Джонатан почувствовал волнение в теле.