Страница:
— Стеббингс? Нотариус? Вы от него?
— Да. Мистер Гарло просил, чтобы меня прислали к нему, его секретарь заболел…
— О, так вот что! — с несомненным облегчением сказала миссис Эдвинс.
И вдруг в уме Эйлин, как молния, пронеслась мысль, что миссис Эдвинс и была та Л.Эдвинс, о которой говорилось в завещании мисс Мерси Гарло. Женщина как будто уловила ее мысль и сказала:
— Я миссис Люси Эдвинс, экономка мистера Гарло.
Эйлин пробормотала что-то вежливое и ждала, что будет дальше. Но дальше не было ничего, и миссис Эдвинс выплыла из комнаты, а Эйлин предалась раскаянию. Она готова была бросить бумажку в печку, но мысль о Карлтоне удержала ее: как будто Марлинг был ему известен.
Прошло десять минут, и мистер Гарло медленно вошел в комнату.
— Моя экономка приходила сюда?
— Да, — коротко ответила Эйлин и стала ждать, что он скажет дальше.
— Моя экономка, — заговорил он медленно, — самая неуравновешенная женщина из всех, каких я знал! Она самая подозрительная и самая надоедливая.
Глаза его не отрывались от лица девушки.
— А вы знаете, зачем я вызвал вас?
Вопрос поставил ее в тупик.
— Мне не надо было писать никакого письма, — улыбнулся он. — Это просто был способ заполучить вас сюда одну для небольшого разговора. Мне очень нравится, что вы не побледнели и ничем не обнаруживаете волнения. Если бы было иначе, я открыл бы вам дверь и вежливо пожелал спокойной ночи.
Он ожидал, что она скажет.
— Я не вполне понимаю, что вам угодно, мистер Гарло.
— Правда? А я боялся, что вы поняли, и поняли неправильно!
Он ходил взад и вперед по комнате.
— Мне нужна точка зрения, нужен угол. Я этого не добьюсь от рядового человека. Вы не рядовой человек, но и не блестящий, простите мою откровенность. Вы просто нормальная женщина. Вам незачем идти в услужение.
Он внезапно остановился, посмотрел на нее и, указывая на дверь, сказал:
— Дверь заперта. В доме нет никого, кроме меня и моей экономки. Телефон направо от вас разъединен. Я влюблен в вас.
Он остановился и одобрительно кивнул.
— Немного покраснели — от гнева; вы не дрожите — может быть, это придет потом. Пожалуйста, нажмите звонок, так.
Эйлин механически повиновалась, и тотчас же дверь отворилась и вошел лакей.
— Подождите в людской комнате, пока эта барышня не уйдет, Томас, мне надо бросить письмо в почтовый ящик.
Лакей поклонился и вышел. Гарло улыбнулся.
— Видите, я дважды обманул вас: дверь была не заперта и в доме есть люди. Теперь я вас узнал, раньше я не был уверен. И, конечно, я не влюблен в вас, хотя вы мне нравитесь. Если вам хочется позвать Джемса Карлтона, телефон к вашим услугам.
— Скажите, пожалуйста, — спокойно сказала Эйлин, — что это все значит?
Он стоял теперь у стола, и его белые пальцы выбивали дробь.
— Я узнал вас, это самое главное, — сказал Гарло. — Я могу теперь говорить с вами попросту. Согласились бы вы за хорошее вознаграждение выйти замуж за человека, которым я очень интересуюсь?
Девушка отрицательно покачала головой; он и это одобрил.
— Великолепно! Вы не сказали, что я вас оскорбляю или что вы не можете выйти замуж из-за денег.
Эйлин стала сомневаться, в здравом ли она уме. Ей нравился этот человек. Она верила в его искренность и чувствовала себя в полной безопасности с ним.
Его толстые губы и мясистый нос производили, правда, отталкивающее впечатление, но она и не ожидала найти героя в жизни. Никто не был совершенно хорош, и никто не был совершенно дурен.
— Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы говорите: может быть, он величайший негодяй, как о нем думает Карлтон и ему подобные. Но меня понять трудно, не потому что я претендую на величие, а потому что поле, на котором я работаю, громадно. Я надеялся, мисс Риверс, что ваше сердце свободно.
— Я думаю, что оно свободно, — сказала она.
— Это значит, что оно несвободно. Я хотел бы, чтобы вы вышли за того, кого я люблю. Я вызвал что-то из хаоса, сияющие огни, таинственные звуки. Я говорю, точно я божество, но я говорю правду. Много лет я ищу жену.
Он наклонился над столом, и голос его понизился.
— Сказать вам что-то?
И хотя она не ответила ни знаком, ни словом, он почувствовал, что интерес ее возрастает.
— Если бы вы сказали «да», моя жизнь была бы кончена. Я эгоистически рад, что вы удержались. Если бы вы сказали «да», все великолепие Гарло Великолепного рассыпалось бы прахом.
На мгновение она подумала, что он пьян, но он был трезв и разумен.
— Все это странно, не правда ли? Вы мне нравитесь, и Карлтон тоже, беспринципный, но отличный человек. Он теперь ждет вас около дома. Ваш жилец, некий мистер Браун, также.
Эйлин вздохнула.
— Он ведь сыщик. Карлтон боится за вас, он меня подозревает в самых мрачных намерениях. А может быть, я вам когда-нибудь и пригожусь. Хотел бы я дать вам миллион и посмотреть, что вы из него сделаете.
Он протянул руку, и девушка без колебаний пожала ее.
— А за кого я должна выйти?
— За человека с золотой бородой, — засмеялся Гарло.
Она вышла из дому ошеломленная и остановилась с радостным восклицанием. Джим Карлтон стоял на тротуаре, а с ним мистер Браун.
Гарло подождал, пока дверь закрылась за его гостьей, и, входя в лифт, увидел свою желтолицую экономку.
— Чего ей надо было здесь? — спросила она.
— Свободы действий, — ответил Гарло.
— Мне она не нравится.
— А мне, наоборот, очень понравилась, я просил ее выйти замуж.
— За вас?
— Нет, — он встряхнул головой. — Я не безумец, я очень умен. Я могу смотреть истине в глаза, а это самая мудрая вещь. Теперь я иду к Марлингу.
Он запер за собой дверь и со вздохом облегчения сел в глубокое кресло.
Бородатый человек оглянулся.
— Сегодня она страшно злая, — сказал он. — Она была так груба, когда я пожаловался на рыбу.
— К черту ее! У вас должно быть все, чего вы пожелаете, милый Саул. Что вы читаете?
Марлинг перевернул книгу, чтобы прочесть заглавие,
— Объяснение снов, — сказал он.
— Ах, это Фрейд! Бросьте его в мусорный ящик.
— Я его не очень-то понимаю.
— Бросьте, сегодня я видел сон про вас; я видел во сне подходящую вам жену.
— Жену? Я не хочу жены, вы это знаете! — Руки Марлинга дрожали. — А вы, Гарло, мечтаете когда-нибудь? — спросил он.
— Я? Я постоянно мечтаю о разных шутках.
Английские преступники свои преступления называют «шутками»; они «вышучивают» своих жертв.
Мистер Гарло слышал как-то это выражение и не забыл его. Это словечко отлично выражало его внутреннее отношение к различным своим операциям; хорошая шутка действовала возбуждающе на его тело и душу.
Как-то он предложил крупной резиновой фирме продать ему весь ее запас по очень выгодной цене. Фирма и ее филиалы, пронюхав что-то, подняли цены. Он три месяца покупал резину, только не у Соединенного общества, и однажды склады этого общества устроили иллюминацию на рейде Мерси.
Это была славная шутка. Мистер Гарло целую неделю посмеивался, не потому, что он получил громадные барыши, а потому, что это была настоящая шутка, деньги же не имели для него цены.
— Не люблю я ваших шуток, — серьезно заметил Марлинг.
— Мне не надо было говорить о них с вами, — сказал мистер Гарло, подавляя зевоту, — но ведь у меня нет от вас секретов, Саул Марлинг. Мне нравится дразнить вашу возвышенную честность. Пойдемте гулять на крышу, гам я расскажу вам величайшую из моих шуток. Она начинается здесь парадным обедом, а кончится тем, что кто-то заработает двадцать миллионов и будет потом жить припеваючи.
Эйлин было тяжело вынимать бумажку, поднятую ею в библиотеке мистера Гарло. Этот большой человек поставил ее на должное место, а она не удержалась на нем. Что бы ни думал о нем Джим, но Гарло мог претендовать на величие.
Она почувствовала, что пора передать бумажку своему спутнику.
— Я не буду оправдывать себя, — сказала она откровенно. — Я сделала ужасную гадость и даже не могу сказать, что я сделала это для вас: низкое любопытство руководило мною.
Они остановились под деревом, и он прочел записку.
— Марлинг! — задыхаясь, сказал Джим. — Боже мой!
Эффект, произведенный нацарапанными на бумажке словами, поразил ее. Он тщательно сложил записку и положил в карман.
— Марлинг, Ингл, миссис Гиббинс, — заговорил он своим обычным шутливым тоном. — Вот свяжите-ка всю эту путаницу с запиской мистера Марлинга, в которой он просит оставить ему его письменные принадлежности. Возьмите дядюшку с его фильмовым безумием, прибавьте сюда миссис Гиббинс с ее возлюбленным Уильямом Смитом, объясните неотправленное письмо, найденное в замерзшей луже, — и создайте из всего этого ясную картину.
— О чем вы говорите? — беспомощно спросила девушка.
— Вы не знаете? Элк тоже не знает. Я не уверен, что и сам я знаю, но хотел бы, чтобы следующие десять дней уже прошли.
Глава 12
Глава 13
Глава 14
— Да. Мистер Гарло просил, чтобы меня прислали к нему, его секретарь заболел…
— О, так вот что! — с несомненным облегчением сказала миссис Эдвинс.
И вдруг в уме Эйлин, как молния, пронеслась мысль, что миссис Эдвинс и была та Л.Эдвинс, о которой говорилось в завещании мисс Мерси Гарло. Женщина как будто уловила ее мысль и сказала:
— Я миссис Люси Эдвинс, экономка мистера Гарло.
Эйлин пробормотала что-то вежливое и ждала, что будет дальше. Но дальше не было ничего, и миссис Эдвинс выплыла из комнаты, а Эйлин предалась раскаянию. Она готова была бросить бумажку в печку, но мысль о Карлтоне удержала ее: как будто Марлинг был ему известен.
Прошло десять минут, и мистер Гарло медленно вошел в комнату.
— Моя экономка приходила сюда?
— Да, — коротко ответила Эйлин и стала ждать, что он скажет дальше.
— Моя экономка, — заговорил он медленно, — самая неуравновешенная женщина из всех, каких я знал! Она самая подозрительная и самая надоедливая.
Глаза его не отрывались от лица девушки.
— А вы знаете, зачем я вызвал вас?
Вопрос поставил ее в тупик.
— Мне не надо было писать никакого письма, — улыбнулся он. — Это просто был способ заполучить вас сюда одну для небольшого разговора. Мне очень нравится, что вы не побледнели и ничем не обнаруживаете волнения. Если бы было иначе, я открыл бы вам дверь и вежливо пожелал спокойной ночи.
Он ожидал, что она скажет.
— Я не вполне понимаю, что вам угодно, мистер Гарло.
— Правда? А я боялся, что вы поняли, и поняли неправильно!
Он ходил взад и вперед по комнате.
— Мне нужна точка зрения, нужен угол. Я этого не добьюсь от рядового человека. Вы не рядовой человек, но и не блестящий, простите мою откровенность. Вы просто нормальная женщина. Вам незачем идти в услужение.
Он внезапно остановился, посмотрел на нее и, указывая на дверь, сказал:
— Дверь заперта. В доме нет никого, кроме меня и моей экономки. Телефон направо от вас разъединен. Я влюблен в вас.
Он остановился и одобрительно кивнул.
— Немного покраснели — от гнева; вы не дрожите — может быть, это придет потом. Пожалуйста, нажмите звонок, так.
Эйлин механически повиновалась, и тотчас же дверь отворилась и вошел лакей.
— Подождите в людской комнате, пока эта барышня не уйдет, Томас, мне надо бросить письмо в почтовый ящик.
Лакей поклонился и вышел. Гарло улыбнулся.
— Видите, я дважды обманул вас: дверь была не заперта и в доме есть люди. Теперь я вас узнал, раньше я не был уверен. И, конечно, я не влюблен в вас, хотя вы мне нравитесь. Если вам хочется позвать Джемса Карлтона, телефон к вашим услугам.
— Скажите, пожалуйста, — спокойно сказала Эйлин, — что это все значит?
Он стоял теперь у стола, и его белые пальцы выбивали дробь.
— Я узнал вас, это самое главное, — сказал Гарло. — Я могу теперь говорить с вами попросту. Согласились бы вы за хорошее вознаграждение выйти замуж за человека, которым я очень интересуюсь?
Девушка отрицательно покачала головой; он и это одобрил.
— Великолепно! Вы не сказали, что я вас оскорбляю или что вы не можете выйти замуж из-за денег.
Эйлин стала сомневаться, в здравом ли она уме. Ей нравился этот человек. Она верила в его искренность и чувствовала себя в полной безопасности с ним.
Его толстые губы и мясистый нос производили, правда, отталкивающее впечатление, но она и не ожидала найти героя в жизни. Никто не был совершенно хорош, и никто не был совершенно дурен.
— Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Вы говорите: может быть, он величайший негодяй, как о нем думает Карлтон и ему подобные. Но меня понять трудно, не потому что я претендую на величие, а потому что поле, на котором я работаю, громадно. Я надеялся, мисс Риверс, что ваше сердце свободно.
— Я думаю, что оно свободно, — сказала она.
— Это значит, что оно несвободно. Я хотел бы, чтобы вы вышли за того, кого я люблю. Я вызвал что-то из хаоса, сияющие огни, таинственные звуки. Я говорю, точно я божество, но я говорю правду. Много лет я ищу жену.
Он наклонился над столом, и голос его понизился.
— Сказать вам что-то?
И хотя она не ответила ни знаком, ни словом, он почувствовал, что интерес ее возрастает.
— Если бы вы сказали «да», моя жизнь была бы кончена. Я эгоистически рад, что вы удержались. Если бы вы сказали «да», все великолепие Гарло Великолепного рассыпалось бы прахом.
На мгновение она подумала, что он пьян, но он был трезв и разумен.
— Все это странно, не правда ли? Вы мне нравитесь, и Карлтон тоже, беспринципный, но отличный человек. Он теперь ждет вас около дома. Ваш жилец, некий мистер Браун, также.
Эйлин вздохнула.
— Он ведь сыщик. Карлтон боится за вас, он меня подозревает в самых мрачных намерениях. А может быть, я вам когда-нибудь и пригожусь. Хотел бы я дать вам миллион и посмотреть, что вы из него сделаете.
Он протянул руку, и девушка без колебаний пожала ее.
— А за кого я должна выйти?
— За человека с золотой бородой, — засмеялся Гарло.
Она вышла из дому ошеломленная и остановилась с радостным восклицанием. Джим Карлтон стоял на тротуаре, а с ним мистер Браун.
Гарло подождал, пока дверь закрылась за его гостьей, и, входя в лифт, увидел свою желтолицую экономку.
— Чего ей надо было здесь? — спросила она.
— Свободы действий, — ответил Гарло.
— Мне она не нравится.
— А мне, наоборот, очень понравилась, я просил ее выйти замуж.
— За вас?
— Нет, — он встряхнул головой. — Я не безумец, я очень умен. Я могу смотреть истине в глаза, а это самая мудрая вещь. Теперь я иду к Марлингу.
Он запер за собой дверь и со вздохом облегчения сел в глубокое кресло.
Бородатый человек оглянулся.
— Сегодня она страшно злая, — сказал он. — Она была так груба, когда я пожаловался на рыбу.
— К черту ее! У вас должно быть все, чего вы пожелаете, милый Саул. Что вы читаете?
Марлинг перевернул книгу, чтобы прочесть заглавие,
— Объяснение снов, — сказал он.
— Ах, это Фрейд! Бросьте его в мусорный ящик.
— Я его не очень-то понимаю.
— Бросьте, сегодня я видел сон про вас; я видел во сне подходящую вам жену.
— Жену? Я не хочу жены, вы это знаете! — Руки Марлинга дрожали. — А вы, Гарло, мечтаете когда-нибудь? — спросил он.
— Я? Я постоянно мечтаю о разных шутках.
Английские преступники свои преступления называют «шутками»; они «вышучивают» своих жертв.
Мистер Гарло слышал как-то это выражение и не забыл его. Это словечко отлично выражало его внутреннее отношение к различным своим операциям; хорошая шутка действовала возбуждающе на его тело и душу.
Как-то он предложил крупной резиновой фирме продать ему весь ее запас по очень выгодной цене. Фирма и ее филиалы, пронюхав что-то, подняли цены. Он три месяца покупал резину, только не у Соединенного общества, и однажды склады этого общества устроили иллюминацию на рейде Мерси.
Это была славная шутка. Мистер Гарло целую неделю посмеивался, не потому, что он получил громадные барыши, а потому, что это была настоящая шутка, деньги же не имели для него цены.
— Не люблю я ваших шуток, — серьезно заметил Марлинг.
— Мне не надо было говорить о них с вами, — сказал мистер Гарло, подавляя зевоту, — но ведь у меня нет от вас секретов, Саул Марлинг. Мне нравится дразнить вашу возвышенную честность. Пойдемте гулять на крышу, гам я расскажу вам величайшую из моих шуток. Она начинается здесь парадным обедом, а кончится тем, что кто-то заработает двадцать миллионов и будет потом жить припеваючи.
Эйлин было тяжело вынимать бумажку, поднятую ею в библиотеке мистера Гарло. Этот большой человек поставил ее на должное место, а она не удержалась на нем. Что бы ни думал о нем Джим, но Гарло мог претендовать на величие.
Она почувствовала, что пора передать бумажку своему спутнику.
— Я не буду оправдывать себя, — сказала она откровенно. — Я сделала ужасную гадость и даже не могу сказать, что я сделала это для вас: низкое любопытство руководило мною.
Они остановились под деревом, и он прочел записку.
— Марлинг! — задыхаясь, сказал Джим. — Боже мой!
Эффект, произведенный нацарапанными на бумажке словами, поразил ее. Он тщательно сложил записку и положил в карман.
— Марлинг, Ингл, миссис Гиббинс, — заговорил он своим обычным шутливым тоном. — Вот свяжите-ка всю эту путаницу с запиской мистера Марлинга, в которой он просит оставить ему его письменные принадлежности. Возьмите дядюшку с его фильмовым безумием, прибавьте сюда миссис Гиббинс с ее возлюбленным Уильямом Смитом, объясните неотправленное письмо, найденное в замерзшей луже, — и создайте из всего этого ясную картину.
— О чем вы говорите? — беспомощно спросила девушка.
— Вы не знаете? Элк тоже не знает. Я не уверен, что и сам я знаю, но хотел бы, чтобы следующие десять дней уже прошли.
Глава 12
Эйлин рассердилась.
— Вы ужасно таинственны. Я всегда думала, что тайны сыщиков просто выдумки писателей сенсационных романов.
— Вы бывали когда-нибудь в парламенте? — неожиданно спросил Джим.
Она покачала головой:
— Нет.
— Ну, так пойдемте. Там вы увидите нечто более интересное, чем выставка картин.
По правде говоря, Эйлин мало интересовалась политикой, но здание парламента произвело на нее впечатление. Высокий холл, широкая лестница, гулкие коридоры с торопливо движущимися по ним фигурами, таинственность происходившего за дверями вызвали в ней совершенно новое ощущение.
Джим исчез, потом вернулся с билетом. Они поднялись по лестнице, и их впустили в одну из галерей.
Ее первым чувством было разочарование. Зал парламента оказался гораздо меньше, чем она ожидала. Членов парламента было мало, и никто из них не слушал оратора. Казалось, один спикер под своим балдахином обнаруживал интерес к речи.
Зал начал наполняться; люди непрерывной процессией входили и занимали свои места. Оратор все еще гудел. Джим коснулся руки Эйлин и кивнул. Из-за кресла спикера вышел человек, в котором она узнала сэра Джозефа Лейтона, министра иностранных дел. Он уселся на передней скамье и погладил усы; оратор умолк и сел. Кто-то встал и предложил министру вопрос.
В это время рука Джима коснулась ее руки.
— Я пойду повидаться с ним. Вы меня подождете в коридоре? — спросил он шепотом.
Эйлин кивнула.
Министр вышел из зала минут через десять, помахал рукой сыщику в знак приветствия и взял его под руку.
— Ну, как дела? — спросил он, когда они пришли в его комнату. — Опять Гарло, да? В дипломатических кругах Европы что-то темное, страшное?
Он засмеялся своей шутке, сел за громадный стол и набил себе трубку из жестянки с табаком.
— Гарло, Гарло, — сказал он с добродушным нетерпением. — Все говорят об этом Гарло. На днях у меня будет разговор с ним. В четверг он дает обед, и я обещал заехать перед парламентом.
— По какому же случаю этот обед? — спросил Джим Карлтон.
— Видите ли, он ведь тайный дипломат. Он узнал, что на Балканах может произойти столкновение— в сущности, драка между двумя кровожадными разбойниками, — и своим обедом он протягивает оливковую ветвь посланникам двух замешанных в конфликте держав. На обед я пойти не могу, но приду на послеобеденный прием. Ну, а у вас какие новости? — отрывисто спросил он.
— Я сам пришел за новостями и никаких не принес, сэр Джозеф. Известное облако не рассеивается?
— Облако! — возмущенно воскликнул министр.
— Я говорю о боннском инциденте, — сказал Карл-тон, и сэра Джозефа взорвало.
— Никакого инцидента не было! Просто вульгарная стычка между пожилым и чванным штабным полковником и бесстыдным щенком, этим французским унтер-офицером. Мальчишка был наказан французами, а военное министерство сместило полковника. Тем и кончился этот инцидент.
Джим вернулся к своей спутнице и узнал, что парламент не произвел на нее сильного впечатления; весь вечер, пока он был с нею, говорила она, а он только односложно отвечал ей. Эйлин догадалась, что произошло нечто необычное, и не подшучивала над его молчаливостью.
У двери ее пансиона Джим спросил:
— Вы ничего не имеете против Брауна?
— Я хотела об этом поговорить с вами. Почему я взята под наблюдение — так, кажется, у вас говорят?
— А вас это тяготит?
— Нет, но как-то смешно.
— Чувство юмора великая вещь, — заметил Джим и попрощался.
Элка не было в Скотленд-Ярде, он ушел к себе домой; Джиму было неприятно, что Элк уже знал об обеде.
— Я узнал только сегодня днем, — сказал Элк. — Мы бы ничего не знали, если бы Гарло не обратился за городовыми для дежурства у его подъезда. — Маленькие глаза сыщика серьезно смотрели на Джима. — А еще, сынок, вот что я скажу: Рата-синдикат купил себе на Мургетской улице новый дом для конторы. Элленбери уже занял его и удвоил штат служащих. Вот человек, на которого стоит посмотреть.
— Я и собираюсь это сделать, — сказал Джим. — Кто же он теперь: юрист или финансист?
— Юрист. Но с финансовым делом он так же знаком, как и с юридическим. Кажется мне, что они уже на крюке. У нас никогда не было жалоб на него, но шептали что-то насчет его финансового положения. В давно минувшие дни он вел дела каких-то подозрительных людей и потерял много на бирже.
— Это он живет в Норвуде?
— Норвуд, — начал задумчиво Элк, — это откуда приходили письма для миссис Гиббинс. Вы не хотите, чтобы Гарло знал, что вы заинтересованы делом Гиббинс? Но Элленбери вас не знает, вы можете зайти к нему под каким-нибудь предлогом, только надо быть очень осторожным.
— Каким образом он добирается из Норвуда в Сити?
— В поезде вы его не встретите, он ездит в наемном автомобиле. Его адрес — Ройальтон-хауз, он живет там с больной женой. За ним неизвестно никаких пороков, кроме того, что он друг Гарло, и ни с какой стороны к нему не подступишься. Но если бы вы могли как-нибудь познакомиться с ним, он мог бы сказать вам кое-что.
— Вы уверены, что Элленбери работает вместе с Гарло?
— Работает с ним? — Элк презрительно плюнул в огонь. — Они прямо как братья. Помните арестантский дом, который Гарло подарил благодарной нации? Так покупал землю и давал распоряжения строителям не кто иной, как Элленбери. Когда стены здания были доведены до половины человеческого роста, произошло что-то вроде стачки: работали иностранцы, и пришлось всех рабочих отправить — кого в Италию, кого в Германию. Вот тогда и вышла наружу связь между этими двумя людьми, хотя мы только через год узнали, что Элленбери работает с Гарло.
Джим решил идти напролом, но Элленбери уже был подготовлен к его посещению.
— Вы ужасно таинственны. Я всегда думала, что тайны сыщиков просто выдумки писателей сенсационных романов.
— Вы бывали когда-нибудь в парламенте? — неожиданно спросил Джим.
Она покачала головой:
— Нет.
— Ну, так пойдемте. Там вы увидите нечто более интересное, чем выставка картин.
По правде говоря, Эйлин мало интересовалась политикой, но здание парламента произвело на нее впечатление. Высокий холл, широкая лестница, гулкие коридоры с торопливо движущимися по ним фигурами, таинственность происходившего за дверями вызвали в ней совершенно новое ощущение.
Джим исчез, потом вернулся с билетом. Они поднялись по лестнице, и их впустили в одну из галерей.
Ее первым чувством было разочарование. Зал парламента оказался гораздо меньше, чем она ожидала. Членов парламента было мало, и никто из них не слушал оратора. Казалось, один спикер под своим балдахином обнаруживал интерес к речи.
Зал начал наполняться; люди непрерывной процессией входили и занимали свои места. Оратор все еще гудел. Джим коснулся руки Эйлин и кивнул. Из-за кресла спикера вышел человек, в котором она узнала сэра Джозефа Лейтона, министра иностранных дел. Он уселся на передней скамье и погладил усы; оратор умолк и сел. Кто-то встал и предложил министру вопрос.
В это время рука Джима коснулась ее руки.
— Я пойду повидаться с ним. Вы меня подождете в коридоре? — спросил он шепотом.
Эйлин кивнула.
Министр вышел из зала минут через десять, помахал рукой сыщику в знак приветствия и взял его под руку.
— Ну, как дела? — спросил он, когда они пришли в его комнату. — Опять Гарло, да? В дипломатических кругах Европы что-то темное, страшное?
Он засмеялся своей шутке, сел за громадный стол и набил себе трубку из жестянки с табаком.
— Гарло, Гарло, — сказал он с добродушным нетерпением. — Все говорят об этом Гарло. На днях у меня будет разговор с ним. В четверг он дает обед, и я обещал заехать перед парламентом.
— По какому же случаю этот обед? — спросил Джим Карлтон.
— Видите ли, он ведь тайный дипломат. Он узнал, что на Балканах может произойти столкновение— в сущности, драка между двумя кровожадными разбойниками, — и своим обедом он протягивает оливковую ветвь посланникам двух замешанных в конфликте держав. На обед я пойти не могу, но приду на послеобеденный прием. Ну, а у вас какие новости? — отрывисто спросил он.
— Я сам пришел за новостями и никаких не принес, сэр Джозеф. Известное облако не рассеивается?
— Облако! — возмущенно воскликнул министр.
— Я говорю о боннском инциденте, — сказал Карл-тон, и сэра Джозефа взорвало.
— Никакого инцидента не было! Просто вульгарная стычка между пожилым и чванным штабным полковником и бесстыдным щенком, этим французским унтер-офицером. Мальчишка был наказан французами, а военное министерство сместило полковника. Тем и кончился этот инцидент.
Джим вернулся к своей спутнице и узнал, что парламент не произвел на нее сильного впечатления; весь вечер, пока он был с нею, говорила она, а он только односложно отвечал ей. Эйлин догадалась, что произошло нечто необычное, и не подшучивала над его молчаливостью.
У двери ее пансиона Джим спросил:
— Вы ничего не имеете против Брауна?
— Я хотела об этом поговорить с вами. Почему я взята под наблюдение — так, кажется, у вас говорят?
— А вас это тяготит?
— Нет, но как-то смешно.
— Чувство юмора великая вещь, — заметил Джим и попрощался.
Элка не было в Скотленд-Ярде, он ушел к себе домой; Джиму было неприятно, что Элк уже знал об обеде.
— Я узнал только сегодня днем, — сказал Элк. — Мы бы ничего не знали, если бы Гарло не обратился за городовыми для дежурства у его подъезда. — Маленькие глаза сыщика серьезно смотрели на Джима. — А еще, сынок, вот что я скажу: Рата-синдикат купил себе на Мургетской улице новый дом для конторы. Элленбери уже занял его и удвоил штат служащих. Вот человек, на которого стоит посмотреть.
— Я и собираюсь это сделать, — сказал Джим. — Кто же он теперь: юрист или финансист?
— Юрист. Но с финансовым делом он так же знаком, как и с юридическим. Кажется мне, что они уже на крюке. У нас никогда не было жалоб на него, но шептали что-то насчет его финансового положения. В давно минувшие дни он вел дела каких-то подозрительных людей и потерял много на бирже.
— Это он живет в Норвуде?
— Норвуд, — начал задумчиво Элк, — это откуда приходили письма для миссис Гиббинс. Вы не хотите, чтобы Гарло знал, что вы заинтересованы делом Гиббинс? Но Элленбери вас не знает, вы можете зайти к нему под каким-нибудь предлогом, только надо быть очень осторожным.
— Каким образом он добирается из Норвуда в Сити?
— В поезде вы его не встретите, он ездит в наемном автомобиле. Его адрес — Ройальтон-хауз, он живет там с больной женой. За ним неизвестно никаких пороков, кроме того, что он друг Гарло, и ни с какой стороны к нему не подступишься. Но если бы вы могли как-нибудь познакомиться с ним, он мог бы сказать вам кое-что.
— Вы уверены, что Элленбери работает вместе с Гарло?
— Работает с ним? — Элк презрительно плюнул в огонь. — Они прямо как братья. Помните арестантский дом, который Гарло подарил благодарной нации? Так покупал землю и давал распоряжения строителям не кто иной, как Элленбери. Когда стены здания были доведены до половины человеческого роста, произошло что-то вроде стачки: работали иностранцы, и пришлось всех рабочих отправить — кого в Италию, кого в Германию. Вот тогда и вышла наружу связь между этими двумя людьми, хотя мы только через год узнали, что Элленбери работает с Гарло.
Джим решил идти напролом, но Элленбери уже был подготовлен к его посещению.
Глава 13
Мистер Элленбери жил в большом безобразном доме между Норвудом и Энерли. Дом имел форму куба, со стороны дороги была широкая каменная лестница.
Ройальтон-хауз находился в центре участка, на котором был разбит розарий, имелся огород, теннисная площадка, беседка и тощий фонтан.
В этот декабрьский день Элленбери сидел за своим бюро в большой задумчивости. Он состарился раньше времени в жизненной борьбе. Он любил лошадей и двадцать лет мечтал о победах на гонках.
Но он был несчастлив в лошадином спорте и в семейной жизни. Жена его была больна. Ни один доктор не мог понять ее болезни Миссис Элленбери, подобно другим женщинам, работала, гуляла, управляла слугами, приглашала гостей, ходила в театр, играла в теннис, а лет двадцать тому назад решила, что приятнее всего лежать в постели, читать романы и ужасаться описываемой в них испорченности общества.
В сущности, мистер Элленбери был доволен тем, как сложились обстоятельства, и, зная, что жена его не испытывает никаких страданий, охотно вернулся к холостой жизни. Каждое утро и каждый вечер он заходил к ней и спрашивал:
— Ну, как у нас сегодня?
— Все так же, нисколько не хуже.
— Отлично! Может быть, тебе что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо, у меня все есть.
Элленбери поздно вернулся из Рата-синдиката после утомительного дня. Обыкновенно он управлял синдикатом из собственной маленькой конторы, не обнаруживая своего участия в его операциях. Но последняя затея Гарло была таких гигантских размеров, что ему пришлось выйти на свет Божий, и его связь с подозрительной фирмой стала общеизвестной. Он, потихоньку обкрадывавший своих клиентов и избавленный от тюрьмы вмешательством мистера Гарло, стыдился клейма, наложенного на него близостью с фирмой, которую открыто называли недобросовестной.
Элленбери был рабом Гарло, и эта рана в его душе никогда не заживала. Он ненавидел Гарло с такой злобой, которую нельзя было в нем подозревать, глядя на его кроткое увядшее лицо.
Для него Гарло был воплощением зла, земным дьяволом, опутавшим его душу медными цепями. Он только и мечтал о том, чтобы унизить его, засадить в тюрьму, обобрать.
В комнате над его головой лежала жена, погруженная в саморазоблачения какой-то фантастической графини. У нее был свой капиталец, дом, принадлежащий ей. Обобрав Гарло, он мог бы увеличить ее средства разумными выдачами. Гарло никогда не вмешивался в его распоряжения. Он приказывал, как поступить с деньгами, по каким счетам заплатить — и больше ничего. По окончании сделки он выбрасывал своему помощнику тысячу или две, как собаке кость.
Элленбери никогда не был так богат, как теперь. Он спокойно смотрел на чужого человека, подходящего к его дому, а когда-то в каждом прохожем подозревал посланного от шерифа.
Элленбери привык к достатку; для него он стал нормальным условием жизни, и он возненавидел источник своего возрастающего богатства. Раб, в лучшем случае вольноотпущенник! Если Гарло пальцем кивал ему, он должен был бросаться на его зов; если во время автомобильного путешествия Гарло телеграфировал ему: «Будьте там-то» — он должен был бросать свою работу и мчаться в какое-нибудь невероятное место, он, Франклин Элленбери, юрист, окончивший один из известнейших университетов!
Неудивительно, что он сидел ночью и кусал себе ногти.
— Господин желает вас видеть.
— Меня видеть… — точно проснулся он. — В такой час? Кто он? Чего он хочет?
— Он ожидает в автомобиле.
Элленбери быстро вскочил и выбежал из комнаты
— Это вы, Элленбери? — раздался голос из темного автомобиля.
— Да, мистер Гарло.
— Вы должны навести справки по делу Гиббинс; вероятно, завтра же Карлтон к вам зайдет, он ведь узнал, что письма посылались из Норвуда. Отчего вы их не посылали из Лондона?
— Я думал… я хотел действовать подальше от моей конторы.
— Все-таки вы могли посылать их из Лондона. Не пытайтесь скрывать, что письма посылались вами. Миссис Гиббинс была ваша прежняя служанка. Вы когда-то говорили, что у вас была служанка с похожим именем…
— Она уже умерла, — начал Элленбери.
— Тем легче вам лгать! — был ответ. — В Рата-синдикате все идет гладко?
— Все в порядке, мистер Гарло.
— Хорошо.
Вот весь Гарло! Не просит, а приказывает, и никогда не сомневается, что приказ будет исполнен.
Элленбери медленно пошел назад в свой кабинет, отпустил прислугу спать и до утра изучал расписание континентальных поездов: Мадрид, Мюнхен, Кордова, Бухарест — чудные места!
Когда он проходил мимо спальни жены, она позвала его.
— Мне нездоровится, — капризно сказала она, — я не могу спать.
Он легко успокоил ее, зная, что в десять часов она поужинала так, что сельский рабочий был бы сыт.
Ройальтон-хауз находился в центре участка, на котором был разбит розарий, имелся огород, теннисная площадка, беседка и тощий фонтан.
В этот декабрьский день Элленбери сидел за своим бюро в большой задумчивости. Он состарился раньше времени в жизненной борьбе. Он любил лошадей и двадцать лет мечтал о победах на гонках.
Но он был несчастлив в лошадином спорте и в семейной жизни. Жена его была больна. Ни один доктор не мог понять ее болезни Миссис Элленбери, подобно другим женщинам, работала, гуляла, управляла слугами, приглашала гостей, ходила в театр, играла в теннис, а лет двадцать тому назад решила, что приятнее всего лежать в постели, читать романы и ужасаться описываемой в них испорченности общества.
В сущности, мистер Элленбери был доволен тем, как сложились обстоятельства, и, зная, что жена его не испытывает никаких страданий, охотно вернулся к холостой жизни. Каждое утро и каждый вечер он заходил к ней и спрашивал:
— Ну, как у нас сегодня?
— Все так же, нисколько не хуже.
— Отлично! Может быть, тебе что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо, у меня все есть.
Элленбери поздно вернулся из Рата-синдиката после утомительного дня. Обыкновенно он управлял синдикатом из собственной маленькой конторы, не обнаруживая своего участия в его операциях. Но последняя затея Гарло была таких гигантских размеров, что ему пришлось выйти на свет Божий, и его связь с подозрительной фирмой стала общеизвестной. Он, потихоньку обкрадывавший своих клиентов и избавленный от тюрьмы вмешательством мистера Гарло, стыдился клейма, наложенного на него близостью с фирмой, которую открыто называли недобросовестной.
Элленбери был рабом Гарло, и эта рана в его душе никогда не заживала. Он ненавидел Гарло с такой злобой, которую нельзя было в нем подозревать, глядя на его кроткое увядшее лицо.
Для него Гарло был воплощением зла, земным дьяволом, опутавшим его душу медными цепями. Он только и мечтал о том, чтобы унизить его, засадить в тюрьму, обобрать.
В комнате над его головой лежала жена, погруженная в саморазоблачения какой-то фантастической графини. У нее был свой капиталец, дом, принадлежащий ей. Обобрав Гарло, он мог бы увеличить ее средства разумными выдачами. Гарло никогда не вмешивался в его распоряжения. Он приказывал, как поступить с деньгами, по каким счетам заплатить — и больше ничего. По окончании сделки он выбрасывал своему помощнику тысячу или две, как собаке кость.
Элленбери никогда не был так богат, как теперь. Он спокойно смотрел на чужого человека, подходящего к его дому, а когда-то в каждом прохожем подозревал посланного от шерифа.
Элленбери привык к достатку; для него он стал нормальным условием жизни, и он возненавидел источник своего возрастающего богатства. Раб, в лучшем случае вольноотпущенник! Если Гарло пальцем кивал ему, он должен был бросаться на его зов; если во время автомобильного путешествия Гарло телеграфировал ему: «Будьте там-то» — он должен был бросать свою работу и мчаться в какое-нибудь невероятное место, он, Франклин Элленбери, юрист, окончивший один из известнейших университетов!
Неудивительно, что он сидел ночью и кусал себе ногти.
— Господин желает вас видеть.
— Меня видеть… — точно проснулся он. — В такой час? Кто он? Чего он хочет?
— Он ожидает в автомобиле.
Элленбери быстро вскочил и выбежал из комнаты
— Это вы, Элленбери? — раздался голос из темного автомобиля.
— Да, мистер Гарло.
— Вы должны навести справки по делу Гиббинс; вероятно, завтра же Карлтон к вам зайдет, он ведь узнал, что письма посылались из Норвуда. Отчего вы их не посылали из Лондона?
— Я думал… я хотел действовать подальше от моей конторы.
— Все-таки вы могли посылать их из Лондона. Не пытайтесь скрывать, что письма посылались вами. Миссис Гиббинс была ваша прежняя служанка. Вы когда-то говорили, что у вас была служанка с похожим именем…
— Она уже умерла, — начал Элленбери.
— Тем легче вам лгать! — был ответ. — В Рата-синдикате все идет гладко?
— Все в порядке, мистер Гарло.
— Хорошо.
Вот весь Гарло! Не просит, а приказывает, и никогда не сомневается, что приказ будет исполнен.
Элленбери медленно пошел назад в свой кабинет, отпустил прислугу спать и до утра изучал расписание континентальных поездов: Мадрид, Мюнхен, Кордова, Бухарест — чудные места!
Когда он проходил мимо спальни жены, она позвала его.
— Мне нездоровится, — капризно сказала она, — я не могу спать.
Он легко успокоил ее, зная, что в десять часов она поужинала так, что сельский рабочий был бы сыт.
Глава 14
Гарло обладал даром предвидеть поступки своих врагов. Джим пришел на другое утро в контору Элленбери, и когда тот отказал ему в приеме, Карлтон подал свою карточку.
Через несколько секунд клерк ввел его в какой-то шкаф — так мала была комната. Элленбери встал из-за своего миниатюрного бюро и протянул ему слабую влажную руку.
— Здравствуйте, инспектор, — сказал он. — К нам редко заходят гости из Скотленд-Ярда. Могу спросить, что вам угодно?
— Я собираю справки по делу о смерти женщины по фамилии Гиббинс, — сказал Карлтон.
Элленбери не удивился. Он низко наклонил голову, как бы обдумывая ответ.
— Это о женщине, которая была вытащена из Риджентского канала несколько недель тому назад; я припоминаю следствие.
— Ее мать, Луиза Гиббинс, получала каждый квартал тринадцать фунтов пенсии, которые высылались вами, как я полагаю?
Карлтон рассчитывал своим вопросом так огорошить сидящего перед ним человека, что тот выдаст себя, но Элленбери опять опустил голову.
— Совершенно верно, — сказал он. — Я знал ее мать, славная была старушка, она некоторое время служила у меня. Она была очень заботлива к моей больной жене, и я уже несколько лет выплачиваю ей пенсию. Я не знал, что она умерла, пока дело об утонувшей женщине не поступило в суд.
— Пенсия прекратилась до обнаружения этих трагических фактов, — сказал Джим Карлтон и опять был поражен, когда Элленбери согласился с этим.
— Она была приостановлена, но не прекращена, — сказал он, — случайно деньги не были посланы в обычное время. К несчастью, а может, и к счастью, я заболел. Как только я вернулся в контору и отослал деньги, я узнал о смерти миссис Гиббинс. Ясно, что эта женщина вместо того, чтобы известить меня о смерти матери, скрыла этот факт, чтобы продолжать пользоваться пенсией. Если бы я узнал об этом, пока она была жива, я, конечно, подал бы на нее в суд за присвоение денег.
Карлтон понял, что о его визите Элленбери уже предупредили и что дальнейшие расспросы могли возбудить подозрение у Гарло. Поэтому он довольно ловко закончил разговор.
— Полагаю, что это последний мой допрос по поводу данного дела, — сказал он, улыбаясь. — Простите, что я вас побеспокоил, мистер Элленбери. А вы никогда не видели миссис Энни Гиббинс?
— Никогда, — ответил Элленбери, и Джим по его тону понял, что он говорит правду.
Контора мистера Стеббингса была неподалеку, и Карлтон от одного юриста пошел к другому.
Эйлин вздрогнула, когда он вошел в ее комнату.
— Мистер Стеббингс? Но зачем же… простите, я не так любопытна, как кажусь!
Стеббингса ничем нельзя было удивить, тотчас же он принял Карлтона и без всяких комментариев выслушал его рассказ.
— Я только однажды видел мистера Марлинга, — сказал он. — Это был буйный, не совсем уравновешенный человек, он уехал в Аргентину и не вернулся.
— А вы наверно знаете, что он уехал за границу? — спросил Джим.
Стеббингс как юрист был слишком осторожен, чтобы выражать уверенность в чем бы то ни было.
— Он взял билет и, вероятно, уехал; его фамилия была в списке пароходных пассажиров. Мисс Элис Гарло приказала навести справки. Полагаю, что ей хотелось как можно скорее прекратить сношения между Марлингом и мистером Гарло. Вот все, что я могу сказать.
— Как вы думаете, Марлинг мог подпасть под влияние Гарло?
— А кто в мире может устоять против власти Гарло? — резко спросил нотариус. — Я очень мало знаю о том, что делается вне моей профессии, но я пришел к заключению, что мистер Гарло тиран. Я употребляю это слово в его оригинальном и историческом значении, — поторопился он прибавить.
Джим попытался узнать что-нибудь о прежней жизни Гарло. Он был особенно заинтересован завещанием, но тут Стеббингс оказался тверд, как адамант. Он намекнул, что если бы у полиции был ордер от судебного следователя, он должен был бы рассказать все, что знает о своем прежнем клиенте, иначе же…
Когда Джим уходил, Эйлин не было в ее комнате, и он покинул Блумсбери, полностью сознавая, что из его визита ничего не вышло.
На углу у тротуара стоял блестящий лимузин, но Джим так был поглощен своими мыслями, что не заметил бы его, если бы сидящий в автомобиле человек не позвал его по имени. Джим вздрогнул и повернулся.
— Я узнал вас, — веселым голосом сказал Гарло; его манеры были образцом любезности. — Вот счастливая встреча!
— Для кого из нас? — улыбнулся Джим, опираясь локтем об оконное отверстие и смотря прямо в лицо Гарло.
— Надеюсь, для обоих! Садитесь, я отвезу вас, куда вам надо. У меня есть к вам приглашение и предложение.
Джим сел в автомобиль. Гарло был отличный шофер,
— Не согласитесь ли вы зайти ко мне? Может, у вас найдется время?
Джим согласился. Пока они не вошли в библиотеку, Гарло не говорил ни о чем серьезном.
— Кто-то следил за вами, — сказал он, — я видел краешком глаза. Конечно, кто-нибудь из Скотленд-Ярда. Закон очень дорожит вами, мой милый, — слегка засмеялся он. — Но я на вас не сержусь за то, что вы не доверяете мне! По моей теории лучше подвергнуть полицейскому надзору дюжину невинных людей, чем упустить одного преступника. Только это слегка действует на нервы, если вы знаете, что за вами следят. Хотя я, конечно, мог бы сразу прекратить это: мог бы купить газету «Курьер», как раз продается, и сделать вашу жизнь очень неприятной; мог бы подстроить так, что дюжина членов парламента сделала бы запрос, чем вы, черт возьми, занимаетесь. Да, есть такое множество способов сломить вас и ваше непосредственное начальство, что они даже не умещаются в голове.
У Джима было тревожное чувство, что это не только хвастовство.
— Но не беспокойтесь, — продолжал Гарло, — это мне немного надоедает, но еще более забавляет. Я почти выше закона! Звучит глупо? — Он хлопнул себя по колену и громко рассмеялся. — Конечно, выше, и вы это знаете. Пока я не выкину какой-нибудь штуки, так что даже полиция поймет, что я нарушаю закон, вы не коснетесь меня!
Через несколько секунд клерк ввел его в какой-то шкаф — так мала была комната. Элленбери встал из-за своего миниатюрного бюро и протянул ему слабую влажную руку.
— Здравствуйте, инспектор, — сказал он. — К нам редко заходят гости из Скотленд-Ярда. Могу спросить, что вам угодно?
— Я собираю справки по делу о смерти женщины по фамилии Гиббинс, — сказал Карлтон.
Элленбери не удивился. Он низко наклонил голову, как бы обдумывая ответ.
— Это о женщине, которая была вытащена из Риджентского канала несколько недель тому назад; я припоминаю следствие.
— Ее мать, Луиза Гиббинс, получала каждый квартал тринадцать фунтов пенсии, которые высылались вами, как я полагаю?
Карлтон рассчитывал своим вопросом так огорошить сидящего перед ним человека, что тот выдаст себя, но Элленбери опять опустил голову.
— Совершенно верно, — сказал он. — Я знал ее мать, славная была старушка, она некоторое время служила у меня. Она была очень заботлива к моей больной жене, и я уже несколько лет выплачиваю ей пенсию. Я не знал, что она умерла, пока дело об утонувшей женщине не поступило в суд.
— Пенсия прекратилась до обнаружения этих трагических фактов, — сказал Джим Карлтон и опять был поражен, когда Элленбери согласился с этим.
— Она была приостановлена, но не прекращена, — сказал он, — случайно деньги не были посланы в обычное время. К несчастью, а может, и к счастью, я заболел. Как только я вернулся в контору и отослал деньги, я узнал о смерти миссис Гиббинс. Ясно, что эта женщина вместо того, чтобы известить меня о смерти матери, скрыла этот факт, чтобы продолжать пользоваться пенсией. Если бы я узнал об этом, пока она была жива, я, конечно, подал бы на нее в суд за присвоение денег.
Карлтон понял, что о его визите Элленбери уже предупредили и что дальнейшие расспросы могли возбудить подозрение у Гарло. Поэтому он довольно ловко закончил разговор.
— Полагаю, что это последний мой допрос по поводу данного дела, — сказал он, улыбаясь. — Простите, что я вас побеспокоил, мистер Элленбери. А вы никогда не видели миссис Энни Гиббинс?
— Никогда, — ответил Элленбери, и Джим по его тону понял, что он говорит правду.
Контора мистера Стеббингса была неподалеку, и Карлтон от одного юриста пошел к другому.
Эйлин вздрогнула, когда он вошел в ее комнату.
— Мистер Стеббингс? Но зачем же… простите, я не так любопытна, как кажусь!
Стеббингса ничем нельзя было удивить, тотчас же он принял Карлтона и без всяких комментариев выслушал его рассказ.
— Я только однажды видел мистера Марлинга, — сказал он. — Это был буйный, не совсем уравновешенный человек, он уехал в Аргентину и не вернулся.
— А вы наверно знаете, что он уехал за границу? — спросил Джим.
Стеббингс как юрист был слишком осторожен, чтобы выражать уверенность в чем бы то ни было.
— Он взял билет и, вероятно, уехал; его фамилия была в списке пароходных пассажиров. Мисс Элис Гарло приказала навести справки. Полагаю, что ей хотелось как можно скорее прекратить сношения между Марлингом и мистером Гарло. Вот все, что я могу сказать.
— Как вы думаете, Марлинг мог подпасть под влияние Гарло?
— А кто в мире может устоять против власти Гарло? — резко спросил нотариус. — Я очень мало знаю о том, что делается вне моей профессии, но я пришел к заключению, что мистер Гарло тиран. Я употребляю это слово в его оригинальном и историческом значении, — поторопился он прибавить.
Джим попытался узнать что-нибудь о прежней жизни Гарло. Он был особенно заинтересован завещанием, но тут Стеббингс оказался тверд, как адамант. Он намекнул, что если бы у полиции был ордер от судебного следователя, он должен был бы рассказать все, что знает о своем прежнем клиенте, иначе же…
Когда Джим уходил, Эйлин не было в ее комнате, и он покинул Блумсбери, полностью сознавая, что из его визита ничего не вышло.
На углу у тротуара стоял блестящий лимузин, но Джим так был поглощен своими мыслями, что не заметил бы его, если бы сидящий в автомобиле человек не позвал его по имени. Джим вздрогнул и повернулся.
— Я узнал вас, — веселым голосом сказал Гарло; его манеры были образцом любезности. — Вот счастливая встреча!
— Для кого из нас? — улыбнулся Джим, опираясь локтем об оконное отверстие и смотря прямо в лицо Гарло.
— Надеюсь, для обоих! Садитесь, я отвезу вас, куда вам надо. У меня есть к вам приглашение и предложение.
Джим сел в автомобиль. Гарло был отличный шофер,
— Не согласитесь ли вы зайти ко мне? Может, у вас найдется время?
Джим согласился. Пока они не вошли в библиотеку, Гарло не говорил ни о чем серьезном.
— Кто-то следил за вами, — сказал он, — я видел краешком глаза. Конечно, кто-нибудь из Скотленд-Ярда. Закон очень дорожит вами, мой милый, — слегка засмеялся он. — Но я на вас не сержусь за то, что вы не доверяете мне! По моей теории лучше подвергнуть полицейскому надзору дюжину невинных людей, чем упустить одного преступника. Только это слегка действует на нервы, если вы знаете, что за вами следят. Хотя я, конечно, мог бы сразу прекратить это: мог бы купить газету «Курьер», как раз продается, и сделать вашу жизнь очень неприятной; мог бы подстроить так, что дюжина членов парламента сделала бы запрос, чем вы, черт возьми, занимаетесь. Да, есть такое множество способов сломить вас и ваше непосредственное начальство, что они даже не умещаются в голове.
У Джима было тревожное чувство, что это не только хвастовство.
— Но не беспокойтесь, — продолжал Гарло, — это мне немного надоедает, но еще более забавляет. Я почти выше закона! Звучит глупо? — Он хлопнул себя по колену и громко рассмеялся. — Конечно, выше, и вы это знаете. Пока я не выкину какой-нибудь штуки, так что даже полиция поймет, что я нарушаю закон, вы не коснетесь меня!