Страница:
— Я пригласил также брата, но сильно сомневаюсь, что он придет. Вы газетчик, не так ли?
И после того как Билл кивнул, он продолжал:
— Предложение мистера Паутера нравится мне. Никто никогда не проводил здесь специальной кампании по продаже котиковых шкур. Мне кажется, что на этом пути можно добиться успеха…
В течение получаса они говорили о деле, причем Стоун внес в проект Паутера несколько важных изменений. Внезапно он остановился и, посмотрев на часы, сказал:
— Он не придет! Сейчас уже десять минут второго, и хотя он большой чудак, но всегда аккуратен.
— Ваш брат живет в Англии?
— Да, он живет здесь. Я не видел его десять лет, но время от времени слышал о нем.
— Бывали вы в Англии когда-нибудь, мистер Стоун? — спросил Билл, разворачивая салфетку.
— Да, я знаю эту страну, хотя давно не был здесь. Именно с тех пор, как в последний раз видел брата…
Разговор перешел на историю Лейфа, брата мистера Ламберга Стоуна. Совершенно случайно Ламберг упомянул, что Лейф основал общество «Сыны Рагузы».
— Не может быть! — воскликнул Билл.
— Тем не менее это так! Он прирожденный организатор. В обычном деле он ничего не стоит. Но дайте ему какое-нибудь странное, фантастическое задание, и он в двадцать четыре часа выработает блестящую схему! Я, например, считаю гениальной эту его мысль о годовых лотереях, а особенно остроумным то обстоятельство, что механизм розыгрыша неизвестен. В уставе «Сынов Рагузы» так прямо и сказано, что «способ розыгрыша устанавливается единолично Великим Приором и не подлежит обсуждению».
После этого разговор вновь вернулся к политике и к бирже. Оставив Ламберга Стоуна, Хольбрук забежал в редакцию газеты, где наскоро рассказал последние добытые им сведения и вернулся домой. Ему открыл Баллот.
— Дружище, — крикнул Билл, — для нас обоих начинается новая жизнь! Прикажите принести бутылку пива и давайте потолкуем об убийствах.
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
И после того как Билл кивнул, он продолжал:
— Предложение мистера Паутера нравится мне. Никто никогда не проводил здесь специальной кампании по продаже котиковых шкур. Мне кажется, что на этом пути можно добиться успеха…
В течение получаса они говорили о деле, причем Стоун внес в проект Паутера несколько важных изменений. Внезапно он остановился и, посмотрев на часы, сказал:
— Он не придет! Сейчас уже десять минут второго, и хотя он большой чудак, но всегда аккуратен.
— Ваш брат живет в Англии?
— Да, он живет здесь. Я не видел его десять лет, но время от времени слышал о нем.
— Бывали вы в Англии когда-нибудь, мистер Стоун? — спросил Билл, разворачивая салфетку.
— Да, я знаю эту страну, хотя давно не был здесь. Именно с тех пор, как в последний раз видел брата…
Разговор перешел на историю Лейфа, брата мистера Ламберга Стоуна. Совершенно случайно Ламберг упомянул, что Лейф основал общество «Сыны Рагузы».
— Не может быть! — воскликнул Билл.
— Тем не менее это так! Он прирожденный организатор. В обычном деле он ничего не стоит. Но дайте ему какое-нибудь странное, фантастическое задание, и он в двадцать четыре часа выработает блестящую схему! Я, например, считаю гениальной эту его мысль о годовых лотереях, а особенно остроумным то обстоятельство, что механизм розыгрыша неизвестен. В уставе «Сынов Рагузы» так прямо и сказано, что «способ розыгрыша устанавливается единолично Великим Приором и не подлежит обсуждению».
После этого разговор вновь вернулся к политике и к бирже. Оставив Ламберга Стоуна, Хольбрук забежал в редакцию газеты, где наскоро рассказал последние добытые им сведения и вернулся домой. Ему открыл Баллот.
— Дружище, — крикнул Билл, — для нас обоих начинается новая жизнь! Прикажите принести бутылку пива и давайте потолкуем об убийствах.
Глава 12
Шел третий день мучений Бетти Карен. Утром почти все газеты напечатали заметку о рыжеволосой девушке, и толпа у окна увеличилась вдвое, а у дверей появилось несколько репортеров.
И в этот же день девушке суждено было принять несколько посетителей.
Она только что села завтракать в задней комнатке, когда услышала шаги. Это был Клайв.
— Зачем вы здесь, Клайв? — спросила девушка. — Вы ведь обещали не навещать меня!
— Мне необходимо было повидать вас. Видели вы утренние газеты? Это чудовищно, Бетти! Я не могу такое позволить! Сегодня же вечером у меня будет серьезный разговор с этим старым мошенником!..
— Совершенно бесполезно… — улыбаясь сказала Бетти. — Клайв, вы ведь знаете, что я сама согласилась…
Клайв пробормотал что-то неразборчивое и несколько раз шумно прошелся взад-вперед по комнате.
— Не видели вы этого негодяя от Паутера?
— Хольбрука? — Бетти вновь улыбнулась. — Я начинаю думать, что он вовсе не такой негодяй, как показался вначале. Я уверена теперь, что это вовсе не его идея.
Клайв пристально посмотрел на девушку и спросил:— Сколько времени полагается вам на завтрак?
— Ровно столько, сколько нужно, чтобы поесть. Доктор говорит, что я не должна отлучаться от окна более чем на десять минут.
— Мне кажется, что вы все-таки должны отказаться от этих обязанностей! Кстати, никто не приходил сюда за посланием?
— Нет. И мне кажется, что никто за ним и не придет. Иногда я начинаю думать, что доктор сошел с ума… Однако пора идти, Клайв. Прошу вас, на улице не останавливайтесь и не смотрите на меня. Очень прошу вас!
Она ласково протянула ему руку.
Как только Клайв вышел, девушка почувствовала себя совсем несчастной. Время тянулось страшно медленно.
Вдруг в толпе произошло какое-то движение. Бетти глянула в окно и увидела чрезвычайно странного человека. Он был одет в черную длинную сутану. Голова его была не покрыта, ноги босы, длинные седые волосы ниспадали на плечи.
Опираясь на длинный посох, он внимательно рассматривал девушку.
Бетти прильнула к окну. Когда он медленно направился к двери, Бетти вдруг поняла, что решительный час настал. Это, несомненно, был тот человек, о появлении которого предупреждал ее доктор Лэффин, человек, которому следовало отдать послание…
Дрожащими пальцами она вынула конверт из ящика и пошла навстречу таинственному незнакомцу.
— Что вам угодно? — еле слышно спросила Бетти.
— О, чудесный день! — послышалось в ответ. — Говори, «Золотой Голос Абсолютного», говори и поведай, когда меня настигнет смерть…
Бетти почувствовала, что теряет дар речи. Колени ее дрожали.
Между тем, старик продолжал:
— О, «Золотой Голос Абсолютного», какую весть несешь ты мне оттуда?
Девушка нашла в себе силы только молча протянуть письмо. На нем не было адреса, но в верхнем углу стоял непонятный знак, который произвел на незнакомца сильное впечатление. Увидев его, старик упал на колени и поцеловал край платья девушки.
— Могу ли я идти, о, желанная?
Бетти безмолвно кивнула и, когда за таинственным незнакомцем закрылась дверь, долго еще стояла в каком-то странном забытьи.
Через некоторое время в комнату влетел доктор Лэффин. Он был бледен и необычайно возбужден.
— Ну, Бетти, что случилось?
— Я не знаю, — взволнованно ответила девушка. — Я ничего не понимаю. Кто этот человек в черном одеянии? И почему он поцеловал край моего платья? Доктор, что все это значит?
— Передали вы ему письмо?
Доктор был так возбужден, что Бетти почти не узнавала его.
— Переодевайтесь и едем домой! — приказал он.
— Доктор, я больше не вернусь сюда! — решительно сказала девушка. — Будь что будет, но я больше не могу!
К ее изумлению, Лэффин согласился с ней.
— Вам и не нужно больше сюда возвращаться. Ваша роль, правда, не окончена, но продолжение будет не здесь…
Они вышли на улицу, и доктор подозвал ожидавший автомобиль.
— Я поеду домой, — сказала девушка. — У меня сильно болит голова, и я…
— Вы поедете со мной, дорогая моя, — ответил доктор, к которому вернулась прежняя невозмутимость. — Мне надо вам кое-что сказать…
— Но я обещала Клайву, что…
— Вы пойдете ко мне. Клайв может подождать.
Автомобиль остановился перед домом на Кемденской улице. Доктор соскочил на тротуар и с необычной для него галантностью протянул девушке руку-
И почему-то в эту минуту Бетти охватило ощущение ужаса, предчувствие какой-то надвигающейся опасности.
— Мне не хотелось бы подниматься к вам, доктор, — промолвила она. — Не могли бы вы приказать шоферу прокатить нас по парку и по пути сообщить мне то, что хотели?
— Вы подниметесь всего на несколько минут. Я не буду без дела задерживать вас…
Бетти искоса внимательно посмотрела на доктора и молча прошла через заржавевшую калитку, не заметив, что в эту минуту за ними внимательно наблюдал Билл Хольбрук.
И в этот же день девушке суждено было принять несколько посетителей.
Она только что села завтракать в задней комнатке, когда услышала шаги. Это был Клайв.
— Зачем вы здесь, Клайв? — спросила девушка. — Вы ведь обещали не навещать меня!
— Мне необходимо было повидать вас. Видели вы утренние газеты? Это чудовищно, Бетти! Я не могу такое позволить! Сегодня же вечером у меня будет серьезный разговор с этим старым мошенником!..
— Совершенно бесполезно… — улыбаясь сказала Бетти. — Клайв, вы ведь знаете, что я сама согласилась…
Клайв пробормотал что-то неразборчивое и несколько раз шумно прошелся взад-вперед по комнате.
— Не видели вы этого негодяя от Паутера?
— Хольбрука? — Бетти вновь улыбнулась. — Я начинаю думать, что он вовсе не такой негодяй, как показался вначале. Я уверена теперь, что это вовсе не его идея.
Клайв пристально посмотрел на девушку и спросил:— Сколько времени полагается вам на завтрак?
— Ровно столько, сколько нужно, чтобы поесть. Доктор говорит, что я не должна отлучаться от окна более чем на десять минут.
— Мне кажется, что вы все-таки должны отказаться от этих обязанностей! Кстати, никто не приходил сюда за посланием?
— Нет. И мне кажется, что никто за ним и не придет. Иногда я начинаю думать, что доктор сошел с ума… Однако пора идти, Клайв. Прошу вас, на улице не останавливайтесь и не смотрите на меня. Очень прошу вас!
Она ласково протянула ему руку.
Как только Клайв вышел, девушка почувствовала себя совсем несчастной. Время тянулось страшно медленно.
Вдруг в толпе произошло какое-то движение. Бетти глянула в окно и увидела чрезвычайно странного человека. Он был одет в черную длинную сутану. Голова его была не покрыта, ноги босы, длинные седые волосы ниспадали на плечи.
Опираясь на длинный посох, он внимательно рассматривал девушку.
Бетти прильнула к окну. Когда он медленно направился к двери, Бетти вдруг поняла, что решительный час настал. Это, несомненно, был тот человек, о появлении которого предупреждал ее доктор Лэффин, человек, которому следовало отдать послание…
Дрожащими пальцами она вынула конверт из ящика и пошла навстречу таинственному незнакомцу.
— Что вам угодно? — еле слышно спросила Бетти.
— О, чудесный день! — послышалось в ответ. — Говори, «Золотой Голос Абсолютного», говори и поведай, когда меня настигнет смерть…
Бетти почувствовала, что теряет дар речи. Колени ее дрожали.
Между тем, старик продолжал:
— О, «Золотой Голос Абсолютного», какую весть несешь ты мне оттуда?
Девушка нашла в себе силы только молча протянуть письмо. На нем не было адреса, но в верхнем углу стоял непонятный знак, который произвел на незнакомца сильное впечатление. Увидев его, старик упал на колени и поцеловал край платья девушки.
— Могу ли я идти, о, желанная?
Бетти безмолвно кивнула и, когда за таинственным незнакомцем закрылась дверь, долго еще стояла в каком-то странном забытьи.
Через некоторое время в комнату влетел доктор Лэффин. Он был бледен и необычайно возбужден.
— Ну, Бетти, что случилось?
— Я не знаю, — взволнованно ответила девушка. — Я ничего не понимаю. Кто этот человек в черном одеянии? И почему он поцеловал край моего платья? Доктор, что все это значит?
— Передали вы ему письмо?
Доктор был так возбужден, что Бетти почти не узнавала его.
— Переодевайтесь и едем домой! — приказал он.
— Доктор, я больше не вернусь сюда! — решительно сказала девушка. — Будь что будет, но я больше не могу!
К ее изумлению, Лэффин согласился с ней.
— Вам и не нужно больше сюда возвращаться. Ваша роль, правда, не окончена, но продолжение будет не здесь…
Они вышли на улицу, и доктор подозвал ожидавший автомобиль.
— Я поеду домой, — сказала девушка. — У меня сильно болит голова, и я…
— Вы поедете со мной, дорогая моя, — ответил доктор, к которому вернулась прежняя невозмутимость. — Мне надо вам кое-что сказать…
— Но я обещала Клайву, что…
— Вы пойдете ко мне. Клайв может подождать.
Автомобиль остановился перед домом на Кемденской улице. Доктор соскочил на тротуар и с необычной для него галантностью протянул девушке руку-
И почему-то в эту минуту Бетти охватило ощущение ужаса, предчувствие какой-то надвигающейся опасности.
— Мне не хотелось бы подниматься к вам, доктор, — промолвила она. — Не могли бы вы приказать шоферу прокатить нас по парку и по пути сообщить мне то, что хотели?
— Вы подниметесь всего на несколько минут. Я не буду без дела задерживать вас…
Бетти искоса внимательно посмотрела на доктора и молча прошла через заржавевшую калитку, не заметив, что в эту минуту за ними внимательно наблюдал Билл Хольбрук.
Глава 13
Доктор открыл дверь в свой кабинет, и Бетти опять заколебалась. Бояться, собственно говоря, не было никаких оснований, и тем не менее ей было страшно.
— Вы не вернетесь больше в лавку, Бетти, — сказал доктор. — Я думаю, вы рады этому?
Он подвел ее к креслу и она машинально села.
— Вы, может быть, вспомните, что год тому назад, исполняя ваше желание, я пошел на большие затраты и устроил вам в этом доме особую квартиру…
Такими громкими словами доктор описывал весьма незначительное дело, которое сводилось к тому, что на верхней площадке лестницы поставили дверь, отделившую для Бетти этаж, состоящий из спальни, ванной и двух совершенно пустых комнат.
— Ваша квартира осталась в том самом виде, в каком вы ее покинули. Я даже собрал необходимое столовое и постельное белье. Там есть газовый очаг, так что, если вы захотите готовить…
— Я не понимаю вас, доктор, — перебила его Бетти. — Вы же знаете, что я не собираюсь к вам возвращаться. Я отлично чувствую себя в своей собственной квартирке, как она ни мала. Мне казалось, что этот вопрос решен между нами окончательно…
— Прежде чем отвергать мое предложение, подымитесь и осмотрите то, что я с такой заботой для вас приготовил.
С этими словами он встал, взял ключ, висевший на стене, и пошел к двери.
— Не угодно ли вам пройти вперед? — с изысканной вежливостью спросил он.
Пожав плечами, девушка стала подниматься, дав себе клятву ни в коем случае не оставаться в доме даже одной лишней минуты.
Ее «квартира» помещалась на третьем этаже. Дверь оказалась закрытой на ключ. Кроме того, к ней был приделан засов, запертый на тяжелый замок.
— К чему все это? — изумленно спросила Бетти.
— В случае, если вы не согласитесь здесь остаться, я окончательно закрою этот этаж.
В квартире Бетти действительно нашла кое-какие перемены: кровать заново отлакировали, в одной из пустых комнат был устроен газовый очаг, а окна были забраны решетками.
— Когда вы сделали это? — спросила девушка, прикоснувшись к одной из них.
— Совсем недавно!
Бетти двинулась было во вторую пустую комнату, из которой в свое время предполагалось сделать гостиную, но вдруг услышала грохот закрываемого засова. Мгновенно сообразив в чем дело, она бросилась ко входной двери и стала яростно стучать в нее кулаками.
— Выпустите меня! Слышите! Немедленно откройте дверь!
— Вы пробудете здесь столько времени, сколько я сочту нужным, дорогая моя! — насмешливо ответил доктор.
Девушка сделала несколько отчаянных попыток открыть дверь, но, убедившись что это невозможно, вернулась в спальню и стала обдумывать, как выйти из создавшегося положения.
Вдруг у Бетти проснулась надежда: она услышала внизу знакомый голос Клайва.
— Клайв, Клайв! Помогите мне! — закричала она, стуча изо всех сил в дверь.
Напрасно!
До нее долетел звук захлопнувшейся парадной двери. Потом наступила мертвая тишина.
Девушка понимала, что нужно взять себя в руки и не терять самообладания. Она почти ничего не ела с утра и поэтому решила немного подкрепиться. На кухне она нашла довольно большой запас провизии и поняла, что доктор не собирается выпускать ее в ближайшие дни.
Пообедав, Бетти вымыла посуду, прилегла на постель и стала размышлять.
Когда на соседней колокольне пробило десять, Билл Хольбрук бросил на землю окурок и выругался. Он ясно слышал, как девушка сказала, что задержится у доктора всего на несколько минут. Между тем прошло уже пять часов, а она все не появлялась…
Дом доктора был угловым, и Хольбрук не раз за эти часы бегал за угол и смотрел на освещенное окно. И только однажды его терпение было вознаграждено: там на секунду появилась фигура девушки. Тогда же он обратил внимание на решетку в окне.
— Чудесный домик, нечего сказать… — несколько растерянно произнес Билл.
— А что, собственно, так понравилось вам?
Билл оглянулся и застыл от изумления. За его спиной стоял Тоби Марш.
— Вы не вернетесь больше в лавку, Бетти, — сказал доктор. — Я думаю, вы рады этому?
Он подвел ее к креслу и она машинально села.
— Вы, может быть, вспомните, что год тому назад, исполняя ваше желание, я пошел на большие затраты и устроил вам в этом доме особую квартиру…
Такими громкими словами доктор описывал весьма незначительное дело, которое сводилось к тому, что на верхней площадке лестницы поставили дверь, отделившую для Бетти этаж, состоящий из спальни, ванной и двух совершенно пустых комнат.
— Ваша квартира осталась в том самом виде, в каком вы ее покинули. Я даже собрал необходимое столовое и постельное белье. Там есть газовый очаг, так что, если вы захотите готовить…
— Я не понимаю вас, доктор, — перебила его Бетти. — Вы же знаете, что я не собираюсь к вам возвращаться. Я отлично чувствую себя в своей собственной квартирке, как она ни мала. Мне казалось, что этот вопрос решен между нами окончательно…
— Прежде чем отвергать мое предложение, подымитесь и осмотрите то, что я с такой заботой для вас приготовил.
С этими словами он встал, взял ключ, висевший на стене, и пошел к двери.
— Не угодно ли вам пройти вперед? — с изысканной вежливостью спросил он.
Пожав плечами, девушка стала подниматься, дав себе клятву ни в коем случае не оставаться в доме даже одной лишней минуты.
Ее «квартира» помещалась на третьем этаже. Дверь оказалась закрытой на ключ. Кроме того, к ней был приделан засов, запертый на тяжелый замок.
— К чему все это? — изумленно спросила Бетти.
— В случае, если вы не согласитесь здесь остаться, я окончательно закрою этот этаж.
В квартире Бетти действительно нашла кое-какие перемены: кровать заново отлакировали, в одной из пустых комнат был устроен газовый очаг, а окна были забраны решетками.
— Когда вы сделали это? — спросила девушка, прикоснувшись к одной из них.
— Совсем недавно!
Бетти двинулась было во вторую пустую комнату, из которой в свое время предполагалось сделать гостиную, но вдруг услышала грохот закрываемого засова. Мгновенно сообразив в чем дело, она бросилась ко входной двери и стала яростно стучать в нее кулаками.
— Выпустите меня! Слышите! Немедленно откройте дверь!
— Вы пробудете здесь столько времени, сколько я сочту нужным, дорогая моя! — насмешливо ответил доктор.
Девушка сделала несколько отчаянных попыток открыть дверь, но, убедившись что это невозможно, вернулась в спальню и стала обдумывать, как выйти из создавшегося положения.
Вдруг у Бетти проснулась надежда: она услышала внизу знакомый голос Клайва.
— Клайв, Клайв! Помогите мне! — закричала она, стуча изо всех сил в дверь.
Напрасно!
До нее долетел звук захлопнувшейся парадной двери. Потом наступила мертвая тишина.
Девушка понимала, что нужно взять себя в руки и не терять самообладания. Она почти ничего не ела с утра и поэтому решила немного подкрепиться. На кухне она нашла довольно большой запас провизии и поняла, что доктор не собирается выпускать ее в ближайшие дни.
Пообедав, Бетти вымыла посуду, прилегла на постель и стала размышлять.
Когда на соседней колокольне пробило десять, Билл Хольбрук бросил на землю окурок и выругался. Он ясно слышал, как девушка сказала, что задержится у доктора всего на несколько минут. Между тем прошло уже пять часов, а она все не появлялась…
Дом доктора был угловым, и Хольбрук не раз за эти часы бегал за угол и смотрел на освещенное окно. И только однажды его терпение было вознаграждено: там на секунду появилась фигура девушки. Тогда же он обратил внимание на решетку в окне.
— Чудесный домик, нечего сказать… — несколько растерянно произнес Билл.
— А что, собственно, так понравилось вам?
Билл оглянулся и застыл от изумления. За его спиной стоял Тоби Марш.
Глава 14
— Откуда вы? — удивленно спросил Хольбрук.
— Я целых три часа наблюдаю за вами.
— Могли бы вы войти в эту комнату, если бы захотели? — спросил Билл, показывая на окно, в котором видел девушку.
— Мог бы я войти в эту комнату, если бы захотел? — с насмешкой переспросил его Тоби Марш. — Пустой вопрос! Есть другие, более интересные… Зачем, например, доктор Лэффин собственноручно пригоняет решетки к своим окнам? Я спрашиваю вас — зачем? И отвечаю…
— Это пустяки! — перебил его Билл. — Я хотел бы поговорить с девушкой, которая находится наверху. Как мне это сделать?
— Иными словами, вы хотите войти в дом? Единственное, что я могу вам предложить — это открыть дверь.
— Неужели вы…
— Что может быть легче? — продолжал Марш. — Прошу вас только об одном: последите, чтобы нас никто не накрыл. Дело займет всего пять минут. Через пять минут можете входить. Меня вы не увидите: я человек деликатный и не хочу мешать интимному свиданию.
Билл в точности исполнил указания Марша.
Когда через пять минут он тронул ручку входной двери, та сразу же открылась. Марша, действительно, нигде не было видно.
Билл, не раздумывая, стал быстро подниматься по неосвещенной лестнице, пока не уперся в дверь, запертую на тяжелый засов.
— Кто здесь? — послышался голос с другой стороны.
— Хольбрук!
Радостный крик сделал излишними всякие дальнейшие объяснения с его стороны.
— Почему вы здесь? Неужели старикашка запер вас?
— Да. Не можете ли вы открыть дверь?
Билл попробовал засов.
— Должен сознаться, что открыть ее не так легко, но я все же попытаюсь это сделать…
Он стал медленно спускаться, освещая себе дорогу зажженной спичкой. Вдруг из темноты на него глянуло страшное лицо африканского идола. Билл улыбнулся — это было как раз то, что требовалось.
С трудом взвалив идола на плечи, он вернулся наверх.
— Отойдите, — крикнул Билл девушке. — Я попробую проломить дверь…
И, размахнувшись, изо всех сил ударил идолом по одной из створок. Петля, на которой держался засов, покривилась, но дверь не поддалась.
Отдышавшись, Билл повторил свою попытку. На этот раз она увенчалась успехом: петля сорвалась, дверь открылась, и не удержавшийся на ногах Билл вместе с идолом упал к ногам девушки.
— Как это называется: взлом или нарушение святости домашнего очага? — смеясь, спросил Хольбрук. — Ну, мисс Карен, если вы готовы…
— Скорей, скорей! — крикнула девушка.
Они были уже в передней, когда услышали звук поворачиваемого ключа во входной двери.
— В кабинет! — прошептала девушка и почти силой втащила туда Билла.
Это был доктор. Бетти узнала его по кашлю.
Шаги прошуршали мимо двери кабинета и затихли.
Бил и Бетти вернулись в переднюю.
— Кто там? — раздался голос с лестницы.
Не проронив ни слова, Билл быстро распахнул парадную дверь, и молодые люди бросились на улицу. Они бежали до тех пор, пока не увидели поблизости фигуры полицейских.
— Куда вы теперь?
— Я вернусь в свою квартиру, — ответила девушка. — Не знаю, как благодарить вас, мистер Хольбрук. Но как вы проникли в дом?
— Я караулил вас у дома и слышал, как подъехав, вы сказали доктору, что задержитесь у него не более чем на пять минут. Когда же после этого прошло пять часов, я решил, что с вами случилось что-то неладное.
— Вы удивительный человек, мистер Хольбрук! И я все больше и больше убеждаюсь в том, что мое первоначальное мнение о вас было ошибочным.
Билл быстро взглянул на свою спутницу.
— Пока я не узнаю, каково было ваше первоначальное мнение, я не могу сказать вам, правы ли вы теперь.
— Хорошо! Вначале я решила, что вы назойливый и неприятный тип, — откровенно заявила девушка.
— И были совершенно правы, — невозмутимо подтвердил Билл. — Я как раз такой и есть!
— Видели вы лорда Лоубриджа? — покраснев спросила Бетти, чтобы как-то сменить тему.
— Если так зовут того красавчика, которого я несколько раз встречал с вами, то да, видел. Он вышел вместе с Лэффином…
Наступила неловкая пауза. Первым ее прервал Хольбрук.
— Извините, мисс Карен, но я не могу дальше идти с вами: до сих пор мое имя никогда не связывали с именем женщины — моя репутация может пострадать…
Бетти рассмеялась:
— Если бы я не понимала, что вы шутите, то очень рассердилась бы… А так не знаю, право, как мне и благодарить вас!
— Пустяки! Вздор! Кстати, завтра вам опять томиться у этого нелепого окна?
— Нет! — ответила девушка, — это дело закончено.
— Закончено? — изумленно переспросил Хольбрук, проводя рукой по волосам. — Сегодня после полудня?
Бетти утвердительно кивнула.
— А к вечеру старик запер вас? — продолжал он. — Странно! Очень странно!..
Бетти тоже казалась несколько озадаченной.
— Где вы будете ночевать, мисс Карен? — вопрос был задан самым серьезным тоном.
Бетти назвала адрес, и молодой человек записал его на каком-то старом конверте.
— Есть ли у вас деньги?
Бетти улыбнулась, но в душе оценила его заботливость.
— Ну, так поспешите, — закончил он отечески покровительственным тоном.
— А куда вы направитесь? Уж не к дому ли на Кемденской улице?
Он кивнул.
— Да. Меня очень интересует, что там делается…
Билл подождал, пока девушка скрылась в темноте, и пошел назад.
По-видимому, за время его отсутствия в доме Лэффина произошло нечто из ряда вон выходящее, так как перед калиткой собралась толпа. В освещенной передней два полицейских беседовали с растрепанным доктором.
С трудом пробившись через толпу, Билл вошел в дом. Увидев его, старик нахмурился и резко спросил:
— Что вам угодно?
— Я зашел узнать, что случилось, — спокойно ответил молодой американец.
— Что случилось? — в бешенстве заорал Лэффин. — Хорошо! Я скажу вам, что случилось! Какой-то негодяй украл у меня золотую диадему с бриллиантами — целое состояние!
У Билла упало сердце: Тоби Марш! Ясно, что взломщик поработал не только в его, Билла, но и в своих собственных интересах.
— А теперь попрошу вас выйти вон! — продолжал доктор. — Инспектор, будьте добры распорядиться, чтобы этого человека немедленно выбросили на улицу!
Один из полицейских с угрожающим видом двинулся к Биллу, и молодой человек, хорошо зная британские порядки, не стал упорствовать.
Выйдя на улицу, он постоял еще несколько минут перед домом, а затем отправился к себе, чтобы все рассказать Баллоту.
Инспектора однако не оказалось дома.
Билл вновь вышел на улицу и тотчас увидел человека, стоявшего перед подъездом.
— Марш! — воскликнул он. — Что вы здесь делаете?
— Гуляю, — кратко ответил Тоби. — Кстати, не произошло ли чего-нибудь интересного на Кемденской улице?
— Произошло! Марш, я не ожидал этого от вас! Ведь взлом карается каторжными работами!
— Если вы имеете в виду диадему, — невозмутимо возразил Марш, — то советую обратить прежде всего внимание на самого себя, ибо она находится в вашем правом жилетном кармане.
— Я целых три часа наблюдаю за вами.
— Могли бы вы войти в эту комнату, если бы захотели? — спросил Билл, показывая на окно, в котором видел девушку.
— Мог бы я войти в эту комнату, если бы захотел? — с насмешкой переспросил его Тоби Марш. — Пустой вопрос! Есть другие, более интересные… Зачем, например, доктор Лэффин собственноручно пригоняет решетки к своим окнам? Я спрашиваю вас — зачем? И отвечаю…
— Это пустяки! — перебил его Билл. — Я хотел бы поговорить с девушкой, которая находится наверху. Как мне это сделать?
— Иными словами, вы хотите войти в дом? Единственное, что я могу вам предложить — это открыть дверь.
— Неужели вы…
— Что может быть легче? — продолжал Марш. — Прошу вас только об одном: последите, чтобы нас никто не накрыл. Дело займет всего пять минут. Через пять минут можете входить. Меня вы не увидите: я человек деликатный и не хочу мешать интимному свиданию.
Билл в точности исполнил указания Марша.
Когда через пять минут он тронул ручку входной двери, та сразу же открылась. Марша, действительно, нигде не было видно.
Билл, не раздумывая, стал быстро подниматься по неосвещенной лестнице, пока не уперся в дверь, запертую на тяжелый засов.
— Кто здесь? — послышался голос с другой стороны.
— Хольбрук!
Радостный крик сделал излишними всякие дальнейшие объяснения с его стороны.
— Почему вы здесь? Неужели старикашка запер вас?
— Да. Не можете ли вы открыть дверь?
Билл попробовал засов.
— Должен сознаться, что открыть ее не так легко, но я все же попытаюсь это сделать…
Он стал медленно спускаться, освещая себе дорогу зажженной спичкой. Вдруг из темноты на него глянуло страшное лицо африканского идола. Билл улыбнулся — это было как раз то, что требовалось.
С трудом взвалив идола на плечи, он вернулся наверх.
— Отойдите, — крикнул Билл девушке. — Я попробую проломить дверь…
И, размахнувшись, изо всех сил ударил идолом по одной из створок. Петля, на которой держался засов, покривилась, но дверь не поддалась.
Отдышавшись, Билл повторил свою попытку. На этот раз она увенчалась успехом: петля сорвалась, дверь открылась, и не удержавшийся на ногах Билл вместе с идолом упал к ногам девушки.
— Как это называется: взлом или нарушение святости домашнего очага? — смеясь, спросил Хольбрук. — Ну, мисс Карен, если вы готовы…
— Скорей, скорей! — крикнула девушка.
Они были уже в передней, когда услышали звук поворачиваемого ключа во входной двери.
— В кабинет! — прошептала девушка и почти силой втащила туда Билла.
Это был доктор. Бетти узнала его по кашлю.
Шаги прошуршали мимо двери кабинета и затихли.
Бил и Бетти вернулись в переднюю.
— Кто там? — раздался голос с лестницы.
Не проронив ни слова, Билл быстро распахнул парадную дверь, и молодые люди бросились на улицу. Они бежали до тех пор, пока не увидели поблизости фигуры полицейских.
— Куда вы теперь?
— Я вернусь в свою квартиру, — ответила девушка. — Не знаю, как благодарить вас, мистер Хольбрук. Но как вы проникли в дом?
— Я караулил вас у дома и слышал, как подъехав, вы сказали доктору, что задержитесь у него не более чем на пять минут. Когда же после этого прошло пять часов, я решил, что с вами случилось что-то неладное.
— Вы удивительный человек, мистер Хольбрук! И я все больше и больше убеждаюсь в том, что мое первоначальное мнение о вас было ошибочным.
Билл быстро взглянул на свою спутницу.
— Пока я не узнаю, каково было ваше первоначальное мнение, я не могу сказать вам, правы ли вы теперь.
— Хорошо! Вначале я решила, что вы назойливый и неприятный тип, — откровенно заявила девушка.
— И были совершенно правы, — невозмутимо подтвердил Билл. — Я как раз такой и есть!
— Видели вы лорда Лоубриджа? — покраснев спросила Бетти, чтобы как-то сменить тему.
— Если так зовут того красавчика, которого я несколько раз встречал с вами, то да, видел. Он вышел вместе с Лэффином…
Наступила неловкая пауза. Первым ее прервал Хольбрук.
— Извините, мисс Карен, но я не могу дальше идти с вами: до сих пор мое имя никогда не связывали с именем женщины — моя репутация может пострадать…
Бетти рассмеялась:
— Если бы я не понимала, что вы шутите, то очень рассердилась бы… А так не знаю, право, как мне и благодарить вас!
— Пустяки! Вздор! Кстати, завтра вам опять томиться у этого нелепого окна?
— Нет! — ответила девушка, — это дело закончено.
— Закончено? — изумленно переспросил Хольбрук, проводя рукой по волосам. — Сегодня после полудня?
Бетти утвердительно кивнула.
— А к вечеру старик запер вас? — продолжал он. — Странно! Очень странно!..
Бетти тоже казалась несколько озадаченной.
— Где вы будете ночевать, мисс Карен? — вопрос был задан самым серьезным тоном.
Бетти назвала адрес, и молодой человек записал его на каком-то старом конверте.
— Есть ли у вас деньги?
Бетти улыбнулась, но в душе оценила его заботливость.
— Ну, так поспешите, — закончил он отечески покровительственным тоном.
— А куда вы направитесь? Уж не к дому ли на Кемденской улице?
Он кивнул.
— Да. Меня очень интересует, что там делается…
Билл подождал, пока девушка скрылась в темноте, и пошел назад.
По-видимому, за время его отсутствия в доме Лэффина произошло нечто из ряда вон выходящее, так как перед калиткой собралась толпа. В освещенной передней два полицейских беседовали с растрепанным доктором.
С трудом пробившись через толпу, Билл вошел в дом. Увидев его, старик нахмурился и резко спросил:
— Что вам угодно?
— Я зашел узнать, что случилось, — спокойно ответил молодой американец.
— Что случилось? — в бешенстве заорал Лэффин. — Хорошо! Я скажу вам, что случилось! Какой-то негодяй украл у меня золотую диадему с бриллиантами — целое состояние!
У Билла упало сердце: Тоби Марш! Ясно, что взломщик поработал не только в его, Билла, но и в своих собственных интересах.
— А теперь попрошу вас выйти вон! — продолжал доктор. — Инспектор, будьте добры распорядиться, чтобы этого человека немедленно выбросили на улицу!
Один из полицейских с угрожающим видом двинулся к Биллу, и молодой человек, хорошо зная британские порядки, не стал упорствовать.
Выйдя на улицу, он постоял еще несколько минут перед домом, а затем отправился к себе, чтобы все рассказать Баллоту.
Инспектора однако не оказалось дома.
Билл вновь вышел на улицу и тотчас увидел человека, стоявшего перед подъездом.
— Марш! — воскликнул он. — Что вы здесь делаете?
— Гуляю, — кратко ответил Тоби. — Кстати, не произошло ли чего-нибудь интересного на Кемденской улице?
— Произошло! Марш, я не ожидал этого от вас! Ведь взлом карается каторжными работами!
— Если вы имеете в виду диадему, — невозмутимо возразил Марш, — то советую обратить прежде всего внимание на самого себя, ибо она находится в вашем правом жилетном кармане.
Глава 15
Билл быстро опустил руку в карман, и через мгновение вытащил диадему, которая засверкала при свете фонаря.
— Боже мой! — воскликнул он. — Как могла она попасть сюда?
— Очень просто: я положил ее туда, — спокойно объяснил Марш. — Она валялась в кабинете, и если бы при выходе из дома я попался в руки полицейских, — эта штучка могла бы сыграть в моей судьбе самую печальную роль, тогда как я заходил в дом просто из любопытства…
— Но что было бы, если б ее нашли в моем кармане?
— Пустяки! Вы честный человек, и самое худшее, что могло бы случиться с вами — это то, что вам пришлось бы прогуляться до ближайшего участка, где вы и объяснили бы, в чем дело. Кстати, разрешите кое о чем переговорить с вами…
Билл колебался. Он понимал, что обязан пойти в полицию и рассказать о случившемся, но он понимал также и то, что этим самым поставит себя, и еще в большей степени девушку, в довольно сложное положение.
— Входите! — наконец решил он и повел Марша в дом.
— Никогда до сих пор не бывал у Баллота, — заметил Марш, критическим взглядом осматривая обстановку. — Для человека, который всю жизнь прослужил в полиции и не брал взяток, просто замечательно! Он холост, кажется. Если бы он женился, то не мог бы позволить себе такой роскоши. Я лично предпочитаю жить у дам.
— Мне не хотелось бы прерывать ваших увлекательных рассказов, но я хочу узнать, что вы намерены делать с этой диадемой?
— Вот об этом я и собирался с вами поговорить, — ответил Марш. — Мое предложение таково: вы берете эту вещь и прячете ее в своем сейфе. А если у вас такового нет — вы относите ее в городской ломбард.
Билл нахмурился:
— Когда вы перестанете кривляться?..
— Я вовсе не кривляюсь, мистер Хольбрук. Я просто ищу способ, как наилучшим образом защитить права мисс Карен.
— Мисс Карен?
Марш кивнул.
— Она не подозревает, что эта диадема принадлежит ей, так же, как доктор Лэффин не подозревает, что эта вещь сейчас находится в моем распоряжении. Он уверен, что никто на свете, кроме него самого и еще одного человека, которого разрешите пока не называть, не знает о существовании этой драгоценности. Поэтому вам имеет смысл последовать моему совету, а затем как можно скорее вступить в общество «Сынов Рагузы».
— Марш, не возражаете ли против того, чтобы я обсудил этот вопрос с Баллотом? — спросил Хольбрук после некоторого раздумья.
— Конечно, возражаю! Баллот — полицейский. Он никогда не сообразит, в чем дело. Я понимаю ваши сомнения, но прошу оставить инспектора в покое.
Билл взвесил диадему на ладони, открыл какой-то ящик и швырнул ее туда.
— Что вы сделали с бумагой, в которую была завернута диадема? — небрежно спросил взломщик. — Я очень бы хотел на нее взглянуть.
Билл вынул из кармана смятую бумажку. Она оказалась страничкой, вырванной из старой записной книжки, сплошь исписанной мелким неразборчивым почерком:
«Деньги — это жизнь… Жизнь без денег — одно несчастье. Нам дана только одна жизнь, и мы должны использовать каждый ее миг. Это возможно только при наличии денег. Смерть — непробудный сон. Но жизнь без денег полна мучений и страданий. Человек, владеющий миллионами, может купить себе новую совесть. Моральные кодексы созданы богачами лишь для того, чтобы вечно держать бедных в кабале и не давать им вырваться из тисков нищеты».
— Кто автор этой странной философии? — спросил изумленный Билл. — Доктор Лэффин?
Марш редко улыбался, но на этот раз его лицо прямо расплылось.
— Здесь не может быть двух мнений!
В это время внизу хлопнула дверь, и послышались шаги Баллота.
— Мне кажется, вы предпочли бы не встречаться с инспектором? Говорю это потому, что он может войти в любую минуту, — предупредил Билл.
Марш пожал плечами.
— Я всегда жил в мире и согласии со всеми людьми, и с Баллотом у меня тоже никогда не было никаких столкновений. Кстати, я возьму бумажку, если вы ничего не имеете против.
С этими словами он тщательно сложил листок и сунул в карман…
Баллот с первого взгляда узнал посетителя.
— Добрый вечер, брат, — сказал он.
Билл в полном недоумении посмотрел на обоих мужчин.
— Мы оба «Сыны Рагузы», — объяснил Марш. — Послушайтесь моего совета, мистер Хольбрук, и вступайте тоже, пока тариф еще невысок.
— Вы член общества «Сыны Рагузы»?
— Да, мы с инспектором вступили в него в один и тот же вечер.
— Но как же так? — озадаченно сказал Билл. — Что же это за общество, если вы оба оказались его членами?
— «Сыны Рагузы», — начал объяснять Марш, — начинали, когда в их составе членов было меньше, чем степеней, на которые делится это общество. Теперь же оно насчитывает четыреста тысяч человек, а степеней осталось только пять: первая — в которую введут вас, если будете вести себя разумно; высшая, имеющая ложи в каждом графстве; степень Великих Лож; Двадцать третья степень и, наконец, степень Приоров, которые ведут все дела, дают обществу законы, устанавливают ритуалы и распределяют выигрыши. Еще одна подробность, которую вы должны знать… Если вас изберут, например, в степень Великих Лож, то никто из их членов об этом не будет знать. Никаких выборов не производится, а Приоры просто сообщают тому или иному члену, что он переведен в такую-то степень. Даже члены разных лож не знают друг друга. «Сыны Рагузы» только подчиняются. И случается, что человек, поднявшийся уже почти до верхов, вдруг оказывается вновь рядовым членом общества. Перемещения всецело зависят от Великого Мастера Двадцать третьей степени. А таковым является доктор Лэффин.
— Боже мой! — воскликнул он. — Как могла она попасть сюда?
— Очень просто: я положил ее туда, — спокойно объяснил Марш. — Она валялась в кабинете, и если бы при выходе из дома я попался в руки полицейских, — эта штучка могла бы сыграть в моей судьбе самую печальную роль, тогда как я заходил в дом просто из любопытства…
— Но что было бы, если б ее нашли в моем кармане?
— Пустяки! Вы честный человек, и самое худшее, что могло бы случиться с вами — это то, что вам пришлось бы прогуляться до ближайшего участка, где вы и объяснили бы, в чем дело. Кстати, разрешите кое о чем переговорить с вами…
Билл колебался. Он понимал, что обязан пойти в полицию и рассказать о случившемся, но он понимал также и то, что этим самым поставит себя, и еще в большей степени девушку, в довольно сложное положение.
— Входите! — наконец решил он и повел Марша в дом.
— Никогда до сих пор не бывал у Баллота, — заметил Марш, критическим взглядом осматривая обстановку. — Для человека, который всю жизнь прослужил в полиции и не брал взяток, просто замечательно! Он холост, кажется. Если бы он женился, то не мог бы позволить себе такой роскоши. Я лично предпочитаю жить у дам.
— Мне не хотелось бы прерывать ваших увлекательных рассказов, но я хочу узнать, что вы намерены делать с этой диадемой?
— Вот об этом я и собирался с вами поговорить, — ответил Марш. — Мое предложение таково: вы берете эту вещь и прячете ее в своем сейфе. А если у вас такового нет — вы относите ее в городской ломбард.
Билл нахмурился:
— Когда вы перестанете кривляться?..
— Я вовсе не кривляюсь, мистер Хольбрук. Я просто ищу способ, как наилучшим образом защитить права мисс Карен.
— Мисс Карен?
Марш кивнул.
— Она не подозревает, что эта диадема принадлежит ей, так же, как доктор Лэффин не подозревает, что эта вещь сейчас находится в моем распоряжении. Он уверен, что никто на свете, кроме него самого и еще одного человека, которого разрешите пока не называть, не знает о существовании этой драгоценности. Поэтому вам имеет смысл последовать моему совету, а затем как можно скорее вступить в общество «Сынов Рагузы».
— Марш, не возражаете ли против того, чтобы я обсудил этот вопрос с Баллотом? — спросил Хольбрук после некоторого раздумья.
— Конечно, возражаю! Баллот — полицейский. Он никогда не сообразит, в чем дело. Я понимаю ваши сомнения, но прошу оставить инспектора в покое.
Билл взвесил диадему на ладони, открыл какой-то ящик и швырнул ее туда.
— Что вы сделали с бумагой, в которую была завернута диадема? — небрежно спросил взломщик. — Я очень бы хотел на нее взглянуть.
Билл вынул из кармана смятую бумажку. Она оказалась страничкой, вырванной из старой записной книжки, сплошь исписанной мелким неразборчивым почерком:
«Деньги — это жизнь… Жизнь без денег — одно несчастье. Нам дана только одна жизнь, и мы должны использовать каждый ее миг. Это возможно только при наличии денег. Смерть — непробудный сон. Но жизнь без денег полна мучений и страданий. Человек, владеющий миллионами, может купить себе новую совесть. Моральные кодексы созданы богачами лишь для того, чтобы вечно держать бедных в кабале и не давать им вырваться из тисков нищеты».
— Кто автор этой странной философии? — спросил изумленный Билл. — Доктор Лэффин?
Марш редко улыбался, но на этот раз его лицо прямо расплылось.
— Здесь не может быть двух мнений!
В это время внизу хлопнула дверь, и послышались шаги Баллота.
— Мне кажется, вы предпочли бы не встречаться с инспектором? Говорю это потому, что он может войти в любую минуту, — предупредил Билл.
Марш пожал плечами.
— Я всегда жил в мире и согласии со всеми людьми, и с Баллотом у меня тоже никогда не было никаких столкновений. Кстати, я возьму бумажку, если вы ничего не имеете против.
С этими словами он тщательно сложил листок и сунул в карман…
Баллот с первого взгляда узнал посетителя.
— Добрый вечер, брат, — сказал он.
Билл в полном недоумении посмотрел на обоих мужчин.
— Мы оба «Сыны Рагузы», — объяснил Марш. — Послушайтесь моего совета, мистер Хольбрук, и вступайте тоже, пока тариф еще невысок.
— Вы член общества «Сыны Рагузы»?
— Да, мы с инспектором вступили в него в один и тот же вечер.
— Но как же так? — озадаченно сказал Билл. — Что же это за общество, если вы оба оказались его членами?
— «Сыны Рагузы», — начал объяснять Марш, — начинали, когда в их составе членов было меньше, чем степеней, на которые делится это общество. Теперь же оно насчитывает четыреста тысяч человек, а степеней осталось только пять: первая — в которую введут вас, если будете вести себя разумно; высшая, имеющая ложи в каждом графстве; степень Великих Лож; Двадцать третья степень и, наконец, степень Приоров, которые ведут все дела, дают обществу законы, устанавливают ритуалы и распределяют выигрыши. Еще одна подробность, которую вы должны знать… Если вас изберут, например, в степень Великих Лож, то никто из их членов об этом не будет знать. Никаких выборов не производится, а Приоры просто сообщают тому или иному члену, что он переведен в такую-то степень. Даже члены разных лож не знают друг друга. «Сыны Рагузы» только подчиняются. И случается, что человек, поднявшийся уже почти до верхов, вдруг оказывается вновь рядовым членом общества. Перемещения всецело зависят от Великого Мастера Двадцать третьей степени. А таковым является доктор Лэффин.
Глава 16
Бетти проснулась в прекрасном настроении. Мысль о кратковременном заключении, которому она накануне подверглась, занимала ее недолго: девушка привыкла к эксцентричным выходкам доктора Лэффина, и происшествие не слишком ее удивило.
Она еще сидела за завтраком, когда вошла хозяйка и сообщила, что какой-то господин просит разрешения войти.
«Клайв!» — Бетти посмотрела на часы. Было только половина десятого.
— Я прямо от этого старого черта, — резко сказал Клайв, входя. — Я думаю, что он долго будет помнить сегодняшний разговор. Негодяй! Если бы я только знал вчера, что вы были заперты у него! Мне, правда, показалось несколько странным то, что он с такой поспешностью выставил меня из своего дома…
Бетти прервала его дальнейшие рассуждения веселым смехом.
— Нет, зачем он это сделал?! — продолжал неистовствовать Клайв.
— Надеюсь, вы его не побили? — улыбаясь, спросила девушка. — Его ведь нельзя судить, как обыкновенного человека… Он…
— Бетти! Решительно говорю вам: вы больше не возвратитесь в эту лавку, — торжественно прервал ее Клайв.
— Но я и не собираюсь, — ответила Бетти. — Эта роль сыграна.
И она подробно рассказала Клайву все, что произошло.
— Хольбрук! — задумчиво повторил Клайв, когда девушка назвала это имя. — Мне хотелось бы поблагодарить его. Где его можно найти?
Бетти рассмеялась:
— Он не только не дал мне своего адреса, но даже заявил, что не хочет, чтобы его видели со мной. Бедняга! Я полагаю, он собирается жениться и боится ревности своей невесты. Какой смешной…
— Я хотел сказать то же самое… Конечно, он собирается жениться… Но что вы предполагаете делать в будущем?
Она еще сидела за завтраком, когда вошла хозяйка и сообщила, что какой-то господин просит разрешения войти.
«Клайв!» — Бетти посмотрела на часы. Было только половина десятого.
— Я прямо от этого старого черта, — резко сказал Клайв, входя. — Я думаю, что он долго будет помнить сегодняшний разговор. Негодяй! Если бы я только знал вчера, что вы были заперты у него! Мне, правда, показалось несколько странным то, что он с такой поспешностью выставил меня из своего дома…
Бетти прервала его дальнейшие рассуждения веселым смехом.
— Нет, зачем он это сделал?! — продолжал неистовствовать Клайв.
— Надеюсь, вы его не побили? — улыбаясь, спросила девушка. — Его ведь нельзя судить, как обыкновенного человека… Он…
— Бетти! Решительно говорю вам: вы больше не возвратитесь в эту лавку, — торжественно прервал ее Клайв.
— Но я и не собираюсь, — ответила Бетти. — Эта роль сыграна.
И она подробно рассказала Клайву все, что произошло.
— Хольбрук! — задумчиво повторил Клайв, когда девушка назвала это имя. — Мне хотелось бы поблагодарить его. Где его можно найти?
Бетти рассмеялась:
— Он не только не дал мне своего адреса, но даже заявил, что не хочет, чтобы его видели со мной. Бедняга! Я полагаю, он собирается жениться и боится ревности своей невесты. Какой смешной…
— Я хотел сказать то же самое… Конечно, он собирается жениться… Но что вы предполагаете делать в будущем?