Уорнер Элла. Дай мне шанс

   Она подхватила свою сумочку, лежавшую на полу перед пассажирским сиденьем, закрыла дверь и теперь стояла, прислонившись к ней, пока Нед выходил из машины.
   Но Нед и не думал давить на нее. К облегчению Дороти, он занялся освобождением колыбельки Джоанны от крепления. Затем достал ее чемодан и понес всю ношу, предоставив Дороти показывать дорогу к ее квартире в задней половине дома Трейси. Ее ноги все еще дрожали, но она старалась ступать с достоинством, благодарная Неду за помощь.
   Все огни были зажжены – несомненно, приветственный жест Трейси. Дороти открыла дверь и впустила Неда внутрь, отлично сознавая опасность такого вторжения в ее дом, но в то же время понимая, как нечестно и неблагодарно было бы оставить его за порогом. Возможно, он учтет ее пожелания, успокоила она себя. Все, что от нее требовалось, – это контролировать ситуацию и оставаться твердой, независимо от того, насколько убедительными будут доводы Неда.
   – Прямо в спальню? – тихо спросил он, кивая на Джоанну.
   – Да, пожалуйста, – прошептала она. Допущенный Трейси в дом днем, чтобы занести продукты, Нед был явно знаком с расположением комнат. Дороти наблюдала, как он маневрирует с Джоанной и чемоданом в узком коридоре за ванной и прачечной. Дверь спальни была открыта, и Дороти ни к чему было сопровождать его. Лучше держаться на расстоянии.
   Она вошла в кухоньку и почувствовала себя в большей безопасности под защитой полок и шкафчиков, оставлявших свободным лишь небольшой пятачок. Поискав электрический чайник и найдя его полным, она воткнула вилку в розетку. После заботы, которой Нед окружил ее сегодня, было бы бессовестно отправить его домой, не предложив даже чашки чаю.
   В ожидании, пока вскипит вода, Дороти глубоко вдохнула, пытаясь унять разыгравшиеся нервы, и окинула взглядом поверх кухонной стойки жизненное пространство, которое создавала своими руками. Ей было необходимо вернуть то ощущение независимости, которое оно давало. Возможно, Неду квартира показалась маленькой и тесной, но она устроила здесь все так, как ей было удобно.
   У окна двухместный плетеный диванчик и два таких же кресла окружили кофейный столик. По другую сторону стояла ее швейная машинка. На стене за ней висела огромная пробковая доска, к которой крепились коробочки с нитками, мелками, ножницы, линейки и другие инструменты, необходимые ей для работы. В конце комнаты разместились телевизор и проигрыватель, так что она могла смотреть фильмы и слушать музыку и во время работы, и отдыхая.
   Бежевый с прожилками кафельный пол легко было содержать в чистоте. Чехлы на диванные подушки и шторы она сшила сама из яркой ткани с узором в лимонных, белых и зеленых тонах.
   На кофейном столике стояла ваза с роскошными желтыми хризантемами. Поздравление Трейси с возвращением домой, предположила Дороти. Она оставила розы в больнице, на радость Лесли и Джине. Букет из трех дюжин было бы нелегко втиснуть даже в машину Неда.
   Нед, очевидно, нахмурился бы, если бы заметил под ножками обеденного стола деревянные плашки. С их помощью было удобно поднимать стол на нужную высоту при разметке и кройке ткани. Она не использовала этот стол по назначению, предпочитая работать на нем. Чтобы поесть или выпить кофе, Дороти обычно устраивалась на табурете перед кухонной стойкой. Впрочем, это вовсе не свидетельствовало о ее бесхозяйственности.
   Она услышала, как Нед выходит из спальни, и торопливо расставила чашки и блюдца. Открыв дверь холодильника, Дороти надежно перекрыла ему путь в кухоньку, чтобы убить сразу двух зайцев – достать молоко и оставить Неда по другую сторону стойки. Но, увидев сложенное штабелями содержимое холодильника, она забыла о своих целях.
   – На Западном фронте без перемен! – радостно объявил Нед.
   Дороти едва слушала – вытаращив глаза, она обозревала полки холодильника. Помимо необозримого набора деликатесов, он был забит огромными бифштексами, по меньшей мере дюжиной ломтей бекона, отбивными, сосисками, а овощные контейнеры были доверху завалены всем, что только можно купить в зеленной лавке.
   – Мне никогда этого не съесть, – растерянно произнесла Дороти.
   – Я тебе помогу, – последовал уверенный ответ.
   По ее спине пробежал холодок недоброго предчувствия. Окончательно забыв о молоке, Дороти захлопнула дверцу. Нед послал ей через разделявшую их кухонную стойку одну из своих самых ослепительных улыбок, и решимость ее стала таять. С ним невозможно следовать законам здравого смысла! Отчаяние придало голосу стальной оттенок.
   – Ты собираешься столоваться у меня? Его брови поднялись, выражая безусловное подтверждение.
   – Я полагал, что, возвращаясь с работы, буду готовить для нас обед. Это позволит тебе отдохнуть между двумя вечерними кормлениями.
   – Очень любезно с твоей стороны.
   Он, как всегда, у руля! Просто приходит начинает править свой бал, претендуя на все время, свободное от малышки. И Дороти стиснула зубы, твердо намереваясь противостоять тактике натиска.
   – А завтрак ты мне тоже будешь готовить?
   – Ну, гмм… – Он помедлил, пытаясь скрыть опасный огонек в своих глазах. – А разве это плохо? – осторожно спросил он.
   – Да, если ты решил, что сможешь оставаться у меня на ночь, когда тебе заблагорассудится, – зло ответила она.
   – Не когда мне заблагорассудится, Дороти. Естественно, я буду поступать так, как лучше для тебя, – поспешно заверил Нед, и на его лице появилось тревожно-озабоченное выражение. – Но меня беспокоит сегодняшний вечер. Все говорят, что страшно оставаться в первую ночь дома один на один с новорожденным. Особенно если не с кем посоветоваться…
   – И на роль этого советчика ты предлагаешь себя? – Дороти с ужасом услышала в своем голосе визгливые нотки.
   – Я имел в виду, что тебе будет одиноко, – быстро поправился он. – Мне не нравится, что ты останешься здесь одна. Что, если ребенок будет плохо спать? А рядом ни души…
   – Ни души, которая обняла бы, приласкала и поцеловала меня. Ты это подразумеваешь, Нед?
   О, она его сразу раскусила! Только непобедимое желание утолить свой голод – и полное пренебрежение интересами дочери!
   Нед нахмурился. Истерика, которая слышалась в голосе Дороти, его явно насторожила.
   – Я просто хочу быть рядом с тобой, чтобы помочь.
   Его слова были полны искренней заботы, а встревоженный взгляд почти убедил Дороти. Ей хотелось, чтобы он окружил, пропитал ее насквозь своей любовью, полностью растворил ее в себе. А он просто хотел быть рядом, чтобы помочь! Ей этого недостаточно. Просто недостаточно!
   Если бы он так же заботился и о Джоанне.
   Она закрыла глаза. Сегодня вечером ей никак не справиться с этой проблемой. У не единственный приемлемый выход.
   – Я хочу, чтобы ты сейчас ушел, Нед.
   – Но, Дороти…
   Измученная его настойчивостью, она открыла глаза и пристально посмотрела на него.
   – Пожалуйста!
   – Я… – Нед казался обиженным и растерянным. – Почему? Я что-нибудь сделал не так?
   – Не спорь со мной! – в отчаянии выкрикнула Дороти. Желая положить конец мучениям, причиняемым Недом, она бросилась к двери и открыла ее, жестом предлагая ему выйти. – Пожалуйста! У меня был трудный день. Мне необходимо время и одиночество, чтобы прийти в себя, Нед!
   Он неохотно двинулся к двери, пристально глядя ей в глаза, лихорадочно пытаясь найти причину такого непонятного поведения. Что-то придумав, он остановился, успокаивающе поднял руку и со свойственной ему самонадеянностью попытался разрешить вротиворечия, терзавшие молодую женщину.
   – А что, если…
   – Нет! – Дороти гневно тряхнула головой. – Слишком много и слишком быстро. Спокойной ночи, Нед! Спасибо за то, что привез нас домой, но я действительно хочу, чтобы ты сейчас ушел.
   – Хорошо, – сказал он мягко, видя, что она слишком взвинчена. – Спокойной ночи, Дороти! Пожелай за меня добрых сновидений ребенку.
   Ребенку!
   Он ушел.
   Дороти закрыла за ним дверь и разразилась слезами.

6

   Что он сделал не так?
   Этот вопрос мучил Неда, когда он удрученно слонялся вокруг коллекции антиквариата, доставленной сегодня днем. В обычное время он бы испытывал радостное возбуждение, отбирая на реставрацию поврежденные предметы, дотошно выясняя, как лучше это сделать. Но сегодня весь энтузиазм куда-то пропал. Ничто не занимало его, за исключением пса, который кругами бегал рядом, предлагая свое преданное общество.
   – Она снова выставила меня, Джек, – сказал Нед, жалобно вздыхая.
   Лучший друг человека скосил на него глаза, подарив понимающий, исполненный симпатии взгляд, и, подпрыгнув, положил передние лапы на грудь Неда, готовый как следует облизать его, если тот пойдет навстречу, склонив голову ниже. Масса огромной черно – белой дворняги повергла бы наземь любого, но Джок знал, как сохранять необходимое равновесие, когда речь шла о любви и уважении. Особенно если дело касалось его хозяина.
   Нед нежно посмотрел на него.
   – Ты великая собака, Джок, но должен тебе заметить, твое дыхание не столь благоуханно, как у Дороти.
   Пес тоненько заскулил, моля о ласке.
   Нед с сожалением улыбнулся и взъерошил шерсть за ушами пса, вызвав восторженный взгляд, который заверил хозяина в неизменной любви и преданности и сообщил, что никаких сложностей и неясностей в их отношениях не осталось. Нед был центром мироздания Джока, и ничто не могло поколебать это убеждение.
   Жаль, что люди не похожи на собак, думал Нед, перебирая в уме все, что сделал сегодня, чтобы наладить отношения с Дороти. Он во всем подходил для нее. Он это знал. Почему же она не хочет этого признать? Почему не идет ему навстречу? Что еще он должен сделать, чтобы Дороти поняла, о чем идет речь?
   – Похоже, что собаки умнее людей, – поведал он псу. – Люди должны поменьше думать и побольше доверять своим инстинктам.
   Джок согласно запыхтел.
   Совершенно отчетливо Нед помнил, как Дороти, нимало не задумываясь, ответила на его поцелуй, и он ощутил электрический ток желания – поразительно, просто фантастически взаимного, – пробежавший между ними.
   Ошибки быть не могло – Дороти по-прежнему хотела его. Что бы ни мучило ее разум, – для него это было досадной загадкой, – ее тело было в полной гармонии с ним, Недом.
   Подумав об этом, Нед взволновался. Он хранил обет воздержания так долго, что его гормоны, образно говоря, возбужденно звенели от предвкушения знакомого наслаждения. Истинного наслаждения. Особого наслаждения. С Дороти все было по-особому. Она была его женщиной, без всяких оговорок и сомнений. Необходимо убедить ее в том, что он – ее мужчина. Не стоит пытаться даже смотреть на эту мебель, пока он не решит главную проблему.
   Разбираясь с пробудившимися в нем аппетитами, Нед понял, что ощущение пустоты внутри может быть вызвано и более прозаическим голодом.
   – Пойдем-ка поищем, что бы съесть, Джок.
   С веселым одобрительным лаем помесь колли, добермана и разных других пород – включая датча, как полагал Нед, – скользнула вниз и потрусила к двери, ведущей в дом.
   Почему люди не могут быть столь же простыми и непосредственными? – подумал Нед с новым приступом досады. Он и Джок не испытывали трудностей со взаимопониманием.
   Они вместе устремились в кухню. Она примыкала к тому, что было когда-то трехсекционным гаражом. Нед разрешал двум своим помощникам наведываться туда, чтобы приготовить кофе или бутерброды. Он всегда считал, что работа идет легче, если люди чувствуют себя как дома. Делить стол с Дороти – прекрасный способ заставить ее почувствовать себя с ним как дома.
   Слишком много, слишком быстро, сказала она, но Нед не мог понять почему. Возвращение к совместной жизни окажется очень трудным, если его будут держать за порогом.
   Нед открыл холодильник и достал одну из мясных костей, доставленных мясником сегодня утром.
   – Где ты, Джок? Смотри-ка, твоя любимая. Окорок.
   Пес нетерпеливо вцепился в кость зубами, одобрительно и с признательностью урча. Размахивая от удовольствия хвостом, он удалился в свой угол, где и уселся, защищенный от атаки сзади и с флангов двумя стенами; его настороженные внимательные глаза готовы были заметить любое фронтальное нападение. Джок ревностно оберегал свою добычу, с инстинктивной подозрительностью воспринимая малейшее движение в его направлении. Защита была высшим приоритетом. Даже Нед оказывался персоной нон грата, если подходил слишком близко,
   Слишком близко! Нед уцепился за мысль. Возможно, именно против этого восставала Дороги – против того, чтобы слишком близко подпустить его? Желая защитить себя и ребенка – на случай, если он не изменил своего отношения к детям? Тот злополучный спор, видимо, глубоко запал ей в душу. Все эти восемь месяцев она, должно быть, снова и снова переживала его. Это многое объясняет.
   Нед обдумывал такую возможность, доставая сыр и маринованные огурчики, вынимая из щкафчика крекеры и устраиваясь у стойки бара, чтобы с едой окончательно разжевать и сложившуюся ситуацию. Возможно, Дороти смущало наличие ребенка и она усложняла и запутывала то, что казалось простым и недвусмысленным ему.
   По сути дела, ребенок был побочным продуктом их отношений. Естественно, Нед смирился с ним. Сейчас он точно это знал. Что бы он был за человек, если бы поступил иначе? Он бы смирился и с восемью месяцами, прошедшими без него. Но у Дороти пунктик на этот счет!
   Возможно, она не хотела делиться с ним. Как Джок своей костью. Нед попытался сравнить поведение Дороти с отношением к нему собаки теперь, когда она стала осторожной, бдительной, готовой мгновенно отреагировать на любое сомнительное движение и сражаться до последнего. Владеть и охранять! Эта параллель кое-что прояснила.
   Хотя было все-таки одно отличие. Нед знал, что, оставшись один на один с Дороти, он смог бы достучаться до нее. Может быть, именно этого она и боялась, зная, что он способен просочиться сквозь стены воздвигнутых ею укреплений. А впрочем, чего она боялась? Что Нед разлучит ее с ребенком или будет испытывать ревность, видя проявления естественной материнской любви?
   Это смешно!
   – Ты ведь знаешь мой характер, правда, Джок?
   Пес устремил на хозяина внимательный понимающий взгляд.
   – Разве я когда-нибудь поступал с тобой плохо?
   Джок отрицательно зарычал.
   – Мы ведь с тобой знаем, что я – соль земли? Нужно убедить в этом и Дороти. Но она уже так привыкла грызть эту старую кость раздора, что у меня возникают сомнения в успехе предприятия.
   Рычание стало более грозным.
   – Ты прав. Ей лучше знать. Спасибо за помощь, Джок! Ты – неоценимый источник вдохновения!
   Поняв, что беседа окончена и хозяин удовлетворен, лучший друг человека поспешил получить свою долю удовольствия в еде. Он знал, что внутри кость намного вкуснее, чем на поверхности.
   Мысль о том, что Дороти выставила его из-за неверия в способность Неда быть отцом, как-то не умещалась в голове. Она казалась ему крайне обидной, и, если таково мнение Дороти, он должен его изменить. Он так же прекрасно может справиться с отцовскими
   обязанностями, как и с любыми другими! Даже лучше! В конце концов, он слышал столько жалоб молодых родителей друг на друга, что будет нетрудно придумать, как избежать взаимных обид.
   Завтра он первым делом позвонит Джиму я выяснит у Флоранс, как менять пеленки. Он опровергнет мнение о том, что отцы не приспособлены или бесполезны для этой задачи. При желании он вообще может стать экспертом по уходу за детьми. Ведь на эту тему, должно быть, написаны горы книг!..
   Если бы Дороти обращалась к нему за советом и поддержкой, а не выставляла его за дверь! Ведь чем больше она будет полагаться на него, тем больше будут совпадать их желания. Рано или поздно они снова смогут любить друг друга. Нед был уверен: у них все будет прекрасно. Волшебное слияние их тел, глубокая общность и одновременность переживаний… Нед так стремился к этому!
   Этот ребенок его не сломит! И не разлучит с Дороти!
   Заметно повеселев, Нед отрезал большой кусок сыра, положил сверху огурец и с аппетитом впился зубами в бутерброд. Завтра все будет иначе. Завтра он наголову разобьет все возражения Дороти и покажет, чего он стоит как отец. Он не позволит выставить себя снова. Нет!
   – Идет твой папа, ребенок, – сказал он громко, наслаждаясь звучанием этих слов. – Идет твой папа.

7

   Постучать в дверь, соединявшую квартиру Дороти с домом, могла только Трейси. Дороти, улыбаясь, крикнула:
   – Входи!
   Было восемь-тридцать – время, когда Трейси обычно заглядывала сюда, чтобы обсудить дела на день. Возвращение к рутине вернуло Дороти уютное ощущение обыденности и безопасности.
   После той суматохи и неразберихи, в которые погрузил ее Нед вчера вечером, ей это было просто необходимо.
   Дверь в дальнем углу гостиной открылась, и Трейси, просунув голову, покрутила ею из стороны в сторону, двигая своими выразительными бровями.
   – Я не помешаю?
   Дороти покачала головой.
   – Я почти готова. Осталось только помыть посуду после завтрака. У тебя есть время на чашку кофе?
   – Если тебя это не затруднит. – Получив приглашение, Трейси вплыла в комнату, сияя великолепием костюма цвета спелой пшеницы, и взобралась на табурет перед кухонной стойкой. Ее глаза светились любопытством. – Как себя сегодня ведет ребеночек?
   – Никаких особых проблем. Ночью она проснулась только один раз, чтобы поесть. О более спокойном ребенке я не могла бы и мечтать!
   – Будем надеяться, что она не изменит своим привычкам и впредь.
   Это было бы кстати по многим причинам, подумала Дороти, включая чайник и насыпая растворимый кофе в чашку Трейси. Нед мог бы полюбить хорошего спокойного ребенка. Хотя младенчество – только начало длинного, требующего неимоверных усилий путешествия с детьми. Сможет ли Нед выдержать его?
   Она отбросила тревоги прочь и тепло улыбнулась Трейси.
   – Спасибо, что договорилась о стирке пеленок.
   – С тебя пирожное!
   Дороти махнула рукой в сторону кофейного столика.
   – И за цветы. Они великолепны!
   – О, цветы купил Нед, я только поставила их в вазу. – Трейси взглянула на подругу, приподняв бровь. – За этого парня стоит выйти, Дороти. Он так заботится о тебе!
   – Ммм, посмотрим, – рассеянно ответила та.
   Вскипел чайник. Обрадованная возможностью отвлечься, Дороти отвернулась, чтобы приготовить кофе Трейеи по вкусу.
   – Для меня есть заказы? – спросила она, переводя разговор на дела. Она не хотела говорить о Неде. Чувства, которые он вызывал, колебались от неудержимого желания до бессильного отчаяния.
   Трейси трудно было назвать недогадливой. Она с готовностью последовала примеру Дороти.
   – Я старалась освободить для тебя эту неделю, но со свадьбами всегда так – в последнюю минуту случаются какие-нибудь мелкие неприятности. Энн Финчли похудела и хочет ушить свое платье. Я назначила примерку на семь вечера. Сможешь?
   – Конечно!
   Если Нед придет обедать, как планировал, ему придется уяснить, что она свободна не всегда, когда ему потребуется. Большинство клиентов приходит, когда обычный рабочий день уже заканчивается. Это единственное время, когда они свободны, и Дороти вынуждена подстраиваться. Вести собственное дело и работать на кого-то – совершенно разные вещи. Интересы заказчика на первом месте. А нужды ее малышки – важнее Неда.
   – Завтрашний день свободен, – продолжала Трейси, – но в пятницу вечером придут проконсультироваться Кэт Джордан, ее мать и три подружки. Они жаждут твоих советов по поводу нарядов. – Трейси выразительно закатила глаза. – Не исключена большая работа для тебя!
   Заманчиво! Дороти усмехнулась, ее глаза при этом горели от возбуждения.
   – Я предстану перед ними во всеоружии!
   – Вовсе не требуется полная витрина, чтобы разрекламировать твой талант, – ободрила ее Трейси. – Кэт любит экстравагантность. Думай об этом! И вот еще – у Джорданов денег куры не клюют. Так что думай как следует!
   – Прекрасно!
   Трейси отпила кофе, а затем, как бы невзначай, заметила:
   – Я бы зашла вчера вечером, но не хотела мешать твоей личной жизни.
   Радостное возбуждение Дороти как рукой сняло. Трейси состроила гримасу.
   – Надеюсь, я не сделала чего-то ужасного, позволив Неду привезти тебя домой?
   – Нет.
   – Он очень настойчив…
   – Да.
   Односложные ответы вызвали у подруги глубокий вздох.
   – Я понимаю, это не мое дело, Дороти, но парень кажется очень искренним. Я долго беседовала с ним по дороге из госпиталя. Он всерьез намерен жениться на тебе.
   – Может быть.
   Трейси бросила на нее пронзительный взгляд.
   – Ты не хочешь его? Дороти поморщилась.
   – Это не совсем так…
   – Ну, если ты беспокоишься о работе, то Нед заверил меня, что будет уважать и поддерживать любой подходящий тебе способ проявления творческих способностей. Он сказал, что понимает, как ты к этому относишься, как важно для тебя чувствовать удовлетворение собой. Парень действительно произвел на меня впечатление, Дороти. Я не думаю, что тебе стоит волноваться на этот счет.
   Трейси была права. Нед не стал бы мешать открывающимся перед ней возможностям. Он ценил свою работу и с уважением относился к работе Дороги. Нед Шеннон жалел бы только о времени, потраченном на ребенка.
   – Когда Нед был здесь вчера, он заметил, как ты регулируешь высоту стола, и сказал, что сделает тебе такой, который будет удовлетворять всем твоим требованиям, – продолжала Трейси. – И вообще – перед тобой прекрасная возможность решить все проблемы!
   Дороти не смогла сдержать улыбку. Нед обожал все исправлять. Он был просто одержим стремлением все исправить! К несчастью, дети только вставляли палки в колеса на пути к исполнению идеальных планов. Сможет ли Нед смириться с этим? Ее улыбка превратилась в болезненную гримасу. Шеннон был сыт по горло тем, как ребенок его друга испортил ту гнусную вечеринку.
   – Будь я на твоем месте, я вцепилась бы в него мертвой хваткой, – доверительно сообщила Трейси. – Парень – чистое золото! У него есть деньги. У него есть мозги. У него прекрасные мускулы. И он не собирается мешать нашему партнерству.
   Дороти вздохнула и поведала ужасную правду:
   – Он не хочет детей, Трейси. Вот почему я порвала с ним!
   Брови Трейси исчезли под залихватской челкой.
   – Он отвернулся от тебя, когда ты забеременела?! – выпалила она в ярости.
   – Нет, я не говорила ему, что беременна. Я просто знала, что дети ему не нужны. Он не раз в недвусмысленных выражениях давал мне это понять.
   Допивая кофе, Трейси обдумывала новые факты. Затем она решительно поставила чашку и поднесла Дороти плоды своих размышлений.
   – Но ведь Джоанна его совершенно не смутила, разве не так? Почему он должен был отреагировать иначе, узнав, что ты носишь его ребенка?
   Дороти беспомощно пожала плечами.
   – Он все еще хочет меня. Я не уверена, что он до конца осознает существование Джоанны. Он вспоминает то, что было между нами, и хочет вернуть это.
   – Хмм… – Трейси постучала до совершенства отполированными ногтями по стойке. – Он придет сегодня вечером?
   – Да… Если не передумает.
   – Хорошо! – Авторитетный палец Трейси взлетел вверх, чтобы подчеркнуть важность произносимого. – Оставь на него Джоанну, пока ты будешь заниматься с Энн Финчли. Если Нед Шеннон попытается отвертеться, что ж, тогда он отойдет в историю. А если останется с ребенком, то почувствует наконец его реальность. Подвергни его испытанию, Дороти!
   И, довольная собой, Трейси соскользнула с табурета, абсолютно уверенная в прекрасных результатах своих советов.
   – Но это может ничего и не значить, – возразила Дороти, которой совсем не хотелось оставлять свою дочь на Неда. – Ведь Джоанна почти все время спит.
   – Все дело в отношении, – заявила Трейси, величественно направляясь к выходу. Перед дверью она приостановилась. – И не забудь о награде, если он все сделает хорошо. Я большая поклонница поощрительной системы. Она очень оживляет связи.
   Дверь закрылась.
   Правильно! – подумала Дороти. Ничего нет хорошего в том, чтобы бесконечно нагнетать атмосферу безысходного пессимизма. Она должна рискнуть. Если Нед сегодня придет, она оставит с ним Джоанну. В конце концов, он ее отец. Его реакция на предложение посидеть с ребенком о чем-нибудь да скажет ей.
   Все дело в отношении!

8

   Часы предупредили Дороти, что времени на колебания у нее уже не осталось. Было почти пять. Нед заканчивает работу в четыре. Она не знала его точных планов, но дорога много времени не займет. Дороти уже готова к его появлению, вернее, к вечерней встрече с Энн Финчли…
   На работе она всегда носила черное. Это было стильно и в то же время ненавязчиво. Для женщин, наряжающихся к свадьбе, важно было затмить всех остальных своей красотой и туалетом. Поскольку в обязанности Дороти входило убеждать их в том, что они достигли нужного результата, сама она не хотела привлекать к себе внимания. Черное также служило прекрасным фоном, когда женщины рассматривали себя в зеркале, а она двигалась вокруг них, закладывая складки и скалывая их булавками.
   Учитывая то, что она кормит Джоанну ГРУДЬЮ, Дороти стоило бы надеть застегивающуюся блузу, но тщеславие подтолкнуло ее к шелковому отрезному платью с золотым ремешком. Это был самый сексуальный ее наряд, мягкий и шуршащий. Ткань льнула к изгибам фигуры, подчеркивая ее женственность.