Нет, наверное, это все-таки остов или смытая во время шторма корабельная шлюпка, выброшенная сюда прибоем.
В любом случае стоило посмотреть поближе. Тобас неуклюже затрусил вперед — стоптанные сандалии так и норовили увязнуть в песке и остаться там навсегда.
С каждым шагом настроение его улучшалось — фортуна явно повернулась к нему лицом. На берегу лежало крошечное суденышко. Целехонькое! На таком вполне можно выйти в море и попытаться перехватить торговца, которого он углядел на горизонте. Лодочка даже была частично оснащена: под банкой лежала пара весел, а к корме привязан парусиновый мешок. Владельца лодки по-прежнему нигде не было видно. Конечно, если существует магическая зашита, лодкой воспользоваться не удастся. Ну в таком случае можно попробовать козырнуть статусом чародея, чтобы избежать неприятностей. Если, конечно, владелец именно чародей, а не, допустим, колдунья, жрец или демонолог. И не один из этих новоявленных ворлоков.
И тут у него екнуло сердце. Владелец, нет — владельцы вовсе не исчезли бесследно, оставив ему в подарок лодку. Цепочка следов вела вдоль берега за ближайшую дюну.
Следы причем были какие-то странные. Тобас озадаченно разглядывал ямки в песке.
Один след — большой и глубокий, второй — меньше и мельче. Очень близко друг к другу. Не один поверх другого, как бывает, когда идут след в след, а рядышком и совершенно параллельно. Цепочка следов выписывала какой-то странный зигзаг и в двух местах прерывалась небольшими утоптанными площадками.
Тобас недоуменно поморгал. Но тут его осенило. Он понял, зачем эти двое приплыли средь белого дня на безлюдную песчаную косу, расположенную вдали от людских селений, и почему ушли за дюну, оставив лодку без присмотра. Влюбленные часто делают глупости. Именно по этой общеизвестной причине многие стараются избегать любовных романов и спокойно женятся по расчету. Эта парочка шла, тесно обнявшись, поэтому и следы так близко друг к другу. А утоптано там, где они целовались, предвкушая дальнейшее, то, что сейчас происходит где-то за дюнами, под шум прибоя. Тобас почесал в затылке. И чем им для этого не понравилась лодка?
Но вернуться эти двое могут в любой момент. Заторопившись, Тобас поволок суденышко в воду. Киль царапнул по песку, затем свободно заколыхался на волнах. Тобас тащил лодку вперед, пока не оказался по колено в воде, затем схватился за планшир и выровнял ее.
Когда он уже перелезал через борт, из-за дюны, к которой вели следы, показалась темноволосая голова с физиономией, заросшей бородой.
— Эй! — крикнул мужчина, явно озадаченный увиденным. Рядом с ним возникла женская головка. Тобас проигнорировал обоих и деловито достал весла из-под банки. — Эй, это наша лодка! — Мужчина уже спускался с дюны, придерживая у пояса обсыпанные песком штаны. Тобас вставил весла в уключины и развернул лодку носом к морю, стараясь не думать о том, что случится, если он зацепит лопастью камни на дне. С каждым гребком он все дальше уходил от берега.
— Вернись! — кричала женщина, бегая у самой кромки воды. — Отдай нашу лодку!
Она была очень молоденькая, может быть, даже моложе самого Тобаса. И очень хорошенькая, несмотря на взъерошенные каштановые волосы и обсыпанную песком измятую одежду.
— Мне очень жаль. — крикнул Тобас, — но у меня срочное дело! Если получится, я вам ее верну!
Ему стало вдруг очень стыдно. Вообще-то подшучивать над влюбленными было в Тельвене старой доброй традицией, но кража лодки явно переходила все границы дозволенного.
— Послушайте, если вы пройдете примерно милю на запад, а потом еще лигу на север, то выйдете в деревню Тельвен. Там вам помогут! Скажите им... — Тут Тобас заколебался, стоит ли называть свое имя, затем пожал плечами и продолжил:
— Скажите, что вас послал Тобас, ученик чародея!
— Но... Наша лодка! — крикнула женщина, стоя по щиколотку в воде. Мужчина молча стоял рядом, уперев руки в бока и глядя на удалявшегося Тобаса.
— Мне очень жаль, — повторил Тобас, — но мне она нужна больше, чем вам!
Сказав это, он полностью сосредоточился на гребле. Ему еще предстояло перехватить корабль.
Глава 4
Глава 5
В любом случае стоило посмотреть поближе. Тобас неуклюже затрусил вперед — стоптанные сандалии так и норовили увязнуть в песке и остаться там навсегда.
С каждым шагом настроение его улучшалось — фортуна явно повернулась к нему лицом. На берегу лежало крошечное суденышко. Целехонькое! На таком вполне можно выйти в море и попытаться перехватить торговца, которого он углядел на горизонте. Лодочка даже была частично оснащена: под банкой лежала пара весел, а к корме привязан парусиновый мешок. Владельца лодки по-прежнему нигде не было видно. Конечно, если существует магическая зашита, лодкой воспользоваться не удастся. Ну в таком случае можно попробовать козырнуть статусом чародея, чтобы избежать неприятностей. Если, конечно, владелец именно чародей, а не, допустим, колдунья, жрец или демонолог. И не один из этих новоявленных ворлоков.
И тут у него екнуло сердце. Владелец, нет — владельцы вовсе не исчезли бесследно, оставив ему в подарок лодку. Цепочка следов вела вдоль берега за ближайшую дюну.
Следы причем были какие-то странные. Тобас озадаченно разглядывал ямки в песке.
Один след — большой и глубокий, второй — меньше и мельче. Очень близко друг к другу. Не один поверх другого, как бывает, когда идут след в след, а рядышком и совершенно параллельно. Цепочка следов выписывала какой-то странный зигзаг и в двух местах прерывалась небольшими утоптанными площадками.
Тобас недоуменно поморгал. Но тут его осенило. Он понял, зачем эти двое приплыли средь белого дня на безлюдную песчаную косу, расположенную вдали от людских селений, и почему ушли за дюну, оставив лодку без присмотра. Влюбленные часто делают глупости. Именно по этой общеизвестной причине многие стараются избегать любовных романов и спокойно женятся по расчету. Эта парочка шла, тесно обнявшись, поэтому и следы так близко друг к другу. А утоптано там, где они целовались, предвкушая дальнейшее, то, что сейчас происходит где-то за дюнами, под шум прибоя. Тобас почесал в затылке. И чем им для этого не понравилась лодка?
Но вернуться эти двое могут в любой момент. Заторопившись, Тобас поволок суденышко в воду. Киль царапнул по песку, затем свободно заколыхался на волнах. Тобас тащил лодку вперед, пока не оказался по колено в воде, затем схватился за планшир и выровнял ее.
Когда он уже перелезал через борт, из-за дюны, к которой вели следы, показалась темноволосая голова с физиономией, заросшей бородой.
— Эй! — крикнул мужчина, явно озадаченный увиденным. Рядом с ним возникла женская головка. Тобас проигнорировал обоих и деловито достал весла из-под банки. — Эй, это наша лодка! — Мужчина уже спускался с дюны, придерживая у пояса обсыпанные песком штаны. Тобас вставил весла в уключины и развернул лодку носом к морю, стараясь не думать о том, что случится, если он зацепит лопастью камни на дне. С каждым гребком он все дальше уходил от берега.
— Вернись! — кричала женщина, бегая у самой кромки воды. — Отдай нашу лодку!
Она была очень молоденькая, может быть, даже моложе самого Тобаса. И очень хорошенькая, несмотря на взъерошенные каштановые волосы и обсыпанную песком измятую одежду.
— Мне очень жаль. — крикнул Тобас, — но у меня срочное дело! Если получится, я вам ее верну!
Ему стало вдруг очень стыдно. Вообще-то подшучивать над влюбленными было в Тельвене старой доброй традицией, но кража лодки явно переходила все границы дозволенного.
— Послушайте, если вы пройдете примерно милю на запад, а потом еще лигу на север, то выйдете в деревню Тельвен. Там вам помогут! Скажите им... — Тут Тобас заколебался, стоит ли называть свое имя, затем пожал плечами и продолжил:
— Скажите, что вас послал Тобас, ученик чародея!
— Но... Наша лодка! — крикнула женщина, стоя по щиколотку в воде. Мужчина молча стоял рядом, уперев руки в бока и глядя на удалявшегося Тобаса.
— Мне очень жаль, — повторил Тобас, — но мне она нужна больше, чем вам!
Сказав это, он полностью сосредоточился на гребле. Ему еще предстояло перехватить корабль.
Глава 4
Слабенький северо-восточный ветерок подгонял легкое суденышко, и Тобас довольно быстро оказался в открытом море. Справа по борту у самого горизонта маячил парус. Корабль по-прежнему шел вдоль берега.
Юноша поглядел на быстро удаляющиеся зеленые холмы, и ему стало страшно. Если переменится ветер, у него не останется ни малейшего шанса догнать корабль. А полностью терять из вида землю Тобасу не хотелось. Конечно, он умел определять, где восток, где запад, двигаться по солнцу и твердо знал, что земля лежит на севере. Но небо могли затянуть тучи, а морские течения — утащить суденышко в бескрайний океан, простиравшийся от южного края мира до северного. Тобас прикинул расстояние до паруса, решил, что тот, пожалуй, приблизился, и бросил весла. Можно и подождать. Зачем перенапрягаться и уходить от берега дальше, чем это необходимо?
Послушав немного плеск бьющихся о борт волн и понаблюдав, как стекает с весел вода, Тобас вспомнил о парусиновом мешке, привязанном к лодке. Похоже, сейчас самое время поинтересоваться его содержимым. Передвигаясь очень осторожно — он очень боялся раскачать лодку, — юноша подтянул мешок и развязал его.
В нос тут же ударил восхитительный запах, и Тобас, не теряя времени, извлек на поверхность его источник — половинку жареного цыпленка. Холодного, конечно. Да хоть бы и сырого, подумал юноша, вгрызаясь в сочную ножку.
Пошарив свободной рукой в мешке, он достал каравай, бутылку дешевого красного вина и кучу всяких фруктов.
Хлеб и фрукты в беспорядке последовали за курицей и были щедро залиты вином. Покончив с едой, Тобас откинулся назад и почувствовал себя на верху блаженства. Однако его желудок блаженства этого не разделил. Очень скоро он дал понять, что совсем не в восторге от заглоченного такими темпами (прожевыванием Тобас себя не утруждал) обеда, явно рассчитанного на двоих. Яростные спазмы следовали в такт колыханию лодки и очень некстати разбудили задремавшую было совесть. Вор! Он самый настоящий вор. Ведь он фактически украл лодку и еду у той парочки на берегу. Он стал вором.
— Потеря еды послужит им хорошим уроком, — произнес Тобас, пытаясь насмешкой заглушить голос совести. — Это же надо — взять красное вино к холодному цыпленку!
Но развеселиться не удалось. Индамара, двоюродная сестра отца! Ведь это она объяснила ему, что к курице подают именно белое вино. Женщина, вырастившая его и выбросившая вон сразу после гибели Дабрана. Она же учила его не воровать. Во всяком случае, пыталась, и он никогда прежде не брал ничего чужого, кроме разве что яблок из соседского сада.
Тобас как-то раз поднял тему воровства в разговоре с отцом. Ведь Дабран занимался именно этим.
— Морское пиратство — это особый случай, — сказал тогда Дабран. — Мы грабим торговцев, которые имеют глупость проплывать вблизи полуострова. Им прекрасно известно о нашем существовании. И если они идут на риск и плывут по нашим водам, то получают то, что заслужили. У них и без того денег полны карманы, раз уж они могут снарядить корабль да еще и загрузить его. Но они хотят иметь еще больше, провозя свои товары кратчайшим путем по опасным водам. Значит, они — жадные идиоты и заслуживают, чтобы их обобрали. И это вовсе не то же самое, что отнять деньги у более слабого — деньги, заработанные честным трудом. Или заниматься ночными грабежами. Мы забираем нашу добычу открыто и рискуем не меньше купцов. Так что это скорее азартная игра, а не воровство. А я и на смертном одре буду отстаивать право мужчины играть на все, что ему заблагорассудится, включая и собственную жизнь.
Тобаса эти доводы не убедили, но он вынужден был признать, что человек действительно имеет право ставить на кон все, что ему принадлежит. Что ж, Дабран сделал крупную ставку и проиграл. А его сын стал мелким воришкой, стянувшим лодку и обед у ни в чем не повинной влюбленной парочки. Чтобы хоть как-то успокоить свою совесть, Тобас напомнил себе одно из любимых высказываний Дабрана: «Человек имеет право на любые поступки, чтобы сохранить свою жизнь».
Он по-прежнему чувствовал себя паршиво и мечтал лишь о том, чтобы поскорее подошел этшарский корабль. Тогда он сможет оставить лодку. Может быть, ее вынесет обратно на берег и любовники подберут ее? Без мешка с едой, конечно.
Тобас поднял голову и огляделся. Этшарский торговец приближался. Уже был виден его узкий хищный нос под раздутыми парусами. Но расстояние между судном и лодкой все еще оставалось довольно приличным. Юноша улегся поудобнее, положив голову на жесткую скамью и скрестив руки на животе. Больше всего ему хотелось бы убедить самого себя, что все, происшедшее с ним после двенадцати лет, — дурной сон.
Усталость наконец взяла свое, и Тобас задремал, убаюканный плеском волн. Он очнулся потому, что кто-то грубо тряс его за плечо.
— Ты кто такой? — спросил хриплый голос со странным акцентом.
— Тобас. Тобас из... из Харбека.
— Харбека?
— Это в Малых Королевствах.
— Первый раз слышу.
Тобас растерялся, поскольку брякнул первое, что пришло на ум, по глупости решив, что спрашивавший знает о Малых Королевствах не больше его самого. Он тупо смотрел на широкое загорелое лицо, обрамленное темными волосами и густой бородой.
— А что ты тут делаешь?
— Э-э-э... — Тобас спросонья никак не мог сообразить, где именно.
— Ладно, не важно. Капитан сам разберется.
Моряк поставил Тобаса на ноги и, придерживая его, как котенка за шкирку, повлек к возвышавшемуся борту этшарского корабля. Стоявшие наверху люди втащили обоих на палубу.
Тобас несколько изумился, обнаружив, что палуба этшарского корабля ничуть не похожа на палубу затонувшего отцовского судна. «Возмездие» был быстрым боевым кораблем, длинным и узким, с множеством канатных проходов и платформами по бортам, откуда стреляли лучники, а абордажные команды прыгали на атакуемое судно. Торговец казался широченной неуклюжей посудиной. Основную его часть составляли трюмы для товаров, а вместо переходов и платформ по бортам судна были натянуты сетки, мешающие в случае нападения атакующим забраться на палубу. Несколько огромных люков занимали большую часть палубы, а почти весь такелаж, не имеющий никакого отношения к парусам, служил для загрузки и разгрузки товара.
На борту Тобаса мгновенно окружили моряки в синих килтах, от которых здорово разило потом. Все, что он сумел разглядеть на корабле, он увидел мельком между их плечами и спинами.
— Сюда. — Чей-то палец ткнул в сторону кормы.
Тобас молча двинулся в указанном направлении. Его привели в большую каюту, завешанную шелковыми занавесками и застланную коврами. В воздухе плавал какой-то сладковатый запах, который юноша не смог идентифицировать. За резным столом сидел дородный лысоватый мужчина в красном. Справа от него стояли два матроса, слева — изящная женщина в белом. Женщина пристально посмотрела на Тобаса, сидевший мужчина едва взглянул, а оба матроса и вовсе не обратили на него никакого внимания.
— Если это очередная пиратская хитрость, — проговорил с таким же сильным, как и у моряков, акцентом сидящий мужчина, — то мы позаботимся, чтобы ты умер прежде, чем к тебе подоспеет помощь.
— Никакой хитрости нет, — ответил Тобас. — Меня зовут Тобас из Харбека. Я сопровождал моего учителя в Тинталлион, когда на наш корабль напал капер из Шана. Наше судно затонуло, я очутился за бортом, и мне посчастливилось найти лодку. Других уцелевших я не видел. А нападавшие меня, по-видимому, не заметили.
— Капер?
Быстро прокрутив весь разговор, Тобас сообразил, что допустил серьезный промах.
— Пираты, я имею в виду. Мой учитель обычно называл их каперами.
В Свободных Землях пиратов всегда называли каперами, что бы там ни говорил Дабран. Однако этшарцы явно предпочитали называть вещи своими именами.
— И кто же твой учитель?
— Чародей Роггит, — в общем-то правдиво ответил Тобас.
Человек в красном глянул на женщину, затем забарабанил унизанными перстнями пальцами по столу.
— А что за корабль?
— «Краса Рассвета», — быстро сымпровизировал Тобас.
— И..?
— Что «и»? — озадаченно переспросил юноша.
— Откуда она шла, мальчик, и куда направлялась?
— А! Из Харбека в Тинталлион.
— А где это — Харбек?
— В Малых Королевствах.
— Это я понял, мальчик. Где именно в Малых Королевствах?
— Э-э... На юге... — Тобас сильно пожалел, что не назвал какое-нибудь другое место. О Малых Королевствах он практически ничего не знал.
Мужчина долго внимательно изучал Тобаса, затем, подавшись вперед, облокотился на стол и сообщил:
— Я никогда не слышал ни о твоем учителе, ни о твоем судне, ни о твоей родине, мальчик. Кроме того, ни один корабль из Малых Королевств не ходит в Этшар-на-Песках, не говоря уже о Тинталлионе. Но я пока не утверждаю, что ты лжешь. Какой-нибудь дурак из южной глубинки вполне мог решиться на подобное плавание. Но все же я осмелюсь высказать свои соображения. Предположим, некий паренек из Пиратских Городов захотел поискать счастья. Он решил попасть на корабль, идущий в один из Этшаров. Предположим, ему это удалось. Для капитана у него припасена какая-нибудь трогательная история. Малоправдоподобная, поскольку этот парень ничего не знает об остальном мире. И, естественно, ему никто не верит — акцент Пиратских Городов, который ничуть не похож на акцент жителей Малых Королевств, выдает его с головой. И мне почему-то кажется, что этот парень из Пиратских Городов выглядел бы и говорил точно так же, как ты, Тобас из Харбека, называющий себя учеником чародея.
— Я действительно ученик чародея. Во всяком случае, был. Мой учитель умер.
— Ну, а все остальное?
— Хм... — Тобас не нашелся, что ответить.
— Мне сказали, что в твоей лодке пара хороших весел, да и выглядишь ты в полном порядке. Почему ты не поплыл к берегу?
— Э-э-э...
— Ты хотел попасть на этот корабль, верно?
— Да, — сознался загнанный в угол Тобас, не видя другого выхода.
— Так я и предполагал. И не думаю, что ты боялся пиратов. Не с твоим акцентом этого бояться. — Мужчина откинулся на стуле и скрестил руки на груди.
— Ну, хорошо, — продолжил он. — Откуда бы ты ни был, мне почему-то кажется, что ты совершенно одинок и у тебя никого нет в этом Мире. Иначе тебя бы тут не было. И, кем бы ты ни был, я не буду возражать, если ты отработаешь свой проезд до Этшара-на-Песках или даже до Этшара Пряностей. И тебе придется отработать. Верховные владыки считают, что изгоям и беженцам нужно предоставлять бесплатный проезд, но я — другого мнения. В Этшаре-на-Песках можешь пойти и пожаловаться старому Эдреду Четвертому. Но до тех пор ты будешь работать. Заартачишься — тебя посадят обратно в твою лодку. Договорились?
Тобас молча кивнул, не решаясь спросить, какая, собственно, разница между Этшаром-на-Песках и Этшаром Пряностей и кто такой Эдред Четвертый.
Юноша покорно последовал за сопровождающим, получил подвесной гамак и только на камбузе, помогая коку готовить ужин, понял, что ему удалось осуществить задуманное. Удалось, несмотря на то, что его басне никто не поверил. Они не повесили его, как пирата, и не выбросили за борт. Он плыл в Этшар, чтобы обрести там свое счастье и новый дом!
Тобас улыбнулся. Его невезение, кажется, закончилось. Ему понадобился корабль — и вот он! Ему понадобилась лодка — и он нашел ее!
Вдруг улыбка растаяла. Лодку-то он украл! Ее уже подняли на борт и закрепили на палубе. Однажды, пообещал себе Тобас, когда он станет богатым и могущественным, он заплатит той парочке и за лодку, и за причиненные неудобства.
Да и за цыпленка, если уж на то пошло.
Юноша поглядел на быстро удаляющиеся зеленые холмы, и ему стало страшно. Если переменится ветер, у него не останется ни малейшего шанса догнать корабль. А полностью терять из вида землю Тобасу не хотелось. Конечно, он умел определять, где восток, где запад, двигаться по солнцу и твердо знал, что земля лежит на севере. Но небо могли затянуть тучи, а морские течения — утащить суденышко в бескрайний океан, простиравшийся от южного края мира до северного. Тобас прикинул расстояние до паруса, решил, что тот, пожалуй, приблизился, и бросил весла. Можно и подождать. Зачем перенапрягаться и уходить от берега дальше, чем это необходимо?
Послушав немного плеск бьющихся о борт волн и понаблюдав, как стекает с весел вода, Тобас вспомнил о парусиновом мешке, привязанном к лодке. Похоже, сейчас самое время поинтересоваться его содержимым. Передвигаясь очень осторожно — он очень боялся раскачать лодку, — юноша подтянул мешок и развязал его.
В нос тут же ударил восхитительный запах, и Тобас, не теряя времени, извлек на поверхность его источник — половинку жареного цыпленка. Холодного, конечно. Да хоть бы и сырого, подумал юноша, вгрызаясь в сочную ножку.
Пошарив свободной рукой в мешке, он достал каравай, бутылку дешевого красного вина и кучу всяких фруктов.
Хлеб и фрукты в беспорядке последовали за курицей и были щедро залиты вином. Покончив с едой, Тобас откинулся назад и почувствовал себя на верху блаженства. Однако его желудок блаженства этого не разделил. Очень скоро он дал понять, что совсем не в восторге от заглоченного такими темпами (прожевыванием Тобас себя не утруждал) обеда, явно рассчитанного на двоих. Яростные спазмы следовали в такт колыханию лодки и очень некстати разбудили задремавшую было совесть. Вор! Он самый настоящий вор. Ведь он фактически украл лодку и еду у той парочки на берегу. Он стал вором.
— Потеря еды послужит им хорошим уроком, — произнес Тобас, пытаясь насмешкой заглушить голос совести. — Это же надо — взять красное вино к холодному цыпленку!
Но развеселиться не удалось. Индамара, двоюродная сестра отца! Ведь это она объяснила ему, что к курице подают именно белое вино. Женщина, вырастившая его и выбросившая вон сразу после гибели Дабрана. Она же учила его не воровать. Во всяком случае, пыталась, и он никогда прежде не брал ничего чужого, кроме разве что яблок из соседского сада.
Тобас как-то раз поднял тему воровства в разговоре с отцом. Ведь Дабран занимался именно этим.
— Морское пиратство — это особый случай, — сказал тогда Дабран. — Мы грабим торговцев, которые имеют глупость проплывать вблизи полуострова. Им прекрасно известно о нашем существовании. И если они идут на риск и плывут по нашим водам, то получают то, что заслужили. У них и без того денег полны карманы, раз уж они могут снарядить корабль да еще и загрузить его. Но они хотят иметь еще больше, провозя свои товары кратчайшим путем по опасным водам. Значит, они — жадные идиоты и заслуживают, чтобы их обобрали. И это вовсе не то же самое, что отнять деньги у более слабого — деньги, заработанные честным трудом. Или заниматься ночными грабежами. Мы забираем нашу добычу открыто и рискуем не меньше купцов. Так что это скорее азартная игра, а не воровство. А я и на смертном одре буду отстаивать право мужчины играть на все, что ему заблагорассудится, включая и собственную жизнь.
Тобаса эти доводы не убедили, но он вынужден был признать, что человек действительно имеет право ставить на кон все, что ему принадлежит. Что ж, Дабран сделал крупную ставку и проиграл. А его сын стал мелким воришкой, стянувшим лодку и обед у ни в чем не повинной влюбленной парочки. Чтобы хоть как-то успокоить свою совесть, Тобас напомнил себе одно из любимых высказываний Дабрана: «Человек имеет право на любые поступки, чтобы сохранить свою жизнь».
Он по-прежнему чувствовал себя паршиво и мечтал лишь о том, чтобы поскорее подошел этшарский корабль. Тогда он сможет оставить лодку. Может быть, ее вынесет обратно на берег и любовники подберут ее? Без мешка с едой, конечно.
Тобас поднял голову и огляделся. Этшарский торговец приближался. Уже был виден его узкий хищный нос под раздутыми парусами. Но расстояние между судном и лодкой все еще оставалось довольно приличным. Юноша улегся поудобнее, положив голову на жесткую скамью и скрестив руки на животе. Больше всего ему хотелось бы убедить самого себя, что все, происшедшее с ним после двенадцати лет, — дурной сон.
Усталость наконец взяла свое, и Тобас задремал, убаюканный плеском волн. Он очнулся потому, что кто-то грубо тряс его за плечо.
— Ты кто такой? — спросил хриплый голос со странным акцентом.
— Тобас. Тобас из... из Харбека.
— Харбека?
— Это в Малых Королевствах.
— Первый раз слышу.
Тобас растерялся, поскольку брякнул первое, что пришло на ум, по глупости решив, что спрашивавший знает о Малых Королевствах не больше его самого. Он тупо смотрел на широкое загорелое лицо, обрамленное темными волосами и густой бородой.
— А что ты тут делаешь?
— Э-э-э... — Тобас спросонья никак не мог сообразить, где именно.
— Ладно, не важно. Капитан сам разберется.
Моряк поставил Тобаса на ноги и, придерживая его, как котенка за шкирку, повлек к возвышавшемуся борту этшарского корабля. Стоявшие наверху люди втащили обоих на палубу.
Тобас несколько изумился, обнаружив, что палуба этшарского корабля ничуть не похожа на палубу затонувшего отцовского судна. «Возмездие» был быстрым боевым кораблем, длинным и узким, с множеством канатных проходов и платформами по бортам, откуда стреляли лучники, а абордажные команды прыгали на атакуемое судно. Торговец казался широченной неуклюжей посудиной. Основную его часть составляли трюмы для товаров, а вместо переходов и платформ по бортам судна были натянуты сетки, мешающие в случае нападения атакующим забраться на палубу. Несколько огромных люков занимали большую часть палубы, а почти весь такелаж, не имеющий никакого отношения к парусам, служил для загрузки и разгрузки товара.
На борту Тобаса мгновенно окружили моряки в синих килтах, от которых здорово разило потом. Все, что он сумел разглядеть на корабле, он увидел мельком между их плечами и спинами.
— Сюда. — Чей-то палец ткнул в сторону кормы.
Тобас молча двинулся в указанном направлении. Его привели в большую каюту, завешанную шелковыми занавесками и застланную коврами. В воздухе плавал какой-то сладковатый запах, который юноша не смог идентифицировать. За резным столом сидел дородный лысоватый мужчина в красном. Справа от него стояли два матроса, слева — изящная женщина в белом. Женщина пристально посмотрела на Тобаса, сидевший мужчина едва взглянул, а оба матроса и вовсе не обратили на него никакого внимания.
— Если это очередная пиратская хитрость, — проговорил с таким же сильным, как и у моряков, акцентом сидящий мужчина, — то мы позаботимся, чтобы ты умер прежде, чем к тебе подоспеет помощь.
— Никакой хитрости нет, — ответил Тобас. — Меня зовут Тобас из Харбека. Я сопровождал моего учителя в Тинталлион, когда на наш корабль напал капер из Шана. Наше судно затонуло, я очутился за бортом, и мне посчастливилось найти лодку. Других уцелевших я не видел. А нападавшие меня, по-видимому, не заметили.
— Капер?
Быстро прокрутив весь разговор, Тобас сообразил, что допустил серьезный промах.
— Пираты, я имею в виду. Мой учитель обычно называл их каперами.
В Свободных Землях пиратов всегда называли каперами, что бы там ни говорил Дабран. Однако этшарцы явно предпочитали называть вещи своими именами.
— И кто же твой учитель?
— Чародей Роггит, — в общем-то правдиво ответил Тобас.
Человек в красном глянул на женщину, затем забарабанил унизанными перстнями пальцами по столу.
— А что за корабль?
— «Краса Рассвета», — быстро сымпровизировал Тобас.
— И..?
— Что «и»? — озадаченно переспросил юноша.
— Откуда она шла, мальчик, и куда направлялась?
— А! Из Харбека в Тинталлион.
— А где это — Харбек?
— В Малых Королевствах.
— Это я понял, мальчик. Где именно в Малых Королевствах?
— Э-э... На юге... — Тобас сильно пожалел, что не назвал какое-нибудь другое место. О Малых Королевствах он практически ничего не знал.
Мужчина долго внимательно изучал Тобаса, затем, подавшись вперед, облокотился на стол и сообщил:
— Я никогда не слышал ни о твоем учителе, ни о твоем судне, ни о твоей родине, мальчик. Кроме того, ни один корабль из Малых Королевств не ходит в Этшар-на-Песках, не говоря уже о Тинталлионе. Но я пока не утверждаю, что ты лжешь. Какой-нибудь дурак из южной глубинки вполне мог решиться на подобное плавание. Но все же я осмелюсь высказать свои соображения. Предположим, некий паренек из Пиратских Городов захотел поискать счастья. Он решил попасть на корабль, идущий в один из Этшаров. Предположим, ему это удалось. Для капитана у него припасена какая-нибудь трогательная история. Малоправдоподобная, поскольку этот парень ничего не знает об остальном мире. И, естественно, ему никто не верит — акцент Пиратских Городов, который ничуть не похож на акцент жителей Малых Королевств, выдает его с головой. И мне почему-то кажется, что этот парень из Пиратских Городов выглядел бы и говорил точно так же, как ты, Тобас из Харбека, называющий себя учеником чародея.
— Я действительно ученик чародея. Во всяком случае, был. Мой учитель умер.
— Ну, а все остальное?
— Хм... — Тобас не нашелся, что ответить.
— Мне сказали, что в твоей лодке пара хороших весел, да и выглядишь ты в полном порядке. Почему ты не поплыл к берегу?
— Э-э-э...
— Ты хотел попасть на этот корабль, верно?
— Да, — сознался загнанный в угол Тобас, не видя другого выхода.
— Так я и предполагал. И не думаю, что ты боялся пиратов. Не с твоим акцентом этого бояться. — Мужчина откинулся на стуле и скрестил руки на груди.
— Ну, хорошо, — продолжил он. — Откуда бы ты ни был, мне почему-то кажется, что ты совершенно одинок и у тебя никого нет в этом Мире. Иначе тебя бы тут не было. И, кем бы ты ни был, я не буду возражать, если ты отработаешь свой проезд до Этшара-на-Песках или даже до Этшара Пряностей. И тебе придется отработать. Верховные владыки считают, что изгоям и беженцам нужно предоставлять бесплатный проезд, но я — другого мнения. В Этшаре-на-Песках можешь пойти и пожаловаться старому Эдреду Четвертому. Но до тех пор ты будешь работать. Заартачишься — тебя посадят обратно в твою лодку. Договорились?
Тобас молча кивнул, не решаясь спросить, какая, собственно, разница между Этшаром-на-Песках и Этшаром Пряностей и кто такой Эдред Четвертый.
Юноша покорно последовал за сопровождающим, получил подвесной гамак и только на камбузе, помогая коку готовить ужин, понял, что ему удалось осуществить задуманное. Удалось, несмотря на то, что его басне никто не поверил. Они не повесили его, как пирата, и не выбросили за борт. Он плыл в Этшар, чтобы обрести там свое счастье и новый дом!
Тобас улыбнулся. Его невезение, кажется, закончилось. Ему понадобился корабль — и вот он! Ему понадобилась лодка — и он нашел ее!
Вдруг улыбка растаяла. Лодку-то он украл! Ее уже подняли на борт и закрепили на палубе. Однажды, пообещал себе Тобас, когда он станет богатым и могущественным, он заплатит той парочке и за лодку, и за причиненные неудобства.
Да и за цыпленка, если уж на то пошло.
Глава 5
Первой остановкой был Этшар-на-Песках. При виде города Тобас, и так встревоженный незнакомым равнинным берегом, вдоль которого шел корабль, перепугался окончательно. Он и не думал, что город может оказаться столь огромным. Юноша, конечно, понимал, что Тельвен — маленькая деревушка, но Шан-на-Море представлялся ему чуть ли не столицей с населением около тысячи человек или немного больше.
В Этшаре-на-Песках все население Шана-на-Море растворилось бы без следа. Первые дурные предчувствия охватили путешественника, когда родные зеленые холмы остались далеко позади и за бортом лига за лигой потянулись бескрайние песчаные равнины. Тобас и не подозревал, что земля может быть такой плоской. Он считал, что весь Мир состоит из мягких холмов, скалистых берегов и галечных пляжей, как и его родина.
Даже Великий Маяк, прежде чем Тобас сумел оценить его истинные размеры, не нарушил общего впечатления. Одинокая здоровенная башня, возвышавшаяся над этим странным плоским миром, казалась смешной и неуместной. Когда показался купол дворца, а за ним — бесконечные красные черепичные крыши домов, Тобас забеспокоился еще больше. Ряд за рядом стояли на песчаном берегу дома. Лиги домов, мимо которых корабль шел по каналу, мимо Внешних Башен, Внешних Доков, Внутренних Башен до гавани Морские Врата.
Даже запах в этом городе был пугающим. Тобас настороженно принюхался, но разобраться в этой странной смеси так и не смог. Он неподвижно стоял у борта с багром в руках и тупо смотрел на берег. Да разве во всем мире наберется столько людей, чтобы заселить эти дома? Что они все будут делать? Где возьмут пищу? Ведь огорода здесь не разведешь?
Пока юноша глазел на город, какой-то лихой рыбацкий баркас чуть было не протаранил борт корабля. Стоявший рядом с Тобасом матрос еле успел оттолкнуть его багром, последними словами обругав тельвенца за небрежность. Тобас вышел из оцепенения и попытался следить за акваторией порта. Но здесь у него просто голова пошла кругом — только в Морских Вратах судов было больше, чем во всех Свободных Землях Побережья, вместе взятых.
Это было уже слишком, и, когда корабль встал на якорь и все желающие сошли на берег, Тобас не сдвинулся с места, настороженно таращась на шумные улицы.
Через некоторое время к нему подошел капитан. Два дня назад Тобас узнал, что его зовут Истрам, а судно называется «Золотая Чайка» (про себя он упорно продолжал называть капитана капитаном и «Золотую Чайку» — кораблем). Истрам без всяких предисловий спросил:
— Ты здесь сойдешь?
Тобас даже вздрогнул от неожиданности:
— Э э... Нет... Если не возражаете, я бы предпочел остаться.
Капитан пожал плечами:
— Что ж, лишние руки мне не помешают — если ты в состоянии работать с грузом. Да, кстати, ты мне еще не показал волшебство, которым владеешь.
— Это магия огня. — Тобас машинально положил ладонь на рукоятку атамэ. — Какая от этого может быть польза на корабле?
Всю дорогу он отбивался от матросов, требовавших, чтобы юный чародей продемонстрировал свое искусство. Они так допекли его, что Тобас уступил и однажды в присутствии всей команды сжег койку своего главного мучителя. После этого инцидента никто больше к нему не приставал, но, похоже, до капитана эта история не дошла.
— Я зажигал бортовые огни. Что еще я мог сделать?
— Нам не нужен чародей, чтобы зажигать бортовые огни! — В голосе Истрама прозвучало нескрываемое презрение.
— А я и не прошу оплаты чародея! — огрызнулся Тобас.
— Вот и хорошо! — Капитан неожиданно улыбнулся. — Потому что ты ее все равно не получишь. Ты пока что даже не отработал сапоги, которые тебе дали, не говоря уж о провианте. Но я незлой человек, — если хочешь остаться, оставайся. Следующий порт — Этшар Пряностей, говорю на тот случай, если ты захочешь сойти там на берег. А дальше все будет зависеть от того, какой груз мы возьмем. Не исключено, что мы пойдем обратно на запад.
— Спасибо, сударь. — Тобас посмотрел на свои сапоги, отданные ему одним матросом, которому они стали малы. Капитан совершенно прав. Он их действительно не заработал. Юноша вздохнул. Как же он сейчас далек от желанной легкой и сытой жизни!
В порту они простояли два дня, выгрузили половину мехов, масел и прочих товаров, загрузили на их место свежую говядину и приняли на борт ворлока, который должен был заморозить мясо на время дороги. За эти два дня Тобасу пришлось переделать столько тяжелой работы, что, когда трюмы оказались снова забитыми до отказа, он был уверен, что заработал целую сапожную мастерскую. Пару раз он серьезно подумывал о дезертирстве, но вид и запах шумных улиц удержали его от этого шага. Этшар-на-Песках внушал ему ужас. Может быть, в Этшаре Пряностей окажется лучше...
А еще он остался на корабле, чтобы поговорить с ворлоком и, может быть, даже научиться чему-нибудь из этой странной новой магии, не требовавшей ни ритуалов, ни принадлежностей чародейства. В конечном счете работа на любом магическом поприще была очень выгодной. Тобас не видел причин, мешающих илону Гильдии Чародеев познакомиться с ворлокством.
Конечно, на корабле находился еще один представитель племени магов: женщина в белом, стоявшая тогда возле капитана, оказалась жрицей. Теургом, как позже выяснил Тобас. В ее обязанности входило защищать корабль от пиратов и прочих неприятностей.
Но юноша не собирался стать теургом. Он знал, что этому предшествуют долгие годы тяжелого ученичества, сопряженные с воздержанием от многих радостей жизни, причем результат этого вида магии был малопредсказуемым и далеко не всегда надежным. К тому же жрица отказывалась общаться с кем-либо, кроме капитана.
Ворлокство казалось Тобасу намного интереснее. Однако темное замкнутое лицо мага не располагало к общению, он явно не искал ничьей дружбы. Сам капитан Истрам, похоже, слегка побаивался этого человека, к которому, как и к жрице, никто не обращался по имени. 0н был просто ворлок. Тобас даже сомневался, что у него вообще есть имя. Некоторые ворлоки, кстати, даже не были людьми.
Гамак ворлока повесили прямо в трюме. Поближе к мясу. Тобас, как помощник кока, обслуживал нелюдимого мага — три раза в день таскался с тарелками вниз и обратно.
Устроившись на отведенном ему месте, ворлок ни разу ни с кем не заговорил и ни разу, ни при каких обстоятельствах, не поднимался из трюма наверх. Тобас предположил, что сохранение заклятия — в трюме действительно было очень холодно, несмотря на яркое солнце, освещавшее корабль со всех сторон, — требовало от ворлока концентрации всех его сил.
Путешествие в целом протекало спокойно, и Тобаса вполне устраивала такая жизнь. Ему не нужно было заботиться о пище и крыше над головой. Одежда, конечно, оставляла желать лучшего — у него было только то, что на нем надето, но дважды за шестиночье он стирал свое барахлишко в общем корыте.
И все же корабельная жизнь с ее скученностью и тяжелой работой была так далека от его представлений о счастье, а «Золотая Чайка» не могла заменить ему дом.
В последнюю ночь плавания, когда судно обогнуло большой полуостров и двинулось на северо-запад по Восточному Проливу, команду разбудили истошные вопли. Ворлок орал как резаный или, по предположению одного судового остроумца, как крысами живьем пожратый. Тобаса, больше всех общавшегося с ворлоком и единственного чародея среди присутствующих, единодушно избрали делегатом в трюм, чтобы он пошел и посмотрел, что там происходит.
Пока Тобас спускался по лестнице, вопли стихли. Юноша остановился на последней ступеньке, крепко сжимая в руке лампу и собираясь с духом, чтобы двинуться дальше.
Фитиль мигал и коптил, Тобас хотел было воспользоваться «Триндловым Огнем», чтобы сделать свет поярче, но, вспомнив взрыв в хижине Роггита, воздержался. Творить заклинание над чем-либо уже горящим было опасно. Кроме того, этот слабый огонек может случайно погаснуть, когда он попытается раздуть пламя. А кто знает, какие ужасы подстерегали его здесь во мраке.
Наконец юноша собрал всю свою волю в кулак и прошел в угол, где были сложены мясные туши. Ворлок сидел в гамаке, обхватив руками голову и упершись локтями в колени. При слабом свете лампы его длинные тощие руки и ноги казались похожими на кости скелета.
— Сударь? — позвал Тобас, стараясь, чтобы голос звучал твердо, несмотря на пронизывающий его ужас и неестественный холод, царящий в этой части трюма.
Ворлок поднял голову:
— Прошу прощения, если потревожил тебя, дитя. Мне приснился плохой сон.
Голос ворлока был низким и глубоким, а выговор чуть отличался от этшарского наречия, на котором говорила вся команда.
Тобас подумал, что не так понял его:
— Вы хотите сказать, что кричали во сне? Что это был всего лишь сон?
Ворлок горько усмехнулся:
— Да, всего лишь сон. Издержки моего ремесла, дитя, — ворлоки подвержены кошмарам. Они начинают мучить нас, когда мы работаем на пределе наших возможностей, как я во время этого путешествия. И они могут привести к... ну, мы не знаем, к чему, но ворлоки, которых кошмары начинают мучить постоянно, исчезают. Я вполне мог обречь себя на подобный конец ради спасения свежего мяса для аристократов Этшара Пряностей. Ну да не бери в голову — это не твои проблемы. Иди спать. Обещаю, что я больше тебя не побеспокою.
Это была самая длинная речь, произнесенная ворлоком за все время путешествия, и она произвела на Тобаса огромное впечатление. Но юношу продолжало грызть любопытство. Чуть поколебавшись, он все же спросил:
— А они обязательно будут повторяться, эти кошмары?
В Этшаре-на-Песках все население Шана-на-Море растворилось бы без следа. Первые дурные предчувствия охватили путешественника, когда родные зеленые холмы остались далеко позади и за бортом лига за лигой потянулись бескрайние песчаные равнины. Тобас и не подозревал, что земля может быть такой плоской. Он считал, что весь Мир состоит из мягких холмов, скалистых берегов и галечных пляжей, как и его родина.
Даже Великий Маяк, прежде чем Тобас сумел оценить его истинные размеры, не нарушил общего впечатления. Одинокая здоровенная башня, возвышавшаяся над этим странным плоским миром, казалась смешной и неуместной. Когда показался купол дворца, а за ним — бесконечные красные черепичные крыши домов, Тобас забеспокоился еще больше. Ряд за рядом стояли на песчаном берегу дома. Лиги домов, мимо которых корабль шел по каналу, мимо Внешних Башен, Внешних Доков, Внутренних Башен до гавани Морские Врата.
Даже запах в этом городе был пугающим. Тобас настороженно принюхался, но разобраться в этой странной смеси так и не смог. Он неподвижно стоял у борта с багром в руках и тупо смотрел на берег. Да разве во всем мире наберется столько людей, чтобы заселить эти дома? Что они все будут делать? Где возьмут пищу? Ведь огорода здесь не разведешь?
Пока юноша глазел на город, какой-то лихой рыбацкий баркас чуть было не протаранил борт корабля. Стоявший рядом с Тобасом матрос еле успел оттолкнуть его багром, последними словами обругав тельвенца за небрежность. Тобас вышел из оцепенения и попытался следить за акваторией порта. Но здесь у него просто голова пошла кругом — только в Морских Вратах судов было больше, чем во всех Свободных Землях Побережья, вместе взятых.
Это было уже слишком, и, когда корабль встал на якорь и все желающие сошли на берег, Тобас не сдвинулся с места, настороженно таращась на шумные улицы.
Через некоторое время к нему подошел капитан. Два дня назад Тобас узнал, что его зовут Истрам, а судно называется «Золотая Чайка» (про себя он упорно продолжал называть капитана капитаном и «Золотую Чайку» — кораблем). Истрам без всяких предисловий спросил:
— Ты здесь сойдешь?
Тобас даже вздрогнул от неожиданности:
— Э э... Нет... Если не возражаете, я бы предпочел остаться.
Капитан пожал плечами:
— Что ж, лишние руки мне не помешают — если ты в состоянии работать с грузом. Да, кстати, ты мне еще не показал волшебство, которым владеешь.
— Это магия огня. — Тобас машинально положил ладонь на рукоятку атамэ. — Какая от этого может быть польза на корабле?
Всю дорогу он отбивался от матросов, требовавших, чтобы юный чародей продемонстрировал свое искусство. Они так допекли его, что Тобас уступил и однажды в присутствии всей команды сжег койку своего главного мучителя. После этого инцидента никто больше к нему не приставал, но, похоже, до капитана эта история не дошла.
— Я зажигал бортовые огни. Что еще я мог сделать?
— Нам не нужен чародей, чтобы зажигать бортовые огни! — В голосе Истрама прозвучало нескрываемое презрение.
— А я и не прошу оплаты чародея! — огрызнулся Тобас.
— Вот и хорошо! — Капитан неожиданно улыбнулся. — Потому что ты ее все равно не получишь. Ты пока что даже не отработал сапоги, которые тебе дали, не говоря уж о провианте. Но я незлой человек, — если хочешь остаться, оставайся. Следующий порт — Этшар Пряностей, говорю на тот случай, если ты захочешь сойти там на берег. А дальше все будет зависеть от того, какой груз мы возьмем. Не исключено, что мы пойдем обратно на запад.
— Спасибо, сударь. — Тобас посмотрел на свои сапоги, отданные ему одним матросом, которому они стали малы. Капитан совершенно прав. Он их действительно не заработал. Юноша вздохнул. Как же он сейчас далек от желанной легкой и сытой жизни!
В порту они простояли два дня, выгрузили половину мехов, масел и прочих товаров, загрузили на их место свежую говядину и приняли на борт ворлока, который должен был заморозить мясо на время дороги. За эти два дня Тобасу пришлось переделать столько тяжелой работы, что, когда трюмы оказались снова забитыми до отказа, он был уверен, что заработал целую сапожную мастерскую. Пару раз он серьезно подумывал о дезертирстве, но вид и запах шумных улиц удержали его от этого шага. Этшар-на-Песках внушал ему ужас. Может быть, в Этшаре Пряностей окажется лучше...
А еще он остался на корабле, чтобы поговорить с ворлоком и, может быть, даже научиться чему-нибудь из этой странной новой магии, не требовавшей ни ритуалов, ни принадлежностей чародейства. В конечном счете работа на любом магическом поприще была очень выгодной. Тобас не видел причин, мешающих илону Гильдии Чародеев познакомиться с ворлокством.
Конечно, на корабле находился еще один представитель племени магов: женщина в белом, стоявшая тогда возле капитана, оказалась жрицей. Теургом, как позже выяснил Тобас. В ее обязанности входило защищать корабль от пиратов и прочих неприятностей.
Но юноша не собирался стать теургом. Он знал, что этому предшествуют долгие годы тяжелого ученичества, сопряженные с воздержанием от многих радостей жизни, причем результат этого вида магии был малопредсказуемым и далеко не всегда надежным. К тому же жрица отказывалась общаться с кем-либо, кроме капитана.
Ворлокство казалось Тобасу намного интереснее. Однако темное замкнутое лицо мага не располагало к общению, он явно не искал ничьей дружбы. Сам капитан Истрам, похоже, слегка побаивался этого человека, к которому, как и к жрице, никто не обращался по имени. 0н был просто ворлок. Тобас даже сомневался, что у него вообще есть имя. Некоторые ворлоки, кстати, даже не были людьми.
Гамак ворлока повесили прямо в трюме. Поближе к мясу. Тобас, как помощник кока, обслуживал нелюдимого мага — три раза в день таскался с тарелками вниз и обратно.
Устроившись на отведенном ему месте, ворлок ни разу ни с кем не заговорил и ни разу, ни при каких обстоятельствах, не поднимался из трюма наверх. Тобас предположил, что сохранение заклятия — в трюме действительно было очень холодно, несмотря на яркое солнце, освещавшее корабль со всех сторон, — требовало от ворлока концентрации всех его сил.
Путешествие в целом протекало спокойно, и Тобаса вполне устраивала такая жизнь. Ему не нужно было заботиться о пище и крыше над головой. Одежда, конечно, оставляла желать лучшего — у него было только то, что на нем надето, но дважды за шестиночье он стирал свое барахлишко в общем корыте.
И все же корабельная жизнь с ее скученностью и тяжелой работой была так далека от его представлений о счастье, а «Золотая Чайка» не могла заменить ему дом.
В последнюю ночь плавания, когда судно обогнуло большой полуостров и двинулось на северо-запад по Восточному Проливу, команду разбудили истошные вопли. Ворлок орал как резаный или, по предположению одного судового остроумца, как крысами живьем пожратый. Тобаса, больше всех общавшегося с ворлоком и единственного чародея среди присутствующих, единодушно избрали делегатом в трюм, чтобы он пошел и посмотрел, что там происходит.
Пока Тобас спускался по лестнице, вопли стихли. Юноша остановился на последней ступеньке, крепко сжимая в руке лампу и собираясь с духом, чтобы двинуться дальше.
Фитиль мигал и коптил, Тобас хотел было воспользоваться «Триндловым Огнем», чтобы сделать свет поярче, но, вспомнив взрыв в хижине Роггита, воздержался. Творить заклинание над чем-либо уже горящим было опасно. Кроме того, этот слабый огонек может случайно погаснуть, когда он попытается раздуть пламя. А кто знает, какие ужасы подстерегали его здесь во мраке.
Наконец юноша собрал всю свою волю в кулак и прошел в угол, где были сложены мясные туши. Ворлок сидел в гамаке, обхватив руками голову и упершись локтями в колени. При слабом свете лампы его длинные тощие руки и ноги казались похожими на кости скелета.
— Сударь? — позвал Тобас, стараясь, чтобы голос звучал твердо, несмотря на пронизывающий его ужас и неестественный холод, царящий в этой части трюма.
Ворлок поднял голову:
— Прошу прощения, если потревожил тебя, дитя. Мне приснился плохой сон.
Голос ворлока был низким и глубоким, а выговор чуть отличался от этшарского наречия, на котором говорила вся команда.
Тобас подумал, что не так понял его:
— Вы хотите сказать, что кричали во сне? Что это был всего лишь сон?
Ворлок горько усмехнулся:
— Да, всего лишь сон. Издержки моего ремесла, дитя, — ворлоки подвержены кошмарам. Они начинают мучить нас, когда мы работаем на пределе наших возможностей, как я во время этого путешествия. И они могут привести к... ну, мы не знаем, к чему, но ворлоки, которых кошмары начинают мучить постоянно, исчезают. Я вполне мог обречь себя на подобный конец ради спасения свежего мяса для аристократов Этшара Пряностей. Ну да не бери в голову — это не твои проблемы. Иди спать. Обещаю, что я больше тебя не побеспокою.
Это была самая длинная речь, произнесенная ворлоком за все время путешествия, и она произвела на Тобаса огромное впечатление. Но юношу продолжало грызть любопытство. Чуть поколебавшись, он все же спросил:
— А они обязательно будут повторяться, эти кошмары?