Страница:
«Кобальт 4-Б»: Что?
«Кобальт 4-А»: Вон там, у набережной, на крыше! Это осьминог?
«Кобальт 4-Б»: Да, урод этот.
«Кобальт 4-А», выдыхая удивленно: Здоровенный!
«Кобальт 4-Б»: Да нет же, смотри, их двое!
«Кобальт 4-А»: Уверен, похоже…
«Кобальт 4-Б»: Да двое их! Выглядят как один здоровенный монстр, потому что сцепились…
«Кобальт 4-А»: Что они там делают?
«Кобальт 4-Б»: Да они дерутся, брат, друг с дружкой дерутся!
«Кобальт 4-А»: Какого хрена им драться?
«Кобальт 4-Б»: Братан, ты глянь на меньшего – это ж человек!
«Кобальт 4-А»: Не, экзоскелет. Они ж внутри – студень.
«Кобальт 4-Б»: Я на него настроился, он точно не студень!
«Кобальт 4-А»: Мать твою, это наш! Это же Пророк!
«Кобальт 4-Б»: «Кобальт-Старший», «Кобальт-Старший»! Мы засекли Первейшего! Повторяю, засекли…
Источник прекратил трансляцию в 09:38, 23/08/2023.
Вот оно теперь как. Ни тебе изощренного музыкального языка и знаков, ни парней с шишками на лбу, вещающих: «Сопротивление бесполезно!», «Склонись перед Гадом Великим!». Никаких сексуальных инопланетных королев улья, занимающих героя анальным сексом в то время, как ее подручные шинкуют в котлету земных ребятишек. Вообще никакой болтовни, не считая вопля, испущенного при виде меня. Заикающийся такой гулкий хрип, будто дешевый синтезатор пытается булькнуть.
И затем инопланетный красавчик выдает все, на что способен!
В первую секунду я поражаюсь, насколько по-человечески оно выглядит. Конечно, в ногах чересчур много суставов, а в руках вообще нету – вроде сегментированных щупалец с кистями на концах, как у Доктора-Осьминога из фильма «Человек-Паук». Но их две, и на положенных местах. Наверху торчит что-то вроде шлема, со сгустками оранжевых огней на месте глаз. Оно целиком металлическое, и я думаю: «То ли доспехи, то ли боевой робот».
Оно стреляет в упор, и я валюсь на спину. Я уже должен быть трупом, но я не труп. Оно прыгает гребаной пантерой, миг – и уже нависло надо мной, и я вижу тело внутри доспехов: серое, полупрозрачное – ровно медуза. Расплывчатые оранжево-коричневые комки внутри – наверное, органы. Из спины высовываются четыре толстых щупальца, и шевелятся при том. Я думаю: «И что ж это за хренова броня, все брюхо наружу торчит», а другой частью мозгов в это же время сам себя урезониваю: «Придурок, да эти кишки – последнее, что ты в жизни увидишь, потому что уже грязь жуешь и лежишь на лопатках». Я и выстрелить не успел, оно застигло меня врасплох, сшибло, и я теперь как жук, перевернутый пузом кверху. И тут уже был бы конец игры, но тварь вдруг замешкалась.
Голову склонила, или как там называть эту клиновидную хрень с огоньками. Нам показалось: вроде принюхивается оно, втягивает воздух, стараясь распознать странный новый запах. А нам только того и надо: пара секунд промедления, нерешительности – и мы тут же быка за рога!
То бишь не мы – я себя одного имел в виду. Сую пистолет в серый студень и принимаюсь палить. Гад отскакивает, издает свист – холодный такой, будто от зимнего ветра, я на ногах в мгновение ока, тварь снова поднимает пушку, но я наготове, блокирую, бью в ответ – и не думаю даже, как оно получается. У комбинезона свои рефлексы, усилители, умножители движения. Дрожь в пальцах превращается в хук справа. Комбинезон почти и не ждет моей реакции, клянусь – без малого, он двигает мною! Я хватаю инопланетного выродка, поднимаю над головой и швыряю с крыши, как тряпичный мячик.
Вот тебе, сука, будешь по крыше ходить, железом грохотать! Вот тебе, тварь клозетная, будешь знать, как за дверью прятаться!
И о чем Пророк трепался, а? Да этот комбинезон – потрясная штука!
Совершенство
И вот я один на крыше. Середина утра, солнце уже высоко, ветер разогнал облака. Мир вокруг меня дымится, дрожит и колышется и выглядит как сущая преисподняя. Внизу огни дотлевают, среди них пара танков явно не в боевой готовности, один еще пылает вовсю, другой перевернут. На крошево смотрит позеленелая статуя конного солдата – памятник тому, как мы в очередной раз наваляли кому-то на его же задворках.
А барабашка мой исчез. То бишь после пуль, моей взбучки и падения с четвертого этажа запросто встал и ушел. Крепкий гад, хотя и студень.
Слева вверху я все еще вижу заданьице: «Саут-стрит, 89, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк». Перед глазами маленький синий шестиугольник, магический компас, указывающий с неизменной точностью на Саут-стрит, куда б я ни повернул. И расстояние, какое нужно топать в указанном направлении.
Гляжу на иконку, и в левом нижнем углу разворачивается карта. Я все еще в Бэттери-парке. Черт, я почти и не в нем, а на самой границе, у набережной. Если верить базе данных, на старом таможенном складе. Сразу к востоку парк заканчивается и начинается город. Чтоб отделить одно от другого, выстроили стену из бетонных блоков, эдакую пирамиду из серых глыб, наверху – спирали Бруно. С другой стороны на пятнадцатом этаже тридцатиэтажного здания между балконами натянута простыня с надписью: «Помогите!»
Я спускаюсь.
Я еще многого не знаю про свою вторую кожу. Однако она помогает – режим у нее тренировочный, подключается по умолчанию, подменю мне подсказывает, как защиту усилить и как скорость увеличить. Таким образом, обучаясь на ходу, я и двигаюсь среди опустошения, произведенного врагами, умеющими летать между гребаных звезд. Учусь красться незаметно. Светящиеся иконки и нити-указатели ведут меня среди воронок и трупов.
В углу мерцают новые иконки: голосовой интерфейс, если не ошибаюсь. Ну да, комбинезон голосом Пророка сообщает: парк, мол, целиком отгорожен. Ограда под высоким напряжением, ворота на запоре, у ворот автоматические пулеметы, запрограммированные стрелять без промедления. Намекает осторожно: дескать, и в нанокомбинезоне могу не выдержать, принимая во внимание мое, хм, «неоптимальное» состояние.
Светящие нити складываются в новую конфигурацию, указывают на древнее круглое строение посреди парка. База данных услужливо выдает название: «форт Клинтон». Это единственный путь наружу. Никогда раньше про такую хрень не слышал. Я и президента-то почти не помню.
Вы не забывайте: когда дело касается местной политики, я пока еще лох полный. Знаю: в общем, дело дерьмо, но насколько оно дерьмо персонально для меня – понятия не имею. Еще живу в розовеньком уютном мирке, где достаточно показаться на ближайшем КПП, намалевать на стене личный номер, и санитары резво притащат прямо к дверям Натана Голда. Я еще думаю, что инопланетяне – откуда бы и зачем бы они ни явились – заставят нас позабыть о мелких дрязгах и объединиться против общего врага. Ну конечно, все мы теперь союзнички, если не закадычные приятели.
Но у Н-2 свой коммуникационный центр, и он может не только дешифровать трансляцию, но и сообразить, что из эфирной болтовни имеет прямое отношение к текущей миссии. Я по-настоящему впечатлился, когда Н-2 впервые начал такое выделывать, ничего себе техника реконструкции голосов, но экстаз мой испарился в одно мгновение, когда я понял: меня завалить собираются!
По правде говоря, убить хотят Пророка, но не знают, что он уже никому хлопот не причинит, и потому охота идет на любого в комбинезоне с искусственными мышцами. Комбинезон числится «биоугрозой». Так Локхарт говорит. Не знаю, кто такой Локхарт, но он тут явно большая шишка. Да и большинство пехоты здешней, похоже, все равно начнет по мне палить изо всех стволов – судя по трепу в эфире, Пророк их больше завалил, чем инопланетяне.
Голова кругом идет: что тут вранье, что правда? Умеет фальшивый Пророк подслушивать, ничего не скажешь, но если б он еще умел и пояснять… Гонит бодягу, я не разгребаю. Одно понял: со здешними ребятами особо не закорешишься. Может, залечь в дыре поглуше, связаться да и договориться обо всем с безопасного расстояния? Пытаюсь прокашляться, выговорить, пробы ради, пару слов. Из глотки – ни звука.
Интересно, как просемафорить «Не стреляйте»?
«Кобальт-4» не отвечает – и в этом тоже винят Пророка. «Кобальт-7» нашел тела на берегу, солдаты говорят, морпехов это, из частей спецназначения. Но больше выживших нет. Эй, недоноски, там же мои ребята, и насчет них мне известно доподлинно: что б ни делал Пророк до того, как мы обменялись жизнями, к их смертям он отношения не имеет.
Постойте-ка: больше выживших нет?
Если еще кому из моей группы повезло спастись, разрулим дело запросто! Значит, айда в форт Клинтон!
На земле валяется разнообразный хлам. О, гляди-ка, дробовик «шакал», полуавтомат, с виду совсем непользованный. Пригодится! А вот и останки – рука и туловище – хозяина, его совсем не пользовавшего. Хозяин военной формы не носил, верней, носил что-то вроде, но не настоящее армейское.
А-а, это ЦЕЛЛ – крайнетовская служба безопасности и локальной транспортировки.
Знаю я этих парней. Психованные недокопы с амбициями и такой горой вооружения, что можно оснастить страну вроде Франции. По сравнению с ними любой «дикий гусь» – ура-патриот. Кто ж, интересно, им позволил здесь заправлять?
Пробираюсь через лабиринт палаток, пластиковых временных ангаров цвета малой нужды, на боках намалеваны красные кресты и эмблемы «скорой помощи». Заглядываю внутрь: несколько кушеток, на полу стойка для капельниц валяется, в углу – куча скомканных простыней, испачканных кровью и слизью.
Форт Клинтон торчит рыжим останцем сразу за брошенным госпиталем. Древняя кирпичная штука, явно видывала она и лучшие деньки, но ведь стоит еще. Я приближаюсь к ней сзади. В эфире слышен женский голос, пустоватый такой, успокаивающий, бодренький – точно служба объявлений в супермаркете. Но разобрать не могу, что говорит, – эфир забит трепотней обо мне, как все меня в клочья раздерут, едва покажусь.
За углом чьи-то сапоги давят асфальт. Я ныряю за еще один военный памятник, гранитный клин с дыркою посередине, и тут является хозяин сапог, на плечах его сидит паучья голова со светящимися оранжевыми глазами – новомодный шлем на всю голову с квадрооптическими линзами и встроенным респиратором. Не иначе, парнишка считает себя крутым стрелком, весь в патронташах, световых гранат понацепил – на лоточника больше смахивает, чем на машину для убийства. Расстегивается и начинает мочиться на стену. А я думаю: самое время испытать маскировку Н-2. Упираюсь взглядом в иконку и наблюдаю, как мои руки растворяются.
Но не только руки! Подобранный дробовик тоже растворяется!
Что это значит, доходит не сразу. Я с учебки покрытием камуфляжным не пользовался, не надевал, но принцип знаю: быстрая фрактальная подгонка контуров и цвета, байесовская свертка, размытие. В принципе, то же самое, что осьминог делает, когда хочет замаскироваться. Но на «шакале»-то покрытия нету, и на подобранных магазинах и прочем барахле тоже – а все вместе стало прозрачней стекла. Единственная штука, способная на такое – ну хотя бы теоретически, – это поле, изменяющее вокруг меня индекс преломления. Но чтоб искривлять свет настолько, нужны циклотронный магнит и ядерный реактор, выдающий нужную мощность.
Из какой же гребаной секретной лабы это чудо вылезло?
Выхожу из-за памятника (надпись на постаменте гласит: «УНИВЕРСАЛЬНЫЙ СОЛДАТ» – прям в тему, честное слово), а наемник как раз застегивается и оборачивается. Смотрит сквозь меня, потом топает, откуда пришел, невинно и безмятежно.
А я тем временем едва не попадаюсь. В левом нижнем углу есть полосочка маленькая, и становится она все меньше, краснеет. Когда совсем покраснела, я ее и заметил, а тогда уже и тень начал отбрасывать. Едва успеваю спрятаться за клином, когда отключается невидимость.
Пописавший солдат замедляет шаг, оборачивается, нечленораздельно бурчит и движется дальше.
Ага, насколько нас хватает? На двадцать секунд? На тридцать? Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Хотя полосочка ползет обратно, комбинезон перезаряжается.
Кто-то вопит.
Нет, не просто «кто-то» – это Парчман, мой кореш, парень из моей команды! А потом стреляют, и он перестает кричать.
И крик, и выстрел донеслись из замка.
Комбинезон еще не успел перезарядиться, но я уже двигаюсь, скольжу вдоль кирпичной стены. Задерживаю взгляд на открытой платформе, припаркованной перед входом, – на ней груда тел.
Некоторые – в камуфляже.
За поворотом лязгают тяжелые ворота, и я прижимаюсь к стене. Пара паукоголовых наемников стаскивают Парчмана по лестнице и вскидывают на платформу, будто гребаный мешок с песком. У Н-2 хорошая оптика, могу увеличить, но мне и без увеличения видны ожоги на руках Парчмана, порезы на босых ступнях. Я такие отметины видывал. Обычные следы допросов, не вполне вписывающиеся в международные правила. В учебке нам про них походя рассказывали. А что, дело обычное, плевое, все этим занимаются.
Правда, об аккуратных круглых дырах на виске не рассказывали ничего.
Наемники направляются домой, треплются по пути о «дерьмоголовых» и мокрощелках. Ворота оставляют открытыми: пара здоровенных створок, вделанных в арку, по сторонам большие прямоугольные колонны – будто из игры про гладиаторов. Такой у них персональный Колизей.
Ну, если уж они так захотели зрелищ…
Я снова включаю невидимость и шагаю прямо сквозь ворота форта Клинтон, сквозь кольцо разоренных офисов и разбитых ларьков. Оказываюсь в круглом внутреннем дворе, заставленном ящиками и коробками, с расставленными вдоль стен пушками восемнадцатого столетия – наследством туристского сезона, – парой испятнанных кровью дощатых лежаков с приделанными кожаными ремнями в местах, где должны быть руки и ноги лежащих. Рядом толпа «целлюлитов» – выпендриваются друг перед другом, кто, мол, первый засранца Пророка завалит.
Затем полосочка заряда краснеет, комбинезон делает «ш-ш-ш», и в мире становится очень тихо.
Я смотрю на себя – вот он, красавчик!
Не знаю, сколько здесь крайнетовских подонков. Дюжина, две – неважно. Да хоть гребаный полк – мне наплевать. Я – смерть, я – четыре всадника Апокалипсиса, меня невозможно остановить. Я – морская пехота, я годами тренировался сцепляться с врагом вплотную, и вот он, враг: тупоголовые недовояки, хорьки-наемники, выброшенные за профнепригодностью погранцы, задроты с непомерными амбициями, дрянь, никогда не клявшаяся в верности ни стране, ни делу, убивающая за того, кто даст больше денег. Я вспоминаю раздавленные палатки, поломанные носилки, клетки, полные трупами гражданских. Вспоминаю изувеченные тела моих братьев по оружию. Это не просто мой священный долг – избавить Землю от этих гадов – это удовольствие. Я могу разносить в клочья таких весь день, а потом всю ночь танцевать, я…
Я убью их всех, всех!
Подумать только: если б позволил комбинезону подзарядиться чуть дольше, если б невидимость требовала чуть меньше ресурсов или если бы я двигался чуть быстрее – я бы пропустил все это. Я бы прошмыгнул сквозь форт и выбрался из парка, не пролив и капли крови. А жалко было бы, правда?
…Это все комбинезон. Он во всем виноват.
Маленький помощник Санта-Клауса
Харибда
«Кобальт 4-А»: Вон там, у набережной, на крыше! Это осьминог?
«Кобальт 4-Б»: Да, урод этот.
«Кобальт 4-А», выдыхая удивленно: Здоровенный!
«Кобальт 4-Б»: Да нет же, смотри, их двое!
«Кобальт 4-А»: Уверен, похоже…
«Кобальт 4-Б»: Да двое их! Выглядят как один здоровенный монстр, потому что сцепились…
«Кобальт 4-А»: Что они там делают?
«Кобальт 4-Б»: Да они дерутся, брат, друг с дружкой дерутся!
«Кобальт 4-А»: Какого хрена им драться?
«Кобальт 4-Б»: Братан, ты глянь на меньшего – это ж человек!
«Кобальт 4-А»: Не, экзоскелет. Они ж внутри – студень.
«Кобальт 4-Б»: Я на него настроился, он точно не студень!
«Кобальт 4-А»: Мать твою, это наш! Это же Пророк!
«Кобальт 4-Б»: «Кобальт-Старший», «Кобальт-Старший»! Мы засекли Первейшего! Повторяю, засекли…
Источник прекратил трансляцию в 09:38, 23/08/2023.
Вот оно теперь как. Ни тебе изощренного музыкального языка и знаков, ни парней с шишками на лбу, вещающих: «Сопротивление бесполезно!», «Склонись перед Гадом Великим!». Никаких сексуальных инопланетных королев улья, занимающих героя анальным сексом в то время, как ее подручные шинкуют в котлету земных ребятишек. Вообще никакой болтовни, не считая вопля, испущенного при виде меня. Заикающийся такой гулкий хрип, будто дешевый синтезатор пытается булькнуть.
И затем инопланетный красавчик выдает все, на что способен!
В первую секунду я поражаюсь, насколько по-человечески оно выглядит. Конечно, в ногах чересчур много суставов, а в руках вообще нету – вроде сегментированных щупалец с кистями на концах, как у Доктора-Осьминога из фильма «Человек-Паук». Но их две, и на положенных местах. Наверху торчит что-то вроде шлема, со сгустками оранжевых огней на месте глаз. Оно целиком металлическое, и я думаю: «То ли доспехи, то ли боевой робот».
Оно стреляет в упор, и я валюсь на спину. Я уже должен быть трупом, но я не труп. Оно прыгает гребаной пантерой, миг – и уже нависло надо мной, и я вижу тело внутри доспехов: серое, полупрозрачное – ровно медуза. Расплывчатые оранжево-коричневые комки внутри – наверное, органы. Из спины высовываются четыре толстых щупальца, и шевелятся при том. Я думаю: «И что ж это за хренова броня, все брюхо наружу торчит», а другой частью мозгов в это же время сам себя урезониваю: «Придурок, да эти кишки – последнее, что ты в жизни увидишь, потому что уже грязь жуешь и лежишь на лопатках». Я и выстрелить не успел, оно застигло меня врасплох, сшибло, и я теперь как жук, перевернутый пузом кверху. И тут уже был бы конец игры, но тварь вдруг замешкалась.
Голову склонила, или как там называть эту клиновидную хрень с огоньками. Нам показалось: вроде принюхивается оно, втягивает воздух, стараясь распознать странный новый запах. А нам только того и надо: пара секунд промедления, нерешительности – и мы тут же быка за рога!
То бишь не мы – я себя одного имел в виду. Сую пистолет в серый студень и принимаюсь палить. Гад отскакивает, издает свист – холодный такой, будто от зимнего ветра, я на ногах в мгновение ока, тварь снова поднимает пушку, но я наготове, блокирую, бью в ответ – и не думаю даже, как оно получается. У комбинезона свои рефлексы, усилители, умножители движения. Дрожь в пальцах превращается в хук справа. Комбинезон почти и не ждет моей реакции, клянусь – без малого, он двигает мною! Я хватаю инопланетного выродка, поднимаю над головой и швыряю с крыши, как тряпичный мячик.
Вот тебе, сука, будешь по крыше ходить, железом грохотать! Вот тебе, тварь клозетная, будешь знать, как за дверью прятаться!
И о чем Пророк трепался, а? Да этот комбинезон – потрясная штука!
Совершенство
Когда мы, компания «КрайНет», выпустили «нанокомбинезон-1» четыре года назад, мы описали его как «совершенные боевые доспехи». И это было не просто наше мнение: за неполных пару месяцев Н-1 стали излюбленными доспехами пехоты вооруженных сил и квазивоенных организаций по всему миру. Н-1 удостоился беспрецедентного рейтинга 9,8 от «Городского миротворца» и завоевал престижную «Платиновую премию Джейн» за технологии поддержки пехоты. И потому перед командой «КрайНет» встала своеобразная проблема: как же усовершенствовать совершенное?Конечно, если бы я знал тогда, на что способен Н-2, то поисками лестницы не озаботился бы. Прошиб бы стену, да и вышел. Век живи – век учись.
И на этот раз мы усовершенствовали солдата!
Конечно, сам комбинезон мы тоже не оставили без внимания. Наш последний продукт оснащен новейшими, пионерскими разработками, чего Вы, безусловно, ожидаете от «КрайНет»: экранирующий керамический эпидермис, динамическое фарадеевское экранирование для непревзойденной защиты от всплесков электромагнитного поля, высочайшего качества и эффективности противоточные теплообменники, позволяющие сохранять нужную температуру и посреди чудовищного пожара, и посреди лужи жидкого кислорода. «КрайНет» всегда на переднем крае науки – и, возможно, немного впереди.
Но машины усовершенствовать может каждый. Именно на солдате, находящемся в машине, сосредоточены интересы компании «КрайНет», именно он – наш главнейший приоритет. Человеческий разум всегда был могущественнейшим оружием усиленной пехоты – и ее величайшей слабостью. Сколь бы ни был могуч разум, велика отвага солдата – в костюмах находятся всего лишь обычные смертные, мужчины и женщины из плоти и крови. Они могут устать, могут дрогнуть перед лицом многократно превосходящих сил противника. И даже самые храбрые и решительные могут заколебаться на долю секунды – а именно она способна отделить победу от поражения. Солдаты – всего лишь люди. Наша технология могла защитить их от угрозы извне, но не от человеческой слабости.
Теперь это в прошлом.
Впервые доспехи не только защищают солдата, но и улучшают его: делают невосприимчивым к страху и усталости, избавляют от необходимости спать, передают телеметрические данные в реальном режиме времени прямо в мозг. «КрайНет» создала нечто, превосходящее и человека, и машину, нечто, стоящее над ними, обладающее их силой, но не страдающее от их слабостей.
«КрайНет» создала «нанокомбинезон-2»!
Совершенство в квадрате!
И вот я один на крыше. Середина утра, солнце уже высоко, ветер разогнал облака. Мир вокруг меня дымится, дрожит и колышется и выглядит как сущая преисподняя. Внизу огни дотлевают, среди них пара танков явно не в боевой готовности, один еще пылает вовсю, другой перевернут. На крошево смотрит позеленелая статуя конного солдата – памятник тому, как мы в очередной раз наваляли кому-то на его же задворках.
А барабашка мой исчез. То бишь после пуль, моей взбучки и падения с четвертого этажа запросто встал и ушел. Крепкий гад, хотя и студень.
Слева вверху я все еще вижу заданьице: «Саут-стрит, 89, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк». Перед глазами маленький синий шестиугольник, магический компас, указывающий с неизменной точностью на Саут-стрит, куда б я ни повернул. И расстояние, какое нужно топать в указанном направлении.
Гляжу на иконку, и в левом нижнем углу разворачивается карта. Я все еще в Бэттери-парке. Черт, я почти и не в нем, а на самой границе, у набережной. Если верить базе данных, на старом таможенном складе. Сразу к востоку парк заканчивается и начинается город. Чтоб отделить одно от другого, выстроили стену из бетонных блоков, эдакую пирамиду из серых глыб, наверху – спирали Бруно. С другой стороны на пятнадцатом этаже тридцатиэтажного здания между балконами натянута простыня с надписью: «Помогите!»
Я спускаюсь.
Я еще многого не знаю про свою вторую кожу. Однако она помогает – режим у нее тренировочный, подключается по умолчанию, подменю мне подсказывает, как защиту усилить и как скорость увеличить. Таким образом, обучаясь на ходу, я и двигаюсь среди опустошения, произведенного врагами, умеющими летать между гребаных звезд. Учусь красться незаметно. Светящиеся иконки и нити-указатели ведут меня среди воронок и трупов.
В углу мерцают новые иконки: голосовой интерфейс, если не ошибаюсь. Ну да, комбинезон голосом Пророка сообщает: парк, мол, целиком отгорожен. Ограда под высоким напряжением, ворота на запоре, у ворот автоматические пулеметы, запрограммированные стрелять без промедления. Намекает осторожно: дескать, и в нанокомбинезоне могу не выдержать, принимая во внимание мое, хм, «неоптимальное» состояние.
Светящие нити складываются в новую конфигурацию, указывают на древнее круглое строение посреди парка. База данных услужливо выдает название: «форт Клинтон». Это единственный путь наружу. Никогда раньше про такую хрень не слышал. Я и президента-то почти не помню.
Вы не забывайте: когда дело касается местной политики, я пока еще лох полный. Знаю: в общем, дело дерьмо, но насколько оно дерьмо персонально для меня – понятия не имею. Еще живу в розовеньком уютном мирке, где достаточно показаться на ближайшем КПП, намалевать на стене личный номер, и санитары резво притащат прямо к дверям Натана Голда. Я еще думаю, что инопланетяне – откуда бы и зачем бы они ни явились – заставят нас позабыть о мелких дрязгах и объединиться против общего врага. Ну конечно, все мы теперь союзнички, если не закадычные приятели.
Но у Н-2 свой коммуникационный центр, и он может не только дешифровать трансляцию, но и сообразить, что из эфирной болтовни имеет прямое отношение к текущей миссии. Я по-настоящему впечатлился, когда Н-2 впервые начал такое выделывать, ничего себе техника реконструкции голосов, но экстаз мой испарился в одно мгновение, когда я понял: меня завалить собираются!
По правде говоря, убить хотят Пророка, но не знают, что он уже никому хлопот не причинит, и потому охота идет на любого в комбинезоне с искусственными мышцами. Комбинезон числится «биоугрозой». Так Локхарт говорит. Не знаю, кто такой Локхарт, но он тут явно большая шишка. Да и большинство пехоты здешней, похоже, все равно начнет по мне палить изо всех стволов – судя по трепу в эфире, Пророк их больше завалил, чем инопланетяне.
Голова кругом идет: что тут вранье, что правда? Умеет фальшивый Пророк подслушивать, ничего не скажешь, но если б он еще умел и пояснять… Гонит бодягу, я не разгребаю. Одно понял: со здешними ребятами особо не закорешишься. Может, залечь в дыре поглуше, связаться да и договориться обо всем с безопасного расстояния? Пытаюсь прокашляться, выговорить, пробы ради, пару слов. Из глотки – ни звука.
Интересно, как просемафорить «Не стреляйте»?
«Кобальт-4» не отвечает – и в этом тоже винят Пророка. «Кобальт-7» нашел тела на берегу, солдаты говорят, морпехов это, из частей спецназначения. Но больше выживших нет. Эй, недоноски, там же мои ребята, и насчет них мне известно доподлинно: что б ни делал Пророк до того, как мы обменялись жизнями, к их смертям он отношения не имеет.
Постойте-ка: больше выживших нет?
Если еще кому из моей группы повезло спастись, разрулим дело запросто! Значит, айда в форт Клинтон!
На земле валяется разнообразный хлам. О, гляди-ка, дробовик «шакал», полуавтомат, с виду совсем непользованный. Пригодится! А вот и останки – рука и туловище – хозяина, его совсем не пользовавшего. Хозяин военной формы не носил, верней, носил что-то вроде, но не настоящее армейское.
А-а, это ЦЕЛЛ – крайнетовская служба безопасности и локальной транспортировки.
Знаю я этих парней. Психованные недокопы с амбициями и такой горой вооружения, что можно оснастить страну вроде Франции. По сравнению с ними любой «дикий гусь» – ура-патриот. Кто ж, интересно, им позволил здесь заправлять?
Пробираюсь через лабиринт палаток, пластиковых временных ангаров цвета малой нужды, на боках намалеваны красные кресты и эмблемы «скорой помощи». Заглядываю внутрь: несколько кушеток, на полу стойка для капельниц валяется, в углу – куча скомканных простыней, испачканных кровью и слизью.
Форт Клинтон торчит рыжим останцем сразу за брошенным госпиталем. Древняя кирпичная штука, явно видывала она и лучшие деньки, но ведь стоит еще. Я приближаюсь к ней сзади. В эфире слышен женский голос, пустоватый такой, успокаивающий, бодренький – точно служба объявлений в супермаркете. Но разобрать не могу, что говорит, – эфир забит трепотней обо мне, как все меня в клочья раздерут, едва покажусь.
За углом чьи-то сапоги давят асфальт. Я ныряю за еще один военный памятник, гранитный клин с дыркою посередине, и тут является хозяин сапог, на плечах его сидит паучья голова со светящимися оранжевыми глазами – новомодный шлем на всю голову с квадрооптическими линзами и встроенным респиратором. Не иначе, парнишка считает себя крутым стрелком, весь в патронташах, световых гранат понацепил – на лоточника больше смахивает, чем на машину для убийства. Расстегивается и начинает мочиться на стену. А я думаю: самое время испытать маскировку Н-2. Упираюсь взглядом в иконку и наблюдаю, как мои руки растворяются.
Но не только руки! Подобранный дробовик тоже растворяется!
Что это значит, доходит не сразу. Я с учебки покрытием камуфляжным не пользовался, не надевал, но принцип знаю: быстрая фрактальная подгонка контуров и цвета, байесовская свертка, размытие. В принципе, то же самое, что осьминог делает, когда хочет замаскироваться. Но на «шакале»-то покрытия нету, и на подобранных магазинах и прочем барахле тоже – а все вместе стало прозрачней стекла. Единственная штука, способная на такое – ну хотя бы теоретически, – это поле, изменяющее вокруг меня индекс преломления. Но чтоб искривлять свет настолько, нужны циклотронный магнит и ядерный реактор, выдающий нужную мощность.
Из какой же гребаной секретной лабы это чудо вылезло?
Выхожу из-за памятника (надпись на постаменте гласит: «УНИВЕРСАЛЬНЫЙ СОЛДАТ» – прям в тему, честное слово), а наемник как раз застегивается и оборачивается. Смотрит сквозь меня, потом топает, откуда пришел, невинно и безмятежно.
А я тем временем едва не попадаюсь. В левом нижнем углу есть полосочка маленькая, и становится она все меньше, краснеет. Когда совсем покраснела, я ее и заметил, а тогда уже и тень начал отбрасывать. Едва успеваю спрятаться за клином, когда отключается невидимость.
Пописавший солдат замедляет шаг, оборачивается, нечленораздельно бурчит и движется дальше.
Ага, насколько нас хватает? На двадцать секунд? На тридцать? Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Хотя полосочка ползет обратно, комбинезон перезаряжается.
Кто-то вопит.
Нет, не просто «кто-то» – это Парчман, мой кореш, парень из моей команды! А потом стреляют, и он перестает кричать.
И крик, и выстрел донеслись из замка.
Комбинезон еще не успел перезарядиться, но я уже двигаюсь, скольжу вдоль кирпичной стены. Задерживаю взгляд на открытой платформе, припаркованной перед входом, – на ней груда тел.
Некоторые – в камуфляже.
За поворотом лязгают тяжелые ворота, и я прижимаюсь к стене. Пара паукоголовых наемников стаскивают Парчмана по лестнице и вскидывают на платформу, будто гребаный мешок с песком. У Н-2 хорошая оптика, могу увеличить, но мне и без увеличения видны ожоги на руках Парчмана, порезы на босых ступнях. Я такие отметины видывал. Обычные следы допросов, не вполне вписывающиеся в международные правила. В учебке нам про них походя рассказывали. А что, дело обычное, плевое, все этим занимаются.
Правда, об аккуратных круглых дырах на виске не рассказывали ничего.
Наемники направляются домой, треплются по пути о «дерьмоголовых» и мокрощелках. Ворота оставляют открытыми: пара здоровенных створок, вделанных в арку, по сторонам большие прямоугольные колонны – будто из игры про гладиаторов. Такой у них персональный Колизей.
Ну, если уж они так захотели зрелищ…
Я снова включаю невидимость и шагаю прямо сквозь ворота форта Клинтон, сквозь кольцо разоренных офисов и разбитых ларьков. Оказываюсь в круглом внутреннем дворе, заставленном ящиками и коробками, с расставленными вдоль стен пушками восемнадцатого столетия – наследством туристского сезона, – парой испятнанных кровью дощатых лежаков с приделанными кожаными ремнями в местах, где должны быть руки и ноги лежащих. Рядом толпа «целлюлитов» – выпендриваются друг перед другом, кто, мол, первый засранца Пророка завалит.
Затем полосочка заряда краснеет, комбинезон делает «ш-ш-ш», и в мире становится очень тихо.
Я смотрю на себя – вот он, красавчик!
Не знаю, сколько здесь крайнетовских подонков. Дюжина, две – неважно. Да хоть гребаный полк – мне наплевать. Я – смерть, я – четыре всадника Апокалипсиса, меня невозможно остановить. Я – морская пехота, я годами тренировался сцепляться с врагом вплотную, и вот он, враг: тупоголовые недовояки, хорьки-наемники, выброшенные за профнепригодностью погранцы, задроты с непомерными амбициями, дрянь, никогда не клявшаяся в верности ни стране, ни делу, убивающая за того, кто даст больше денег. Я вспоминаю раздавленные палатки, поломанные носилки, клетки, полные трупами гражданских. Вспоминаю изувеченные тела моих братьев по оружию. Это не просто мой священный долг – избавить Землю от этих гадов – это удовольствие. Я могу разносить в клочья таких весь день, а потом всю ночь танцевать, я…
Я убью их всех, всех!
Подумать только: если б позволил комбинезону подзарядиться чуть дольше, если б невидимость требовала чуть меньше ресурсов или если бы я двигался чуть быстрее – я бы пропустил все это. Я бы прошмыгнул сквозь форт и выбрался из парка, не пролив и капли крови. А жалко было бы, правда?
…Это все комбинезон. Он во всем виноват.
Маленький помощник Санта-Клауса
Для приспособления к стремительно меняющимся условиям современного боя, для импровизации перед лицом неизвестного и непознаваемого человеческий мозг пока еще лучше любого компьютера. Но в усвоении и обработке данных, поступающих одновременно по тысячам каналов, ему нужна помощь.
Вот тут на сцену и выступает самоопределяющаяся автономная нейротактическая амплификация искусственного интеллекта нанокомбинезона-2.0. Питаемый поступающей из крови глюкозой и дополнительной электролитической водородной батареей, служебный биочип десятого поколения, на основе ядра из 1013 синапсов, обрабатывающий данные с невероятной скоростью в 1,5 килоМОПС. САНТА[1] мгновенно сводит данные телеметрии и ближнего восприятия, поступающие от шести тысяч каналов данных: от электромагнитного излучения почти во всем спектре до акустических, барометрических и даже феромонных – и выдает точный, краткий и простой анализ обстановки, а также тактические рекомендации через интегрированный биоинтерфейс прямо на визуальный кортекс. САНТА может также взять на себя регуляцию функций нанокомбинезона и выбор действия в том случае, когда оператор не вполне функционален либо когда требуемые обстановкой действия не согласуются с нормальными реакциями Н-2.
Но самое новое и удивительное свойство САНТА – это способность не только следить за эмоциональным и физическим состоянием солдата, но оптимизировать эти состояния ради успеха. САНТА непрерывно регулирует уровень допамина, лактата и кортикостероидов, предвидит негативные стрессовые реакции, усталость и предотвращает их прежде, чем солдату захочется зевнуть.
Но САНТА не только ослабляет и устраняет негативные реакции – он активно усиливает позитивные! В организме поддерживается оптимальный уровень адреналина, гамма-аминобутирата и трицикликов, обеспечивая наилучшую реакцию, чувствительность к внешним сигналам и положительное эмоциональное состояние. Ваши солдаты будут исполнять возложенную на них миссию без устали и с неколебимым упорством и решительностью дни и ночи напролет![2]
Когда САНТА на поле боя, каждый день – Рождество!
Харибда
Из Бэттери-парка я выбрался, как через китовые кишки прополз.
Сперва увидел загончики для гражданских, такие же, по каким коров на бойню гонят, штук пять или шесть. Надписи – ничего вызывающего, успокаивающие пастельные тона – обещают быструю и неизбежную эвакуацию всем, кто будет молодцом и терпеливо дождется своей очереди. Закольцованная запись с женским голосом – я ее уже слышал – так же спокойно, уверенно, ободряюще и нудно вещает то же самое ради слепых, неграмотных и членов гильдии дикторов-озвучивателей.
– Если чувствуете себя неважно, немедленно покажитесь медицинскому персоналу. Успешное лечение манхэттенского патогена возможно лишь при ранней диагностике. Военное положение объявлено ради вашей защиты. Силы корпорации «КрайНет» действуют в рамках полномочий, данных им правительством США. Сохраняйте спокойствие! Сохраняйте спокойствие! Сохраняйте спокойствие!
Ну конечно, если какой гражданский вздумает артачиться, в запасе всегда имеются кардинальные меры. Видел я эти меры на складе в порту. По пути к выходу встретилась мне пара-тройка отставших «целлюлитов» – бедняги торопились на вечеринку в форт Клинтон. Со всех ног бежали, старались успеть.
Я им помог.
В конце скотозагончиков на столе мирно искрит рабочая станция для обработки документов. Если б они у меня и были, бедная машина явно не смогла бы их обработать. Световые указатели и веселенькие стрелки наводят на желтый люк с крошечным окошком на уровне глаз и значком биологической угрозы под ним. Заглядываю сквозь окошечко в туннель из блестящего пластика, тугой, округлый, как из надувного домика для игр. Богатенькие папы дарят такие четырехлетним балованным чудовищам.
На стене справа – электронный замок. Понятия не имею, каким кодом дверь открывается, но Н-2 поощряет применение грубой силы в тех случаях, когда без нее обойтись трудно. Выдираю дверь, меня обвевает потоком воздуха, а туннель начинает проседать.
Плохи дела. Я про надувные дезинфекционные туннели наслышан. Повышенное давление в туннеле предназначено всего лишь для защиты от нежелательных микробов, а не для поддержки всего строения. Между внешними и внутренними стенками туннеля должен быть накачан сжатый воздух. Если же туннель проседает от открытой двери, значит, стены дырявые.
Вид, как я уже говорил: будто ты в китовых кишках. Солнце через стенку кажется кроваво-оранжевым, как сквозь закрытые веки. Стены словно дышат вокруг, у ног вздуваются пузыри – мой вес перегоняет воздух. Иные секции почти целы, можно стоять выпрямившись, другие настолько сдуты, что приходится ползти на четвереньках через складки колышущегося ПВХ. Из запрятанных распылителей льется дезинфектант, заливает мне стекло шлема. Тут Успокаивающий Голос звучит уже по-новому, уговаривает «перейти в следующую комнату по звонку», затем «оставаться спокойным и следовать за докторами», если прозвучит сигнал тревоги. И намекает на серьезные последствия для того, кто будет «препятствовать медицинскому персоналу либо охране».
Но не слышно ни сигналов тревоги, ни звонков, только бесконечная, до белого каления доводящая тирада закольцованной Уверенной Спокойной Дамы, а в паузах – шорох сдувающегося туннеля да еще быстрое шебуршение…
Стоп: шебуршение чего?
Что-то бежит по моей ноге. Что-то размером с буханку шлепается на лицо, и я успеваю на мгновение увидеть то ли миниатюрный пожарный шланг, то ли здоровенную иглу для инъекций, штуки вроде сверкающих скальпелей делают «тра-та-та» о мой шлем. Я поднимаю руку – понимаете, чисто защитная реакция – и едва не луплю себя по шлему. Не луплю, потому что вспоминаю древнюю мудрую загадку: «Если устрашающая мощь искусственных мышц Н-2 встретится с устрашающей же защитой лицевого щитка шлема Н-2, кто выиграет?» Честное слово, не знаю, кто выиграет, но уверен: проиграет именно тот, на ком нанокомбинезон Н-2. В лучшем случае размажу жучиные кишки по всему щитку, а «дворников» на нем я как-то не приметил. В худшем случае пробью щиток и размажу собственные мозги о шлем.
В последнюю микросекунду отвожу руку, дергаюсь влево, мои углеродистые наномышцы выдают черт-те знает сколько «же», тварь слетает с респиратора, я по инерции кручусь юлой, будто меня за пушку потянули и завертели, мать его, лечу наземь! Закручиваюсь, будто танцор балетный, в податливый обмяклый пластик, по всему туннелю лопается, рвется, и вот я на полу, завернутый в целлофанчик, эдакий подарочек на обед твари вроде гигантской блохи-мутанта из старого альбома Боуи.
Впрочем, блоха, не блоха, уже не важно: я на нее приземлился, и под моим задом она лопается с хрустом, точно буррито[3].
Я приподнимаюсь, сажусь, выдираю себя из пластика и проламываюсь к выходу. Кажется, за пластиком скользят тени чего-то величиной с тряпичный мяч, а то и с кокер-спаниеля. Или это мое воображение? Валиумная дама все так же убеждает меня оставаться спокойным, терпеливо ждать и двигаться вперед по звонку. Но теперь ее голос почему-то звучит чуточку злее. И когда я слышу в сотый раз: «Успешное лечение манхэттенского патогена возможно лишь при ранней диагностике», мне хочется расхохотаться. Да уж, оно отлично звучит, про «компетенцию медперсонала» и «эффективный карантин», когда прямо в центре дезинфекции гуляет стая чернобыльских кровососущих мутантов.
Сперва увидел загончики для гражданских, такие же, по каким коров на бойню гонят, штук пять или шесть. Надписи – ничего вызывающего, успокаивающие пастельные тона – обещают быструю и неизбежную эвакуацию всем, кто будет молодцом и терпеливо дождется своей очереди. Закольцованная запись с женским голосом – я ее уже слышал – так же спокойно, уверенно, ободряюще и нудно вещает то же самое ради слепых, неграмотных и членов гильдии дикторов-озвучивателей.
– Если чувствуете себя неважно, немедленно покажитесь медицинскому персоналу. Успешное лечение манхэттенского патогена возможно лишь при ранней диагностике. Военное положение объявлено ради вашей защиты. Силы корпорации «КрайНет» действуют в рамках полномочий, данных им правительством США. Сохраняйте спокойствие! Сохраняйте спокойствие! Сохраняйте спокойствие!
Ну конечно, если какой гражданский вздумает артачиться, в запасе всегда имеются кардинальные меры. Видел я эти меры на складе в порту. По пути к выходу встретилась мне пара-тройка отставших «целлюлитов» – бедняги торопились на вечеринку в форт Клинтон. Со всех ног бежали, старались успеть.
Я им помог.
В конце скотозагончиков на столе мирно искрит рабочая станция для обработки документов. Если б они у меня и были, бедная машина явно не смогла бы их обработать. Световые указатели и веселенькие стрелки наводят на желтый люк с крошечным окошком на уровне глаз и значком биологической угрозы под ним. Заглядываю сквозь окошечко в туннель из блестящего пластика, тугой, округлый, как из надувного домика для игр. Богатенькие папы дарят такие четырехлетним балованным чудовищам.
На стене справа – электронный замок. Понятия не имею, каким кодом дверь открывается, но Н-2 поощряет применение грубой силы в тех случаях, когда без нее обойтись трудно. Выдираю дверь, меня обвевает потоком воздуха, а туннель начинает проседать.
Плохи дела. Я про надувные дезинфекционные туннели наслышан. Повышенное давление в туннеле предназначено всего лишь для защиты от нежелательных микробов, а не для поддержки всего строения. Между внешними и внутренними стенками туннеля должен быть накачан сжатый воздух. Если же туннель проседает от открытой двери, значит, стены дырявые.
Вид, как я уже говорил: будто ты в китовых кишках. Солнце через стенку кажется кроваво-оранжевым, как сквозь закрытые веки. Стены словно дышат вокруг, у ног вздуваются пузыри – мой вес перегоняет воздух. Иные секции почти целы, можно стоять выпрямившись, другие настолько сдуты, что приходится ползти на четвереньках через складки колышущегося ПВХ. Из запрятанных распылителей льется дезинфектант, заливает мне стекло шлема. Тут Успокаивающий Голос звучит уже по-новому, уговаривает «перейти в следующую комнату по звонку», затем «оставаться спокойным и следовать за докторами», если прозвучит сигнал тревоги. И намекает на серьезные последствия для того, кто будет «препятствовать медицинскому персоналу либо охране».
Но не слышно ни сигналов тревоги, ни звонков, только бесконечная, до белого каления доводящая тирада закольцованной Уверенной Спокойной Дамы, а в паузах – шорох сдувающегося туннеля да еще быстрое шебуршение…
Стоп: шебуршение чего?
Что-то бежит по моей ноге. Что-то размером с буханку шлепается на лицо, и я успеваю на мгновение увидеть то ли миниатюрный пожарный шланг, то ли здоровенную иглу для инъекций, штуки вроде сверкающих скальпелей делают «тра-та-та» о мой шлем. Я поднимаю руку – понимаете, чисто защитная реакция – и едва не луплю себя по шлему. Не луплю, потому что вспоминаю древнюю мудрую загадку: «Если устрашающая мощь искусственных мышц Н-2 встретится с устрашающей же защитой лицевого щитка шлема Н-2, кто выиграет?» Честное слово, не знаю, кто выиграет, но уверен: проиграет именно тот, на ком нанокомбинезон Н-2. В лучшем случае размажу жучиные кишки по всему щитку, а «дворников» на нем я как-то не приметил. В худшем случае пробью щиток и размажу собственные мозги о шлем.
В последнюю микросекунду отвожу руку, дергаюсь влево, мои углеродистые наномышцы выдают черт-те знает сколько «же», тварь слетает с респиратора, я по инерции кручусь юлой, будто меня за пушку потянули и завертели, мать его, лечу наземь! Закручиваюсь, будто танцор балетный, в податливый обмяклый пластик, по всему туннелю лопается, рвется, и вот я на полу, завернутый в целлофанчик, эдакий подарочек на обед твари вроде гигантской блохи-мутанта из старого альбома Боуи.
Впрочем, блоха, не блоха, уже не важно: я на нее приземлился, и под моим задом она лопается с хрустом, точно буррито[3].
Я приподнимаюсь, сажусь, выдираю себя из пластика и проламываюсь к выходу. Кажется, за пластиком скользят тени чего-то величиной с тряпичный мяч, а то и с кокер-спаниеля. Или это мое воображение? Валиумная дама все так же убеждает меня оставаться спокойным, терпеливо ждать и двигаться вперед по звонку. Но теперь ее голос почему-то звучит чуточку злее. И когда я слышу в сотый раз: «Успешное лечение манхэттенского патогена возможно лишь при ранней диагностике», мне хочется расхохотаться. Да уж, оно отлично звучит, про «компетенцию медперсонала» и «эффективный карантин», когда прямо в центре дезинфекции гуляет стая чернобыльских кровососущих мутантов.