Дэвид Бэлфур находится в драматическом положении: сторонник союза с Англией, он в силу обстоятельств морального свойства должен отстаивать престиж тех, кто враждебен англичанам. Еще трагичнее, по замыслу Стивенсона, должна была сложиться ситуация в романе "Уир Гермистон": лорд Гермистон, верховный судья (Стивенсон имел в виду лорда Браксфилда - реальное историческое лицо), ходом событий поставлен перед жестокой необходимостью вынести смертный приговор своему сыну.
Стивенсон верил, что "Уир Гермистон" (издан посмертно в 1886 г.) окажется его лучшим произведением. Именно трагическая глубина фигуры старого Гермистона давала ему такие надежды. И, возможно, он, завершив роман, не ошибся бы. Во всяком случае, крупные литературные авторитеты Шотландии, например, выдающийся прогрессивный поэт Хью Макдайармид, считают "Уира Гермистона" исходной вехой, от которой после довольно длительного упадка в середине прошлого века началось с конца столетия возрождение шотландской литературы.
В романе "Сент-Ив" Стивенсон взял иное время, но от Шотландии не отвлекся. В 1892 году Генри Джеймс прислал ему мемуары наполеоновского генерала Марбо. Память о наполеоновских войнах вообще тогда вызвала вспышку литературного интереса. Любопытно, что в том же году ту же книгу получил из рук Джорджа Мередита Конан Дойль. Марбо послужил Конан Дойлю моделью для бравого бригадира Жерара. У Стивенсона Марбо не вызвал подобного вдохновения, но все-таки и Стивенсон, быть может, отчасти под воздействием этих воспоминаний, взялся за наполеоновскую тему, построив ее по-своему: французский военнопленный бежит из Эдинбургского замка {"Сент-Ив", оставшийся, как и "Уир Гермистон", незаконченным, был дописан литератором А. Квиллер Кучем и вышел в свет в 1898 году. Первоначально наследники Стивенсона просили об этом Конан Дойля. Но автор Шерлока Холмса, считая себя в сравнении со Стивенсоном писателем недостаточно искусным, не взялся дорабатывать книгу.}. ...У Стивенсона намечался замысел еще одного исторического романа о Шотландии. "Идея в том, - писал он двоюродному брату, - чтобы сделать настоящий исторический роман, охватывающий эпоху целиком и народ, наш народ..." Он придумал только заглавие - "Дикий кот", что также может означать "Бродяга".
Шотландии же, ее национальному герою Роберту Фергюссону, воспетому Бернсом, Стивенсон намеревался посвятить собрание своих сочинений. Однако практические соображения взяли верх над патетикой, и в итоге Стивенсон адресовал посвящение жене. Судьба семьи поглощала его мысли. Он страшился творческого кризиса и утраты средств к существованию. "Я дошел до мертвой точки, - извещал он Бакстера. - Я обычно не помню прежних своих плохих состояний, но именно сейчас мне достаточно плохо, я имею в виду литературную работу; здоровье пока хорошо и крепко". О том, что он чувствует себя исписавшимся, конченным, Стивенсон говорил в эту пору многим. Болезни также оставили его в относительном покое ненадолго. Стивенсон стал испытывать заметные нелады с правой рукой. И вот она почти отнялась. Участились "визиты старого знакомого - Кровавого Джека", - так называл Стивенсон кровотечения из горла. Творческая работа, однако, продолжалась заведенным порядком.
Однажды в эти последние свои годы Стивенсон сделал такое признание: "Да будет известно нынешнему подвижному поколению, что я, Роберт Луис Стивенсон, сорока трех лет от роду, проживший двадцать лет литературным трудом, написал недавно двадцать четыре страницы за двадцать один день, работая с шести утра до одиннадцати, а затем вновь с двух до четырех или около этого, без отдыха и перерыва. Таковы даяния богов нам, таковы возможности плодовитого писателя!"
В конце 1894 года Эдмунд Госс прислал Стивенсону книжку своих стихов с посвящением - "Тузитале". "Что ж, мой дорогой Госс, - отвечал ему Стивенсон, - желаю вам всяческого здоровья и процветания. Живите долго, тем более, что вам, видно, все еще нравится жить. Пишите новые книги, такие же хорошие, как эта; одно лишь будет для вас невозможно: вам не удастся больше никогда написать посвящение, которое доставило бы столько же удовольствия исчезнувшему Тузитале" (1 декабря 1894 года).
3 декабря 1894 года Стивенсон по обыкновению с утра весь день напряженно работал над рукописью "Уира Гермистона", который был доведен почти до половины. К вечеру он спустился в гостиную. Жена была в мрачном настроении, и он старался развлечь ее. Потом собрались ужинать. Стивенсон принес из погреба бутылку бургундского. Вдруг он схватился за голову: "Что со мной?" И упал. Кровоизлияние в мозг. В начале девятого Тузиталы уже - не было.
С почестями, в окружении самоанцев, покрытого государственным английским флагом, его подняли на вершину горы Веа. Все было исполнено по его стихам:
Здесь лежит он, где хотел лежать...
"Эдинбургское издание" своих сочинений, первые тома которого были подготовлены к выпуску при жизни автора, Стивенсон разбил на четыре раздела - романы, рассказы и повести, очерки и статьи, стихотворения - думая разместить их примерно в пятнадцати книгах. Сидней Колвин, редактор издания, выпустил к 1897 году двадцать семь томов. В этом, как и в последующих, столь же многотомных и отнюдь не компактных изданиях, большую часть занимали литературные статьи, очерки, публицистика и переписка:
В настоящем собрании представлены лучшие художественные произведения Стивенсона, а также некоторые его статьи.
Стивенсон верил, что "Уир Гермистон" (издан посмертно в 1886 г.) окажется его лучшим произведением. Именно трагическая глубина фигуры старого Гермистона давала ему такие надежды. И, возможно, он, завершив роман, не ошибся бы. Во всяком случае, крупные литературные авторитеты Шотландии, например, выдающийся прогрессивный поэт Хью Макдайармид, считают "Уира Гермистона" исходной вехой, от которой после довольно длительного упадка в середине прошлого века началось с конца столетия возрождение шотландской литературы.
В романе "Сент-Ив" Стивенсон взял иное время, но от Шотландии не отвлекся. В 1892 году Генри Джеймс прислал ему мемуары наполеоновского генерала Марбо. Память о наполеоновских войнах вообще тогда вызвала вспышку литературного интереса. Любопытно, что в том же году ту же книгу получил из рук Джорджа Мередита Конан Дойль. Марбо послужил Конан Дойлю моделью для бравого бригадира Жерара. У Стивенсона Марбо не вызвал подобного вдохновения, но все-таки и Стивенсон, быть может, отчасти под воздействием этих воспоминаний, взялся за наполеоновскую тему, построив ее по-своему: французский военнопленный бежит из Эдинбургского замка {"Сент-Ив", оставшийся, как и "Уир Гермистон", незаконченным, был дописан литератором А. Квиллер Кучем и вышел в свет в 1898 году. Первоначально наследники Стивенсона просили об этом Конан Дойля. Но автор Шерлока Холмса, считая себя в сравнении со Стивенсоном писателем недостаточно искусным, не взялся дорабатывать книгу.}. ...У Стивенсона намечался замысел еще одного исторического романа о Шотландии. "Идея в том, - писал он двоюродному брату, - чтобы сделать настоящий исторический роман, охватывающий эпоху целиком и народ, наш народ..." Он придумал только заглавие - "Дикий кот", что также может означать "Бродяга".
Шотландии же, ее национальному герою Роберту Фергюссону, воспетому Бернсом, Стивенсон намеревался посвятить собрание своих сочинений. Однако практические соображения взяли верх над патетикой, и в итоге Стивенсон адресовал посвящение жене. Судьба семьи поглощала его мысли. Он страшился творческого кризиса и утраты средств к существованию. "Я дошел до мертвой точки, - извещал он Бакстера. - Я обычно не помню прежних своих плохих состояний, но именно сейчас мне достаточно плохо, я имею в виду литературную работу; здоровье пока хорошо и крепко". О том, что он чувствует себя исписавшимся, конченным, Стивенсон говорил в эту пору многим. Болезни также оставили его в относительном покое ненадолго. Стивенсон стал испытывать заметные нелады с правой рукой. И вот она почти отнялась. Участились "визиты старого знакомого - Кровавого Джека", - так называл Стивенсон кровотечения из горла. Творческая работа, однако, продолжалась заведенным порядком.
Однажды в эти последние свои годы Стивенсон сделал такое признание: "Да будет известно нынешнему подвижному поколению, что я, Роберт Луис Стивенсон, сорока трех лет от роду, проживший двадцать лет литературным трудом, написал недавно двадцать четыре страницы за двадцать один день, работая с шести утра до одиннадцати, а затем вновь с двух до четырех или около этого, без отдыха и перерыва. Таковы даяния богов нам, таковы возможности плодовитого писателя!"
В конце 1894 года Эдмунд Госс прислал Стивенсону книжку своих стихов с посвящением - "Тузитале". "Что ж, мой дорогой Госс, - отвечал ему Стивенсон, - желаю вам всяческого здоровья и процветания. Живите долго, тем более, что вам, видно, все еще нравится жить. Пишите новые книги, такие же хорошие, как эта; одно лишь будет для вас невозможно: вам не удастся больше никогда написать посвящение, которое доставило бы столько же удовольствия исчезнувшему Тузитале" (1 декабря 1894 года).
3 декабря 1894 года Стивенсон по обыкновению с утра весь день напряженно работал над рукописью "Уира Гермистона", который был доведен почти до половины. К вечеру он спустился в гостиную. Жена была в мрачном настроении, и он старался развлечь ее. Потом собрались ужинать. Стивенсон принес из погреба бутылку бургундского. Вдруг он схватился за голову: "Что со мной?" И упал. Кровоизлияние в мозг. В начале девятого Тузиталы уже - не было.
С почестями, в окружении самоанцев, покрытого государственным английским флагом, его подняли на вершину горы Веа. Все было исполнено по его стихам:
Здесь лежит он, где хотел лежать...
"Эдинбургское издание" своих сочинений, первые тома которого были подготовлены к выпуску при жизни автора, Стивенсон разбил на четыре раздела - романы, рассказы и повести, очерки и статьи, стихотворения - думая разместить их примерно в пятнадцати книгах. Сидней Колвин, редактор издания, выпустил к 1897 году двадцать семь томов. В этом, как и в последующих, столь же многотомных и отнюдь не компактных изданиях, большую часть занимали литературные статьи, очерки, публицистика и переписка:
В настоящем собрании представлены лучшие художественные произведения Стивенсона, а также некоторые его статьи.