Устинова Анна. Кошмары Серебряных прудов

   Теперь главное было скорее доставить утопленницу домой. Жанну трясло еще сильнее. Мы с Котом, подхватив с двух сторон ее под руки, скомандовали:
   – Бежим!
   Так вот мы и неслись без остановки до самого нашего дома. В лифте Жанна сползла по стенке на пол.
   – Ноги не держат, – жалобным голосом объяснила она.
   Мы тоже едва держались. Перед глазами плыли темные круги. Но нам требовалось во что бы то ни стало доставить Жанну до квартиры.
   Едва мы оказались на нашем десятом этаже, Кот принялся трезвонить в звонок Тарасевичей. Раздался лай Пирса. Дверь распахнулась. Наверное, наше трио выглядело очень живописно и выразительно. Потому что, едва нас увидев, Юлия Павловна позеленела и, наверное, брякнулась бы в обморок, но Кот вовремя подхватил ее и проорал в самое ухо:
   – Скорее! Раздевать и в горячую ванну!
   Юлия Павловна враз как-то вся собралась и, стянув с Жанны куртку, протянула ее Максу:
   – Бери, и уматывайте отсюда!
   И она грубо вытолкнула нас за дверь. Я позвонил в свою квартиру. Открыла мать. Поймав на себе ее изумленный взгляд, я запоздало сообразил, что поторопился вернуться к родному очагу. Сперва нам с Макси-Котом нужно было хоть чуть-чуть привести себя в порядок. Вид-то у нас был еще тот. Во всяком случае, мы явно не походили на людей, с большим удовольствием покатавшихся на коньках. Да еще эта мокрая куртка в руках Кота.
   – Мальчики, – пронзила нас рентгеновским взглядом моя дорогая родительница, – что с вами?
   – Да видите ли, – косясь на меня, принялся тянуть время Макси-Кот.
   Обычно у него это мастерски получается. А главное, очень вежливо. В моей голове лихорадочно заработал компьютер. С одной стороны, информировать о происшествии было совершенно невыгодно. Катание на коньках после этого явно накроется. Но, с другой, истина все равно скоро выйдет наружу. Ведь Жанна живет в соседней квартире, и наши матери постоянно общаются. Так что врать бесполезно. В результате будет только еще хуже. И, украдкой подмигнув Коту, я сказал:
   – Мама, Жанна провалилась под лед.
   Родительница схватилась за сердце и простонала:
   – Игорь! Игорь! Иди сюда! Ты слышишь, что они говорят? Жанна почти утонула!
   Предок вылетел из кухни. В руках у него была огромная кисть, с которой капала белая краска. И лицо у него тоже было в белой краске.
   – Как, Жанна утонула?
   От волнения он взмахнул кистью. На мать пролился белый дождик.
   – Осторожнее, Игорь! – стерла краску с лица мать.
   – Что с Жанной? – не обращая внимания, спросил предок.
   – Жива, Игорь Федорович. Почти утонула, но жива, – ответил Макси-Кот. – Надеюсь, что не простудится.
   Отец с недоумением перевел взгляд с Макси-Кота на меня, а с меня – на мать.
   – Ничего не понимаю, она утонула или не утонула?
   – Она провалилась, – начал втолковывать я. – Под лед. Но мы ее вытащили.
   – А теперь мать дома моет ее в ванне, – подхватил Макс. – Чтобы не простудилась от переохлаждения.
   – Значит, жива, – задумчиво теребил в руках кисть отец.
   – Игорь, ты что, совсем спятил? – вдруг накинулась на него мать. – Ты на паркет посмотри.
   Отец взглянул на пол, и мы с Макси-Котом тоже. Все вокруг было закапано белой краской.
   – Это мы сейчас растворителем ототрем, – не растерялся предок.
   – Котик, давай свою куртку, – протянула руку мать. – Ой! Она же у тебя вся мокрая. Ты тоже провалился?
   – Нет, – откликнулся Макс. – Я просто свою куртку надел на Жанну, когда мы ее вытащили.
   – Ох! – всплеснула руками моя родительница. – Значит, ты назад шагал раздетый? Какой кошмар! Ведь простудишься! Ну-ка, быстро в душ! А я пока чай приготовлю.
   – Тетя Марина, да мне не холодно, – отмахнулся Макс.
   – Все равно иди в душ, – не сдавалась мать. – Береженого бог бережет. Кстати, Федор, ты тоже раздетым шел? – перевела она взгляд на меня.
   Я объяснил, что моя куртка слишком короткая. Жанну она все равно не согрела бы. Поэтому мне раздеваться не пришлось. Мать облегченно вздохнула и отправилась ставить чайник.
   После того как, весь красный и распаренный, Макси-Кот освободил ванную комнату, туда отправили меня. Я, естественно, пробовал возражать. Мол, во-первых, не промокал, а во-вторых, не замерз. Наоборот, пока мы вытаскивали Жанну, а потом еще с ней бежали, весь запарился. Но моя родительница если уж что вобьет себе в голову, то ее не переубедишь.
   – Федор, считай, что должен принять горячий душ для профилактики.
   – И вообще, пар костей не ломит, – вновь появился из кухни вместе со своей кистью отец.
   – А ты, Игорь, уйди, – велела мать, – а то снова весь пол закапаешь своей гадостью.
   Отец ответил, что это не гадость, а очень качественная финская краска, но все же удалился. Я принял душ, после чего нас с Котом напоили чаем с малиновым вареньем.
   – А теперь, мальчики, марш в постели под одеяла! – скомандовала мать.
   – Мы что, больные? – возмутился я.
   – Пока здоровые, – откликнулась моя родительница. – Но чтобы не заболели.
   Мы с Котом обменялись выразительными взглядами. Валяться среди дня в кроватях нам совершенно не улыбалось. Однако моя изобретательная мать могла для профилактики придумать что-нибудь еще хуже. Нет. Пусть уж лучше постели. И мы пошли в мою комнату.
   – Часик полежите, не развалитесь, – бросила вслед нам мать. – А я сбегаю к Тарасевичам.
   И она выскользнула из квартиры.
   – Ну, Фома, покатались, – укладываясь на раскладушку, проворчал Макси-Кот.
   – Все хорошо, что хорошо кончается.
   Я вытянулся на диване и натянул одеяло до самого подбородка. Несмотря на душ, горячий чай и малиновое варенье, у меня начался какой-то внутренний озноб. Неужели действительно заболеваю?
   Коту, наоборот, сделалось жарко. Полежав с минуту под одеялом, он решительно откинул его.
   – Слушай, Фома, я все-таки не врубаюсь, как это вышло?
   – Сам не врубаюсь, – откликнулся я и начал вспоминать, что было перед тем, как Жанна провалилась в воду. – Значит, я осалил ее и понесся. Она, естественно, за мной. Выходит, я по этому месту пробежал, а она почему-то провалилась. И никакой полыньи там не было.
   – Ну, во-первых, Фома, ты не можешь утверждать, что она бежала за тобой след в след с точностью до миллиметра, – возразил Макс. – Ты же не задом наперед двигался.
   – Не задом, – кивнул я.
   – Значит, она вполне могла взять на метр в сторону, – продолжал Макси-Кот.
   – Но рядом не было ни одной полыньи, – отчетливо помнил я. – Везде сплошной толстый лед.
   – Полынью могло затянуть ледком, – вновь принялся спорить мой друг. – Вот ты, Фома, и не разглядел, когда ехал мимо. А Жанна прямиком попала на тонкий лед, и он под ней проломился.
   – Теоретически все могло быть, – сказал я. – Но сам подумай, Кот, откуда там взяться полынье?
   – Как известно, мой дорогой, – с важностью изрек Макс, – полыньи делают для подледной рыбной ловли.
   – Дурак ты, Котище, – мигом сбил с него высокомерие я. – На этих прудах даже летом никто ничего не ловит. Потому как бесполезно. Вычистить-то их недавно вычистили. Но рыбу не запускали. А та, которая водилась в них раньше, говорят, уж сто лет как сдохла. Не выдержала загрязнения.
   – Тогда рыбаки отпадают, – развел руками Макс.
   – Вот именно, – подтвердил я. – Так какого же черта кому-то понадобилось долбить полынью на самой середине пруда?
   Макс какое-то время молчал. Затем медленно произнес:
   – А если кто-нибудь туда что-нибудь скинул? Ну, чтобы ушло под лед, и с концами.
   – Подразумеваешь труп? – уставился на лучшего друга я.
   – Почему обязательно труп? – изумленно проговорил Макси-Кот. – К твоему сведению, Фома, это мог быть любой предмет, от которого нужно избавиться. Например, нож, пистолет, одежда, в которой совершено какое-нибудь преступление, и так далее, и тому подобное.
   Кажется, он был прав. Теперь я удивлялся, как мне самому такое не пришло в голову.
   – Кот, – выдохнул я, – надо знакомых ребят поспрашивать. Вдруг они что-нибудь видели?
   – Вполне могли видеть, – подтвердил Макс. – Вот завтра мы этим займемся. У нас еще целый день есть.
   – В общем-то, можем даже и сегодня, – предложил я.
   – Сомневаюсь, – покачал головой Макси-Кот. – Пока твоя мать вернется. Пока нам разрешат вылезти из постелей. Пока покормят обедом…
   – Пожалуй, ты прав, – прикинул я. – Пока нас покормят обедом, уже стемнеет. Вот если бы сейчас был не декабрь, а лето.
   – Мечтай, мечтай, – с издевкою покосился на меня старый друг. – Не декабрь, а лето. И еще, Фома, хорошо бы нам с тобой сейчас по водолазному костюмчику. Мы бы пошли на пруд, опустились на самое дно и узнали, кому и для чего понадобилось долбить полынью.
   Я хотел ответить Коту, что все это совсем не остроумно, но тут в комнату вошла мать.
   – Ну как? – уставились мы на нее.
   – Слава богу, вроде бы обошлось, – откликнулась она. – Но эта история мне крайне не нравится.