Устинова Анна. Кошмары Серебряных прудов

Анна Устинова, Антон Иванов
Кошмары Серебряных прудов

Глава I
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЖАННЫ Д’АРК

   Глянув на себя в зеркало, я на всякий случай еще раз провел щеткой по уже тщательно расчесанным волосам. Вроде бы все нормально. Подарок лежал на подзеркальнике. Я взял его и шагнул к входной двери, но тут из кухни показалась мать.
   – Погоди, погоди-ка, Федя. Дай на тебя посмотреть.
   У меня вырвался невольный, но тяжкий вздох. Ну почему на меня обязательно надо смотреть?
   – Ма, я уже опаздываю, – щелкнул замком я.
   – Плюс-минус минута роли не играет, – возразила моя родительница. – И идти тебе всего-навсего до соседней квартиры. Кстати, – лицо ее враз посерьезнело, – зачем ты напялил эту дурацкую майку? Я ведь тебе приготовила рубашку.
   «Начинается», – пронеслось у меня в голове.
   – Ты все-таки, Федя, собрался на день рождения, – продолжала мать. – Это тебе не какая-нибудь дискотека, а торжественный день.
   – Ты еще скажи: юбилей! – фыркнул я.
   – Ничего смешного, – нахмурилась мать. – Пятнадцать лет – это и впрямь почти юбилей.
   – А Жанне, между прочим, вот эта майка как раз очень нравится, – потыкал я себя в грудь. – И она специально просила меня прийти сегодня в ней.
   – Ну-у, если так… – мать явно растерялась. – Ладно, Федя, иди.
   Я наконец открыл дверь. И даже шагнул на лестничную площадку.
   – Ой, нет! Погоди! Цветы! – завопила мать.
   Я было снова занес ногу над порогом, так сказать, родного дома. Но мать крикнула:
   – Нет, нет, Федя. Возвращаться – плохая примета. Подожди. Я сейчас принесу.
   Она исчезла и мгновение спустя появилась с букетом роз. Я схватил их и немедленно укололся.
   – Осторожней! – тут же последовало родительское напутствие. – Погоди. Сейчас оберну стебли целлофаном. Тогда больше не уколешься.
   – Не надо! – на сей раз решительно воспротивился я и ногой захлопнул родную дверь.
   Обе руки у меня были заняты. Одна подарком, другая – букетом, который продолжал колоться. Передо мной стояла сложная задача – позвонить в квартиру Тарасевичей. Кое-как устроив подарок под мышкой, я освободил левую руку и надавил на кнопку звонка. Дверь распахнулась. Под ноги мне немедленно кинулся маленький бородатый двортерьер Тарасевичей – Пирс. Он радостно тявкнул и, высоко подпрыгнув, едва не вышиб у меня из рук розы.
   – Здравствуйте. Поздравляю, – поспешил я вручить букет Юлии Павловне.
   – Какая прелесть! – засияли из-под очков глаза у Жанниной мамы. – Только, наверное, это надо отдать виновнице торжества. Жанночка! Где ты? К нам уже Федя пришел.
   – Иду! – показалась из комнаты Жанна.
   – Поздравляю! – и я протянул ей коробку с подарком.
   – Спасибо. Давай проходи. Между прочим, ты первый.
   – Жанночка, ты погляди, какая прелесть! – продолжала восхищаться букетом Юлия Павловна. – Пойду поставлю их в воду, а потом уж буду собираться.
   Она убежала на кухню.
   – Сейчас уйдет, – проведя меня в комнату, сообщила Жанна. – К подруге.
   В дверь позвонили три раза подряд. Мы снова вышли в переднюю. Это явился наш друг Макси-Кот. Вернее, вообще-то он раньше был только моим другом. Мы с ним вместе учились в старой школе. А когда я переехал сюда и познакомился с Жанной, то Макси-Кот стал ездить ко мне в гости и тоже с ней познакомился.
   Наверное, вы уже поняли: Макси-Кот – это прозвище. Оно образовалось, во-первых, от имени и фамилии: Максим Кот. А во-вторых, от внешности. Лучший мой друг и впрямь очень смахивает на большого, упитанного и крайне довольного жизнью кота. И улыбка у Макса совершенно чеширская. Помните, был такой Чеширский кот в «Алисе в Стране чудес». Некотовый у моего друга разве только нос – длинный, тонкий и острый. Эта часть лица у Макса от мамы. Кстати, у нее фамилия… только не смейтесь, пожалуйста! Так вот, у нее фамилия Крыса. Поэтому друзья Максовых предков называют их Кошки-Мышки. Хотя, если строго сказать, мышка – это совсем не крыса.
   Ну да ладно. В общем, дверь Тарасевичей распахнулась, и в передней возник Макси-Кот. Верней, сперва возникло нечто большое и плотно обернутое газетами.
   – Довез! – торжествующе донеслось из-за свертка.
   Нечто в газетах опустилось на пол, и я наконец увидел довольную физию своего старого друга.
   – Поздравляю с днем рождения, это тебе, – на одном дыхании выпалил он.
   – А что это? – уставилась на сверток Жанна.
   – Подарок, естественно, – пояснил Макс. – От меня лично.
   – Это ежу понятно, – усмехнулась Жанна. – Я имела в виду, что внутри?
   – Разверни – и увидишь, – в темпе избавился от куртки, шапки и шарфа Макси-Кот.
   Жанна надорвала газету.
   – Осторожней, – предупредил Макс. – Не урони.
   – Да что там у тебя такое? – охватило еще большее любопытство виновницу торжества.
   – Смелей! – ободрил мой друг.
   Жанна решительным движением разорвала газету. Мы увидели большой кактус, покрытый вместо колючек длинными седыми волосками.
   – Потрясно! – захлопала в ладоши Жанна. – Где ты, Максик, нарыл такое сокровище?
   – Старался, искал, – с важностью изрек он. – К вашему сведению, это единственный в мире вид неколючего кактуса.
   – Ты уверен, что единственный? – спросил я.
   – Почти, – честно ответил Макс. – Во всяком случае, в том магазине, где я покупал, все остальные кактусы были колючие.
   – Чудесно! – раздалось за нашими спинами.
   Мы обернулись. В передней стояла с сигаретой в зубах Жаннина мама.
   – Ну прямо старичок-лесовичок!
   И, наклонившись к кактусу, она выпустила в него густую струю дыма.
   – Мама! – строго воззрилась на нее Жанна. – Убери сигарету! Иначе старичок-лесовичок сейчас загнется от передозировки никотина.
   – Ой, прости, Жанночка! Забыла!
   И Юлия Павловна унеслась со своей сигаретой на кухню.
   – Действительно, на старичка похож, – продолжала разглядывать кактус Жанна. – Слушай, Максик, а он чего, поседел от старости?
   – Нет, – покачал головой Макси-Кот. – Эти кактусы все такие. Даже совсем маленькие.
   – Ладно, – подхватила горшок с кактусом на руки Жанна. – Поставлю его на окно. Надеюсь, ему там понравится.
   Пирс, который все это время бурно здоровался с Макси-Котом, неожиданно звонко тявкнул и, взвившись в воздух, попытался устроиться на руках у Жанны вместе с кактусом.
   – Отстань! – прикрикнула она. – Дай старичка сначала устроить.
   Пирсу решение хозяйки пришлось совсем не по душе. В Макси-Котовом старичке он явно усмотрел серьезного соперника. А потому лишь усилил натиск. Кажется, я разгадал его замысел. Этот хитрец собирался выбить горшок у Жанны из рук. Не схвати я его, план мог удаться. Но все обошлось, и старичок благополучно поселился на подоконнике. После чего Жанна взяла на руки Пирса.
   В дверь опять позвонили. На сей раз явились сразу четверо. Все из нашего девятого «Г». Новая Жаннина подруга Диана Кирейцева, Светка Полежаева, Лариска Рыжова и Игорь Соломатин.
   Все они, разумеется, вручили по подарку, однако Жанна пока даже не стала их разворачивать, а просто положила на журнальный столик рядом с моим подарком, который она, между прочим, тоже так и не успела посмотреть.
   Последним явился Славка Кирьян.
   – Ну, теперь все в сборе, – сказала Жанна.
   Юлия Павловна немедленно усадила нас за стол. Побыв немного с нами, она засобиралась к подруге, однако не успела еще уйти, как в дверь опять позвонили. Жаннина мама открыла.
   – О-о-о! – тут же донесся до нас из передней ее восторженный возглас. – Жанночка, иди сюда скорее! Оказывается, у тебя еще один гость.
   Жанна, недоуменно пожав плечами, выбежала из комнаты. Я тоже был удивлен. Насколько мне было известно, она пригласила на день рождения только семь человек. Кого же это принесло? Впрочем, мне недолго пришлось ломать голову.
   – То-олян? – изумленно протянула Жанна. – Разве я тебя…
   Она осеклась. Я тоже ушам своим не поверил. Толян Волобуев тоже учился в нашем девятом «Г». Однако его Жанна могла пригласить на день рождения только под страхом смертной казни. Потому что относила таких людей, как он, к разряду «средних придурков». Однако сам Толян последнее время почему-то изо всех сил старался с нами подружиться.
   – Жанночка, я ухожу. Веселитесь! – крикнула Юлия Павловна.
   Дверь за нею захлопнулась.
   – Толян, – снова заговорила Жанна, – разве я тебя сегодня пригласила?
   – Нет, – честно и радостно отозвался тот. – Я пришел по-английски.
   К этому времени мы все тоже высыпали в переднюю. Здоровенный белобрысый Волобуев переминался с ноги на ногу возле самой двери. В одной руке он крепко сжимал букет алых гвоздик. В другой у Толяна была коробка с тортом, которой он нервно помахивал из стороны в сторону.
   – По-английски? – скривились в усмешке тонкие губы Жанны. – Насколько я знаю, по-английски не приходят, а уходят.
   – Другие, может, уходят, – почему-то кинул заискивающий взгляд на меня Толян. – А я вот пришел поздравить. В общем, желаю этого самого… счастья.
   – Спасибо, – нарочито сухо произнесла Жанна.
   Мы с остальными ребятами переглянулись. Хорошенькое начало дня рождения. Более идиотской ситуации не придумаешь. Вроде бы собрались свои люди повеселиться. И вдруг припирается какой-то «средний придурок», да еще с букетом, с тортом. Ну что с ним прикажете делать? И ведь вроде бы все, кроме Макси-Кота, его знают. Нравится же некоторым ставить всех в неловкое положение!
   Я покосился на Жанну. Похоже, она и сама не знала, как поступить. Волобуев по-прежнему елозил спиной по входной двери. Можно было подумать, будто он вознамерился отполировать ее собственной курткой.
   – Возьми, Жанна, – протянул он букет и торт. – А если мешаю, могу и уйти.
   – Ладно, Толян, – сжалилась виновница торжества. – Раздевайся и заходи. Ведь по-английски все равно уже уйти не сможешь.
   – Ага! Не смогу! – радостно улыбнулся он.
   Бросив куртку и вязаную шапочку на подзеркальник, Волобуй направился с нами в столовую. Но не тут-то было. Пирс, дотоле попросту настороженно косившийся на него, вдруг грозно зарычал и решительно преградил ему путь к праздничному столу.
   – Чего это он? – порядком озадачился Толян.
   Пирс продолжал скалить зубы и рычать.
   – Фу! – крикнула Жанна. – Свои.
   Пирс недоуменно взглянул на хозяйку, затем вновь покосился на Толяна и, брезгливо фыркнув, улез с поджатым хвостом под стол.
   – Во псих, – повертел головой Толян.
   Тут его взгляд упал на праздничный стол, и он совсем другим тоном воскликнул:
   – Классно!
   – Специально для него старались, – шепнула мне Динка Кирейцева. – И чего Жанка сразу его не вытурила? Теперь нам весь вечер испортит.
   – Ее день рождения, ей и решать, – тоже шепотом возразил я. Положа руку на сердце, я тоже вполне обошелся бы сегодня без Толяна.
   – Все равно лучше бы выставить, – настаивала Динка. – Теперь целый вечер придется слушать его дебильные прикольчики.
   Не успела она это произнести, Толян, по-прежнему завороженно глядя на стол, потер руки и громко изрек:
   – На халяву и зверь бежит.
   – Минздрав предупреждал, – выразительно закатила глаза Динка. – Начинается.
   Толян, видимо, окончательно преодолев первоначальное смущение, с размаха плюхнулся на стул.
   – Брысь! – подскочила к нему Динка. – Это мое место!
   – Кто первым сел, тот и прав, – громко заржал Толян. – Не нумеровано.
   – Ну, так, дорогой джентльмен, – нахмурилась Жанна. – Это как понимать? Ты сейчас себя тоже ведешь по-английски?
   – Я нет, – враз стушевался Толян.
   – Тогда брысь с Динкиного места и дуй на кухню за табуреточкой, – строже прежнего распорядилась хозяйка. – А я пока достану тебе чистую тарелку. Извини, интуиция подвела. На тебя не накрыли.
   Динка мстительно фыркнула. Толян покорно попер на кухню за табуреткой. Я посмотрел на Макси-Кота, сидевшего рядом с Динкой. Он усмехался.
   Вернувшись, Толян разочарованно уставился на приготовленную Жанной тарелку.
   – На угол не сяду, – твердо произнес он.
   – Почему это? – спросила Жанна.
   – Примета плохая, – на полном серьезе откликнулся он. – Семь лет без взаимности.
   – Взаимность тебе и так не грозит, – без обиняков заявила Жанна. – Так что садись спокойно.
   Толян, с большой неохотой поставив табуретку на угол, опустился на нее. Затем сказал сидевшему рядом с ним Славке Кирьяну:
   – Гони сюда пирог. Как говорится, никогда не откладывай на завтра то, что можно съесть сегодня.
   И он захохотал на всю комнату.
   – Глупости говорит и ржет, – поморщилась Диана. И так громко шепнула на ухо Макси-Коту, что мы с Жанной, сидевшие рядом, расслышали: – Все-таки надо было его выставить.
   Однако Толян недовольства собою явно не чувствовал. Запихнув в рот большой кусок кулебяки с капустой, он весело обратился к Динке:
   – Ржу, говоришь? Ну и нормально. Хорошо смеется тот, кто смеется, как лошадь.
   – Это когда… как лошадь, – мигом отреагировала Диана. – А когда за столом вместе с тобой сидит сама лошадь…
   Лицо у Толяна сделалось задумчивым. Вернее, на нем появились отдаленные признаки мыслительного процесса. В комнате повисла напряженная тишина. Кажется, все присутствующие подумали об одном и том же: назревает серьезный конфликт, и праздник может быть безнадежно загублен.
   Однако Толян вдруг снова радостно заржал.
   – Не. Я не лошадь. И вообще, как говорится, на чужой каравай семеро одного не ждут.
   С этими словами Волобуев увлеченно занялся салатом «оливье». Динка снова раскрыла рот, явно намереваясь ему схамить, когда Жанна вдруг словно бы спохватилась:
   – Ой, а подарки-то! Надо их посмотреть!
   И она подбежала к журнальному столику. Сперва она развернула Светкин подарок. Это оказался диск одной модной группы.
   – Ставь, – немедленно потребовал жующий Толян. – Сейчас попрыгаем!
   – Ты сперва поешь, – фыркнула Жанна. – А то с полным ртом танцевать очень вредно.
   – Ну, тогда я молчу, – смирился Волобуев и покорно продолжил жевательный и пищеварительный процесс.
   После диска обнажился Славкин подарок. Кирьян приволок огромную коробку шоколадных конфет под названием «Моцарт». Такую огромную, что почти убежден: купил он ее не сам, а его предку-врачу преподнес кто-то из благодарных пациентов.
   – Это пока оставь, – по-хозяйски распорядился Толян. – Позже с чаем сожрем.
   – Как же. Сейчас, – ответила Жанна. – Ты, Толян, случайно не забыл, что это не твой, а мой день рождения? Так что с конфетами я как-нибудь решу сама.
   И она от греха подальше упрятала «Моцарта» в стенку.
   – Правильно, – с легким армянским акцентом произнес Кирьян. – А с чаем мы его торт будем лопать, – указал он оттопыренным большим пальцем на Толяна.
   – А я чо, против? – откликнулся тот. – Для того и волок.
   Я про себя отметил: «В общем-то, Волобуев парень правильный. Только немного диковатый. Так сказать, «дитя джунглей».
   – Но конфеты торту, по-моему, никак не помешают, – продолжало «дитя джунглей». – Как говорится, ум хорошо, а два сапога – пара.
   Естественно, не дожидаясь реакции окружающих, Толян снова громко заржал. Диана со злобой на него уставилась.
   – Подарки! Подарки! – немедленно закричала Жанна. – Мы же еще не все посмотрели!
   Следующий сверточек оказался Ларискин: маленькая бутылочка туалетной воды и желтый пушистый зайчонок.
   – Какой хороший! – обрадовалась Жанна.
   Пирс вылез из-под стола и, облизав розовым языком бороду и усы (видимо, под столом его кто-то из присутствующих усиленно кормил деликатесами), тоже сильно заинтересовался зайчонком. Пес высоко подпрыгнул и попытался завладеть игрушкой. Однако Жанна оказалась проворнее и отдернула руку.
   – Пошел вон, паразит.
   «Паразит» снова улез под стол. Вскоре его усатая морда показалась на коленях Славки Кирьяна. Теперь было ясно, кто его кормит.
   В свертке Игоря оказалось два детектива. Жанне такие книги нравились. Нам с Макси-Котом – тоже. Мы переглянулись. Мол, теперь почитаем.
   Настала очередь моего подарка. Пока Жанна отклеивала липкую ленту и разворачивала плотную цветную бумагу, я напряженно ждал: понравится или не понравится? Во всяком случае, я очень старался. Эта старинная гравюра девятнадцатого века с изображением Жанны д’Арк мне совершенно случайно попалась в букинистическом магазине. Видимо, по мнению продавцов, особенной исторической и художественной ценности картина не представляла. Во всяком случае, цена оказалась очень умеренной и для меня доступной. Зато Жанна д’Арк на портрете была вылитая наша Жанна. А если еще учесть, что у нашей Жанны прозвище Жанна д’Арк и назвала ее Юлия Павловна в честь Орлеанской Девы, то, ясное дело, мне захотелось подарить ей эту гравюру.
   Обертка упала на пол.
   – Ну, Федя! – По Жанниному голосу я немедленно убедился: она в восторге. – Где ты такое взял?
   Заинтригованные столь бурной ее реакцией, все остальные сгрудились возле гравюры.
   – Молодец, Фома, – хлопнул меня по плечу Макси-Кот. – В яблочко!
   Другие тоже с интересом взирали на мой подарок. Толян подошел смотреть вместе с тарелкой и вилкой.
   – Это чего за мужик? – глянув из-за Жанниной спины на гравюру, поинтересовался он.
   – Совсем спятил? – шикнула на него Диана. – Разуй глаза. Какой же это мужик?
   – А кто, по-твоему, в таком прикиде еще ходить будет? – ткнул пальцем Толян в рыцарские доспехи Жанны с гравюры.
   – Жанна д’Арк, – свысока бросила Диана.
   – А-а-а, – ухмыльнулся Толян. – И впрямь она. Сам, Фома, рисовал? – повернулся он ко мне. – С нашей Жанны? Ко-онкретно. Я и не думал, что ты в этом так волочешь.
   Остальные засмеялись. В том числе и я.
   – Вы чего? – похлопал глазами Толян.
   – Да так, – ответил ему Макси-Кот. – Это не Фома, а старинная гравюра.
   Волобуев крякнул. На лице его вновь появились признаки глубоко скрытого, но напряженного мыслительного процесса. Он заглянул в лицо Жанне. Глаза у него выпучились.
   – Как же так получается, – медленно начал он. – Гравюра старинная, а Жанна – вот она, здесь. И там наша Жанна, – вновь перевел взгляд на картину он. – Совершенно такая же. Ну, я полностью не врубаюсь.
   – Потому что там, – указал на гравюру я, – Жанна д’Арк. А наша Жанна очень на нее похожа.
   – А-а-а, – протянул Толян. Внезапно лицо его просветлело, и он с видом первооткрывателя радостно воскликнул: – Ну, теперь мне понятно. А то я все с самого начала учебного года башку ломал, почему нашу Жанку зовут Жанной д’Арк?
   – Потому что до некоторых доходит, как до жирафа, – вновь не сдержалась Диана.
   Толян помрачнел. По-моему, жирафом ему быть совсем не хотелось. Однако Жанна, чутко контролировавшая ситуацию, с возгласом: «А подарки-то еще не все!» – потянулась к последнему свертку на журнальном столике.
   – Ща развернешь, – захохотал Толян. – А там мини-скульптура мужа Жанны д’Арк!
   – Толик, – обратилась к нему, словно к маленькому, наша Жанна, – у Жанны д’Арк не существовало мужа. Она ведь была Орлеанской Девственницей.
   «Дитя джунглей» замялся, но лишь на мгновение. Затем не отшлифованный цивилизацией природный ум взял свое, и Толян эдак небрежно бросил:
   – Шутка юмора. Понимать надо. Ты лучше поскорей разворачивай. А то там, на столе, все скиснет.
   Жанна сняла обертку. Под ней оказалась прямоугольная коробка из плотного картона, обклеенного бархатной бумагой бордового цвета.
   – Динка, что это? – посмотрела на подругу виновница сегодняшнего торжества.
   – Открой, и увидишь.
   Вид у Динки сделался очень загадочным, а смотрела она почему-то не на Жанну, а на меня.
   Аккуратно придерживая позолоченное основание, новорожденная потянула крышку вверх. В коробке лежало что-то завернутое в мягкую белоснежную бумагу.
   – Разворачивай осторожно, – предупредила Динка и вновь покосилась на меня. Можно подумать, сегодня празднуют мой день рождения и подарок она принесла тоже мне.
   – Да что это? Что?
   Я заметил, что у Жанны от нетерпения подрагивают кончики пальцев. Наконец бумага была развернута.
   – Ой! – огласил комнату изумленный возглас Жанны. – Какая красивая! Динка, да ты с ума сошла! Это, наверное, столько стоит!
   Мы, расталкивая друг друга, склонились над подарком. Каждому, кроме Дианы, любопытно было узнать, что это столько стоит. В коробке лежала на белом шелку кукла с фарфоровым лицом и в старинной одежде.
   – Класс! Потрясающе! – почти одновременно выкрикнули Лариска Рыжова и Светка Полежаева.
   Мужская часть гостей проявила больше сдержанности, однако и нам подарок Дианы понравился. Даже Толян с шумом поскреб затылок и объявил:
   – Вещь антикварная.
   – Как всегда, Волобуй, пальцем в небо, – с нескрываемым удовольствием возразила ему Диана. – Эта кукла современная, просто сделана под старину. Но мне понравилась. По-моему, очень симпатичная.
   – Очень, – кивнула Жанна.
   Подбежав к стенке, она отперла застекленную створку и со словами: «Вот, смотрите!» – аккуратно вытащила трех кукол разных размеров.
   – Эти тоже под старину? – поинтересовался Толян.
   – Нет, – бережно прижимая кукол к груди, ответила Жанна. – Они самые настоящие старинные. В них играла еще моя прабабушка. Мама их называет: «Наше единственное наследство».
   – Дай посмотреть, – потянулся к фарфоровым куклам Толян. – Хочу сравнить, чем старинные отличаются от нестаринных.
   – Нет, – увернулась от его растопыренной пятерни Жанна. – Руками не трогать.
   Толян вздохнул, но послушался. Жанна, видимо решив не искушать судьбу, вернула «единственное наследство» обратно в стенку. Затем, вернувшись к журнальному столику, взяла Динкин подарок и поставила его рядом со старинными куклами.
   – Как здорово! – улыбнулась она. – Теперь у меня действительно целая коллекция!
   – Так и было задумано, – самодовольно ухмыльнулась Динка.
   Еще через некоторое время Толян с грохотом отъехал в тесной компании с собственной табуреткой от стола.
   – Ну, все, – похлопал он себя по оттопыренному животу. – Я нажрался. Больше не могу.
   – С чем тебя, конечно, и поздравляем, Толик, – скорчила презрительную гримасу Динка.
   – Да я, вообще-то, к чему, – полностью проигнорировал ее выпад «дитя джунглей». – Теперь самое время растрястись и попрыгать. Ставь, Жанка, свой новый диск.
   Мы с Макси-Котом переглянулись. Конечно, совсем неплохо, когда человек чувствует себя в гостях как дома. Но ведь не до такой же степени. Хотя Толян, судя по его виду, был вполне собою доволен.
   – Так, – поднялся он с табуретки. – Стол ставим к стенке. Освобождаем пространство.
   И, полностью игнорируя Славку Кирьяна, который еще что-то доедал, Толян толкнул стол по направлению к стене.
   – Эй, осторожней! – взвился на ноги Славка.
   – Смотреть надо, – ничуть не смутился Толян.
   Завершив перестановку стола, он довольным взглядом окинул освободившееся пространство и властно распорядился:
   – Давай, Жанка, ставь диск.
   Она повиновалась.
   – Нет. Это слишком тихо, – тут же сказал Толян и, подбежав к музыкальному центру, повернул регулятор громкости до предела.
   Грохот в комнате поднялся такой, что, по-моему, даже затряслись стены.
   – Ну и ну, – поделился я впечатлениями со стоявшим рядом Максом, но собственного голоса не услышал.
   – Говори громче! – любезно поднес ухо к самому моему рту Макси-Кот. – Я ни фига не слышу.
   Толян, однако, был вполне доволен. Он уже ритмично двигался в самом центре комнаты. Нам ничего не оставалось, как присоединиться.
   Но танцевальная часть продолжалась недолго. Где-то под потолком оглушительно хлопнуло. На нас дождем посыпались стекла. Одновременно вырубился свет. Музыка смолкла. Мы все застыли на месте.
   – Ребята, вы живы? – послышался из темноты голос Жанны.
   – Живы, – ответил я. – А чего случилось?
   – Это все Волобуев виноват, – узнал я голос Славки Кирьяна.
   – При чем тут Волобуй? – немедленно возмутился Толян. – Лампочка в люстре лопнула, и все дела. Хорошо, я еще стол к стене отодвинул. А то бы всю еду стеклом засыпало.
   – Зато я вся в стеклах, – послышался хнычущий голос Светки. – Ой! Ну вот! Порезалась! Ребята! Сделайте что-нибудь!
   – «Что-нибудь» – это, Фома, к нам, – тронул меня за плечо Макси-Кот. – Айда на лестницу. Там у вас где-то должны быть пробки.
   Мы ощупью двинулись в переднюю. Пирс, естественно, завертелся у нас под ногами, и я два раза чуть на него не наступил. Наконец мне удалось нашарить его на полу и подхватить на руки.
   – Жанна! Возьми пса! Иначе он лапы себе порежет, как Светка.
   – У меня не лапы, – тут же с обидою отозвалась Полежаева. – Я руку порезала. У меня кровь идет.
   Жанка добралась до нас и взяла у меня Пирса. Мы с Котом вышли на лестничную площадку. Хорошо, хоть тут свет горел. Оказалось, предохранитель у Тарасевичей и впрямь выбило.
   – Вполне банальный случай, – с важностью произнес Макс и щелкнул рычажком на распределительном щитке.
   По оглушительному «ура» Толяна и не менее оглушительной музыке мы сразу поняли, что авария ликвидирована. Как раз когда мы входили в комнату, Жанна, подбежав к музыкальному центру, решительно выключила его.
   – Ты чего? – уставился на нее Толян.
   – Хватит! – крикнула она. – Неужели не видишь?
   Она указала на Светку. Только тут мы с Котом заметили, что у той порезана не только рука, но и лицо. Возле нее суетились Динка, Лариска и Славка.
   – Светка, Светка, сейчас, – кинулась в направлении ванной комнаты Жанна. – Принесу перекись.